Текст книги "100 знаменитых харьковчан"

Кушнарев Евгений Петрович

(род. в 1951 г.)

Мэр Харькова (1991–1996), губернатор Харьковской области (2000–2004).

В тот момент, когда пишутся эти строки, этот известный харьковский политик вызывает у местного населения разные эмоции. Президентские выборы 2004 года разделили харьковчан, как и жителей всей страны, даже не на два лагеря. Ведь кроме главных фигурантов – двух основных кандидатов на президентское кресло, свое слово, и довольно громкое, успели сказать и другие представители истеблишмента. Одним из ярких персонажей предвыборной и «межвыборной» кампании оказался и харьковский губернатор, известность которого вышла за рамки Слобожанщины.

Впрочем, не будем разбираться в правильности его позиции и поступков. Просто констатируем, что Евгений Петрович действительно один из самых известных харьковчан в стране. Таких харьковчан, «порт приписки» которых ни у кого не вызывает сомнений.

Евгений Кушнарев родился 29 января 1951 года в Харькове. Учился в Харьковском инженерно-строительном институте по специальности «инженер-механик». Институт окончил в 1973 году, после чего поступил на работу инженером-конструктором на завод железобетонных конструкций № 1. Здесь Евгений Петрович «дослужился» до начальника цеха, заместителя начальника конструкторского отдела, а одновременно продвинулся и по партийной линии – в июне 1981 года он становится инструктором Орджоникидзевского райкома КПУ г. Харькова. Так что, как и у многих современных политиков, путь экс-губернатора Харьковской области начинался с работы в компартийных организациях. В том же Орджоникидзевском райкоме Кушнарев последовательно занимал посты заместителя заведующего отделом пропаганды и агитации, заведующего кабинетом политпросвещения. Дальше – повышение. В перестроечные годы Евгения Петровича переводят на работу в городской комитет КПУ, где он заведует орготделом. Вскоре Кушнарева в Харькове уже знали как молодого лидера демократического движения в местной партийной организации. В 1990 году он становится одним из инициаторов создания демократической платформы в Коммунистической партии Украины[51]51
  В Харькове платформу представлял городской партийный клуб. Евгений Кушнарев был одним из основателей и сопредседателей клуба.


[Закрыть]. 25 февраля новообразованные организации Харькова провели на огромной площади Дзержинского (сейчас Свободы) массовый митинг в рамках всесоюзной акции «Гражданское согласие». Евгений Петрович призвал 80-тысячную аудиторию на ближайших выборах «подписать приговор старой командно-административной системе». В том же году, в апреле, он был избран председателем совета народных депутатов Харькова. В 90-м же году по Салтовскому избирательному округу Кушнарев проходит в Верховный Совет УССР.

Когда 19 августа 1991 года страна узнала о перевороте и образовании ГКЧП, харьковчане не остались в стороне. Протест был не менее сильным, чем во время недавней «оранжевой» революции. Харьковский горсовет под руководством Кушнарева резко осудил путчистов, в то время как область, да и республиканское начальство предпочитали отмалчиваться. Кушнарев же стал местным символом перемен вовласти. Сразу скажем, что он, пожалуй, один из немногих «демократических лидеров» того времени, которым до последнего времени удавалось сохранить свое политическое влияние в уже некоммунистической Украине.

Первые годы независимости карьера харьковского мэра Кушнарева неуклонно развивается в лучшую для него сторону. И это несмотря нато, что любовь населения он, естественно, подрастерял. Иначе в то тяжелое время и быть не могло. Страна продолжала переживать тяжелейший экономический кризис, многие люди уже переделали соответствующим образом слово «демократы» и тянулись к «хозяйственникам» старого образца. Таким, как, к примеру, областной руководитель Александр Масельский. Говорят, отношения между двумя главными лицами Харьковщины складывались не самые лучшие. Консервативное окружение Масельского не испытывало особой симпатии к недавнему борцу против коммунизма. С другой стороны, говорить о войне между областным и городским начальством не приходится.

Значительную часть времени мэра занимали вопросы приватизации коммунального имущества, приходилось быстро овладевать законами рыночной экономики, что Евгению Кушнареву вполне удалось – он даже стал кандидатом экономических наук. Кроме того, в деятельности Кушнарева всегда очень большое место занимали самые различные проекты, направленные на развитие своеобразного «городского самосознания» харьковчан. Отсюда множество культурных проектов в виде учреждения и поддержки конкурсов музыкантов, учителей, студентов (особенно тех, кто пишет работы на региональную тематику), издание книг (например, знаменитой «Истории Харькова» Багалея и Миллера) и т. д. В частности, за 1990–1996 годы был создан Фонд юных талантов, муниципальная галерея, Дом Нюрнберга, музей Шульженко, Чичибабин-центр и т. д. и т. п. Возрождена традиция присуждения звания «Почетный житель Харькова», в 1995 году создан всемирный клуб харьковчан «Земляки».

Много говорилось об особом статусе, который должен иметь город Харьков. В период постоянных проблем в энергетике тема дружбы с Россией в русскоязычном городе становится особенно актуальной. Одновременно Кушнарев активно продвигает «региональные» идеи и по всей Украине. В 1994 году именно он становится президентом Ассоциации городов Украины и руководит этой организацией до 1997 года. Это был не первый и не последний его политический проект. С июля 1995 года он является председателем народно-демократического объединения «Новая Украина», которое пыталось активно влиять на формирование власти в стране, организовывать большие блоки партий центристского характера. В какой-то момент в этом своеобразном политическом клубе взял верх курс на монопартизацию – создание «партии власти». В результате появилась Народно-демократическая партия[52]52
  Кроме «Новой Украины» новую партию организовывали Партия демократического возрождения Украины и Трудовой конгресс Украины.


[Закрыть], и в феврале 1996 года Евгений Петрович стал заместителем главы НДП – вскоре главной провластной партии, которой руководил премьер-министр В. Пустовойтенко и членами которой быстро оказалось значительное число чиновников страны. Харьков был одним из оплотов НДП, партия стала политической основой «Новой Украины», а Кушнарев превратился в политика всеукраинского масштаба. Вообще, публичная политика всегда пользовалась особой любовью Евгения Петровича. Недаром в конце 2004 года, снова выйдя на митинги и занявшись партийным строительством, он говорил, что соскучился по ней.

В апреле 1996 года умер Александр Степанович Масельский и на его место был назначен соратник Кушнарева по партии Олег Демин. В отличие от Евгения Петровича, Демин был не так активен в работе над собственным имиджем. Далеко не сразу он начал менять областное руководство, а вот в отношениях с мэром некоторые разногласия были. Долго, однако, рука об руку Кушнарев и Демин не проработали. Конец 1996 года – очередная ступенька в карьере первого из них. Пока что самая высокая в жизни Евгения Кушнарева. Достаточно неожиданно для многих обитателей украинского политического Олимпа харьковский мэр становится главой Администрации Президента Украины. Пребывая на этой должности, одновременно он был председателем Комиссии по государственным наградам Украины, заместителем председателя Государственной комиссии по проведению в Украине административной реформы, членом Совета национальной безопасности и обороны Украины.

Тогда об особой роли главы президентской Администрации еще не так много говорили, но Евгений Петрович часто появлялся перед камерами, охотно делал различные заявления. В роли одного из ближайших советников президента Кушнарев активно поддерживал идею реформы избирательной системы – он последовательный сторонник формирования четкой партийной системы в стране. О партиях, блоках, объединениях бывший харьковский губернатор может говорить долго и достаточно компетентно. Это его конек.

Судя по всему, политическая элита харьковчанина приняла не слишком охотно. Президенту, похоже, не нравились амбиции и активность нового помощника, депутаты обвиняли Кушнарева в том, что он усугубил противостояние между Радой и Президентом, говорили и о том, что Евгений Петрович продолжает рассматривать Харьков как главную столицу Украины, что не нравилось киевским коллегам. В общем, в 1998 году Кушнарев был снят со своей должности, и его политическое будущее выглядело туманным. Правда, в НДП он даже повысился – стал первым заместителем главы партии, а в 1999 году был координатором предвыборного блока «Наш выбор – Леонид Кучма». Но сама партия стремительно теряла политический вес.

В октябре 2000 года последовало опять достаточно неожиданное назначение – Кушнарев вернулся в Харьков в качестве губернатора, что открыло новую страницу в деятельности героя статьи. С тех пор до совсем недавнего времени жители Харькова воспринимали Кушнарева как данность, один из неотъемлемых «атрибутов» города. В деятельности Евгения Петровича находят и отрицательные и положительные моменты. Надо сказать, что за последние годы, если можно так выразиться, дыхание города стало более ровным. Как-то урегулировались отношения между руководящими организациями, бизнесменами, районами и областью… В этот же период несколько стабилизировалось экономическое положение в стране, реже стали звучать слова «не хватает средств», «не выплатили зарплату»… Трудно сказать, кому можно приписать эти достижения – правительствам, губернатору или, может, самим украинцам, сумевшим наладить работу, приспособиться к новым условиям существования. Сам Евгений Петрович довольно убедительно в интервью рассказывает о постоянном повышении за время его правления экономических показателей в области, улучшении психологического климата. Не только область, но и город Харьков до недавнего времени воспринимал именно Кушнарева как главного местного руководителя.

Стоит отметить, что губернатор опять проявил себя как человек, стремящийся быть на виду. Особенно хорошо это было заметно на примере различных культурных мероприятий. Многие представители театра, литературы, музыки искренне считают Кушнарева гибким, современно мыслящим, продвинутым региональным руководителем. (Среди таких его поклонников, например, Андрей Жолдак.) Кушнарев любит привлекать к работе молодежь, оперирует современными экономическими, психологическими, компьютерными понятиями, пользуется данными социологических исследований, имеет свой очень неплохой сайт, недавно издал книгу о знаменитых людях Харькова.

За различные свои достижения Евгений Петрович не раз награждался как в Украине, так и за ее пределами: он кавалер ордена Ярослава Мудрого V степени (1998 год), ордена Святого князя Владимира II степени (1995 год), ордена Почетного легиона (Франция, 1997 год).

События конца 2004 года, конечно, серьезно повлияли на положение в обществе Евгения Петровича. Губернатор открыто встал на сторону Виктора Януковича, в какой-то момент областной совет передал ему в руки чрезвычайные полномочия и пост главы облсовета. Через некоторое время Кушнарев уже был на съезде представителей советов городов Востока и Юга Украины в Северодонецке, а затем организовал и провел подобный съезд в самом Харькове. Оппоненты обвинили главу Харьковской обладминистрации в «сепаратизме». Новый президент, естественно, назначил нового губернатора. В Харькове суд и облсовет лишили Кушнарева поста председателя облсовета. Экс-губернатору осталось заниматься политической деятельностью. Оперативно была создана партия «Новая демократия», готовящаяся к парламентским выборам 2006 года, одна из стратегических целей этой партии – федерализация Украины. Под эгидой Кушнарева начало действовать и молодежное объединение «Вместе вперед!»

Евгений Петрович женат, имеет взрослых сына и дочь (они, кстати, родились с разницей в двадцать минут). Лидер «Новой демократии» любит охоту, футбол и рыбалку, много читает. Но даже вынужденная отставка, похоже, не дала ему повода расслабиться. Так что мы наверняка еще увидим и услышим Евгения Кушнарева – знаменитого харьковчанина постсоветской эпохи.

Ландау Лев Давидович

(род. в 1908 г. – ум. в 1968 г.)

Гениальный физик-теоретик.

Нобелевский лауреат по физике 1962 года.

Лев Ландау был человеком совершенно поразительным. Как часто его биографы говорят о том, что он будто спустился с другой планеты! Дело не только в удивительном даровании ученого, Дау вообще к жизни, к людям относился так, как никто вокруг. В первую очередь – очень искренне. Его Правда шокировала родных и коллег. Он не бравировал оригинальностью – он таким и был. Мещанство, общепринятые нормы поведения, карьеризм, эгоизм – это лишь небольшой перечень антонимов к имени «Ландау».

Незаурядность Льва Давидовича выяснилась в самом раннем детстве. Ландау был вундеркиндом (да и остался им, по крайней мере, до трагической автокатастрофы в 1962 году). Родился ученый 22 января 1908 года в Баку. Отец его был довольно известным в соответствующих кругах инженером-нефтяником, мать – Любовь Вениаминовна – работала врачом. (Она не только практиковала, но и занималась медицинской наукой, опубликовала немало специальных работ.) Лев был младшим ребенком, старшей была Софья. О своем отце впоследствии выдающийся физик отзывался как о «зануде». Давид Ландау воспитывал мальчика поначалу в сугубо гуманитарном духе. Усадил его в пять лет за рояль. Но музыка оказалась как раз тем предметом, который Ландау никак не давался. Лев Давидович поражал своих коллег знаниями в области истории и искусства, очень любил драматический театр, но музыку, в том числе балет и оперу, не понимал. Поэтому, будучи маленьким, Лева всячески избегал скучных занятий – гораздо больше ему нравилось читать и решать задачки. Не стоит удивляться тому, что уже в шесть лет Ландау, якобы на стене сарая, записывал какие-то математические выражения – ведь уже через семь лет он окончил среднюю школу с отличием…

С маленьким Ландау было нелегко справиться, его считали трудным ребенком, «мальчиком наоборот». Он категорически отказывался быть послушным, более всего стремился к свободе. В десять лет Лева заявил, что стричься – это занятие, недостойное мужчины. Отец попытался сделать сыну внушение, но тут в дело вмешалась мать. «Давид, Левушка – добрый и умный мальчик, – сказала Любовь Ландау, – вовсе не сумасшедший психопат. Насилие – это не метод воспитания. Он только очень трудный ребенок, его воспитание я беру на себя, а ты займись Сонечкой».

В 13 лет, как уже было сказано, Лев уже закончил школу. Сразу в университет ему поступить не дали не то родители, не то ошеломленные таким юным возрастом абитуриента профессора. Так что год Лев Давидович провел в Бакинском экономическом техникуме. Но в следующем году (1922-м) Ландау все-таки поступил в Азербайджанский государственный университет. Приемная комиссия ничего не могла поделать: мальчик знал едва ли не больше, чем сами ее члены. Юный Ландау занимался сразу на двух факультетах – физико-математическом и химическом. Через два года после поступления Лев перевелся на физический факультет Ленинградского университета – поближе к центру молодой советской физики под руководством Иоффе. В 1927 году (в 19 лет) Ландау окончил университет и поступил в аспирантуру Ленинградского физико-технического института. К этому времени «золотой мальчик» опубликовал уже четыре научных работы.

Естественно, одаренному физику, как и многим его молодым коллегам, дали возможность пройти стажировку за границей. Лев Давидович быстро освоился в Европе, поскольку немецкий и французский языки знал с детства, а английский выучил на вполне пристойном уровне за месяц работы с учебниками перед поездкой. (По возвращении в Союз он уже, конечно, совершенно спокойно разговаривал по-английски.) Командировка длилась с 1929 по 1931 год. Ландау работал и учился в Германии, Англии, Швейцарии, Дании, Нидерландах. Наиболее значимыми были его встречи с основателями квантовой механики – гигантами физики ХХ века – Паули, Гейзенбергом, Бором. Последнего Ландау всегда называл своим учителем, отзывался о нем с исключительным почтением. За границей Лев Давидович провел исследования в области свободных электронов и релятивистской квантовой механики.

В январе 1930 года у Паули в Цюрихе Ландау заинтересовало квантовое движение электронов в постоянном магнитном поле. Решил он эту задачу весной в Кембридже у Резерфорда, создав теорию электронного диамагнетизма металлов («диамагнетизм Ландау»). Эта работа сделала 22-летнего Ландау одним из известнейших физиков-теоретиков мира.

Льву Ландау предлагали остаться в Англии, США или другой стране – его ждала отличная зарплата, роскошное жилье и другие радости жизни. Но советский физик отказался наотрез, он хотел «делать первоклассную физику для мировой науки и первоклассных физиков для советской страны». Надо сказать, что ученый еще в юношеском возрасте увлекся марксизмом – изучил «Капитал», по памяти цитировал Энгельса и Ленина. Советские идеалы и в то время, и даже позже – в годы сталинских репрессий и всех многочисленных перекосов в советской политике, идеологии и т. п. – Ландау полностью признавал и принимал. Но он так и не стал ни комсомольцем, ни партийным. Говорил, что слишком часто за работой забывает о собраниях. Кроме того, принимая марксизм, Ландау категорически не хотел принимать лжи конкретных государственных деятелей и институтов, назойливой пропаганды, штампов и лозунгов, для него всегда важно было сохранить свое мнение, а не подчиниться большинству. Возвращаясь к вопросу о работе на Западе, следует отметить, что Лев Давидович чуть не основной причиной своего нежелания там работать называл тот факт, что в капиталистических странах слишком большое влияние имеет религия. Ее Ландау считал несовместимой с настоящей наукой, тем более естественной. «Вы, конечно, можете верить в Бога, – говорил он зарубежным коллегам, – но при чем же здесь физика?».

В 1931 году Лев Ландау вернулся в Ленинград, а вскоре переехал в Харьков, где создавался гигант советской науки – Украинский физико-технический институт. С Первой столицей Советской Украины связано очень многое и в научной биографии, и в личной жизни выдающегося отечественного физика.

Совсем еще юный Ландау занял должность заведующего теоретическим отделом УФТИ. Практически одновременно он возглавил кафедру теоретической физики в Харьковском инженерно-механическом институте и в Харьковском университете. Ландау быстро стал центральной фигурой в харьковской (а на тот момент, следовательно, и в советской) науке. Главным его коньком была теоретическая физика. Лев Давидович виртуозно владел математическим аппаратом и обладал широчайшей физической эрудицией, что позволяло ему быстро, четко и прозрачно объяснять самые сложные эксперименты, самые разные явления. Его интересовало в физике практически все, поэтому его называли «последним физиком-универсалом». Поразительно, но для своих вычислений Ландау не пользовался, как правило, ни логарифмической линейкой, ни справочниками. Обладая ясной головой и уникальной памятью, Ландау и «в уме» мог проделать сложнейшие операции, а главное – сразу найти ключ к пониманию тех или иных процессов, определить правильное направление для решения важных теоретических задач. Многие коллеги сравнивали его мозг с мощной логической машиной – настолько велика была уверенность в том, что Ландау может разобраться во всем, что его выводы верны.

В Харькове Ландау публикует работы на такие различные темы, как происхождение энергии звезд[53]53
  Кстати, Ландау высказал пророческие идеи о существовании и природе нейтронных звезд, которые нашли свое подтверждение уже в 80-е годы XX века.


[Закрыть], дисперсия звука, передача энергии при столкновениях, рассеяние света, магнитные свойства материалов[54]54
  Именно он первым ввел в 1933 году понятие антиферромагнетизма, как особой фазы магнетика, он же разработал теорию доменной структуры ферромагнетика и предсказал явление ферромагнитного резонанса.


[Закрыть], сверхпроводимость, фазовые переходы веществ из одной формы в другую и движение потоков электрически заряженных частиц. В 1934 году Лев Давидович получил из рук Академии наук СССР докторскую степень без защиты диссертации (напомним, что было ему в тот момент 26 лет).

Очень важное место в работе Ландау всегда занимало преподавание. Подготовке кадров ученый придавал особое значение, создав в СССР свою школу физиков. Начало этой работе было положено как раз в Харькове. Ландау был очень недоволен уровнем знаний студентов физических факультетов, поэтому принялся самостоятельно разрабатывать новые требования к молодым ученым. Лев Давидович составил очень суровую программу подготовки – «теоретический минимум». Те, кому удавалось сдать «теорминимум», допускались к участию в семинарах Ландау. За тридцать лет активной педагогической деятельности ученого «минимум» покорился четырем десяткам человек. Почти все они стали академиками.

Другим важнейшим делом Дау на ниве преподавания стал знаменитый многотомный курс теоретической физики. Его Лев Давидович писал вместе с другим харьковчанином – Евгением Михайловичем Лифшицем. Начиная с 1935 года, работа продолжалась еще двадцать лет, некоторые тома были изданы уже после катастрофы 1962 года без Льва Давидовича. За свою работу авторы получили Ленинскую премию в 1962 году. Сейчас «Ландафшицем» пользуются сотни тысяч студентов не только в постсоветских странах, но и во всем остальном мире.

О соавторстве и содружестве Ландау-Лифшиц ходит очень много разговоров и легенд. Еще в 30-е годы ученые и студенты-физики достаточно ясно говорили, что в учебнике нет ни одной строчки, которую написал Ландау, и нет ни одной идеи Лифшица. Дело в том, что Лев Давидович, виртуозно владея устной речью, совершенно не хотел и не умел последовательно и тщательно излагать свои мысли на бумаге. Многие (если не большинство) статей писали за него другие люди – хотя идеи давал Ландау, зачастую он просто надиктовывал своим «соавторам» текст. Сам ученый своего ближайшего друга Женьку (т. е. Евгения Лифшица) в кругу родных достаточно откровенно называл человеком, обладающим умом и способностями добросовестного клерка, как ученого Ландау своего соратника совершенно не воспринимал, хотя и уважал за практическую жилку и житейскую мудрость. По мнению жены Ландау, эта житейская мудрость выражалась в патологической жадности, доходящей до скупердяйства, в карьеризме, паразитизме «на Ландау». Евгений Михайлович действительно очень обязан своему более талантливому товарищу. В науке его имя было бы, вероятно, просто неизвестно без учебника. Финансовое благополучие тоже напрямую зависело от работы с Дау. Лифшиц с женой даже жили довольно долгое время в Москве на квартире четы Ландау. Впрочем, крайне неприглядный образ старшего брата Лифшица[55]55
  Младший – Илья Михайлович – тоже прославленный харьковский физик. Его-то как раз Ландау очень уважал как ученого.


[Закрыть], нарисованный Корой Ландау, вероятно, не совсем верен.

В Харькове Лев нашел не только интересную работу, но и любовь. Ею стала одна из первых харьковских красавиц – Конкордия Терентьевна Дробанцева, или просто Кора. Ко времени ее встречи с молодым ученым у нее уже была позади насыщенная разнообразными драматическими событиями жизнь. Конкордия бежала из Киева, где ее преследовал вооруженный поклонник, один раз она была замужем. Лев же к своим 27 годам еще ни разу не целовался с женщиной. Познакомился он с будущей супругой на выпускном вечере химиков Харьковского университета. Химический факультет окончила и Кора, на следующий день она поступила на работу технологом в шоколадный цех. По вечерам ее поджидал у проходной Ландау. Ухаживал он красиво и оригинально – приносил охапки роз, говорил шокирующие, но приятные комплименты, стоял под окнами квартиры, прибегал по ночам. Себя Ландау относил к «красивистам», особенно же трепетно относился к женской красоте. Он разработал собственную систему оценки женщин по четырехбалльной шкале и, идя по улице, мог показывать спутнику несколько пальцев, имея в виду оценку той или иной «девице». Кору, естественно, оценивал очень высоко, но, когда зашел разговор о женитьбе, замахал руками. «Хорошее дело браком не назовут», – кричал темпераментный Ландау. Супружеский союз ученый называл мелким кооперативчиком. «Так ты просто хочешь, чтобы я была твоей любовницей», – возмущалась Кора. «Именно! – отвечал пылкий влюбленный. – Я не просто хочу, я мечтаю об этом! Подумай, какое прекрасное это слово – любовница!» Кора не устояла перед напором кавалера. Пришлось жить с ним в гражданском браке. Возлюбленная должна была взять в свои руки быт ученого – только тогда он начал одеваться опрятней, в более дорогие и модные вещи. Благо, зарабатывал Лев Давидович уже тогда очень неплохо – вот только не знал толком, куда девать деньги. К сервизам, люстрам, мебели и т. п. Дау всегда относился совершенно равнодушно. Да и внешним видом интересовался очень мало до того, как стал академиком. Рассказывают, что недоброжелатели в свое время даже подавали жалобу университетскому начальству на внешний вид вечно встрепанного и мятого молодого профессора.

Ближайшими друзьями Ландау в Харькове была чета Шубниковых – Лев и Ольга (Трапезникова). У них рассеянный и непрактичный Дау проводил очень много времени, «кормился» до того, как окончательно сошелся с Корой. Вместе с ними ездил отдыхать. По возвращении из очередной курортной поездки и произошло то, что вынудило Льва Давидовича срочно покинуть Харьков. «Черный ворон» взял Шубникова[56]56
  Об этом см. статью «Шубников».


[Закрыть]. Дау был подавлен этим известием. Скоро начались нападки на него самого, Ландау обвиняли в чтении физики с буржуазных позиций. Кора быстро разобралась в ситуации, собрала Льва и отправила его в Москву. Там Ландау принял на работу в Институт физических проблем Петр Леонидович Капица. Шел 1937 год.

Лев Давидович не переносил подлости и вранья, но по наивности своей напоминал ребенка. Острый на язык Ландау часто очень резко отзывался о работах корифеев советской и не только советской науки. Известна легенда о том, как Дау громко пошутил на лекции, которую читал в Харькове знаменитый Поль Дирак, – «Дирак-Дурак». Бор в свое время отмечал несдержанный характер ученика: «Дау, не кричать, а критиковать», – часто говорил датский ученый своему молодому коллеге. Среди советских академиков Ландау быстро нажил себе немало врагов – до них доходили отзывы Льва Давидовича. Вот один из «невинных» розыгрышей Ландау. Он попросил Нильса Бора (тоже любившего пошутить) прислать телеграмму на имя одного из сотрудников Льва Давидовича, в которой бы сообщалось о выдвижении того на Нобелевскую премию. Пришли и другие «официальные запросы», в которых жертве розыгрыша предлагалось срочно составить машинописный список работ в нескольких экземплярах. «Будущий лауреат» все сделал очень быстро и в положенный день появился в институте со всеми документами. «С 1-м апреля!» – приветствовал его Лев Ландау.

Прямолинейность, бескомпромиссность Ландау подчеркивают все знавшие его современники. Он открыто (и до, и после ареста) высказывал самые крамольные мысли о существующем советском строе. Вообще, жизнь Дау спасла его гениальность именно как ученого-физика. Любой артист, писатель, общественный деятель, биолог или врач были бы, несомненно, изолированы от общества, а скорее всего, лишились бы жизни, имей они такие убеждения, высказываемые вслух. В 1937 году Ландау подготовил к изданию и распространению листовку, в которой говорилось о предательстве сталинским руководством дела революции. Итак, не самого благонадежного физика немедленно арестовали, начались допросы. В тюрьме Лев Давидович провел около года, когда выходил, еле стоял на ногах. (У Дау и так при росте 182 см в нормальное время было весу меньше 60 кг.) Но о тюрьме отзывался с юмором – в камере он написал четыре научные работы, а еще «мог спокойно ругать Сталина и не бояться, что завтра арестуют». Помог же ему выбраться из лап Берии Капица. Необходимость отпустить выдающегося физика он обосновывал целесообразностью, сказал, что ни о каком атомном проекте без Ландау Советский Союз может и не думать. (Были, вероятно, у Капицы и другие соображения. Он как раз осуществил эксперимент с гелием при низкой температуре. Результаты оказались неожиданными, а теоретически объяснить их, по мнению Петра Леонидовича, мог только один человек – тот, что находился в Бутырке.) При разговоре с высокопоставленным просителем Лаврентий Павлович показал ему показания против него самого, которые дал на допросе Ландау, что, однако, совершенно не смутило прекрасно знающего о методах таких допросов Капицу. Письмо в защиту Ландау направил Советскому правительству и Нильс Бор.

Итак, Дау оказался на свободе. Капицу он отблагодарил сполна. В 1940–1941 годах он создал теорию сверхтекучести гелия II, которая объяснила все известные тогда его свойства и предсказала ряд новых явлений, в частности существование в гелии второго звука. В основу своей теории Ландау положил представление о возбужденных состояниях квантовой системы как совокупности квазичастиц с определенным энергетическим спектром. Эти исследования положили начало физике квантовых жидкостей. В 1956 году Ландау развил теорию таких жидкостей (теорию ферми-жидкостей).

Выйдя из тюрьмы, Лев Давидович вызвал к себе в Москву Кору и все же женился на ней. Только перед заключением брака он заключил с ней «Брачный пакт», согласно которому супругам разрешалось «крутить романы» на стороне. Ландау был совершенно убежден, что ревность – самое ужасное человеческое чувство, этот неординарный человек абсолютно не признавал никакого ограничения человеческой свободы. И он пошел гораздо дальше многочисленных теоретиков свободной любви. Дау действительно верил в нее и действовал сообразно своим убеждениям. Долгие годы его занимала только Кора. Он признавался жене, что и рад бы найти любовницу, но они все некрасивые, Коре и в подметки не годятся. Но в 1946 году она родила сына Игоря. Когда она была еще беременной, Лев Давидович наконец-то нашел себе подходящих «девиц». Со своими любовницами он приходил домой и просил жену посидеть тихо. С детской непосредственностью он рассказывал супруге о своих похождениях, но убеждал, что любит только ее. И, похоже, это была абсолютная правда. Одновременно Ландау очень беспокоился и о личной жизни Коры – сам сводил ее с какими-то потенциальными любовниками, старался ускользнуть из дома, чтобы жена могла развлечься с гостем. Кора утверждает, что пыталась подыгрывать, но ничего не получалось.

Свою теорию «Как правильно мужчина должен строить свою жизнь» Ландау охотно сообщал друзьям, родным и коллегам. Его дача и квартира всегда были к услугам всех знакомых, искавших уединения со своими «нелегализованными» возлюбленными. В среднем ящике стола Дау держал большую сумму денег, которую называл «Фондом помощи подкаблучникам». («Подкаблучники» – это все верные мужья.) Из этого фонда друзья Ландау получали деньги на поездки в Крым, рестораны и т. п. Кстати, Дау не держал денег на сберкнижке, больше половины всех зарплат, премий и многочисленных книжных гонораров отдавал Коре – «на содержание дома и мужа», а оставшуюся часть оставлял себе «на карманные расходы» и упомянутый фонд. Помогал он деньгами не только подкаблучникам, но и просто нуждающимся в помощи близким и не очень людям. В том числе сестре Соне и ее дочери Элле, Лифшицам и многим-многим другим. В частности, семьям физиков, репрессированных в то же время, что и Ландау, но в отличие от него не амнистированных.