Текст книги "Холодная зона"

Едва слышно скрипит насос, установленный на здоровое, правое плечо. Качает лекарство и физраствор в кровь, по тоненьким пластиковым жилкам, автоматически проросшим внутрь, припавшим к подключичной вене. Ли уже привыкла к этому тихому скрипу.

Дверь снова открылась. Ли широко открыла глаза – это был Ресков. Он еще ни разу не приезжал к ней – с того момента, как сдал ее в больницу, это Ли помнила смутно: они летели на санвертолете, она на носилках, Ресков рядом, держит ее за правую руку, и ей кажется, что через эту руку он вливает в нее жизнь. Жизнь в ней едва теплилась.

Вообще члены группы КБР навещали ее мало. Вот свой отряд – много, каждый день и не по одному человеку. А из КБР каждый побывал по разу, только Юлька – два. Ресков же еще у нее не был. Все это, конечно, ради конспирации. По-прежнему. Теперь так будет всегда.

Учитель подошел, сел рядом с ней. На плечи наброшен белый халат.

– Как ты? – спросил он. – Болит что-нибудь?

– Нет, – ответила она. Ей постоянно капали анальгетики.

– Как чувствуешь себя?

– Да так себе, – Ли попробовала улыбнуться, – спасибо вам. Если бы не вы тогда…

Ресков мучительно сморщился, покрутил головой.

– Нам повезло еще. По-хорошему тебя нельзя было отпускать вообще. Но данных о том, что они связаны с вооруженными бандитами, у нас тогда не было. И все равно это мой прокол – то, что ты едва не погибла. Я отслеживал тебя, конечно, через комм, ты же понимаешь. Счел, что мой Зонгшен покрывает расстояние до Кузина за четверть часа. Я действительно был на месте происшествия через пять минут. Зонгшен мой идет и по лесу, а след был хорошо виден, да и навигация. И все же я чуть не опоздал.

– Он мог бы убить меня сразу.

– Видимо, он не убийца. Еще. Он боялся на самом деле, накручивал себя. Стрелял – но не в сердце, издевался. Это не так легко – в первый раз убить безоружного.

– Я бы все равно умерла, если бы не вы. Кровотечение. Так что он все равно убийца.

– Конечно. Он был убийцей, готовился им стать. Сейчас, раз ты выжила, его бы, вероятно, не расстреляли, если у него еще нет жертв на счету. Нынешние времена гуманные. Но теперь он мертв. У меня не было другого выхода, я должен был стрелять, чтобы спасти тебя.

Ресков помолчал.

– Вчера был суд, – вновь заговорил он, – Талгыта и трех его сообщников из взрослых отправили в ЗИН. Для националистов существует отдельный ЗИН, кстати, на территории Казахстана – там только дополнительно систему орошения поставили. Они там кучкуются в отдельные национальные группки. Воюют между собой. За десять лет, думаю, он многое поймет.

– Он же был украинец, – произнесла Ли, – а Миша у нас вообще русский. А национализм казахский. Почему так, Кирилл? Что за ерунда такая?

Ресков покачал головой.

– Ты разве еще не поняла – ни при чем здесь национализм, нация, любовь к народу или к своей культуре. Разве у нас кто мешает любить свою культуру и развивать ее – да развивай сколько влезет. Даже навязываем в определенной степени – все языки СТК предлагаются в школе для изучения. Бред это все, Лийя. Я же рассказывал сколько раз – и у Гитлера было полно коллаборационистов из народов, которые считались неполноценными. И, например, в бандеровском конфликте участвовали и русские националисты. Ну не бред ли – риторика вся антирусская, проклятые москали, кацапы – а русские националисты как свои. Это просто фашистская идеология. Фашисты любой нации могут отлично сотрудничать друг с другом.

– Они говорили, – вспомнила Ли, – что СТК возник не потому, что рабочие взяли власть. А потому, что русские имперцы все захватили и уничтожили великий Казахстан.

– Вот! О рабочих они и слышать не хотят. А их идеал – это на самом деле власть местной национальной элиты и в конечном итоге – восстановление буржуазии, чтобы эта элита снова получила собственность и имела возможность получать прибыли. Конечно, большинство-то мелких националистиков этого не понимают. Они и вправду верят в нацию и прочий бред. Их пока можно переубеждать. А вот те, кто стоят за ними…

Ресков покрутил головой.

– Лийя, – сказал он, – то, что ты сделала – это… ну очень ценно. Не то, что ты пострадала, конечно, – это моя вина. А то, что ты фактически одна эту группу раскрыла. И бандеровца этого – главным-то, конечно, он был, а не Талгыт. Мы и связи его уже знаем теперь. Он бы раскручивал украинцев, но в нашей школе их меньше, да и у них еще с бандеровщины прививка, не любят они нациков. Поэтому он стал казахов раскручивать. Ты даже не представляешь, какая ты молодец. И как ты все правильно сделала, и это – в пятнадцать лет. Знаешь, если бы ты что-то сравнимое, да в твоем возрасте сделала в армии – тебе бы сейчас орден дали и по всей Евразии прославили. А так – никто не узнает, кроме нас и твоего личного дела. В дело все занесено, конечно, насчет этого не волнуйся. Это тоже такой аспект. В КБР ты можешь хоть из кожи вон вылезти, хоть какой подвиг совершить – узнают об этом только после твоей смерти, да и то далеко не сразу.

– Да мне все равно, – Ли едва шевелила губами, – какая мне разница. Зачем мне слава эта. Да и за что тут…

Она замолчала. Все это время – и даже сейчас, и особенно сейчас, ночами, когда подступала боль, – она нисколько не гордилась собой. Ей было тошно. По-прежнему мерзко, противно. По-прежнему – ощущение грязи, в которую она вляпалась, – и не отмыться.

Но самое главное, что теперь как-то стало понятно, что придется так и оставаться во всем этом. Другого пути нет.

Если хочешь хоть немного себя уважать.

– А я ведь тебя сначала в группу не планировал, – признался Ресков, – мы отбирали ребят по другим параметрам, ты вроде и не проходила. Ты больше наукой занималась, общественница, умница. Но у нас есть один выпускник, он сейчас курсант КБР. Чон Йунгбинх, ты его помнишь, конечно же. Мы с ним говорили об этом в Ленинграде, и он сразу порекомендовал тебя.

– Бинх, – вырвалось у нее.

– Хороший товарищ, дельный. Вот так ты и попала в группу. Ну теперь я, конечно, нисколько не жалею!

Ресков ушел, попрощавшись, а Ли еще долго лежала, глядя в потолок, переваривая услышанное. Выходит, всем этим она обязана Бинху.

И выходит, Бинх помнит ее. Уже почти не пишет – но помнит.

Смеркалось, как всегда, рано, в комнату вошел дежурный салвер Володя с торчащим панковским гребнем и подносом в руках.

– Хэй, привет раненым героям! – воскликнул он, включая розовый мягкий свет. – Или поярче сделать? Угу. Ну-ка, покажи свой драндулет!

Он поменял растворы для вливания. Протер кожу над проросшими жилками какой-то дезинфекцией.

– В туалет не хочешь? Тогда давай жрать, и без разговоров! Ну-ка, ну-ка, – он легко передвинул Ли повыше, нажатием кнопки поднял головную часть кровати, – твои любимые, между прочим, бутерброды с лососем!

– Неудобно, – пожаловалась Ли. Здоровая правая рука тоже двигалась с трудом из-за помпы с лекарствами.

– А ты терпи, казак, атаманом будешь. Давай-ка ешь, кормить я тебя не буду, я же должен стимулировать твои ресурсы! И кстати, к тебе там еще одна притащилась. Они тебя замучили совсем! Ей зайти или пусть завтра приходит?

– Да пусть зайдет, – улыбнулась Ли.

Ужин она доела до половины. Дверь открылась, и в палату робко заглянула Карагез.

– Здравствуй, – робко сказала она.

– Привет. Да ты заходи! – Ли насторожилась. Отодвинула подставку с едой – та мягко автоматически отъехала.

Карагез села на краешек стула.

– Вот… это тебе, – стала доставать из сумки конфеты, яблоки.

– Спасибо. – Ли не знала, как говорить с Карагез. По правде сказать, ей было неловко. – Ну как там, в школе?

– Да нормально, – кажется, и Карагез растерялась, – так нормально все…

Она сцепила в замок тонкие пальцы.

– Лийя, я… Я не думала, что все так плохо! Правда! – вырвалось у нее. – Я не думала, что он такой! Что он способен… Ну, Петро. Я думала, ничего такого, ну мы там собираемся, разговариваем. Но что он будет стрелять… в тебя…

– Я тоже, честно говоря, не представляла, что все так плохо, – кивнула Ли. Карагез смотрела на нее с жалостью, и эта жалость накатывала, как асфальтовый каток. Страшен был не сам факт ранения, боли – страшна вот эта ненависть, эти цепкие мужские руки, впившиеся в глотку, тяжелый ботинок в лицо. Он хотел уничтожить, раздавить ее. Вот что страшно. И она не могла ему сопротивляться – она гораздо слабее. Да и не умеет она сопротивляться, все эти спарринги, тренировки – это же в шутку, это спорт. По-настоящему она не только не убивала людей – даже не ударила никого всерьез.

А он стрелял в нее, он бил насмерть. Ли чувствовала, что дальше не сможет жить с этим фактом. По крайней мере, жить так, как раньше. А как вообще с этим жить? И стоит ли?

Она сморгнула. Сжала зубы. Не время сейчас расклеиваться, потом порыдаешь.

– Ты знаешь, я когда об этом узнала, пошла к нашим… у нас в отряде Тинка председатель ячейки, ты ее знаешь, конечно. Я рассказала все. Мы думали сначала, что ты не выживешь. Так из больницы передали, что все очень плохо. Я думаю – ну как мы могли? Как мы этого бандита слушали – ведь это же бандит! Зачем мы все это делали? Это же глупо, глупо! Тина и сказала, что мы дураки, конечно, и из-за нас в тебя и стреляли. Но хорошо, что я хоть сейчас… Мухтар еще возмущался потом, а я ему говорю – ты сам занимайся этой ерундой. А я не хочу там, где людей надо убивать! И с бандитами какое-то дело иметь! Ведь как подумать, какую чепуху они несли все это время. И Тал тоже чепуху нес, а я, дурочка, к себе в Персонал тащила.

Ли слушала, прикрыв глаза.

– Ничего, – сказала она, – ты не расстраивайся, Карагез. Все будет хорошо, я тебе обещаю. Все еще в нашей жизни будет хорошо.

Глава 11. Работа и личная жизнь

Прошло Рождество, мелькнул безрадостный Сильвестр с новогодним безумным салютом – небо все было раскуплено ведущими фирмами, и в нем плясали световые рекламные фигуры, узоры, надписи. Здесь уже практически не было места обычным самодеятельным ракетам и сполохам, хотя и они стали куда более изощренными, чем раньше.

После Нового года курсы возобновились. Рей приходил домой и падал в постель без сил – отчего-то бессмысленное сидение утомляло до такой степени, что даже в интернет не хотелось. Денег не хватало ни на что. Однажды Рей сказал об этом Ванг. Та протянула ему очередную брошюру в виде пластикового листа:

Почему вам не хватает денег?

– Такой литературы очень много, и там еще указан список сайтов, куда можно обратиться. Базис рассчитан исходя из нормальных потребностей среднего гражданина, и если вам не хватает – это говорит лишь о том, что вы не умеете считать деньги. Этому нужно учиться.

Из брошюры Рей почерпнул много полезных советов: например, чайный пакетик нужно заваривать не один, а несколько раз. Где еще можно достать бесплатную или дешевую подержанную одежду и вещи. Как вести счета. В брошюре было и множество рецептов и даже целых меню на неделю, поразивших Рея непрактичностью: например, в понедельник рекомендовалось съесть сардельку, во вторник – половину консервной банки гуляша, в среду – яйцо; куда девать остальные сардельки, которые ведь не продаются по одной, в меню ничего не говорилось. А если все-таки есть по сардельке в день из большого дешевого пакета, то обещанного разнообразия никак не получится. Собственно, примерно так он и питался. Не слишком, скажем прямо, разнообразно.

В магазин он ходил по субботам. Действительно, закупка в Альди обходилась дешевле, чем заказ на дом, хотя сама доставка беспилотниками почти бесплатна. Скорее всего, думал Рей, это потому, что в магазине ты выбираешь более придирчиво, да и ассортимент в Альди не такой большой, как на интернет-порталах: нечем особенно соблазняться. Рей бродил с тележкой меж полок, среди озабоченных женщин-иностранок и забулдыг-алкашей явно местного вида. Попадались, впрочем, и приличные люди. Рей тянул руку за ветчиной и тотчас слышал бойкий голос советчика с интернет-портала «Учитесь жить!» – незачем брать колбасу по три доллара за сто граммов, когда есть куриное мясо за один доллар. Он краснел и кидал в тележку пачку колбасы подешевле.

В начале февраля курсы закончились. Рей с сожалением распрощался с Леей и так и не решился попросить у нее номер комма. Она тоже не стремилась сближаться с ним.

Рей отправился отмечаться к Ванг, и та заявила ему:

– Вы уже довольно долго не можете найти работу!

– Но ведь я занимался на курсах полный день! – удивился Рей.

– Да, но вы и до этого ничего не могли найти. Мой долг – помочь вам! У нас для длительно безработных существуют специальные программы. Должна вас предупредить, что если вы не будете выполнять программу, я обязана буду применить санкции!

Рей, мечтавший о том, как в следующем месяце начнет получать полное, не сокращенное пособие, вздрогнул.

– Но ведь, – пробормотал он, – это не пособие по безработице, то, что вы мне платите. Это БОД. Он ведь называется так – БЕЗУСЛОВНЫЙ доход! Вы извините, я из прошлого все-таки, в современной жизни не ориентируюсь. В наше время говорили, что если введут БОД, то его будут платить всем, не спрашивая, ищешь ты работу или нет!

Ванг уставилась на него разом округлившимися глазами. Сердце уползло в пятки – что она скажет теперь?

– Но выплаты БОДа действительно совершенно не связаны ни с какими условиями! – отчеканила кураторша. – В нашем обществе 87 процентов граждан получают БОД! Его не получают лишь те, чей суммарный доход в два и более раз выше БОДа.

– Но тогда, – очень тихо сказал Рей, – почему вы требуете от меня поисков работы?

– Вы, кажется, неправильно понимаете ситуацию, господин Гольденберг, – улыбнулась Ванг, – мы живем в свободном обществе! Это не тоталитарное государство, здесь никто не принудит вас что-либо делать! Но я, как ваш куратор – социальный педагог, должна помочь вам в социализации и адаптации, вот и все. И такой куратор в нашем обществе есть у каждого, хотя те, кто зарабатывает много и не нуждаются в БОДе, освобождены от обязательной опеки! Впрочем, я понимаю, откуда у вас такие дикие представления – что я от вас чего-то требую, что вы якобы должны искать работу! Так было в ваше время. Безработных мотивировали, их заставляли быть активными с помощью запугивания санкциями. Но это время, к счастью, давно позади! Поймите, мое призвание – помогать людям! Помогать вам. Я хочу вам помочь – быть социализированным, счастливым, самореализоваться в обществе! Разве вы этого не хотите?

– Хочу, – согласился Рей, – но я ведь хотел пойти учиться…

– Ну извините, я же не могу оплатить вам учебу! Я оказываю вам педагогическую помощь и консультативную. Я могу помочь вам во всем: научить, как правильно распределять ваш бюджет, как заботиться о здоровье, как общаться с людьми. Именно этим я и занимаюсь! Вот вы уже прошли курсы, разве это не замечательно?

– Замечательно, – скрепя сердце, буркнул Рей, – но ведь вы меня сейчас упрекнули в том, что я не нашел работу.

– Позвольте, но какой же это упрек! Ведь сейчас все не так как раньше! Если вы и найдете работу, вам же не перестанут платить БОД! Поймите, речь не о деньгах! Мы не экономим деньги на вас! Но наличие постоянного места работы – это важный социальный показатель, это стабильность вашей психики, ощущение своей нужности, регулярное общение с людьми, структурирование времени! Поэтому мы всегда стремимся, чтобы наши подопечные имели это место работы. Это только для вашего блага! Рабочее место – это такое же необходимое благо, как жилье, пища, медицинское обслуживание. Вот я и хочу помочь вам найти рабочее место!

– Ну а если кто-то не хочет работать? – из предосторожности Рей не рискнул сказать «я не хочу».

Ванг улыбнулась снисходительно, как школьнику.

– Не все человеческие желания являются здоровыми. Особенно если речь идет о человеке дезадаптированном. Практически все получатели БОДа страдают тем или иным видом психических расстройств, даже те, кто еще не получил диагноза и лечения. Да, наше общество – общество индивидуализма и свободы личности! Но, согласитесь, если больной шизофренией хочет убить себя, потому что этого хочет некий голос в его голове, – это неправильно, и такому больному нужно помешать. Вот и нежелание работать, быть социализированным – это психическое нарушение. Если оно упорное, это говорит о расстройстве личности и требует стационарного лечения!

– Да я-то хочу работать, – поспешно заявил Рей.

– Вот именно. И то, что вам это не удается – следствие некоторых дурных привычек. Наша программа поможет вам от них избавиться и начать действительно активную и здоровую жизнь. Активируйте ваш комм, пожалуйста! – потребовала Ванг. Рей послушно активировал устройство.

Базис-граждане обязаны всегда иметь при себе коммы, ему это уже разъяснили. На плоском экранчике вспыхнула и распалась фейерверком многоконечная звезда: пришло обновление.

– Эта программа будет определять вашу активность в течение дня и корректировать ее. Данные будут направляться непосредственно сюда, мне. Желаю вам успеха в поисках места работы!

На следующий день Рей проснулся от толчка. Семь утра. Он застонал и перевернулся на другой бок.

На курсы же не надо идти! Могут быть в положении безработного хоть какие-то плюсы? Но что-то настойчиво толкнуло его в запястье.

Комм оглушительно зазвенел, да так, что Рей подскочил на кровати.

– Вам рекомендуется покинуть постель, – посоветовал приятный, но твердый женский голос.

– О боже, – пробормотал Рей и встал. С трудом прошлепал в ванную. Снял омерзительный комм.

– Рекомендуется немедленно разместить прибор на вашем запястье! – отреагировал голос. Рей застонал.

– Я мыться пошел, ясно?

– Рекомендуется разместить прибор на вашем запястье!

Айфон был водонепроницаемый, но все равно Рей не привык мыться, не снимая прибора. Он полез в треснутую душевую кабинку, включил воду. Через некоторое время комм сообщил:

– Снижая температуру воды, вы бережете окружающую среду и приносите пользу своему здоровью!

– Хрен тебе, – злорадно произнес Рей и дожал сенсор до ста процентов горячей воды. Правда, все равно она течет еле теплая. Он вылез, вытерся, влез в одежду и двинулся было из ванной, но голос остановил его:

– Не забудьте разместить прибор на вашем запястье!

Рей чертыхнулся и надел комм. Ослушаться чревато – еще срежут деньги опять. А ведь с марта надо выплачивать снова долг Телекону.

Во время завтрака – Рей съел яичницу – комм настойчиво советовал не употреблять сладкого и холестерина, диктовал какие-то рецепты дешевых и полезных салатов. В итоге прибор скорбно сообщил:

– Вы потребили чрезмерное количество животных жиров! Вам необходимо выпить на триста миллиграммов воды больше обычной нормы!

Рей уселся за компьютер и занялся обычным писанием резюме. Он делал это уже автоматически, зная, что результата все равно не будет. Стоило ему отвлечься, заглянуть на «Веселый портал», комм немедленно возопил:

– Вам следует продолжать поиск рабочего места!

– Фиг тебе, – буркнул Рей и стал просматривать актуальные анекдоты.

Браслет коротко вспыхнул, и экран перед Реем погас. А затем всплыл сайт биржи труда.

– Ни фига себе, – поразился Рей. Судя по всему, мощное приложение Базис-центра перехватило полный контроль над его компьютером.

– Вам следует выпить стакан чистой воды! – сообщил комм.

К полудню программа снова заверещала.

– Вы слишком много времени провели в сидячем положении! Вам необходимо сделать гимнастику или совершить прогулку!

Рей покорно оделся, вышел на улицу. Айфон теперь вещал прямо в микронаушник, приклеенный к ушной раковине.

– Необходимо увеличить темп ходьбы! Доведите свой пульс по крайней мере до 140 в минуту!

– Похоже, – пробормотал Рей сквозь зубы, – мне скоро и вправду потребуется стационарное лечение.

Он решил совместить необходимое с полезным – закупился в Альди. Айфон непрерывно верещал насчет вреда и пользы различных продуктов, а когда Рей попытался поставить в тележку литровую банку пива – наушник невыносимо задребезжал. Этот дикий вой, который был слышен только Рею, ввинчивался в мозг и приближался по интенсивности к пытке, единственным способом прекратить его был отказ от покупки пива.

Затем Рей прошелся по третьему городскому уровню, высматривая объявления о поиске работников, написанные по старинке, на дверях магазинчиков и учреждений. Рей вошел в фирму по переплавке одежды, где, судя по неоновым буквам на экране под вывеской, требовались помощники.

– Что вам? – сухо бросила пожилая аккуратная приемщица за стойкой. По виду Рея она безошибочно определила, что это – не клиент. Рей поежился.

– Вам помощники требуются, там объявление. Я бы хотел…

– Хорошо, я запишу, – приемщица взяла планшет, – активируйте комм.

Рей провел пальцем по комму, сбрасывая женщине свои данные – имя, адрес, номер. Взгляд его случайно упал на планшет, куда приемщица заносила данные: там уже красовался список минимум из пятнадцати кандидатов.

– Опыт работы у вас есть?

– Что? Нет.

– А где вы раньше работали?

– Учился в университете. Не закончил…. – неопределенно произнес Рей. Приемщица что-то внесла в планшет.

– Вам позвонят. Всего доброго!

Рей сжал зубы и вышел. Уже десятки раз он слышал в таких вот случаях «вам позвонят». А один хозяин пиццерии – откуда он раньше частенько заказывал пиццу – спросил участливо:

– А вы сможете у нас работать? Это ведь не так-то просто!

Неужели я произвожу такое впечатление, что меня нельзя взять на работу, – думал Рей, шагая по улице. Может, я выгляжу как-то необычно? Отстраненно. Не от мира сего. Но ведь я и есть не от мира сего! Я не знаю, о чем с этими людьми говорить. Как себя вести. И они автоматически сторонятся меня.

Но как научиться быть среди них своим? Весело болтать о погоде и вчерашнем турнире, по-свойски хлопать соседей по плечу… Как?

Впрочем, горько подумал Рей, какой в этом прок? Можно подумать, все эти «свои» имеют работу. Несмотря на коммуникабельность и обыденность, среди них тоже полно безработных.

Внезапно включился комм, Рей споткнулся от неожиданности. В наушнике бодро заверещал голосок:

– Время прогулки следует использовать с толком! Вы нуждаетесь в занятиях по искусству самопрезентации! Я прочитаю вам лекцию на тему «Собеседование». Итак, вас пригласили на собеседование! Помните: в данный момент вы продавец, и ваша задача – как можно лучше представить себя самого! Вы – тот товар, который вы предлагаете покупателю, то есть работодателю!

– Я думал, с работорговлей давно покончено, – пробормотал Рей. Но дьявольская программа услышала.

– Негативный жизненный настрой приводит к неудачам, пассивности, сниженному настроению, – заявил гаджет, – депрессии и самоисполняющимся пророчествам! О собеседовании мы поговорим в следующий раз. Сейчас вам необходима лекция о позитивном взгляде на жизнь!

Рей застонал, но выключить комм не решился – себе дороже выйдет.

Кунц, как всегда, околачивался у подъезда. Голова у Рея болела все сильнее – он старался отвлечься от омерзительно бодрого голоска программы, вещающего о «позитивном настрое» и «активной жизненной позиции». Сейчас, при взгляде на соседа с его своеобычным красным носом и горлышком бутыли в кармане, Рея посетила новая мысль: черт возьми, а как этот тип умудряется жить и без работы, и без курсов, и без этой жуткой программы?

Может быть, можно сменить куратора?

Он остановился перед алкоголиком.

– Слушай, э-э… Эрих. У тебя в Базис-центре кто куратор?

– Э, да ты чо! – ответил Кунц, вылупив крупные глаза с красными прожилками белков. – Я уж давно не в базисе. Там тебя замордуют, мать родная не узнает! Я на учете в психцентре стою!

– А это что такое?

– Ну если у тебя психическое заболевание. А тебя что, достали уже? – полюбопытствовал алкаш.

– Ага, – кивнул Рей, – программу какую-то поставили на комм.

Кунц понимающе кивнул.

– Поводок повесили. Ясно, бывает. Не, мне такого даром не надо. У меня, вишь, алкогольная зависимость, я инвалид. Мне талоны на выпивку отдельно дают. Или вон Хайнца знаешь, мы с ним тут иногда тусуемся? Он раньше на герыче сидел, а сейчас метадон получает. Или Беата – так у нее депрессия, она на колесах сидит. Мы как инвалиды числимся за психцентром. Там проще! Пару месяцев в году отлежишь в психушке, ну потом раз в месяц ходишь на терапию, мозги там тебе прокомпостируют – и свободен. Еще на курсы какие-то гоняют, но я не хожу, в запой – и все дела. Так проще! Достанут с поводком – ты это, прикинься психом, скажи, жить не хочу, хочу зарезаться, можно даже для правдоподобия пару царапин сделать себе. Так легче, реально. Че ты напрягаешься, как обезьяна? Надо это тебе, что ли?

Рей ничего не ответил. Сжав зубы, прошел мимо Кунца в подъезд. Гаджет проскрипел о том, что «нежелательно общаться с негативно настроенными людьми».

Значит, вот так оно здесь бывает. С актерскими интонациями голос в ухе вещал о позитивном настрое. Рей хлопнул по сенсору. Дверь даже не думала реагировать – сенсор у него был какой-то придурковатый. Рей несколько раз провел ладонью над пластинкой. Наконец дверь отползла в сторону.

Рей сорвал наушник. Ничуть не смутившись, голос продолжил лекцию громко, прямо из комма.

– …по утрам следует выпивать стакан холодной воды мелкими глотками, затем глубоко вдохнуть, представляя себе, как прана, энергия бодрой, счастливой жизни входит в вас, наполняя каждую клеточку…

Рей деактивировал комм.

Тотчас экран на стене вспыхнул.

– Предупреждаем вас, – произнес другой голос, ниже, суше и строже, – что невыполнение требований программы социализации может привести к финансовым санкциям.

Рей нашел в стене распределитель и с силой опустил рычажок. Вот так. Никакого тока.

Да, конечно, санкции – это плохо, но ведь от пары часов ничего не случится? Рей стал ходить большими шагами из одного угла в другой. Ему надо побыть одному!

Что делать? Он долго так не выдержит. Может быть, поехать в какую-нибудь Зону Развития?

Рей остановился. Подошел к окну. Впервые пришла ему эта мысль – или уже появлялась раньше? Почему она кажется такой знакомой?

Он мысленно перебирал возможности. В ЗР плохо. Он вспоминал Техас – голод, бандиты… Да, но там ведь нет «поводка»!

Вот так это и случается, подумал он. А я еще гордился, что не оскотинел, как Кунц, не дошел до его уровня. Да, я пока не стал таким.

Видимо, так здесь и бывает с базис-гражданами. Это последняя стадия. Они контролируют тебя все сильнее и сильнее, а работы все нет и нет. И в итоге ты ломаешься. Тут не то что депрессия или алкоголизм – тут шизофрения наступит! Рея прошиб холодный пот – он понял, как близок к безумию. Поэтому здесь так много психиатрических клиник и пациентов.

«Полежишь пару месяцев в году – и все дела!»

С минуту Рей катал в голове эту мысль, как шарик. Полежать – и все дела? И его оставят в покое, не будут заставлять «социализироваться», он может гулять и отдыхать целыми днями, и пособие будут платить? В принципе, симулировать депрессию нетрудно.

Но ведь они будут лечить! Рей вспомнил Беату – расплывшуюся, полную тетку с вечно сонным выражением лица. Он этого хочет? В молодости Рей пробовал разные вещества, колеса тоже. Но сейчас как-то нет желания экспериментировать. Да и что с ним сделают в больнице, если в собственной квартире почти до безумия довели?

«Нас, как инвалидов, не трогают». Но ведь они – и вправду инвалиды.

Нет уж, лучше в ЗР. Может быть, например, в Восточной Европе не так все ужасно, как в Мексике? Ну да, голод. Но как-то же люди там тоже живут! Он молодой, здоровый мужчина, грамотный – неужели он не пробьется?

Наверное, это дико, но лучше уж страдать по-человечески – голодать, терпеть лишения, чем жить вроде бы и благополучно, но с адом под черепушкой. Согласится ли нищий из ЗР променять свою несчастную жизнь на безумие? На психическую болезнь? Да, они все рвутся сюда, но понимают ли они, что их здесь ждет?

«Собственно, – подумал Рей, – нет нужды ехать в ЗР и даже голодать. Можно просто уйти из квартиры. Не платить за нее».

Без квартиры, без интернета. Питаться можно бесплатными пакетами и даже немного попрошайничать на улицах.

Мысль о голоде так взволновала Рея, что он немедленно пошел на кухню и разогрел сухой пакет лапши.

Затем подключил ток и активировал комм. И сидя с пакетом перед экраном, стал просматривать новости. Это программа социализации ему разрешила.

Через некоторое время Рей научился жить с поводком.

Вначале было тяжело. Но все же он не решился бросить все и уйти на улицу. А потом Рей выяснил, что хваленый искусственный интеллект программы все же значительно слабее интеллекта естественного, человеческого.

Чтобы загрузить программу, достаточно произнести несколько фраз, свидетельствующих о депрессивном настроении и «пассивной жизненной позиции». Поводок тут же клевал на эти фразы и начинал под бодрую музыку внушать Рею, как правильно жить, но Рей научился не обращать на внушения никакого внимания. Иногда он скептически отвечал программе, а пока она «думала», как отреагировать, успевал кинуть в тележку пивка или хлебнуть из горлышка.

Во многом, правда, приходилось слушаться программы. Это было мучительно, но не страшнее, чем в школе, где в конце концов тебе тоже предписывают – иди туда, смотри сюда, сиди там. Но можно отпроситься в туалет и сбежать с урока. Рей послушно пил воду, гулял, делал гимнастику, искал работу, лекции поводка он научился не слушать, прокручивая в это время в голове что-то свое. За это поводок разрешал ему и некоторое свободное время.

К сожалению, все онлайн-игры и развлекаловку поводок отключал, и тут Рей ничего не мог поделать. Но некоторые интерэки и фильмы считались полезными – например, ток-шоу «Как правильно?», «Глас закона», позволялось также смотреть матчи флаг-турнира. Но особенно ценила программа фильмы и шоу на политические и исторические темы – например, о Колд-зоне или о прошлом довоенном мире.

Правда, Рея в исторических передачах многое удивляло. Оказалось, что главным и самым страшным врагом человечества в его время была Северная Корея. А он думал, что все-таки русские! Но оказывается, это маленькая, но злобная Северная Корея готовила каких-то сверхсолдат, биологическое оружие и собиралась завоевать весь мир. Русские им, впрочем, тоже помогали. Рею казалось, что все было как-то по-другому, но точно он не помнил, да никогда и не интересовался политикой. Много было и фильмов про сталинизм, про то, как Сталин помог прийти к власти Гитлеру и вместе они завоевали Европу и собирались захватить весь мир.

Но еще чаще Рей смотрел фильмы и даже документальные передачи про Колд-зону. Смелые журналисты пробирались туда, а кроме того, оттуда вырывались редкие счастливцы, которые рассказывали какие-то невероятные ужасы. Там фигурировали подземные тюрьмы, обитатели которых десятилетиями не видели света, расстрелы за каждый неподобающий взгляд, организованный голод, целые страны, превращенные в один сплошной концлагерь, коммунистическая идеология, разрезание людей заживо на куски, скармливание их монстрам-мутантам, фантастические пытки, от описания которых Рея мутило, людоедство, публичные дома для партийных бонз и преследование гомосексуалистов. Показывали ужасающие кадры. Однажды Рей увидел тела мертвых индийских детей, разорванных буквально на куски собаками, которыми их затравили – за то, что дети в школе выразили сомнение в правильности коммунистической доктрины. Ошметки тел выглядели настолько жутко и натурально, что Рея затошнило, и он кое-как доплелся до ванной и рухнул у фаянсового друга. Впрочем, возможно, тут было виновато вчерашнее мясо, которое он взял по дешевке с рук у Альди, и то, что разорванные тела детей чем-то напоминали это мясо. Эта мысль вызвала наконец рвоту. Рей проблевался.