Текст книги "Холодная зона"

– Ты не боишься? – спросил Рей.

– Не, – ответила Мо, – все же хорошо получилось. Они сегодня нас могли поймать. А дальше мы уже поедем с другими чипами, нам помогут.

– Я имею в виду – там, в ХЗ. Там же коммунисты.

– Не знаю, – прошептала Мо, – но нам же некуда деваться. Как-нибудь выкрутимся там, наверное. Леа поможет.

– Кончайте болтать, – буркнула Леа из темноты, – спать давайте! Утро вечера мудренее.

Но утро во тьме так и не настало. Они спали, негромко разговаривали между собой. Не о серьезном, о разной ерунде. Однажды люк раскрылся, и отец Димитри спустил им еще один большой пакет с едой. Еда занимала их какое-то время, а потом снова наступила кромешная тьма. Рей чувствовал себя все хуже. Паника подступала к горлу. Леа, видно, почувствовала его состояние и разрешила разговоры. Она рассказала о себе – оказывается, работала под наложенной личностью. Рей понятия не имел, что наука уже достигла таких возможностей. Ровный ласковый голос Леи успокаивал.

– А как тебя зовут на самом деле? – спросил Рей – Какая-нибудь, наверное, Таня или Светлана?

– Меня зовут Ли, – ответила она.

– Но это же китайское имя, а ты полька.

– Я русская вообще-то. Но зовут меня Ли. Так получилось.

Рей вздохнул.

– Ну вот. Мечтал отомстить козлам – моим родственничкам. Леону. А теперь бегу неизвестно куда. Хотя все равно не отомстил бы, конечно.

Все же он чувствовал некое удовлетворение внутри, когда думал о Леоне. Стыдно признаться, но, оказывается, слава Леона-игрока не давала ему покоя. Игра – это романтично, красиво, Леон рискует своей шкурой, переживает острые, опасные приключения, настоящий мужчина! Теперь все это казалось Рею таким ребячеством. Попробовал бы этот игрок, как Рей, побегать под настоящими пулями! Ему никогда в жизни не угрожала реальная близкая смерть. Даже один такой марш-бросок с секретным агентом из ХЗ стоит всей Леоновой игровой карьеры. И превосходит ее.

– Твои родственники получат свое, не сомневайся, – ответила Леа-Ли.

– Это каким же образом?

– Я уверена, что революция в ФТА произойдет еще при жизни нашего поколения!

– А что такое ФТА? А-а, догадываюсь… free trade area.

– Да, мы чаще всего называем ваш мир именно так. Федерацию и Зону Развития вместе.

– Насчет революции, – засомневался Рей, – это ты загнула. Ты просто не представляешь…

– Отчего же? Я ведь жила среди вас. Была работницей, потом безработной. Возможно, поверь. Так, может, было бы и невозможно, вернее, потребовалось бы ждать еще пару сотен лет до окончательного кризиса, но ведь СТК поможет. Даст толчок. И в Федерации, и в Зоне Развития.

– В Зоне Развития я бывал, в Мексике… Там тоже плохо все.

– Поэтому там революция более вероятна. Не волнуйся, еще полыхнет. Так что твои родственники гарантированно лишатся собственности, а будут сопротивляться – значит, и жизни, – уверенно произнесла Ли. Рея передернуло.

– Ты все-таки это… Я не думал, что ты так… легко убиваешь.

– Я солдат, – произнесла Ли, – я была в армии, на границе. Потом стала агентом. Это моя работа. А тебе что – жалко их?

Рей задумался. Он много раз представлял в мечтах, как разбогатеет, добьется правды и «покажет» родственникам… Но что покажет? Их смерть он все-таки в эти мечтания не включал. Это уж слишком.

– Нечего их жалеть, – вдруг вступила Мо, – ты бы видел, сколько у нас людей умирает. Ты видел, как умирают от голода? Я однажды так чуть не дошла, когда была маленькая. Знаешь, есть уже не хочется. Но ничего не можешь. Слабость. Рукой даже не можешь шевельнуть. Мой отец достал тогда молока, я не знаю, где. Я выжила. Но две моих сестры умерли. А когда мы бежали в Европу, тогда снова был голод. Мы плыли на корабле, и по нам сверху стали стрелять… – ее голос оборвался, и она замолчала. Видно, не хотела говорить об этом.

– Именно так, – голос Ли изменился, в нем звякнула сталь, – и все эти люди, дети умирают для того, чтобы твои родственники продолжали получать прибыли, сладко жрали, ездили на курорты, покупали замки и яхты. Никто даже не скрывает этого! Все понимают, что зависимость очень простая: чем больше таких, как Мо, загнется, тем больше прибыли получат эти сволочи. Вернее, смерть людей им даже не нужна, это так, побочный эффект – просто надо, чтобы в ЗР была очень высокая безработица и чтобы рабочие соглашались трудиться почти задаром. И все то, что переживают базис-граждане – это тоже нужно всего лишь для получения прибыли. Ничего личного, просто бизнес. И при этом они рассказывают, что неуспешные – как ты и Мо – виноваты сами, что в странах Африки не те правительства, но ведь правительства в ЗР полностью контролирует Федерация, там повсюду стоят войска Федерации. Что буржуи имеют право вот так выжимать прибыли из людей, потому что якобы они что-то там изобрели, чем-то руководят и трудятся в поте лица. Да много чего рассказывают. Но их время подходит к концу. И это не наша прихоть, не конкуренция государств – это научные законы, законы истории, их нельзя изменить, потому что они существуют объективно. Капитализм в итоге неэффективен, он никогда не мог обеспечить сносным существованием и правами хотя бы большую часть населения Земли. И никогда не сможет. Поэтому он уйдет, исчезнет, и люди никогда даже не вспомнят о том, что были какие-то собственники, – Ли перевела дух, – ну я разошлась. Ты хоть что-нибудь понял?

– Не очень, – сказал Рей, – но наверное, я пойму, что ты имеешь в виду. Со временем.

Сидение в темноте стало невыносимым, потом совсем невыносимым, потом Рей спал, потом можно было как-то терпеть, но вот наконец все закончилось – над ними вспыхнул нестерпимо яркий свет. Предусмотрительный отец Димитри тут же сунул в руки жмурящимся подпольщикам пакеты.

– Вот одежда. Душ – в доме, по коридору направо.

Рей остро ощущал, как воняет его собственное барахло – под мышками рубаха стояла колом от засохшего пота и грязи.

– Идем вместе, чтобы побыстрее! – Ли схватила за руку африканку, и девушки рванули к крыльцу. Священник – он все еще был в нормальной светской одежде – посмотрел им вслед. Достал сигаретку, разжег нажатием сенсора.

– Хочешь? – он протянул портсигар Рею. Тот отрицательно покачал головой.

– Спасибо, – выговорил Рей, вдруг подумав, чем рискует ради них этот человек. Отец Димитри улыбнулся в бородку.

– Все нормально. Это моя работа.

– Скажите, а вы… действительно священник? Или это для прикрытия?

– Ну почему же, конечно, я священник, я рукоположен в русской православной церкви. Было бы неэтично обманывать прихожан, ведь правда?

Рей задумался.

– Я был в Мексике, – сказал он наконец, – то есть в Техасе, но неважно. Там я видел… Там тоже была миссия, но католическая. Вообще-то они занимались тем, чем обычно занимаются такие миссии – больница там, благотворительность. Но мне сейчас кажется, что они тоже были как-то связаны с Колд-зоной. Как вы думаете, это может быть?

– Да, это вполне возможно, – кивнул отец Димитри. Пепел с его сигареты красиво падал по спирали, искрясь разноцветными огоньками. Наноиспарение, вспомнил Рей. Или как-то так.

– А вы верите в Бога? – спросил он. Вопрос прозвучал крайне глупо. А ответ – достойно и просто.

– Да.

– Но разве церковь должна вмешиваться в земные дела? – спросил Рей и тут же выругал себя: ну не дурак ли? Ему платят, он и работает.

Работает? Рискует жизнью. За деньги?

– Она всегда в них вмешивалась, – спокойно ответил отец Димитри, – вопрос лишь в том, на чьей стороне.

– Но почему вы на стороне коммунистов? Они же неверующие.

– Да, они неверующие. Но, видите ли, я вам сейчас попробую объяснить. Вот есть Евангелие от Матфея, глава двадцать пятая.

Священник сощурился и заговорил торжественно, негромко.

– Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне». Тогда праведники скажут Ему в ответ: «Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?» И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

– Да, я помню вроде бы… я же в детстве ходил в церковь. У меня была очень набожная мать, – вырвалось у Рея, – но ведь коммунисты – они же хотят все отобрать, а церковь у них вообще запрещена.

– Во-первых, конечно, не запрещена, и не была запрещена никогда, это вас кто-то обманул. Коммунисты – за трудящийся народ, они сами часть этого народа, они уважают чувства верующих людей. А во-вторых… Но я думаю, что вам еще предстоит многое узнать о мире и о коммунистах в частности. А я просто ответил на ваш вопрос – почему так. Почему я работаю с ними, хотя сам не являюсь атеистом, а следовательно, и коммунистом. Кажется, ваша очередь!

Девушки уже стояли у крыльца, разговаривая с незнакомым чернявым молодым человеком. Подобранный комплект одежды был Мо тоже великоват, флейки висели мешком, талия была туго подвязана.

– Познакомься, это Рей, – сказала Ли, глядя на парня, – Рей, это Кирос, он транспортник… ну в смысле, занимается транспортом в нашей системе. Мы будем переходить границу на Грецию. Это немного дальше, чем Украина, но нас повезут по воздуху. Нам только до Берна добраться надо.

– Довезу в лучшем виде! – пообещал Кирос. Он говорил по-английски с заметным акцентом.

– Давай, Рей, дуй переодеваться, – скомандовала Ли, – а потом Кирос расскажет, как тебя теперь зовут и кто ты такой.

Веселый грек вставил им под кожу новые чипы. Бронированный «Лендровер» двинулся с места, и вскоре они въезжали на высокую дугу автобана, ведущего на юг, к Швейцарии. Рей щурился, глядя в окно на белые Альпы. Мо была возбуждена и даже чуть подпрыгивала на сиденье. Ли сидела рядом с Киросом и негромко беседовала с ним. Она снова изменилась, казалось, стала старше, жесткий взгляд, уверенный голос. Представить невозможно, что эта девушка бегала с Реем по подземелью и весело болтала о пустяках.

– Ох, уже скорее бы! – Мо впилась взглядом в окно. – Даже не верится!

– Подожди еще, – урезонил ее Рей, – может, не выйдет ничего.

– Все выйдет! Мое имя, знаешь, что означает? Монифа меня зовут. Это значит – удачливая! Я уже столько раз умереть могла – и все живу. Мы прорвемся, вот увидишь!

Рей усмехнулся и покачал головой. Его жизнь, конечно, не сравнить с бурной биографией девочки из Африки. Но если вдуматься, и он уже два раза возвращался из мертвых.

Чо ему бояться?

Автобан прошли без приключений. Вскоре джип свернул на проселочную дорогу, ведущую на небольшой любительский аэродром. Сейчас здесь было пусто, на поле выстроился ряд планеров, а дальше на площадке прижался к земле небольшой вертолет странного вида – словно из ломких серебристых граней. Вертолет был не больше джипа, вся его кабина была из полупрозрачного дымчатого материала, над ней гармонично раскинулись два ротора, похожие на гигантские уши.

– Теперь самое сложное, – заявил Кирос, – по Европе нас пропускают спокойно, если что, наши чипы в порядке. Для радаров и визуально машина будет прозрачной. А вот через границу проходить сложно. Там оборонная система. Но сначала мы летим над Европой, можете понаслаждаться видами!

Кресло единственного пилота в геликоптере было вынесено вперед, а дальше в два ряда – места для шести пассажиров. Ли уселась у окна, позади Кироса, Рей – в середину. Обзор был отличным из любого места кабины. Вертолет поднялся мягко, ровно, Рей ожидал худшего. Медленно уплыли из-под ног ограда любительского аэродрома, домики, река. Свет мягко струился через бесцветные фильтры, вертолет купался в синеве. Внезапно Кирос запел – что-то незнакомое, но красивое. Он пел по-гречески, Рей не понимал ни слова. Но со второй строчки песню подхватила Ли. На каком-то еще языке – русском, китайском? Кто их поймет. Голос у Кироса был чистый, густой, и звонкое сопрано Ли словно вилось вокруг него. Получалось красиво. Неожиданно вступила и Мо, неровным, ломким тоненьким голоском, откуда-то и она знала песню. Мо по большей части просто мычала, но некоторые строчки пела по-английски, и Рей наконец разобрал слова:

 
So then, comrades, come rally,
And the last fight let us face.
The Internationale
Unites the human race[6]6
  Это есть наш последний и решительный бой; с Интернационалом воспрянет род людской (англ.) (Эжен Потье «Интернационал», пер. А.Я. Коц) (Прим. ред.).


[Закрыть].
 

Ли обняла африканку за плечи и засмеялась. Засмеялся и Кирос, а потом запел уже один какую-то красивую плавную греческую песню.

Альпы виднелись отсюда, как гигантские бело-синие складки с зелеными прогалинами лугов, сверкали голубые кристаллы озер и прудов, ниточки рек, россыпи кукольных домиков и безобразные, калечащие местность гигантские купола, закрывшие радиоактивные зоны. Потом вертолет окунулся в облако, и некоторое время не было видно ничего, а затем вынырнул, и облачная поверхность, как арктические льды, побежала внизу.

– Будем держаться повыше! – заявил Кирос. – Так безопаснее.

Рей покосился на Ли. Неужели вот это уже и все? И сейчас он окажется в коммунистической стране? Ли все еще казалась напряженной – похоже, опасность не миновала.

– Слушай, – он повернулся к ней, – а как там вообще у вас живут? Ну вот что я там буду делать? Если, конечно, меня в тюрьму не посадят.

– У нас уже почти нет тюрем, только следственные. Ну и вот лагеря для проверки, – ответила Ли, – а так у нас по-другому с преступностью борются. А что делать – жить будешь, как все, нормально. Работать, конечно, придется, – добавила она.

– У вас деньги-то есть?

– Деньги есть, но во многих местах уже главное – продукты, одежду и самое необходимое – можно получить и без всяких денег. Все это очень дешево производится на автоматических фабриках. Однако и бесплатные вещи ты можешь получить, только если где-то числишься – учишься или работаешь. Но ты не волнуйся, – улыбнулась она, – у нас можно выбирать любую учебу, все бесплатно, никаких проблем. Учись на кого хочешь. И работы любой полно. Вопрос только в том, что тебе самому нравится.

– Я и не знаю, что мне нравится, – вздохнул Рей, – мне, похоже, вообще работать не нравится. Нет, я, конечно, готов, – торопливо добавил он.

– Так не бывает, чтобы ничего не нравилось. И кому это надо, чтобы ты работал через силу – это все равно неэффективно! Ну ничего, психологи помогут что-то найти. Да ты же многое можешь! Ты пришелец из прошлого – будешь экспертом по истории! Ну или там в Субмире – это что-то вроде интернета – будешь какие-нибудь сайты администрировать, игровухи. Можно и на дому работать. Работы полно. В общем, это совершенно у нас не проблема, не думай даже!

– Эх, если бы я знал, – уныло произнес Рей, – я бы в свое время, в прошлом, больше интересовался окружающим миром. А то, честно сказать, – какой из меня эксперт?

– По-моему, как ты рассказываешь – так у вас просто рай какой-то! – вступила Мо. Ли усмехнулась.

– Ну не рай. Нет, не рай. Много еще всякого есть. И люди разные бывают. И недовольные есть. И опять же, материально у нас не так, как в Федерации, а в основном похуже. Гаджеты для дома, мебель интерактивная – такого у нас нет или очень мало. Вообще, может показаться после Федерации, что у нас скучновато – у нас же нет игры той же самой, нет рекламы, нет виртуальной торговли. Но жить можно нормально.

– Ну ты даешь! – подал голос Кирос. – Тебя послушаешь, так в СТК прямо тоталитарный ад! Нахваталась в Федерации идей.

– Я не хочу, чтобы они ждали слишком многого, – ответила Ли, – мне-то, конечно, в СТК хорошо. Даже не верится, что я…

Она умолкла. Кишки немедленно подпрыгнули вверх, и Рей едва не вскрикнул. Вертолет резко пошел на снижение.

– Приближаемся к границе Македонии, – сообщил пилот, – снижение!

– Ой, блин! – простонал Рей. Завтрак грозил немедленно вылезти наружу.

– Терпи! – посоветовала Ли. Ей, похоже, было все нипочем. Кирос забормотал что-то в микрофон.

– Там же оборонная линия, вдоль границы, – напомнил Рей. Ли взглянула на него.

– Мы в курсе. Кирос попробует отболтаться, а когда отключат завесу… по графику – через двадцать минут. Мы как раз сможем войти.

Рей вцепился обеими руками в подлокотники. Снижение прекратилось, теперь он видел прямо под ногами, сквозь прозрачные бока машины, темные верхушки сосен. Но все равно вертолет потряхивало, словно он проваливался в воздушные ямы. Скорее бы это кончилось. Только бы кончилось! – мысленно взмолился Рей. Что угодно, только бы на землю! Мо начало рвать – дрожащими руками она расправила пакетик; в кабине завоняло. Только бы кончилось! Двадцать минут… это же невозможно выдержать! Внутренности то и дело взлетали куда-то под горло. Машину тряхнуло – Рей от неожиданности не удержался и слегка навалился на Лею, хотя ремни держали.

– Камрады, держитесь! – крикнул Кирос. – Не получается! Они будут стрелять!

И рядом с машиной, совсем близко, расцвел прекрасный огненный шар. Рей оцепенел. Смерть… пронеслось в голове… это так красиво! Это конец!

Раздался грохот, толчок вырвал Рея из кресла и швырнул вперед, но ремни удержали. Рей повис на ремнях. Через секунду он осознал, что лежит на боку, а сверху, прямо над ним, висит на ремнях Мо и кричит. Ли рядом нет. Вон она – Ли, прыгает в сторону, вертолет слегка выправился. Ли вытаскивает Кироса из пилотского кресла. Тащит и тащит. Рей хлюпнул носом и осознал, что из носа льется кровь и что во рту отвратительный соленый вкус. Внезапно машина выправилась. Он сидел теперь почти прямо, с легким креном налево. Винты грохотали, но громче и как-то по-другому. Вертолет снова сильно качнулся влево, и на Рея свалилось что-то громоздкое, придавило – но вот машина снова выправилась. Ли сидела в пилотском кресле. Выходит, она и вертолет может пилотировать? Ее сильные руки быстро-быстро плясали по сенсорам, давили на рычаги. И ветер бил в лицо, перехватывал дыхание – одно из стекол выбило взрывом. Рей наконец разглядел, что это было и что лежало теперь рядом с ним, на кресле, где раньше сидела Ли, – тяжелое, мокрое, темное. Тело Кироса. На месте лица – что-то кровавое, рваное. Рей снова вцепился в подлокотники. Мо справа от него тяжело дышала и постанывала сквозь зубы. Внезапно машина стала переворачиваться – «О господи, мы умрем!» – и скользить вниз, Рей на миг оказался вверх головой, потом вертолет рванул в сторону, а сзади разлился ослепительный белый свет. И грохот. Снова мощный рывок – вертолет швырнуло в сторону ударной волной. Винт – теперь один – все еще грохотал. Машина снижалась, но снижалась под контролем, постепенно.

– Держитесь! – крикнула Ли. Новый толчок. И бросок в сторону. Внутренности снова взмыли под горло – падаем? Падаем, пронеслась мысль. Вертолет несся к земле. Но винт все еще грохотал. Господи, какая мерзкая смерть! Лучше бы я не проснулся в этом долбаном саркофаге! – подумал Рей. Только бы не это! Ему показалось, что падение замедлилось.

Потом мощный толчок едва не выбил его из кресла. Зубы лязгнули.

Вертолет ткнулся в землю.

Ли неподвижно обмякла в кресле, рука повисла над рычагами. Мертва? – подумал Рей. Но в следующее мгновение девушка зашевелилась.

– Выходим! – скомандовала она, выдираясь из пилотского кресла. – Мы на территории СТК! Поле закрыто! Опасности больше нет! Выходим!

Дальше было что-то невнятное. Они плакали, ругались, тащили наружу мертвое тело Кироса. Воняло рвотой и кровью. Мо непонятно причитала тонким голоском. Ноги Рея коснулись земли, и он обернулся к вертолету, искалеченному взрывами самонаводящихся ракет – и как-то ведь удалось ускользнуть от прямого попадания!

Левого винта не было вообще. Полкабины снесено начисто. Как обломки костей из раны, отовсюду торчали кабеля, стальные балки, осколки броневого стекла.

Ли стояла на коленях рядом с телом убитого Кироса. Изуродованное лицо пилота прикрыла обрывком ткани.

Потом девушка встала. Подняла перемазанное кровью лицо.

– Куда мы теперь? – спросила Мо дрожащим голосом.

– Никуда, – бесцветно ответила Ли, – будем ждать, пока нас найдут пограничники. После отключений поля всегда прочесывают полосу.

Она отошла от убитого, Рей и Мо последовали за ней. Здесь, в ложбинке меж холмами, бежал быстрый ручей. Вода оказалась до того холодной, что зубы заломило. Ли смыла с лица кровь.

– В вертолете что, нет какой-нибудь рации? – спросил Рей.

– Есть, – ответила Ли, – но объясняться сейчас… проще подождать и договориться вживую.

– А они нас не подстрелят сразу?

– Нет, – ответила Ли.

Вертолет упал – или сел – на склоне высокого зеленого холма, и рядом поднимался такой же холм, покрытый буйным пахучим разнотравьем. Неподалеку от них начинался густой кустарник, дальше виднелась рощица раскидистых деревьев, кажется, это были платаны. Вдали – горы, пониже, чем Альпы, и потемнее на вид. Низкие облака проплывали по синему небу. Среди моря неяркой травы там и сям были рассыпаны нежные фиолетовые анемоны. Мы все-таки смогли, подумал Рей. Все-таки получилось. Ли вдруг опустилась на землю, прижалась к ней щекой, погладила руками. Потом встала. На лице ее виднелись дорожки слез.

– Ты чего? – спросила Мо.

– Ничего. Все хорошо, – сдавленно ответила Ли, – я очень рада, что на Родину вернулась. Я, знаешь, сколько здесь не была…

– Так ведь это Греция, а ты вроде русская, – заметил Рей. Ли оглянулась на него.

– Какая разница? Это Союз Трудовых Коммун. Это моя Родина – везде, хоть в Андах, хоть у Желтого Моря, хоть в Казахстане. Пусть и говорят везде на разных языках, ну и что? Это не Россия, и не Китай, и не Бразилия – это СТК. Наша Родина.

С вершины холма раздался сухой оглушительный треск. Рей вздрогнул. Сверху что-то закричали.

– Спокойно! – Ли выпрямилась. – Это наши. Не пугайтесь, они нас сначала в плен возьмут. Мы же неизвестно кто для них. Стойте смирно, не сопротивляйтесь! Подчиняйтесь командам. Все будет нормально.

Если приглядеться, уже был виден наряд греческих пограничников – темноволосые люди в камуфляже, с автоматами наизготовку, быстро спускались к ним по склону холма.

– Поднимите руки! – скомандовала Ли и сама встала лицом к пограничникам, подняв обе руки вверх и для устойчивости расставив ноги. – Стойте спокойно и ждите!

Рей и Мо послушались ее. Сердце бывшего хозяина концерна Гольденберг, реликта из прошлого, бешено колотилось. Пограничники уже были близко, их было пятеро и собака-овчарка на поводке. Они начали что-то кричать по-гречески, Ли ответила им на английском, но видно, они не поняли, и тогда она повторила это на русском. Тогда солдаты замолчали. Двое перекинули автоматы за плечо, сняли с пояса наручники. Ли негромко переговаривалась с пограничниками на русском – те, видно, понимали, но с трудом. Не опуская рук, девушка кивнула в сторону Кироса. Один из солдат отошел к нему. Двое держали нарушителей границы под прицелом. Двое защелкнули наручники на запястьях Рея, затем Мо и наконец Ли.

– Дойч? – спросил один из греков, совсем молоденький парнишка. Рей кивнул.

– Я. Дойч.

Парень слегка подтолкнул его вперед.

– Геен. Форвертс.

Рей оглянулся на Ли. Ее запястья тоже были скованы, лицо сияло, глаза улыбались – он никогда не видел ее такой счастливой.

– Иди, Рей, – сказала она, – мы идем на заставу. Делай, что они говорят. И ничего не бойся – теперь все будет нормально!