Текст книги "Холодная зона"

Глава 15. Новая фармакология

Ехать далеко не пришлось – НИЦ, принадлежащий частной фармацевтической компании со смутно знакомым названием «ХАББА», располагался в южной части Мюнхена. Через час тряски в электричке Рей сошел на перроне. Разыскал взглядом встречающего – служащий фирмы стоял в сторонке, без каких-либо табличек, но Рей узнал его по синей, как ему объяснили, униформе.

Кроме Рея, на той же электричке приехали, оказывается, еще четверо испытателей-добровольцев – двое мужчин, две женщины, все относительно молодые и явные безработные на вид.

Служащий окинул новоприбывших холодным взглядом.

– Я должен предупредить вас о конфиденциальности исследований. Мы опасаемся промышленного шпионажа. Не удивляйтесь – мы принимаем меры предосторожности. Следуйте за мной!

Все пятеро влезли в кузов фургона без окон. Машина тронулась и стала быстро разгоняться, набирая высоту по въезду на автобан – это можно было понять лишь по движению. Добровольцы помалкивали, говорить не хотелось никому. Машина ехала около двадцати минут, а когда она остановилась и служащий открыл заднюю дверцу, вылезать пришлось в подземном гигантском гараже.

«ХАББА, – думал Рей, поспешая вслед за работником фирмы, – где же я слышал это название? Да ведь фармацевтика – наша основная отрасль. Где-нибудь от отца еще, или от Энрике наверняка».

Из гаража их поднял лифт – он ехал вверх, затем в сторону, затем еще два раза сменил направление, так что прибывшие окончательно потеряли чувство ориентации.

– Сейчас в газовую камеру завезут, а оттуда – в крематорий, – высказался один из попутчиков. Рей покосился на него. И откуда тот вообще знает о газовых камерах? Впрочем, есть же игрухи на эту тему, есть интерэки. Как Сталин с Гитлером морили евреев в концлагерях. Была, например, такая классная игруха, «Семь кругов Аушвица», там надо было пройти семь уровней и выжить. Первые три уровня изображали гитлеровский концлагерь, следующий – сталинский, после того, как русские вошли в Аушвиц. В конце приходили американцы и освобождали узников.

Шутки шутками, а было и вправду тревожно. Особенно когда после лифта пошли по туннелю с гладкими белыми стенами, тускло освещенному, уходящему, казалось, в никуда.

После туннеля все они прошли через турникет – надо было вначале вложить руку в отверстие, где что-то слегка кололо в палец. Видимо, идентификация по крови, по ДНК или что там еще есть. После этого полупрозрачные створки дверей распахивались перед каждым.

Они вошли в другой лифт – огромный, грузовой, который медленно, валко поехал вниз. Спуск был долгим, а когда двери распахнулись, Рей вышел и обнаружил себя в гигантском подземном помещении.

Пещера была полутемной, и ее противоположная стена – едва различима вдали. Потолок терялся высоко над головой. Где-то в воздухе под потолком порхали многочисленные беспилотники. Больше всего это было похоже на гигантский пустой цех. Вдоль стен тянулись бесконечные ряды боксов с прозрачными стенками и крышами. Сновали какие-то люди – одни в синей униформе, другие в разноцветных пижамах. Видимо, последние были добровольцами. Или пациентами.

Высокий смуглокожий работник в форме подошел к ним.

– Мужчины, за мной, – велел он и повел Рея и двух соискателей мужского пола в один из углов зала.

– Вот ваши комнаты. К сожалению, они на четверых. Каждая комната оборудована душем и туалетом, как видите. Здесь как раз три свободных места, располагайтесь, пожалуйста. Белье уже лежит на постелях. ИТВ к вашим услугам, есть монитор в палате, а сейчас я вам покажу дневной зал, где вы можете развлечься и вообще провести свободное время. Вас предупредили, что связь с внешним миром отсюда запрещена и в общем-то невозможна? ИТВ, разумеется, односторонний – вы не сможете выходить в общий интернет, только смотреть передачи, новости и участвовать в оффлайн-играх. У нас есть также отличная видео– и игротека.

Рей подошел к своей койке – видимо, из соображений справедливости, все койки были расположены примерно одинаково – вдоль стен, так что в середине оставалось пространство, заполненное небольшим столиком и четырьмя удобными креслами, монитор располагался на задней стене. Остальные три стены, как и потолок, были совершенно прозрачными, и лишь небольшая пластмассовая кабинка – туалет – закрыта от посторонних глаз.

На стопке белья лежал пластиковый лист с распорядком дня – когда здесь кормят, и когда время обследований, в которое они должны неотлучно находиться в своей комнате и быть готовыми к вызову. На оборотной стороне были отпечатаны правила внутреннего распорядка.

– Рядом с бельем – ваши пижамы. Смена одежды ежедневно. Собственную одежду, как и личные вещи, вы сдадите мне под расписку. Прошу вас, прежде чем переодеться, принять душ.

Рею досталась голубенькая пижама с белыми цветочками на воротнике и карманах.

Подробное медицинское обследование было Рею не в новинку, он уже насмотрелся на все эти новомодные агрегаты; его не удивляли огромные пасти суперсовременных томографов, мерцающие внутри огоньки. Компьютер, собиравший анамнез, отключил программу, когда Рей назвал свой год рождения, – и тогда за Рея взялся живой врач. Пришлось объяснять ситуацию. Втайне Рей надеялся, что его сочтут непригодным для испытаний, но врач, пожав плечами, продолжил опрос. Рей отвечал, разглядывая белый бок гигантского томографа с надписью ХАББА и еще что-то, мелкими буквами. А потом прочел мелкие буквы, там стояло: концерн Гольденберг. Рей едва не подскочил.

Он вспомнил, где слышал название ХАББА. Фармацевтический концерн Гольденберга – под ХАББА официально производятся психотропные медикаменты, анальгетики; это одна из очень прибыльных ветвей фармацевтики, и кажется – Рей не знал этого, но подозревал, – ХАББА как-то связана с военным производством. Аптечки, вероятно, химзащита, биозащита и все такое.

Выходит, его, Рея, заставили работать подопытным кроликом на фирме, принадлежащей его же собственной семье? Фактически, ему самому?

– Простите, – спросил он дрожащим голосом, – эта фирма, которая занимается исследованиями… Это концерн Гольденберга?

– Фирма называется ХАББА, – буркнул врач.

– Но она же принадлежит Гольденбергам?

– Никогда не вдавался в такие подробности. Еще раз – были ли у ваших ближайших кровных родственников проблемы с сердечно-сосудистой системой? Инфаркты, инсульты, вообще заболевания сердца и сосудов?

– Нет, – обреченно произнес Рей.

В конце концов, принадлежность к семье Гольденберг ничего не меняла в его судьбе. После ужина их оставили в покое, и Рей разговорился с товарищами по новой «работе». Такие же бедолаги, как он сам, они всю жизнь после окончания школы вот так мыкались между безработицей и временными периодами бесплатного труда. Белобрысый высокий Нико и Махмуд, чья внешность была столь же характерной, как и имя – впрочем, судьба этого араба ничего не отличалась от обычной здешней судьбы, и он казался несколько интеллигентнее Нико – тот даже и читать умел с трудом.

Оказывается, их всех направили в «добровольцы» через Базис-центры. Нико и Махмуд не возражали против этого обстоятельства.

– Не все ли равно, где торчать? – спросил Нико. – А тут, может, даже что-то заплатят.

Но Махмуд был очень недоволен.

– Я бы и за миллион не пошел! Ну их! Вколют чего-нибудь – инвалидом на всю жизнь останешься.

– Я тоже не хотел, – вставил Рей, – я решил в армию пойти. А мне и говорят…

– В армию! – вскричал Нико. – Да ты, парень, совсем умом двинулся!

– Это почему же? – покраснел Рей.

– ИТВ, что ли, насмотрелся? Там тебе много чего расскажут! А у меня все знакомые, кто в армию пошел, – никто не вернулся. У нас после школы много таких умных было, карьеру хотели делать, ага. На границу – и хуле. А там тебя за пару месяцев подстрелят, ты знаешь, чего в Колд-зоне вдоль границ понаставлено?

– У меня брательник тоже в армии, – подал голос Махмуд, – живой пока. Но он не на границе, он в ЗР служит. Уже сержант. Рассказывал, недавно восстание в Марокко подавляли, так эти сволочи на заводе забаррикадировались и давай оттуда минометами пулять. Вот откуда у голодранцев минометы? Наверняка с террористами связаны.

– Ну если в ЗР, то может, и нормально, – сдал назад Нико, – но это куда попадешь.

– Сюда я не хотел во всяком случае, – буркнул Рей, – удивляюсь, почему это нас так заставляют.

– Так эти фирмы платят Базис-центрам за вербовку, что ты думаешь. Может, даже на лапу дают, – рассудил Махмуд, – ну так, лично, знаешь? Чтобы первым делом безработных к ним направляли. Хотя если разобраться – это же не работа… Лежишь кверху пузом, а тебе уколы делают.

Четвертый обитатель их палаты был невысоким крепышом с круглой физиономией и тяжелым, неприветливым взглядом. Он представился как Алекс, сообщил, что здесь уже три недели, и больше в разговорах участвовать не пожелал.

Рей долго не мог уснуть, лежал, глядя в стеклянный потолок и на тусклую люминисцентную лампу где-то на невообразимой высоте за потолком, похожую на луну. Ему казалось теперь, в ночи, что это – его последний приют. Подземная тюрьма, из которой он не выйдет никогда. Вроде бы не было оснований так думать – испытания лекарств должны быть безопасными для людей. Их уже на животных десятки раз проверили. И вообще… Он подписал сложный контракт, в котором оговаривалась мизерная возможность причинения вреда его здоровью. Правда – холодный пот прошиб от этой мысли – если фирма, предположим, не соблюдет контракт, что он будет делать? К кому обращаться? Бесплатный адвокат скажет: «А вы знаете, какие юристы работают на концерн Гольденберга?»

Но зачем им делать с ним что-то плохое? Они же не нацистские врачи в концлагере.

Так говорил голос разума. Но чувства подсказывали иное, и смерть дышала на него сквозь невидимую крышу бокса. Рею казалось, что больше он никогда не увидит синего неба.

На следующий день занятий было немного. С утра какой-то хмырь в синей медицинской одежде собрал всех испытателей (их было несколько десятков, половина – женщины), и зачитал правила первой серии эксперимента. Вроде бы ничего страшного не предстояло. Хмырь пояснил, что эту серию уже проводили раньше, и теперь повторяют, во-первых, для статистики, а во-вторых, для того, чтобы проверить их личную восприимчивость к препарату Х – так следовало называть новый медикамент. В чем заключается его действие, знать им не положено. Однако безвредность лекарства для человеческого организма доказана, так что они не должны волноваться.

Затем они проходили психологические тесты – Рей узнал тест на IQ и на уровень тревожности, остальные были ему непонятны. Двое ассистентов попросили его проделать несложные физические упражнения, а потом показали высокий, уходящий к потолку металлический шест.

– Вам нужно подняться на этот шест. Сделайте это, пожалуйста.

Рей сроду не умел лазать по таким штукам, о чем прямо и заявил ученым. Но те настаивали, и Рей сделал попытку – подтянулся раз, другой третий… И, поднявшись примерно на двухметровую высоту, бессильно съехал вниз.

– Ничего страшного, спасибо, мы видим, что вы старались, – поблагодарил его один из ученых. После этого Рея отпустили, и он отправился обедать и развлекаться. До конца дня они больше не делали ничего. Рей посмотрел интерэк «Голоса Вселенной», сыграв техника в экипаже звездолета. В углу, отгороженном под спортзал, с несколькими ребятами покидались в волейбол – оказывается, здесь сохранились воспоминания и о других играх, помимо флаг-турнира. На ужин Рей выбрал рольмопс и жареную картошку; здесь внизу стояли собственные 3D-принтеры, один из них – пищевой, так что питаться можно было разнообразно. Лучше, чем дома, хотя теперь Рей осознал, что напечатанная еда имеет странный привкус.

Это только нувориши вроде семьи Гольденберг едят натуральные продукты. Тоже фабричные, конечно, – земля теперь испорчена вся – но все же натуральные. Остальные – дешевую штампованную биомассу из хлореллы, выдаваемую, например, за «рольмопс».

Но Рей уже подзабыл вкус настоящих рольмопсов, так что еда казалась ему вкусной. В сущности, все не так уж плохо, оптимистично решил он. После ужина они сразились с Махмудом в «Закон магии» – Нико не обладал достаточным интеллектом, чтобы освоить простые игровые правила. Возвращаясь в палату, Рей прошел мимо курилки – для курильщиков было выделено помещение. На его пороге сидел Алекс с затушенным бычком в руке.

– Ну что, уже понюхали, что такое препарат Х? – поинтересовался старожитель. Рей остановился.

– Нет. Нас только обследовали сегодня. А что это такое – этот препарат?

Алекс мотнул головой.

– Нам запретили рассказывать. Сам все узнаешь.

Он говорил с заметным акцентом – с каким только?

Похоже, славянским.

– Алекс, а ты из ЗР приехал? Давно? – вскользь спросил Рей. Пациент усмехнулся. Потер бычок между пальцев и метко швырнул в ближнюю урну.

– Пять лет. Только я не из ЗР. Русский я. Меня Александр зовут. Я приехал из, как это вы называете, Холодной Зоны.

На следующий день обследование было коротким, а после него Рей вместе с остальными получил легкий браслет на запястье, кольнувший его в кожу. Укол был почти неощутим, но тончайший катетер автоматически проник в вену.

– Проходите в бокс, – пригласил Рея экспериментатор.

Это был все тот же маленький импровизированный спортзал. Но едва Рей вошел, обстановка вокруг изменилась. В боксе почему-то никого не было. Дверь резко захлопнулась за ним, и тотчас из углов потянуло паленым.

Рей молча бросился к двери, замолотил в нее – бесполезно. Проводка, лежащая на полу, вдруг вспыхнула ярким пламенем. Рей метнулся на середину комнаты, где еще не было огня. Закричал.

Горел уже весь пол! Единственное спасение – наверху. Руки от ужаса вспотели и соскальзывали с шеста. Рей быстро вытер ладони о пижаму и подтянулся. Еще и еще. Все, больше он не может! Но пламя поднимается выше, и вот уже горячий язык лизнул ступню. В следующее мгновение пламя охватило левую ногу, Рей забился и с криком полез выше. Еще выше. Языки пламени плясали внизу, страшный жар… Рей вспомнил, что на кострах инквизиции жертвы в первую очередь задыхались от дыма. Значит, и он сейчас задохнется. Огонь снова лизнул его ногу, пижама внизу обуглилась.

Он сам не заметил, как оказался на самом верху шеста.

Кажется, пламя не поднималось выше, но шел дым. Рей поднял лицо вверх, чудом удерживаясь на шесте.

– Помогите!

Снизу что-то зашипело. Рей, как сомнамбула, опустил лицо – огонь отступал и сжимался, заливаемый пеной. Площадка была полна серых ошметков, пепел летал в воздухе. Рей неловко сполз вниз по шесту в серую мокрую грязь. Ткнувшись ногами в пол, он не устоял, сел прямо в мокрое и заплакал.

Обожженная левая ступня еще не начала болеть всерьез, но ниже края пижамы все вспухло алым страшным волдырем.

Пока Рею накладывали на ступню прозрачную гелевую повязку, сразу затвердевающую на воздухе, он тупо смотрел на край сожженной левой штанины, аккуратно закатанный наверх.

Пижама совершенно цела. Как это может быть? Он видел, как горела ткань, даже этот запах обугленного… И нога-то обожжена совершенно реально!

– Тэк-с, тэк-с! – бодрый врач поводил вдоль его обнаженных плеч прибором. – Связочки у вас растянуты, мышцы кое-где подорваны. Придется поносить повязки. Не волнуйтесь, это скоро пройдет.

Он забинтовал Рею руки и плечи, дал пару браслетиков с обезболивающим и посоветовал ставить, как только начнутся боли. А если не хватит – пусть Рей не стесняется к нему обращаться.

Рей до вечера провалялся на койке, потрясенный случившимся. Испытатели не общались меж собой – видимо, все были так же поражены. К вечеру растянутые руки начали болеть, но Рей поставил на запястье браслет. Нога не болела совсем. Через некоторое время ему стало лучше, и он отправился отдыхать.

Играть или смотреть ИТВ не хотелось. Прихрамывая, Рей уселся за столик с пивом – понаблюдать за окружающими. Один и тот же вопрос бился в его голове теперь.

«Был ли огонь?»

В экстремальных обстоятельствах, спасая свою жизнь, он умеет даже лазить по шесту. Оказывается. Но если был огонь, то почему ткань пижамы совершенно не обуглена даже? Может быть, она огнеупорная? Но ведь Рей своими глазами видел, как пижама вспыхнула? Это и напугало его больше всего и загнало на шест.

– Ну что, попробовал сладкого? – Алекс тяжело опустился на стул рядом с ним. Брякнул на стол пиво – слабенькое светлое – и достал откуда-то крохотный «мерзавчик» с настойкой.

– А здесь можно и крепкое? – заинтересовался Рей. Алекс аккуратной струйкой влил настойку в пиво.

– Иногда дают понемногу, – уклончиво ответил он и с удовольствием хлебнул из бутылки. Потом протянул ее Рею.

– Хлебни тоже. Тебе полезно после эксперимента.

Смесь получилась довольно крепкая, хотя и мерзкая на вкус. Рей был бы не против напиться, но Алекс тут же забрал бутылку.

– Слушай, а что это они делают? – Рей описал соседу сегодняшний эксперимент. Алекс вздохнул.

– Это все тебе кажется. Галлюциногены. Препарат Х – это какая-то чертова смесь, наркотик, после него глюки начинаются. Только странно, что у всех одинаковые.

– Ничего себе глюки! – Рей взглянул на перевязанную ногу.

– Ну да, а ты что, раньше не слышал, что от внушения и волдыри бывают? – фыркнул Алекс. – Да ты не волнуйся. Заживет все через пару дней.

– Но ведь в следующий раз я ни хрена не поверю, – пожал плечами Рей, – и на шест не полезу.

– Ну и сгоришь тогда! – Алекс сделал большой глоток. – Я тоже так думал. Все так думают – в следующий раз не полезу. И все равно… Не от страха полезешь – так от боли.

– А ты тоже лез?

Алекс пожал широкими плечами.

– Да я и так лазать умею. Меня по-другому – заставляли с десяти метров прыгнуть на пол.

– Вот ни фига себе! – собственное пиво теперь казалось Рею безвкусным лимонадом. Он осмотрелся. За соседним столиком щебетали какие-то девушки, тоже в пижамах.

Он вдруг вспомнил, о чем хотел спросить Алекса.

– Слушай, я ни разу не видел людей из Колд-зоны. Расскажи, а? Как там у вас? И как ты сюда попал?

Алекс плюнул прямо на пол – покрытие ощетинилось ворсом, и плевок тут же исчез. Рей мимоходом подумал, что здесь-то, в ХАББА – нормальные современные технологии, здесь не держат обслуживающего персонала и уж, конечно, не драят пол сами, как он это делал у себя в нищенской квартирке.

– Там – так себе, – сказал Алекс, – я на самом деле от армии косил. Ну и это… думал, тут свобода, нормальная жизнь. Сбежал, короче. Это не так-то просто! Меня чуть не убили на границе. Но сейчас я что-то и не знаю уже. Наверное, надо было там остаться, как-нибудь перекантовался бы. Везде плохо.

– А у вас там правда – террористы? И эти, как их… ЗИНы? – жадно спросил Рей. – И голод?

– Ну как тебе сказать… – Алекс сделал длинный глоток. – Террористов нет, их всех расстреляли давно, либо они сидят. ЗИНы есть, да. Тюрьмы тоже, но там только во время следствия сидят. Голод… да нет, голода нет, но знаешь, скучно все как-то, серо. Возможностей нет, понимаешь? Ну я так думал. Здесь-то их на самом деле тоже немного. Там коммуняки все захватили. Опять же, всем молодым – парням и девушкам – приходится служить. А я что, дурак, в армии два года торчать? Короче, я косил года четыре. Переезжал с места на место. Подрабатывал в мелких фирмах, у них там крупный бизнес запрещен вообще, а мелкий можно. Конечно, можно пойти официально учиться, работать, тогда бесплатно тебе продукты, барахло со складов. Но я не хотел – тоска это. Каждый день на работу ходить – дурак я, что ли? И главное, в армию заметут. Я зарабатывал деньги понемногу, покупал себе что-то опять же в частном секторе. Думал, может, свою фирму открою, но тогда же выяснится, что я в армии не был. Ну и короче, я драпанул. Встретил человека, который переправляет на ту сторону. Даже бесплатно. Переправляют они в ЗР, мне вот помогли в Македонию.

– А как потом из ЗР в Федерацию? – удивился Рей. – Много же людей рвется!

– Да, они рвутся – но только нам, тем, кто из Колд-зоны, сразу предпочтение оказывают. Там специальный закон есть… пишешь заявление, дескать, ты коммунистический беженец. Некоторые местные тоже так пытаются, но их разоблачают. А я-то и правда из Колд-зоны. Сначала все зашибись было! Меня сюда, в Германию, привезли на вертолете. Дали квартиру, пособие сразу в три базиса. Ну думаю, все, это жизнь. Прибарахлился, отдохнул маленько. Работа у меня была – на интернет-сайте о колд-зоне рассказывать. Ну вот знаешь, слышал же все эти рассказы очевидцев и все такое. Вот я такие интервью давал, интерэки помогал делать, игры… Но, честно говоря, я там такую чушь молол! Я как-то в Абакане отсидел десять суток – по пьяни в драку ввязался. Так мне журналист наш и говорит – напишем, три года. Я говорю, ладно. Он – ну а какие там условия, то да се? Я – да нормально, кормили три раза в день, работать восемь часов, камера на шесть человек, интерэки там, игры, психолог. А он пишет, что нас там электрошоком типа пытали, а за еду драться заставляли. Интервью называлось «Прошедший через ад», я прочитал, сам чуть не прослезился. Полная же херня! Но попробуй что-нибудь скажи! У нас один возмущался, отказался давать интервью, так его и выгнали на базис… Правда, меня тоже потом выгнали. Через три года. Мне редактор так и объяснил – ты сам, мол, полное говно, писать не умеешь, сочинять не умеешь, программировать – тоже нет, образования у тебя нет, ты – никто. А твои страдания мы уже вдоль и поперек обсосали, так что гуляй, Вася… Правда, гражданство дали. Я на базисе посидел, теперь вот сюда чуть не насильно загнали. Теперь уже и не знаю, может, надо было в Колд-зоне и остаться, в армию пойти, можно же найти спокойное место и в армии. Я пока на базисе был, пытался даже туда попасть… Искал кого-нибудь здесь, но ведь торговли нет, дипломатических отношений – где же тут найдешь кого-нибудь?

Алекс громко рыгнул. Смесь, видимо, уже подействовала на него, глаза блестели.

– Значит, в Колд-зоне тоже плохо? Но все же не так, как рассказывают? – спросил Рей. Алекс махнул рукой.

– Жить можно. Врут здесь много про это, конечно. Но и сказать, что там хорошо, тоже нельзя – везде хреново. Хорошо жить только в Федерации, и только если у тебя деньги есть.

В следующие дни Рея обследовали и лечили, однако больше не дергали на эксперименты. Нога и правда зажила дня через два, но здесь вообще все раны быстро заживляют – наверное, благодаря этим микроагентам, или как их. Рею быстро надоело общество соседей, и он стал обследовать окрестности.

Рей бродил по гигантскому «цеху» и с любопытством разглядывал сверкающий монорельс, по которому носились вагончики, длинные ряды боксов – жилых и исследовательских. Он забрел в другой конец жилого блока и обнаружил себя в окружении женщин. Женщины носили точно такие же пижамы, так же галдели, смотрели на мониторы, играли, разговаривали, ели – все это ничем не отличалось от мужской половины. Рею безразлично улыбались, но не обращали на него особого внимания. Он ускорил шаг и вышел из женского отделения. А вот и лифт, на котором они приехали сюда – очевидно, единственный выход из подземной пещеры. Хотя наверняка должна быть и какая-то аварийная лестница, мало ли что. Возле лифта неподвижно замерли два секьюрити в черной форме, с телескопическими дубинками. Рей с любопытством разглядывал их.

Внезапно дверцы лифта раскрылись, и оттуда вышли вслед за работником в униформе четверо новоприбывших, еще в цивильной одежде. Все это были женщины, даже молодые девушки.

Рей вгляделся в пришелиц и вздрогнул. Прямо вслед за работником шла, улыбаясь, его старая знакомая – Леа, бывшая домашняя помощница семьи Гольденберг.