Текст книги "Россия и современный мир №3 / 2013"

Во второй строфе лисица напрямую обращается к вороне, эта ситуация обозначается прямой речью. Лисица обольщает свою жертву, именуя ее «красючкой» и «жучкой»: она, мол, так прекрасна, что любой «фраер» пожертвует своей «пайкой»184184
  «Ежедневная норма выдачи хлеба, от 400 до 800 г. Для заключенного она составляла основу питания» [7, с. 234].


[Закрыть], ежедневной порцией, лишь бы провести время с ней. Очевидна ирония, скрытая в словах лисицы: лишь простак-фраер способен влюбиться в ворону, от опытного вора таких чувств ждать не приходится.

Речь лисицы укладывается во вторую строфу, а в третьей мы становимся свидетелями успеха хитроумной стратегии. Ворона принимается петь «с одесским шиком». Одесса выбрана Копелевым неслучайно: это портовый город с типичным населением, состоящим в значительной части из контрабандистов и воров. Ворона прокаркала первую строку песни «Гоп со смыком», самой известной и популярной в воровском мире. Первоначально «гоп со смыком» был грузчиком и специализировался на транспортировке хрупких и ценных вещей, например, пианино. «Смык» – пояс, которым он обматывал спину для облегчения работы. Сила и точность в работе превратили этого грузчика в своего рода народного героя. Песня, прозвучавшая из вороньего клюва, начала приобретать популярность в 1920-е годы. Она исполнялась во множестве вариантов, причем от других песен того же рода отличалась оптимизмом. Эту песню цитирует также Варлам Шаламов в рассказе «Аполлон среди блатных», утверждая, что эта песня уже близка к концу своего существования185185
  Шаламов В. Собр. соч. т. 2. – М.: Терра, 2004.


[Закрыть], но при этом называя ее любимой песней блатных.

Заключительные два стиха иронически подтверждают, что ворона повела себя как «фраер», т.е. в очередной раз проявила крайнюю наивность. Никакой морали из басни Копелев не выводит и все с той же иронией советует читателю и не искать морали.

Автор этого сочинения обнаружил свой многогранный талант: он не только изучил множество языков и еще немало других научился разбирать, но и сумел пользоваться нижним слоем языка, особым языковым кодом, доступным лишь для узкого меньшинства. Басня «Ворона и лисица» сегодня совершенно непонятна человеку, не знающему блатного языка.

Не в первый раз на русском языке проводится подобный эксперимент. Другие авторы также пробовали писать на блатном языке: до Копелева Исаак Бабель в мозаике «Одесских рассказов» обогатил речь своих персонажей многими оборотами этого жаргона.

Этой теме позднее уделил немалое внимание и Солженицын в монументальном труде «Архипелаг ГУЛАГ», где он собрал большое количество свидетельств о жизни на «островах» гигантской лагерной системы, функционировавшей в СССР с 1918 по 1956 г. Для автора «Архипелага» исследование блатного и лагерного языка стало средством проникнуть в глубины человеческой психологии, полнее понять менталитет заключенных.

«В круге первом» Солженицын упоминает басню Копелева, признавая, что она и годы спустя сохранилась в его памяти (он приступил к написанию этого тома примерно через пять лет после отбытия из Марфино). Очевидно, Солженицын отдавал должное отваге Копелева, сумевшего столь умело распорядиться языковым кодом блатного наречия, и счел сочинение Копелева достойным упоминания, приписав его своему персонажу Льву Рубину.

Известно, что во время пребывания в «шарашке» Копелева и Солженицына связывали дружеские отношения, но через несколько лет после выхода на свободу их отношения расстроились. Тогда же эти двое проводили много времени вместе, а также в компании Дмитрия Панина, спорили о литературе и искусстве, но также и о политике и о вопросах идеологии.

Солженицын в своем романе выводит Копелева той поры убежденным марксистом, коммунистом, описывая его «В круге первом» так: «крупный мужчина с широкой черной бородой, был еврей и коммунист… В миру он был филолог-германист, разговаривал на безупречном современном hoch-Deutsch, обращался при надобности к наречиям средне-, древне– и верхне-германским. Всех немцев, когда-либо подписывавших свои имена в печати, он без напряжения вспоминал как личных знакомых. О маленьких городках на Рейне рассказывал так, как если б хаживал не раз их умытыми тенистыми улочками. А побывал он – только в Пруссии, и то – с фронтом» [5, с. 12].

В своей автобиографии «Утоли моя печали» Копелев пересказывает свой спор с Солженицыным и Паниным, которые не желали признавать придуманное Копелевым самоопределение «русского интеллигента еврейского происхождения» [2, с. 26]. Солженицын утверждал: хотя Копелев безукоризненно владеет русским языком и большую часть своей жизни провел в России, он ничуть не хуже знает немецкий, и, прожив десяток лет в Германии, мог бы получить там гражданство. Российский же «мужик», необразованный, зачастую даже неграмотный, даже если он всю жизнь проведет вне России, все равно останется русским, поскольку это его природное, врожденное свойство. Копелев в споре сильно разволновался, поскольку эта тема была особенно близка его сердцу: он полагал, что национальное сознание не является чем-то врожденным, как доказывал Солженицын – в его аргументации просматривались националистические и антисемитские тенденции, – но такое сознание приобретается с воспитанием, и потому Копелев имел полное право считать себя русским.

Все заключенные «шарашки», за исключением Копелева, были разочарованы в коммунистическом режиме, но Копелев все еще провозглашал себя марксистом и коммунистом. Это в особенности раззадоривало Солженицына и Панина: как может человек такого ума, как Копелев, находить что-то позитивное в действиях Сталина? Однако, несмотря на разногласия, всех троих объединяла прочная дружба, они много времени проводили вместе и зачастую заводилой в их группе выступал Копелев. Он декламировал стихи и великолепно пел, и за это, как пишет Панин, ему прощалась слепая и одержимая вера в марксизм-ленинизм186186
  Панин передает эпизод, в котором Копелев исполняет романсы Вертинского, и как за это ему простили «неправильную» идеологию: «Зато Лёва покорил нас исполнением романсов Вертинского. Он не только с большим чувством воспроизводил мелодию и слова, но удачно копировал характерные жесты и, глядя на него, я охотно оправдал его увлечения марксизмом-ленинизмом-сталинизмом» [6, с. 430].


[Закрыть]. В такой бурсацкой и шутливой атмосфере возникла басня Копелева, также задуманная с тем, чтобы потешить товарищей.

Копелева весьма уважали за его обширную начитанность. Солженицын подтверждает, что тот большую часть времени был погружен в какую-нибудь книгу. Он поглощал многие научные тома по лингвистике, которой занимался в «шарашке», но не пренебрегал и художественным чтением: упоминается «Война с саламандрами» Чапека, антология японского рассказа, «По ком звонит колокол» Хемингуэя в подлиннике, «Жозеф Фуше» Стефана Цвейга на немецком и какой-то роман Эптона Синклера – название не уточняется [5, с. 330]. Свободно владея языками, Копелев тем не менее обзаводился большим количеством словарей. Словари ему посылали родные вместе с отправлявшимися заключенному продуктами питания, и Солженицын иронически замечает, что подобные книги могли заинтересовать только Копелева: например, китайско-французский словарь, латышско-венгерский, русско-санскритский. Ненасытная страсть к чтению, по мнению Солженицына, вынуждала Копелева засиживаться допоздна, хотя наутро его ждал очередной рабочий день. Солженицын саркастически комментирует: необузданная жадность к чужим книгам помешала Копелеву как следует написать свою.

При всей ироничности той характеристики, которую Солженицын дает Копелеву задним числом, автор «В круге первом» явно восхищался его огромными познаниями в истории и даже попросил его пересказать ему подробно историю революционного движения в России с начала и до современной им эпохи. Так начались, по выражению Копелева, «исторические семинары», прерывавшиеся порой затяжными дискуссиями.

Повторю еще раз: Солженицын, и Панин нетерпимо относились к устойчивой, даже слепой вере Копелева в идеалы коммунизма, но, с другой стороны, не могли не признать его величайшей образованности и творческого таланта. Рассмотренная выше басня «Ворона и лисица», привлекшая внимание такого великого русского писателя, как Александр Солженицын, была лишним свидетельством многогранности талантов Льва Копелева, умевшего пользоваться нижним регистром языка наряду с более «официальными».

Литература

1. Копелев Л.З. Хранить вечно. – М., 2004. – Т. 1. – 412 с.; Т. 2. – 429 с.

2. Копелев Л.З. Утоли моя печали. – Харьков, 2011. – 366 с.

3. Копелев Л.З. Частный архив писателя. – Архив Литературного музея. Ф. 527. Оп. 1.

4. Копелев Л.З. Частный архив писателя. – Archiv der Forschungsstelle Osteuropa. – Bremen (Archiv FSO), F 3.

5. Солженицын А.И. В круге первом. – Frankfurt am Main: Posev. – 640 с.

6. Панин Д.М. Записки Сологдина. – Frankfurt am Main: Posev, 1973. – 575 с.

7. Rossi J. Manuale del Gulag. – Napoli, Ancora del Mediterraneo, trad. di F. Gori e E. Guercetti, 2006. – 352 с.

Научная и культурная жизнь

Культурное наследие Российской Федерации: первый ежегодный государственный доклад

П.М. Шульгин

Шульгин Павел Матвеевич – кандидат экономических наук, заместитель директора Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачёва.

Культурное наследие составляет основу духовного и интеллектуального потенциала России и определяет ее высокое место среди великих держав мира. Эффективное использование историко-культурного наследия обеспечивает не только полноценное развитие личности и формирование новых поколений, но и позволяет ощутить единство культурного пространства Российской Федерации, выявить самобытность каждого проживающего в ней народа.

Поэтому понятно то внимание, которое в последние годы общественность уделяет проблемам сохранения культурного наследия. Растет озабоченность разного рода строительными проектами, ведущими к утрате памятников истории и культуры, к бесцеремонному украшательству и поновительству древних памятников, когда говорить уже приходится об их моральном уничтожении. На совместном заседании Государственного Совета Российской Федерации и Совета при Президенте Российской Федерации по культуре и искусству (Великий Новгород 2009 г.) отмечалось, что за последние десять лет в стране безвозвратно исчезли 2,5 тыс. памятников истории и культуры, а ситуация с их реставрацией неприемлема и требует применения безотлагательных мер.

Негативное воздействие на состояние памятников истории и культуры оказывает деятельность человека, плохая экология, непродуманные управленческие решения, принимаемые с нарушениями норм законодательства, противоречивость и несовершенство законодательной и нормативной базы, а также сложившаяся в стране практика правоприменения, которая никогда не считала разрушение памятников истории и культуры тяжким преступлением.

До настоящего времени информация о состоянии большей части российского культурного наследия крайне недостаточна. Примеры разрушений или пренебрежительного отношения к памятникам истории и культуры широко освещались в прессе, но сведения об общем их состоянии, как правило, не выходили за пределы экспертных оценок.

Ситуация изменилась лишь в 2011 г., когда было принято законодательное решение о подготовке ежегодного государственного доклада по этой проблеме. Первый в истории страны такой доклад посвящен проблемам состояния и сохранения культурного наследия. Подготовленный в конце 2012 г., он содержит не только сведения о состоянии памятников истории и культуры, которые отсутствуют в массиве статистической информации, но и затрагивает общие проблемы государственной политики в этой сфере. В его основе лежат официальные данные, полученные из государственных органов охраны памятников субъектов Российской Федерации, из музеев-заповедников и музеев-усадеб. Помимо государственных институтов, к работе над докладом были привлечены представители общественных организаций и независимые эксперты, указавшие многие факты, не отмеченные в силу разных обстоятельств официальными органами охраны наследия.

В результате своеобразной переписи был уточнен потенциал культурного наследия на территории Российской Федерации. В 2011 г. общее количество стоящих на государственном учете объектов культурного наследия насчитывало 131,8 тыс. (из них непосредственно памятников архитектуры, археологии, истории и монументального искусства – 126,7 тыс., ансамблей – 3,1 тыс., достопримечательных мест – 2,0 тыс.). При этом в составе ансамблей насчитывалось еще 19,8 тыс. памятников, таким образом, общее количество объектов культурного наследия исчислялось более чем 145 тыс. Интересно, что еще в 2009–2011 гг. не только в популярных статьях, но и в официальных материалах встречались цифры, показывающие, что страна имеет 80–90 тыс. памятников истории и культуры. Означает ли это, что о существовании остальных не было известно или же они попросту игнорировались?

Из общего количества памятников основная масса приходится на памятники архитектуры и археологии (примерно по 40%). Более 20 тыс. объектов культурного наследия имеют федеральное значение. Многие из них поистине уникальны и могут быть отнесены к мировым сокровищам культуры. Большую часть составляют памятники регионального значения – 83%. Пока только небольшая часть субъектов Федерации учитывает памятники истории и культуры муниципального значения, такие памятники существуют только в 24 субъектах Федерации, в целом же по Российской Федерации их всего чуть более 2 тыс.

Подготовка материалов для ежегодного государственного доклада о состоянии объектов культурного наследия показала, что в сфере учета памятников истории и культуры существуют серьезные проблемы. В ряде регионов Российской Федерации постановка объектов культурного наследия на государственный учет и охрану фактически остановилась, и на протяжении многих лет список памятников истории и культуры, стоящих на государственном учете, не пополняется. Так, за последние десять лет (с 2002 г., времени принятия нового Закона об объектах культурного наследия) 42 субъекта Российской Федерации (т.е. более половины всех российских регионов) не ввели в списки охраняемых объектов культурного наследия ни одного нового памятника истории и культуры. К ним можно добавить еще шесть субъектов Федерации, которые поставили за эти десять лет на государственный учет менее десяти объектов культурного наследия.

Поразительным является тот факт, что Магаданская область, согласно представленным данным, вообще не имеет ни одного объекта культурного наследия. Это не соответствует действительности. Территория Магаданской области имеет археологические объекты, здесь находятся два населенных пункта (Охотск и Ола), известные еще с XVII в.; эта земля также хранит память о лагерной истории и местах заключения в советский период; здесь находятся объекты и территории, связанные с историей золотодобычи и промышленного освоения региона. Ряд зданий Магадана постройки конца 1940-х – начала 1950-х годов могут рассматриваться как памятники архитектуры (во многих других регионах такого рода архитектурные объекты уже поставлены на государственную охрану). Подобная информация свидетельствует, прежде всего, об отсутствии должного внимания к этой сфере со стороны руководства области.

Учет объектов культурного наследия предполагает формирование единого государственного реестра объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации. Он составляется на основе положений Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» и должен включать все сведения об объектах культурного наследия, заменив при этом старые паспорта и списки памятников истории и культуры. Формирование единого государственного реестра объектов культурного наследия долгое время сдерживалось отсутствием подзаконных актов, регламентирующих этот процесс. К 2012 г. необходимые данные были подготовлены всего на 11% объектов. К сожалению, 19 субъектов Российской Федерации еще даже не приступили к этой работе, а в других 18 регионах документация для регистрации объектов культурного наследия в реестре была составлена лишь на десять объектов или еще в меньшем количестве.

Кроме объектов, стоящих на государственном учете, охраняются также и выявленные объекты культурного наследия – памятники истории и культуры, найденные краеведами, или во время научных экспедиций, обнаруженные при раскопках или строительных работах, а также памятники, которые по современной оценке их художественной ценности, эстетических и исторических достоинств, могут быть рекомендованы к постановке на государственную охрану.

В 2011 г. в Российской Федерации зарегистрировано 114,2 тыс. выявленных памятников, т.е. немногим меньше, чем общее количество объектов культурного наследия, состоящих на государственном учете. Обращает на себя внимание тот факт, что среди них значительное количество составляют объекты археологического наследия (число этих памятников в 1,3 раза превышает число таковых, стоящих на государственной охране).

Говоря о такого рода памятниках, следует специально отметить, что практически во всех регионах эта часть нашего культурного наследия остается в списках выявленных памятников десятилетиями, но при этом не проходит должной экспертизы и не признается по этой причине «полноценными» объектами культурного наследия. Отсутствие необходимого внимания и небрежное к ним отношение привело к утрате части выявленных памятников. Некоторые сознательно выводятся из списков выявленных памятников, чтобы они не смогли препятствовать планам нового строительства или реконструкции на территории городов и поселков (например, ставшие широко известными примеры сноса в Москве зданий Военторга и гостиницы «Москва»). Нежелание принимать на себя дополнительные затраты по сохранению объектов культурного наследия, давление строительного лобби и желание местных администраций иметь свободные территории в центре исторических населенных пунктов для сдачи их в аренду или под новое строительство создают ситуацию, когда памятники истории и культуры многие годы остаются всего лишь «выявленными». Угроза многочисленным вновь выявленным памятникам сохраняется и в настоящее время.

Продолжается и прямое разрушение памятников истории и культуры. В 2011 г. зафиксирована утрата 35 объектов культурного наследия, все они имели региональную категорию историко-культурного значения. Утрата каждого из них является невосполнимой потерей. Вместе с тем можно отметить, что масштабы утрат объектов культурного наследия сократились по сравнению с экспертными оценками и выборочными исследованиями конца 1990-х – начала 2000-х годов (в них приводились данные о ежегодных потерях в количестве 100–200 памятников). В значительной мере это связано со становлением органов охраны культурного наследия во всех регионах страны, а также с растущим вниманием общественности к проблемам сохранения наследия.

Наряду с необходимостью учета масштабов утрат не менее важным представляется и анализ состояния объектов культурного наследия. Такие данные впервые были получены при подготовке государственного доклада из всех 83 субъектов Российской Федерации. С одной стороны, по сведениям региональных органов охраны наследия, доля памятников архитектуры, истории и монументального искусства, имеющих хорошее и удовлетворительное состояние, составляет 60%, с другой – более 9% памятников имеют аварийное и руинированное состояние. В удовлетворительном состоянии находится 31,7% археологических памятников, включая выявленные. Остальные (более чем две трети объектов) либо постепенно разрушаются, либо о них вообще нет никаких сведений, что само по себе служит тревожным показателем.

Полученные данные позволяют сделать вывод, что 24 тыс. объектов, или каждый третий памятник архитектуры, истории и монументального искусства (из числа поставленных на государственный учет), испытывают негативное воздействие естественных факторов; 16 тыс. объектов, или примерно каждый пятый, оказываются подвержены различным антропогенным воздействиям (агрессивная воздушная среда, техногенное подтопление, вибрация, «визуальное загрязнение», вандализм и т.д.). Однако из-за неполноты данных, представленных субъектами Федерации, можно предположить, что реальное количество памятников, подвергавшихся воздействию различных природных и антропогенных факторов, существенно превышает полученные итоговые показатели.

Из-за антропогенного вмешательства (распашка почвы, гидротехническое, промышленное, дорожное строительство и пр.) разрушаются более 30 тыс. памятников археологии. Естественные процессы разрушают около 50 тыс. археологических памятников. Подверглись грабительским раскопкам 2,3 тыс. археологических памятников. В результате этих раскопок не только уничтожается бесценная научная информация, но и наносится колоссальный материальный и моральный урон, поскольку находки, изъятые при грабительских раскопках из культурного слоя объектов археологического наследия, выводятся из научного оборота и становятся зачастую объектами незаконной, подчас контрабандной, торговли. По данным Института археологии РАН, следы несанкционированных раскопок зафиксированы сотрудниками археологических учреждений во многих регионах, в которых, согласно отчетным материалам органов охраны памятников, факты расхищения археологического наследия или следы нелегальных земляных работ на объектах наследия не отмечены.

Полученный при подготовке государственного доклада показатель состояния объектов культурного наследия оказался лучшим по сравнению с ранее приводившимися экспертными оценками, которые указывали, что в удовлетворительном состоянии находятся от 30 до 50% памятников истории и культуры. Между тем достоверность информации из регионов вызывает определенные сомнения. Например, Курская область показывает более 99% памятников, находящихся в хорошем и удовлетворительном состоянии, а соседняя Липецкая – регион, схожий по размерам территории и особенностям исторического развития, – только 10%. Аналогичную картину демонстрирует и присланная статистика состояния памятников в Омской области (почти 90%) и Красноярском крае (около 8%). Завышенность местных оценок подтверждается состоянием объектов культурного наследия в ряде регионов, где осуществлялся детальный мониторинг объектов культурного наследия при подготовке, в частности, материалов Свода памятников. Так, данные по Тверской области (по которой в настоящее время уже подготовлены несколько томов Свода памятников и готовятся очередные) показывают, что в хорошем и удовлетворительном состоянии находятся лишь 37% памятников федерального значения и 40% памятников регионального значения. Эти показатели, на наш взгляд, в большей степени отражают истинное положение дел.

Для всесторонней оценки состояния объектов культурного наследия к подготовке доклада были привлечены общественные организации и независимые специалисты: представители Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), Архнадзора, научные эксперты, занимающиеся выявлением объектов культурного наследия, их исследованием и реставрацией, а также ряд других общественных движений. Их данные свидетельствуют, что состояние культурного наследия практически во всех российских регионах имеет серьезные проблемы. Такие расхождения в информации во многом связаны с недостаточной работой региональных органов охраны наследия, с их малой штатной численностью, а зачастую и небрежным отношением к своим прямым обязанностям.

В докладе проанализировано состояние российских объектов Всемирного культурного наследия. По состоянию на конец 2011 г. в списке Всемирного наследия ЮНЕСКО числилось 936 объектов, которые располагались на территории 153 стран. Из них 725 объектов относились к культурному наследию, 183 – к природному и 28 объектов имели смешанный культурно-природных характер. Россия была представлена в этом списке 24 объектами187187
  В 2012 г. к ним был добавлен еще один объект природного наследия – Ленские столбы.


[Закрыть], включающими 15 объектов культурного и 9 объектов природного наследия. Все 15 российских объектов Всемирного культурного наследия располагаются исключительно в Европейской части страны, в основном в Центре и на Северо-Западе.

Несмотря на почетный статус Всемирного наследия, некоторые его российские объекты оказались на грани нарушения своей аутентичности и целостности, что не только вызвало тревогу у российских специалистов, но и привлекло внимание экспертов ЮНЕСКО. К числу проблемных объектов, прежде всего, следует отнести Ярославль. Состояние исторического центра этого города находится под пристальным вниманием международных экспертов несколько последних лет. Главный предмет беспокойства – Успенский собор, воссозданный к 1000-летию города на стрелке Волги и Которосли, на месте древнего храма в значительно бóльших габаритах, чем первоначальные (нарушение аутентичности). В Санкт-Петербурге беспокойство вызвал проект возведения 400-метровой башни Газпрома – «Охта-Центр». После долгих дискуссий и в результате вмешательства ЮНЕСКО было решено перенести строительство высотного объекта в другой район города. Однако имея в виду этот инцидент, в решениях 35-й сессии Комитета Всемирного наследия (2011) была отмечена необходимость строгого согласования любого нового строительного проекта в центре Санкт-Петербурга с требованиями Конвенции об охране Всемирного культурного и природного наследия. Потенциально проблемным объектом наследия следует признать Куршскую косу – в связи с планами по организации на российской части полуострова особой экономической зоны туристско-рекреационного типа, что может войти в противоречие с установленным здесь природоохранным режимом и привести к деградации уникального культурного ландшафта.

В перспективе могут возникнуть проблемы и с представительством России в списке Всемирного культурного наследия. В настоящее время в составе российских объектов есть своего рода «пробелы». В нем совершенно не представлены, например, культурное наследие азиатской части страны, нет в нем ярких объектов археологии, не представлено и такое уникальное явление национальной истории и культуры, как русская усадьба, очень мало памятников, связанных с культурой других народов, населяющих Российскую Федерацию. С 2005 г. ни один объект культурного наследия на территории Российской Федерации так и не пополнил этот список, несмотря на имевшиеся предложения. План по расширению участия России в культурном наследии ЮНЕСКО нуждается в серьезном дополнительном анализе, и прежде всего, здесь требуется разработка четкой научно обоснованной концепции процесса номинирования.

Важную роль в сохранении национального наследия народов Российской Федерации играют музеи-заповедники. Они обеспечивают комплексную охрану и эффективное использование культурного и природного наследия. Благодаря музеям-заповедникам удается сохранить культурную самобытность народов Российской Федерации, все многообразие местного историко-культурного наследия различных регионов России, обеспечить реальную преемственность в них национальной культуры.

Музеи-заповедники играют важнейшую роль в формировании привлекательного образа России за рубежом. Находящиеся в их составе объекты культурного наследия представляют Россию в Списке Всемирного наследия ЮНЕСКО. Из 15 российских объектов 12 входят в состав музеев-заповедников. Музеи-заповедники становятся центрами международного и отечественного туризма, наиболее привлекательными объектами для посещения их российскими и зарубежными гражданами. Составляя всего 5% от общего числа музейных учреждений в стране, музеи-заповедники обеспечивают почти 30% посещаемости музейных учреждений России.

Культурно-познавательный туризм и деятельность музеев-заповедников позволяют воспринимать комплекс историко-культурного и природного наследия как особый и чрезвычайно значимый социально-экономический ресурс для развития местной экономики. Крупные музеи-заповедники фактически становятся градообразующими предприятиями в малых городах и сельских регионах, где отмечается рост бюджетов органов местного самоуправления.

Сегодня в России действуют 147 музеев-заповедников и музеев-усадеб (идентичное музеям-заповедникам по характеру деятельности учреждение, но имеющее, как правило, небольшую территорию). Они созданы в 54 субъектах Российской Федерации, но сосредоточены, в основном, в центральных областях России. Данные за 2011 г. свидетельствуют о том, что большинство историко-культурных комплексов на территориях музеев-заповедников и музеев-усадеб также испытывали негативное воздействие различных природных и антропогенных факторов.

Одной из самых серьезных угроз в 2011 г. стали попытки захвата и отторжения территорий у музеев-заповедников. Нетронутые и незастроенные земли музеев-заповедников, сохранившие природную красоту и оригинальность исторического ландшафта, служат объектами рейдерского захвата и другого рода незаконных схем отторжения в целях дачного или коттеджного строительства. Этому способствовало и то, что границы многих музеев-заповедников были установлены десятки лет назад и не были оформлены должным образом в законодательных документах нового времени. С подобной ситуацией столкнулись даже такие известные охраняемые историко-культурные территории, как Бородинский военно-исторический музей-заповедник, музей-усадьба «Архангельское», музей-заповедник «Ясная Поляна», музей-заповедник «Михайловское».

Утверждение границ, установление зон охраны и режимов использования охраняемой территории – самая насущная в настоящее время проблема не только для музеев-заповедников, но и для любого памятника истории и культуры. В отсутствии этих зон памятник, даже при его формальной сохранности, может быть задавлен, «морально уничтожен» новым строительством, высотной застройкой. Ему может быть нанесен непоправимый ущерб в результате изменения экологических условий его существования (подтопление, размывка грунтов, вибрация и пр.). Нередкими являются случаи сознательного затягивания процесса утверждения зон охраны, чтобы за это время можно было срочно приступить к новому строительству на прилегающей к памятнику территории, согласовать планы неорганичного и вредного для памятника землепользования.

Разработка и установление зон охраны – одно из слабых мест в деле охраны объектов культурного наследия. Так, сегодня зонами охраны обеспечены чуть более 12% памятников истории и культуры от их общего количества. Еще меньшее количество памятников имеют утвержденные границы территорий – только 5%. Необходима активизация деятельности федеральных и региональных органов государственной власти по разработке границ территории объектов культурного наследия, их зон охраны, а также предметов охраны.

Недооценка значения ландшафтного подхода к сохранению объектов культурного наследия приводит к разрушительным последствиям. В этом случае в роли предмета охраны выступают не только отдельные памятники и ансамбли, но и такие исторически ценные ландшафтноформирующие элементы, как планировочная структура, историческая застройка, земельные участки в исторически сложившихся границах, визуально-композиционные связи и панорамы, а также ряд других элементов, в том числе и разнообразные нематериальные ценности. Ландшафтный подход должен стать доминирующим в деле сохранения наследия на современном этапе культуроохранной деятельности.