Текст книги "Никита Хрущев"

Но политическое положение в стране продолжало обостряться. Не было единства внутри ПОРП, быстро активизировались ее политические противники. Большинство людей требовало возвращения к власти В. Гомулки. Противиться ему было неразумно, и в октябре 1956 года в Польше собрался новый пленум ПОРП, который кооптировал Гомулку и некоторых из его соратников в состав ЦК. Это известие крайне обеспокоило всех руководителей ЦК КПСС.

Для понимания поведения Хрущева в дни польского, а также венгерского кризиса важно иметь в виду, что в 1956 году и в Президиуме ЦК КПСС, и за его пределами уже начала складываться оппозиция Хрущеву, которая использовала любую его оплошность или неудачу. Он еще не мог решать многие вопросы единолично и игнорировать то все более сильное давление, которое оказывали на него наиболее консервативные члены партийного руководства. Эти очень влиятельные люди связывали кризис в Польше и Венгрии с «секретным докладом» Хрущева, который, по их мнению, и причинил громадный ущерб мировому коммунистическому движению и ведущему положению СССР. Оппозиция Хрущеву явно находила поддержку и среди китайских лидеров. К тому же и сам он был глубоко убежден, что социалистический лагерь не может потерять Польшу и Венгрию по политическим и стратегическим соображениям. Поэтому он развил осенью 1956 года чрезвычайно энергичную деятельность.

Как только в Москве узнали о том, что Гомулка кооптирован в состав ЦК ПОРП и активно участвует в работе пленума, Хрущев понял, что речь идет о возвращении Гомулки к власти. Что это могло означать для Польши, где происходили волнения рабочих и распадались и без того немногочисленные колхозы? Что это могло означать для советско-польских отношений? Хрущев договорился о немедленном прибытии в Варшаву советской делегации, в состав которой вошли Хрущев, Микоян, Молотов и Каганович. В спешке ни в Москве, ни в Варшаве не успели предупредить пограничников, и навстречу самолету Хрущева поднялись польские истребители.

Выяснив, что речь идет о партийной делегации, они пропустили самолет.

Н. С. Хрущев летел в Варшаву без официального приглашения уже во время работы VIII пленума ЦК ПОРП. На аэродром встречать Его срочно выехали Охаб, Гомулка, Циранкевич, Завадский и другие. Выбравшись из самолета, Никита Сергеевич погрозил кулаком польским руководителям и пошел сначала здороваться с советскими генералами, которые также прибыли на аэродром. Охаб осмелился открыто сделать замечание Хрущеву. «В польской столице мы хозяева, – сказал Охаб, – и нечего устраивать представления». Острый спор продолжался и в Бельведере, куда поляки приглашали наиболее важных гостей. Вначале беседа была очень острой, и Хрущев не удержался от некоторых грубостей и угроз, включая и угрозу интервенции. Но постепенно страсти улеглись и обстановка разрядилась. Польские руководители сумели убедить Хрущева и всю советскую делегацию, что только быстрая смена руководства ЦК ПОРП, а также широкие уступки польским рабочим, требующим создания рабочих советов на предприятиях, и польским крестьянам, требующим роспуска поспешно созданных колхозов, позволит партии сохранить общий контроль над положением в стране. Речь шла также о расширении свободы слова, собраний и манифестаций. У советских гостей не было иного выхода, как согласиться на перемены в Польше с условием, что она останется прочным союзником СССР.

Более драматическим и сложным оказался кризис в Венгрии. Прежнее партийное руководство здесь просто распалось, потеряв доверие народа. Командование армии утратило контроль над вооруженными силами, а органы безопасности перестали функционировать. К власти пришло правительство Имре Надя, недавно восстановленного в коммунистической партии, но не желавшего идти на компромисс с другими ее лидерами. Все политические заключенные в стране были освобождены. Волнения переросли в национально-демократическую революцию, которая, однако, быстро перерождалась в антисоциалистическую контрреволюцию. По всей Венгрии уничтожались символы зависимости от СССР. Состав правительства постоянно менялся за счет включения в него представителей быстро возрождавшихся некоммунистических партий. В страну возвращались десятки тысяч недавних политических эмигрантов, границы были фактически открыты. По требованию Имре Надя советские войска покинули Будапешт, но остались в Венгрии. Однако правительство не сумело взять контроль над стихийно развертывающимся движением. В городе начались убийства недавних работников органов безопасности и расправы над отдельными партийными функционерами. Были разгромлены учреждения коммунистической партии, коммунисты, защищавшие здание горкома партии, погибли.

Тревога в Москве по поводу событий в Венгрии нарастала, и заседания Президиума ЦК проходили почти ежедневно. Для консультации и координации действий в СССР прибыл второй по влиянию лидер КНР Лю Шаоци. Ни Хрущев, ни другие советские лидеры не имели вначале определенной программы действий: на территории Венгрии находились М. Суслов, А. Микоян и Г. Жуков. В Будапеште продолжало функционировать посольство СССР, возглавляемое Ю. Андроповым. Через границу в Венгрию перебрасывались новые советские дивизии. В конце концов Хрущев принял решение о необходимости вооруженного вмешательства. Но он хотел заручиться согласием других социалистических стран и особенно Югославии. Слишком много энергии Хрущев затратил на нормализацию отношений с этой страной, чтобы вновь потерять надежду на вхождение Югославии в лагерь социалистических стран. Кроме того, надо было найти таких видных политических деятелей Венгрии, которые согласились бы возглавить новое правительство и обновленную коммунистическую партию. Н. С. Хрущев и Маленков вылетели в Румынию и быстро достигли согласия на вмешательство в дела Венгрии. Из Бухареста Хрущев решил лететь к Тито на Брионские острова. Погода оказалась нелетной, но он слишком спешил, чтобы считаться с погодой. Позднее он вспоминал: «…Я много летал, всю войну самолетом пользовался и после войны, но в таких тяжелых переплетах перелета я никогда не был. Самолетом управлял очень опытный летчик – генерал Цыбин, и он тоже доложил, что условия очень тяжелые… Мы летели на Брионские острова, оборудования никакого не было, это примитивный, военного времени аэродром, да и наш самолет не был вооружен радиолокационным оборудованием. Но здесь уже мастерство тов. Цыбина дало ему возможность, и он благополучно приземлился. Тут же нас ожидал автомобиль, мы пересели с самолета в автомобиль и поехали к пристани, чтобы на катере поехать на остров Бриони, где находился тов. Тито… Мы приехали на остров Бриони. Там нас уже ожидал маршал Тито, он нас радушно принял… Приехали мы в Бриони, где размещался Тито, и доложили ему, зачем мы приехали, и поставили перед ним вопрос, как мы его понимали и как мы хотели его решить… Как быть? Я ожидал, что нам придется сложную атаку выдержать со стороны Тито и более сложную в сравнении с тем, как эти вопросы обсуждали с польскими товарищами. И тут мы неожиданно были приятно поражены, Тито сказал, что абсолютно правильно и надо немедленно пустить в дело войска, оказать помощь Венгрии и разгромить контрреволюцию. Начал горячо доказывать необходимость этого мероприятия. Следовательно, весь наш заряд, который мы готовили, ожидая, что будет какое-то сопротивление и поэтому будет необходимо нам доказывать, а может сложиться и так, что мы уедем, не договорившись до единого понимания, и это еще больше осложнило бы наше положение, – весь наш заряд копили зря, и вдруг мы получили такое полное признание и поддержку и, даже я бы сказал, такое подталкивание на быстрые и решительные действия в этом вопросе»[102]102
  Хрущев Н. С. Воспоминания. Ред. Эд. Крэнкшоу. Лондон, 1971. С. 420–421.


[Закрыть].

В это самое время группа видных венгерских коммунистов во главе с Яношем Кадаром, Анталом Апро и Ференцем Мюннихом дала согласие образовать в противовес правительству Имре Надя новое Революционное рабоче-крестьянское правительство Венгрии. Договоренность с Тито снимала последние колебания. Хрущев с согласия других членов Президиума ЦК приказал немедленно подавить восстание в Будапеште. Г. Жуков планировал военные действия против восставших в свойственной ему стратегической манере – массированное применение танков и артиллерии, а также мотомеханизированных и пехотных подразделений. Силы были настолько неравны, что восстание было быстро подавлено. Часть членов правительства Имре Надя бежала из страны. Кардинал Венгрии Миндсенти, принимавший активное участие в восстании, нашел приют в американском посольстве, где он потом жил безвыездно много лет. Имре Надь и некоторые из его сподвижников укрылись в югославском посольстве. Имре Надь обратился к Югославии с просьбой о политическом убежище. Тито, узнав об этом, решил удовлетворить его просьбу. Посольство заручилось согласием местных советских военных властей, несомненно, не без участия членов советского руководства, разрешить проезд автобуса с венгерскими политиками в Югославию. Тем не менее автобус, в котором находился Имре Надь, был задержан, а сам он арестован. Через два года Имре Надь, содержавшийся под стражей на территории Румынии, был расстрелян без проведения открытого суда. Это была неоправданная жестокость, вместе с вероломством. Тито был возмущен. Он поручил послу Югославии в Москве провести немедленные переговоры об освобождении Имре Надя. Посол Мичунович встретился с Хрущевым, но тот не желал вести какие-либо переговоры о судьбе политика. В городе Дуле Тито произнес свою известную речь, в которой обвинил советских руководителей в вероломстве и назвал их всех «сталинистами». Эта речь вызвала замешательство и гнев в Кремле. Уже в 1977 году Велко Мичунович выпустил в Загребе исключительно интересную книгу «Московский дневник», которая была переведена и издана во всех крупных странах Запада[103]103
  Мичунович В. Московские годы. Загреб, 1977.


[Закрыть]. Мичунович подробно записал содержание очень резкого разговора, который произошел у него в Кремле с Хрущевым, Молотовым, Маленковым и Булганиным. Однако после этого грубого разговора Хрущев предложил Мичуновичу подвезти его к югославскому посольству на машине и спустя некоторое время в переулке, где располагалось югославское посольство, под шум включенного мотора в морозную ноябрьскую ночь он беседовал с Мичуновичем, пытаясь доказать ему большой вред той позиции, которую неожиданно для Хрущева занял И. Б. Тито. Въезд и выезд из переулка были перекрыты машинами КГБ, так что Хрущев и Мичунович могли разговаривать несколько часов. Но Тито не изменил своей позиции, и советско-югославские отношения опять сильно ухудшились.

Венгерские события вызвали противоречивую реакцию в мировом коммунистическом движении. Многие коммунисты в Западной Европе были не согласны с действиями Советского Союза во время венгерского кризиса. Так, например, вскоре после событий в Будапеште известный французский певец Ив Монтан, в то время весьма сочувствовавший СССР, во время личной беседы с Н. С. Хрущевым в Москве выразил сомнение в необходимости подавления советскими войсками движения в Венгрии.

«Хрущев возразил ему: “Мы спасаем социализм от контрреволюции!”

На это Монтан спросил:

– Но Тито вы тоже сочли когда-то контрреволюционером и предателем.

– Ошибки прошлого, – ответил Хрущев.

– А в настоящем не может быть ошибок?

– Наша армия оказалась в Будапеште, потому что венгры позвали на помощь, – продолжал настаивать Хрущев.

– Народ?

– Да, народ, который хочет, чтобы его защитили от венгерских фашистов и агентов империализма.

– А может быть, именно народ считает, что вправе провозгласить большую свободу в обещанном вами новом социализме? А вы, господин Хрущев, просто этого не поняли?

– Это вы не можете понять, – сказал, улыбаясь, Хрущев.

– Ну что же, тогда нас, таких непонятливых, очень много!»[104]104
  Синьоре С. Тоска уже не та // Театральная жизнь. 1989. № 17.


[Закрыть].

Одновременно с польским и венгерским кризисами развивался острый военно-политический кризис на Ближнем Востоке, где Израиль, а затем Англия и Франция начали военные действия против Египта. Египетская армия сопротивлялась, но у нее еще не было современного оружия. США заявили о нейтралитете. Большинство членов Совета Безопасности высказалось за немедленное прекращение военных действий, но Англия и Франция наложили вето на решение Совета Безопасности. Может быть, решающее значение в развитии конфликта имело то обстоятельство, что СССР не только опубликовал ряд заявлений в его поддержку, но также предупредил насчет возможной военной помощи Египту. ТАСС объявил, что большое число советских граждан выражают желание отправиться «добровольцами» для участия в отражении Египтом внешней агрессии. Недавние действия Советской армии в Венгрии и не забытая еще война с китайскими «добровольцами» в Корее показывали, что речь шла отнюдь не о блефе. Возможное появление советских войск на Ближнем Востоке встревожило США. Оказавшись в изоляции, Англия и Франция приказали своим войскам прекратить военные действия и уйти из зоны Суэцкого канала. Это политическое поражение вынудило А. Идена уйти в отставку и покинуть уже навсегда политическую арену.

К концу ноября Хрущев мог считать, что главные внешнеполитические кризисы успешно преодолены. Но результатом этого были определенные потери. Отношения с Югославией были испорчены. СССР принял на себя слишком большие политические, военные и экономические обязательства на Ближнем Востоке, включая обязательство построить в Египте громадную Асуанскую плотину. Все они требовали значительных средств и тормозили развитие советской экономики.

Несмотря на драматические события в Польше и Венгрии именно после 1956 года произошло существенное изменение многих важнейших принципов, регулировавших ранее отношения между СССР и странами Восточной Европы. Степень свободы социалистических стран в решении внутренних и внешних проблем заметно возросла, теперь они выступали на международной арене не как сателлиты, а как союзники СССР. Некоторые активные противники коммунизма не только признавали, но и использовали эти изменения. Видный сотрудник Института исследований коммунистических стран при Колумбийском университете в США, назначенный в 1981 году директором радиостанции «Свободная Европа», Д. Ф. Браун писал: «Попытки Хрущева создать в Восточной Европе жестко связанную и все же подвижную систему, как и отдельные его успехи в этом направлении, хорошо известны… Хрущев по-новому сформулировал теоретические принципы равенства в отношениях между правительствами социалистических государств. Исходя из этих принципов, он рассматривал Варшавский Договор и Совет экономической взаимопомощи как орудия обеспечения более прочной “жесткой связи” как между СССР и странами Восточной Европы, так и между ними самими. В то же время Хрущев более энергично по сравнению с его предшественниками и преемниками подчеркивал необходимость подвижности стран Восточной Европы, которую считал столь же важной для достижения советских целей, как и “жесткую связь”… Несмотря на противоречия между концепциями Хрущева и его необычными методами, следует признать, что он все же старался оживить коммунистическую систему, сделав ее более привлекательной и более устойчивой. Ломая жесткие рамки сталинской системы, Хрущев проводил такую же политику непосредственно в СССР. И это косвенно влияло на внутриполитическое положение стран Восточной Европы.

Влияние хрущевских мероприятий в странах Восточной Европы было огромным – как в области межгосударственных отношений, так и во внутренней политике. Восточноевропейские государства постепенно начали приучаться защищать свои права… по крайней мере эти страны могли отстаивать свои отличия в масштабах, которые при Сталине были немыслимы… При Хрущеве возник климат, благодаря которому руководство стран Восточной Европы (а в некоторых случаях он сам настоял на переменах в их руководстве) могло добиться в отношениях с Советским Союзом определенной автономии. Тем самым восточный блок приобрел некоторые типичные черты межгосударственных союзов – он мог оказывать давление на своего основного партнера – СССР, мог вести с ним переговоры. Достигнутая странами Восточной Европы автономия стимулировала перемены в их внутренней политике»[105]105
  Проблемы Восточной Европы. Нью-Йорк, 1981. № 2. С. 10–11.


[Закрыть].

Материальный уровень жизни советских людей в 1956–1957 годах явно улучшился. Правда, 1 апреля 1956 года не было произведено традиционного «первоапрельского» снижения цен. Крупные государственные субсидии использовались для решения других социальных проблем. Рабочий день в предпраздничные и предвыходные дни сокращался на 2 часа. Укороченная рабочая неделя вводилась для подростков 16–17 лет. Зарплата при этом не снижалась. Увеличились отпуска по беременности и родам. После отмены раздельного обучения мальчиков и девочек в средней школе отменялась и введенная при Сталине оплата за обучение в старших классах средних школ, а также в высших и средних специальных учебных заведениях. Крупнейшим социальным нововведением стал Закон о государственных пенсиях рабочим и служащим. Разумеется, они и раньше имели право на пенсии по старости, инвалидности, потере кормильца. Но размеры этих пенсий не пересматривались с довоенного времени, тогда как розничные цены и заработная плата заметно возросли. Пенсионеры часто не могли обеспечить себе даже самый нищенский уровень жизни. Новый Закон о пенсиях, принятый июльской сессией Верховного Совета СССР, значительно увеличивал все виды пенсионного обеспечения.

К началу августа 1956 года стало ясно, что целина на 30 млн гектаров даст стране рекордный урожай. Для Хрущева это был и желанный политический успех, так как крупные капиталовложения на целине подвергались все более частой критике в Президиуме ЦК. Хрущев совершил поездку по целинным районам. Он обсуждал проблему сохранения урожая, так как на целине имелось еще мало хороших дорог и зернохранилищ, Сибирь и Казахстан сдали государству более 2 млрд пудов зерна, а в целом по стране сбор зерна составил 127 млн тонн, а заготовки – 57 млн. Для того времени это были рекордные цифры; среднегодовой сбор зерна в 1949–1953 годах составлял 81 млн тонн, а заготовки – 33 млн тонн.

Неплохими оказались и итоги в промышленности – прирост производства составил 11 %. Менялся облик Москвы, где быстрыми темпами шло жилищное строительство. Как писал недавно журналист Лев Колодный, «стремительное преобразование юго-западных окраин началось в середине пятидесятых годов, после того как в Москве развернулось массовое строительство жилых домов по типовым проектам. На землях совхоза “Черемушки”, вокруг древней подмосковной усадьбы Черемушки с замечательным дворцом, “Эрмитажем”, конным двором – ансамблем, достойным быть музейным, началось небывалое по масштабам и темпам возведение зданий: пятиэтажных – протяженных и девятиэтажных – башен, напоминающих своим видом коробки, машины для жилья. И строились они, как машины, из деталей заводского изготовления, блоков, панелей, вытеснивших послуживший сотни лет кирпич… Случилось прежде небывалое: дома, магазины, школы, сады – все появлялось разом, быстро, не для избранных. То было событие, взволновавшее простых людей и великих: Дмитрий Шостакович даже написал музыку оперетты с названием “Москва, Черемушки”.

К жилым кварталам в ударном порядке проложили подземную линию метрополитена, и вскоре Черемушки стали символом социальной справедливости, поразив современников размахом и динамизмом. После XX съезда партии, предопределившего эти перемены, начиная с 1956 года, в Москве прибавлялось ежегодно по четыре-пять миллионов квадратных метров жилой площади, в десять раз более того, что строилось в предвоенные и послевоенные годы. Вот тогда-то миллионы москвичей справили новоселье, потянулись из бараков, подвалов, коммунальных перенаселенных квартир, доходных домов и особняков старой Москвы на Юго-Запад, получая ордера на малометражные, но отдельные квартиры со всеми удобствами, рассчитанные на одну семью.

Связывалось появление Черемушек с именем Н. С. Хрущева, на своем высоком посту руководителя партии повседневно занимавшегося делами города, где он начинал работу, возглавлял райком, столичную партийную организацию… Как рассказывают архитекторы-ветераны, именно он настоял на сооружении пятиэтажных типовых домов, определил этажность, высоту потолков, размеры комнат и квартир, кухонь, санузлов, благодаря его усилиям медленное строительство превратилось в быстрый монтаж.

Н. С. Хрущев любил строить. Благодаря ему Москва имеет не только Юго-Запад, Черемушки, но и другие районы, застроенные приземистыми домами, поблекшими рядом с типовыми корпусами новых поколений. Пятиэтажки москвичи в просторечии называют “хрущобами”, в ближайшем будущем их предстоит модернизировать.

Однако с именем Н. С. Хрущева связано появление и многих уникальных сооружений: Дворца съездов, стадиона в Лужниках, проспекта Калинина, Останкинской телебашни, Московской кольцевой автодороги… Открытие ГУМа, Манежа, “Праги” также произошло при нем»[106]106
  Московская правда. 1988. 7 янв.


[Закрыть].

За успехи в хозяйстве многие области и их руководители были награждены. «За успешное руководство в организации подъема и освоения целинных и залежных земель» орден Ленина и вторую медаль Героя Социалистического Труда К. Е. Ворошилов вручил и Н. С. Хрущеву.

В 1957 году продолжалась реабилитация людей и групп, обвинения против которых не были отменены еще в 1956 году. Под сильным давлением Хрущева Президиум ЦК и Верховный суд СССР реабилитировали большую группу военачальников: М. Тухачевского, И. Якира, И. Уборевича и других, расстрелянных в 1937 году. Это бросало тень на репутацию таких людей, как К. Ворошилов и С. Буденный, активно помогавших Сталину в истреблении военных кадров в 1936–1938 годах. Особое значение имела реабилитация опальных народностей, незаконно выселенных при Сталине со своей исконной территории. Так, например, 9 января Указом Президиума Верховного Совета СССР восстанавливалась Калмыцкая АССР. Вскоре были восстановлены Чечено-Ингушская, Кабардино-Балкарская АССР и Карачаево-Черкесская АССР. Это была справедливая, но нелегкая политическая акция. Предстояло вернуть из Казахстана, Сибири и Средней Азии несколько миллионов человек, чьи земли и дома уже занимали миллионы людей и переселенцев из других районов СССР. Планировалось переместить эти большие массы людей в течение пяти-шести лет. Но, узнав о реабилитации, о восстановлении своих автономных республик, недавние опальные народности стали требовать более быстрого возвращения в родные места, сотни тысяч людей приезжали на родину самостоятельно, не дожидаясь получения компенсации или ссуды. Возвращались из ссылки также курды, греки и турки, проживавшие ранее в Причерноморье и на Кавказе и выселенные на восток в 1944–1945 годах.

Не была, однако, еще восстановлена справедливость в отношении немцев Поволжья и других немцев, проживавших в СССР и в начале войны обвиненных в измене Родине и выселенных на восток. Немецкие концлагеря были ликвидированы, а многие советские немцы реабилитированы. Они могли вернуться в западные районы страны. Но их территории им не возвращались. Многие поселки с немецким населением возникли на целинных землях. Формальная реабилитация немецкого меньшинства в СССР состоялась только в августе 1964 года, но без восстановления автономной республики немцев Поволжья.

Хуже оказалось положение крымских татар, сотни тысяч которых были депортированы в 1944 году в Среднюю Азию. Крымская АССР, превращенная в Крымскую область, не восстанавливалась. К 300-летию объединения Украины с Россией в 1954 году эта область «перешла» из состава РСФСР в состав УССР. Несмотря на явную несправедливость выдвинутых против крымских татар обвинений, во времена Хрущева они так и не были даже формально реабилитированы.

Хотя Хрущев и не стремился поднимать вопрос об ответственности тех или иных людей за преступления сталинского прошлого, избежать этого не всегда удавалось. При восстановлении Чечено-Ингушской АССР выяснилось, что в 1944 году войсками НКВД был полностью уничтожен один из аулов, жители которого отказались подчиниться приказу о выселении. Непосредственная ответственность за этот злодейский акт возлагалась на недавнего министра внутренних дел Круглова. Не дожидаясь окончания расследования, он застрелился.

По-видимому, в первой половине 1957 года Президиум ЦК, по инициативе Хрущева, отменил пресловутую систему «пакетов», т. е. введенную Сталиным выдачу ответственным работникам в специальных конвертах крупных денежных сумм, превышавших подчас в 2–3 раза официально установленную заработную плату. Эта система слишком явно противоречила провозглашенному на XX съезде курсу «на восстановление ленинских норм партийной и государственной жизни». У Ленина имелось много недостатков, но он был особенно щепетилен в вопросах заработной платы ответственных партийных работников. Ленин не хотел, чтобы они бедствовали, но он настоял на введении так называемого «партмаксимума». Все доходы, превышающие этот «партмаксимум», необходимо было сдавать в партийную кассу.

В 1957 году Хрущев внес на рассмотрение в Президиум ЦК КПСС предложение о коренном изменении в структуре и характере управления народным хозяйством СССР. Предлагалось ликвидировать большинство отраслевых министерств и поручить руководство большинством заводов и фабрик специально созданным территориальным управлениям – Советам народного хозяйства (совнархозам). Сама идея создания региональных организаций для управления промышленностью, сокращения функций управления «по вертикали» и расширения функций управления «по горизонтали» являлась весьма здравой, но нуждалась в тщательном обсуждении и экспериментальной проверке. К началу 1957 года в СССР имелось более 200 тысяч больших и малых промышленных предприятий и около 100 тысяч строительных площадок. Управлять этим производством из единого центра становилось все труднее. Уже в 1953–1956 годах около 15 тысяч предприятий перешли в непосредственное подчинение республиканских министерств. Имелась, однако, потребность в дальнейшей децентрализации.

Многие члены Президиума ЦК КПСС отнеслись к идее создания совнархозов отрицательно, но воздержались от открытого выступления против предложений Хрущева. Между тем сомнения в целесообразности быстрого создания новой системы управления были вполне обоснованными. Предлагаемая Хрущевым система совнархозов еще не прошла экспериментальной проверки. Она могла оказаться рациональной для крупных промышленных центров, как Ленинград или Свердловская область, но нерациональной для областей и республик Северного Кавказа. Азербайджанский совнархоз мог, возможно, лучше управлять работой нефтепромыслов и нефтеперерабатывающих предприятий, чем московское ведомство. Но как он будет управлять отраслями, представленными в республике только одним или двумя предприятиями? Кто будет координировать деятельность крупных и родственных предприятий, расположенных в разных регионах страны? Подобных вопросов возникало очень много, но у Хрущева еще не было ответов на них.

Сомнения и оговорки членов Президиума ЦК не остановили Хрущева. Идея совнархозов, непопулярная среди министров, показалась весьма привлекательной секретарям обкомов и ЦК национальных компартий, которые в результате становились менее зависимыми от Москвы.

Пленум ЦК КПСС одобрил тезисы Н. С. Хрущева, и с весны 1957 года началось интенсивное проведение в жизнь новой системы управления. Краткое обсуждение в печати показывало, что у идеи совнархозов имеются противники, доводы которых звучали убедительно. Но газеты публиковали далеко не все поступавшие к ним материалы, а журналы просто не успели принять участия в обсуждении. Искусственно создавалась атмосфера полного согласия, и созванная в мае 1957 года сессия Верховного Совета СССР приняла по докладу Хрущева Закон «О дальнейшем совершенствовании управления промышленностью и строительством». Из прежних промышленных министерств временно сохранялись лишь министерства авиационной, оборонной, радиотехнической, судостроительной, химической промышленности, среднего машиностроения, транспортного строительства и электростанций. Остальные министерства ликвидировались, а их функции передавались территориальным совнархозам.

Недовольные реформой члены Президиума ЦК стали создавать оппозиционную фракцию. Масла в огонь подлил Хрущев, выдвинувший вообще без согласования с руководством ЦК лозунг: «В течение 3–4 лет догнать США по производству мяса, молока и масла на душу населения». На какой основе возник этот лозунг? Данные за первые месяцы 1957 года по производству мяса, молока и масла заметно улучшились по сравнению с аналогичным периодом 1956 года, что стало результатом хорошего урожая. Но в сельском хозяйстве один хороший урожай не решает проблемы, и расчеты следует делать, исходя из многолетних средних данных. На запрос Хрущева специалисты ответили, что по молоку и маслу СССР может легко догнать США, где эти продукты не пользовались большим спросом, и их производство на фермах не увеличивалось, а уменьшалось. Но мяса на душу населения в 1956 году в США производилось 102 кг, а в СССР – 32 кг, и догнать США в этом отношении СССР смог бы только в 1975 году. (Этот прогноз специалистов не оправдался ни в 1975, ни в 1985 году.)

Хрущев, однако, отверг такое мнение как бюрократическое. Выступая в Ленинграде на совещании специалистов сельского хозяйства, а потом и на большом митинге на Дворцовой площади, он открыто провозгласил указанный выше лозунг. Он сделал, правда, оговорку, что можно выполнить это задание и за 5 лет, но уж никак не за больший срок. Нереальность хрущевского лозунга казалась очевидной любому специалисту. Производство мяса в стране в 1956 году составило 6,6 млн тонн и возросло в сравнении с 1953 годом только на 800 тысяч тонн. Развитие животноводства тормозилось недостатком кормов, низким уровнем механизации, высокой себестоимостью продукции. При существующих закупочных ценах животноводство во всех зонах страны оставалось убыточной отраслью. И при таком положении Хрущев предлагал поднять производство мяса в СССР к 1961 году до 20 млн тонн в год.

Лозунг Хрущева обсуждался в Президиуме ЦК КПСС после возвращения Никиты Сергеевича из Ленинграда и не нашел поддержки у большинства присутствовавших. Но Хрущев отмахнулся от возражений.

5 июня 1957 года Хрущев и Булганин отбыли в Финляндию с официальным визитом. Хотя Финляндия – небольшая страна, советские лидеры пробыли там больше недели и только 14 июня вернулись в Москву. Это отсутствие Хрущева в столице, прикрываемое Булганиным, использовали Молотов, Маленков и Каганович для подготовки заседания Президиума ЦК КПСС, на котором был поставлен вопрос о смещении Хрущева с поста Первого секретаря ЦК КПСС.