Текст книги "Никита Хрущев"

18 июня 1957 года в Кремле собрался Президиум ЦК КПСС. Это заседание было необычным, оно продолжалось три дня. Кремль был взят под усиленную охрану. Участники заседания лишь поздно ночью могли отдохнуть, чтобы утром снова вернуться к работе. Не присутствовал на заседаниях только Ф. Р. Козлов. На 23 июня было намечено торжественное празднование 250-летия Ленинграда. В город на Неве приезжали делегации из других городов страны, многие из них возглавляли секретари обкомов. Ждали и Н. С. Хрущева во главе представительной правительственной делегации. Но ему было не до юбилеев.

На заседании Президиума ЦК Молотов и Маленков неожиданно поставили вопрос о смещении Хрущева. Его оппоненты, враждовавшие друг с другом, на этот раз объединились и тщательно обсудили вопрос о его отстранении, соблюдая при этом строгую конспирацию. В основном Хрущева обвиняли в экономическом волюнтаризме, в самочинных и необдуманных действиях. Многие из этих обвинений были, несомненно, справедливы. Но главное обвинение, которое не высказывалось полностью, но было самым важным для противников Хрущева, состояло в том, что тот якобы зашел слишком далеко в разоблачениях Сталина, что он подорвал авторитет КПСС в международном коммунистическом движении и вообще всего коммунистического движения. Поэтому речь шла о пересмотре решений XX съезда КПСС. Противники Хрущева, рассчитывая на успех, обсудили заранее и судьбу Никиты Сергеевича. В случае признания им своих ошибок и согласия на отставку предусматривалось понижение его в должности, например, до уровня министра сельского хозяйства СССР. В иных случаях не исключалась возможность его ареста. Он был еще очень популярен не только среди населения, чем можно было и пренебречь, но и среди большинства членов ЦК КПСС. Поэтому оставлять его на свободе казалось опасным. На пост Первого секретаря ЦК КПСС предполагалось избрать В. М. Молотова.

Н. Хрущев, однако, решительно отверг все обвинения, ссылаясь на достигнутые экономические успехи и на существенные достижения во внешней политике. В острых прениях в поддержку Хрущева выступили из членов Президиума только Микоян, Суслов и Кириченко. 7 членов Президиума – Молотов, Маленков, Ворошилов, Каганович, Булганин, Первухин и Сабуров – выступили против Хрущева. Кандидаты в члены Президиума – Брежнев, Жуков, Н. А. Мухитдинов, Н. М. Шверник и Е. А. Фурцева – поддержали Хрущева, но они присутствовали на заседании лишь с правом совещательного голоса. Каганович крайне грубо оборвал на одном из заседаний Брежнева, который, разволновавшись, был близок к обмороку. Мнение и позиция Жукова, однако, были крайне важны, так как он ясно дал понять, что армия поддержит Хрущева. Д. Т. Шепилов вначале встал на сторону Хрущева, но в ходе отдельных дебатов неожиданно изменил свою позицию и присоединился к мнению большинства. В конечном итоге Президиум ЦК вынес решение о смещении Хрущева с поста Первого секретаря ЦК КПСС. Но Хрущев, поддержанный своими сторонниками, отказался подчиниться этому решению. Он заявил, что на пост Первого секретаря ЦК его избрал не Президиум, а пленум ЦК, и только пленум может освободить его от этой должности. Он потребовал созыва пленума ЦК, но Президиум отверг это требование. Группа Молотова – Маленкова, однако, и здесь обнаружила свой догматизм, возложив слишком большие надежды на формальное решение большинства членов Президиума ЦК. Хрущева поддерживала не только армия, но и КГБ в лице председателя КГБ И. А. Серова. Хрущев оставался главой Секретариата ЦК, т. е. всего рабочего аппарата ЦК КПСС. Иначе говоря, именно в его руках сохранялась и в эти решающие дни реальная власть в стране и в партии. Поэтому «операция», которая удалась в начале марта 1953 года, когда небольшая группа лидеров смогла решить у гроба только что умершего Сталина все вопросы по распределению власти, не могла «пройти» в июне 1957 года.

Пока заседал Президиум, важные события происходили за его пределами. Для наиболее влиятельных членов ЦК не было секретом, что в Кремле обсуждается судьба Н. С. Хрущева. Дали знать в Ленинград Козлову, и тот с группой членов ЦК приехал в Москву. Серов и Жуков сумели быстро обеспечить прибытие в столицу почти всех других членов ЦК, которые стали требовать созыва пленума ЦК. Президиум ЦК отклонил это требование и даже отказался встретиться с представителями ЦК. Тогда большая группа ЦК направила в Кремль письменное заявление. В нем говорилось: «В Президиум Центрального Комитета. Нам, членам ЦК КПСС, стало известно, что Президиум ЦК непрерывно заседает. Нам стало также известно, что вами обсуждается вопрос о руководстве Центральным Комитетом и руководстве Секретариатом. Нельзя скрывать от членов пленума ЦК такие важные для всей партии вопросы. В связи с этим мы, члены ЦК, не можем стоять в стороне от вопроса руководства нашей партии».

Но и это заявление не возымело действия. Тем временем члены ЦК стали собираться в Кремле. Делегация во главе с И. Серовым, которому подчинялась охрана во всех помещениях Кремля, появилась в здании, где проходили заседания Президиума. Большинство Президиума, считавшее Хрущева едва ли не смещенным с поста главы партии, поручило Булганину, как Председателю Совета министров СССР, и Ворошилову, как Председателю Президиума Верховного Совета СССР, вступить в переговоры с вошедшими в Кремль членами ЦК. Однако в приемную, где они собрались, вышли также Хрущев и Микоян. Эта встреча началась не слишком вежливо. Ворошилов обрушился с бранью на Серова. Тот не остался в долгу и, схватив Ворошилова за ворот рубахи, пригрозил ему, что если Президиум будет противиться созыву пленума, то пленум соберется и без одобрения Президиума, так как члены ЦК не позволят решать вопросы руководства партией без ЦК КПСС. Эта угроза была вполне реальна, так как большинство членов ЦК уже находились в Москве, и они были настроены весьма решительно. Стало очевидно, что сговор против Хрущева провалился, и Президиум был вынужден согласиться на созыв пленума ЦК.

Подавляющее большинство участников открывшегося пленума безоговорочно поддержали Хрущева. Июньский пленум был также беспрецедентным по продолжительности: он проходил с 22 по 29 июня. Хрущев сделал доклад «О положении в партии». Молотову предоставили возможность подробно изложить свою точку зрения, но все выступавшие затем поддерживали не его, а Хрущева. В сложившихся условиях Ворошилов, Булганин, Сабуров и Первухин решили выступить с покаянными речами. Признал свои ошибки и Маленков. До конца пленума упорствовал только Молотов, и только он один воздержался при голосовании за резолюцию пленума. Все остальные участники его группировки голосовали за резолюцию, осуждавшую их собственное поведение.

Постановление пленума и краткая информация о его работе были опубликованы лишь 4 июля 1957 года. В решениях пленума говорилось об «антипартийной группе Молотова, Кагановича и Маленкова» и умалчивалось об участии в группе Ворошилова, Булганина и других. И Ворошилов, и Булганин сохранили свои посты. Из состава Президиума и из ЦК КПСС были выведены Молотов, Маленков, Каганович и «примкнувший к ним Шепилов». Сабуров потерял пост члена Президиума ЦК, а Первухин стал лишь кандидатом в члены Президиума ЦК. Июньский пленум увеличил численность Президиума ЦК до 15 членов, в состав которого вошли недавние кандидаты – Л. И. Брежнев, Е. А. Фурцева, Ф. Р. Козлов, Н. М. Шверник. Членами Президиума стали также А. Б. Аристов, Н. Н. Беляев и старейший деятель КПСС и компартии Финляндии О. В. Куусинен. Среди 9 кандидатов в члены Президиума появились имена А. Н. Косыгина, А. П. Кириленко и К. Т. Мазурова. Молотов, Каганович и Маленков потеряли посты заместителей Председателя Совета министров СССР.

На второй день после пленума Каганович позвонил Хрущеву, и между ними, по свидетельству последнего, произошел такой разговор: «Товарищ Хрущев! Я тебя знаю много лет. Прощу не допустить, чтобы со мной поступили так, как расправлялись с людьми при Сталине…

– Товарищ Каганович! Твои слова еще раз подтверждают, какими методами вы собирались действовать для достижения своих гнусных целей. Вы хотели вернуть страну к порядкам, которые существовали при культе личности, вы хотели учинять расправу над людьми. Вы и других мерите на свою мерку. Но вы ошибаетесь. Мы твердо соблюдаем и будем придерживаться ленинских принципов. Вы получите работу, сможете спокойно жить и работать, если будете честно трудиться, как трудятся все советские люди»[107]107
  XXII съезд КПСС: Стенографический отчет. М., 1961. Т. 2. С. 588.


[Закрыть].

Н. С. Хрущев сдержал свое слово. Никто из его противников не был тогда исключен из партии, но все они получили назначения вне Москвы. Молотова направили послом СССР в Монголию. Каганович стал директором Уральского комбината «Союзасбест» в городе Асбест, Маленков – директором Усть-Каменогорской ГЭС и затем Экибастузской ГРЭС на Иртыше. Шепилов получил профессорскую должность в Средней Азии. В июле 1957 года Первухин и Сабуров потеряли посты заместителей Председателя Совета министров СССР. Заместителем Председателя Совета министров стал Д. Ф. Устинов.

Вскоре после окончания пленума Хрущев во главе большой делегации прибыл в Ленинград. Формально речь шла о вручении наград ленинградцам в связи с 250-летием города. Фактически же состоялось повторение юбилейных торжеств. В Ленинграде на Дворцовой площади прошла большая демонстрация трудящихся. На трибуне стояли Хрущев, Козлов, Ворошилов, Микоян, Брежнев, Куусинен, Фурцева, Шверник и Аристов.

Еще через несколько дней Хрущев и Булганин выехали в Чехословакию, где провели около двух недель. Хрущев без больших стеснений говорил югославскому послу Велко Мичуновичу о том, что он не имеет большого желания путешествовать в обществе Булганина, но что это пока еще необходимо по государственным соображениям. Естественно, что посол Югославии в своем подробном письме к И. Б. Тито о событиях в Москве сообщал, что позиции Булганина явно пошатнулись и смещение последнего с поста премьер-министра это лишь вопрос времени[108]108
  Мичунович В. Московские годы. Загреб, 1977. Нем. изд., 1982. С. 321–330.


[Закрыть].

В конце июля и в начале августа 1957 года в Москве прошел VI Международный фестиваль молодежи и студентов – красочный праздник, запомнившийся москвичам. Впервые за всю историю СССР в столицу приехало так много гостей из других стран мира.

В сентябре 1957 года Хрущев отдыхал в Крыму неподалеку от Ялты. Это был его первый большой отпуск за многие годы. Ни в конце 30-х, ни в первой половине 40-х годов об отдыхе не могло быть и речи. При Сталине Хрущев смог провести отпуск на море только один раз – в 1947 году. В 1953–1956 годах у него было слишком много забот, чтобы он мог позволить себе продолжительный отдых. Теперь он провел в Крыму почти целый месяц и вернулся в Москву лишь 2 октября.

Еще летом 1957 года Г. К. Жуков получил приглашение от И. Б. Тито посетить Югославию. Он выехал в Югославию в конце сентября, и вскоре ему сообщили, что Советское правительство считает необходимым его визит в Албанию. Во время пребывания Жукова в Албании был неожиданно принят не сразу опубликованный, но немедленно вошедший в силу Указ Президиума Верховного Совета СССР об освобождении маршала Жукова от обязанностей министра обороны СССР и назначении на этот пост маршала Р. Я. Малиновского. Хрущев хорошо знал Малиновского. Во время войны судьба не раз сводила их и при отступлении Красной Армии из Украины в 1941 году, и при оборонительных боях 1942 года, когда Малиновский командовал Южным фронтом, и при освобождении Украины в 1943–1944 годах, когда Малиновский командовал Юго-Западным, а затем 3-м и 2-м Украинскими фронтами. В 1957 году Малиновский занимал пост первого заместителя министра обороны СССР и командующего Сухопутными войсками. Поэтому он без труда взял под свой контроль работу Министерства обороны и деятельность всей системы Вооруженных Сил СССР.

Жуков, отозванный из Албании, прилетел в Москву и сразу же попал в Кремль на поспешно созванный пленум ЦК КПСС. Формально на повестке дня стоял вопрос об улучшении партийно-политической работы в армии и на флоте, текущее состояние которой пленум признал неудовлетворительным, а ответственность за это была возложена на Жукова. Его обвинили, в частности, в пренебрежительном отношении к партийно-политическим работникам в армии и в насаждении в военных кругах культа своей личности. На пленуме выступили многие известные генералы, адмиралы и маршалы. Отмечая большие заслуги Жукова, ораторы в то же время критиковали его за чрезмерную грубость, тщеславие, пренебрежение коллегиальными методами работы и раздувание своих заслуг. Пленум принял решение вывести его из состава Президиума ЦК и из ЦК КПСС и «подыскать ему другую работу». Но Жуков не стал выполнять никакой новой работы и вскоре вышел в отставку в возрасте 61 года.

Смещение Жукова, лишь несколько месяцев тому назад ставшего членом Президиума ЦК КПСС, было на первый взгляд неожиданным решением. У Жукова и Хрущева до сих пор не было конфликтов. Поддержка маршала помогла Хрущеву ликвидировать группу Берии и одержать победу над группой Молотова – Маленкова. Г. Жуков был честолюбив, но это обычное и даже «профессиональное» качество большинства военачальников. Жуков не имел ясно выраженных политических претензий, и он ничем не походил на «советского Наполеона». Не было никаких оснований предполагать, что Жуков способен на попытку военного переворота. Верно, однако, и то, что при такой самостоятельной и властной фигуре, как Жуков, контроль ЦК КПСС и личный контроль Хрущева над армией оказался ослабленным. Жуков не любил вмешательства политиков в решение чисто военных вопросов и стремился быть полным хозяином в армии. Уже летом 1957 года он провел ряд преобразований, не согласованных заранее с ЦК КПСС. Так, например, Жуков обязал политработников в частях изучать военное дело на профессиональном уровне. Он ссылался при этом на то обстоятельство, что в боевой обстановке полит работникам приходилось нередко принимать на себя функции строевых командиров. Это распоряжение, однако, вызвало недовольство и возражения у многих рядовых и ответственных политработников. Мало считался Жуков и с рекомендациями Главного политического управления Советской армии (ГлавПУ), которое имело статус отдела ЦК КПСС, т. е. подчинялось непосредственно Секретариату ЦК КПСС, а не министру обороны СССР. Жуков, который не раз вступал в годы войны в споры со Сталиным при решении оперативно-стратегических вопросов, не был склонен безоговорочно соглашаться и с Хрущевым, когда речь шла о проблемах армии и обороны. Он был популярен среди солдат и офицеров, а также среди ветеранов войны и в широких кругах советского общества. Но среди высшего командования, среди маршалов и генералов у Жукова имелось немало недоброжелателей, и причины этих зачастую личных конфликтов относились еще ко временам войны, когда Жуков был заместителем Верховного Главнокомандующего. С некоторых пор Хрущев стал внимательно и даже благожелательно выслушивать различные жалобы на Жукова и наконец принял решение о его смещении, посчитав возросшее после июньского пленума влияние маршала потенциально опасным для своей личной власти. Ф. Бурлацкий не без основания считает, что именно решительное и независимое поведение Жукова в критические дни июня 1957 года напугало не только членов «антипартийной» группы, но и самого Хрущева. В числе противников Хрущева оказались тогда не только Председатель Совета министров СССР Булганин, но и Председатель Президиума Верховного Совета СССР Ворошилов. По распоряжению Ворошилова почти сразу же после начала заседания Президиума ЦК КПСС были приведены в боевую готовность расположенные в Москве еще с 1953 года Таманская и Кантемировская танковые дивизии. Однако, будучи министром обороны СССР, Жуков не только словами, но и делами поддержал Хрущева. Он прямо заявил большинству членов Президиума, считавшему уже вопрос о смещении Хрущева решенным, что «армия против этого решения, и ни один танк не сдвинется с места без моего приказа»[109]109
  Бурлацкий Ф. После Сталина // Новый мир. 1988. № 3. С. 196.


[Закрыть].

Близкий в то время Н. С. Хрущеву А. Аджубей и сегодня не может найти достаточно разумного объяснения неожиданному для большинства советских людей решению об отстранении Жукова. Он, в частности, пишет: «Странное стечение обстоятельств, объяснение которому дать не могу, но оно, конечно, существует, привело к отставке маршала Жукова, к разрыву, который, по-моему, не проанализировал и сам Хрущев. Не раз встречал я Георгия Константиновича у Хрущева, который не просто уважал Жукова, но гордился им. По инициативе Никиты Сергеевича произошло возвращение Жукова в Москву сразу после смерти Сталина. На XX съезде Георгия Константиновича избрали кандидатом в Президиум ЦК, а затем и членом Президиума. В 1955 году он стал министром обороны СССР. Они импонировали друг другу, не было никаких серьезных противоречий между ними. Была схожесть в жизненных путях. Встречаясь на войне, они находили общий язык. Могу только предположить – никогда не спрашивал об этом Хрущева, – но, видимо, Никиту Сергеевича в то время, когда в руководстве существовала некоторая нестабильность (только что прошел пленум с “семеркой”), испугала возросшая амбициозность маршала, принижение им роли партийного руководства в армии. Быть может, Хрущев вернулся к каким-то соображениям Сталина о Жукове? Ведь Сталин отсылал маршала командовать далекими от Москвы военными округами. Кстати, апологеты Сталина не любят говорить на эту тему. Во всяком случае, смещение Жукова не прибавило популярности Хрущеву. Он не мог не почувствовать этого, а быть может, пожалеть о разрыве»[110]110
  Аджубей А. Те десять лет // Знамя. 1988. № 3. С. 124–125.


[Закрыть].

И действительно, много позднее, уже на пенсии, Хрущев не раз высказывал сожаление о своем решении по поводу Жукова.

Крайне тяжело пережил свою отставку и сам маршал. В его воспоминаниях мы можем прочесть следующее: «Есть в жизни вещи, которые невозможно забыть. Человек просто-напросто не в состоянии их забыть, но помнить их можно по-разному. Есть три разные памяти. Можно не забывать зла. Это одно. Можно не забывать опыта. Это другое. Можно не забывать прошлого, думая о будущем. Это третье. Мне пришлось пережить в своей жизни три тяжелых момента. Если говорить о третьем из них, тут в чем-то, очевидно, виноват и я – нет дыма без огня. Но пережить это было нелегко…

Когда меня в пятьдесят седьмом году вывели из состава Президиума ЦК и из ЦК, я вернулся после этого домой и твердо решил не потерять себя, не сломаться, не раскиснуть, не утратить силы воли, как бы ни было тяжело.

Что мне помогло? Я поступил так. Вернувшись, принял снотворное. Проспал несколько часов. Поднялся. Поел. Принял снотворное. Опять заснул. Снова проснулся, снова принял снотворное, снова заснул… Так продолжалось пятнадцать суток, которые я проспал с короткими перерывами. И я как-то пережил все то, что мучило меня, что сидело в памяти. Все то, о чем бы я думал, о чем внутренне спорил бы, что переживал бы в бодрствующем состоянии, все это я пережил, видимо, во сне. Спорил, и доказывал, и огорчался – все во сне. А потом, когда прошли эти пятнадцать суток, поехал на рыбалку.

И лишь после этого написал в ЦК, попросил разрешения уехать лечиться на курорт. Так я пережил тяжелый момент»[111]111
  Огонек. 1987. № 51. С. 27.


[Закрыть].

Хрущев унизился даже до такой вообще ему не свойственной мелочности, что вскоре после октября 1957 года распорядился отобрать дачу у маршала Жукова в Сосновке. Однако Жуков предъявил документ, подписанный Сталиным и утвержденный Политбюро ЦК ВКП(б), согласно которому дачу следовало вскоре после окончания войны «закрепить пожизненно за тов. Жуковым».

Говоря об изменениях в военном руководстве, нужно сказать несколько слов и об отставке Главнокомандующего Военно-Морскими Силами СССР Н. Г. Кузнецова, произошедшей еще в 1956 году. По слухам, которые циркулировали в 1956–1957 годах, причиной смещения Кузнецова был взрыв и гибель линкора «Новороссийск», которая произошла якобы всего через 10–15 минут после посещения крейсера Н. С. Хрущевым. Речь шла о покушении на жизнь Хрущева, который лишь недавно произнес свой сенсационный доклад на XX съезде КПСС. К сожалению, эти слухи приводятся в редактировавшемся мною сборнике «Политический дневник»[112]112
  Политический дневник. Фонд им. Герцена: Амстердам, 1972. С. 15.


[Закрыть], они повторяются также и в книге «Н. С. Хрущев. Годы у власти», написанной мною и Жоресом Медведевым и изданной в 1976 году[113]113
  Roj Medvedev & Zhores Medvedev. Khrushchev. The Years in Power. New York: Columbia Press, 1976. P. 21.


[Закрыть]. Эти слухи не соответствуют действительности. На Хрущева ни после XX съезда КПСС, ни позднее не совершалось никаких покушений. Трагическая гибель линкора «Новороссийск» произошла через полгода после посещения его Хрущевым. Подробности, а также вероятные причины гибели этого корабля и большей части находившейся на нем команды, были опубликованы в советской печати только в 1988 году.[114]114
  См.: Правда. 1988. 14 мая.


[Закрыть]

Конфликт с Н. Г. Кузнецовым возник у Хрущева еще до XX съезда КПСС. Вскоре после войны, по предложению Сталина, Политбюро одобрило решение о строительстве большого числа крупных надводных кораблей как основы советского военно-морского флота. К 1954 году оно подходило к концу, на некоторых крейсерах уже устанавливались дальнобойные орудия. Однако для завершения этой программы требовались еще многие миллиарды рублей. Но Хрущев не разделял ни военно-морских идей, ни амбиций Сталина. Стараясь найти дополнительные средства для развития экономики, он высказывался за постепенное сокращение военных расходов. Еще в 1954 году, возвращаясь из Китая, он познакомился с положением дел на Тихоокеанском флоте, и маневры крупных кораблей произвели на него скорее отрицательное, чем положительное впечатление. Хрущев полагал, что развитие ракетно-ядерного оружия делает крупные военные корабли лишь удобной мишенью для противника. Поэтому он выступал за преимущественное развитие подводного флота и небольших кораблей, оснащенных ракетным оружием. Точка зрения Хрущева возобладала, и было решено отправить недостроенные крупные корабли на переплавку. Кузнецов решительно возражал и, уходя с заседания Президиума ЦК, бросил фразу, адресованную прежде всего Хрущеву: «Флот не забудет вам этого». Не забыл флот, но не забыл инцидента и Хрущев. Не самые лучшие отношения сложились и между Кузнецовым и Жуковым. При Сталине существовал самостоятельный наркомат, а затем министерство Военно-морского флота, и Кузнецов был до 1953 года наркомом и позднее министром ВМФ СССР. Но с середины 1953 года все Вооруженные силы СССР подчинялись министру обороны СССР, и Кузнецов стал одним из его заместителей. Еще в 1955 году специальная комиссия Министерства обороны СССР проверила работу некоторых военно-морских баз и сочла ее неудовлетворительной. Ответственность за это возлагалась на Кузнецова, который в 1955 году потерял свой пост члена ЦК КПСС, а в 1956 году после гибели линкора «Новороссийск» был снят с поста главкома ВМС и лишен звания адмирала флота Советского Союза. Новым командующим Военно-морским флотом СССР стал адмирал С. Г. Горшков.

Изменения в руководстве КГБ произошли в 1958 году. Известно, что одним из требований группы Молотова – Маленкова являлось смещение И. Серова с поста председателя КГБ. Серов, конечно, знал об этом, чем, в частности, объяснялось его особенно активное поведение в июне 1957 года. Его высокое положение вызывало недовольство И. Б. Тито, который не только хорошо знал прошлое председателя КГБ, но и возлагал на него ответственность за арест и расстрел Имре Надя. Но Серов был лично предан и близок Хрущеву, и последний старался его выгородить, хотя за ним, как и за всяким крупным работником, давно работавшим в КГБ, тянулся длинный список различного рода незаконных акций. Достаточно сказать, что именно Серов руководил выселением некоторых народностей с Северного Кавказа. После XX съезда КПСС и возвращения домой миллионов реабилитированных граждан вскрывались все новые и новые преступления НКВД – МВД – МГБ, и поэтому игнорировать темное прошлое председателя КГБ становилось все труднее. Непосредственным поводом к смещению Серова, по некоторым свидетельствам, послужило дело о короне бельгийского королевского дома. Похищенная нацистами, она находилась на территории Германии, и следы ее терялись где-то в зоне советской оккупации. Но если корона венгерских королей обнаружилась в одном из музеев США, то бельгийская корона, как показало длительное следствие, находилась у И. Серова. Воспользовавшись своим положением одного из руководителей военной контрразведки СМЕРШ («смерть шпионам»), он похитил ее среди многих других ценных вещей. Без всякой огласки корона вернулась в Бельгию, а Серов потерял свой пост председателя КГБ. Но Хрущев не только отказался начать расследование всей прошлой деятельности Серова, многие годы работавшего на Украине, но назначил его начальником ГРУ – Главного разведывательного управления Советской армии, организации, работавшей в тесном контакте с КГБ. Только через несколько лет в связи с разоблачением Пеньковского, английского шпиона, занимавшего высокий пост не только в Государственном комитете по науке и технике, но и в ГРУ и имевшего доступ к важнейшим секретам Советского государства, И. Серов, покровительствовавший Пеньковскому, был снят со всех ответственных постов.

На его место Хрущев предложил назначить бывшего Первого секретаря ЦК ВЛКСМ 40-летнего А. Н. Шелепина, за несколько месяцев до этого назначенного заведующим Организационным отделом ЦК КПСС. Речь шла при этом не только о замене одного министра другим, но об основательной чистке всех управлений КГБ. Многие из работников КГБ отправлялись на пенсию, другие назначались в отделы кадров различных учреждений, начальниками военизированной охраны, в небольшие хозяйственные организации и т. п. Новые кадры КГБ находил, главным образом, среди сравнительно молодых комсомольских работников. Первые секретари городских и областных комитетов ВЛКСМ нередко становились начальниками городских и областных управлений КГБ, а инструкторы ЦК или МК ВЛКСМ – следователями КГБ. Второй секретарь ЦК ВЛКСМ В. Семичастный стал первым заместителем Председателя КГБ.

Несомненно, чистка КГБ от кадров сталинского времени назревала давно. Но нельзя не сказать, что высший слой комсомольского руководства, сформировавшийся в конце 40-х – начале 50-х годов, состоял далеко не из лучших представителей советской молодежи. Что касается А. Шелепина, то под личиной лидера комсомола скрывался беспринципный карьерист с безмерными политическими амбициями. Когда Шелепина, еще 20-летнего студента МИФЛИ (Московского института философии, литературы и истории), друзья однажды спросили, кем он хотел бы стать, он, не задумываясь, ответил: «Вождем».