Текст книги "Неназываемый"

9
Пустой Монумент

Когда на следующее утро Ксорве и Тал появились в комнате, Арица и Малкхая ждали их за столом.

Вид у них был важный, как будто они уже подготовили вопросы к этой встрече.

– Шутмили отдыхает, – сказал Арица, прежде чем они сели за стол и Малкхая налил им кофе.

– Кто она, черт возьми? – спросил Тал. – И почему вы не держите ее на привязи?

Тал привык к тлаантотской магии. К магии Сетеная – чистой, скупой, управляемой. То, что они видели прошлой ночью, таковым не являлось.

Лагри Арица нахмурился, а Малкхая поморщился.

– Шутмили – ценный адепт Церкви, – в конце концов ответил Арица. – Наши адепты – не боевые монстры, а особо почитаемое национальное достояние.

– Я видел, как ваше национальное достояние расщепило девять скелетов, – отрезал Тал. – Откуда нам знать, что вы способны ее контролировать?

– Шутмили воспитывалась и тренировалась при Школе Мастерства в Карадуне. Более десяти лет она была примерной ученицей, – сказал Арица. – Скоро ее кандидатуру будут рассматривать на предмет присоединения к Имперскому Квинкуриату.

По лицу Тала стало ясно, что он прекрасно понимал, о чем идет речь.

– Она ранила вас? – спросил Малкхая. Этим утром он был уже далеко не так дружелюбен. Тал напрасно строил ему глазки.

– Нет, – неохотно признал Тал.

Допив кофе, Ксорве отодвинула чашку.

– Послушайте, – сказала она. – У нас есть проблема поважнее. – Арица и Малкхая безучастно смотрели на нее. – Здесь кто-то есть. Мертвые не воскресают по своей воле. Особенно с такой целью.

– Это умирающий мир, – заметил Арица. – Феномен воскрешения хорошо изучен, и…

– Нет, Ксорве права, – впервые в жизни Тал согласился с ней. – Ночью одна из воскрешенных заговорила. Вы знаете, насколько это маловероятно? Есть даже поговорка об этом: как часто мертвецы рассказывают истории? Так вот, никогда не рассказывают. Кто-то управлял ими, или я полнейший идиот.

Малкхая оперся тяжелым подбородком о крупную ладонь.

– Это так, – подтвердил он. – Она разговаривала с Шутмили. Намеренно ее дразнила.

– В общем, – начала Ксорве, – если я правильно понимаю, мы имеем дело с некромантом, который способен воскресить девять мертвецов и управлять ими на расстоянии.

Даже в Доме Молчания никто не стал бы поднимать мертвецов просто так. Они воскресали в склепах сами по себе, если оставить их надолго. Воскрешать их – все равно что сажать деревья посреди зимы – бессмысленная трата энергии ради вмешательства в естественный процесс.

– Ага, и я уверен, что вы двое уже знали об этом, – сказал Тал. Ксорве едва не одернула его, но сообразила, что он на ее стороне. – Даже если вы не знали про гребаного некроманта, вы точно знали, что там что-то есть. И почему же вы решили скрыть это от нас?

– Что ж, вы тоже были не до конца откровенны с нами, – заметил Малкхая.

– Почему же? – спросила Ксорве, опустившись на стул.

– Сетенай сказал, что пришлет двух ученых. Но если вы ученые, то я императорский цирюльник. Ученые – не в обиду тебе, Арица, – не рвутся в бой и так не сражаются.

– Мы его агенты, – сказала Ксорве. – И можем за себя постоять.

– И вам повезло, что мы можем, – добавил Тал, – иначе тебя бы уже размазало по всему ландшафту.

Резко выдохнув, Малкхая с грохотом ударил кулаком по столешнице. Слова Тала частенько производили такой эффект.

– Малкхая, успокойся, – произнес Арица после долгой неприятной паузы. Вид у него был изможденный. – Да, у нас были подозрения. И мы не собирались скрывать их. Мы могли ошибаться. Все могло закончиться. Теперь уже ничего не поделаешь. Однако… благоразумнее всего будет поделиться друг с другом информацией. Немногие способны справиться с мертвыми. А желающих иметь с ними дело и того меньше.

Арица рассказал о незнакомом корабле, который карсажийцы видели дважды: неделю назад и в ночь прибытия Тала и Ксорве. Ксорве слушала с нарастающей тревогой.

В Доме Молчания они разучивали песенку: «Это дорога мертвых. Это дорога костей». В памяти всплыли все старые песни. Ее охватило ужасное подозрение, и с каждой минутой оно становилось все реальнее. Честно говоря, подозрение это зародилось еще вчера, после встречи с воскрешенными.

Едва ли Сетенай был единственным, кто прочел статью Лагри Арицы. Реликварий был нужен не только ему.

– Вопрос в том, как мы поступим, – сказал Малкхая. – Здесь больше небезопасно. Я считаю, что мы впятером должны взять «Расцвет» и улететь к Вратам. Но… Арица, что скажешь ты?

Священник потер глаза и моргнул.

– Я не хочу бросать этот мир, – сказал он с неожиданной решимостью. – Здесь еще столько работы. Исследовательское управление – не самый веселый отдел Церкви, но мы известны своим усердием.

– Это правда, – сказал Малкхая, явно разрываясь между заботой и раздражением.

– Мы тоже никуда не полетим, – сказал Тал, ужасно растягивая слова. – Нас ждет встреча с Пустым Монументом. И мы видели вещи похуже воскрешенных…

Ксорве пнула его под столом, хотя, кажется, было уже поздно и дальше прикидываться учеными.

– Может, один из нас отправится за подмогой? – предложил Арица.

– Я мог бы, – сказал Малкхая, – однако дорога до Аталкайского узла займет несколько дней. Я с удовольствием сделал бы это, но мне не нравится, что вы с Шутмили останетесь без защиты.

Или наедине с этой шайкой, молча продолжила за него Ксорве.

– Нам не стоит разделяться. – Встав из-за стола, она подошла к окну. В свете утреннего солнца умирающий мир казался светло-серым.

– Согласен, – сказал Малкхая.

– Но ведь нет никаких признаков опасности, – возразил Арица.

– Тебе повезет, если ты получишь предупреждение, – сказал Малкхая. – Мы свое уже получили.

– И даже несколько, – вставил Тал, который никогда не умел вовремя остановиться. Но Малкхая не успел огрызнуться – с лестницы донеслись какие-то звуки. Все замерли. Шутмили опиралась на перила. Ксорве не знала, что именно она успела услышать.

– Доброе утро, – сказала Шутмили.

Арица и Малкхая тут же засуетились, предлагая ей помощь. С лестницы она спустилась, опершись на руку одного из них.

Одетая в чистую белую мантию, Шутмили выглядела посвежевшей, на ее лице застыло то самое выражение полной отрешенности, которое Ксорве заметила прошлой ночью – оно, словно вуаль, отделяло ее от этого мира. Присмотревшись, Ксорве поняла, что то была скорее усталость, нежели надменность. Под глазами Шутмили залегли глубокие лиловые тени, и она потирала руки, будто замерзла.

– Страж, ваше преподобие, я случайно подслушала… – начала она.

– Шутмили, – со страдальческим видом перебил ее Арица. – Не волнуйся. Все будет хорошо.

– Мне нужно восстановить внешний периметр, – сказала она. – Прошлой ночью он был нарушен.

– Это подождет, – сказал Арица. – Мы уже говорили об этом. Тебе небезопасно расходовать энергию после вчерашних усилий.

– Я уже восстановилась, – сказала она.

– Возможно, – сказал Арица, – но мы не знаем, с чем имеем дело, и…

– Именно! – воскликнула Шутмили. Глаза ее мгновенно засияли, как будто она, наконец, проснулась. Эффект был поразительным – казалось, она вышла на солнце из ледяного погреба. – Я слышала. Где-то засел опасный некромант, и нам нужно защититься от него. Без периметра мы не получим предупреждения…

– Наша главная задача – обеспечивать твою безопасность, Шутмили, – сказал Малкхая.

Шутмили опустила глаза и продолжила, не повышая голоса и не глядя на двух мужчин:

– Нет. Ваша главная задача – защищать других от меня. Я представляю собой разумный риск, и незачем держать меня здесь, если от меня нет пользы. Когда я ничего не могу делать, я становлюсь просто риском.

Крепко сжатые в кулаки руки выдавали сильное напряжение.

– Нет смысла сидеть здесь и ждать, – продолжила она. – До этого мы ждали, и это не уберегло нас от нападения. Нужно выяснить, чего они добиваются, и остановить их.

– Кто бы это ни был, они прилетели за тобой, – сказал Малкхая. Арица дернулся. – Я знаю. Но нам нужно быть честными с ней. Шутмили, некоторые люди, ммм, возможно…

– Да, я знаю, – сказала она. – Некоторые люди хотели бы похитить меня и заставить служить себе. Но Церковь верит, что я способна с этим справиться, иначе я до сих пор находилась бы в стенах Школы Мастерства, в полной безопасности. Я подспорье. Используйте же меня.

На лице Малкхаи отразились досада и сомнение. Лагри Арица сохранял бесстрастное выражение.

– Никто лучше меня не знает, как много ты тренировалась и как усердно работала, – сказал Арица.

Шутмили обмякла в кресле, прикрыв глаза. Ксорве ощутила острый прилив сочувствия. Она помнила, каково это, когда тебя ни на миг не оставляют без присмотра. Даже в детстве это очень угнетало Ксорве. Шутмили же была взрослой женщиной, и у нее не было склепа, куда можно было сбежать.

– Отступница обманет тебя, – продолжал Арица. – На каждом шагу она будет уверять тебя, что ты поступаешь правильно, что твое начальство слепо и заблуждается, что твоя жизнь должна быть устроена в клетке, а не в святилище. Ты не должна ей поддаваться.

Тал закатил глаза. Ксорве знала, о чем он думает: пусть карсажийцы сами разбираются со своими проблемами, а они вдвоем отправятся к Пустому Монументу. Но, насколько могла судить Ксорве, проблемы у них были общие.

– Послушайте, – сказала она. – Вы были правы. Мы были не до конца откровенны с вами.

– Ксорве, что ты творишь, – сквозь зубы пробормотал Тал.

– Сетенай послал нас в этот мир на поиски артефакта в Пустом Монументе, – продолжала она, не обращая на него внимания. – Возможно, некроманту нужна Шутмили, но есть вероятность, что он ищет то же, что и мы.

Лагри Арица растерянно моргнул.

– Это древний мир Карсажа, – начал он. – Любой артефакт, найденный здесь, должен принадлежать…

– Погоди, Арица, – перебил его Малкхая. – Продолжай.

– Шутмили права, – сказала Ксорве. – Мы должны напасть до того, как он найдет то, что ищет. Если мы опоздаем, мы уже ничего не сможем сделать.

Это был почти что блеф. Она не знала, сколько времени или усилий потребуется, чтобы открыть Реликварий, но нужно было как-то расшевелить их. Карсажийцы знали, где расположен Пустой Монумент. Без них Талу и Ксорве придется искать наудачу. А если Реликварий и впрямь находится в этом мире, они просто не могут позволить кому-то опередить их.

Кажется, до Тала начало доходить.

– Да, – подхватил он, – они будут приходить и нарушать периметр, когда им вздумается. Если вы хотите остаться в этом мире, нужно делать что-то сейчас. И мы можем помочь.

Шутмили недоверчиво посмотрела на Малкхаю. Тот расправил плечи.

– Это небезопасно. Я по-прежнему считаю, что мы должны улететь отсюда.

– Возможно, это мудрое решение, – сказал Арица, – но…

– Ваше преподобие, – обратилась к нему Шутмили, вероятно, чувствуя, что его легче переубедить. Ксорве оценила это. – Этот мир – часть нашей истории. Разве возможность защитить его не стоит некоторого риска?

Выстрел попал в цель. Арица медленно кивнул, напоминая улитку, которая выглянула из панциря.

– Возможно, мне стоит отправиться туда, – сказал он. – А ты останешься здесь с Малкхаей.

Шутмили вздохнула, но больше ничем не выдала разочарования. Больно было это видеть. Ксорве подумала о том, какой скучной была ее жизнь, раз она так отчаянно рвется к опасности.

– Арица, ты же знаешь, что я не отпущу тебя одного, – сказал Малкхая.

Ксорве оставила их договариваться и отправилась собирать вещи. Рано или поздно Малкхая осознает, что ему придется либо оставить Шутмили одну в доме, либо отправить Арицу к Монументу с сомнительной охраной в лице Тала и Ксорве. В итоге они отправятся туда все вместе.

Ей не нравилось манипулировать карсажийцами – во рту остался горький привкус, – но ей до смерти надоели этот ледяной мир и общество Тала, и, что хуже всего, ее мучили подозрения, что она знает, кого именно они найдут возле Монумента.

Все те годы, что прошли после путешествия в Эчентир, Оранна никак не давала о себе знать, но Ксорве ничего не забыла. Летучие мыши, книги, послания, перетянутые веревкой, – все это наводило ее на размышления. Каждое воспоминание сопровождалось тревогой и любопытством. Думать о том, что жизнь в Доме Молчания шла своим чередом, что там появлялись новые лица, было все равно что смотреть на упавшее дерево и размышлять о копошащихся под ним мокрицах. Стоило бы выкинуть все это из головы, но в глубине души она хотела знать, что там происходит, пусть даже это знание причиняло боль.

То же самое чувство Ксорве испытывала, когда старалась понять, что же было между Оранной и Сетенаем. Сетенай редко вспоминал о ней – и никогда с нежностью. Поэтому Ксорве полагала, что в Эчентире, если не раньше, между ними все было кончено.

Она отогнала эти мысли. Все предельно просто. Если Оранна здесь и собирается украсть Реликварий, значит, она враг Ксорве, а Ксорве уже научилась с этим справляться.

«Расцвет», размером с рыбацкую лодку, был оснащен двумя красными навесами и тихим алхимическим двигателем. Домик и сторожевая башня исчезли внизу, когда корабль отчалил и взмыл в небо. Серая пустошь уступила место озеру, холмам и хребтам, напоминавшим с высоты наброски углем. Единственными цветными пятнами были флажки вдоль охранного периметра, но вскоре и они исчезли из виду.

Арица и Малкхая управляли кораблем. Тал, которому надоело общество, склонился над бортом. Ксорве и Шутмили остались в каюте одни.

Шутмили свернулась клубочком на скамье с подушкой. Интересно, не укачивает ли ее, подумала Ксорве. При обычных обстоятельствах Ксорве была бы рада молчанию, но она все еще не понимала, как относиться к Шутмили. Ее поразило, как адепт отстаивала свою позицию перед двумя мужчинами. Ей было чему поучиться у Шутмили.

– Ты уже бывала в Монументе? – спросила Ксорве после долгой паузы. Многие ее знакомые прекрасно умели выведывать чужие тайны, но она была не из их числа. В теории требовалось завести беседу и направить ее в нужное русло.

– Да, – сказала Шутмили. – Мы втроем были там несколько месяцев назад. Но, боюсь, далеко мы не заходили. Просто осмотрели местность и верхний уровень. Доктор Лагри хотел сначала разобраться с имеющейся информацией. Я помогаю ему с переводом. Вообще-то я подготовила кое-что для его статьи, – кажется, ты читала ее?

– Э-э-э, – протянула Ксорве. – Не особенно.

Шутмили слегка улыбнулась ей.

– Так я и думала, – сказала она. – Будь ты настоящей студенткой, ты бы из кожи вон лезла, чтобы рассказать мне обо всех надписях, которые перевела ты.

Ксорве моргнула от удивления.

– Ты права, – сказала она. – Иногда Сетенаю нужен тупой инструмент. Это как раз я.

– По сути это все мы, – мягко сказала Шутмили. – И он послал тебя выкрасть нечто ценное, относящееся к культурному наследию Карсажа?

– Мм, – согласилась Ксорве. – Да. Ну, что-то вроде.

– Не волнуйся, – сказала Шутмили. – Этот мир вымер задолго до возникновения Карсажа. Едва ли это наш мир.

– То есть ты слукавила? – спросила Ксорве. – Насчет защиты части вашей истории и все такое?

– Конечно, нет! – возмутилась Шутмили, но затем вспомнила, с кем разговаривает, и виновато опустила глаза. – Это во многом правда. Просто я не хочу уезжать. Страж Дарью хочет отвезти меня домой. Возможно, он прав, но… Мне просто нужно еще немного времени.

– На переводы. – Ксорве вспомнила, как в свое время работала над текстами Парцы, и задалась вопросом, как кто-то может испытывать энтузиазм при этом, но Шутмили явно была необычной.

– Да, – сказала Шутмили. – Я столько над ними работала. Это важно. У нас есть ответственность перед прошлым – и перед будущим: мы должны спасти все, что можно, пока этот мир еще существует. – Она пристально посмотрела на Ксорве, словно пытаясь удостовериться, что та над ней не смеется, а затем опустила взгляд. – Я всего лишь хочу сделать это хорошо, ведь скорее всего это последнее, что я сделаю под своим собственным именем.

– О чем ты? – спросила Ксорве.

– Это задание мне дали, просто чтобы занять меня до экзамена в Квинкуриат, – сказала Шутмили. Заметив выражение на лице Ксорве, она добавила: – Ой, ты же не знаешь…

– Прости, – сказала Ксорве, сдерживая улыбку: Шутмили горела желанием все объяснить.

– Квинкуриат – это самые могущественные адепты Карсажа. Я готовилась к этому с самого детства. Я всегда хотела присоединиться к квинкурии Рубина и изучать новую магию – создавать новые устройства, – но я не против любой квинкурии, честно, даже не против Кедра – это гражданское строительство… – она сделала паузу. Ксорве никогда не видела ее в таком восторженном состоянии. – Прости. Я слишком тороплюсь. Я просто не привыкла говорить с кем-то, кто вообще ничего об этом не знает.

– Все в порядке, – сказала Ксорве. Шутмили начинала казаться обычным человеком, стоило ей прийти в возбуждение. Вернее, почти обычным: Ксорве не знала никого, кроме Сетеная, кого так волновала бы магия, а Сетеная никто не назвал бы обыкновенным. – Продолжай.

– В Квинкуриате состоит определенное количество адептов, – сказала Шутмили, не нуждавшаяся в дополнительных просьбах. – Они работают в командах по пять человек. Место для меня освободится только тогда, когда кто-нибудь из них умрет, поэтому меня пока отправили сюда, чтобы я не растеряла навыки.

– Они явно не сомневаются, что ты пройдешь экзамен, – сказала Ксорве. – Ты кажешься умной.

– Ну, мне нельзя расслабляться, – сказала явно польщенная Шутмили. – То есть мне кажется, что я пройду. Наверное. Но понимаешь – это моя единственная задача, мой единственный путь, и я хочу сделать все как можно лучше. Работа здесь важна, но это всего лишь один из древних миров. В общей картине мира это всего лишь деталь, я понимаю это. И когда я присоединюсь к квинкурии, у меня будут более важные задачи – те, что будут иметь значение для всего Карсажа. Но это единственная работа, которая доверена лично мне. И я хочу сделать все, что в моих силах.

– Да, – кивнула Ксорве, – я понимаю.

В конце концов, все они здесь делали все, что было в их силах. План был простой – приехать, найти, уехать – и не было никаких причин что-то менять. Быстро и чисто – как удар ножом. Но Ксорве искренне надеялась, что они не причинят карсажийцам слишком много вреда.

Пустой Монумент представлял собой сплошной массив черного камня – он был невысоким, но очень широким, и располагался на дне чашеобразной долины. С воздуха казалось, что он природного, а не рукотворного происхождения, что над ним поработали стихии.

Долину окружала стена из сухих камней. «Расцвет» приземлился на возвышении с наружной стороны. Все пятеро высадились и направились к стене. Никаких признаков присутствия чужих или вражеского корабля. Ксорве спрашивала себя, не ошиблась ли она. Как бы там ни было, они не могли позволить себе потерять бдительность.

За проемом в стене воздух был неподвижен. Тонкий туман стелился по стылой земле и по могилам – курганам и низким камням, сбившимся, словно птицы на туманном берегу вокруг громадного острова Пустого Монумента.

Они пробрались между могилами к широкому, щелевидному входу в Монумент, Малкхая и Шутмили осмотрели внутренний дверной проем на предмет оберегов.

– В прошлый раз мы ничего не нашли, но лучше перепроверить, – сказал Малкхая. – Если верить Арице, Предтечи не меньше нашего любили охранные периметры.

– Меня больше беспокоит некромант, – сказала Ксорве у них за спиной. Без помощи живых мертвецы не смогли бы причинить им вред.

– Согласен, – сказал Малкхая. Едва он понял, что экспедиции не избежать, как тут же начал добросовестно готовиться. Шутмили и Арица всерьез прислушивались к нему. Возможно, этого ему было достаточно.

Убедившись, что дверной проем безопасен, он выпрямился. Перед ними зиял вход в Монумент. Хотя двери не было, разглядеть можно было лишь то, что находилось в нескольких футах от проема: силуэт лестницы, ведущей вниз, – а дальше темнота.

Они зажгли лампы и вошли в Пустой Монумент. Шаги заглушала мягкая неприятная прохлада. Свет, струящийся из проема, быстро потускнел, их сопровождали лишь огоньки пяти покачивающихся ламп и звук собственных шагов. Малкхая напевал что-то себе под нос, чтобы унять тревогу.

Ксорве провела кончиками пальцев по поверхности стены, чувствуя холод даже сквозь перчатки. На стенах был вырезан узор из пересекающихся линий: изогнутые и прямые чередовались между собой.

– Это надпись, – сказала Шутмили, покачиваясь рядом, будто бледная медуза.

– Это одна из ритуальных надписей Предтеч, – добавил шедший позади Арица.

– Что там написано? – спросила Ксорве.

– Это похоронная песнь или посвящение мертвым, похороненным здесь, – сказал Арица. – Нас просят отдать дань уважения.

Спустившись по лестнице, они дошли до ряда простых узких камер. Иногда карсажийцы просили идти цепочкой или двигаться вдоль стен. С ними не спорил даже Тал.

– Кошмарное место, – пробормотал он, догнав Ксорве, когда карсажийцы остановились, чтобы рассмотреть резьбу на стенах. – Когда уже мы сможем их бросить?

– Мы останемся с ними, – сказала Ксорве. – Безопаснее держаться вместе.

– Если священник еще раз попросит меня смотреть под ноги, я столкну его с лестницы, – пробормотал Тал, и Ксорве сочла это согласием.

Они вошли в большой зал, стены которого покрывали неразборчивые надписи. В свете фонарей резьба, казалось, пульсировала и двигалась. Отсюда начинали разветвление с полдюжины огромных коридоров, в каждом из которых виднелись сотни проемов без единой двери.

– Главный атриум, – радостно сообщил Арица. Казалось, он забыл, что они ищут врага. – Мы считаем, что это строение служило своего рода королевским мавзолеем. Представителей младших ветвей хоронили на верхних уровнях. Чем ниже мы спускаемся, тем более благородные мертвецы ждут нас.

Каждый пустой дверной проем вел в комнату, где стоял простой каменный саркофаг.

– Число этих захоронений, как правило, кратно двенадцати, – заметил Арица. – Похоже, оно было для них священным. Не удивлюсь, если здесь мы насчитаем по меньшей мере двенадцать тысяч!

В саду Дома Молчания послушницы держали улей. Однажды Ангвеннад показала Ксорве маленькие шестиугольники, тщательно закупоренные для того, чтобы защитить личинок внутри. Это место напомнило ей об ульях. Ксорве представила, как Предтечи запирают толстых извивающихся мертвецов в гробах, а из них вот-вот вылупится нечто огромное и чужеродное.

Миновав ряд маленьких гробниц, они оказались в бесконечных сотах из комнат и проходов, в устройстве которых некогда был свой замысел. Все пути выглядели одинаково. Коридоры переходили один в другой и пересекали друг друга, и вскоре стало ясно, что они ходят кругами. Стоило Ксорве задуматься об этом, как ее начало подташнивать.

– Здесь слишком много пространства, – сказал Тал. Он стиснул челюсти и уперся кулаками в бедра. Ему всегда было трудно с таким справляться. При другом раскладе Ксорве воспользовалась бы этим шансом, чтобы поддеть его, но сейчас она и сама была на грани.

– О, да, обычное веселье, – безрадостно сказал Малкхая. – Такое часто случается в древних местах, когда заходишь слишком далеко. В прошлый раз мы повернули обратно где-то здесь, – добавил он с надеждой.

– Так действует смерть в этом мире, – сказал Арица. – С богословской точки зрения, это что-то вроде истончения. Мир теряет устойчивость.

– Время и пространство освобождаются от оков, – вставила Шутмили. Должно быть, это была какая-то цитата, потому что ее слова ничуть не встревожили карсажийцев.

– Само по себе это не опасно, – заверил Малкхая.

– Ну и ну, – сказал Тал. – Рад это слышать!

– Здесь наши знания заканчиваются, – сказал Арица. – Мы не представляем, что нас ждет впереди.

Они спустились по другой лестнице. Внизу было еще больше гробниц, расположенных вокруг центрального зала. Одну из стен покрывал гладкий как зеркало слой обсидиана. Перед ним располагались каменный постамент и резервуар, до краев наполненный черной водой.

– Впечатляюще, – сказал Арица, замерев перед обсидиановым зеркалом. На поверхности играл свет от фонаря. – Как любопытно! Это явно предтеча карсажийского храма! Подношение – блюдо – жертвенная яма – великолепно.

Здесь они устроили небольшой привал: Арица делал заметки, а остальные перекусили.

– Как думаешь, если я помочусь в углу, – пробормотал Тал, – будут ли все двенадцать тысяч призраков вечно преследовать мой член?

– Да, – отрезала Ксорве. – Держи его в штанах. Фыркнув, он отошел – вероятно, в поисках места, где можно облегчиться, не вызывая гнева призраков.

Шутмили подошла к зеркалу за спиной Арицы. Увидев себя, она замерла, будто в ожидании какого-то движения. Но отражение спокойно смотрело на нее. Глаза как колодцы тьмы, белоснежные перчатки. Ксорве вспомнила, как выглядела Шутмили, когда воскрешенные напали на лагерь, и вздрогнула.

Внутри Монумента было тихо: тишину нарушали лишь звуки их шагов и дыхания, слабое металлическое потрескивание горячих ламп и скрип карандаша Арицы. Ветра не было. Не скрипели петли. Дерево и металл давным-давно сгнили и заржавели. Остался лишь камень.

И тут из-за дальней двери раздался крик.

Ксорве схватила меч и бросилась на звук, укоряя себя за то, что выпустила Талассереса из поля зрения.

Но почти тут же на него наткнулась. На Талассереса никто не нападал. Он нисколько не пострадал. Он стоял над свежим трупом в одной из погребальных камер.

Это был молодой ошаарец, очень красивый и совершенно точно мертвый. Тело его аккуратно положили на саркофаг. Он был совершенно голым, с венком из белого шиповника на голове. Кожа его была серой – такой бледной, словно тело вырезали из льда: иллюзию нарушали лишь темные и недавно обмытые жертвенные раны. На лице его застыла печать спокойствия, и на теле не было никаких следов насилия, кроме двенадцати аккуратных швов, которыми от клыка до клыка был зашит рот. Символ сомкнутых уст.

– Это они, – истерично прошептал Тал. – Это они, так ведь? Твой культ смерти. Твой народ. Я должен был догадаться.

Ее первым побуждением было начать все отрицать. Тал слишком много знал о ее прошлом и никогда не упускал шанса посыпать соль на рану, но теперь в его голосе не слышалось насмешки. Он был прав.

Хорошо хоть, что этот мальчик был слишком молод для того, чтобы Ксорве могла его знать. У нее даже не хватило духу поиздеваться над Талом за его слезы.

Ксорве припомнила, чему ее учили. Неназываемый находился глубоко под Святилищем, в своей земной обители в священной горе. Чтобы использовать его силу так далеко от дома, нужно было проложить для нее путь. И самым верным способом был именно этот – ритуал жертвоприношения.

Выпрямившись, Тал выдавил из себя циничный смешок.

– А они всерьез к этому относятся, да? – сказал Тал. – У них крепкая вера. И чем же им может помочь бог смерти?

Ксорве промолчала. Объяснять что-то Талу было все равно что бросить кошке клубок шерсти.

– Нет, ты мне скажи, – настаивал Тал, улыбаясь неестественной улыбкой, которая больше напоминала судорогу. – Мне правда интересно. В чем вообще смысл? Молись Неназываемому, и в следующей жизни он отдаст тебе всех младенцев на съедение?

В камеру вбежали Малкхая и Арица.

– Клянусь Матерью всех городов, – выдохнул Арица и опустился на колени рядом с мертвым мальчиком. Ксорве показалось, что он плачет, но чуть позже она поняла, что он молится, оперевшись руками о бедра.

– Проклятье, – механически выругался Малкхая. – Вы только посмотрите на это. Что за… – Он сглотнул и выпрямился. – Нужно его сжечь. Хотя бы это мы сможем для него сделать.

– Мы не сжигаем наших мертвецов, – не раздумывая отозвалась Ксорве. Его стоило бы вернуть домой и похоронить в крипте, что под Домом Молчания, как подобает после подобного жертвоприношения. Нет никакого смысла так переживать. Она его даже не знает. – В смысле, ошаарцы не сжигают, – добавила она. Бедный мальчик, о его теле позаботятся чужаки и предатели.

Ксорве читала о ритуале жертвоприношения, но никогда не слышала, чтобы кто-нибудь проводил его на самом деле. Это беспокоило ее по многим причинам. Едва ли отдаленные леса Ошаара настолько кишели благочестивыми юными девственниками, что кто-либо мог позволить себе пускать им кровь, когда вздумается. Их враг – некромант – должно быть, полностью полагался на силу Неназываемого. В этом был смысл. А как иначе, если вы собирались воскресить армию мертвых и напасть на карсажийский лагерь?

Неужели это действительно Оранна? Ксорве вынуждена была признать, что это более чем вероятно. Ей с трудом верилось, что настоятельница Санграй могла одобрить такую экспедицию или позволить Оранне принести в жертву послушника, но, быть может, все давно изменилось. Ксорве была тогда слишком юной, чтобы обращать внимание на расстановку сил в Доме Молчания. Трудно было представить, как хранительница архивов зашивает мертвецу губы – но не невозможно.

Лагри Арица выпрямился и вздохнул.

– Бессмысленно, – пробормотал он. – Напрасное надругательство. – Он перевел взгляд на тело и снова вздохнул. – Что ж, ты была права, – заметил он. – Наш враг здесь.

В его голосе слышалось явное разочарование.

– Ксорве, – сказал Тал. Она не отозвалась. – Нет, послушай, – продолжал он. Он протянул руку, словно собираясь схватить ее за локоть, но затем передумал.

– Отстань, Тал. Прибереги свои остроумные шутки для Сетеная, когда мы вернемся.

Она отодвинулась от него, не отрывая взгляда от мертвеца. Ее не покидало ощущение, что они что-то упустили. Не заметили какую-то явную ловушку. Ксорве снова посмотрела на жертвенные раны, пытаясь понять, не зашифровано ли в них некое послание.

– Да послушай же, ты, идиотка, – зашипел он.

– Заткнись, Тал, – сказала она. Нервы звенели, словно колокол сторожевой башни. Что-то было не так. Во всем этом было что-то ужасно неправильное. – Я думаю, это отвлекающий маневр. Они хотят сбить нас с толку.

– Именно это я и пытаюсь сказать! – воскликнул он. – Где, черт возьми, девушка?

Атриум был пуст. В коридорах стояла тишина. Шутмили исчезла.