Текст книги "Ярость рвет цепи"

Безволосый сбросил газ, лишь когда по правому борту вспыхнул Сан-Сет. Там, на празднике тугих кошельков, все еще царило веселье, утихомирить которое мог лишь рассвет. (Курт всегда гадал, каким образом они догадываются о его наступлении, ведь по ночам на Бульваре было светло, как днем… Во всяком случае, Волк не мог предположить, что могло быть светлее). Неоновое пламя вздымалась, пульсировало под Куполом.

Такси вторично обогнула Сан-Сет, и только потом водитель сбросил скорость. Они вновь погрузились в глубь Гетто. Тесные городские кварталы смыкались вокруг, и Курт почувствовал себя не в своей тарелке. Он знал, что скоро на этих улицах будет его дом, потому как про Убежище придется забыть, – видимо, накрепко и навсегда.

Стиснув челюсти, Волк мотнул головой. Он сам так решил.

Зато Джейн будет жить.

На этот раз он намеревался забраться так глубоко в Мегаполис, как ни разу прежде. Путь его лежал строго на север, аккурат меж двух Ульев. Именно там, согласно сведениям, полученным из широкого спектра источников (начиная услышанным на улицах обрывками разговоров, и заканчивая частными массивами в Сети), раскинулся Запретный Город. Помимо прочего, именно там находилась подпольная клиника, в которой согласились лечить Волчицу – во всяком случае, Курт на это надеялся.

Он наткнулся на нее случайно, во время очередной вылазки в Гетто, и посещения захудалого сетевого кафе (что также возбранялось Старейшиной). Там, в тесной вонючей кабине, его сознание отделилось от тела, и, преобразованное в электромагнитные импульсы, устремилось по оптоволоконным кабелям прочь от Земли.

Там, в бескрайнем информационном океане, родилась Идея.

Невзирая на моральную поддержку, жидко источаемую Стаей, Волк успел разувериться, что чудо все-таки случится, и однажды сестра поднимется с постели, будто это был просто дурной сон. Курт уже понял, что никто, кроме них самих, им не поможет. И тогда Страйкер принялся рыскать по Гетто, еще не вполне сознавая, что именно он желает найти. Но, как это бывает, случай все решил за него.

Сеть всегда кишела самой разнообразной информацией. Тот, кто обладал должным упорством, как правило, в конечном итоге находил искомое – в более-менее полном объеме. Имелись там и предложения для тех, кто по тем или другим мотивам не желал прибегать к помощи властей. (Волки, разумеется, относились к той же категории). Объявления были искусно завуалированы, но, вникнув в систему, Курт все-таки вышел на след.

Подключившись к массиву, Страйкер совершил виртуальное путешествие по подпольной клинике. Он видел операционную, реанимационную, и ряд других помещений, назначение которых внушало подсознательный страх. Клиника предлагала широкий спектр услуг – анонимное лечение огнестрельных ран, имплантация «дешевых, но качественных» органов, сканирование сознания, а также терапия ряда хронических заболеваний, – для тех, кого не устраивали легальные учреждения.

Тем не менее, внутри конструкта не нашлось ни одного упоминания о местонахождении клиники. Поэтому Курту пришлось выйти на контакт – по электронному адресу, оставленному для потенциальных клиентов. Он изложил проблему, не вдаваясь в подробности (которые, впрочем, собеседника также не особенно интересовали). Доктор назвал цену, и Волк согласился без торга. Ему доходчиво дали понять, что «опухоли стоят недешево». Особенно – злокачественные.

Но лишь после того, как Курт прошел дотошный допрос на предмет того, не имеет ли он какое-либо отношение к правоохранительным службам (легавые будто не могли солгать или уклониться от ответа), был назван адрес. Такая осторожность импонировала.

Покинув Сеть, Страйкер сразу же сверился с картой Мегаполиса. Как он и догадывался, клиника располагалась в Запретном Городе. Адрес, названный таксисту, вероятно, не имел ничего общего с нелегальной медицинской практикой. Тем не менее, один квартал погоды не делал, зато помогал соблюсти конспирацию – то самое условие, без которого ни один Волк не представлял собственного существования.

«Тойота» продолжала мчаться сквозь ночь. По всему Гетто светофоры переключились на зеленый, после чего парализовались в этом состоянии. Дорожная активность на улицах практически свелась к нулю – разве что иногда пролетит за окном какой-нибудь полуночный лихач.

– Вот и Запретный Город, – сообщил таксист. – Уже где-то пару минут.

Страйкер с удивлением огляделся. То, что он услышал кристально чистую правду, удалось определить только по названиям улиц и номерам домов. Кто бы мог подумать, что наиболее загадочный район Мегаполиса (если не считать, разумеется, Ульев), в котором каждый день проворачивали сотни темных делишек, окажется ТАКИМ?! А именно – он был переполнен ничем не примечательными квартальчиками, где даже окна светились одно через двадцать. По тротуарам, как ни странно, не бродили хирурги в запятнанных кровью халатах, а уличные банды не совершали ритуальные поединки при помощи боевых имплантантов. Тут было вполне обыденно, и даже скучно. Дома походили друг на друга, – четырех и пятиэтажные, выстроенные, судя по всему, много позже Купола. Все оказалось как нельзя прозаичнее.

Но, поразмыслив, Волк отбросил сомнения. Действительно, что он желал тут увидеть?.. Это ведь не «спорные территории», где глотки резали за небрежно брошенный взгляд. Хирурги-электронщики, специалисты по имплантантам, нанотехнологиям, биоинженерии, а также прочим тонким материям, как ни крути, являлись народом уважаемым. Было бы нелепо ожидать, что они потерпели бы на своей территории какую-то неуместную активность, или же украшали рабочие места какими-нибудь вывесками. Дескать, «здесь можно вживить боевые имплантанты», или «приобрести здоровую печень с годовой гарантией».

Судя по слухам, в Запретном Городе можно было осуществить процедуру, запрещенную на всей планете – клонирование человека (при наличии, конечно, соответствующих денежных сумм). Тем не менее, никто не кричал здесь об этом на каждом углу. Мегаполисы и без того трещали по швам, а потому власти весьма трепетно относились к проблемам генофонда.

– Жуткое место, – рыхлая спина быстро поежилась. – Говорят, по ночам на этих улицах лучше не показываться. Если, конечно, – безволосый усмехнулся, – у тебя внутри завалялся хоть один мало-мальски функционирующий орган, за который можно получить пару баксов…

Курт не придумал ничего лучшего, кроме как спросить:

– Почему?..

– Говорят, – таксист выдержал драматическую паузу (многие водители – отличные рассказчики; проводя большую часть дня за рулем, они оттачивают свое мастерство на клиентах, хотят те того, или же нет), – что подпольные клиники и впрямь добывают запчасти там, где их достать проще всего – у кого-то отнять. В это время, как мне рассказал один знакомый, на улицы Запретного Города выходят роботы-ищейки. Их жуткое назначение состоит в том, чтобы выслеживать в ночи запоздалых путников. Андроиды оснащены мощными сканерами, которые могут просветить человека на расстоянии квартала – чтобы проверить, осталось ли внутри что-нибудь ценное. Затем эти монстры нападают, парализуют жертву, после чего аккуратно ампутируют все, что привлекло их внимание…

Волк непроизвольно выглянул в окно, а потом усмехнулся.

– Хорошая сказочка, мистер.

– Чистая правда, говорю же!.. – обиделся таксист. – У Запретного Города – нехорошая слава. Да и люди здесь исчезают куда чаще, чем… Ну, скажем, в «веселых кварталах».

Страйкер равнодушно кивнул. Если бы по этим улицам и впрямь бродили роботы-убийцы, он бы уже давно об этом слышал. Шило в мешке, как известно, утаить затруднительно. Ну а кроме того, производство и обслуживание роботов было крайне дорогостояще само по себе, а потому вряд ли добыча могла оправдать такие расходы. Куда проще нанять пять-десять молодчиков, которые могли с тем же успехом справиться с работой Джека-Потрошителя, – во всяком случае, не хуже.

Так что… Это была очередная легенда из городского фольклора, не более того. Наподобие тех, что повествовали о мохнатых монстрах, якобы выходящих на поверхность откуда-то из-под земли.

Вздрогнув, Курт бросил на улицу опасливый взгляд.

Примерно минуту спустя «Тойота» стала притормаживать. Мимо тянулись те же ничем не примечательные строения. Окна темны, двери подъездов плотно закрыты. Не было видно ни патрулей охраны, ни вероятных правонарушителей. В каком-то смысле, – решил Волк, – это даже образцовый район. Если, разумеется, не принимать в расчет различные басни (у которых, естественно, также имелись свои основания).

Вот мимо скользнул фасад с белой табличкой, – 37. Не заставил себя долго ждать и тридцать восьмой. Машина, качнувшись на рессорах, остановилась у обочины.

– Приехали, – сообщил безволосый. – Серебряная, тридцать восемь. А.

– Спасибо.

Наспех оглядев обе стороны улицы, Курт взял сестру на руки и распахнул дверь. Ветерок донес до носа холодные влажные запахи, манящие и тревожащие одновременно. В них чувствовалось какое-то предостережение, – смутное и едва уловимое.

– Может, еще куда поедем?.. – поинтересовался водитель.

– Навряд ли, – буркнул Курт. Он и думать не желал, что здесь и сегодня его ожидает от ворот поворот. Остаться в одиночестве, посреди Запретного Города, да еще с больной сестрой на руках… Это было бы уже чересчур. – Я задержусь, наверное, надолго.

– Как знаешь, – явно разочарованно бросил таксист.

Волк вылез из салона, ухитрившись не ушибить ни себя, ни сестру. Хлопнул дверцей и вышел на тротуар. «Тойота» почему-то не спешила уезжать, будто безволосый и сам не верил в поведанную сказку.

Проскрежетало, опускаясь, стекло:

– А знаешь, какое настоящее название этой самой улицы?

Курт отрицательно покачал капюшоном. Сказать по правде, ему было наплевать.

– Dead embryonic cells, – сообщил таксист, зачем-то ухмыляясь.

Страйкер молчал, не произнося ни слова. Он ждал, покуда безволосый закончит треп, и уберется восвояси.

Видимо, таксист также это почувствовал. Оконце со скрипом поднялось, а «Тойота» тронулась с места. Вскоре машина, свернув на следующем же перекрестке, исчезла из виду. Чуть позже затих рык мотора. Вокруг кристаллизовалась и опадала чернильными хлопьями напряженная тишина. Эти снежинки, казалось, можно было потрогать руками.

Курт внимательно поглядел в обе стороны.

Похоже, сегодняшней ночью они с Джейн были единственными, кому так приспичило посетить Запретный Город. Вокруг не было видно ни одной живой души. (Не раздавалось, впрочем, ни шума сервомоторов, ни топанья металлических ног по асфальту). Окна темны, на крышах также никого. Тем не менее, фонари исправно работали – отраженный свет лежал на асфальте грязно-желтыми комьями.

Поежившись, Страйкер двинулся вперед. Он осторожно прижимал сестру к сердцу, слушал, нюхал воздух, и внимательно глядел под ноги. На этих улицах бывать ему еще не доводилось, – как, наверняка, большей части Стаи. В эту ночь Курт забрался так далеко, как никогда.

Он прошел до конца квартала, свернул налево, и, считанные шаги спустя, застал искомое там, где ему и полагалось находиться. Это было четырехэтажное, ничем особенно не примечательное сооружение. Не слишком обшарпанное, но в то же время далеко не идеальное – аккурат настолько, чтобы не привлекать излишнего внимания.

Темные окна недружелюбно уставились на Волка. Тот же, в свою очередь, пытался рассмотреть, что происходит внутри. Однако, как ни тужился, не видел ни единого огня, ни одного отраженного контура. Что касалось запахов, то Курт не чувствовал ничего необычного. Вернее, Запретный Город пах гораздо лучше, нежели Сан-Сет Бульвар, и несравненно лучше, нежели «буферная зона» вокруг Ульев.

Курт понятия не имел, как именно должна выглядеть подпольная клиника. В фильмах подобные места изображались преимущественно изнутри, и никогда – снаружи. Там было сыро, негигиенично и мрачно. Тем не менее, какая-то маскировка, вероятно, извне все-таки присутствовала. Почему же ей не оказаться такой – в меру обшарпанной, с тонированными стеклами?..

У Волка не было ни одного доказательства, что он попал по адресу (как и ожидалось, на стенах не обнаружилось ни рекламных слоганов, ни даже пригласительных надписей) – если не считать аккуратную табличку с номером, – цифрами 7 и 3.

Страйкер с опаской подошел к двери. Та была большой и металлической, с кодовым замком и переговорным устройством. Единственная кнопка светилась загадочным фосфоресцирующим светом.

Перехватив тело Джейн левой лапой, Волк вдавил кнопку когтем большого пальца. Ответом ему была полная тишина, хотя Курт удерживал палец не менее четырех-пяти секунд. С другой стороны, это еще ни о чем не говорило, ведь сигнал мог подаваться куда-нибудь в подвал, или, напротив, наверх…

Волк принялся ждать.

Наконец в зарешеченном динамике что-то зашипело. Далее раздался чей-то голос, скрипучий и явно раздраженный:

– Чего надо?.. Кто это там?!.

Опешив от такого приема, Страйкер (в сознанииулааих ого приема, Страйкер (в голове у него пронелись все есу. У него проскользнула вся цепь сегодняшних событий и испытаний, долженствующая привести к данному, кульминационному моменту… Вынести и выдержать столько, чтобы наткнуться в итоге на прозаичное хамство?!.), сперва опешил. А после ярость застелила ему глаза.

– Это я! – рявкнул он. – Мы общались, по поводу моей сестры. Вы сказали, что я могу привести ее в любое время, как только найду нужную сумму. Разве не так?..

Динамик озадаченно притих.

– Потише, приятель, – донеслось через пару секунд. – Если я и впрямь тебе это сказал, стало быть, ты знаешь парочку волшебных слов.

Волк напряг память. Такую абракадабру не каждый день слышишь.

– Розовые шимпанзе скачут по трансценд… трансцендентным джунглям за невероятным сиренево-салатным бананом, – выпалил он. – Если, конечно, я что-то не напутал.

– Суть ты ухватил, – одобрил динамик. – Зеленые шимпанзе меня тоже здорово достали. Ладно, проходи.

За дверью глухо щелкнуло. Справа появилась тонкая щель, откуда на улицу падала красная линия. Курт невольно отскочил. Переложив Джейн на плечо, он освободил тем самым лапы, дабы отразить возможную атаку. Однако, ничего не случилось.

Тогда Волк шагнул к двери, взялся за край и с силой потянул. Дверь нехотя поддалась, хотя и не испустила ни единого звука. Проем за нею был затоплен кровью – так, во всяком случае, Курту показалось. Глаза, успевшие привыкнуть к темноте, в первые мгновения сыграли с ним дурную шутку. Но, проморгавшись, Страйкер понял, что это всего-навсего красная лампочка. Она висела под самым потолком, испуская тот самый кровавый свет, в котором энтузиасты-фотографы проявляли свои доисторические пленки…

Стены, пол и потолок были окрашены в густо-красный свет, нагнетавший тоску. Волк продолжал вглядываться в проем, отнюдь не торопясь очертя голову нырять за порог. Коридор был узким, три средних шага в ширину. В другом его конце виднелась другая дверь – зеркальное отражение той, что распахнулась перед Куртом. Над проемом, прикрученная на кронштейнах, висела цифровая видеокамера.

– Поторопись, – заявил динамик. – Чего медлить?..

По-прежнему колеблясь, Волк переступил порог. Краем глаза он ухитрился увидеть, как сократилась мощная пружина. Дверь бесшумно встала в проем, а мгновение спустя щелкнули запоры. Оглянувшись, Страйкер ткнулся взглядом в ровную металлическую поверхность – такую же гладкую, как и снаружи. Не было ни засовов, ни замочных скважин. Волк понял, что оказался в ловушке. Более того, он притащил сюда сестру.

Тут под потолком раздался тот самый голос, только шума и скрипов в нем немного поубавилось:

– Не волнуйся, приятель. Такие времена, сам понимаешь.

Курт быстро крутил головой. У потолка обнаружился громкоговоритель, а также еще одна штуковина непонятного назначения, – большой, выпуклый, зеркально-черный глаз.

– Открой дверь!.. – взревел Волк.

– Не так быстро, – ответил динамик. – Я же сказал – не волнуйся. Если ты и впрямь тот, за кого себя выдаешь, дверь откроется, а вы оба сможете войти. Пока идет сканирование, покажи-ка лучше деньги.

Курт стиснул челюсти. Делать нечего, придется показать.

Он полез правой лапой в карман, достал деньги и помахал перед камерой. Требование, само по себе, ничуть его не удивило. Волк уже начал понимать, что у безволосых такой обычай знакомиться.

– Достаточно. Осталось немного…

Страйкер спрятал деньги, поправил сестру на плече. Ситуация явно выходила из-под контроля. Курт клял себя на все лады за то, что допустил столь очевидную ошибку. Откуда ему знать, что блестящая штуковина под потолком – не газовая форсунка?..

Безволосые могли заполучить сразу два экспоната.

– У тебя и у твоей сестры весьма интересная костная структура, – донеслось из динамика. – Очень интересная. Никогда не видел ничего похожего, и даже не представляю, как это сделать… Вероятно, скелет предполагает и другие изменения, так ведь?..

Курт изумленно молчал. Вероятно, – думал он, – докторишка решил, будто оба Волка – продукт неких манипуляций со скелетом и мышечной массой. Если так, то Страйкер не собирался ничего отрицать. Слишком многие нынче всерьез полагали, словно Волчье Племя в действительности никогда и не существовало. Огонь поглотил слишком много страниц.

– Все, готово. Девушка очень больна. Крупная опухоль, – подытожил громкоговоритель. – Чем скорее мы приступим, тем лучше. Но у тебя за поясом – два пистолета. Пока ты с ними не расстанешься, помочь сестричке мы также не сможем.

И, будто в подтверждение этих слов, справа от Волка что-то лязгнуло. Это оказалось квадратное оконце с металлической крышкой. Эдакий мусоросборник для небезопасных клиентов, распахнувший темную пасть.

Страйкер пожал плечами. Он отлично понимал, что, стоит ему расстаться с оружием, и нового воссоединения может не случиться. Однако, эта перспектива Курта отнюдь не пугала. Его основным оружием были вовсе не пули и порох, а потому докторишке об этом лучше не знать.

Волк извлек пистолеты и положил на металлическую крышку. Та сразу же захлопнулась, едва Курт отдернул лапы, забрасывая оружие куда-то вовнутрь. По «мусоропроводу» прокатились гулкие удары.

Через мгновение дверца распахнулась вновь.

– Теперь деньги, – заявил динамик.

– Что?! – возмутился Волк. – Сперва откройте дверь!..

– Она откроется, как только ты отдашь деньги. Откуда мне знать, что ты не принес дурацкую «куклу»?..

Курт помолчал, размышляя над значением странного термина.

– Я показал вам деньги, – заметил он. – Кроме того, я добровольно расстался с оружием. Вы же пока не сделали ничего, что внушало бы доверие. Поэтому открывайте гребаную дверь!..

Несколько мгновений царила напряженная тишина.

– Ладно. Только без фокусов.

Вторая дверь звонко щелкнула, после чего приоткрылась. Курт метнулся к проему, стремясь оставить «шлюз» позади как можно скорее. Оттолкнув плечом дверь, он переступил порог. За ним обнаружились пара метров свободного пространства, переходящие в лестницу.

– Поднимайся, – донеслось откуда-то сверху (судя по металлическим нотам, из очередного громкоговорителя). – Второй этаж. Жду. И, повторяю, без всяких там фокусов.

Курт устремился на голос, перепрыгивая через две-три ступени. При этом, разумеется, он не терял осмотрительности, готовясь ударить в любое мгновение. Хитрый докторишка ему уже не нравился – так сказать, заочно. Слишком много подозрительности, а также необоснованных требований. Но делать нечего – осталось выяснить, что безволосый представлял из себя, как профессионал.

Миновав оба пролета и пустую площадку, Волк оказался на втором этаже. Дверной проем пустовал. Прозрачные створки распахнуты настежь. Если они и были бронированы, то, по сравнению с предыдущими, казались практически не существующими.

Из пустого проема лился яркий люминесцентный свет. Десятки раскаленных добела трубок усеивали потолок. Курт прищурился, выжидая, пока глаза его привыкнут к новой остановке. Затем переступил порог. Джейн все так же висела на руках, не подавая признаков жизни.

Отметив местонахождение безволосого, Страйкер продолжил осмотр. Как полагалось настоящему Волку, он не акцентировал внимание на мелочах, а продолжал беглый осмотр, стараясь обнаружить и предупредить возможную угрозу. Но ничего опасного, при первом рассмотрении, выявить не удалось. Тогда Курт смог уделить деталям больше внимания.

То, что он оказался в Лазарете (или больничной палате), было ясно сразу. Белоснежные стены, пол из керамической плитки, множество странной мебели, а также приспособлений не вполне понятного назначения. Стерильная тишина, хрустальная чистота. Пахло спиртом, хлоркой, какими-то препаратами.

И – ни одного больного.

По правую руку тянулся ряд окон, которые Курт видел еще с улицы. Были ли они тонированы изнутри, определить не представлялось возможным – все до единого маячили прямоугольными провалами.

Рассмотрев все это, Волк перевел взгляд на безволосого. Тот стоял, сохраняя неподвижность, в проходе меж операционными столами. И, как стало ясно с первой же секунды, представлял не меньший интерес, нежели окружающее. Все в его облике заслуживало, по меньшей мере, упоминания. А кое-что – детального осмотра.

Первым в глаза бросался снежно-белый халат. Эта белизна казалась почти девственной, если не считать крошечных точек красного цвета, что усыпали подол. /Капли крови на простреленном лебедином крыле./ Далее глаза Страйкера опустились на рукава, и торчащие из них кисти рук. Одна была белой, тщедушной и перевитой синими венами. Вторая же представляла собой металлический протез с длинными суставчатыми пальцами. Судя по множеству незащищенных деталей, эта модель вряд ли была боевой, и предназначалась, вероятно, для тонкого квалифицированного труда.

Тонкие ноги, одетые в черные штаны, не представляли собой ничего особенного. Поэтому Курт поднял взгляд выше. Худое бледное лицо принадлежало мужчине лет сорока-сорока пяти, который успел многое повидать на своем веку. Высокий морщинистый лоб, большие залысины, крючковатый нос. Тонкие, едва розовые губы, скривившиеся в циничной усмешке.

Левый глаз напоминал осколок льда, застрявший в раскаленный глазнице. Он был бледно-синим, практически бесцветным. А второй – как и протез, также расположенный справа – оказался оптическим имплантантом. Желтая скважина объектива ярко пылала, словно вобрала в себя всю ненависть расы машин, призванной служить человеку. Симбионт, состоящий из сложных микросхем, наночипов, стекла и искусственного нейроволокна.

Страйкер бы ничуть не удивился, узнав, что эта штуковина способна просеивать картинку в замедленном темпе, многократном увеличении (что, с другой стороны, присуще и менее дорогим моделям), а также сканировать твердые объекты через одежду и кожу (что, строго говоря, официально запрещалось нормативными актами). Не исключено было и то, что имплантант был способен фиксировать электромагнитные, звуковые волны, ультрафиолет, радиацию, а также, возможно, многое другое.

– Клади ее сюда, – сказал безволосый. Протез указал на узкую койку с колесиками.

Голос, казалось, продолжал звучать из динамиков. Громкость была уже не та, однако модуляции по-прежнему трещали, скрипели и тарахтели, как древний паровоз. Волк начал подозревать, что голосовые связки доктора также заменили, вставив какие-нибудь проволочки и силикон.

Помедлив, Курт направился к койке. Прежде чем опустить на нее тело сестры, он внимательно изучил плоскую поверхность, повторяющую рельеф спины, задницы и ног.

Бережно разжав руки, он отступил на шаг в сторону. Им владело замешательство. Что дальше?.. Джейн лежала, завернутая в простыню, – ее дыхание едва вздымало тонкую ткань. Но, разумеется, это не могло продолжаться бесконечно (если, конечно, докторишка не умел лечить возложением рук). Собственно, этого момента Страйкер опасался больше всего. Ему предстояло сделать то, от чего предостерегала вся прожитая жизнь – оголить собственную сущность. Инстинкты вопили и рвались в груди.

Но безволосый молчал, улыбаясь.

– Что дальше?.. – не выдержал Курт.

– Оплата, конечно. Я впустил тебя внутрь. По-моему, это внушает доверие, как ничто другое. – Протез протянулся, шевельнув металлическими пальцами. – Давай сюда деньги.

Волк молчал, размышляя. Он не чувствовал опасности – во всяком случае, явной. Он достиг той цели, к которой так стремился, тут безволосый не ошибся. Курт проник внутрь, заполучив доступ к тому самому оборудованию, от которого зависела жизнь Джейн. Это – главное. Возможно, ему удалось бы это сделать, не прибегая к посредничеству Хью, сделке с Ковбоем, и убийству четверых безволосых.

Но – что дальше?..

Где гарантия, что докторишка выполнил бы работу так, как если бы ему за это платили?.. Что он не «забыл» бы нажать вовремя нужную кнопку?.. В данной ситуации, как ни крути, крайне трудно отрицать очевидное – заложников отпускают крайне редко. Независимо от того, выполнили они то, что от них требовалось, или же нет.

Волк сознавал это и прежде. Как ему казалось, деньги должны играть роль этой гарантии.

– Не так быстро, – сказал он. – Вы получите деньги, если работа будет сделана. А именно – если сестра выздоровеет, со стопроцентной гарантией. В противном случае вы не получите не цента.

Лицо безволосого вытянулось:

– Ты не понимаешь!.. Болезнь слишком запущена! Никто не даст тебе стопроцентную гарантию, понимаешь?! Никто!

– Ошибаетесь, – усмехнулся Курт. – Я знаю такого человека. Как, вероятно, и вы. Этого господина зовут Бенджамин Франклин. У меня с собой толстая пачка его портретов.

Волк достал доллары, помахал ими у физиономии безволосого. При этом купюры сочно хрустели. Нормальный глаз доктора изумленно распахнулся, зато диафрагма имплантанта открылась, будто пыталась всосать в себя все банкноты. Курт подумал, что безволосый мог бы проверить подлинность купюры, если бы та лежала на другой стороне улицы.

Произведя финальный аккорд хруста, Курт спрятал деньги.

Безволосый сглотнул.

– Что ж, этот господин мне также знаком, – сказал он наконец. – Ладно, будем считать, что договорились. Все не так плохо. Помоги-ка мне. – Он взялся за край койки, явно намереваясь куда-то ее тащить. Курт ухватился справа. Вдвоем они покатили кровать в другой конец помещения. – Эх, старею… – Бурчал докторишка. – Если бы мне не были так нужны деньги…

Курт молчал. Решив одну проблему, его мозг переключился на другую.

Они катили койку к какому-то агрегату, нависавшему над полом. Он стоял на толстых кронштейнах, опутанный многими метрами разноцветных проводов, какими-то трубками и менее внятными штуками. Доктор целеустремленно катил кровать под этот самый аппарат, пока голова и передняя часть туловища Джейн не скрылась под нагромождением металла и пластика.

Волк недоуменно качал головой, но не произнес ни слова.

Когда хрупкий протез потянулся, чтобы снять с Волчицы простыню, Курт отреагировал с быстрой разъяренной гадюки. Ладонь его легла на локтевой сустав, где, как ему показалось, также имело место что-то холодное и твердое. Протез замер на половине пути.

Безволосый изумленно обернулся.

– Погодите. – Волк убрал лапу.

Дважды в жизни он обнажал собственное лицо перед безволосыми, и все-таки это было тяжело, как в первый раз. Но Страйкер нарушил и без того много правил, чтобы беспокоиться из-за таких мелочей.

Сорвав с головы капюшон, он распрямился и с вызовом уставился на безволосого. Тот же, как ни странно, рассматривал его с сугубо профессиональным интересом. И, казалось ничуть не удивился (во всяком случае, это никак не отразилось на полукибернетическом лице), если не считать углубившихся морщин у тонкого рта.

Оптический имплантант пристально шарил по лицу, обросшему густыми волосами. Волк почти осязал, как электронный взгляд прикасался к удлиненным ушам, лохматил мех на макушке. Второй глаз безволосого в это время глядел без всякого выражения, практически бессмысленно. Процесс происходил настолько ненавязчиво, что Курт успел увериться в своей первоначальной догадке – о том, что докторишка рассмотрел его еще с порога.

– Очень интересно, – сказал безволосый. – Очень и очень…

По известным причинам Волка никогда прежде не беспокоило, что люди могут подумать о его внешности. Поэтому он не придумал ничего лучше, кроме как спросить:

– Вы думаете?..

– Со всей определенностью, – доктор серьезно кивнул. – Скажи-ка, это сделано искусственно, или вы такими родились?.. – Протез небрежно опустился на плечо Волчицы.

– Мы…

Все внутри Курта боролось, протестовало против этого непринужденного допроса. Что тут говорить, никто из Стаи не привык, чтобы безволосый с искусственным глазом интересовался подобными вещами. Инстинктивным желанием было протянуть лапу и свернуть эту тщедушную шею. Но кто, если заглянуть на одно мгновение в будущее, потом поможет Джейн?..

– Мы… Такими родились.

– Я так и думал. Изменения слишком серьезные. – Доктор протянул вперед нормальную руку, и, как бы между прочим, пощупал бицепс Курта. – Чтобы это проделать, нужно неплохо постараться. Однако, даже тогда результат мог составить меньше тридцати процентов от ожидаемого результата… Проще говоря, в семидесяти процентах из ста вы остались бы умалишенными уродами, – пояснил безволосый. – А то, что я вижу, отнюдь не уродливо. Это больше похоже на результат долгой, кропотливой эволюции… Если, разумеется, нам не было достоверно известно, что у волков никогда не наблюдалось нужды вставать на задние лапы, чтобы сорвать с пальмы банан…

Доктор замолчал, погрузившись в околонаучные раздумья.

– И?.. – буркнул Волк.

– Ну, а кроме того, – очнулся безволосый, – если бы с вами и впрямь проделали нечто подобное, у вас, во всяком случае, не возникло бы проблем с какой-то там опухолью… Так ведь?

Курт молчал. Что тут можно сказать?..

– Кстати, о ней, – нашелся он. Обсуждение его собственной внешности, на поверку, оказалось делом весьма утомительным. – Время не терпит, вы сами сказали.

– Верно. Молодец, что напомнил. – Он сомкнул пальцы на простыне и осторожно потянул.

Белая ткань соскользнула с головы и плеч Волчицы. Вид сестры вновь отдался в сердце Курта раскаленной иглой. Джейн выглядела еще хуже, нежели до того, как ее брат отправился в первую вылазку. Но безволосый, похоже, этого не понимал. Осмотрев морду и приоткрытую пасть, он многозначительно поцокал языком, а потом, к удивлению Волка, оттянул веко Джейн и заглянул внутрь имплантантом.

Курт не говорил ни слова, хотя происходящее ему сильно претило.

Доктор развернулся к своему аппарату, поправил нависающую над Джейн крышку, щелкнул каким-то тумблером. Затем зашел сбоку, где был встроен жидкокристаллический монитор. Тонкая пластина уже ярко горела. Изнутри странного аппарата уже доносился подозрительный шум, – будто разогревалась мощная турбина.