Текст книги "Семья волшебников. Том 1"

– Да, прискорбно редко, – согласился Темный Властелин. – «Папа любит работать в кабинете и виски с яйцом. А мама любит есть и не пускает меня в свой подвал. Сегодня мы воевали со снеговиками, я победила вот столько штук»…

Ниже были нарисованы поверженные снеговики и очень грустный скелет с бычьим черепом.

– «У меня есть кастрюля и кукла Пырялка. Она любит отрезать головы. Я люблю рисовать и кормить птиц. Птицы кормиться не любят. Они улетают, поэтому я кидаю в них хлеб, чтобы они не улетали. Мама сказала, что так я стану доброй. Попробуй и ты так делать. Может, ты тоже подобреешь. Вот и все, жду ответа, как хлеба котлета».

Бельзедор умиленно наклонил голову, прочел обратный адрес на конверте и чуть вскинул брови. Он медленно произнес:

– Астрид Дегатти… Ну надо же.

– Напишете ответ, Властелин? – осведомился управляющий.

– Конечно. Я никогда не пренебрегаю своими маленькими корреспондентами.

– Ну что, Сидзука, привет, как дела, – говорила Лахджа, подпиливая когти в кресле. К ее виску прилепился кэ-узелок, и перед внутренним взором стояла лучшая подруга. – Нашла уже мои сережки… или нового жениха?

– Тихо ты! – шипнула Сидзука. – У меня соседка новая!

– Да?.. – ужасно удивилась Лахджа. – Кто?

– Ты упадешь, – понизила голос до предела Сидзука. – Дочь Совнара.

– У него есть… то есть, у него есть… то есть, он выдал за… за этого гов… что?.. Подожди, он же не может больше брать жен, у него…

– Это старая новая жена, – еще тише сказала Сидзука. – Он ее выблевал.

– Из анклава?.. – зашептала Лахджа.

– Нет, из желудка!.. конечно, из анклава!.. это старая жена! Она тут жила еще до меня! В этой самой комнате!

– А за что ее сожрали?

– Рисовала.

– Рисовала?..

– Шаржи. Она нарисовала шарж на нашего мужа…

– Твоего мужа, – подчеркнула Лахджа, наслаждаясь звучанием этих слов.

Несколько секунд Сидзука молчала, потом ядовито бросила:

– Я уж и забыла, какая ты сука.

Лахджа счастливо рассмеялась, не обращая внимания на вошедшую с веранды Астрид. Девочка была очень сосредоточена и несла письмо в черном конверте.

– Милая, что у тебя там? – рассеянно спросила мама.

– Ответ от лорда Бельзедора.

– А, ну молодец… видишь, Сидзука, письма пишет. С друзьями переписывается.

– Моя уже эссе написала, – скучным голосом ответила Сидзука. – И хокку. Прочитать?

– Потом прочитаешь, когда в гости призоветесь. Так что насчет дочери Совнара?.. она вайли, да?..

Астрид тем временем распечатывала конверт и по складам читала послание из Империи Зла. Ей было немного страшно, потому что получить ответ она вообще-то не рассчитывала, а особенно так быстро. Она не подозревала, что благодаря портальной сети почтовое сообщение на Парифате налажено хорошо, а Империя Зла хоть и обложена всеми возможными санкциями, но с международной почтой у нее проблем никогда не было.

«Мир тебе, маленькая Астрид. Я много о тебе слышал, причем только хорошее», – польщенно читала Астрид. – «Рад, что у тебя все хорошо. Слушайся маму и папу, каждый день делай зарядку, хорошенько учись в школе, когда в нее пойдешь, и тогда в будущем я обязательно возьму тебя в приспешницы. Твой лорд Бельзедор».

В приспешницы… Астрид преисполнилась гордости и беспокойства одновременно. Стать приспешницей…

«мир дебедорагой злой лорд Бильзедор я болучила двой адвед брозди я не магу быдь бризбежнигом я гхочу чдобы миня взе любили а езли я здану бризбежницей миня негдо небудид любидь развеждо дольго ды и какиедо другие бризбежниги а я хочу ждобы миня абажали поэдому разог убю дебя ничого личного з любовю-уваженьем Аздрид боги-чмоги», – старательно выводила девочка, высунув язык.

За минувшие дни она усвоила, что имена нужно начинать с больших букв, и очень собой гордилась.

– Это что такое? – строго спросила мама, закончившая болтать с тетей Сидзукой и поднявшаяся в библиотеку посмотреть, чем занята дочь.

Астрид лизнула кончик пера и сказала:

– Письмо пишу.

– Я вижу. А где закрывающие черты? Тут же ничего не разберешь, все согласные выглядят звонкими. Кашня какая… давай писать вместе, сейчас объясню…

И Лахджа снова растолковала дочери, что в парифатском языке всего восемнадцать букв – пять гласных, двенадцать согласных и полугласная «Й», однако у каждой буквы (кроме все той же «й») есть от двух до восьми вариантов начертаний, в соответствии с которыми буквы делятся на старшие и младшие (старшими начинаются предложения и имена), твердые и мягкие, а также звонкие и глухие или ударные и безударные.

Старшие буквы больше младших и обладают дополнительными черточками. Твердые и мягкие отличаются изгибами – у твердых они прямые, у мягких – округлые. Ударные гласные отличаются от безударных дополнительной точкой. Ну а глухие согласные – дополнительной чертой.

– Ставишь черточку вот сюда, и «д» превращается в «т», а «г» в «к», – показывала мама.

– А «м» во что превращается?

– Ни во что, у «м» нет глухого двойника.

…Дегатти поднял взгляд от монографии и на секунду подключился к глазам и ушам жены. Как мило, учит дочь правописанию. Вот так и он с отцом когда-то… Майно нахмурился и вернулся к работе. Не нужно отвлекаться, а то он случайно пропустил целое слово. Постучав пером о бумагу, волшебник велел буквам немного раздвинуться и дописал нужное.

А неплохо получается. Монография идет, как по маслу. Майно пробежался по написанному за день… так, вот тут стоит бы расписать подробнее особенности фамиллиарного контроля. Сам он именно к контролю не прибегал никогда, потому что с тем же успехом можно бить жену палкой, но на тот случай, если кто-то все-таки зафамиллиарит враждебного высшего демона, следует раскрыть тему. А заодно предупредить об опасностях подобного решения.

– Так, раздвиньтесь-ка, – велел волшебник предложениям. – Освободите место для десяти… нет, лучше двенадцати строчек.

Буквы послушно поползли, перетекая ниже, перепрыгивая на другие страницы. Каждую из них Майно Дегатти написал собственноручно, каждую лично вынес из чернильницы и перенес на бумагу – и они слушались его, точно ручные псы.

Бытовую магию часто недооценивают, считают чем-то ерундовым, потому что ее сложно применять в громких делах. Но она чрезвычайно облегчает жизнь и дает множество мелких преимуществ.

– Закр-рывающую чер-рту забыл! – подал голос попугай, пристально следящий за работой своего волшебника. – И вер-ртикальную в конце!

– …Ну вот, смотри, теперь получилось «поки-чмоки», – уверенно проставила закрывающие черты Лахджа. – Как и задумывалось.

– А «боги-чмоги» мне тоже понравилось, – задумалась Астрид.

– Это хула на богов. Если хочешь, оставь. Думаю, ему понравится. Теперь смотри – если поставить после слова точку, то это значит маленькую паузу, а если вертикальную черту – большую. Две черты – это конец абзаца, а три – главы или раздела…

– Мам, но черта – это же буква «й»!

– Правильно. Поэтому культурные и образованные девочки заканчивают последнее слово в фразе звуком «й», в группе фраз – двойной «й», а когда заканчивают говорить совсем – тройной.

– Так Кланос говорит-й… – сморщила носик Астрид. – Мне не нравится-й…

– Так говорят все культурные существа, – уклончиво сказала Лахджа, которая сама эту злосчастную «й» произносить всегда забывала.

Ни в ее родном финском, ни в паргоронском такого правила не было. Да и сами парифатцы его по большей части игнорировали, так что у тех, кто все-таки соблюдал, речь звучала скорее высокопарно, на этакий старинный манер.

– А если добавить «й» к любой другой букве, получится связующее слово… – продолжала объяснять Лахджа.

В этот день маленькая Астрид многое узнала и многому научилась. Она отправила лорду Бельзедору второе письмо, теперь написанное по всем правилам и без ошибок (мама проверила).

«Мир тебе, злой лорд Бельзедор. Долгих тебе лет правления…»

Мама объяснила, что он глава целой страны, поэтому сначала надо немного расшаркаться.

«…и крепкого здоровья. Сегодня я пишу без ошибак, потому что мама пробъяснила мне закрывающие черты. Большое тебе спасибо за предложение, оно очень щедрое, и мне было приятно. Но я не могу стать твоей приспешницей, потому что приспешников злого лорда никто не любит, а я хочу, чтобы меня все любили. Поэтому я стану не приспешницей, а твоим злейшим врагом. Великой гераиней, которая однажды придет и убьет тебя. Ты не обижайся, ты все равно воскреснешь, скорее всего, а мне надо, чтобы мной восхитились и забыли, что я демон. Я не буду очень сильно стараться, просто немножко тебя убью, разок. Вот и все, целую-обнимаю, жди встречи через, не знаю, наверное 2-ва года. Быстрее я точно не успею. С уважением, твоя Астрид, поки-чмоки или боги-чмоги, я не решила точно»

Отправив письмо, Астрид заглянула к папе в кабинет и спросила:

– Пап, а демон может стать великим героем?

– Конечно, – оторвался от монографии отец. – Демону даже легче будет.

– Правда?! – обрадовалась Астрид. – Почему?!

– Ну у тебя крылья есть. Конь тебе не нужен.

Астрид задумалась. И правда.

– И вырастешь ты сильной, наверное, – добавил папа. – Если будешь тренироваться.

– Мне надо тренироваться?!

– Конечно. Гохерримы же тренируются. Они не становятся великими воителями просто потому, что родились гохерримами. Демонам тоже надо тренироваться. И учиться.

– А за два года я успею стать великим воителем?

– Что?.. нет, конечно.

– Тля!.. он зря будет ждать!..

Астрид расстроилась. Зря обнадежила. Надо написать вдогонку другое письмо и объяснить, что она ошибилась, и что подождать придется дольше. Возможно, целых три года.

Целых три года… страшно даже представить. Это же почти вечность.

Вот если бы она росла побыстрее, как… кстати, интересно, как у них дела.

– Пап, я еще спросить хотела, – сказала она, залезая на стул с ногами и изучая канцелярские принадлежности. – У тебя есть лупа?

– Лупа?.. – полез в ящик стола папа.

– Ну да, чтоб увеличивать и… и… чтоб медленней… ну… они так быстро бегают… ничо не разберу.

– А, муравьев изучать, – догадался Майно. – Но зима же на дворе, они спят все.

– Не муравьев. Меньше.

– Хомунциев?.. хм, похвально. Но тогда нужна особая лупа, как у твоей бабушки. Где-то я ее видел… а, вот она.

Папа торжественно вручил Астрид старый, но все еще действующий артефакт. Волшебное стекло, в тысячи раз увеличивающее изображение, а кроме того, замедляющее его, чтобы рассматривать в мельчайших подробностях.

– У твоей бабушки еще и очки были, но их мама забрала, – добавил папа.

– Лупа пойдет, – спрыгнула со стула девочка. – Пасиба.

Глава 16

Храм Богини с каждым днем поднимался все выше. Астрид ложилась вечером спать, просыпалась, бросалась к кастрюле, смотрела в волшебную лупу – и видела, что за ночь собор в честь Астрид Благословенной вырос еще на вот столечко, на срез ногтика.

Это очень много для астридианцев! Очень-очень много! Они такие крохотулечные, что без волшебной лупы Астрид различала их с огромным трудом, и не глазами, а как-то… она не могла понять как, просто различала и все, да и то не каждый раз, а только изредка. Сначала она вообще думала, что в кастрюле просто много плесени, среди которой есть пятно странного цвета, и только потом сообразила, что это не пятно, а деревня.

Как они называются правильно, Астрид не знала. Она не слышала, как они разговаривают. Пыталась подносить лупу к ушам, но так та не работала. А потому что она их открыла и спасла от мамы, которая хотела просто выкинуть плесень и вымыть кастрюлю, Астрид назвала их астридианцами.

Кажется, они не против.

То, что это храм, и что он посвящен ей, Астрид узнала недавно. Разглядывала в лупу, что они там строят, и заметила лица на стенах… очень знакомые лица. Конечно, она ведь часто смотрела в их кастрюлю, заслоняя астридианцам небо. Логично, что теперь они ей поклоняются.

Когда Астрид их нашла, их было очень-очень мало. Они жили, как совсем дикари, одним жалким племенем. В нищете и убогости, с трудом добывая пропитание в плесневых зарослях, охотясь на диких хомунциев. Астрид поначалу даже преисполнилась к ним презрения, к этим маленьким ничтожным созданиям.

Но потом она решила, что быть богиней кастрюльного народа – хорошее начало. На этой мелюзге можно потренироваться внушать окружающим любовь.

И Астрид стала подсыпать в кастрюлю всякие вкусности. Астридианцам эти небесные дары пришлись по душе, и они стали быстро размножаться. На плесени появлялись новые пятна-деревни, они увеличивались и разбухали, и в них кишмя кишел крошечный народец.

Это было четыре луны назад. За это время астридианцы из дикого племени превратились в кастрюльную цивилизацию. У них появился настоящий город, они приручили и стали пасти хомунциев. Их очень заинтересовали кусочки сыра с белой плесенью, и они начали выращивать ее сами.

Потом они открыли для себя металлы. Они были у них и прежде, ведь сама кастрюля сделана из чугуна. Но прежде астридианцы не могли даже подступиться к ее стенкам. Да и не о том они думали – десятки лет они просто выживали в медленно погибающем кастрюльном мире, сражаясь за последние крохи пищи.

Они не могли покинуть кастрюлю – внешний мир был для них слишком враждебен. Им вредил слишком сухой воздух, им вредил слишком влажный воздух. Им вредила жара и вредил холод. Даже самые маленькие насекомые для астридианцев были чудовищными левиафанами, чей кошмарный облик и размеры не мог осознать разум.

А потом явился лик Богини, и с ним явилось изобилие. Яства, которых астридианцы никогда не пробовали. На бесплодные равнины осторожно опускались краюшки хлеба с остатками ветчины, сладкие виноградины, яблочные дольки, сахар, сырок. Астрид даже поделилась однажды кусочком шоколада, настолько она стала доброй. Ей нравилось кидать крошки и смотреть, как народец их растаскивает.

Ну а когда ее народ стал сыт, счастлив и многочислен, она ниспослала ему дары иного рода. Железную стружку и деревянные опилки.

Неожиданное изобилие не успело испортить астридианцев. Слишком долго они боролись за выживание в самых суровых условиях. Среди непроглядной тьмы и голодных диких хомунциев.

Теперь у них появилось дерево. Появился металл. Они научились его обрабатывать, и сами стали добывать, скребя стенки кастрюли. Иногда Астрид замечала в их городе искорки и даже крохотные огоньки… хотя это, кажется, был не настоящий огонь. Она не очень понимала, что это там горит, но что-то горело.

Самое большое пламя пылало в центре нового храма. Крыши у него еще не было, и Астрид в лупу видела, как ее питомцы восхваляют свою богиню. На душе у нее от этого теплело, она чувствовала, что ее обожают тысячи… десятки тысяч… она не знала, как это объяснить, но это как будто придавало ей сил, и она сама будто чуть-чуть быстрей росла, быстрей умнела.

Астридианцы жили очень мало. Иногда Астрид выбирала среди них какого-нибудь непохожего на остальных и наблюдала за ним, но он всегда вскоре исчезал. Десять-двенадцать дней – вот и вся их жизнь. Короткая и жалкая.

Зато они в конце концов достроили храм в ее честь. По их меркам он был колоссален – размером с ноготь Астрид. Она отлично видела его без всякой лупы, могла даже различить свой крошечный лик на фасаде.

Он был прекрасен.

Астридианцы ничем не походили на людей или демонов. Во всяком случае, тех людей и демонов, которых Астрид встречала. У них было крошечное тельце с веером ресничек, которые для них были одновременно руками и ногами. Очень много малюсеньких рук и ног. На макушке у них был венец из глаз и еще каких-то штук, которые Астрид не понимала.

А кушали они и вовсе попой. Смешно.

После того, как они достроили храм, стало понятно, что скоро им перестанет хватать места. Их вывели в огромной кастрюле, но они уже застроили ее во много этажей, создавая причудливый рисунок из пленок и тяжей плесени.

Тогда Астрид приволокла им вторую кастрюлю. Взяла ночью, когда бдительный енот крепко спал. Она была замочена в раковине, и в ней все еще плавали кусочки овощей и рыбы. Вчера на ужин был любимый мамин суп – со сливками и треской.

Папа его не ел. Он сказал, что жена и енот его предали, и сжег себе яичницу с беконом.

А наутро Ихалайнен обнаружил пропажу и скандалил на весь дом.

– Где кастрюля?! – возмущался он, грохая дверцами. – Какая нечисть ее унесла?!

Астрид сидела у себя в комнате тише мышки и наблюдала, как астридианцы исследуют новые земли. Для них кастрюля с остатками рыбного супа стала питательным морем. Астрид пробуравила обе кастрюли в верхней части, и между ними образовался тоннель.

Теперь в Великой Астридии наступил период освоения второй кастрюли. Настоящий расцвет авантюризма, открытий и войн за новые территории…

– …Астрид, будешь мультики смотреть?!

– Не-а, потом! – отвечала Астрид, не отрываясь от лупы.

Это же гораздо интересней мультиков!

Астридианцы жили в крохотном мирке. Даже при их размерах одной кастрюли им давно стало мало. А дней за десять они полностью заселили и вторую кастрюлю, вырастив кучу плесневых островов.

На радостях Астрид дала им целую плошку варенья, но вскоре поняла, что все испортила.

Нет, сначала все было хорошо. Попробовав новое лакомство, астридианцы споро принялись его поглощать. Узоры плесени стали меняться, расцвечиваться всякими красками. Астрид не понимала, что это значит, но жадно следила за развитием событий.

Однако на следующее утро Астрид заглянула, как обычно, в кастрюли и ужаснулась. За ночь астридианцы не только забросили строительство и освоение островов, но и будто бы потеряли интерес ко всему, кроме злосчастного варенья. Астрид дала его им слишком много, и они вконец обленились.

Терпеть такое было нельзя. К счастью, варенье уже начинало иссякать. Астридианцы так размножились, что еды им требовалось гораздо больше, чем раньше, и за сутки они съели больше половины плошки.

Астрид задумалась. Как быть? Оставаться ли добрым богом и избаловать своих питомцев или скрепя сердце прибегнуть к жестокостям и воспитать из них настоящих мужиков?

– Будьте мужиками, – прогремел небесный глас. – Не ешьте варенье. Я вас испытывала, а вы провалились.

Конечно, астридианцы ничего не услышали. Ушей у них не было, и Астрид подозревала, что они глухие.

Она пыталась с ними поговорить, даже кричала, но они никогда не реагировали. Вот когда она переносила кастрюлю и при этом поневоле ее трясла – они реагировали. Долго потом носились туда-сюда, как испуганные кролики.

– М-м-м, кролики, – облизнулась Астрид.

Енот сказал, что на обед будет зайчатина. Тифон в последнее время повадился охотиться и иногда приносил добычу. Мама ему завидовала. Она тоже хотела охотиться и рыбачить, но у нее слишком вырос живот.

Астрид задумалась, карать ли астридианцев за то, что они провалили божье испытание. Наверное, надо. Немножко.

Можно запустить туда насекомое. Даже крохотный муравьишка для астридианцев – огромное и страшное чудовище. Но все насекомые где-то спят, на дворе зима. Ждать весны долго.

Астрид спустилась к Тифону и спросила, нет ли у него лишних блошек, но пес обиделся. Кажется, нет. Или есть, но он не даст.

Найти на кухне таракана тоже не удалось, и теперь обиделся уже енот.

О. Может, в конюшне что есть?

Сервелат владел конюшней единолично. Царствовал в ней безраздельно. Просторное каменное здание стояло у самой изгороди, неподалеку от главных ворот, и в него вела отдельная дорога, широкая и мощеная. При дедушке и бабушке, которые умерли еще до рождения Астрид, здесь жило, наверное, сто миллионов лошадей, потому что стойл для них было больше, чем Астрид могла сосчитать… хотя погодите. Она же теперь знает цифры дальше десяти. Она может их пересчитать!

– Четырнадцать, – пересчитала Астрид.

– Пятнадцать, – поправил жующий сено Сервелат.

– Ого! А почему у нас не пятнадцать лошадей?

– Потому что род Дегатти утратил былую славу, – печально ответил конь. – Сейчас все держится только на твоем отце, девочка.

– А чо, больше нет никого? А дядя Жробис?

– Ну и еще на дяде Жробисе, ладно.

– А тетя Маврозия?

– Астрид, твои двоюродные дед и бабка не живут в фамильной усадьбе, – объяснил конь. – Им нет дела до чести древнего рода.

Астрид прищурилась. Она заметила, что с переездом некоторые фамиллиары стали как-то кичиться. Конь и раньше немного важничал, потому что он очень породистый, из чистокровных хагадешских рысаков, и у него какая-то особая сухость конституции, о чем он не перестает напоминать. Но теперь он что-то совсем возомнил о себе.

– Подкинь своему отцу мысль о том, что нужно вернуть этой конюшне жизнь, – попросил Сервелат.

– А чо сам не попросишь? Прям щас.

– Он меня не слушает. Говорит, что нам не нужно столько кобылиц. Да я и не прошу все четырнадцать! Хотя бы четверых! Небольшой табун, чтобы привольно скакать на лугах… Почему ты можешь остепениться, а я нет? – спросил он уже куда-то в сторону. – В смысле «чему учу ребенка»? Ничему и не учу! Я часть природы! Я веду себя естественно! В смысле слишком многого требую?.. У нас есть деньги на хагадешских кобылиц! Да это скоро окупится! Ну двух хотя бы!

Астрид подперла кулачком голову. Она просто пришла посмотреть, нет ли тут каких таракашек. В конюшне тепло почти как в доме, но не настолько чистенько, так что насекомые тут водятся. Вон, мошки над туалетом Сервелата летают, в углу паутинка с паучком…

Паучок совсем маленький. Большой зимой не прокормился бы, наверное.

Идеальная кара небес.

Сначала Астрид долго сидела над кастрюлями. С самым гневным и осуждающим ликом. Астридианцы, наверное, не понимают выражений ее лица, потому что у них самих лиц нет. Но Астрид все равно сначала постаралась продемонстрировать, насколько она недовольна своим народом.

Но пока что она не стала их карать. Решила дать шанс на исправление. Оставила паучка в баночке и пошла смотреть мультики.

На следующее утро Астрид проснулась, заглянула как обычно в кастрюли… и ужаснулась. За ночь астридианцы разложились еще сильнее. Они почти доели варенье, а пока они его ели, то совершенно не занимались поддержкой своей городской плесени. Кое-где она побледнела, порыжела, но пока еще не погибла. Просто выглядела какой-то заброшенной.

А самих астридианцев стало как будто меньше. Вначале-то они ударились в рост, их стало много, но потом они словно потеряли интерес ко всему, кроме злосчастного варенья. Даже, кажется, перестали плодиться… а вот умирать не перестали.

– Вы безумные деграданты, – вспомнила любимое мамино обзывательство Астрид. – Вот вам за это павук. Умрите или победите левиафана.

Паук упал рядом с городом астридианцев, но поначалу ничего не делал. Крошечные существа были и для него крошечными. Наверное, как мышки для человека… или даже таракашки.

Но они-то обнаружили его быстро… и запаниковали.

– …Это кара!.. кара Божества!.. мы согрешили!..

– Выкиньте его в канаву, – молвил достопочтенный Дщ-Трьк. – Он мешает мне думать.

Владыка Всея Плесени втянул еще немного божественного сиропа, погружаясь в думы. С балкона Храма было прекрасно видно явившееся с небес создание, этот клтхремианский ужас, подобных которым никто не видел уже сотни поколений.

Мифы. Предания. В них рассказывалось о неуязвимых колоссах, пожиравших предтеч. Те, кто делал вылазки за пределы мироздания, обычно не возвращались, гибли, но некоторые приносили страшные вести и вскоре все равно погибали, поскольку их тела были сухи и больны.

А теперь оно здесь. Рядом с Изначальным Градом. Но разве не хранит его Божество? Отчего свершилось подобное, что тому могло быть причиной? Неужто его длань перестала защищать Народ?

– …Хе-хе, весело, – широко улыбнулась Астрид. – Смешно бегают.

Паучок наконец-то задвигался. Видимо, решил попробовать астридианцев на вкус. Или просто пополз куда-нибудь – делать паутину и ловить мошек. Астрид пристально рассматривала его в лупу, но гораздо больше ее интересовало, что предпримут астридианцы…

– …Я говорил, Божество недовольно нами! Я говорил!

– А с чего ему быть довольным?! Я сам нами недоволен! Рассадники заброшены! Когда мы в последний раз отделяли Семена Рождения?!

– Все из-за этой жижи! Верно говорили, что это не дар Божества, а искушение Незримости! Надо было все это уничтожить!

– Так мы и уничтожаем! – прочавкал мудрый Кш-Тркн. – Скоро уж кончится!

– А когда кончится – что будем делать? Если Божество нами недовольно!..

– Народ зависим от божественного сиропа!

– Не называйте его божественным!.. и хватит жрать!..

– Но мы зависим! Никто не может ничего делать без него! Только он придает энергии!

– Энергии на что?!

– Ты сам сказал – последние два Световорота мы только движемся в пропасть!

– Я это так. Философски.

Достопочтенный Дщ-Трьк скрутил реснички, призывая к тишине. Он посмотрел на перепуганных членов совета и спокойно сказал:

– Чудовище уже разрушило несколько дорог и кварталов. Я жду предложений.

– Может, оно уйдет? – робко предположил кто-то.

– А если нет?

– Пока оно не пыталось никого съесть… Вернее, пыталось, но, судя по всему, мы слишком мелкие для его… орудия.

– Слава Божеству, Божество милостиво!

– Да, это очень хорошо, – согласился Дщ-Трьк. – Оно не может нами питаться, но оно плотоядно. Значит… значит, кем-то оно питается.

– Их там много?!

– Я не думаю, что там, откуда оно пришло, оно было в единственном числе. Помните старые сказания?

– Я думал, его сотворило Божество…

– А что если это не кара, а скорее напоминание?

– Напоминание о чем?

– Об опасностях запредельных пространств, – вытянул реснички Дщ-Трьк. – Божество в мудрости и благости своей послало нам источник великой энергии – и мы бездарно растратили его на увеселения и пиршества. И теперь оно показывает, что будет, если мы не возьмемся за ум.

– Божество готовит нас к чему-то?

– Он иде-е-ет к Хра-а-аму!!! – раздалось с балкона.

…Астрид было жалко астридианцев, но безумно интересно, что будет дальше. Паучок почти не уступал в размерах самому великому строению кастрюльного мира, и когда он подполз вплотную, там началась совсем уж дикая суета.

– Ой, а храм жалко… – огорчилась девочка.

Подумав, она осторожно ткнула перед паучком иголочкой. Тот отшатнулся и засуетился, а затем вляпался в варенье. Последние остатки богатых залежей…

– …Это зна-а-ак!.. Божество защитило свой храм и своих верных подданных!

Все эти дхрки астридианцы напряженно наблюдали за перемещениями колосса. Он был медлителен, так что пострадали только здания и дороги. Убежать от него не составляло труда, и лишь в самом начале несколько спящих астридианцев попали в его лапы, но и эти не были съедены, а просто раздавлены.

Но эти скорбные дхрки подошли к концу. Теперь тварь медленно перебирала лапами, намертво увязнув в божественном сиропе.

– Что бы это значило?

– Это значит, что у нас есть шанс изучить его, – провозгласил Дщ-Трьк, поднимаясь на ресничках. – Впервые за все описанные Световороты у нас есть шанс изучить тварь из запредельных пространств…

…Астрид недовольно смотрела, как астридианцы ползают по умирающему паучку. Возможно, зря она вмешалась так быстро. Кара получилась гоблинная какая-то. Совершенно не впечатляющая. Они, наверное, даже не испугались там.

Ну и ладно. Для начала хватит, а если они не усвоят урока, она принесет еще кого-нибудь.

И Астрид смахнула в кастрюлю крошки от бутербродов.

На следующий день Астрид с изумлением обнаружила вокруг паучка целый купол… пока незавершенный, но уже видно было, что они возводят что-то вроде второго храма.

Другие были заняты прежними работами. Кажется, они все-таки усвоили урок и вернулись к нормальной жизни без излишеств. Да у них особо и не осталось излишеств – варенье почти иссякло, крошки они за ночь подъели, а собственное сельское хозяйство за двое суток совсем захирело.

– Эх, тлю бы им… – задумалась Астрид. – Гигантские коровы…

Они с мамой как раз недавно смотрели по дальнозеркалу живую картину про муравьев. Астрид удивилась, насколько муравьи хозяйственные – разводят тлю, выращивают грибы… она-то думала, что они только муравейник строят и на жучков охотятся. А они умные, оказывается…

Хотя чем астридианцы будут кормить тлю? Тля любит растения, а в темной кастрюле их не вырастишь. Тут растет только плесень.

Астрид поколебалась и все-таки дала им еды. Ровно столько, сколько хватит на день. В кастрюлю отправился невкусный свернувшийся желток от яичницы (Астрид любила только жидкие!) и еще горсть хлебных крошек.

– Это вам на сутки, – строго сказала Астрид. – Работайте на полях, я не вечно буду вас кормить.

Так проходила зима. Прошла луна Медведя, близилась к концу луна Скарабея. Астрид играла с соседскими детьми, продолжала учиться правильнописанию, гуляла в лесу с родителями, смотрела аниме и заботилась об астридианцах.

Они постепенно умнели, а плесень менялась. Она уже с трудом умещалась в кастрюлях, поднимаясь над бортиками тонкими шпилями. Пищу астридианцы выращивали себе сами, но ее уже просто не хватало, и без даров Астрид они обойтись не могли.

– Па-ап! ПА-А-А-АП! – вбежала в кабинет Астрид.

– Что?! – сердито оторвался от монографии папа. Дочь ворвалась слишком внезапно, и он потерял мысль.

– Мой эксперимент зашел слишком далеко! – патетически заломила руки девочка.

– Какой эксперимент?

– Плесень, ее слишком много!

Папа моргнул. Плесень. Ну да, конечно, она же брала лупу пару лун назад.

– Ну просто смой или выброси…

– Но она же разумная!!! – закричала Астрид. – Я не могу устроить гиацинт!

– Гиа… разумная?..

…Папа долго смотрел на кастрюлю в лупу. Кажется, его это очень удивило. Хотя чему тут удивляться, это же просто астридианцы.

– Вон там – мой храм, – показала Астрид, пытаясь отнять у папы лупу. – В Старом Городе.

– Окиреть… Лахджа, подойди сюда…

Теперь уже вся семья Дегатти смотрела на кастрюли. Лахджа тоже удивилась, но и очень обрадовалась. Астрид всего четыре с половиной годика, а у нее уже свой город и культ.

Сидзука сдохнет от зависти. Куда там Мамико с ее тупыми оригами.

Лахджа пригляделась пристальней. Даже с демонической силой разглядеть копошащихся в плесени астридианцев было сложно, и она надела очки покойной свекрови. До превращения в демона Лахджа была немного близорука, потом зрение, конечно, стало идеальным… но она оценила артефакт, позволяющий видеть микроорганизмы. Он очень пригодился в ее… хобби.

– Ладно, – наконец изрекла она – Ладно. А откуда они тут взялись?

– Из кастрюли, – сказала Астрид.

– Я вижу, что из кастрюли. А до этого они где были? Где ты их нашла?

– В кастрюле, – повторила Астрид, глядя на маму, как на глупую. – На кухне.

Лахджа вперилась в Майно бешеным взглядом. А тот немного подумал, внимательно осмотрел кастрюлю и сказал:

– Моя мама и ее брат-близнец были адептами Монстрамина. Они много лет работали с хомунциями и одно время пытались вывести разумных…

– В кастрюле на кухне?!!

– Да это, наверное, остатки какого-то эксперимента просочились… – стал отбиваться Майно. – И вообще, наверняка это все из-за дяди Курдамоля. Он магиоз и псих. Он знаешь каких хомунциев пытался выводить? Протрезвляющих.