Текст книги "Семья волшебников. Том 1"

Принимай!

Нет, стой, я вспомнил, только не ее!..

Что?.. неважно, поздно. Фархерримка со свистом исчезла в кошеле, а Лахджа выдохнула. Первая фаза прошла удачно… кажется.

Неудачно!

Точно так же в свое время Майно похитил ее саму. Просто… проглотил своим кошелем. И там, внутри, он легко ее одолел… ну да, она была беременна, ее Ме работали вполсилы, но все равно внутри своего фамиллиара у Майно безусловное преимущество, он без труда одолеет эту…

Нет, вот ее как раз нет!.. тля, Тифон, не кусай ее!!!

Нет?.. Почему?..

А-а-а!..

Лахджа думала насчет Пресвитера, но с ним бы такое не прокатило. Тем более снаружи, на виду у других. А тут… так, теперь вторая фаза. Продолжая прислушиваться, Лахджа быстро принялась латать оболочку. Она не могла вылечить ее по-настоящему, на нее Регенерация не действовала, но просто создать видимость благополучия…

Тля!.. ярыть!..

Я верю в тебя, любимый! Наподдай там ей как следует!

Что он возится-то? Майно ждал наготове, с ним Тифон и Токсин. Яд у змеи за два дня восстановился. В чем проблема? Пусть просто… победит.

Лахджа постаралась отрешиться от бурных эмоций мужа. Все равно помочь ему она пока что не могла. Вторая фаза закончена, Геленда снова выглядит здоровехонькой… Лахджа осторожно вывела ее из бутона.

Пресвитера нет. И хорошо. Зато с неба спускается… ах ты… Эммехтим.

– Геленда?! – выпучил он глаза. – Ты жива?!

– Я-то жива, – тщательно копируя интонации, ответила Лахджа-Геленда. – Не благодаря тебе.

– Я ничего не мог сделать!

– Наверное, не мог, – сухо согласилась Лахджа-Геленда.

Фамиллиарный мыслечат бурлил паникой. В кошеле шла настоящая битва, причем какая-то… односторонняя. Кюрдигу почему-то пытались скрутить, не причиняя вреда.

Я не могу наносить ей вред!

Почему?..

Ее Сущность – Возвращение Вреда!

Да черт бы все побрал!..

Они с Майно разработали несколько вариантов плана на разные случаи. Но все они сводились к захвату апостола. Взятию заложника. Внутри своего кошеля Дегатти может сковать любого «гостя», в том числе высшего демона, но, кажется, конкретно у этой к такому иммунитет…

Ладно. Ладно. Машинально отвечая сбивчиво бормочущему Эммехтиму, Лахджа думала, что теперь надо найти Астрид.

– Я все понимаю, но не хочу сейчас с тобой говорить, – наконец отрезала она. – Я еще детей не видела.

На секунду Лахдже стало жалко детей Геленды. Но потом она напомнила себе, что та пыталась похитить ее собственных детей, и жалость ушла.

Детский сад был настоящим центром этого мирка, урочища фархерримов. Как ни в чем не бывало, Лахджа прошла мимо вахтера, на редкость крупного демона, и остановилась, ища взглядом Астрид.

Она следила за каждым своим движением. Тут были глаза Загака, как минимум один. И тут были два апостола – Наставница и Пресвитер.

– Мама, мама!.. – раздались радостные вопли.

Сердце дрогнуло… но не у Лахджи, у Геленды. К ней подбежали мальчик и девочка, лет шести и трех.

Кажется, все.

Ты жив?

Да, да… я ее запечатал. Было непросто.

Чувствуя себя последней тварью, Лахджа ворковала с детьми так, как это делала Геленда. Одновременно она высматривала свою дочь. Ме Отслеживания говорило, что та где-то поблизости, но ее почему-то не было с остальными детьми.

Ее держат отдельно?.. потому что она пленница или потому что хальт?..

– Все в порядке? – окликнул ее Пресвитер. – Кюрдига о тебе позаботилась?

– Да, спасибо, Пресвитер, – поклонилась Лахджа-Геленда. – Но… Оргон… хотя бы все не напрасно было?..

– Вы с Эммехтимом очень виноваты, – сказал Пресвитер. – Но вы сами себя наказали. И я рад, что ты тоже жива. Мы потеряли одного и получили одного. Это не так плохо. Агип утверждает, что у девочки ценное Ме.

– А что если Матерь узнает?.. – испуганно спросила Лахджа-Геленда.

– Об этом надо было думать раньше. Но… если Матерь узнает, я поговорю с ней.

Астрид висела вверх ногами, как летучая мышь. Ее сильно наказали за нападение на взрослого. Очень болели крылышки – догнав ее, золотой демон безжалостно их выкрутил. Он сказал, что Астрид большая молодец и однажды станет могучим фархерримом, но ей следует усвоить, что нельзя нападать на братьев и сестер.

Они – ее родня.

Астрид пока что усвоила только то, что писать вниз головой – не лучшая затея. Но держаться не было больше сил.

От боли и унижения она захныкала. Вот так все и закончится. Великолепная Астрид умрет здесь, в этом сыром узилище. Вся… вся… Астрид захныкала еще громче.

Вокруг извивались лианы. Дно было где-то далеко внизу, Астрид подвесили под самым потолком. Она отчаянно пыталась выпутаться, но явно была не первым демоненком, которого подвергли тут наказанию.

Злые, жестокие демоны. Когда Астрид вырастет, то будет охотиться на них и убивать.

– Ненавижу вас! – сказала она двоим, прилетевшим через дыру в полу.

Они прилетели посмотреть и поглумиться. Опять этот вонючий рогатый дядька и какая-то незнакомая тетка.

– Это жестоко, – сказала тетка. – Она все это время тут висела?!

– Да, – сказал рогатый. – Мы подвесили ее с самого начала и ломали пальцы по одному.

Астрид не поняла, зачем он врет. Никаких пальцев ей не ломали. Она хотела про это сказать, но тут тетка почему-то очень разозлилась. Она… она лопнула изнутри!..

– Смотри, что ты наделал! – раздался свирепый голос. – Я же лопнула от злости!

Из тетки вырвалось… страшное чудовище! Оно мгновенно схватилось за лианы щупальцами, другими опутало рогатого, а из самой середки вырвался костяной серп, который воткнулся прямо в Астрид!.. а, нет, он просто разрезал веревки!..

А дядьку чудовище просто сожрало! Сейчас и Астрид сожрет!..

– А-а-а!..

– Не жги меня, это мама!..

– Мама?.. – еле успела дернуть ладошкой Астрид.

Зайчики ударили в другую сторону, сжигая лианы. Вспыхнуло пламя, мама разодрала дыру пошире, ухватила Астрид и выпрыгнула наружу…

…Растерянно уставившись на целую кучу рогатых дядек.

Пресвитеры! Минимум полсотни! Лахджа отчаянно завертела головой… головами. Она выплюнула из себя десяток шей, десяток драконьих пастей и заклацала челюстями.

– Зачем же так?.. – начал заговаривать ей зубы Пресвитер.

Время хочет потянуть. Лахджа уцепилась за крышу детского сада крючковатыми лапами, а две пары маленьких отрастила на груди. В одной она сжимала Астрид, в другой – мужнин кошель… а подумав, просто затолкала орущую дочь в кошель, после чего скрыла его в кисте-кармане.

Возможно, сейчас тут будет мясо.

– Как думаешь… – медленно сказала она, создавая толстый хвост с огнетворной железой. – Что будет, если я как следует полью огнем это место?..

– В этом случае живой тебе не уйти, – спокойно сказал Пресвитер.

– Может быть. Но будущее фархерримов… много-много маленьких детей…

– Нет, не думаю, – усмехнулся Пресвитер.

Один из него посмотрел сквозь дыру в крыше. Второй бросил взгляд куда-то в сторону.

Лахджа глянула туда же… на дне детского сада стояла женщина. Тоже фархеррим, тоже апостол. Та, которую Геленда опознала как Наставницу. Но Лахджа утратила доступ к памяти мертвой оболочки и помнила только, что Наставница как-то защищает детей… очень эффективно защищает.

А с другой стороны… там что-то приближалось. Летело пушечным ядром… огромным золотым пушечным ядром…

– Давай поговорим, – предложил Пресвитер. – У тебя нет шансов, ты одна против нас всех. Как ты обманула Кюрдигу?

– Боюсь, Кюрдига не успела ничего сделать, – ухмыльнулась Лахджа. – Но она жива. Пока что.

Пресвитер переменился в лице и резко вскинул руку. Огромный золотой фархеррим остановился, не долетев какого-то десятка метров.

– Она… – утробно произнес он.

– Я ищу, – перебил Пресвитер. – Ее нет дома… нет… нет… Загак, ты ее видишь?..

– Обмен, – произнесла Лахджа. – Мы уходим живыми и вы нас больше не беспокоите. Тогда к вам вернется… Мученица. Хорошее имя. Но говорят, как корабль назовешь, так он и поплывет…

Рядом поднялись еще два апостола. Один уставился на Лахджу и хмыкнул:

– Надо же, Отшельница явилась!

– Я предпочитаю… Изувер, – сказала Лахджа.

– Подходящее имя, – произнес Пресвитер. – Что ты сделала с Кюрдигой?

– Считай, что она в паломничестве. Но она вернется к вам, многое переосмыслив в этой жизни.

Появился еще один апостол, с черной блестящей шкурой. Он бросил на Лахджу один быстрый взгляд и сказал:

– Она не блефует, Мученица у нее в кошеле.

– Заберем кошель, – произнес меднокожий фархеррим, доставая из воздуха… это что, гранатомет?!

– Не надо, она мне нравится, – поднял руку другой апостол, огненно-рыжий. – Она почти как мама, только не мама.

– Сомнамбула, помолчи, – приказал Пресвитер.

Апостолов вокруг Лахджи становилось все больше. Наставница по-прежнему охраняла детей, но остальные один за другим повисали в воздухе. Если считать Пресвитера за одного, Лахджа насчитала уже восьмерых противников.

– Допустим, вам плевать на Мученицу, – произнесла она. – Тогда вы, конечно, нападете на меня и гарантированно победите. Ну и что? Минус Изувер, минус Мученица, минус маленький хальт… а что в плюсе? Много расстроенных лиц. К тому же я не сдамся без боя, я постараюсь забрать еще кого-нибудь. Не тебя, конечно, Пресвитер. Ты же такой душка.

На нескольких лицах появились ухмылки. Апостолы внимательно смотрели на чудовище, ощетинившееся десятком голов, когтистых лап и огнеплюйным хвостом. Из центра спины вылезла почти человеческая фигура – Лахджа смотрела на них таким же лицом фархеррима.

– Ну так что? – спросила она нетерпеливо. – Стоит ли замес с потерей двух, а то и больше апостолов сомнительных дивидендов от авантюры парочки деревенщин?

– Она не блефует, – снова произнес черный. – Но она потеряет больше, чем говорит. В кошеле ее муж и вторая дочь.

У Лахджи внутри все оборвалось. Откуда он знает?.. чтец мыслей?.. ясновидец?.. еще что-то хитрозакрученное?..

Тебя я убью первым.

Черный даже не вздрогнул. Либо все-таки не телепат, либо отлично владеет собой.

– Зерно истины в твоих словах есть, – снова заговорил Пресвитер. – Мы и сами думали, не отправить ли ребенка назад.

– Жаль, что пришли к неверному выводу, – бросила Лахджа.

Одна из ее драконьих голов облизнула шип на одной из лап, и тот заблестел от яда. Не такой сильный, как у Токсина, но Лахджа сама высший демон. Она сможет убить себе подобного просто клыками и когтями, ей не нужны ухищрения смертных.

Никаких сомнений. Никаких колебаний. Она просто убьет как можно больше.

Будто бы в первый раз.

Черный сухо кашлянул и сказал:

– Что ж… зачем разлучать мать с ребенком? Мы и правда ничего от этого не выиграем. А кроме того, мы зря с тобой рассорились.

Апостолы стали переглядываться. Медный убрал за спину гранатомет. Пресвитеров стало немного меньше, и один из них сказал:

– Нам жаль. Мы неверно истолковали ситуацию. Все от недостатка информации, мы ведь не общались.

– Да, жаль, что мы познакомились вот так, – согласилась Лахджа. – Предлагаю на этом наше знакомство и завершить.

– Мы дадим тебе гарантии безопасности… Изувер, – сказал Пресвитер.

– Твоя дочь получает неверное воспитание, – все-таки вставил свои два цента золотой.

– Ах да, совсем забыла, что воспитание детей – это конек пожирателей душ! – фыркнула Лахджа. – Я видела, как кудесно вы это делаете!

Сомнамбула рассмеялся.

– Здесь нет ничего смешного, – продолжал гнуть свое золотой, бросив гневный взгляд на Сомнамбулу. – Я согласен отпустить вас и пообещать больше не тревожить. Но я требую, чтобы ты тоже дала слово. Если твоя дочь захочет вернуться и учиться у меня, ты не будешь ей препятствовать.

Лахджа вспомнила, в каком виде нашла Астрид, и любезно сказала:

– Конечно, если ей захочется провести с вами каникулы, я ее охотно отпущу.

– Теперь выпусти Кюрдигу, – сказал Пресвитер. – Мы все даем слово.

– Слово насчет чего?.. или какое слово?.. «Брюква», может?

Пресвитер поморщился и произнес полную формулу:

– От лица всех фархерримов я даю слово, что мы больше не тронем тебя и твою… семью, если ты выпустишь Кюрдигу прозвищем Мученица.

– А еще не причините нам целенаправленного вреда и не будете нас преследовать. Не будете стоять по ночам под окнами, молча и недобро пялясь. И подкидывать на крыльцо мертвых животных. А также являться во снах и распевать комические куплеты.

– Ну нет, на это я пойти не могу! – запротестовал Сомнамбула. – Только не куплеты!

Шутка снизила напряжение. Пресвитеров стало еще меньше, а на золотом апостоле растаяла броня. Все обещания были принесены, и Лахджа вернулась в свой естественный облик, развязывая кошель.

– Да уж… Изувер, – хмыкнул медный, когда оттуда появилась ваза, полная Кюрдиги.

– Она жива и даже не расчленена, – поспешила предупредить Лахджа. – Она только выглядит… размазанной. Просто вытащите пробку… а вазу можете оставить себе. Я никогда ее не любила.

Эй, это очень ценный артефакт!

– Чао-какао, деревня, – сказала Лахджа, набирая высоту, уходя за пределы… нет, стоп, погодите. Ее же засекут. Бывший муж засечет. Это только здесь она скрыта вместе с остальными фархерримами.

– Что, городские вернулись? – оживился Сомнамбула, когда она плюхнулась обратно.

– Я не все продумала и очень извиняюсь за свои злые слова, – сказала Лахджа. – Можно мне уйти прямо отсюда?

– Конечно, – сказал Пресвитер. – Я провожу.

Глава 23

Лето выдалось жарким. Наступил день Глиняного Краба, и Сервелат ходил гоголем – на Парифате праздновали Эквиндис, так называемый Лошадиный День. Рабочих животных сегодня эксплуатировать нельзя – всех, от осликов до бегемотов, оставляют в стойле, не заставляя ни пахать, ни ходить под седлом.

Конечно, многие это правило игнорируют, как многие христиане игнорируют постные дни. Что делать, если надо послать гонца или еще какая срочная нужда? Благо обычные лошади – твари неразумные и не ведают, что есть у них вот такой особый праздник.

Но Сервелат прекрасно о нем знал и отдельно напоминал людям, демонам и котам, что сегодня никого никуда не повезет, даже если умолять будут. Ибо грех. И неважно, что его хозяин не севигист, а ктототамец – сам-то Сервелат родился в Хагадеше, доброй севигистской державе.

И Булочки это тоже касается, он проследит.

Но сегодня никто никуда ехать и не собирался. Лахджа с самого утра работала в саду – весной выяснилось, что тот поражен щитовками. Есть такой ужасный минус у демонических садов… в смысле, принадлежащих демонам. Полезные духи оттуда обычно сбегают, и не только лишь духи. Зато всякие паразиты, всякая астральная шваль и мразь так и лезет во все щелочки, в друзья набивается.

И это не только в астрале. На материальном уровне это тоже проявляется. К тому же сад тридцать лет стоял заброшен, без всякого пригляда, и расплодилось тут черт-те что.

Щитовки оказались самыми упрямыми. Лахджа начала чистить цветы и деревья еще весной, но вот уже и лето заканчивается, а эти твари все равно появляются то тут, то там. Лахджа выискивала их на пару с енотом, который тоже терпеть не мог паразитов, но достаточно было упустить одну бляшку, чтобы через некоторое время их снова был целый табор.

– А он меня еще спрашивает, зачем нам столько пауков, мухоловок и сколопендр, – ворчала Лахджа, распространяя повсюду тщательно выверенный яд. Чтобы убивало конкретных насекомых, не вредя растениям. – Смотри-смотри, самцы летают!.. Самок ищут!.. а самок я всех убью!.. они познают ад!..

В ход шел не только яд, но и все, что Лахджа смогла найти. Убойная магия, демоническая сила, Ме Землевладельца и способности фамиллиаров. Но щитовки, единственные из всех, упорно выстаивали, уже которую луну не сдавали позиции. Лахджа даже заподозрила, что это не просто насекомые, что их тоже вывела или улучшила покойная свекровь или ее брат-магиоз.

А что? Если уж они вывели разумных микробов, то каких-нибудь ультращитовок – вообще раз плюнуть.

– Ой-ей-ей, как засуетились, как засуетились!.. – радовалась Лахджа. – Сдохнете вы все!..

Через клубящиеся облака яда пробежала радостная Астрид. Она с папой, Снежком и Тифоном ходила на реку и теперь гордо волокла кишащее раками ведро.

– Мама-мама, смотри, я победила морскую армию! – выкрикнула девочка, доставая самого огромного рака. – А это их генерал!

Майно поставил на дорожку второе ведро, с рыбой. В усадьбе он обнаружил, что за удочкой у него лучше оформляются мысли для монографии. Та в целом подходила к концу… первый том!.. Майно Дегатти поначалу планировал все в один том и уложить, но труд получался глобальный, он находил все новые моменты, о которых непременно следует написать, и уже убедился – без второго тома никак не обойтись.

Придется просить Кайкелону и Локателли продлить академический отпуск еще на год. Но они вряд ли будут против, увидев весь этот материал. Тема монографии уже расширилась, включала в себя не только высшего демона как фамиллиара, но и в целом особенности жизни высших демонов среди смертных, а также – уникальный опыт! – воспитание демоненка как способного к эмпатии существа.

Вот, например, их с Лахджой опыт некромантического контроля с помощью фамиллиарной связи. Конечно, это слишком специфичное волшебство, без демона-метаморфа ничего бы не получилось, но все равно Майно подробно все задокументировал. Фамиллиары-метаморфы бывают, хотя обычно все-таки не настолько могущественные.

– Займись садом, тебя это успокоит, это же так медитативно!.. – выкрикнула Лахджа, превращая руки в биоогнеметы. – Ты забудешь о всех горестях!.. о стрессе!..

– Я не прямо так говорил, – возразил муж. – И ты сама просила сад.

– В общем… ладно, я знаю, что делать, – сказала Лахджа, сжигая дерево.

– Не сжигай сад! – рявкнул муж. – Эту яблоню сажал еще мой прадед!

– Тогда она очень старая и самое время ее обновить! – рявкнула в ответ Лахджа. – Смотри, у нее труха внутри!

– Это зола! Хватит меня нагоблинивать, демон!

Но Лахджа и не собиралась сжигать весь сад. Даже с Ме Флоры потом замучаешься ждать, пока вырастет заново. Просто решила избавиться от всего старого и неказистого, высадив взамен то, что сама захочет.

А план у нее возник другой. Она вспомнила того гомункула из банки и, подобно ему, расползлась, растеклась тонким слоем на целый гектар, покрывая собой деревья и растения. Увеличить массу она могла не более чем в тысячу раз, так что всю усадьбу накрыть не получалось, пришлось действовать поэтапно, квадратами.

И пожирать щитовок всей поверхностью тела. Какая гадость. Впрочем, переходя в разные лавкрафтианские формы, Лахджа утрачивала брезгливость и спокойно лопала такое, что в рот бы не взяла, пребывая самой собой.

Хочешь познать их вкус?

Нет! Не отвлекай, я монографию пишу!

Да ты всегда ее пишешь, когда мне что-то от тебя надо!

Астрид тем временем отнесла ведра на кухню, доложившись еноту:

– Я принесла раку и рыбов!.. эм… ам…

Она вышла из кухни, снова зашла, снова поставила ведра и сказала:

– Я принесла рыбу и раков!

– Я понял, – сказал Ихалайнен, суя Астрид бутерброд с ветчиной.

– А знаешь, как я получила эти трофеи? – прочавкала девочка.

– Не могу представить, – спокойно сказал енот, начав чистить окуней для ухи.

– Побольше перца, укропа и водки!.. – крикнула в окно Лахджа, как раз проползавшая мимо.

Астрид залезла на подоконник, с интересом таращась на маму. Та превратилась в подобие то ли гигантской морской звезды, то ли морского огурца. Она перетягивала себя по земле с помощью сотен хитиновых ножек, во все стороны выплескивая собственные внутренности. Растения покрывались тонкой ажурной сеточкой, и когда та сходила – не оставалось ни щитовок, ни их яиц… ничего.

– Это гиацинт, – со знанием дела сказала Астрид.

– Ихалайнен, я же не люблю рыбные похлебки, – сказал вошедший на кухню папа. – Пожарь мне картошки с рыбой.

Фамиллиар грохнул сковородкой о плиту. Он всегда с трудом сдерживался, когда кто-то начинал кобениться. Но все равно готовил отдельно, потому что не мог спокойно смотреть на члена семьи, оставшегося голодным.

Проползая мимо террасы, Лахджа протянула щупальце и поправила простынку под Вероникой. Лежащий рядом пес приоткрыл глаз, поднял ухо, но не обеспокоился. Это чудовище он хорошо знал.

Сад цвел и пах. Маленькая Вероника вертела головой и сосредоточенно трясла погремушкой. Она еще не умела даже ползать, но для своего возраста развивалась быстро – могла сама переворачиваться, различала всех членов семьи, реагируя на них разными звуками, и никогда не теряла погремушку.

Пока енот готовил уху, а папа лопал картошку, Астрид болтала ногами, сидя на подоконнике. Она увлеченно рассказывала, как добыла все эти богатые трофеи.

– Там была морская армия!

– В реке? – усомнился енот.

– Да! Это были интер… инвен… инвентарцы… захватчики!

– Интервенты, – подсказал папа.

– Да какие интервенты? – укоризненно посмотрела дочь. – Захватчики! Но меня на мягкине не проведешь!

– На мякине.

– Пап, такого нет слова. Что такое «мякина»? Вот что такое «мякина»?

Тут Майно хотел что-то сказать, а потом задумался. И правда – а что это такое?

Матти, что такое мякина?

Мякина!.. также полова!.. Остатки колосьев и стеблей после молотьбы!

– Это остатки колосьев после молотьбы, – с умудренным видом ответил папа.

– Ну и при чем они тут? – устало спросила Астрид.

Самоуверенностью этот маленький демоненок обладал такой, что хватило бы на десятерых.

– Наша битва была легендарной! – продолжила Астрид, доставая из ведра рака. – Теперь у меня много пленных. Теперь они будут в узилище, пока не очистятся. Телом и душой. А затем я принесу их в жертву.

– Кому? – не понял папа.

– Себе! – ослепительно улыбнулась девочка. – Я же богиня!

Она, кстати, решила проверить, как там поживают ее астридианцы. В последнее время Астрид поутратила к ним интерес, потому что ничего нового они не демонстрировали. Просто жили себе в террариуме, поколение за поколением.

Повзрослевшая Астрид решила больше не опекать их так уж сильно. Она снова выдала им все прежние ценности – металлы, дерево, серу, еще какие-то порошки с кухни и маминой лаборатории.

Если они снова себя уничтожат – значит, так тому и быть.

Но пока не уничтожали. Просто строили деревеньки, городки. Иногда воевали, но скучно. Иногда строили храмы, но уже без лица Астрид, а просто так. Они его почти и перестали видеть.

Мама сказала, что на этот раз у них затянулось средневековье. Наверное, они ограничили себя всякими религиозными запретами и толком не развиваются. Расшибают лоб на циновках по три раза на день, вот и все их достижения.

Но теперь они хотя бы не взрываются. Живут спокойно.

Жалко. Астрид хотелось снова увидеть битвы металлических мутантов.

Ладно. Если астридианцы не хотят драться, Астрид сама будет драться. Она помнила те плохие, но интересные деньки, которые провела среди других демонят. Там она много дралась. Все демонята были злые, а взрослые – еще злее. Хотя казалось, что они вроде как не злее, но один пытался обманом забрать ее зайчиков, а до этого врал, что не может ее никуда отвести.

А потом отвел. И ее, и маму. Обеих отвел. За так. И к маме все время с разговорами приставал, показывал, какой он хороший. А Астрид знала, что он нехороший, и сначала объяснила это папе, а потом, когда папа ее выпустил, то она объяснила это и маме. Папа сам попросил объяснить это маме. Он вообще сидел там в кошеле все злее и злее. Слушал, что наверху происходит, и пил свой любимый чай.

Конечно, вруны никому не нравятся.

А когда Астрид вышла наружу, и они с мамой и рогатым шли через туманы, то рогатый стал говорить, что девочка ничего не поняла и все неправильно помнит, но детям это простительно. Он так хорошо это объяснил, что Астрид ему даже поверила, и ей стало стыдно. Сначала. А потом она поняла, что он просто снова врет. Она сказала ему, что у него рога такие выросли, потому что он все время врет, наверное.

Ну… сказала бы, если бы он давно не ушел. Она это придумала только через несколько дней. Но она это так живо представила, что вроде как и правда.

Но большой и золотой демон был хотя и тоже злой, но немного учил Астрид драться. И он очень хорошо дрался, поэтому у Астрид были смешанные чувства. Он вроде как и вонючка, а вроде как и кудесный.

Он совсем мало успел ее научить. Так, немного проверял, чем у Астрид лучше получается. Интерес вызывал. Показывал оружие разное… ой, как много у них было оружия!.. в основном все простое, не волшебное, но было и немножко волшебного, демонического. Его большой золотой Астрид не показал, а только сказал, что оно есть, и он ей подарит самое лучшее, когда она подрастет.

Ливнитель его звали. Да, точно. Глупое прозвище.

Но волшебное оружие Астрид немножко хотела… а теперь ей его не дадут. Наказать и подвесить успели, а оружие дать не успели… а дома из оружия только папин меч, но папа не разрешает его трогать.

– Непруха!.. – сказала она, пнув табуретку. – Гоблинство!

Ну ничего. У нее есть ее палка. Тренироваться можно пока и с ней.

Астрид спустилась в гостиную и достала коробочку с помни-зерном. Так, сейчас главное – не ошибиться. Надо сломать коробочку, тогда зерно начнет высыхать. Пока оно сохнет – оно запоминает все, что вокруг происходит. И если потом его намочить – покажет заново.

– Блистательная Астрид сегодня продермо… покажет вам высшее боевое искусство демонов! – произнесла девочка, вставая в стойку.

Она принялась скакать и рубиться с невидимым противником. Палка так и свистала. Доставалось мебели, доставалось стенам… а потом досталось дальнозеркалу.

– А-а-а!.. – в ужасе вздохнула Астрид. – Нет!.. нет!..

Оно грохнулось. Оно грохнулось и разбилось вдребезги.

– Моя сила пугает даже меня… – прошептала девочка.

– Астрид, ты что там разбила?! – донесся крик папы.

– Ничего! – закричала Астрид, запихивая осколки под ковер.

Так! Надо срочно найти новое! Или… или… Астрид вылетела в прихожую, где тоже висело зеркало, но обычное. Кряхтя, она подставила стульчик, сняла его со стены и… и потеряла равновесие.

Обычное зеркало тоже разбилось. Причем упало оно прямо на Астрид. Та шмякнулась, ударилась попой и порезалась осколками. А тяжелой рамой прилетело прямо по лбу, где вздулась здоровенная дуля.

Астрид зарыдала.

– Да что там такое?! – снова раздался крик папы. Хлопнула дверь.

Мимо прошел Снежок. Мимо. Он даже не повернул головы. Хлюпая носом, Астрид взмолилась:

– Снежок, помоги!.. мне конец!..

– Помянем, – сказал кот, деловито умываясь.

В прихожую выбежал енот и всплеснул маленькими лапками. В гостиную с террасы тем временем вошла мама и гневно завопила.

– Что с дальнозер… Снежок, твою мать, ребенок весь в крови!.. – закончила она, перейдя в прихожую. – А это что?..

Она держала помни-зерно. Астрид поняла, что на нее еще и остался компромат, и выкрикнула:

– Не-е-ет!..

Она попыталась перевернуться, вскочить, но вокруг были осколки, и она только сильнее порезалась.

– Тихо-тихо, сиди на месте, – велела мама.

Они с енотом собрали осколки. В прихожей и гостиной. Очень быстро нашли спрятанное под ковром, и Астрид снова влетело… после того, как ее подлечил Снежок. Папа плюхнулся на диван и уставился на пустое место, где было дальнозеркало.

– Еще и телика теперь нет, – посочувствовала ему мама. – Как мы Локателли в Добрый День смотреть будем?

– Астрид, придется тебя наказать, – сказал папа.

– Она сама себя наказала, – отмахнулась мама, рассматривая помни-зерно. – А вот это я сохраню для наших потомков. Будем смотреть на каждом семейном празднике и позорить тебя.

– Не надо! – взмолилась Астрид, прыгая за помни-зерном.

Но мама вытянула руку до самого потолка и смеялась над дочерью.

– Ать!.. ать!.. – приговаривала она. – Высоко, не достанешь! Для этого надо получше летать!

Обычно папа в таких случаях вступался и говорил, что мама неправильно Астрид воспитывает. Но сейчас он что-то очень уж расстроился из-за дальнозеркала.

– Мы, конечно, уже не в долгах… – сказал он. – Но с переездом мы много потратились, а я в академическом отпуске, и подработок у меня нет.

– А Вератор? – спросила Лахджа.

– А у Вератора взаиморасчет. Услуга за услугу.

– Можем снова слетать за драконьим золотом, – предложила Лахджа. – Или еще в какой-нибудь квест.

– Тебе мало квестов? Что, понравилась встреча с родственниками?

Нет, конечно, на новое дальнозеркало деньги в кубышке найдутся. У волшебника уровня Дегатти проблемы с финансами бывают только если он тратит их направо и налево. Или страдает лудоманией.

И подзаработать можно всегда. Навыки у Майно самые разные, а если он вдруг пожелает, то легко получит место при каком-нибудь королевском дворе.

Знаете, сколько получает придворный маг в звании профессора? От двух до пяти орбов в день! Не за какую-то конкретную работу, а просто за то, что он есть!

Но именно лауреаты Бриара на эту должность идут редко… почти никогда. Считают ниже своего достоинства прислуживать какому-то царьку, исполнять все время его хотелки. Лауреаты либо возглавляют университеты, институты и важные организации Мистерии, либо держат какой-нибудь магический бизнес, либо просто жируют в своих усадьбах.

И все-таки эта мелкая бытовая катастрофа Майно огорчила. Он связался с Вератором и попросил перевести его в первый эшелон «друзей». Тех, кого призывают в первую очередь, в том числе те, кто сам в дружбосети не состоит и оплачивает услуги звонкой монетой. Для этих Вератор еще и «биржа труда», причем очень удобная, и за весьма скромный процент.

– А у меня для тебя сразу есть работа! – донеслось из перстня. – Принимаешь вызов?

– А какой? – недоверчиво спросил Дегатти.

– Некогда объяснять, там человек в беде!

– Да меня отправь, – потянулась Лахджа. – Я быстро соображу.

Майно все-таки поколебался, вспомнив, в каком шоке был Хаштубал, который тоже просто отозвался на «некогда объяснять, там человек в беде». Но если все будут отказываться, то в чем вообще смысл дружбосети? Она же существует в первую очередь для срочной взаимовыручки.

– Я принимаю вызов, – ответил Майно и мгновенно исчез.

…Он вернулся через десять минут. Большинство вызовов не занимают много времени. Утерев сажу с лица и стряхнув с плаща золу и иней, волшебник чмокнул жену и сказал:

– Спасибо за плащ. Второй раз меня спасает.

Несмотря на все чудесные свойства, этот плащ Дегатти не стал превращать в фамиллиара. Он не был уверен, что вообще когда-нибудь заведет кого-нибудь нового. Слишком многих потерял, а душевный ресурс не бесконечен.

Но просто защитным артефактом он этот плащ сделал. Сшитый из волос жены, тот до некоторой степени обладал ее свойствами, тоже мог восстанавливать себя и немного меняться. Но даже если однажды его уничтожат… у Лахджи полно еще волос.

– Эй, это было довольно трудозатратно, – сказала Лахджа недовольно. – Я два года волосы копила. Кстати об этом… у нас сток засорился.

Майно хмыкнул. Он не спорил, что жена физически сильнее его. Она все-таки демон. И тем не менее некоторую работу она наотрез отказывается делать, потому что та якобы мужская.