Текст книги "Семья волшебников. Том 1"

– Зачем?..

– Не знаю. Ладно бы пил кто в семье.

– Мои родители не сумасшедшие, зачем им хранить на кухне что-то опасное!.. – процитировала Лахджа. – Да, Майно?.. Даже не в пробирке!.. В кастрюле!.. Ну так, чтобы точно шансов не оставить!..

– Зато теперь у нас есть разумные хомунции… – почесал нос Дегатти. – Это премия Бриара…

– И кто ее получит? Моя покойная свекровь или твой дядя-магиоз?

– Я! Я! – запрыгала Астрид.

– Астрид, ты большая молодец, что вырастила их, но не ты их создала.

– Ты чо?! – испугалась Астрид. – Не говори это при них!

– Я сомневаюсь, что они что-то слышат…

– Я тоже думаю, что они глухие. Они ресничками только дергают и нюхают.

Еще раз осмотрев переполненные кастрюли, родители согласились, что так это оставлять нельзя.

– Пусть будут в отдельной комнате, – решил отец. – Я закажу большой террариум и установлю барьер. Мало ли… папа с мамой ведь от чего-то погибли…

– Может, супца из этой кастрюли хлебнули? – ядовито предположила Лахджа.

– Нет, тела пострадали от другого, – рассеянно сказал Дегатти. – Если бы там было что-то подобное, усадьбу просто бы уничтожили. Кустодиан к такому очень серьезно относится.

– Но астридианцев пропустили… – пробормотала Лахджа.

Хальт. Астридианцы. Перкеле, самолюбием вся в биологического отца. Четыре с половиной года, а уже своим именем народы называет.

На следующий день астридианцев переселили в огромный многоуровневый террариум. Его установили в одной из свободных комнат, и он занял большую ее часть. Там создали искусственную экосистему – с маленькими озерцами, мхом, лишайниками, мелкими грибами и растениями, водорослями, камушками. По настоянию Астрид зарыли тут и там немного металлов.

Потом осторожно переместили самих астридианцев. Прямо в кастрюлях. Извлечь их оттуда не удалось бы, не разрушив половину цивилизации. Стенки кое-где уже настолько прохудились, что плесень выползала наружу. Добытое из нее железо астридианцы использовали в строительстве и для производства орудий.

И теперь их мир вырос во много раз.

Сначала астридианцы боялись вылезать. Первые сутки они не покидали кастрюли. Их все-таки немного растрясло при перемещении, и они это восприняли, как катастрофу.

Чтобы их выманить, родители предложили класть теперь еду не в кастрюлю, а рядом. Астрид положила кусочек тоста с арахисовым маслом совсем близко к кастрюле – там, где неподалеку была одна из прорех в стенке.

И на следующий день Астрид увидела, что от стенки кастрюли к тосту протянулись длинные паутинки с пленками между ними. Астридианцы теперь строили гораздо быстрее, чем в начале зимы, когда возводили Храм Богини.

Папа теперь тоже иногда подходил к террариуму, многозначительно хмыкал, отпивал кофе и уходил писать монографию. Астрид немного свысока думала, что ее-то исследование кудеснее, чем у него. Он-то просто маму исследует. А в маме интересного ничего и нет, она просто мама.

А вот астридианцы… таких ни у кого нет.

День за днем они, осмелев, изучали террариум. Кастрюли оставались их двойной столицей. Там уже был сплошной плесневый город. И не разберешь ничего даже в лупу, так их много и так они там носятся по своим делам.

А вот снаружи стало интересно. Поначалу астридианцы просто ползали везде. Потом стали застраивать наиболее пригодные по их мнению места. Прокладывали дороги из плесневых нитей, возводили что-то вроде ферм с огромными полями вокруг. На полях росли какие-то грибки да еще всякие понравившиеся астридианцам лишайники.

Нашли они и металлы. Раньше у них было только кастрюльное железо, а теперь появились и медь, и свинец, и олово, и ртуть, и даже немножко золота с серебром. Папа проявил щедрость, потому что ему было интересно, что из этого вырастет.

Мама сказала, что особенно им пригодится медь, потому что она дешевая и проводит ток. Но пока что для такого астридианцы ее не использовали. Мама сказала, что у них средневековье, так что у них все как-то средненько пока.

Так прошла вся луна Лебедя. Миновал Злой День, наступила луна Тигра, снаружи все больше теплело, на деревьях набухали почки… а потом случился ужас. Среди положенных в террариум щепок и веток случайно оказался кусок корня. С личинками. И когда наступила весна, они проснулись и полезли наружу.

И Астрид, их великая богиня, не могла просто залезть в террариум и убить личинок. Точнее, могла, но при этом нанесла бы ущерба еще больше, чем личинки. Среди фамиллиаров тоже не нашлось никого достаточно маленького и ловкого, хотя Снежок свои услуги предлагал. А Пырялка стояла на полочке и притворялась обычной куклой.

Пришлось крошечной цивилизации справляться самой.

Это был кошмар. Астридианцы защищались, как могли. Накануне Астрид как раз даровала им пивные и хлебные дрожжи. Астридианцы очень обрадовались, сразу нашли новому материалу применение и превратили обычные озера в питательные.

Теперь эти питательные озера приманили личинок. И вот как раз они могли пожирать астридианцев. Те оказались прямо идеального размера, и личинки просто заглатывали их целиком.

Конечно, астридианцы быстро разбегались. Но они ведь не могли бросать все нажитое. Личинки разрушали их дороги, крушили здания, опустошали фермы.

Астрид сидела у террариума и нервно грызла коготки. Она не знала, чем помочь.

Лахджа могла аккуратно устранить личинок. Она отточила свой метаморфизм настолько, что умела проводить тончайшие операции и даже действовать в микромире, пусть пока и грубовато. Но она просто не видела нужды вмешиваться.

Пусть эти создания привыкают, пусть готовятся к жизни в большом мире, потому что рано или поздно они вырастут и из террариума. Насколько еще его хватит при их темпах развития? На месяц, на два? Если ничего не изменится, к лету их придется либо переселять куда-нибудь подальше, либо зеркалить в Кустодиан.

Не отдавать же им всю усадьбу. Лахджа не собиралась жить по уши в плесени.

– Для одноклеточных мы что-то вроде космического разума, – говорила она дочери, сидя рядом с ней у террариума. – Когда древние одноклеточные объединились во что-то гигантское, мудрое и непознаваемое…

– Клеточный?.. – не поняла Астрид.

– Ну, хомунции. Клетки. Мы состоим из хомунциев.

– Подожди! Подожди! Ты говорила, мы состоим из мяса! Я в книжках смотрела – там мясо и органы всякие. Косточки. И череп!

– А все это состоит из хомунциев.

– Что?.. – ужаснулась Астрид.

Ее мир снова расширился и усложнился. Да будет ли этому конец?!

– Мы – хомунции?! – выпучила глаза она.

– Наши тела. Это много-много хомунциев.

– А астридианцы могут слепиться в человека?!

– Нет… не думаю.

– Жаль…

А Лахджа подумала, что вообще-то… пес его знает. Это какая-то абсолютно новая форма жизни. Кто может сказать, на что она способна и во что разовьется? Она вообще пока не понимала, где содержится их разум. У существ такого размера просто не должно быть места для высшей нервной деятельности.

Надо будет незаметно от Астрид извлечь парочку и изучить. Это очень важно.

Да, премия Бриара!

У тебя уже есть! А мне не дадут, я в вашей шараге не училась!

Война с личинками надолго заняла астридианцев. Это стало серьезным испытанием для их цивилизации и застопорило ее развитие.

А еще это породило раскол. Сытые и довольные собой столицы-кастрюли за полторы луны в террариуме совсем оторвались от нужд и чаяний провинции. Театр боевых действий раскинулся на окраинах, и все были уверены, что личинки никогда не достигнут столиц.

Они бы и не достигли. Во многих вопросах провинция оставалась наедине со своими проблемами. И это порождало все растущее недовольство.

Уровень жизни столиц и застеночных земель всегда был разный. Столицы уже давно не могли прокормить сами себя и хитрили, располагая все ключевые производства в пределах этих гигантских мегаполисов. Из-за этого ни одна провинция не могла обрести даже подобие самостоятельности.

Все шло через столицы. Все дороги вели в столицы, все скоростные линии-паутинки начинались и заканчивались в них. Если кто-то хотел куда-то попасть – сначала он отправлялся в одну из двух кастрюль, а уж оттуда – в нужное ему место. То же было и товарами, то же и с астридианской почтой, которая представляла собой череду химических сигналов.

И теперь это сильно вредило астридианцам, поскольку уж личинки-то передвигались где хотели и как хотели. А если личинка разрушала магистральную тропу, населенный пункт оставался совершенно без сообщения с миром. Вне плесневых городков выжить было очень сложно, и передвигались там астридианцы крайне медленно.

Личинки изменили все. Когда несколько поселений оказались отрезаны и долго не получали помощь, они проложили тропки между собой, минуя столицы. И одно из них располагалось на спичечном коробке, обладая огромными залежами дерева и, что еще важнее, серы.

Астридианцы давно изучали эти материалы, но теперь их подтолкнули страх и нужда. Они нашли способ строить плотные пленки, похожие на тончайшую бумагу, и отгородились ими от чудовищ.

А потом… Астрид аж подпрыгнула. Она уже всю задницу отсидела, попивая сок и переводя лупу с одного места на другое, но когда до ее ушей донесся еле слышный треск, она сразу поняла – начался замес.

– Может, погуляешь?! – донеслось снизу.

– Не-е-ет, тут самое интересное! Они изобрели субтерму и бомбят личинок!

– Что?!

Дальше события развивались быстро. Сера изменила еще больше, чем личинки. С новым оружием астридианцы уничтожили чудовищ за какой-то час. Но на этом никто не остановился…

Только после окончания боевых действий из столицы проложили дорогу в эту группу поселков. Но та к тому времени сама уже превратилась в городок, на спичечном коробке вырос завод, и гостей из столицы встретили немного…

– …Это что, война?.. – обомлела Астрид.

Да, из столицы пошли усмирительные отряды. До этого астридианцы ни с кем всерьез не воевали, потому что были одной цивилизацией на небольшом пространстве. У них случались всякие конфликты, стычки, междоусобицы, но полноценных армий не было.

Но теперь она у них появилась. Захватчики из столицы желали оставить в целости завод и деревянно-серные залежи, а все остальное… как получится, видимо. У них не было секретного оружия, способного уничтожать чудовищ, зато они были гораздо многочисленней и богаче.

Кроме того, на другом конце террариума они обнаружили капельки ртути посреди безжизненного песка. И Астрид не поняла, что у них там происходит, но в процессе войны среди астридианцев возникли чуть более крупные, а часть нитей приобрела серебристый оттенок.

Город сепаратистов рос и становился все воинственнее. Они предъявляли претензии на половину террариума, и многие малые поселения держали их сторону, поскольку в новом государстве пока что все было как-то честнее. Богатства распределялись равномернее, а о провинциях заботились.

Столицы не отставали. Поняв, что в противном случае от них разбегутся все, они наконец-то стали делиться накопленными богатствами. Не только собирали налоги и ресурсы, но и тратили их во благо провинции. По сути, столицы стали разрастаться, вбирая в себя верные им территории.

– Окиреть… – шептала Астрид, кусая пальцы.

Сначала они пытались воевать по-крупному. Но это было слишком разрушительно. Тогда они стали устраивать диверсии и красть друг у друга ресурсы. Это напоминало какую-то сложную игру.

А потом… в одной из столиц раздался серный взрыв. Такой сильный, что начался пожар.

Плесень вспыхнула.

Астрид заорала. Она открыла ближайший люк и выплеснула в кастрюлю остатки сока. Они залили пламя и город… его остатки. Эта древняя плесень горела так быстро, что даже при вмешательстве Астрид огонь успел пожрать большую часть содержимого кастрюли.

– Вы чо, самоубийцы?! – со страхом завопила маленькая богиня. – Вы же сдохнете!

Едкий дым заволок окрестности, убив еще какое-то количество астридианцев. Астрид распахнула окошко, и в комнату ворвался весенний воздух. Все люки террариума она тоже раскрыла настежь, и долго переживала, глядя, как ее подопечные суетятся.

Через какое-то время в затянутых дымкой небесах они заметили лик своего божества.

Вскоре после этого война закончилась. Как-то старая и новая страны все-таки договорились и совместно стали разбираться с последствиями.

Их погибло невероятно много. Вторая столица пострадала от чада и дыма, да и огонь ее все-таки успел задеть. А в первой столице погибли почти все и почти всё, в том числе древний храм Божества.

Это была трагедия. Астрид аж всплакнула. Его начали строить в незапамятные времена, как только астридианцы вышли из первобытного состояния. Второго такого уже не будет, а если и будет – то не тот, а просто копия, подделка.

– Вандалы, – обиженно сказала Астрид. – Мой храмушек…

Ей ведь не очень-то много от них нужно было. Просто немножечко любви. А она им – хлебушка и террариум.

Можно, конечно, отнять у них спички. Только они давно растаскали всю серу по всяким схронам и норам. Если отнимать и карать, то все и везде. А тогда будет еще хуже.

Надо что-то делать. Вдруг опять поругаются и взорвут сами себя? Что если в следующий раз Астрид с соком рядом не окажется? Она иногда спит, ест и гуляет в лесу. Там весна началась, ручьи текут!

О!.. Сера вымокнет, если начать потоп! Им-то ничего не будет, они же плесень!

– Ма-ам, они подожгли себя! – скатилась по лестнице Астрид. – Можно их затопить?!

– Доча, ты что, хочешь устроить им Апокалипсис? – удивилась Лахджа, отрываясь от журнала с кроссвордами. – Давай вместе.

Сначала большая и маленькая демоницы решили все-таки не топить астридианцев. Подумаешь, один раз отгеноцидили сами себя. Это все любят и время от времени делают.

– Дадим им шанс, – сказала Лахджа. – А потом затопим.

Три дня в террариуме царили тишь да гладь. Астрид даже снова начала давать астридианцам крошки, чтобы те пережили тяжелые времена.

Она надеялась, что они построят ей новый храм – без него стало как-то грустненько…

Но храм они не строили. Вместо этого они взялись за старое. В отдалении появилась еще одна столица, и не внизу, а на потолке. Астридианцы как-то очень быстро стали развиваться. Они строили с невероятной скоростью, с каждым днем их становилось все больше…

А затем, в одно прекрасное утро…

– Да что ж вы себя не бережете-то?! – отчаянно завизжала не успевшая даже умыться Астрид.

– Они что, травят друг друга ртутью?.. – восхитилась Лахджа. – А, смотри, они открыли электричество!.. и пустили ток через город… убили всех. Заливай.

Астрид с пыхтением опрокинула в люк ведро воды. Отец смотрел на это со смешанными чувствами и пытался решить, считается ли преступлением геноцид, если это геноцид хомунциев.

– А-а-а… тля… является… они разумны же… – простонал он. – Я магиоз!..

– Сначала отравят ртутью друг друга – а потом своих богов, – строго сказала Лахджа. – Не мешай.

Одного ведра, конечно, не хватило. Террариум занимал две трети комнаты, так что вода просто расплескалась по дну. Папа участвовать в гиацинте отказался наотрез, а у мамы живот был уже такой огромный, что она быстро уставала и тяжести поднимать не хотела. Так что Астрид таскала ведра сама и грустно хлюпала носом, время от времени разражаясь плачем. Ей было жалко астридианцев, но ничего не поделаешь, они напридумали слишком много всякого для убийства друг друга.

Лучше она убьет их сама.

Вода поднималась очень медленно, потому что террариум был громадным, а Астрид – маленькой. До самого вечера она топила своих питомцев и ревела, ревела и топила.

Но она убила не всех. Вода заполнила все уровни террариума, кроме самого верхнего. Именно там располагался последний город астридианцев, самый отдаленный и астридобоязненный. Особенно после того, что началось.

Там разумные хомунции выжили. Их ужасно фрустрировало случившееся, а потом они еще несколько дней жили над океаном, страдая от невероятной влажности и нехватки пищи. К тому времени, как Астрид смилостивилась и спустила воду, от ее народа осталась жалкая горстка.

Плесень вообще-то любит влажность. Но именно влажность, а не воду. Кроме того, они так испоганили все соединениями ртути, что вода стала ядовитой, так что террариум долго пришлось еще и промывать.

Но Астрид снова смилостивилась. Она решила не добивать выживших и позволила им существовать. Воду полностью спускать не стала, террариум превратился в лягушатник. Она снова подкормила астридианцев дрожжами и даровала им чайный гриб.

– Он тут сдохнет, – прокомментировала мама.

– Может, не сдохнет, – упрямо сказала Астрид.

Она решила больше не баловать астридианцев. Никаких им больше крошек, колбасы и даже невкусного желтка. Только то, что надо вырастить и добыть самостоятельно.

К тому же началась весна, так что Астрид подпустила в террариум немного микроскопической живности. Совсем малюсеньких жучков-паучков-червячков… и тлю в горшке с поздникой.

Да, обязательно тлю. Пусть разводят гигантских коров и спасаются от гигантских хищников. Пусть выживают в суровой природе.

Пусть становятся настоящими мужиками.

– Сальванские кущи закончились, – сказала она, кидая в люк новых личинок. – Теперь выживайте сами.

Глава 17

В саду пели птицы и пахло пробудившимися от сна деревьями. С кухни доносился аромат зеленого борща и жареной картошки. Сегодня день Ледяного Тигра, и на Парифате отмечают праздник Калидис. Все чествуют приход теплого времени и окончание холодного, а на стол подают исключительно горячие блюда. Есть холодное в Калидис запретно.

Конечно, севигистов в этой семье не водилось. В Мистерии они вообще редки. Однако традиции здесь соблюдают те же самые, да еще и с апломбом, с выкрутасами. Енот подчеркнуто испек сегодня хлеб не только утром, но и в обед – чтобы он каждый раз был горячим, только что из печи.

Но Лахджа пока не спешила к столу. Она медитировала на террасе. Сидела в позе лотоса, баюкая живот и считая дни до родов.

Все сдавил, паскудник… или паскудница. Какой-то крупный ребенок. Если б Лахджа была смертной, у нее бы начались проблемы.

Ну ничего, пусть высасывает из мамы все соки… пока может. К счастью, волосы и зубы у нее от этого не полезут.

Астрид так сильно не вырастала… правда, у нее были хвост и крылья…

– Мам-мам, смотри, я лечу!.. – пролетела мимо дочь.

– Ой, молодец, – лениво похвалила Лахджа. – Красотка.

Развивается. Уже не перепархивает, а именно летит. Не слишком хорошо пока, но уж лучше какого-нибудь фазана или павлина.

– Смотри, Совнар, Астрид летает, – сказала демоница.

– Вижу, – сухо ответил сидящий рядом рыжий кот. – А знаешь, где еще лучше летается, дитя мое? В Паргороне.

– Совнар, не отпущу я ее одну жить в Паргорон, – сказала Лахджа. – Даже к тебе.

– Пусть живет тут, – сказал Совнар. – Но чему она тут научится? Фокусам смертных? Ты знаешь, что Джулдабедан о ней намедни спрашивал? Как растет, мол, не хочет ли в Школу Молодых поступить.

– Он туда берет с двадцати лет. И фархерримов не принимает.

– Начал принимать.

– Серьезно?!

– Сам в шоке. Гипотетически пока, конечно. Все равно пока нет ни желающих, ни подходящих по возрасту.

Лахджа задумчиво кивнула. Ну да, смертнорожденные-то вряд ли сильно перевоспитаются. Хитрый старый дед…

Совнар умывался лапкой. Совсем как настоящий кот. Лахджу это немного раздражало – ведь если посмотреть истинным зрением и проникнуть сквозь эту личину… сидит тут скрюченный рогатый карлик и слюни развозит по телу.

– Совнар, ну хорош, – сказал Майно, выходя на крыльцо. – Ты вообще помнишь, что ты не кот?

Он уже спокойно относился к тому, что к жене иногда заходит знакомый бушук. Благо Совнар не палился, ауру скрывал, к соседям носа не совал и ничем не вредил. Просто, кажется, считал Лахджу все еще своим клиентом и периодически навещал.

Особенно он зачастил в последнее время, каждый раз осведомляясь, скоро ли пополнение в семье, да не надо ли чего.

– Через несколько дней, наверное, – пожала плечами Лахджа. – И… возможно, пригодится повитуха. Паргоронская.

– Есть у меня одна на примете, – кивнул Совнар. – А в остальном как у вас дела? Астрид, дитя мое, как у тебя дела?

Астрид неуклюже приземлилась, едва не вспахав носом землю, но тут же вскочила и утерлась. С приземлениями у нее пока была беда.

– Мне поклоняются, между прочим, – сказала она, чтобы сгладить позор. – Я богиня.

– Что?.. – не понял Совнар.

– Астрид!.. – шипнула Лахджа.

Но Совнар уже почуял… что-то. Он поводил усами и сказал:

– А я вот давно что-то у вас чувствую. Думал – ай, молодец, Лахджа, наконец-то за ум взялась.

– Это не то, что ты думаешь… забудь.

Лахдже почему-то стало страшно за кастрюльный народец.

Но Совнар не собирался просто взять и забыть. Он настоял на том, чтобы ему все рассказали. Быстро стало понятно, что если отказаться, он вынюхает все сам. Так что ему показали террариум, в котором за минувшую луну снова расплодились астридианцы.

Пока их было далеко не так много, как в допотопные времена, но они уже справились с последствиями катастрофы и вновь начали развиваться. Только теперь иначе. Они стали более живучими, более энергичными, более самостоятельными. Астрид их практически не подкармливала. Лишь редко-редко кидала какое-нибудь угощение, если они ее чем-то радовали. Городов теперь было много, но маленьких.

И в каждом высились храмы в ее честь.

– О Древнейший… – пробормотал Совнар, ненадолго вернувшись в истинный облик и поглядев сквозь монокль. – Да тут условок… сто… это твоя копилочка, детонька? Какая ты молодец! Такая маленькая, а уже такая предприимчивая! Даже здесь, в мире смертных, сумела создать актив! Такая изобретательность. Надо племяннику показать.

– Показать что? – спросила Лахджа. – Террариум или Астрид?

– Их надо раскормить, – сказал Совнар, не отвечая на вопрос. – Расплодить как следует. А потом, когда подрастешь – собрать жатву.

– Я не хочу, – отказалась Астрид.

– Ну как же? А зачем же они?

– Они меня любят, и они кудесные. Смотри, они статуи меня сделали.

Совнар закатил глаза. Дочь своих родителей. От обоих худшее взяла.

– Девочка, ты демон, – терпеливо объяснил он. – Не бог. Тебе бесполезна их любовь.

– Любовь вообще бесполезная, ну и что? – насупилась Астрид. – Я ее люблю, как шоколад.

– Дитя, ты разочаровываешь меня, – вильнул хвостом Совнар. – Столько душ в твоей власти, а ты… суть Древнейшего, это же как заполучить слиток адаманта и выковать из него погремушку.

– Да ладно тебе, Совнар, пусть играет, – поджала губы Лахджа.

– Это глупо, Лахджа, – терпеливо сказал паргоронский банкир. – Конечно, для меня этот террариум особой ценности не представляет, у меня другие масштабы. Но ты-то уж могла бы объяснить ребенку, что это отличный зачин для маленького демона. Ты мать или кто?

– Да ладно, какая-то сотня условок, – широким жестом отмела такую мелочь Лахджа. – Хотя… а что так мало-то? Их же тут миллион, наверное. Все дело в размерах?..

– Не столько в размерах, сколько в сроке существования, – объяснил Совнар. – Они живут… сколько?.. дней десять?.. вот и представь, насколько недолговечные у них души. Там энергии-то всего ничего, даже на кратковременный вклад не годится. Насчет сотни – это я еще сильно польстил.

– Но они же разумные.

– Разумные. Поэтому они дороже одноклеточных и даже насекомых, но уже до мышей дотягивают с трудом. Сколько, по-твоему, стоит миллион мышиных душ?

– Да ладно, – усомнилась Лахджа. – По-моему, ты мне лапшу на уши вешаешь.

– Лахджа, ты мне нравишься, и я дорожу нашей дружбой, – вздохнул Совнар. – Но поверь, если бы каждый из этих микробов стоил целую условку, я бы уже бежал с этим террариумом в Банк Душ. Мне было бы плевать и на тебя, и на твою дочурку. Потому что миллион условок – куш, ради которого я убью тебя без раздумий. А сотня… да играйтесь, ваше дело.

– Спасибо тебе, Совнар, за твою честность и прямоту, – искренне поблагодарила Лахджа.

– Спасибо тебе, Совнар, – кивнула и Астрид, прикрывая террариум неширокой спиной и распахнутыми крылышками.

Совнар умилился насупленной мордашке и решил от нее отстать… пока что. Девочка еще совсем мала, она ничего и не поймет. Ей пока интересно возиться с мелкими питомцами, ну и пусть возится. Лет через пять он вернется к этому разговору, демоненок многообещающий.

Однако на следующий день Совнар снова обедал за общим столом, не обращая внимания на шипение Снежка. И на следующий, и на следующий. То ли его все-таки заинтересовали астридианцы, то ли хотелось взглянуть, что родит Лахджа, но старый бушук стал наведываться каждое утро. Дегатти по первости еще вздрагивал, видя его греющимся на солнышке, точно обычный кот, но потом привык.

С наступлением луны Волка трапезы снова переместились под открытое небо. Есть на свежем воздухе, под птичий щебет и благоухание сирени, было куда приятней, чем в столовой с ее наводящим страх столом. Нет, для банкетов это место подходило идеально, но семейные обеды проходили там тоскливо. Даже Астрид терялась и молча смотрела в тарелку, а папа в конце концов вытащил из кошеля маленький обеденный стол и поставил его на кухне.

Другое дело – в саду или на веранде. Астрид лопала, как после трехдневной голодовки, многословно рассказывая, что за ночь построили ее астридианцы. Она уже отлично говорила, почти никогда не запиналась на букве «р», справлялась со сложными фразами и лишь изредка путалась в особенно коварных словах.

После разговоров о Школе Молодых девочка задумалась о своем будущем. Ей уже четыре с половиной, скоро будет пять. Самое время выбрать жизненную стезю, определиться с профессией.

Но это сложно, это так сложно!..

Можно стать кондитером. Тогда шоколада у тебя будет сколько хочешь. Шоколад Астрид любила почти так же сильно, как маму.

Можно стать королевой. Тогда у тебя будет много подданных и опять же шоколада. Астрид не сомневалась, что королева из нее получится отличная.

Можно стать волшебницей. Закончить все институты Клеверного Ансамбля или даже половину, а потом все равно стать королевой, потому что шоколад и подданные – слишком большой соблазн.

А еще можно стать великой героиней. Она обещала лорду Бельзедору, а обещания нарушать нехорошо.

Но чем занимаются великие героини, кроме побежданий Темного Властелина? Это же не такое дело, которым можно заниматься всю жизнь, Темный Властелин быстро кончится.

– Пап, а чем занимаются великие герои? – спросила Астрид, болтая ногами.

– Подвигами, – пожал плечами папа. – Спасают людей, ищут сокровища, охотятся на нечистую силу…

Охотятся на нечистую силу?..

– Перкеле!.. – стиснула кулачки Астрид.

– Астрид!.. – ахнула мама.

– А вот не ругайся при ребенке, – сказал папа, набивая трубку.

А ты вот постоянно дымишь при ребенке. И пьешь. Но я же ничего не говорю.

Сразу в наступление, да?.. Нет бы сказать: да, я виновата. Не стоило-то мне ругаться при ребенке. Я невоспитанный демон.

А я что, виновата, что меня никто не воспитывает?

Астрид сердито смотрела на маму с папой, которые обменивались своими Взглядами. Она терпеть не могла, когда родители переходили на мысленный разговор, который она не слышала.

Мама загадочно улыбнулась, а папа ухмыльнулся в бороду и отложил трубку. Астрид тяжко вздохнула и спросила:

– Пап, а демон может стать охотником на нечистую силу?

– Конечно, доча, – тут же развеял ее сомнения отец. – У демона это еще и лучше получится, потому что у тебя иммунитет к скверне. Если, конечно, ты сама этого захочешь.

– Не надо, Астрид, – подал голос Совнар. – Люди не поймут.

– Какие люди? – хмыкнул Дегатти. – И почему ты опять у нас за столом? Я тебя не приглашал.

– Мэтр Дегатти, еще раз напоминаю, что я не вампир. Я не нуждаюсь в приглашениях.

Видишь? Мы там все невоспитанные.

– Совнар, а ты и правда что-то зачастил, – отметила Лахджа. – Если ты ребенка украсть хочешь, я тебя сожру. Ничего личного.

– Ну почему сразу украсть… – отвел взгляд Совнар. – Что ты меня каким выставляешь…

– Я просто не понимаю – у тебя разве дел нет? Ты, в отличие от меня, работаешь. А если у тебя отпуск – почему ты его проводишь здесь, а не дома? И не то чтобы я тебя гоню…

– Просто я волнуюсь за тебя, – проникновенно сказал Совнар. – Мне хочется взглянуть на первого полудемона от фархеррима. Когда ты его родишь, кстати?

– Может, уже завтра, – прислушалась к ощущениям Лахджа. – Или даже сегодня вечером.

Отставив тарелку, она с сожалением осмотрела стол. Ей почему-то вдруг захотелось чего-то паргоронского. Яиц кайтранов там… личинку Хлаа… о Древнейший, как же хочется… демоницу аж в пот бросило.

На протяжении беременности ее периодически посещали странные желания. Один раз захотелось мела – да не школьный мелок погрызть, как делают обычные женщины, а пойти на меловой карьер и жрать там известняк. В другой раз неодолимо потянуло на белое вино, хотя вообще-то Лахджа его терпеть не могла… и зачем-то кинуть туда креветку.

А теперь вот. Непосредственно перед родами до слез захотелось деликатесов из второго родного мира.

– Яйца кайтранов… – произнесла вслух Лахджа. – Такие солоноватые, с перчинкой, лопающиеся во рту… Почему я считала, что они гадкие?!

– Потому что они такие и есть, – сказал муж. – И я за ними не пойду.

– Тебе жалко для беременной жены?..

– Не жалко, дорогая. Просто, извини уж, мне в Паргорон путь заказан. И тебе тоже.

– Зато Астрид не заказан! – обрадовалась Лахджа. – Астрид!.. У мамы для тебя пустяковое поручение!..

– Ей четыре с половиной. Ты нормальная?

– Она демон!

– Но она же не умеет ходить через Кромку.

– Научи ее!

– Я не буду учить четырехлетнюю девочку, как пойти в Паргорон.

Лахджа потерла висок. Вот какой же Майно занудный. Отвечает ей так серьезно, как будто она всерьез собирается отправить маленького ребенка одного к этим паргоронским хмырям. Да ее же там сразу сожрут.

– А почему бы Совнару не принести тебе эти яйца? – предложил муж. – Он же так за тебя беспокоится.

– Я?.. – удивился Совнар. – А, ну да, беспокоюсь. Но разве я похож на крополеро, смертный? Хотя вашу дочь я с удовольствием провожу.

– Я же говорила, детей украсть хочет, – с удовлетворением сказала Лахджа. – Ну слава Древнейшему, а то я уж голову сломала, что ему надо.

– Да ладно, мам, пусти! – оживилась Астрид. – Я просто пойду с котей Соней на рыночек и куплю… чо ты хотела?..

Ей очень хотелось посмотреть на Паргорон, о котором родители все время говорят, но который она никогда не видела. Вернее, видела, но в таком возрасте, что ничего не помнила.

– Астрид, ты не сможешь там ничего купить, – объяснил папа. – У нас нет тамошней валюты.

– У вас есть, – ухмыльнулся Совнар, явно намекая на астридианцев.

– Нет, – отрезала Лахджа. – Я скорее кого-то из соседей поглощу, чем пущу под нож целый народ.

– Соседей ты тоже не поглотишь, – снова начал занудствовать Майно. – Лахджа, нас за это в Карцерику отправят.

– Ну хотя бы того старика можно? – мотнула головой Лахджа. – Смотри, он опять нам калитку печатями разрисовывает. Мне из-за них дышать трудно!