Текст книги "Семья волшебников. Том 1"

Домой поехали только через двадцать дней, в конце луны Ворона. Отметили Игнедис, Огненный День, полюбовались волшебными фейерверками и иллюзионами, и наутро тронулись в обратный путь. Карету Сервелат вез не торопясь, в неспешном путешествии тоже была своя прелесть, и хотя иногда он все-таки поднимался в воздух, заставляя взлетать и карету, фамильная усадьба показалась впереди только часов через пять.

У ворот неподвижно стоял немтырь. В отсутствие хозяев кто-то должен был кормить Булочку, корову, кур, рыбу в пруду и подружек Снежка, так что Майно активировал старый немтырный талисман. Каждый день тот создавал бездумного дуралея, который равнодушно выполнял свои обязанности.

Енот при виде него зашипел – он терпеть не мог немтырей, големов и духов-прислужников.

Пока папа с мамой распрягали коня и ставили карету в сарай, Астрид сразу побежала к дому. Пронеслась по кирпичной дорожке, торопясь узнать, как там дела в террариуме.

Двадцать дней – шутка ли? Для астридианцев это – как для людей лет двести. Астрид было слишком весело у дяди Жробиса, и она почти не думала о крохотной цивилизации, а ведь с ними за столько времени что угодно могло случиться. Вдруг да опять сами себя уничтожили?

Нет. Не уничтожили. Не добежав немного до крыльца, Астрид затормозила и уставилась на плавающие в воздухе корабли.

Их было целых девять. Размером с голову Астрид, похожие то ли на диковинных рыб, то ли на сплюснутых кальмаров, они парили тут и там… вот из окна вылетел еще один!

Самый большой подлетел совсем близко. Остановился напротив зачарованно глядящей Астрид и начал мигать. Девочка поняла, что на нее смотрят… возможно, весь ее народ сейчас смотрит на свою богиню.

– Астрид, не двигайся, – подал голос папа, который тоже это увидел.

Астрид и не двигалась. Она разглядывала удивительный астридианский корабль. У него под брюхом высунулось что-то вроде лапки… она повернулась к стене и испустила черный луч!

Там стали появляться буквы. Немного кривые и совсем крошечные, но очень четкие парифатские буквы.

«СПАСИБО ЗА ВСЕ. НАС СТАЛО СЛИШКОМ МНОГО, И МЫ НЕ МОЖЕМ ЖИТЬ С КОЛОССАМИ. ПРОЩАЙ, АСТРИД, МЫ ВСЕГДА БУДЕМ ТЕБЯ ПОМНИТЬ».

Повисев еще секунду, корабли взмыли в воздух и исчезли в радужных вспышках. Астрид долго смотрела им вслед… а потом разревелась.

– Окиреть, – только и произнес папа.

Когда они поднялись на второй этаж, то увидели частично расплавленный террариум. В других комнатах пострадали некоторые вещи – письменный стол, зеркало, мамины сапфиры…

– Надо было их в Банк Душ! – в ярости выпалила Лахджа, поднимая к глазам разломанное колье. – Сапфиры Асмодея!..

– Наверное, им нужны были кристаллы для постройки кораблей, – заметил Майно.

– Ты смотри!.. и бриллианты!.. и изумруд!.. и обсидиан… губа у микробов не дура, я смотрю!.. Теперь ясно, чего они так быстро свалили!

– Даже не поболтали со мной… – хлюпнула носом Астрид.

– Астрид, пока они писали эту надпись, у них прошло несколько хомунциевых часов, – объяснил Майно. – И я не знаю, сколько времени они нас тут ждали.

– Не думаю, что ждали, – раздраженно сказала Лахджа. – Смотри на ножницы!

Она пощелкала изъеденными ножницами и рявкнула:

– Они нас грабили! Просто свалили сразу, как только мы вернулись! Боялись, что я все-таки переведу их в условки!

Она на секунду задумалась, вспоминая, из какого окна вылетел последний корабль… ну да, из их спальни. Чудесно. Флагман набили народом, а остальные загрузили ценностями.

Еще на кухне пропала фольга, а чугунная сковорода лишилась донышка. В библиотеке же обнаружилось множество раскрытых книг, в том числе монография Дегатти. Видимо, за эти дни астридианцы расшифровали незнакомые буквы, овладели парифатским языком и узнали много нового.

В том числе – как зовут их богиню.

Глава 30

Лето выдалось долгим и жарким. Осталась позади луна Ворона, пролетела луна Дельфина и перевалила за середину луна Краба. Наступило шестнадцатое число – Интертриментудис или Мусорный День. Праздник, к которому многие приурочивают генеральную уборку – избавляются от хлама, выкидывают ненужные вещи и просто драят все до блеска.

– Надо было попросить астридианцев остаться на Интертриментудис, – бурчала Лахджа, выбивая ковер. – Они бы уж тут все подчистили.

– Да хватит ворчать, – укорил ее Майно.

– Мои сапфиры! – скрипнула зубами демоница.

Две луны почти прошло, а она все злилась, вспоминая о микробах-мародерах.

Нет, она понимала, что эта наноцивилизация считала свои действия не кражей, а просто разработкой полезных ископаемых. Для них все предметы гигантов настолько огромные, что вряд ли им было известно, где ценности, а где мусор. Ну и, возможно, у них не было выбора. Возможно, для их технологий требовались именно корунд и кристаллический углерод. Все возможно.

Но это не мешало Лахдже жалеть, что она не утопила всех до единого.

Дом, как обычно, генералил енот, а Майно и Лахджа трудились снаружи. Лахджа взяла на себя чистку пруда, Майно – уборку в конюшне. Еще оставались сауна, каретник, големник, коровник, сараи, покос бурьяна и самая, пожалуй, неприятная часть…

– Птичник, – произнес Майно вслух.

– Птичник, – кивнула Лахджа.

Астрид играла совсем рядом, в саду камней. Взгляды родителей скрестились на ней, и Лахджа задумчиво сказала:

– Знаешь, не каждому можно позволить убираться в птичнике.

– Только избранным, – согласился Майно. – Я глава семьи, поэтому это буду делать я.

– Ну уж нет! – возмутилась Лахджа. – Я ведь хозяйка! Это буду делать я!

– Это может делать только лучший! – заспорил Майно. – Я волшебник, и у меня премия Бриара, так что…

– А я зато высший демон! Так что…

– Я, я, я тоже высший демон! – подбежала Астрид. – Высший, высший, высший!.. Дайте мне!

– Нет, Астрид, ты такого еще не заслуживаешь, – отказала Лахджа. – Ты еще маленькая.

– Я уже большая! Я хорошая девочка, я заслужила!

Родители переглянулись с сомнением. Папа покачал головой, мама поджала губы, а Астрид с надеждой переминалась с ноги на ногу. Наконец папа вздохнул и неохотно сказал:

– Ну хорошо, мы позволим тебе.

Астрид радостно схватила метелку, совок и ведро и убежала, пока родители с трудом сдерживали смех. Хотя Майно стало чуточку стыдно – жена все-таки заразила его демоническим коварством и подлостью.

Но Астрид искренне радовалась. Довольная, что ей доверили такую ответственную работу, она встала на пороге птичника и стукнула метелкой об пол. Куры как по команде прекратили кудахтать и с подозрением уставились на маленького демоненка.

Особенно петух, которого мама назвала Роландом. Он был истинным невыносимым деревенским петухом – из тех, что почитают весь двор своей собственностью и терпеть не могут детей. Вообще-то, они терпеть не могут всех, но взрослые гораздо больше и сильнее, так что на них нападать опасно.

Словом, это был один из тех петухов, о которых деревенские жители любят вспоминать: да-а-а, когда я был маленьким, он все время бегал за мной и клевал, а потом дедушка увидел это, взял топор… и это был самый вкусный суп в моей жизни…

Но Астрид не нуждалась ни в чьей помощи и защите. Она сама пошла в наступление.

– Я буду здесь убирать, – заявила она, выпуская коготки. – А ты сиди смирно, а то я люблю курочку. Мама мне объяснила, почему вы должны иногда умирать.

Петух втянул голову в плечи и забился в угол. Он не понял слов, но понял интонацию.

Да, в птичнике давно следовало убраться. Астрид развела в ведре мыло, вооружилась совком и принялась выметать наружу помет. Она никогда раньше не делала этого в одиночку, но была полна энтузиазма.

Любой, даже самый низменный процесс можно превратить в подвиг. Всего несколько дней назад мама читала Астрид о приключениях Геракла, и среди его подвигов была уборка конюшен. Мама еще тогда объяснила, что наведение чистоты – тоже великое деяние, за которое тебя будут восхвалять и даже, не исключено, поставят памятник.

Астрид очень хотела, чтобы ей однажды поставили памятник.

– Любая работа может быть подвигом! – провозгласила она, сверкая блестящими зубами. – Да, я убираю куриные каки! Но я делаю это так, что вселенная смотрит на меня с восхищением! Все сущее дивится блистательной Астрид и ее искусству владения совком! Воистину бесподобно я сейчас кинула эту каку через порог!

Спустя некоторое время, правда, запал поиссяк, и Астрид вспомнила, что Геракл тоже заленился убираться вручную и просто вымыл конюшни дочиста, запрудив реку. Она задумалась, как бы и ей устроить наводнение… однажды она ведь уже затопила целую цивилизацию, так что опыт есть.

Вспомнив о астридианцах, девочка загрустила. Прошло почти две луны с тех пор, как те улетели. Исчезли в неизвестном направлении, бросили свою богиню… Астрид радовалась, что они стали такими кудесными и больше не нуждаются в заботе, но все равно по ним скучала.

За ними было ужасно интересно наблюдать. И иногда экспериментировать. За эти две луны Астрид пыталась найти другие объекты для научных исследований, но муравьи, лягушки и куры в подметки не годились астридианцам, а трогать Волосню мама запрещала. Астрид пыталась дрессировать Снежка, но вскоре с возмущением поняла, что это он ее дрессирует.

Правда, в последнее время довольно интересной стала Вероника. Ей был уже годик и пять лун, она сама повсюду бегала, строила башенки из кубиков и палочки-копировалочки, знала много слов и легко запоминала новые.

– Астить!.. – донеслось снаружи. – Астить!..

Астрид окинула взором проделанную работу. Что ж, она неплохо потрудилась. Ну да, нужно еще кое-что доделать, кое-где дочистить, но этим пусть занимаются уже другие, а она на сегодня закончила.

– Да ты ж ничего не сделала, – раздраженно сказал енот, вставая на пороге.

Она на сегодня закончила. Гордо вскинув подбородок, Астрид, передала еноту ведро с совком и вышла к зовущей ее Веронике.

Имя сестры та выучила совсем недавно. Астрид немного уязвляло, что малявка уже полгода как уверенно лопочет «мама» и «папа», а вот Астрид вплоть до прошлой луны называла просто «бе». Сама Астрид в ее возрасте говорила лучше, она точно знала.

Что это было за «бе»? Это даже не слово.

– Пойдем, Вероника, – сказала она, беря сестру за руку. – Будем учить тебя делать штуку.

– Неть, – отказалась сестра. – Пидем кусять.

И повела Астрид за собой.

Вероника жила по режиму. Она росла аккуратной и пунктуальной девочкой, вовремя ложилась спать и не опаздывала к столу. Почти все остальные члены семьи такой пунктуальностью не отличались, перекусывали когда придется, и Веронику это раздражало. Даже мама кормила ее не по часам, а по требованию, но требовала Вероника по часам.

И раньше это было проблемой только мамы и Вероники. Но когда малышка полностью перешла на твердую пищу, то стала есть за общим столом и сердиться, если присутствовали не все. Она уже научилась самостоятельно подниматься по лестнице, толкаться всем телом в дверь кабинета и вести папу кушать. Теперь она научилась находить и Астрид.

– Кусять, Астить, – объясняла она по дороге.

– Да я знаю, я без тебя справлюсь, – недовольно отвечала старшая сестра.

– Неть.

По дороге они встретили папу, который сидел на веранде с газетой и трубкой. Каждое утро в почтовом ящике материализовывался «Вестник», новостной листок Мистерии, а через три дня он бесследно растворялся, так что папа никогда не пропускал ежедневное чтение.

– Папа, кусять, – взяла за руку и его Вероника.

– Угу, – кивнул тот, читая на ходу.

Енот сегодня целиком посвятил себя уборке, так что обед приготовила мама. Потушила говядину с овощами. Астрид больше нравилось жареное мясо, но Веронике такое пока нельзя, а мама ленится готовить отдельно.

– Готовить отдельно?! – возмутилась мама, когда Астрид высказала свое недовольство вслух. – В начале жизни я жила в лесу и ела сырое мясо!

– А это вкусно? – заинтересовалась Астрид.

Ей никогда не давали сырого мяса.

– Нет. Там же ни соли, ни специй, ни соусов, – перечисляла Лахджа с лопаточкой в руке. – Хотя одна специя там была… но жрать ее сырой – это как желчный пузырь сожрать. Для людей, кстати, смертельно опасно.

– Да ну, правда, что ли? – хмыкнул Майно, не отрываясь от газеты.

Закончив есть и допив какао, Вероника кульком сползла со своего стульчика и деловито затопала в гостиную. Послеобеденное время она посвящала творчеству – строила башенки, лепила из пластилина, рисовала каляки-маляки.

Астрид, посмотрев, как сестра покрывает бумагу узорами, захотела тоже, и сбегала за красками. Цветные карандаши – это для мелюзги вроде Вероники, а Астрид уже большая, так что будет рисовать акварелью. Она брызнула на бумагу водой, смочила кисточку, обмакнула ее в желтый и размашисто нарисовала кружок.

Это будет солнце.

Вероника сразу заинтересовалась. Она забыла про карандаши, подошла к сестре, пару минут смотрела, как та рисует голубое небо, и наконец попросила:

– Дяй.

– Нет, это мне подарили, – отказала Астрид.

Вероника вздохнула и уселась рядом. Некоторое время она терпеливо смотрела, а потом повторила:

– Дяй.

– Нет!

– Дяй!

– У тебя есть карандаши! Ты вся измажешься! Как я!

Вероника завистливо закусила губу. Она хотела быть как Астрид. Рисовать красками. Измазаться красками. Она шумно засопела… а потом схватила палетку с кисточкой и бросилась бежать!

Астрид такого не ожидала, и поначалу опешила. Но потом решила, что драться с настолько более слабым противником – ниже ее достоинства, и стала спокойно смотреть, как Вероника разрисовывает пол… стены… енота… Ихалайнен возмущенно заверещал.

На его гневные мысли явилась мама. Она похвалила картинку Астрид, но краски у Вероники отняла и унесла.

– Получите, когда научитесь себя вести, – сказала она.

Астрид уселась на диван и продолжила спокойно смотреть. Когда Вероника снова принялась рисовать, она только хмыкнула. Опять штука. Эксперимент идет по плану.

– Ма-ам!.. – крикнула она все же.

Вернувшаяся мама недоуменно уставилась на краски в руках Вероники. Она только что заперла их в письменном столе.

– Как?.. – прищурилась Лахджа.

– Штука, – пожала плечами Астрид.

В другое время мама стала бы выяснять, но сейчас она торопилась – их с папой пригласили к соседям на фуршет. Несколько дней назад домой вернулся Гетцер Гальвени, хозяин усадьбы, что к востоку от Дегатти. В прошлую луну он наконец-то закончил магистратуру и теперь, кажется, собирался жить в фамильной усадьбе постоянно. И приехал он не один, а с невестой и лучшим другом, которого пригласил погостить до конца каникул.

Причем невеста его хоть и из старой волшебной семьи, но абсолютно немогущая. Что же до лучшего друга, то он чародей не из последних, преподает в Клеверном Ансамбле… но при этом ботвинник. Хорошо, что он усадьбой Гальвени не владеет, а только гостит – иначе скандалиоз был бы на всю Радужную Бухту. Эльфа среди соседей они еще кое-как терпят, но уж ботвинника, свинолюда… еще хуже были бы разве что гоблины.

Лахджа представила возмущение всех этих стариков с древними фамилиями, и ей стало смешно.

– Мы на пару часиков, – сказала она, надевая мантилью. – Пригляди за сестрой.

– Лядна, – сказала Вероника, беря Астрид за руку. – Пидем.

Астрид нахмурилась. Мама же ее попросила.

Ее же. Точно ее.

Сначала Астрид еще порисовала с Вероникой, но краски быстро кончились, а енот стал совсем злым. Астрид не понимала, почему, ведь она все исправила. Они, конечно, немного испортили занавески, но Астрид же потом вырезала все испачканные места ножницами, так что осталось только чистое. А стены и Веронику отмыть нетрудно.

Потом они смотрели дальнозеркало, но «Слово волшебства» уже закончилось, а по другим номерам ничего хорошего не показывали. Астрид минут пять читала афишу, которую всегда печатали на задней странице папиной газеты, но там были только скучные зеркало-лекции, театральные представления и одеонские споры, а гладиаторские бои со Стальной Арены будут вечером. И папа все равно не разрешит их смотреть, потому что там кровища, и детям это нельзя. А папе можно.

Потом они поиграли в кукольное чаепитие. Астрид вынесла на террасу свой набор посуды, рассадила вокруг всех принцесс-волшебниц и Веронику, и принялась вести такие же степенные беседы, которые всегда ведет тетя Леонетт Рокуалли, когда приходит к маме в гости. Вероника и куклы внимательно слушали и пытались пить из чашек, но там было пусто, потому что сама Астрид заваривать чай еще не умела, а енот почему-то помогать не захотел.

Потом Астрид стало скучно. Она чувствовала, что начинает вырастать из кукольного чаепития. Она бы поиграла в уош, прятки или огробег, но не с кем, потому что мамы и папы нет, а Вероника до спортивных игр еще не доросла.

Была бы здесь Пырялка, они бы вместе придумали что-то интересное, но Пырялки нет, есть только Вероника, а Вероника глупая, хотя и умеет делать штуку.

Но штука тоже перестала быть интересной, потому что ничего нового.

И Астрид решила придумать что-нибудь новое.

– Давай займемся запрещенными вещами, – предложила она.

– Дя, – без споров согласилась Вероника.

– Мы отличная команда. Пошли в садик булыганов.

Ни Астрид, ни папа, ни фамиллиары, ни вообще никто не понимал, зачем мама сделала рядом с прудом эту штуку. Раз в день она уходила сюда, усаживалась в центре и полчасика просто сидела. Иногда при этом читала книгу, иногда дремала, но чаще просто смотрела… куда-то.

В остальное время сад камней никак не использовался, и потому Астрид часто в нем играла. Мама, правда, ругалась, когда она забывала убирать игрушки или рыла ямки. Говорила, что это не песочница, песочница в другом месте. Но зачем Астрид какая-то глупая песочница, когда есть сад камней?

– Будем строить, – сказала она Веронике.

– Дя! – с энтузиазмом ответила сестра, размахивая совочком.

Вероника любила строить. Она сразу принялась собирать гальку, камушки, камни, булыжники… с булыжниками не получалось. Она еще маленькая и слабенькая.

– Давай строить замок… нет, дворец… нет, храм… нет, зукирад!

– Зукат! – обрадовалась Вероника.

Что такое зукирад, Астрид узнала на днях. Это такой здоровенный храм в виде пирамидки или еще чего такого, и там проводят свои гнусные ритуалы некроманты Мертвой Земли. Ей мама рассказала, ее один такой некромант призывал и заставлял служить. Но это было давно, еще до Астрид.

Мама сказала, что мертвецы – это ничего. Они хоть и плохо пахнут, но вообще такие же люди… только дисциплинированные. Или, наоборот, кровожадные. Но если они служат некроманту, то дисциплинированные.

Скучно. Лучше армия кровожадных упырей. Это кудесно, их всех можно победить, и тогда Астрид будут подбрасывать в воздух и обожать.

– Зукат, – пропыхтела Вероника, пытаясь оторвать от земли булыжник. Она уже два раза падала на попу, но не сдавалась.

– Нет, надо кладку делать, – сказала Астрид. – Это красиво.

И они сделали кладку. Из камушков, кубиков и палочки-копировалочки. Астрид водрузила на верхушку изъеденный сапфир из маминого ожерелья. Он остался один и выглядел совсем уродливым, так что мама отдала его детям играть.

Но ничего. На солнышке он красиво сверкает, пусть и как битая стекляшка.

– Зукат! – подняла лопаточку Вероника.

– Да. Зукирад.

– Дёмик-зукат. Буим ём зить.

– В зукирадах не живут. В зукирадах колдуют и призывают демонов.

– Лядна.

– Давай проводить кровавые ритуалы. Я дохлую жабу видела, ща принесу!

Она сбегала за ворота и принесла на палке раздавленный труп. Жаба выглядела в самый раз для жертвоприношения.

– Давай принесем ее в жертву и кого-нибудь вызовем! – сказала Астрид, плюхнув жабу перед зукирадом.

– Мама! – обрадовалась Вероника, втыкая в жабу стальное перо.

– Нет, маму нельзя, дура, мама нас напорет.

– Комозя?

– Да кого хочешь.

– Кохотись?

– Какого-нибудь демона. Через зукирад.

– Зукат маинька, – справедливо заметила Вероника.

– Тогда вызовем маленького демона. Маленького, но великого!

– Дя!

– Призываем демона! – воскликнула Астрид. – Маленького, но не жалкого! Победителя армий и дарителя кукол!

– Пизываю демана! – послушно повторила Вероника. – Маинька байсова!

И тут Астрид вздрогнула. После слов Вероники зукирад выпустил облако дыма, все вокруг почернело, а из тьмы донесся грохочущий рев:

– КТО ПРИЗВАЛ ВЕЛИЧАЙШЕГО ГОСПОДИНА?!

…Какое-то время царила тишина. Оглушительная, бьющая по ушам тишина. Облако тьмы не спеша рассеивалось, обнажая испещренный кратерами сад камней и пожухлую траву вокруг. Кусты сирени увяли, любовно выращенные Лахджой пионы и розы сгнили.

А обомлевшая Астрид разинула рот и машинально произнесла:

– Привет, Фурундарок.

– Привет, Астрид, – так же машинально ответил демон-младенец.

Он сидел на зиккурате из кубиков и камешков. От него так шибало демонической аурой, что у Астрид засвербело в носу. Вероника изумленно хлопала глазками.

А Фурундарок раздраженно осмотрелся и спросил:

– Ну и где ваш отец?

– В гостях, – растерянно ответила Астрид. – А мы не специально! А мы не знали!

– Что?.. – не понял Фурундарок. – Где маг, который меня призвал?

Астрид скосила взгляд на Веронику. Это что, ее штука?..

– Так, а это мое подношение? – уставился теперь на них Фурундарок. – Два вкусных ребенка? Очень приятно.

– Воть, – подтолкнула к нему палочкой жабу Вероника. – Кусяй.

Жаба взлетела в воздух. Фурундарок смотрел на нее, не понимая, что вообще происходит. Потом он втянул подношение в пасть и опустил взгляд к зиккурату. Он не видел и не чувствовал вокруг никаких магов, здесь не было полноценного круга или чего-то ультимативного вроде Черного Криабала.

– Что случилось? – слегка даже растерянно спросил он. – Вы, дети, не брали каких-нибудь книжек, страничек или артефактов?

– Есть палочка-копировалочка! – поспешила сказать Астрид. – Может, она? Мы не специально! Прости!

– То есть это все-таки вы меня вызвали? – все еще не мог поверить Фурундарок. – Вот этим?.. Нет, этого не может быть… как унизительно… никогда в жизни меня так не оскорбляли.

– Зукат, – объяснила Вероника. – Маинька. Деман бух маинька.

Фурундарок немного раздулся от злости. С трудом сдерживаясь, он процедил:

– Маленькая дрянь, я сейчас тебя сожру!

Он раскрыл рот, Астрид заорала, а Вероника засмеялась. В пасть демолорда полетели камни, песок, пожухлая трава… но только не Вероника. Она сидела, как приклеенная, а Астрид спряталась за нее.

– Так, подожди, – закрыл рот Фурундарок. – Ты же… а, суть Древнейшего, я же поклялся!..

Величайший Господин припомнил обещание, что так неосторожно дал в день рождения этой засранки. Пожалуй, оно было необдуманным, но он не мог предположить, что встретит ее хотя бы еще когда-нибудь.

– Я не могу поверить, – сказал он, взмывая в воздух. – Я… как у вас это вышло… я сейчас тут все сожру. И всех. Астрид, отпусти сестру, я тебя сейчас съем.

– Ты мой дядя, не ешь меня! – взмолилась Астрид. – Ма-а-а-а-ам-ма-а-а!!!

– Фурундарок!!! – раздался бешеный крик. – Ты совсем охерел?!

На землю рухнула жуткая крылатая тварь, но Астрид при ее виде радостно завопила, потому что это была мама. С шипастой спины спрыгнул папа с Токсином на плечах, а по тропинке мчался на бегу растущий Тифон.

– Ты не имеешь права! – воскликнул папа, закрывая собой дочерей. – Это произвол!

– Отойди от моих детей! – добавила Лахджа. – Я вызову Кустодиан и Светоносных!

– Хоть лично Солару вызывай, – огрызнулся Фурундарок. – Я тут не по своей воле, меня призвали.

– Кто?.. – повертел головой Дегатти.

Фурундарок почему-то промолчал и шумно засопел.

– Да мы не специально! – подала голос Астрид. – Мы играли!

– Дя! – подтвердила Вероника. – Зукат! Маинька дядя!

Майно и Лахджа тоже долго не могли поверить, что демолорда призвали их маленькие дочки с помощью зиккурата из кубиков. А перетрусившая Астрид заявила, что она тут ни при чем, это все Вероника и ее штука.

Размазывая по рожице слезы и прячась от Фурундарока за мамой, она рассказала, как Вероника призывала то погремушку, то совочек, то бутылочку…

– …То краски, – задумчиво кивнула Лахджа. – Перкеле, а ведь я… черт, я ведь замечала… просто я думала, это ты ей приносила… или еще кто-нибудь…

– Естественная магия, – гордо кивнул Дегатти. – Это все мои гены.

– Естественная магия?.. – хмыкнула Лахджа. – Ты хочешь сказать, для детеныша волшебника и демоницы нормально в ясельном возрасте призывать демолордов?

– Нет, – медленно покачал головой Майно. – Это ни кира не нормально… вообще ни кира…

Приступ отцовской гордости схлынул так же резко, как и явился. Дегатти вдруг накрыло… осознание.

Он уселся на ближайший камень и тяжело задышал. По спине потек холодный пот, руки задрожали, в глазах заплескался ужас. Волшебник смотрел на свою полуторагодовалую дочь, на ее невинные фиалковые глазенки… а потом переводил взгляд на пышущего злобой Фурундарока, который размышлял, что ему тут уничтожить, кого сожрать.

Возможно, всех в Радужной бухте, а там посмотрим.

Нет, Дегатти предполагал, что у дочки могут проявиться какие-то способности. Она полудемон, у нее вполне может быть врожденное волшебство даже в младенчестве, тут нет ничего особенного. Призыву погремушки и бутылочки он бы не удивился.

Но призыв демолорда?! В полтора года?! Вряд ли такое случалось хоть раз за всю историю Мистерии… да и всего Парифата.

И Майно Дегатти этот рекорд почему-то совсем не обрадовал.

Супруга тем временем пыталась умилостивить своего деверя. Фурундарок кипел от ярости, едва сдерживался, чтобы не разнести все по камешку… но все-таки сдерживался. Он, к счастью, всегда симпатизировал Лахдже, а та умела с ним ладить.

– Фурундарок, ну не злись, – увещевала она. – Вероника еще маленькая, она больше так не будет, я ее сама накажу. Давай мы сделаем тебе нормальное приношение, и расстанемся друзьями.

– Все-таки пожертвуешь одной из дочерей? – хмыкнул демолорд. – Или мужем?

– Н-нет.

– Курицу не возьму.

– А гомункула? – с надеждой предложил Дегатти.

– Нет. Могу забрать фамиллиара. Часть души волшебника – тоже хлеб.

Тифон сдавленно зарычал. Дегатти обхватил его шею и быстро сказал:

– На это я пойти не могу.

– Тогда…

– Фурундарок, никто тут не хотел тебя оскорбить! – поспешила заверить Лахджа. – Я не знаю, как дети это сделали, но мы все выясним и их накажем! Неужели такой пустяк станет причиной ссоры? Ты же сам к нам заходил в гости без приглашения! Мы не жаловались, потому что всегда тебе рады! Может, просто Астрид соскучилась по дяде?

– Дядя Фурундарок, я скучала ужасно-преужасно! – поддакнула Астрид.

От этого демолорд немного смягчился. Он поднялся в воздух, все еще сердито фыркнул и бросил:

– Кислое молоко есть?

Фурундарок провел у них еще часок. Все сделали вид, что он просто заглянул в гости. Демолорд выпил всю простоквашу, съел сметану и вообще долго рылся в холодильном сундуке.

– Сливки пойдут, – милостиво сказал он, листая свежий номер мистерийского «Вестника».

Лахджа умела общаться с Фурундароком. Она с неподдельным интересом расспросила его о хозяйстве, о последних паргоронских новостях. Выслушала жалобы на ублюдка Корграхадраэда, который в очередной раз отказался помочь в борьбе с Грибатикой, этой колоссальной иномирной заразой.

А когда Фурундарок наконец улетучился, а переволновавшихся детей уложили спать, Лахджа потерла переносицу и сказала:

– Зиккурат из кубиков.

– Твой сад камней никак не мог… сама понимаешь? – спросил Майно. – Где ты взяла эти камни?

– Это просто камни, – отмахнулась Лахджа. – И просто место для медитаций. Там нет ничего особенного.

– Значит, естественная магия, – вздохнул Майно. – М-да. Меня пугает наша дочь. Что ты породила?

– Я?.. – вскинула брови демоница. – А ты тут вообще ни при чем?

– Я обычный человек, – пожал плечами Дегатти. – Обычный маг. В моем роду не было такой сильной естественной магии… и вообще никакой не было. У чистокровных людей ее не бывает, так что это с твоей стороны.

– Если бы она была чистокровным демоном, у нее была бы демоническая сила, – возразила Лахджа. – Без всякой естественной магии. Так что мы тут оба внесли свой вклад.

Они немного помолчали. Майно налил себе виски, а поймав взгляд Лахджи – плеснул и ей.

– Вообще-то, я хотела сказать, что с виски тебе стоит завязать, но… ладно, – поболтала в ладони стопку демоница. – Только сегодня… ну и дрянь.

– Ты, помнится, даже водку глушила. Во время беременности.

– Ну меня тянуло на всякое странное. А у тебя какие оправдания?

– У меня дочь демолорда вызвала.

– Да, веский довод.

Солнце за окном садилось. В доме все еще стояла тяжелая аура Фурундарока, и сегодня или завтра наверняка явится с визитом волостной агент. Лахджа воскурила благовония и задумчиво произнесла:

– Я не знаю… Понятия не имею, из чего Мазекресс нас вылепила, помимо людей. Геном фархерримов – это смесь, коктейль всего подряд. Мы ведь искусственные демоны, первое поколение. Я понятия не имею, какой эффект это дает для моего потомства.

– Астрид родилась нормальной, – заметил Майно. – Она демоненок, конечно, но она нормальная для демоненка.

– В смысле для демоненка?! – раздалось из-под стола.

– Ты почему не спишь?! – отдернула скатерть мама.

– Я не могу, – обхватила коленки девочка. – Меня чуть дядя не сожрал.

Лахджа налила дочери сока. Перепугалась, конечно. Она хоть и демон, но совсем маленький демон, ей даже шести нет.

– Вероника все время делала штуку, – снова начала рассказывать Астрид, попивая сок. – Я у нее забираю вещи, а она возвращает.

– А нам ты почему не говорила? – спросил папа.

– Просто, – отвела взгляд Астрид. – Это наш с ней секрет был.

Дегатти допил виски и задумался. Пока что это единичный случай. Они его чудом пережили, причем с другим демолордом могло так не повезти… но пока что это единичный случай. Возможно, он больше не повторится. Возможно, в таком виде у Вероники просто пробудился ее дар.

Очень-очень мощный дар. Такое бывает крайне редко, но бывает – вон, Хаштубал тоже в детстве нечаянно сжег Гексагон. Вы представляете, насколько мощной должна быть вспышка, чтобы спалить правительственное здание волшебников так, чтобы те не успели ничего предпринять?

Вот и Вероника чуть не устроила в Радужной бухте Пятое Вторжение.

– Научиться этому в таком возрасте она не могла, – произнес Майно. – Это невозможно, она даже говорит еще с трудом. Значит, это либо чужая сила… но ей не от кого было ее получить… либо невероятной мощности природный дар. Дикая волшба. Не думал, что такое увижу… тем более у дочери.

Они еще долго обсуждали инцидент, решая, зеркалить ли в Кустодиан, в Делекторию, или вообще сразу Локателли. В конце концов решили немного обождать. Не спускать с Вероники глаз и следить, как будут развиваться события.

Когда солнце совсем зашло, Дегатти поднялся в детскую. У Вероники уже несколько лун была собственная комната. Сейчас она сладко посапывала в кроватке, и выглядела такой маленькой, такой беззащитной… ни за что не скажешь, что пару часов назад призвала в этот мир одного из владык Паргорона.