Текст книги "Семья волшебников. Том 1"

Еще и мешала одежда. Тут все почему-то ходили без нее и смотрели на Астрид, как на тупую.

– Ты просто хальт, – объяснил ей золотой мальчик с кудряшками. – Хальты – почти как храки.

И все дети почему-то засмеялись, а Астрид не поняла, почему, но ей не понравилось, что все смеются, а она нет. Потому что если смеются все, кроме тебя, то смеются над тобой.

Тогда она толкнула мальчика. Тот зашипел и толкнул в ответ.

Гораздо сильнее. Астрид упала в грязь, и над ней снова засмеялись.

– Ты злой демон и должен страдать, – сказала Астрид, выставляя ладошку.

Она пустила слабенького зайчика. Она уже научилась делать его разным. Но мальчик все равно завопил от боли, и у него задымилась кожа.

– Так нечестно! – выкрикнул он. – Маленьким нельзя Ме!.. Больно!..

Демонята переводили взгляды с Астрид на золотого мальчика. Решалось, кто будет главным. Мальчик это тоже понял, и бросился на Астрид.

Он оказался очень сильным! Он больно кусался, царапался и чуть не выдавил Астрид глаза! Она привыкла, что любой смертный ребенок проигрывает ей сразу же, а мама к тому же запрещала драться всерьез, поэтому сначала Астрид крепко отмутузили.

Но потом она поняла, что так дело не пойдет. Он ее убить хочет, что ли? Ну так она сама его убьет!

Когда в ясли заглянул серебряный демон с рогами, там стоял ор, а двое детей катались в бешеном клубке зубов и когтей. Крылья лупили как попало, хвосты хлестали по глазам. Маленькие демонята шипели друг на друга и называли вонючками.

– Ну конечно, – вздохнул серебряный, становясь двумя. Каждый схватил по ребенку. – Первым делом дети апостолов попытались убить друг друга. Я даже не удивлен.

Астрид поглядела на него с ненавистью. Опять этот рогатый.

Противный он какой-то. Как рыба дохлая.

– Пусти меня! – завопила она, кусаясь и царапаясь.

– И меня! – крикнул золотой мальчик, лягая серебряного в живот. – Я папе лассказу!

Мальчик был обожженным. Один серебряный осмотрел его, убеждаясь, что ничего серьезно не повреждено. Другой поднял перед собой Астрид и спросил:

– Что у тебя за Ме?

Астрид молча высунула язык. Не скажет она ему.

– Знаешь, я бы мог отвести тебя домой… за это Ме, – задумчиво произнес серебряный.

Ага! Значит, он все-таки может отвести ее! Но… но не хочется отдавать зайчиков. Они очень полезные. А если он ее обманет? Тогда она останется здесь, и даже зайчиков не будет.

Тогда другие дети ее просто побьют, потому что она хальт. А хальт – почти как храк.

– Обойдешься, – сказала она.

– Хорошо, – сказал серебряный. – Неглупый ребенок.

Ме нельзя отобрать. Даже пытками или шантажом. Оно просто не покинет тебя, если на самом деле ты не хочешь с ним расставаться. В противном случае за них бы постоянно дрались и воевали.

Когда серебряный ушел, и Астрид с золотым мальчиком установили шаткое перемирие, тот похвастался, что его папа – один из апостолов.

– Агип Ливнитель, – важно сказал он, чуть цокнув через дырку в зубах.

Астрид это не впечатлило. Подумаешь, ливнитель. Ее мама тоже дождик делать умеет.

– Па-адумаешь. А мой папа…

Так, срочно, срочно придумать кудесное прозвище. Как же там его называла мама?..

– Майно Доминатор!

Дети не поверили. Уж кого-нибудь с таким кудесным прозвищем они бы знали.

– А он не живет тут, – пнула камешек Астрид. – Он такой кудесный, что живет в стране, где колдовством поставили мир на колени! Он там один из самых главных! Вот так-то.

Теперь в глазах демонят появилось некоторое уважение. Не очень много, потому что она все равно хальт, но папа у нее, похоже, важный. Наверное, колонией управляет.

– Да ну, – не поверил золотой мальчик. – Она влёт все.

– А у тебя зуба нет, – разжала ладонь Астрид. – Он у меня. Ну и кто теперь прав, а?

Аргумент был настолько веским, что все мгновенно переметнулись к Астрид. И она впервые почувствовала, что домой-то можно и не торопиться.

– Здесь есть шоколад? – важно спросила она.

– Эммехтим, проверь, верно ли я тебя понял. Мы получили маленькую самочку хальта и гипотетическую, очень зыбкую возможность того, что Отшельница ради ее безопасности вступит в наши ряды. А потеряли двух взрослых фархерримов из первородных. Не самых лучших среди нас, но тем не менее. Ты считаешь это успешной операцией?

Эммехтим втянул голову в плечи. Пресвитер, Ревнитель, Мученица и Анахорет смотрели на него, как на кучку, оставленную айчапом.

– Разве подобный шантаж в принципе имеет шансы на успех? – спросила Мученица. – Вот у меня украли сына, к примеру. Возможно, чтобы он жил, я и соглашусь какое-то время выполнять их приказы. Но я не стану их другом. Я при первой же возможности постараюсь сына выкрасть, а им отомстить. Зачем нам вообще такой союзник?

Апостолы немного поразмыслили. Потом Мученица спросила:

– Эммехтим… человек, который был сырьем для твоего рождения… сколько ему было лет?

Эммехтим замялся. Анахорет посмотрел на него и ответил:

– Неполных девятнадцать.

Апостолы переглянулись. Ну да, в сравнении с ними он юнец. Видимо, как и погибшие… как их звали?

– Оргон и Геленда, – сказал Анахорет. – Оргона я знал, он был моим помощником. Возможно, в этом есть и моя вина – как-то раз я упомянул при нем Отшельницу, он стал расспрашивать… я ничего не скрыл от него. Я увидел, что он заинтересовался, но полагал, что интерес праздный. А из него проросло… я прошу прощения, что не разглядел большего.

– Было бы о чем печалиться, – отмахнулась Мученица. – Что будем делать с… этим?

– Эммехтим, вы какое-то время наблюдали за Отшельницей, – тихо сказал Пресвитер. – Что она собой представляет?

Эммехтим набрал в грудь воздух и заговорил, излагая все детали и подробности. Что видел сам, что видели Оргон и Геленда. Апостолы внимательно его выслушали, а потом Ревнитель молвил:

– Негоже ребенку расти в таком месте. Отшельница изначально была порченой и растленной. Ее почти с рождения забрали в вертеп гхьетшедария. А теперь все еще хуже, она живет со смертным, словно с ровней. Думаю, о ней мы можем забыть. А вот ребенка спасти еще возможно. Я лично возьму ее под опеку.

– Это хальт, – напомнила Мученица.

– Да, порченая кровь, – согласился Ревнитель. – Но в приемлемых пределах.

– К тому же… вы помните, кто отец этой Астрид? – осведомился Пресвитер. – Если с Темным Балаганщиком внезапно что-то случится, она – кандидат в наследники.

– У Балаганщика столько детей, что хватит населить Местечепль, – фыркнула Мученица. – И вряд ли он составил завещание в пользу… хальта.

– Тем не менее, она его дочь, – повторил Пресвитер. – Однажды, в далеком будущем, это может пригодиться. К тому же у нее ценное Ме… редкое в наших краях. Пусть растет среди нас, как одна из нас. Она хорошая девочка. Уже подружилась с твоим сыном, Агип.

– И кто победил? – спросил Ревнитель.

– Что со второй дочерью Отшельницы? – подал голос Анахорет.

– Ничего, – сказал Пресвитер. – Это смертный щенок, трагическая ошибка. Мы можем ее исправить, но нам от того никакой пользы, а Отшельницу это озлобит еще сильнее. Пусть живут, забудем о них.

– Но хальт останется с нами, это все-таки демоненок, – произнес Ревнитель. – Ему не место среди смертных.

– И с чокнутой мамашей, – добавила Мученица.

Эммехтим облегченно выдохнул. Ладно, на награду рассчитывать нечего, но его, кажется, и не накажут. По крайней мере, не слишком сильно.

– Надо обсудить полным составом, – сказал Пресвитер. – Ассасин на миссии, но остальных я сейчас созову. Загак, я вижу твой глаз. Можешь тоже зайти.

Совнар колотил хвостом по полу. Он был занят чем-то важным, когда Майно с Лахджой осуществили призыв, и долго не отзывался. Пришлось звать очень настойчиво, чтобы в круге наконец появился недовольный рыжий кот.

Осмотрев разгромленные комнаты, понюхав труп фархерримки и раздавленную куклу, Совнар брезгливо чихнул и сказал:

– Лахджа, у меня много работы. Я не могу все время решать твои проблемы. Если не справляешься с воспитанием дочери – вернем ее Хальтрекароку.

– Нет! – возмутилась демоница. – Не хочешь помогать – ладно, я справлюсь сама!

Совнар вздохнул. Он тоже в свое время давал обещание, что будет заботиться об Астрид, если с ее мамой что-то случится. Правда, с ней ничего не случилось… и спасибо за это как раз Совнару. Но все равно старый бушук чувствовал некоторую ответственность.

– Я не могу отправиться в Паргорон… – поникшим голосом сказала Лахджа. – То есть могу, но… просто скажи, Хальтрекарок о нас прочно забыл? Если я или Майно пересечем Кромку…

– Пока не стоит, – быстро сказал Совнар. – Он как раз недавно о тебе вспоминал… спасибо Асмодею… хотя он, кажется, и не забывал. Думаю, он сразу почувствует, если ты… пересечешь границу.

Супруги Дегатти одновременно вздохнули. Они сидели на диване, по десятому кругу обсуждая все возможности. Возможностей выходило как-то не очень.

Им в Паргорон нельзя. Но даже если б было можно – а что дальше? Нельзя же просто прийти туда и сказать: отдайте нашу дочь. То есть можно, но… демоны ж не для того ее похищали. Если это какая-то ошибка, недоразумение – так Астрид уже б вернули. Значит, она им либо для чего-то нужна, либо с ее помощью туда как раз хотят заманить кого-то из родителей или обоих сразу.

К тому же непонятно, куда именно идти, где именно искать. Паргорон большой, Астрид могли утащить куда угодно. Известно, что фархерримы живут где-то в обители Мазекресс, но эта обитель тоже большая, она размером почти с Мистерию. И фархерримы надежно скрываются в секретной деревне, потому что их положение среди других демонов остается шатким.

– У меня есть Ме Отслеживания, – напомнила Лахджа.

…Фархерримы надежно скрываются в секретной деревне, их очень сложно обнаружить даже с демонической силой. Но даже если их все-таки найти… ну снова – что дальше? Их там двести голов. Двести взрослых высших демонов, двенадцать из которых – апостолы, твари не хуже Лахджи…

Ну спасибо.

Я не в том смысле!

…апостолы, монстры не слабее Лахджи. Одолеть – без шансов, выкрасть – почти без шансов, слишком мало информации. Даже кому-то вроде Хаштубала соваться прямо к ним в логово будет самоубийством. Опять-таки Мазекресс вряд ли будет молча смотреть, как убивают ее детенышей…

– Она дочка демолорда, – предположил Дегатти. – Может, поэтому?

– Может, – согласился Совнар. – Требований не было?

– Не было, – кивнула Лахджа, вдруг наморщив лоб и повернувшись к Майно.

Апостолы?.. В смысле?..

Она не стала спрашивать, откуда муж знает это слово и вообще такие подробности о фархерримах. Давно поняла, что дело в одной из баек Янгфанхофена. Знала прекрасно, какие условия ставит Паргоронский Корчмарь своим слушателям. Она и сейчас-то расслышала только какой-то обрывок мысли, случайный отголосок.

Но… апостолы?.. Она, значит, тоже?..

Лахджа вдруг почувствовала себя очень важной. Даже немного подросла.

А Майно еще ей внушал, что ничего особенного не приобрел. А оно вон что.

О чем ты думаешь, у нас дочь пропала!

Побольше уважения, когда обращаешься к апостолу.

Теперь уже Лахджа крепко задумалась. Может, если она тоже апостол, то они смогут договориться миром?.. хотя нет, глупость. Похищение детей – явный акт агрессии, они ей не друзья.

– Не друзья… – кивнул напряженно размышляющий муж. – Слушай… глупая мысль, но… а если обратиться к Кошленнахтуму?

– Ты так шутишь, что ли. – не поняла Лахджа.

– Просто он ненавидит фархерримов…

– А я знаю, прикинь!

– Ладно, ладно, просто в порядке бредовой идеи…

Все снова задумались. На стене мерно тикали часы. Лахджа ожесточенно кусала губу.

– Я не могу так сидеть, – поднялась она наконец. – Я пойду туда. Может, Хальтрекарок не заметит.

– Куда туда? – спросил Совнар. – Ты знаешь, где они живут?

– Нет… но ты наверняка знаешь, кто их бухгалтер. А он знает, где они живут. Все просто.

Совнар пристально уставился на Лахджу.

– Это внутренняя информация, Лахджа, – произнес он. – Я не могу раскрывать такие вещи.

– Ты их бухгалтер? – подозрительно прищурилась демоница.

– К сожалению, нет.

Дегатти вдруг вскинул голову. Перевел взгляд с Лахджи на Совнара, потом снова на Лахджу…

– Извини, что зря побеспокоили, Совнар, – сказал он. – Спасибо, что навестил, заглядывай при случае.

– Что-то придумал? – хмыкнул бушук. – Ну и хорошо. Спрашивать не буду.

Майно хранил молчание, пока Совнар не исчез, пока след его ауры полностью не растворился. Только после этого волшебник повернулся к Лахдже и сказал:

– У меня есть идея… но понадобится время на подготовку. Пара дней, возможно.

– Если Астрид не убили сразу, пару дней она потерпит, – кивнула Лахджа. – Что за идея?

– Тебе она не понравится… – вздохнул Майно. – Или, наоборот, понравится…

Глава 22

Лахджа волокла мертвую фархерримку в прозекторскую. Труп выглядел на удивление неплохо, гораздо лучше, чем обычно выглядят мертвые демоны спустя пару часов. Демоническая плоть очень быстро разлагается, особенно вне Темных миров.

– Я же тебе не рассказывал, зачем в свое время завел Токсина? – осведомился Дегатти, спускаясь следом.

– М-м-м… как-то разговор не заходил. Приподними ей ноги.

– Это было уже после того, как я начал… гулять по Паргорону. Я уже был лауреатом, и у меня было плохо с деньгами, так что я… ну… были всякие идейки. Я уже тогда подумывал обзавестись фамиллиаром-демоном…

– Ага! Это был твой хитрый план!

– Я передумал, потому что добровольцев явно не было, а усмирять демона-фамиллиара силой… но Токсина я все равно завел и долго улучшал. Для самозащиты в основном. Развивал его конкретно против демонов и вообще нечисти. Его яд опасен даже для высших. Но он в первую очередь не убивает, а парализует.

– Погоди! – перебила Лахджа, кладя фархерримку на стол. – То есть она… она что, живая?!

– Нет, дохлая. Токсин всадил весь запас. Но ты же видишь, что она не разлагается?

– Ага…

– Вот именно. Его яд еще и консервирует демонические ткани. Мне это было нужно… неважно, зачем…

– Плотью нашей торговать хотел, – сходу догадалась Лахджа. – Мы для вас – просто ходячие склады ингредиентов, да?

– Неважно, – отвел взгляд Майно. – Это было давно, и я этим толком и не занимался, меня понемногу увлекло другое.

– Знаем мы, что тебя увлекло, – фыркнула демоница.

– Так, хватит. Тут есть еще и другой важный момент. С помощью фамиллиаров я могу общаться и даже немного контролировать сродных им животных. Через Снежка – котов, через Тифона – псов, через Матти – попугаев…

– …А через меня…

– Да. Она фархеррим. Ты фархеррим. И если мы скооперируемся, то превратим это тело… честно говоря, мне это вообще не нравится…

– А мне так только в радость, – улыбнулась Лахджа, выпуская пучки тончайших щупальцев.

– Только давай без Йоханнеса, – попросил Майно. – Это и так будет неприятный ритуал. Даже слабая фамиллиарная связь с трупом – очень… неприятный опыт.

– Смерть ждет всех, – философски произнесла Лахджа, пронизывая мертвеца новыми нервами. – Прикоснись к ней – и обретешь сознание человека, познавшего природу всех вещей.

– Тетя Маврозия была бы в восторге, – сказал муж, касаясь лба мертвой демоницы. – И не спеши, второго трупа у нас нет, Инкадатти своего сжег. Нам нужен не зомби, а точное подобие живой. Чтобы обмануло даже демона. Ей придется говорить с прежними друзьями…

– Ничего, у меня большой опыт, – сказала Лахджа. – Лабораторный, а не полевой, но… так, я пошла внутрь.

Майно выдохнул и потер руки, приступая к ритуалу. На стол запрыгнул Снежок, на плечо приземлился Матти. Им тоже не нравился план их волшебника, но ничего лучшего никто не придумал.

…Астрид сидела, обхватив колени руками. Она грустила. Местное солнышко уже два раза успело погаснуть и снова загореться, и почему-то все разными цветами, а мама с папой за ней не шли.

Наверное, они не знают, где она. Тут же вокруг лес.

Астрид пробовала уйти сама, но ей не дали. За ней все время смотрел летающий глазик, да и противный рогатый был как будто везде. Куда бы Астрид ни пошла – видела, как он куда-то идет или чем-то занимается.

Другие демоны тоже за ней приглядывали. Да и вообще за детьми.

Детей тут оказалось очень много. Гораздо больше, чем взрослых. В яслях сидели только мелкие, а были и постарше. Самым старшим – лет по одиннадцать-двенадцать, и они на Астрид смотрели, как на головастика.

А взрослые демоны очень приглядывали за детьми. Одни их учили, другие воспитывали, третьи нянчили.

Астрид тоже начали воспитывать. Ее в первый же день осмотрел огромный золотой, который оказался папой Друнея, который с помощью Астрид обрел прозвище – Щербатый. Зуб у него, правда, уже вырос, но прозвище прилипло, и за это Друней на Астрид обиделся.

– Покажи свое Ме, – настойчиво повторил золотой демон. – Я хочу знать, с чем буду работать. Где ты его взяла?

– Тетя подарила, – огрызнулась Астрид.

– Что за тетя? – терпеливо спросил золотой.

Он возвышался как гора, но очень старался не выглядеть пугающе. Получалось плохо.

– А я ее освободила, – вскинула подбородок Астрид. – Я просто плохо помню. Я маленькая была. Она мне дала зайчики, и я ясплавила… р-расплавила цепи.

Астрид мысленно посетовала на себя. Снова сорвалась на противной букве. В почти пять лет. Перед этим.

А золотой вдруг просветлел лицом и поглядел на Астрид с новым интересом.

– Я, кажется, знаю, о какой тете ты говоришь, – произнес он. – Она подарила тебе свет Солары… Значит, Солара не оставляет нас здесь… а ее свет может получить и демон…

Он крепко задумался. Астрид будто рассказала ему что-то очень для него важное. Золотой снова потрепал Астрид по голове и пообещал:

– Я лично буду тебя учить. Вместе со своим сыном.

– Фу, не!.. – запротестовала Астрид. – Мы не дружим!

– Вы и не должны дружить. Вы должны соперничать.

– Зачем?

– Чтобы стать сильнее.

– Зачем?

– Чтобы побеждать.

– Кого?

– Для начала – друг друга.

– Я и так его побеждаю.

– Это пока. Но если его я буду тренировать, а тебя нет – ты перестанешь побеждать.

– А я и не хочу побеждать, – сказала Астрид. – Я маленькая. И к маме хочу.

Это золотому демону не понравилось.

– Я понимаю, что ты многого еще не понимаешь, – сказал он. – И ты еще мала. Конечно, ты хочешь к маме. Но поверь – так будет лучше для тебя. Твоя мама для тебя, конечно, самая лучшая, но…

Астрид зашмыгала носом, но плач в этот раз сдержала. Внутри начала нарастать злость – она поняла, что домой ее не отпустят. Она-то думала, что эти другие демоны наругают злого дядьку, а ее отведут домой или подождут маму с папой, но они ее уже сами воспитывать собираются.

– Ладно, я покажу, – прошипела она, выставляя ладошку.

На этот раз она выдала самого сильного зайчика. Полыхнуло так, что Астрид обожгло глаза. Она даже покачнулась, едва устояв на ножках.

Золотой демон схватился за плечо. Он… он и правда стал золотым, весь покрылся металлом!.. но его все равно опалило, и он тоже пошатнулся.

А демон за его спиной истошно завопил, ему хорошенько поджарило всю грудь!..

Астрид не стала ждать, пока они что-нибудь сделают. Она развернулась и помчалась во всю прыть, вереща:

– Мама-мама, памаги-и!..

Золотой демон неспешно шагал следом. Астрид на бегу обернулась, пустила еще одного зайчика, но теперь золотой был в сияющей броне, как цвергская принцесса, и зайчик его даже не обжег.

Астрид замахала крылышками, отчаянно поднимаясь в воздух.

Геленда озиралась, втягивая запахи родного мира. Движения ее были чуть медленней, чем при жизни, но разницу вряд ли заметит кто-нибудь, кроме ее самой.

Каждую клеточку мертвого тела пронизывала субстанция, которой стала Лахджа. Нечто вроде сложного паразита, кордицепса, контролирующего демонический труп. Снежок привел его в приемлемое состояние, Матти считал физические параметры, а Майно осуществил временную фамиллиарную связь, связав Лахджу с этой оболочкой астрально и ментально. Она проникла даже в ее память, получив кучу интересной информации о фархерримах.

Чтобы все это переварить, восстановить тело и сформировать обманную ауру, понадобилось даже больше двух дней. Лахджа волновалась за дочь, но понимала, что лучше пусть та потерпит немного дольше, чем спасательная операция провалится из-за недостаточной подготовки.

Майно охранял Веронику и поддерживал фамиллиарную связь. Словно два кукловода, они с Майно вели по Туманному Днищу Геленду … да, теперь Лахджа знала имя фархерримки.

Туманное Днище. Она не была здесь больше трех лет. Уже успела забыть, как тут… красиво. Да, именно красиво, если ты достаточно уверен в себе, чтобы не бояться зверодемонов, лиан-кровососов и местного населения. Опасность на каждом пятачке, но если ты высший демон – осмотрись, полюбуйся дивным буйством зелени и игрой красок в мерцании далекого светила.

Если полететь туда, по направлению к Нижнему Свету, окажешься в шумном Мпораполисе, городе ста миллионов демонов. А если отправиться немного левее и добраться до Мглистых Земель, попадешь во дворец Хальтрекарока, с которым у Лахджи связана куча воспоминаний.

Но им с Гелендой не надо ни туда, ни туда. Они уже почти на месте. Вокруг – обитель Мазекресс, в которой Лахджа когда-то умерла и снова родилась. Где-то здесь – секретная деревня фархерримов, самых молодых демонов Паргорона.

И Геленда знает туда дорогу.

У Лахджи было Ме Отслеживания. Один из подарков Фурундарока. Она могла найти кого угодно, имея частицу его плоти или личный предмет. Любой носитель ауры. В кишках Геленды сейчас покоились волосы и когти Астрид – Лахджа не выбрасывала их после стрижки, держала в особом кошелечке именно на случай, если дочь потеряется.

А еще их можно продать, если будут проблемы с деньгами. Это когти и волосы демона.

Но найти кого-то в секретной зоне Отслеживание не помогало. Подобные Ме много у кого есть, фархерримов давно бы раскрыли, если бы они не могли защититься. Так что Лахджа полагалась на память Геленды, пока что не слишком и вмешиваясь в движения тела.

То шло само, как лунатик. Привычно топало домой.

Взлетать Лахджа не пыталась. Контроль над крыльями она даже за два дня восстановила не полностью. Ничего, это можно списать на то, что грудь еще болит. На Геленде остались раны от собачьих клыков, остались и следы змеиных укусов – Лахджа не стала затягивать их полностью, чтобы выглядело убедительней.

Вот она – незримая граница урочища фархерримов. Вон за тем овражком начинается их территория, там у них уже все под наблюдением и повсюду плавают глаза Загака. Где-то в центре растут их дети, отсюда они уходят за Кромку, охотясь на смертных.

И если чужой демон появится без приглашения, они сожрут его душу и развесят останки на деревьях.

Милые ребята. Но детей они не обижают, даже хальтов. Похищают, но не мучают… обычно.

У них слишком сильные родственные связи, Мазекресс постаралась. Они все равно демоны, так что не слишком дружны, но пока что живут без междоусобиц. Возможно, потом, когда их расплодится побольше, а угроза уничтожения уйдет на второй план.

Пока что вокруг никого не было. Фархерримы не строят домов, они пластически изменяют растения. Заставляют мутировать в нужную сторону. Словно какие-то эльфы, только с крыльями и круглыми ушами.

– Геленда, – раздался спокойный голос. – Рад, что ты жива и вернулась.

Лахджа заставила тело повернуться. Серебряная кожа, черные волосы… рога. Пресвитер. Геленда его отлично знала… все фархерримы его отлично знают.

Даже Лахджа неожиданно его вспомнила. Тот парень, который напугал ее и загнал в лес. Фархеррим-копировальщик… нет, вернее, кто-то типа повелителя клонов. Он один, но его много… и с ним надо быть осторожней. Геленда помнит его, как кого-то, кто умней ее… и это, в общем, не особое достижение, девчонка была редкой дурындой… но дураки как раз редко признают чужой ум.

Значит, превосходство Пресвитера было неоспоримым.

– Пресвитер, – произнесла Геленда слабым голосом. – Кто… Эммехтим… Оргон… вернулись?.. Эммехтим… Оргон… тут?..

Рогатый фархеррим окинул ее пристальным взглядом. Лахджа прекрасно играла роль отравленной, израненной демоницы, которая с трудом перебралась через Кромку.

– Эммехтим тут, – произнес Пресвитер. – Оргон, видимо, погиб… и тебя мы тоже считали погибшей. Как ты спаслась?

– Собака… змея… я прыгнула в окно… ушла тенью… дня два была как мертвая… потом яд… я была в лесу это время… а маги… они повсюду!.. там…

Геленда говорила сбивчиво, старательно дрожа перед Пресвитером. Так говорил бы сильно болеющий фархеррим, который наделал глупостей и боится наказания.

– Понятно, – сказал Пресвитер. – Иди к Кюрдиге.

Кюрдига, она же Мученица. Главный врач фархерримов. Нет, к ней нельзя, она сразу поймет, что перед ней мертвая плоть. А даже если и не поймет – первая же попытка «вылечить» Лахджу приведет к разоблачению.

Кюрдига, Кюрдига… я точно слышал ее имя, но не помню…

– Эммехтим… я должна увидеть… у него получилось?..

– Это неважно. Это не ваше дело больше… да и не было оно вашим. Иди к Кюрдиге, потом поговорим.

Да перкеле. Ладно, главное, чтоб он ее не провожал… и он провожает. Вот урод. Правильно Геленда о нем помнит – в каждой бочке затычка. Аж душит своей заботой.

В мозгах застучало. Нахлынули непрошеные воспоминания Геленды – та волновалась о своих детях. Сумрачно чувствуя, что уже мертва, демоница все равно требовала их увидеть, убедиться, что с ними все хорошо.

Ну да, конечно, собственных-то исчадий она любит… хотя для демона и это уже неплохо. Значит, Лахджа в этом не уникальна, такое в целом характерно для фархерримов.

Видите ли, большинство демонов не особо детолюбивы. Они, во-первых, глубоко эгоистичны. Во-вторых, обычно не нуждаются в продлении рода, ибо бессмертны. Просто небольшое восполнение численности взамен погибшим.

Но здесь было иначе. Они как раз дошли до центра деревни, и тут возвышался детский сад – огромный купол из искусственно согнутых деревьев. Лахджа с тоской посмотрела туда – Ме Отслеживания тянуло, говорило, что Астрид там. Но они шли в другую сторону.

– Хочу… увидеть детей, – молвила Геленда.

– Успеешь, – бросил Пресвитер. – Надо убедиться, что ты не помрешь.

Это было слабым местом плана. Логичнее всего первым делом вылечить раненого собрата. Очень сложно придумать убедительную причину, почему тебя лечить не нужно. Возможно, стоило прикинуться полностью здоровой… но тогда было бы сложно объяснить, почему она не явилась раньше, как только более-менее оклемалась.

Но Лахджа не ожидала, что этот Пресвитер настолько… участливый айчап. Она привыкла к обществу других демонов – тех, которым плевать на тебя, пока им от тебя ничего не нужно. Совнар, разве что, исключение… но, возможно, только потому, что Лахджа чего-то о нем не знает.

К счастью, Лахджа знала о существовании Мученицы. За эти два дня они с Майно выпотрошили всю память Геленды и придумали несколько вариантов на любой случай. Лахджа была готова, что придется прикинуться быстро выздоравливающей.

Но это слабое место плана, потому что Геленда плохо знает Мученицу и ее способности. Как именно та лечит? Живя при Клеверном Ансамбле, Лахджа интересовалась, есть ли там какой-нибудь медицинский факультет, но оказалось, что свои методы исцеления есть у большинства институтов. Если ты оригинально мыслишь и достаточно продвинулся в своем ремесле, лечить можно хоть огнем и молниями.

Шагая к цветку Мученицы… да, фархерримы жили в бутонах гигантских цветов!.. Лахджа поглядывала по сторонам. Вот как живут ее родичи. На природе, в диком лесу, среди топких болот. За деревьями мерцает река, повсюду текут ручьи, к небу тянутся огромные деревья, а среди них ходят, лазают и летают фархерримы.

Похоже, они в основном кучкуются в одном месте. Лахджа знала, что взрослых фархерримов всего пара сотен, из них какая-то часть охотится за Кромкой. Однако тут оказалось и полно детей… а вот подростков ни одного. Просто не успели подрасти, со дня появления этого вида минуло едва тринадцать лет.

Экзотично у них тут. Словно первобытное племя… правда, со всеми удобствами. Рядом с пылающими кострами светятся кэ-очи, а с плетеными гамаками соседствуют загадочные приборы, явно притащенные из других миров.

И почти все ходят нагишом. Только некоторые носят набедренники или просто пояса с прицепленными кошельками, оружием, какими-то инструментами. Парочка щеголяет в одежде, похожей на монашескую, только с прорезями для крыл и хвостов.

– Повезло, что тебя за двое суток, такую израненную, не обнаружил ни один волшебник, – сказал Пресвитер.

– Я пряталась… в выгребной яме, – как бы неохотно призналась Лахджа-Геленда. – Оскверненной.

Пресвитер спокойно кивнул. Ответ принят. Вопрос в том, насколько он ей верит.

Фархерримы ведь знают, что Лахджа – метаморф. Это тоже было в памяти Геленды. Но им неизвестно, что она способна на такой изуверский трюк, некромантический кордицепс. Лахджа раньше такого и не делала, именно с трупами-то. Только с живыми, только частично… и об этом фархерримы вряд ли знают.

Но вот подозревать, что Лахджа просто превратилась в Геленду… такое Пресвитер подозревать может. Она ведь обдумывала и этот вариант, но сразу же отбросила. Банально превратиться в кого-то можно только если уверен, что о твоих способностях не знают и тебя не ждут. Да и доступа к памяти у нее тогда бы не было, она сразу бы провалилась.

– Ты не волнуйся, с твоими сыновьями все хорошо, – сказал Пресвитер, отводя с пути толстую лиану.

– Сыновьями?.. – выразила недоумение Лахджа-Геленда. – У меня один сын. И дочь.

– Ах да, запамятовал.

Простенькая ловушка. Но, кажется, Пресвитера это удовлетворило. Пока что.

– Кюрдига?.. – откинул он огромный лепесток.

– Что? – раздался ленивый голос. – Я занята.

– У меня для тебя пострадавшая. Заходи, – сказал он уже Лахдже-Геленде.

Бутон уходил вниз, под землю. Толстый стебель сгибался под его тяжестью, и наверху оставался только вход, прикрытый двумя лепестками. А за ними начиналось что-то вроде норы, но просторной, с гладкими стенками.

Лахджа скользнула вниз и оказалась в уютной зале. Тут было рассчитанное на крылатое существо ложе, столик, сундучок, неизвестные органические приспособления и кэ-око. Самый минимум меблировки – большую часть жизни фархерримы явно проводят снаружи, а эти бутоны используют просто как спаленки и места уединения.

Хозяйка бутона раскинулась на ложе, рассеянно таращась в кэ-око. При виде Лахджи она недовольно поморщилась, повертела головой и сказала:

– Надо же, Геленда жива. Ну пойдем наверх, тут мне калечить некого.

Калечить?..

Ладно, неважно. Лахджа усилила слух… Пресвитер ушел. Глаз Загака в бутоне не видно. Они с Кюрдигой наедине. Лахджа-Геленда склонилась в поклоне, почтительно пропуская апостола вперед, а едва та поравнялась с ней… рванула кожу на груди.

Оттуда выметнулись тончайшие щупальца. Но главное – в открывшейся полости распахнулась черная дыра. Многомерный кошель. Лахджа схватила Кюрдигу, дернула ее на себя…