Текст книги "Восстание вассала"

– Сейчас поймете. Я тоже вам честно сказал, что Данист хочет отомстить. Но теперь я ему не хочу дальше помогать. Попугали Андрея Андреевича – и пора ставить точку. Поначалу я надеялся, что мститель сам поймет и, так сказать, переродится. Между прочим, я докторскую диссертацию заканчиваю примерно на эту тему, – оседлал Глушко любимого конька. – Но Данист своим поведением явно не вписывается в мои выводы…

– Не перевоспитывается, что ли? – Духон не смог сдержать смешинку, несмотря на всю серьезность темы. К тому же, после того как Мацкевич попросил его аккуратно выяснить, где прячется беглец, надо было как-то продолжать беседу.

– В том-то и дело, – картинно развел руками хозяин «Ангела». – И вот я невольно подумал, не могли бы вы повлиять на коллегу-олигарха?

«Только этого мне еще не хватало – окончательно увязнуть в этой истории. Хорошенькая компания подбирается. С одной стороны, „наше все“. С другой – беглец. За одним – наконец очнувшиеся спецслужбы. За другим – головорезы из киллерского агентства. Ничего себе компания».

– Конечно, это весьма благородно, отвести беду, грозящую обоим героям нашего времени, – медленно подбирал слова Александр. – Допустим на секундочку, я соглашусь. Как вы это представляете? Притащите сюда Даниста в мешке? Или отвезете меня в мешке к нему? Ни то ни другое, как я понимаю, невозможно. Вы же не скажете мне, в какой конурке ваш клиент обитает и строит наполеоновские замыслы, чтобы я мог самостоятельно до него добраться? Израиль, конечно, маленькая страна, но не настолько, чтобы отыскать иголку в стоге сена…

– Почему не скажу? – Глушко весь подался вперед. – Только предварительно испрошу разрешения. Кстати, а вы откуда знаете, что Данист в Израиле?

– Тоже мне – тайна! Думаю, сегодня это уже ни для кого не тайна. Ни для Бессмертнова, ни для его службистов, ни для иных «доброжелателей». Сами же, небось, организовали похищение внука в Израиле. И вообще вся тамошняя эпопея. Газеты с удовольствием об этом писали…

Духон все сильнее пытался раззадорить визави.

– Внучок – персона неприкасаемая, – незамедлительно отреагировал Глушко.

– Вот и я говорю о том же. Стало быть, кто? Почему не сам Данист? Если от своих отлучили, почему бы не понянчиться с президентским чадом?

– Убедили. Убедили. – Глушко демонстративно поднял руки вверх. – Так договариваться мне? Насчет задушевного разговора?

– Попробовать можно, – словно все еще убеждая самого себя, неопределенно произнес Духон. – Я только одного не могу взять в толк. Странно у вас все получается. Сначала подписываетесь на заковыристую работу, даже деньги вперед взяли. Ведь взяли? Не спорьте и ничего не доказывайте. В конце концов, перед вами не прокурор. Если уж явились ко мне, то наверняка были уверены, что ваш покорный слуга тайны не выдает. Хотя, признаться, порой надо было бы. А теперь вдруг сами же пытаетесь отговорить клиента. Не пойму…

– Да я сам себя не пойму иной раз, – смущенно признался Юрий Нилович. – Но вы же догадываетесь, исполнение задания, тем более касающееся чьей-то мести, штука многоплановая. Так что свою компенсацию я уже получил, не доводя дела до крайних мер. И вообще никогда бы не хотел прибегать к ним…

«Если бы не мечты о домике у моря», – хотел было произнести Духон, но сдержался.

– …Вот вы мне и помогите в случае с господином Данистом, – закончил фразу Глушко.

Юрий Нилович уже давно для себя решил, что вернет часть денег Данисту. И вообще, ох как же неосмотрительно ввязался в эту историю. Все мало, все мало. Если б не связался с таким денежным мешком, как Данист, то не сели бы на крючок другие. Тот же Линович, потом этот сионист Эммануил Крамер, Ростовцев, наконец… Можно и перекрыть аванс. Только эйлатский олигарх должен непременно отказаться сам. А то такую самодеятельность не одобрил бы Папа. Эх, Папа, Папа… Как же ты подсуропил не к месту…

– О чем вы так сосредоточенно думаете? Да на вас лица нет. Хотите воды? – нетерпеливо спросил Духон.

– Хочу, пожалуй, – вымученно произнес хозяин охранного агентства.

– А знаете что, Юрий Нилович, я вам сейчас сделаю предложение, от которого вы не сможете отказаться. И главное, сразу успокоитесь. Я возвращаю досье на Бессмертнова, вы даете мне координаты Даниста, а миллион, как я понимаю, уже отложенный на черный день, оставляете себе. Прощаю, так сказать. За адрес.

Глушко ошарашенно взглянул на Духона. Неужели понял, о чем он здесь только что думал.

– Я подумаю. И все же свяжусь с клиентом, – усталым голосом произнес посетитель. – И сразу вас проинформирую. До конца недели есть еще время?

– Есть, – успокоил его Духон, протягивая воду со льдом.

…Когда Глушко ушел, работать уже не хотелось. Было о чем поразмыслить. И обязательно пересказать Багрянскому. Старик будет несказанно рад – книга действительно наполняется.

Что там говорил Мацкевич о беглом олигархе? Мол, скоро его вновь упрячут за решетку. Только получается явная неувязочка у Леонида Сергеевича. То, где отсиживается, не знают. То уже почти везут в колонию. Надо бы его все же уговорить встретиться…

5

– Ну, Ростовцев, сегодня с тобой играть просто невозможно! Три мизера подряд! Это уже перебор! – с досадой воскликнул Эммануил и поднял вверх руки. – Хватит испытывать судьбу! Тебе бы c таким фартом деньги преферансом зарабатывать.

Дрожащей рукой Крамер вытер платком вспотевшую лысину и, скривив рот, встал из-за стола: проигрывать хозяин виллы не любил. Затем, нехотя выудив из кармана бумажник крокодиловой кожи, проворным движением пухленьких пальцев извлек купюру в двести евро и протянул сопернику.

– А что, можно и поучаствовать! – с самодовольной улыбкой ответил Ростовцев, пристально разглядывая выигранную банкноту на свет, будто сомневался в ее подлинности. – Но с тобой, Эмик, играть интереснее. Выиграть у такого доки для меня куда престижнее, чем завоевать чемпионский титул.

– Неужели? На что ты намекаешь, сосед?! – удивленно вскинул узенькие, подкрашенные брови Крамер.

– Да я не намекаю, а прямо говорю! Таких асов в бизнесе, как ты, Эммануил Додонович, раз-два и обчелся! – рассмеялся Ростовцев. – Скажешь, не так?! Сколько лет мы с тобой партнеры, а я все не перестаю удивляться твоей потрясающей способности делать деньги из воздуха! И при этом ты никогда не пролетаешь! Взять хотя бы твою последнюю сделку по отмывке туркменских нефтедолларов через нью-йоркские банки!.. Твоя схема просто шедевр! Нет, недаром тебя, старик, прозвали Лисом!

– Спасибо, конечно, за комплимент, но мне было бы как-то спокойнее, если бы ты поменьше болтал об этом! – неожиданно окрысился Крамер.

Подойдя к открытому настежь окну, хозяин дома глубоко вдохнул свежий альпийский воздух и устремил взор куда-то вдаль. Перед его глазами открывалась восхитительная панорама Швейцарских Альп. Темно-зеленые, покрытые густыми лесными массивами горы были подернуты туманной дымкой. Их белоснежные шапки высились над облаками, словно белые лебеди на фоне лазурно-синего неба. Картина настолько идиллическая, что невольно создавалось впечатление, будто это акварель, написанная рукой мастера.

– Посмотри, Игорь, какое чудо сотворил Всевышний! Что наши с тобой жалкие потуги устроить себе райскую жизнь на земле?! Господь и так давно позаботился о нас. Какое все же чудо здешняя природа! Мир совершенен, вот только человек своим присутствием его уродует. Мы все крутимся, как белки в колесе, вечно гоняемся за деньгами, словно заговоренные! А какой в этом смысл, скажи на милость? В том мире, где мы в итоге все окажемся, деньги не в ходу.

– На какого Бога ты уповаешь, сын мой? – зычным голосом спросил Ростовцев. – На нашего или на вашего?

– Господь един! Чудо мое. Пора бы знать азбучные истины.

– Тогда ответь, что за сентиментально-пессимистический настрой, Эммануильчик? Я тебя не узнаю… Ты что скис, старик? В земных радостях корень жизни. Вот в этих милых эксклюзивных земных радостях, наверное, и есть смысл делания денег!

– Эх, Игорь, Игорь, грешник ты натуральный… – устало произнес Крамер, будто вернулся с небес на землю. – А знаешь ли ты, что из-за этих самых денег меня не раз кидали! А однажды так по-крупному кинули, что до сих пор в ушах звенит! Великий грех на душу взял, а взамен ни хрена не получил.

– Ты о чем, Эммануил? – удивился Ростовцев.

– Провел меня на мякине один выдающийся олигарх. Было время, частенько возглавлял список российского «Форбса».

– Линович, что ли?! – Ростовцев насторожился.

– А кто ж еще?! Вот кто эквилибрист на деньгах! После одной его авантюры меня до сих пор трясет, как в старом одесском трамвае. А теперь вот опять пасти стали. Причем нагло так пасут, суки, но кто и почему, понять пока никак не могу. Казалось, давно ушел в тень, нигде особо не высовываюсь. Ан нет, видимо, бельмом у кого-то на глазу оказался.

– Чем больше денег, тем больше врагов! – философски изрек Ростовцев. – А с чего ты, собственно, взял, что тебя пасут?!

– Спинным мозгом чую, подслушивают. А как отъеду за пределы виллы, так сразу хвост цепляется. Зайду в магазин или ресторан, там сразу подозрительные типы возникают! И длится это безобразие уже полгода. Ночами не сплю… А у меня ведь возраст, давление, сердце пошаливает, даже диабет развился!

– Может, тебе все это просто мерещится? Так ты на всякий случай перекрестись.

– Игорек, опомнись, я ж предводитель еврейской общины! – невольно расхохотался Эммануил.

– Да ну?.. А я и не знал!

– Ты хотя бы не врал. Все ты отлично знаешь. И откровенничаю с тобой только потому, что, как говорится, ворон ворону глаз не выклюет!

– Что верно, то верно, – согласился Ростовцев. – Но знаешь, о чем я сейчас подумал? Как ни крути, а чую, ты всетаки скрываешь от меня нечто серьезное. Разве не так?!

– Ты прав… – Крамер тяжело вздохнул. – Если бы сейчас меня спросили, как я поживаю, так я б ответил словами Рабиновича из бородатого еврейского анекдота, что я не живу, я мучаюсь. Прессуют меня со всех сторон. Ты ж в курсе, сколько у меня в России активов?! Так за последнее время туда постоянно наведываются то налоговики, то прокурорские ищейки, а то и сами гэбэшники… Будто сговорились, сволочи! Не случайно все это, ох не случайно! Мотать мне надо окончательно из обновленной, демократической Руси, где евреям становится все хуже и хуже! Распродать все активы, пока не поздно, и делать ноги!

– Да-а, проблемы у тебя, Эммануил Додонович, гораздо серьезнее, чем я думал, – озадаченно заметил Ростовцев. – Напрасно ты полез в политику, вот что тебе скажу!

– Какую, на хрен, политику?! Я и не думал никуда лезть! Просто мои предшественники старались поддерживать близкие отношения с Кремлем. И мне завещали никогда не ссориться с властями. И с покойным Ураловым, и с Бессмертновым… Доверие ко мне было полное… Ты ж понимаешь, без их благоволения у меня ни черта не получилось бы в этой медвежьей вотчине.

– Я не об этом, – махнул рукой Ростовцев. – Как угораздило такого умного человека, как ты, возглавить еврейскую общину в стране, где мацу чаще всего везут из-за границы. Вот и результат! Сам же говоришь, что тебя со всех сторон прессуют.

Откровенный разговор соседей был продолжен во время пешей прогулки по благоухающему хвойному лесу, вылизанному и ухоженному, как образцовый городской парк. Крамер то и дело вздрагивал, опасливо оглядывался по сторонам.

– Игорек, признаюсь тебе откровенно, меня пугает не столько преследование со стороны российских органов.

Крамер внезапно замолчал.

– Ну, договаривай, коль начал, – подстегнул его Ростовцев.

– Ты понимаешь, что все это дерьмо начало плавать вокруг меня как раз после того, как я вычитал в Интернете и прессе, что где-то там, в Сибири, погиб… Ну, ты, конечно, в курсе той истории с Денисом Данистом, опальным олигархом? Он, как ты, наверное, читал в прессе, утонул в горной речушке.

– Как не помнить. Но при чем тут, собственно, это?!

– Не знаю. Может, это просто совпадение или мои очередные фобии, но все цоресы начались у меня именно с того времени. Так вот, тебе признаюсь. Я сразу сообразил, что Данист жив.

– Неужели ты думаешь, что… Нет, быть такого не может… – Ростовцев вытаращил глаза.

– Ничто на земле не проходит бесследно… – угрюмо пропел вполголоса Крамер. – Ты понимаешь, ведь это мы на пару с Максом шесть лет назад кинули Денису подлянку! В результате он на долгие годы и загремел. Не исключаю, что «отдых» пошел ему на пользу… И теперь, набравшись силенок, решил вывернуть всем нам матку наизнанку! Но выворачивать надо бы не мне, а, скорее, этому засранцу Максу, будь он трижды проклят! Ведь он и меня кинул, как последнего фраера. А это тебе не преферанс на пляже. Там ставка была в миллиарды!

При этих словах Эммануил вдруг совсем расклеился и заскулил, словно обиженный ребенок, у которого отняли любимую игрушку.

– Не пори чепухи, Эммануильчик, и успокойся! – ободряюще похлопывая приятеля по плечу, произнес Ростовцев.

Он был не только поражен, но и несказанно рад нежданно-негаданно полученной эксклюзивной информации.

Дело в том, что, кроме коллекционирования антиквариата и раритетных французских и итальянских вин, Ростовцев давно увлекался сбором компромата на интересующих его лиц. С некоторых пор он резонно стал полагать, что в современном мире торговать информацией куда выгоднее и безопаснее, чем оружием и наркотиками.

– Слушай сюда, Эмик! – копируя одесский говор, воскликнул Ростовцев. – Похоже, что из-за этой прессовки у тебя совсем крыша поехала. Чего ты боишься призраков?! Ситуация ведь до предела ясная. Просто кремлевские кукловоды и иже с ними хотят вытеснить тебя с российского рынка! Там, в России, никому не нужен влиятельный еврейский магнат! Ведь это старо, как мир.

– Ох, как хотелось бы, чтоб ты был прав! Но поверь и мне! Хочешь, назови мои подозрения бредом сумасшедшего, но от этого легче не станет! Ты понимаешь, мне теперь постоянно мерещится наш очкарик… И, главное, поделом ведь преследует…

Как назло, в кармане его куртки раздался звонок мобильного телефона. От неожиданности Крамер вздрогнул и трясущейся рукой извлек из кармана миниатюрный аппарат в позолоченном корпусе.

– Слушаю, – дрожащим голосом ответил магнат. Его лицо стало алебастровым. – Это он! Это опять он! Я так и знал, что он от меня не отстанет! Назвался каким-то Дантесовым. Но у меня ж абсолютный музыкальный слух, как у каждого порядочного еврея. Я узнал его голос! Я узнал!

– Кто он?! Говори толком.

– Данист. Он вызывает меня на рандеву в Тель-Авив! Господи, какое горе! Какое горе!

– Что ты такое несешь, старик? Без сомнения, кто-то тебя разыгрывает. Может, даже сам Линович. У тебя должен определиться его номер. Так ты проверь! Передай полиции, и пусть они выяснят, кто и откуда тебе сейчас звонил. Скажи, что преследуют. Полиция такие штучки любит.

– Бесполезно… Я уже не раз пытался… – дрожащим голосом ответил Крамер. – Похоже, эти номера просто однодневки! Горе мне, Шурочка. Как я оправдываться буду?

– За что оправдываться, перед кем оправдываться?! Перед Данистом, что ли?! – скорчив недоуменную мину, спросил Ростовцев. В тот момент он желал только одного: разговорить соседа.

– Да, да, перед ним! Это ж я, сука подлая, с подачи проклятого Макса, наклепал на него тогда телегу за «Стенку» и в прокуратуру! Что, мол, он укрывается он налогов. От очень больших налогов. Привел конкретные суммы. Ну, и еще. Это уже про политику. Мол, метит себя на высший пост государства.

– Послушай. По логике вещей, если даже Данист жив и докопался до авторов подлянки, то не стал бы вызывать тебя на встречу, а расправился бы с вами на раз, два, три. Безо всяких лишних диалогов, – резонно рассудил Ростовцев.

– И то правда, Игорь! Но мне все равно тяжело на сердце! Е-мое! До меня только что дошло, почему он теперь Дантесов. Помнишь, «Граф Монте-Кристо». Эдмон Дантес! Дантесов… ну а я, стало быть, – как его звали? – Кадрус, что писал прокурору подметное письмо. А Макс, получается, граф де Морсер – ну, тот, который сначала был Фернаном и диктовал то проклятое письмо. Сто процентов – прикончит он нас. Придется мне срочно лететь в Израиль… Я покаюсь этому пóцу, все объясню. Может, простит?!

Крамер стал жалобно всхлипывать. Лицо его покрылось багровыми пятнами, капельки пота скатывались одна за другой на рубашку, глаза бегали как ошалелые.

– Есть одна мудрая еврейская поговорка: «Если ты носишь нож за пазухой, твое сердце тоже в опасности». Я уже давно не ношу никакого ножа, а все равно чувствую, что мое сердце в опасности, – вдруг серьезным голосом прошептал Крамер, хватаясь за левую сторону груди.

Его мучения начались задолго до «прессовки» спецслужб. Он действительно переживал совершенное им предательство, проклиная тот день и час, когда из-за патологической жадности и неуемного желания грести под себя все и вся «подвел под монастырь» давнего приятеля. Странное все-таки свойство у этой самой совести: она пробуждается именно тогда, когда человеку особенно хочется покоя. Старого Лиса особенно мучило осознание, что Денис никогда не поступил бы с ним так.

– Шурочка, у меня к тебе большая просьба, – Крамер бросил умоляющий взгляд на Ростовцева, – заночуй сегодня у меня, а то мне что-то совсем худо.

– Так у тебя же охраны полон дом! Зачем я тебе нужен?!

– Ну что тебе стоит? Поиграем еще в карты, отвлечемся, попьем портвейну, коньячку… А завтра я улечу. Ей-богу, улечу на встречу.

– Ладно, раз ты просишь, останусь, – махнул рукой Ростовцев.

На самом деле просьба соседа была для него, что называется, как серпом по яйцам. В соседней деревушке на его собственной вилле Игоря ждала очаровательная смуглянка по имени Виктория. Та уже не раз приезжала к нему на уик-энд.

Черные, как смоль, волнистые волосы прелестницы, ее колдовские глаза лилово-ежевичного цвета, манящее стройное и гибкое тело постоянно стояли перед его взором. Спроси сегодня Ростовцева, каким образом так неожиданно вошла в его жизнь эта восхитительная особа, он не нашелся бы, что ответить. Игорь помнил только их первую случайную встречу на какой-то выставке в Амстердаме.

С умным видом знатока прохаживаясь по залам, Ростовцев внезапно поймал на себе пристальный взгляд. Приглядевшись, он увидел элегантно одетую, на редкость красивую брюнетку. Женщина была весьма необычной внешности. Брюнетками в Европе никого не удивишь, но эта завораживала. Вылитая киплинговская Багира, принявшая человеческое обличье.

– Простите, вы, случайно, не из России? – на чистом русском языке спросила она.

– Да, – растерялся Ростовцев. – А как вы угадали?

– По тому, как важно вы передвигались по залу. Так могут ходить только русские толстосумы, – мило улыбнувшись, объяснила женщина. – Шутка. Просто ваше лицо мне показалось знакомым. По-моему, видела портрет в каталоге, где вы представлены как спонсор выставки. И тут же вспомнила. Вы же знаменитый Игорь Ростовцев, у вас уникальная коллекция живописи и антиквариата?!

– Вот это да! – откровенно удивился Игорь, у которого в тот момент от распирающей гордости, как у крыловской вороны, «в зобу дыханье сперло».

– Истинных ценителей в мире не так уж много! Кроме того, я постоянно посещаю ваш сайт! – продолжила смуглянка и грациозно протянула оголенную ручку. – Будем знакомы, Виктория Чернявская… тоже любительница всего прекрасного.

Дальше все пошло, как по накатанному: фешенебельный ресторан, шампанское, бешеная езда на «Феррари»… И наконец, незабываемая ночь в объятиях друг друга…

Под утро выяснилось, что Виктория вхожа чуть ли не во все аристократические дома Европы, включая замок принца Монако. Эта вскользь брошенная информация оказалась настолько привлекательной для нового ее любовника, что он совсем потерял рассудок. Видимо, сам Бог на склоне лет послал ему эту пантеру, заставив забыть обо всех остальных женщинах.

Она отдавалась ему в самых невообразимых местах, что еще больше кружило голову. Виктория возвращала ему молодость и силу, словно обладала какой-то чудодейственной магнетической энергией, противостоять которой не могли никакие правила и нормы приличия.

Всего лишь два месяца назад Ростовцев и представить себе не мог, что, встретив Викторию, он навсегда забудет сногсшибательную блондинку Лелю, от которой совсем еще недавно был просто без ума. Но случилось именно так. Леля его уже абсолютно не волновала.

– …Ростовцев, о чем ты думаешь? Если не можешь или не хочешь остаться в моем доме, так и скажи, – продолжал канючить Крамер.

– Сказал, что останусь, значит, останусь, – холодно отрезал Ростовцев.

Он тут же позвонил Виктории и сообщил, что вынужден остаться у соседа. Тот вот-вот улетит в Израиль, и они смогут полностью отдаться друг другу.

За ужином, смакуя изысканные деликатесы, приготовленные тайским поваром, сосед неожиданно извлек из конверта фотоснимок и дрожащей рукой протянул Ростовцеву.

– Этот тип, случаем, не знаком тебе? Сей «портрет» мои ребята извлекли из видеозаписей камер наблюдения. Этот штымп уже трижды за последние месяцы нарисовывался рядом с моим имением. Явно что-то все высматривал и вынюхивал. Самое странное, что появляется он в моих окрестностях чаще всего тогда, когда именно ты у меня гостишь. Может, он вообще тебя пасет, а не меня?

Взглянув на фотографию, Ростовцев оторопел.

– Этот, как ты выразился, штымп, на одно лицо с шефом моей охранной службы в Москве Колькой Андроновым. Но тот никак не мог оказаться здесь.

– Э-э, приятель, в этой сраной жизни ничего исключать нельзя! Даже то, что Бог и в самом деле существует! Скажи, а кто такой Андронов? Откуда вывалился на твою голову?

– Да однокашник мой, неудачник законченный. Бывший майор разведслужбы КГБ. Провалил когда-то давно операцию с переброской на Запад денег, вот его с треском и выперли из органов… – все еще находясь под сильным впечатлением от увиденного фотопортрета, пробормотал Ростовцев. – А что, если это майор?!

– Вон оно как! Ты сказал, из разведки?! – многозначительно подняв вверх указательный палец, воскликнул Крамер. – Но ты же знаешь, Игорек, что среди чекистов бывших не бывает. Я порой думаю, что они уже рождаются завербованными!

– Нет, это ж хренотень получается! Представить себе не могу, чтобы алкоголик и неудачник Колька Андронов добрался сюда, в Альпы, и посадил меня или тебя под колпак! Это ж какие деньги ему надо иметь, чтобы устроить такое?! А Колька только то и делает, что в рот мне смотрит… Он у меня на подножном корме… Скорее всего, на фото просто очень похожий на него человек. Мало ли двойников по миру бродит…

– Будем надеяться, что ты прав. Но что-то подсказывает, что дело здесь нечисто… – Эммануил лукаво подмигнул соседу. – А что, если у этого твоего Андронова брат-близнец объявился?! Такое ведь тоже бывает.

Ростовцев вспомнил о бредовом мэйле от Лели. Вдруг то, о чем его предупреждала бывшая пассия, вовсе не плод ее больного воображения?! Вдруг никому не известная контора «Ангел» действительно взяла его на мушку при помощи Андронова? Если так, то сейчас не он должен успокаивать и увещевать партнера по бизнесу, а наоборот.

…Проснувшись поздним утром, Ростовцев нашел под дверью записку:

«Улетел в Тель-Авив, завтракай без меня. Эммануил».

Ростовцев в этот момент не мог и предположить, что так никогда и не узнает, как его сосед по скромной альпийской деревушке слетал на рандеву с неожиданно воскресшим известным олигархом. Вернувшись спустя день из Тель-Авива, до своей виллы Крамер не доехал. Двое дюжих молодцов и еще один – тот самый, с фотографий камеры слежения, бывший майор КГБ и его, Ростовцева, охранник, – ловко сграбастали толстячка в зоне прилета и под белы ручки сопроводили на рейс, вылетающий в Москву.

Андронов долго ждал этого часа. Он уже неделю колесил по Европе, ожидая условленного сигнала от Виктории. И доченька, наконец, позвонила:

– Объект покинул виллу в Альпах. Я проверила. Утром вылетает в Израиль. К этому рейсу ты уже, папуля, не успеешь. А вот послезавтра… когда твой толстячок вернется… Ты меня, надеюсь, понимаешь?.. Дальше твои дела, папуля. Да, вот еще что. Завтра жду тебя в условленном месте. Срочно. – Безапелляционным тоном дочь закончила монолог. – Это в наших общих интересах.

В номере с меблировкой типичного трехзвездного отеля на небольшом круглом столике был накрыт скромный завтрак. Из напитков присутствовали только вода и соки.

– Угощайся, папочка! – нежно проворковала Виктория.

– Спасибо, не откажусь, – озадаченно почесывая подбородок, ответил Андронов и тут же задал волнующий его вопрос:

– Догадываюсь, зачем позвала. Узнала код? Так что ты выяснила? Не убивай надежду, доченька!

– Ну, ты у меня, папочка, прямо-таки поэтом заделался! Какая надежда?! У нормальных людей деньги не могут быть ни мечтой, ни надеждой, – несколько нервно, вскинув черные бровки, воскликнула дочь.

– Значит, я ненормальный, – не постеснялся признаться отец. – Поэтому, Викочка, давай ближе к делу!

– Ладно, папуля, но прежде, чем я доложу, что мне удалось выудить из мозгов моего нового бойфренда, ты мне ответишь, на кого, черт побери, работаешь? Только выкладывай начистоту! За тобой же идет тотальная слежка, и против тебя действуют профессионалы. А коль ты попал в их поле зрения, то это значит, что ты замешан в какой-то очень серьезной игре. В таком случае лично я вообще не хочу с тобой светиться.

Андронов посмотрел на дочь с нескрываемым удивлением. То, что за ним следят некие люди, не было неожиданностью. Удивило, что дочь проверяла его. Как ей ответить? Что работает на агентство «Ангел»? Так это будет лишь полуправдой. Что на Ростовцева? Так это будет тоже ложью. Сказать, что давно работает исключительно на себя? Это может ее насторожить.

– Что ты такое говоришь, девочка моя, ни в каких таких играх я не замешан… – робко возразил он, хорошо понимая, что ложь Виктория мгновенно раскусит.

– Хватит валять дурака, папочка! Одно дело личная месть Ростовцеву и «дойка» Лиса, совсем другое – война с небожителями… – Виктория нервно закурила и зло швырнула в сторону Андронова пачку «Житан». – Предупреждаю, папочка, не делай из меня дурочку, а заодно не порть мне карьеру, на которую сам же толкнул. В последний раз спрашиваю, на какую контору ты работаешь и чьи заказы выполняешь? Пойми, я же хочу тебе помочь, пока не поздно!

– Ладно, доченька, давай договоримся так… – Андронов вдруг как-то сразу сник, поняв, что Виктория знает куда больше, чем говорит. Тем более она в любой момент могла «включить» свою «экстрасенсорику». Тогда уже ему не отвертеться. – Я тоже, как и ты, связан жесточайшим обязательством о неразглашении тайны. И нарушение его вполне может повлечь… как минимум, пулю в затылок.

– Вот именно поэтому, папочка, я хочу знать всю правду о твоей «героической» деятельности, чтобы хоть как-то защитить твою, да, пожалуй, и свою шкуру…

Виктория вдруг нежно прижалась очаровательной головкой к плечу отца:

– Догадываюсь, что кто-то из твоих нынешних боссов, и это вовсе не Ростовцев, постоянно использует и подставляет тебя…

И тут будто прорвало плотину. Даже толком не сознавая, как и почему, Андронов выложил дочери, как на духу, всю информацию и про агентство «Ангел», и про Глушака, и про операцию против Бессмертнова, и про воскресшего Дениса Даниста, и даже про акцию экспроприации некоторых финансовых средств у старого Лиса.

– Но для меня все это малозначительно по сравнению с главной задачей – любыми средствами отомстить твоему бойфренду. Ненавижу! – зло закончил он.

Виктория надолго призадумалась.

– Да-а, папочка, ну и нашел ты себе приключения на старую задницу!

– А ты бы попробовала годами сидеть на водке с огурцами и картошкой, тогда бы меня поняла, – огрызнулся отец.

– Из всей этой ситуации я поняла лишь одно: надо немедленно расчищать поле от сорняков.

– То есть?.. – с тревогой в голосе спросил Андронов.

– Это старо, как мир, майор! Нет человека – нет проблемы! Так и с тобой случится, когда станешь никому не нужен.

– Тогда нескоро. Я всем сейчас нужен. Столько задач поставлено, – чуть приободрившись, заметил папаша. – За это время я все свои личные дела успею довести до конца, а потом ищи ветра в поле… Ты давай о сейфе Ростовцева. Скажи, наконец, выведала номер кода? Мы не можем оставить этот клад просто так… – задергался вновь Андронов.

Виктория еще раз поразилась этой необъяснимой и непримиримой одержимости отца.

– Ты знаешь, папочка, у меня пока ничего не получается с цифрами, поскольку мой новый дружок, видимо, не держит в голове никакой другой цифири, кроме денежных сумм.

– Ничего не понимаю, доченька… Неужели ты до сих пор не смогла ничего у него выудить? В это трудно поверить!

– Нет, отчего же, кое-что смогла… Но не цифровой код. У нашего дорогого Ростовцева в подсознании нет цифр! Понимаешь?! Мне даже пришлось психотропные средства применить, но выведать ничего не удалось. Он даже под глубоким гипнозом в ответ на мой вопрос произносит только одно слово – «меркель»… Ты не знаешь, что оно означает?

– Нет, Викочка, понятия не имею… – наконец врубившись, о чем говорит дочь, ответил Андронов. – Может, речь идет об Ангеле Меркель? Ну, постарайся еще, цыганочка моя…

– Тебе решать, что за «меркель». А что? Может, ты и прав. Меркель и есть код? Попробуй, чем черт не шутит. Мячик на твоей стороне, папуля. Ну, нам пора прощаться, тебе пора на охоту на Лиса…

Виктория решительно поднялась с дивана и, чмокнув на прощание отца в лоб, цокая высокими каблучками, удалилась из номера.

* * *

Весь полет в Москву, усадив отключившегося Крамера между двумя «сопровождающими лицами», Андронов думал вовсе не о том, как доставить бородатого толстяка по условленному с Глушаком адресу. Он как заведенный твердил про себя одно слово: «меркель… меркель… меркель». Если это не германский канцлер, то что еще оно может означать? Откуда-то оно знакомо. И как оно связано с кодом сейфа?

«Меркель… меркель… меркель… Возможно, это фамилия адвоката нашего Игорька? – все еще лихорадочно продолжал раскидывать мозгами Андронов, даже после прибытия в Шереметьево. – Нет, вряд ли он доверил бы кому-нибудь „тайну шифра“ своего личного сейфа! Даже адвокату. Хотя, кто его знает?!»

Велев громилам везти пленника прямо в Литвиновку и посадить в «пыточные покои», Андронов поспешил к Глушко – положено доложиться об успешной транспортировке Старого Лиса. Но, увы, того на месте не оказалось. Босс уехал в командировку. В Питер, объяснила секретарша.

Уехал – так уехал. Даже лучше. Ох уж эти руководители. Дай им только волю, советами замучают. И что ему теперь толкаться в офисе? Не поехать ли прямиком к своей бывшей женушке Эльзочке?

В этот момент взгляд Николая упал на монитор компьютера, который он уже давненько не включал.