Текст книги "Легендарные миллиардеры"

Елизавета II
(1926)

Королева Англии недешево обходится ее подданным, однако они никак не могут обойтись без нее, настолько глубоко она вошла в национальное самосознание британцев. Поэтому ее богатство вполне защищено от любых угроз

Миллионерша, которой трудно сводить концы с концами

Без шляпок Ее Всемилостивейшего Величества королевы Елизаветы Англия была бы все-таки не совсем такой, какая она есть. Неописуемые сооружения, в которых королева предстает на официальных церемониях, уже почти вошли в число легенд XX века наравне со смятым фетром Гастона Деферра и аккордеоном президента Жискара д’Эстена. Несомненно, этим шляпкам суждено стать достоянием потомства, как единственным реликвиям целого царствования. Коллекционеры будут ценить их на вес золота в аукционных залах, а музейные хранители разыскивать для своих витрин. Возникнут и разногласия между экспертами, расщепляющими волосок на четыре части ради установления подлинности, найдутся и продавцы раритетов, клятвенно заверяющие, что вот эта вещь досталась им от бабушки, которая служила камеристкой в Букингемском дворце…

Наполеон

Понимая всю важность шляпы на голове великого человека, Наполеон создал свой собственный фасон, убрав галуны с офицерской треуголки… и стал легендой!

Плохой вкус

Эти шляпки куда больше, чем даже корона, стали символом Соединенного Королевства, и их появление на трапе корабля или в окне роллс-ройса всегда оказывается самым волнующим моментом королевских путешествий и великосветских приемов. Они привлекают толпы зевак, которые интересуются любыми пустяками и скапливаются у дворцовых ворот, надеясь еще раз подивиться смелости своей монархини в выборе одеяний. Ожидая ее выхода, все нетерпеливо задаются одним вопросом: «Какой сырной головкой или цветочным горшком украсит сегодня «Лиллибет» свои королевские волосы? А главное, что это будет за цвет: яблочно-зеленый, давленой малины, лимонного йогурта, фиолетово-сиреневый, подобно сутане епископа, или же просто разноцветный, как случайный букет?». И Королевские шляпки неизменно оправдывают их ожидания, они всегда цветисты и несъедобны, как английские пудинги.

Королевство контрастов

Впрочем, несмотря на всю их чудовищность, Ее Величество носит свои нелепые головные уборы с тем непоколебимым достоинством, на которое способны одни англичане. Еще прежде художников королева изобрела стиль китч; она сделала дурной вкус в одежде чуть ли не высоким искусством жизни, чему, однако, нельзя отказать в праве на существование. Сколь бы эксцентричными ни казались королевские шляпы, они входят составной частью в ту тонкую систему символов, на которой и держится внушительное здание, называемое британской монархией. Они позволяют королеве придать себе внешний вид, соответствующий характеру ее народа.

Шляпная лихорадка на скачках Royal Ascot

Своей парадоксальностью родина Шекспира превосходит все страны Европы. Сохраняя прошлое с бережливостью садовника, там тем не менее страстно любят всяческие эксцентричные новинки. Пастельные гобелены, старомодные мундиры конной гвардии и лордов Адмиралтейства соседствуют с поп-артом и картинами Френсиса Бэкона. По улицам рядом с джентльменами из Сити ходят панки и рокеры с разноцветными волосами. Все очарование Англии заключено в контрастах. Эти контрасты и должна отражать достойнейшая королевская фамилия. Именно в такой роли и хочет видеть ее добрый народ, и она играет эту роль с бесконечными нюансами, не пренебрегая при этом даже безвкусными шляпками.

Бюджет принцев

Пятая часть цивильного листа королевской фамилии распределяется между принцами крови с соблюдением некоторой экономии. Только принц Чарльз пользуется режимом наибольшего благоприятствования: он не получает ни пенни!

Театральные короли

Весь смысл существования британской монархии, не обладающей теперь никакой реальной властью, заключается в тех театральных представлениях, которые постоянно устраиваются к величайшему удовольствию ее подданных. Свадьба принца Чарльза, запутанные любовные похождения принцессы Маргариты, настоящие или выдуманные интрижки принцессы Анны – все это дает пищу широкой прессе, и без этого монархия была бы совершенно неинтересна народу. Поскольку вся страна видит торжественные церемонии, знает об интимной жизни царствующих особ, королевская фамилия как бы вошла в каждую семью и стала для англичан Лондона, шотландцев Эдинбурга и валлийцев Кардиффа тем общим стержнем, на котором держится вся нация. Поэтому никому и в голову не придет критиковать затраты на нее из казны.

Цивильный лист

А стоит она на самом деле довольно дорого. Даже самые горячие монархисты охотно признают это, но в то же время не преминут сказать, что, хотя президенты республик несколько экономнее, они куда менее представительны, и поэтому для англичан их импозантная и традиционная королева достойна потраченных денег.

Каждый год голосование по цивильному листу для королевской фамилии служит поводом для прений в Парламенте, ставших уже частью британского фольклора, и публика была бы крайне разочарована, если бы ей ничего об этом не сообщалось. Некоторые лейбористы, всегда одни и те же, пользуются случаем, чтобы еще раз пошуметь на тему об упразднении монархии. Этот святотатственный проект, в свою очередь, доводит консерваторов до истерической икоты. В соответствии с почти непреложным ритуалом раз в год они торгуются как на рынке за этот жирный кусок, после чего все идут по домам, довольные тем, что бюджет наконец принят. В среднем с налогоплательщиков берут кругленькую сумму в тридцать миллионов фунтов стерлингов, которую Ее Всемилостивейшее Величество обычно находит «не совсем справедливой».

Доходы с земель

Принцу Уэльскому пожалованы доходы с семидесяти тысяч гектаров герцогства Корнуэлл.

Трудный баланс

И надо сказать, что расходы королевы действительно непомерны и она действительно иногда с трудом сводит концы с концами. Во-первых, это ее четыреста придворных служащих, которым надо платить каждый месяц; расходы на стол, лошадей и конюхов. Далее, четыре больших официальных приема, стоящих сто пятьдесят миллионов франков. К этому еще подарки почетным гостям, яхта «Британия», время от времени требующая ремонта, плюс карманные деньги королевским детям и герцогу Эдинбургскому, на что уходит не менее пятой части цивильного листа. Короче говоря, дорога в ад и истинное разорение.

Самое большое состояние в Королевстве

К счастью, Елизавета может рассчитывать еще и на свое личное состояние. Его оценивают в двадцать три миллиарда франков, и оно считается первым в Королевстве. Кроме собственности в Швейцарии и Соединенных Штатах, в Шотландии и Англии, ей принадлежит огромный наследственный квартал домов в Лондоне между Риджент-Стрит и Карлтон-Хауз, а также герцогство ланкастерское. К этому следует добавить собрание редчайших драгоценностей и художественные коллекции, рядом с которыми Национальная Галерея представляется чем-то малозначительным.

Художественное достояние

Королеве принадлежат бесценные сокровища из собрания Уоллеса, но они охраняются государством и составляют неотчуждаемую собственность.

Богатство милостью Божией

Именно это и позволяет королеве Англии сохранять лицо и поддерживать престиж своего августейшего дома. Как и всем англичанам, Елизавете, сколько бы она ни экономила, каждый месяц с трудом удается сводить концы с концами. Впрочем, маловероятно, что когда-нибудь это окончится банкротством. Ее Всемилостивейшее Величество представляет собой ту легендарную персону, которая слишком необходима нации. Хоть она и дорого стоит и многие считают ее личное состояние чрезмерным, англичане все равно не допустят, чтобы их королева в чем-нибудь нуждалась. Ведь здесь затронута честь Отечества, а это для них отнюдь не пустой звук. Без своей монархини Англия перестанет быть Англией. Чтобы существовать, ее подданным нужна и королева, и ее шляпки.

Головной убор государственного значения

С тех пор как перестали носить короны, выбор головного убора для первого лица в государстве стал одним из самых деликатных вопросов. Многие считали эту проблему настолько сложной, что предпочли вообще обойтись без него и появляются на публике с непокрытой головой, без малейшего стыда демонстрируя свою лысину. А те, кто все-таки рискуют надеть что-нибудь на голову, как говорят, советуются по этому поводу со специалистами. Ведь головной убор президента должен заключать в себе большой символический смысл. Хозяева Кремля все как один демонстрировали мягкие фетровые шляпы линялого цвета, делающие их похожими на двойных агентов. Что касается президента Миттерана, то он выбрал черную шляпу с широкими полями, напоминающую о ковбоях и провансальских поэтах, значение которой, однако, никто еще не смог разгадать.

Иоганн фон Турн-унд-Таксис
(1926–1990)

Если ему улыбается Фортуна, то никак нельзя сказать, что он платит ей той же монетой. На лице его никогда не увидишь даже тени улыбки. К счастью, женился он на самом воплощении смеха

Аристократ в мире финансов

По происхождению своего богатства семейство Иоганна фон Турн-унд-Таксиса не лишено оригинальности. В отличие от других великих денежных династий их предки не открывали ни залежей олова, ни алмазных россыпей. Они обогащались не в банках, подобно Ротшильдам, не в морском судоходстве, как Ниархос или Онасис. Это были простые почтовые служащие, да еще происходившие от итальянских эмигрантов. Конечно, они ради ассимиляции переиначили за несколько веков свою старую ломбардскую фамилию Тасси. Ведь Таксис звучит куда более по-тевтонски и поэтому значительно удобнее для почтальонов Священной Римской Империи Германской Нации.

Замок Регенсбург

Из десяти фамильных замков Регенсбург самый красивый… или самый безобразный, в зависимости от вкуса. Турн-унд-Таксисы начиная с 1731 года неоднократно расширяли его, а что касается стиля, то там есть и ампир, и необарокко и ренессанс. О) знаменит своей гигантской оранжереей, коллекцией из шестидесяти двух карет и библиотекой, содержащей двести двадцать пять тысяч томов.

Переселение

Однако почтальоны эти вели свое происхождение из глубины веков. Первый известный их предок по имени Отгон I жил в последние десятилетия X века. Он был не почтальоном, а рыцарем, и внуки по-свойски звали его Отгоном Великим.

Хотя в Италии потомки Отгона занимали вполне пристойное положение и благодаря ему входили в число самых знатных сеньоров полуострова, они постепенно покидали долину По и отправлялись искать счастья в Германии среди непроходимых темных лесов, где в один прекрасный день им предстояло стать хозяевами гигантских владений.

Почтмейстеры Священной Империи

В 1615 году Фортуна, наконец, прочно связала себя с семейством Таксисов, преподнеся им неожиданный дар, который и заложил основание их колоссальной империи. До тех пор передача известий на обширных пространствах Империи встречалась с величайшими затруднениями. Из-за больших расстояний и опасности на дорогах новости шли к своим адресатам безумно медленно, если вообще совершенно не терялись в дороге. Таким образом, возникла острая нужда в создании эффективной почтовой службы и не столько в интересах управления, сколько в интересах торговли. Таксисы, хоть и происходили от итальянцев, славились своей прирожденной пунктуальностью. У них была настоящая страсть к механическим и солнечным часам, которая передавалась из поколения в поколение вплоть до нашего времени (сегодня в замке Регенсбург, этом миниатюрном фамильном Версале, таких приборов насчитывается не менее ста пятидесяти экземпляров). Поэтому вполне естественно, что имперское правительство предложило им нелегкое дело устройства по всем немецким землям обширной сети почтовых станций для налаживания регулярных и надежных сообщений.

Часовщик

Чтобы каждодневно заводить все часы, в Регенсбурге держат специального часовщика, благодаря которому все механизмы работают безупречно и подают свой голос как один человек.

Завидные браки, влиятельные связи

Получив такую выгодную привилегию, превратившуюся в монополию, семейство Таксисов смогло настолько возвыситься, что стало одним из виднейших домов всего христианского мира. Удача и высокие связи – почтмейстерское дело открывает многие двери – позволили ему украсить свой герб со львом и горностаем престижными коронами и породниться с самыми знатными фамилиями Европы.

Сегодня оно может гордиться свойством с Людовиком XIV, герцогами Мекленбургскими и Орлеанским домом, не говоря уже о других, не столь громких именах.

Господа золотых лесов

Отмена почтовой монополии, произведенная императором Наполеоном I в начале XIX века, хоть и была неприятна Турн-унд-Таксисам, все-таки не стала для них катастрофой. Совсем напротив. В качестве возмещения французские захватчики отдали им несколько тысяч гектаров леса и плодородных земель, конфискованных у Церкви после кровавых побед, одержанных солдатами Свободы.

Семейство нисколько не проиграло от подобной перемены. Без малейшего сожаления Турн-унд-Таксисы расстались со своим почтовым делом и перешли в сословие землевладельцев, как одни из самых крупных собственников того времени, что куда более соответствовало их аристократическим амбициям.

Группа «Додуко» только от своей промышленной деятельности имеет годовой оборот, достигающий одного миллиарда марок.

Наследник и основатель

Иоганн фон Турн-унд-Таксис, который был до 1990 года главой этого знатнейшего семейства, унаследовал свои прямо-таки золотоносные леса в 1952 году. До самой смерти он с неизменным успехом занимался их расширением. Семейные владения составляли тогда около двадцати восьми тысяч гектаров леса и более двадцати одной тысячи гектаров пахотных земель, не считая еще и небольшого банка. Его мудрая патриархальная политика увеличила это состояние до гигантских размеров благодаря приобретениям в Канаде, США и Бразилии. Кроме того, он заинтересовался аграрно-пищевой промышленностью, в частности производством баночного пива, и его сорта считаются одними из самых лучших (ведь благородное происхождение обязывает!).

К этому добавляется еще компания «Додуко», в которой работают две тысячи семьсот человек и которая занимает видное место в индустрии ценных металлов. Таким образом, всего за несколько десятилетий наследник немецких лесов, потомок почтмейстеров Священной Римской Империи Германской Нации стал, благодаря своим личным качествам, одним из самых богатых людей планеты.

Пивоваренные заводы

Знаменитое пиво «Турн-унд-Таксис» классифицируется как имеющее «тонкий букет». Три завода – в Регенсбурге, Шильберге и Берхгесгадене – производят ежегодно полмиллиона гектолитров.

Плохая мина при хорошей игре

И все это достигнуто без какого-либо урона для достоинства тевтонского рыцаря, никогда не опускавшегося до эксцентрических выходок сомнительного вкуса перед журналистами, на что столь падки знаменитые миллиардеры. Он так и остался немецким князем до мозга костей, с печальным, как на старинных портретах предков, лицом, по которому никак не скажешь, что это баловень судьбы. Затянутый воротничками, с безупречно белой гвоздикой в петлице, Иоганн фон Турн-унд-Таксис жил среди перегруженных позолотой лепных стен замка Регенсбург, как рыцарь печального образа во дворце Волшебного Принца. И вокруг него суетился весь этот раззолоченный старосветский мир, который он словно мановением магического жезла уберег от всепоглощающего времени. Там были наряженные по французской моде лакеи в париках и лентах, мундирные егеря, величественные дворецкие и кружевные горничные, словно сошедшие со страниц детских сказок. Вся эта пышность так и била в нос духом старой Европы и ставила его вне времени, вне досягаемости критиков и завистников. Он, казалось, несмотря на хмурость, принадлежал к героям романов Барбары Картланд. Этот по-настоящему волшебный немецкий принц был предметом мечтаний баварских дам, славящихся своей безумной романтичностью.

Состояние, принадлежащее князю фон Турн-уид-Таксису, оценивается в четырнадцать миллиардов франков.

Деньги не приносят несчастья

Но у волшебного принца при всей его мрачности хватило ума выбрать себе жену, прекрасную, как ангел, чьи несколько эксцентричные проделки придавали иногда столь недостающее веселье десяти его наследным замкам. Глория фон ШенбергТлаухау (так ее звали) стала притчей во языцех всей немецкой публики. Пока он погружался в изучение теологии – свое самое легкомысленное занятие, – она демонстрировала себя на телевидении в самых невероятных одеяниях или же выступала с рекламой на мотоциклах, устрашавших своими огромными цилиндрами нисколько не меньше, чем геральдические драконы. Эти выходки вносили некоторый диссонанс в тот педантический церемониал, которым любил окружать себя ее супруг. Она получила прозвище «принцесса поп», а он, словно рикошетом, «Такси-бой», что, впрочем, мало соответствовало его внешности серьезного и сурового человека. Но это нисколько не мешало ему жить со своими тремя детьми вполне счастливо, насколько это вообще возможно для миллиардера.

Сэр Джеймс Голдсмит
(1933)

Джеймс Голдсмит вселяет ужас в себе подобных. И он играет эту «ужасающую» роль с улыбкой на устах

Барракуда удачи

В мире финансов нет более прожорливого зверя и более опасного грабителя, чем сэр Джеймс Голдсмит. Рядом с ним даже Бернар Тали кажется каким-то вегетарианцем. Он не упускает ни одного случая, чтобы дать свободу своим хищным инстинктам акулы капитализма, и нет такой рискованной финансовой аферы, в которой он не стремился бы попытать счастья. Это человек беспредельной отваги и абсолютной непредсказуемости, прирожденный игрок, для которого вся жизнь не более чем долгая партия покера.

Происхождение

Джеймс Голдсмит родился в Париже от матери овернского происхождения. Отец – англичанин, адвокат и член Парламента от консервативной партии.

Дворянский титул

Сэр Джеймс Голдсмит вполне законно носит дворянский титул, пожалованный ему королевой Елизаветой II.

Неожиданная удача в дебюте

Его призвание каскадера удачи обнаружилось в тот день, когда он впервые попробовал испытать счастье игрока.

Это произошло на бегах: он совершенно неожиданно выиграл сразу восемь тысяч фунтов, поставив всего семь. Тогда ему было семнадцать лет, и он без особого рвения учился в Итоне, не имея впереди ничего, кроме добропорядочной и скучной карьеры. И вдруг голова у него пошла кругом, его овернская (по матери) кровь взыграла, и ему все представилось ясным как день. «Так вот как легко делать деньги!» – сказал он себе с упоением. И Голдсмит решил не только продолжить начатое, но и посвятить всю жизнь этому восхитительному занятию. Забросив учение, которое и так уже слишком ему надоело, он решительно бросился в водоворот жизни и стал заниматься самыми разными делами. С азартом игрока он пускался во всяческие, даже мелкие комбинации.

Если бы его талант тратить деньги не превосходил способности добывать их, Фортуна, вероятно, улыбнулась бы ему значительно раньше. Но у Джимми была широкая натура, которая требовала развлечений, и он спешил промотать за ночь все заработанное днем. Тем не менее он продолжал свой путь по акробатическому канату между полупобедами и полупоражениями.

Романтическая женитьба

Не отвлекаясь от дел, Джеймс Голдсмит женился на дочери оловянного короля, Исабель Патиньо. Это произошло в 1954 году, когда ему был всего двадцать один год. Брак совершился при весьма романтических обстоятельствах, восхитивших журналистов и отнюдь не понравившихся семье невесты. По слухам, горячий и безденежный юноша, чье имя впервые появилось в прессе, словно в бульварно-сентиментальном романе похитил богатую наследницу. Это было, конечно, вымыслом, но зато обеспечило Джимми прочный успех в газетах. К несчастью, голубки недолго наслаждались своим блаженством. Подарив мужу дочь, Исабель скончалась, и он остался один на избранном им славном пути к богатству.

Консервативные убеждения

Сторонник чистого и жесткого либерализма, Джимми Голдсмит не скрывает своих антисоциалистических убеждений. Для нашей эпохи, когда крупные капиталисты охотно афишируют розовые идеи, это достойная и смелая позиция.

Карточный трюк

Начиная с 1962 года Фортуна стала слегка приманивать его кончиком пальца. В тот год, объединившись со своим сверхбогатым кузеном Алексисом де Гинзбургом, Джимми отважился на первое большое, хотя и весьма рискованное дело. Речь шла о покупке целой сети мелких предприятий немецкого питания, стоявших на грани банкротства, и преобразовании их в одну процветающую фирму. Все деловые люди лишь смеялись над самонадеянностью Голдсмита, не сомневаясь, что молодой бизнесмен разобьет себе нос, тем паче он с самого начала уверял всех и каждого, будто сделает из этой ублюдочной фирмы компанию с мировым именем (кстати, уже названную им «Кэвенхемом»). «Лягушка захотела перерасти быка, – подсмеивались знающие люди, – скоро она лопнет».

Смелость, только смелость

И предсказания старых финансовых лисов едва не оправдались. Только дьявольская ловкость помогла Джимми и его кузену вывернуться из этой почти безнадежной ситуации. Благодаря самым экстравагантным биржевым трюкам и постоянному расширению сферы своих дел он, ко всеобщему удивлению, все-таки добился успеха. Только тактика опережения и самых рискованных маневров, присущих его темпераменту бойца, и могла насытить беспредельный финансовый аппетит этого человека.

Всеми победами Джимми Голдсмит обязан своей невероятной смелости. Не имея средств покупать благополучные предприятия, он брался ставить на ноги хромых калек, за которые никто не давал ни единого су, и чаще всего достигал этого с мастерством, уязвлявшим его хулителей.

Империя, разросшаяся во все стороны

За несколько лет такой деятельности скромный «Кэвенхем» сделался настоящей империей, которой стало уже тесно внутри агропищевой промышленности, и Голдсмит с успехом внедрился в такие далекие друг от друга отрасли, как банки, нефть, страховые общества, лесопереработка и т. д. Он создал финансовую компанию «Женераль Оксиденталь», которая с 1985 года занимала третье место в Европейском Экономическом Сообществе и стала, благодаря нетрадиционным методам, пугалом для всех деловых людей. Вместе с Жильбером Бо, банкиром группы Голдсмит, Джимми, подобно большому грифу пустынь, парит над всем капиталистическим миром.

Свобода выражений

Как владелец журнала «Экспресс», Голдсмит уволил одного за другим двух его директоров. Первого после дерзкой статьи о Жискар д’Эстене, второго – за обложку, которая могла не понравиться Франсуа Миттерану. И все это произошло во Франции, где, как известно, пресса совершенно свободна.

Всегда больше других

Сегодня этот пожиратель предпринимателей не боится ничего, абсолютно ничего. Захватив власть над «Экспрессом» и основав в Англии журнал «Нау», он попытался в 1986 году купить самую крупную мировую фирму по производству шин «Гудийр». Хотя это уж чересчур амбициозное дело и не удалось, оно тем не менее принесло ему кругленькую сумму в шестьсот миллионов франков. Этим вполне можно было утешиться. К тому же как реванш он смог получить большое влияние в «Пресс де ля Ситэ» и едва не завладел пятым каналом французского телевидения.

Как говорят, самым удачным его трюком была перепродажа компании «Женераль Оксиденталь» в собственность «Компании Женераль д’Электриситэ». Но, судя по его характеру, навряд ли он выпустил ее из своих рук, и поэтому весь мир предпринимателей замер в ожидании, чья теперь очередь оказаться в лапах этого финансового зверя.