Текст книги "Любишь – беги"

Глава 24

Я купила новую сим-карту и наконец-то включила телефон. Мне давно следовало позвонить папе и традиционно отчитаться о своем здоровье и делах. Конечно, сначала я выслушала от него строгий выговор за мое долгое молчание и обвинения в отсутствии совести. Папа был прав, я заслужила его гнев, но оправдываться и объясняться я не могла, поэтому переключилась на другую тему в надежде отвлечь отца от дальнейших нападок и вопросов.

– К нам приходил мужчина, назвавшийся другом мамы. Влад. Ты знаешь его? – спросила я, опустив детали появления гостя.

– Влад?! – удивленно переспросил отец.

– Ну, да. Он хотел узнать насчет одной вещи…

– Какая вещь?! Что ему нужно?! Какой друг?! – неожиданно взорвался отец.

– М-м… То украшение… – Реакция папы меня удивила.

– Пусть проваливает и больше не появляется у нас! Вспомнил он!.. Друг!

– Пап, что такое?

Отец перевел дыхание и попытался ответить спокойно:

– Просто, у нас были очень натянутые отношения. Да что там натянутые – он всей душой ненавидел меня. Как он смеет сейчас появляться в моем доме?! Он даже не приехал на похороны! – снова завелся отец. – На похороны своей сестры! Друг!.. Мерзавец! Он – брат Лады!

Я едва не выронила трубку от неожиданности.

– Он мой дядя?! – изумленно спросила я.

Отец презрительно усмехнулся:

– Дядя?! Не думаю, Эмма, что он рад этому. Он настолько ненавидел меня, что вряд ли видит в тебе свою племянницу. Надеюсь, ты ничего не отдала ему?

– Н-нет.

– Ну и прекрасно! Пошел он к черту!

– Почему ты раньше не говорил мне о нем?

– Да потому что мы не существуем для него, а он – для нас! У тебя нет дяди, Эмма. Ты и я – вот наша семья.

– А где он живет? – не успокаивалась я, не обращая внимания на нежелание папы продолжать эту тему.

Отец вздохнул и недовольно ответил:

– Раньше жил в Новосибирске и работал в институте археологии и этнографии. Хватит, Эмма, я не хочу больше говорить о нем! Объясни-ка мне лучше другое: что у тебя с Арделлом и почему он разыскивает тебя?

У меня подкосились ноги.

– Эмма? Алло!

– Что он делает? – прошептала я в трубку.

– Не бубни! Он был у нас сегодня. Спрашивал наш омский адрес. Вы что, поссорились? Зачем он ищет тебя? У вас все настолько серьезно?

– Ты дал ему адрес? – упавшим голосом спросила я.

– А почему нет? У тебя-то телефон отключен, при всем желании я не мог посоветоваться с тобой. А парень хороший, я одобряю. Если поссорились, то стоит помириться. Он ради тебя из Франции примчался!

– Когда он уехал из Тамани?

– Эмма, я понимаю – все бывает…

– Когда он уехал?!

– Пару часов назад. Если сразу возьмет билет…

Я бросила трубку, не дослушав. Стук сердца заглушал все вокруг, мысли метались, как испуганные бабочки. Еще не зная, что делать дальше, я бросилась собирать вещи. Я взяла только самое необходимое и напоследок кинулась к папиному столу. В его ящике нашлись пара тысяч рублей, и столько же оставалось на моей банковской карте. Уже через час, в который раз за этот месяц, я оказалась на вокзале. Решение пришло само собой и, за неимением других вариантов, мне оставалось принять его безоговорочно – я еду в Новосибирск. Настало время познакомиться с дядей поближе.

Еще одна ночь прошла для меня в пути. Автобус прибыл в Новосибирск утром, а уже через час я была у стен института археологии и этнографии. Я упорно гнала от себя мысли о том, что Влад может уже не работать здесь. Кроме него мне не к кому было обратиться за помощью и некуда больше бежать.

Войдя в здание, я разволновалось не на шутку, так как не имела понятия, что скажу Владу. Наше знакомство и прощание не предполагало дальнейших встреч, и мне оставалось только надеяться, что слова найдутся сами, главное, чтобы их согласились выслушать.

В институте я спросила о Владе немолодую сотрудницу в отделе кадров. Когда я вошла в кабинет, она поливала кактусы. Десятки колючих растений всех форм и размеров в разноцветных горшках были расставлены на подоконниках, шкафах и столах. Женщина попросила минутку, чтобы закончить, и провозилась с поливом еще минут двадцать.

– Смотри-ка, а здесь уже детки! – умилялась она над одним кактусом и тут же причитала над другим: – Ой, а этот-то подсыхает! Надо бы его подальше от окна переставить.

Я уже сгорала от нетерпения, когда она, наконец, отставив в сторону пузатую лейку и протяжно вздохнув, села за компьютер и, сосредоточенно щурясь, защелкала мышкой. Через пару минут женщина обернулась ко мне и бесстрастно сообщила:

– К сожалению, его нет. Он в отпуске.

Такого я совсем не ожидала.

– Извините, но в таком случае не могли бы вы дать номер его телефона?

Весьма красноречивым взглядом женщина дала понять, что я сморозила редкую глупость и, поджав губы, произнесла:

– Мы не даем такую информацию.

Я пришла в отчаяние.

– Пожалуйста, я была бы очень признательна, если бы вы позвонили ему сами и сказали бы, что я его разыскиваю! Это очень важно. Очень! И у вас очаровательные кактусы! – добавила я с чувством, надеясь, этой репликой смягчить ее колючий взгляд.

Женщина долго решала, как ей быть. Не знаю, растрогал ли ее мой потерянный вид или комплимент ее растениям, но она, сдвинув брови, сняла-таки телефонную трубку с допотопного аппарата и набрала заветный номер. Ожидая ответа, женщина то и дело качала головой и посылала мне взгляды, полные безнадежности и сожаления. Но, на мое счастье, ей, наконец, ответили. С расстояния двух метров я услышала громкое и отрывистое «Алло!».

– Владислав Эдуардович, здравствуйте, это из института! Извините за беспокойство, но здесь вас разыскивает девушка. Говорит, это очень важно.

Она выслушала ответ и удовлетворенно кивнула.

– Вот и я то же самое сказала. Будете в конце сентября. – Последние слова она адресовала мне.

Но я не могла лишиться последней надежды и взволнованно воскликнула:

– Скажите, что это Эмма! Эмма Верес!

Видимо, мой отчаянный возглас услышал и Владислав Эдуардович, потому что секундой позже женщина протянула мне телефон, удивленно взметнув брови:

– Он просит вас.

Одним прыжком я преодолела отделяющее нас расстояние и выхватила старомодную тяжелую трубку из ее рук.

– Влад, мне очень нужно встретиться с вами. Пожалуйста!!!

Он помолчал немного.

– Это невозможно, Эмма. Я сейчас на Алтае.

Я устало прислонилась к стене. Мой план по воссоединению семьи трещал по швам.

Я чувствовала себя так, словно осталась одна в целом мире, и эта непроглядная обреченность заставила меня заявить:

– Тогда я приеду к вам.

Какая теперь разница: Новосибирск или Алтай? Я была не в той ситуации, чтобы выбирать, где скрыться.

Женщина даже не старалась делать вид, что не слушает наш разговор, она внимательно следила за мной, а после последней фразы всплеснула руками и неодобрительно зацокала языком. Между тем, Влад тоже не был в восторге от моих слов.

– Эмма, тут далеко не курорт. Дорога тяжелая, условия – спартанские. Тебе не стоит ехать сюда, – всячески открещивался от меня Влад, но я не собиралась сдаваться.

– Я не уйду из вашего института, пока вы не разрешите мне приехать, – набравшись наглости, сообщила я. – У меня к вам предложение. Я должна вас увидеть!

Вероятно, Влад решил, что мое важное дело касается медальона, и без лишних слов назвал адрес. Я вернула телефон женщине, и она смерила меня осуждающим взглядом, что мало заботило меня сейчас. Поблагодарив ее, я вышла из института и снова отправилась на вокзал.

Глава 25

Только к ночи я добралась до Горно-Алтайска, и это был еще не конец путешествия. Следующий мой автобус отправлялся ранним утром. Я купила билет, получив дополнительно специальный пропуск, необходимый для въезда в приграничный Кош-Агач, поселок, в котором ждал меня Влад. Точнее, вынужден был ждать. Не важно.

На улице шел проливной дождь, и было довольно прохладно. Я порадовалась, что в сумке, собранной наспех, оказалась теплая кофта. Устроившись на жесткой лавке в здании автовокзала, я коротала время, придумывая, что такого важного можно сказать Владу, чтобы остаться у него. Если он столько лет игнорировал мое существование и при встрече скрыл наше родство, то, скорее всего, мои попытки обрести дядю могут оказаться напрасными. Но я отчаянно нуждалась в помощи, и, так уж случилось, что этот, по сути, чужой человек стал моей последней надеждой, а, значит, мне, во что бы то ни стало, нужно было каким-то образом уговорить его приютить меня.

Я сняла с шеи медальон Арделла, подумав о том, что Влад ни в коем случае не должен увидеть его. Конечно, он сразу поймет, что это совершенно другой медальон, ведь на нем не было древних символов, но мне совсем не хотелось снова придумывать небылицы, объясняя, каким образом появилась эта копия. Мне было стыдно, что пришлось обмануть Влада, но я хранила не свою тайну. К тому же, признавшись в потере медальона, я не так уж далека была от истины. Поглаживая блестящую поверхность драгоценного сердечка, я погрузилась в воспоминания и, наверное, задремала.

Мне снилась залитая солнцем поляна. Вокруг щебетали птицы, а теплый ветер ласково перебирал ветви деревьев, кольцом обступивших поляну. Я шла по мягкой траве к густому лесу. Откуда-то издалека доносилась прекрасная песня, слов которой я не понимала, но все равно была очарована ею и шла на эти чудесные звуки. Внезапно я увидела Арделла. Он возник передо мною словно ниоткуда. Его взгляд был полон боли и упрека. Он протянул ко мне руки, но я остановилась. Арделл печально улыбнулся и шагнул мне навстречу. Я, проклиная себя, отступила на шаг. Тогда он тихо сказал:

– Эмма, вернись. Вернись ко мне.

Порыв ветра волной всколыхнул траву между нами, и луговые цветы, склонились друг к другу, образуя разноцветную яркую надпись «Эмма». Я отступала назад, и горькие слезы обжигали мое лицо…

– Девушка!

Меня трясли за руку.

– Вы уронили, девушка! Возьмите!

Я открыла глаза, и с ресниц сорвались теплые слезинки. Надо мной склонился пожилой алтаец. На его протянутой ладони лежал мой медальон. Я поспешно забрала его и надела на шею, надежно спрятав под майкой.

– Спасибо большое, – сказала я, смахнув слезинки.

– Не за что, – кивнул мужчина и присел рядом со мною. – Смотрю вот – выпало, я и поднял. Красивая штука. Далеко едете?

– В Кош-Агач.

– А-а, – протянул он. – Туристка?

– У меня там дядя работает на раскопках.

Алтаец удивленно поднял брови.

– Плато Укок?

Я неуверенно кивнула.

– Думаю, да.

– Там не проводятся раскопки! Мы добились того, чтобы всех археологов выгнали! – раздраженно воскликнул алтаец. – Да, теперь у них есть официальное разрешение, но пусть только сунутся! Мы не позволим!

Его раскосые глаза гневно сверкали, и я поспешила успокоить его:

– Вообще-то, я не знаю наверняка. Я даже не уверена, работает ли он на раскопках. Он, кажется, историк, поэтому я предположила…

Мой сосед возмущенно перебил меня:

– Это наш край, и незачем сюда лезть, кому не следует! С тех пор, как нашли гробницу принцессы и увезли ее от нас, много плохого случилось. Даже, когда Кадым вернули, ничего не наладилось. Ваши археологи нарушили ее покой, осквернили древнюю могилу, а мы теперь расплачиваемся! Природа гневается, кто теперь защитит наш народ?! Ездят они, ездят!!!

Я не знала, что ответить этому человеку. Когда-то отец рассказывал мне, что алтайцы считали принцессу Кадым своей прародительницей. Они поклонялись ей и верили, что она защищает их край. Поэтому эмоции старого алтайца были мне вполне понятны. Мужчина поднялся, подхватил свою потрепанную сумку и, проклиная археологов, двинулся к выходу. Я проводила его взглядом и задумалась о своем сне. Он был настолько реальным, что я до сих пор чувствовала запах душистых цветов. И голос Арделла все еще звучал в моей голове. Я тщательно перебирала в памяти каждую мелочь и не заметила, как наступило влажное холодное утро.

До Кош-Агача предстояло ехать не меньше пяти часов, и в автобусе я, наконец, смогла поспать. За всю мою жизнь мне не приходилось ездить так много и долго, и, казалось, никогда прежде я не уставала так сильно, как сейчас. Мои силы, и душевные и физические, были на исходе.

Я проснулась, когда колеса уже громыхали по тряской сельской дороге. Мы проехали мимо нескольких деревянных домов и неказистого магазина с громкой вывеской «Супермаркет». Наконец, автобус остановился. Вместе с остальными пассажирами я вышла на небольшую автостанцию и, не успев оглядеться, услышала голос:

– Госпожа Верес?

У пыльной остановки, скрестив руки и сдвинув брови, стоял Влад. Конечно, я и не ждала от него радостных воплей и крепких объятий, но этот хмурый неприступный вид расстроил меня. Глядя на него сейчас, я почти признала свое поражение и все же робко улыбнулась:

– Здравствуйте, Влад. Я…

– Пойдем, – перебил он меня. – Здесь не место для объяснений.

Влад кивнул мне, приглашая идти следом, и широкими шагами направился к зданию с гирляндой светодиодных шнуров над входом. Как оказалось, это было кафе. В небольшом прокуренном зале тускло горели желтые лампочки, стены украшали головы лося и медведя и их же растянутые шкуры. За деревянной стойкой скучала, подперев щеку рукой, девушка-азиатка. Проходя мимо нее, Влад заказал кофе и булочки, и повел меня к дальнему столику. Мы оба молчали, пока не принесли заказ. Затем, сделав глоток горячего кофе, я неуверенно начала:

– Влад…

– Сначала поешь, – перебил меня он, на что я с радостью согласилась – сейчас я уже и не помнила, когда ела в последний раз.

Влад следил за мной с пугающим равнодушием и, как только я доела булочку, спросил:

– Итак, мне хотелось бы знать цель твоего приезда. Ты нашла медальон или вспомнила, где оставила его?

Именно эти вопросы я и ожидала услышать.

– Ни то, ни другое, – вяло ответила я, и, посмотрев ему в глаза, решительно заявила: – Я знаю, кто вы.

Влад удивленно вскинул брови.

– Неужели?! И кто?

– Вы – брат моей мамы. И мой дядя.

Влад смерил меня ледяным взглядом и также холодно произнес:

– Если бы я имел намерения поддерживать родственные связи, я бы сообщил тебе об этом при нашей первой встрече. Да, Лада была моей сестрой, но это не значит, что ты можешь называть меня дядей.

Я прерывисто вдохнула. Мне стало горько оттого, что этот симпатичный, уверенный в себе мужчина, брат моей мамы, так упорно возводил стену между нами. Он вел себя так, словно я собственными руками убила его сестру и свою мать! От отчаяния я готова была расплакаться и, едва сдерживаясь, сказала звенящим от волнения голосом:

– Послушайте, Влад, я не знаю, что там произошло у вас с моим отцом, но это еще не повод отталкивать меня. Вы второй и последний родной мне человек, и я не готова отказываться от вас.

Влад невесело усмехнулся и, красноречиво взглянув на дорогие часы, проронил:

– У нас разные желания, Эмма.

– Возможно, вам это не нужно, и мой приезд кажется вам странными, но я ничем не заслужила ваше презрение и этот холодный взгляд, – горячо продолжила я. – Сейчас я гоню от себя обиду и не слушаю свою гордость, только потому, что вы нужны мне. Вы добрый и хороший человек, я уверена в этом, так неужели вы не сделаете хотя бы один шаг мне навстречу? Знаете, я очень рада, что вы вломились в мою квартиру и перевернули все вверх дном. Вы вовремя появились в моей жизни, и, я думаю, это неспроста. Мне нужна ваша помощь. Я не справлюсь одна. Мне некуда идти. Вспомните о своей сестре, думаю, ей было бы больно оттого, что вы оттолкнули ее дочь, когда больше всего были нужны ей. Ради нее, пожалуйста, позвольте мне остаться у вас. Когда я придумаю, как жить дальше, я обязательно уеду, и, если вы захотите, больше никогда не побеспокою вас и ничем не напомню о себе. Но сейчас вы единственный, к кому я могу обратиться. Пожалуйста, помогите.

Я замолчала, взволнованно дыша. Теперь Влад с интересом разглядывал меня, и я очень надеялась, что мои слова тронули его сердце.

– Так ты сбежала от отца? – спросил он со вздохом.

– Я сбежала из дома, а не от папы.

– И я должен тебя приютить?

– Пожалуйста, ненадолго.

– Откуда ты взялась на мою голову? – снова вздохнул Влад.

– Вы сами появились в моей квартире!

– Но я ушел, и даже попрощался.

– А я вот пришла…и не хочу прощаться…

– Мне прекрасно жилось без тебя, Эмма.

– Нисколько не сомневаюсь! Мне тоже неплохо жилось без вас. Но сейчас я в трудном положении и прошу вашей помощи. Неужели вам совершенно плевать на племянницу?!

Влад не ответил, но по его взгляду я поняла, что угадала. Да, ему было плевать.

– Так я права? – не отставала я. Пусть уж скажет прямо, если это так.

– Мне совершенно не до тебя, Эмма, – ушел он от прямого ответа.

– Я не прошу вас любить меня и заботиться обо мне. Просто позвольте остаться у вас! У мамы не могло быть такого черствого брата! Вы же не такой! Пожалуйста, не гоните меня! Я постараюсь как можно реже попадаться вам на глаза и даже не буду разговаривать с… – Все-таки я не сдержалась – в один миг глаза переполнились слезами, и я замолчала, чтобы окончательно не разреветься.

– У тебя характер Лады, – задумчиво произнес Влад.

– Я не знаю, какой она была, – смахнув слезы, сказала я. – Мне никто не рассказывал о ней.

– Она была очень доброй, скромной и забавной, но иногда могла быть твердой и решительной, и в такие моменты ее не интересовало мнение других. Также было и с ее свадьбой, – тихо сказал Влад. – После смерти родителей, я взял на себя все заботы о сестре. Мы всегда были вместе: росли, учились, работали… Думаю, не было крепче дружбы, чем у нас. Но с появлением твоего отца она отдалилась от меня. Мне не нравился Алексей. Он был неподходящей парой для нее. Но Лада ничего и слышать не хотела об этом. Тогда я поставил ее перед выбором: я или Алексей. Глупый выбор, я понимаю. Конечно, она выбрала его, и я исчез из ее жизни. Теперь я раскаиваюсь в том, что бросил ее одну с этим сумасбродом. Я не приехал, когда она умерла, не мог видеть ее мертвой и не был уверен в том, что не убью твоего отца. Мне есть от чего чувствовать себя виноватым перед нею, и, возможно, ты – мой шанс искупить свою вину. Так и быть, я позволю тебе остаться, Эмма. Ради Лады и ради того, чего я не сделал для нее. Так мне самому будет легче.

Я почувствовала невероятное облегчение и прошептала:

– Спасибо, Влад.

Он оперся локтями о стол, внимательно глядя на меня. В его взгляде больше не было холодного отчуждения.

– Но жизнь, которую я веду, не подходит для молодой девушки, Эмма. Здесь не те условия.

– Ничего, я справлюсь. Даже хорошо, что тут такая глушь.

Он вдруг улыбнулся:

– Связалась не с теми людьми?

– Вроде того, – вздохнула я. – Абсолютно не с теми. Но вы не волнуйтесь – я никого не убила и меня не преследует полиция. Ничего такого.

– А что же тогда?

– Парень, – нехотя призналась я. – Бегу от него.

Влад усмехнулся:

– А за кем из девчонок твоего возраста не бегают парни? Но ты, должно быть, единственная, кто умчался так далеко. Ладно, закажи нормальную еду. Нужно поесть перед дорогой.

Я подалась вперед всем телом, надеясь, что ослышалась.

– Перед…дорогой? – От дорог мне было уже дурно.

Влад пожал плечами.

– Я ведь предупреждал, что провожу отпуск на краю света. Я остановился не здесь, а в Джазаторе, это еще почти пять часов пути. Так что ешь и поехали!

Я с трудом подавила в себе протяжный стон и, откинувшись на спинку стула, натянуто улыбнулась:

– И какое здесь фирменное блюдо?

Глава 26

Джазатор – одно из самых отдаленных алтайских сел, затерянное среди гор и степей. Мы приехали сюда на старом УАЗике, других машин здесь почти не было. Время от времени на дороге нам встречались всадники, в основном казахи.

Влад привез меня на окраину села к небольшому дому с белеными стенами и массивной покатой крышей. Внутри были две маленькие комнатки и кухня с дровяной печью. Полы покрывали полосатые тканые половики, а стены украшали пестрые восточные ковры. Я с любопытством разглядывала убранство домика, словно явившегося из другой эпохи. С улицы доносилось блеяние коз и протяжное мычание коров. Из окна комнаты, которую Влад определил для меня, были видны отроги горного хребта с белоснежными вершинами. Лучшего места, чтобы бесследно затеряться и быть не могло.

– Так вы здесь работаете или все-таки отдыхаете? – спросила я Влада, когда он растапливал печь.

– И то, и другое, Эмма. И перестань, наконец, говорить мне «вы» – я не такой уж старый.

Я улыбнулась этим словам: невероятный прорыв в отношениях!

– Кажется, археологов в этих местах не жалуют.

Он усмехнулся, но ответил серьезно:

– Это точно. Но я, если хочешь, – ученый-фанатик. Раскопки на Алтае принесли больше вопросов, чем ответов на них. Мне проще найти разгадки здесь, среди этих людей и на их земле, чем в стенах института.

– Работа во время отпуска! – скривилась я.

– Твой папа, я уверен, сейчас тоже не отдыхает, – улыбнулся Влад.

Я только покачала головой. Тяжело, наверное, быть ученым-фанатиком. Хороша у меня семейка!

– Ты женат? Наверное, у тебя есть дети?

– Ты задаешь много вопросов, Эмма. А мы так не договаривались. Кто-то вообще обещал молчать.

– Извини, – поспешно сказала я, вскинув руки. – Молчу!

– Молчать не обязательно, но свои расспросы оставь. Если у меня возникнет желание рассказать тебе о своей жизни – мы поговорим об этом. А сейчас лучше достань кружки и заварку, они на полке.

Влад налил воды в эмалированный чайник и поставил его на чугунную поверхность печи. Затем посмотрел на меня, словно что-то прикидывая в уме.

– Время от времени я ночую в зимниках или ухожу с друзьями в горы. Тебе часто придется оставаться здесь одной. Ты уверена, что справишься?

Я с готовностью кивнула и улыбнулась:

– Во всяком случае, уже поздно об этом спрашивать, Влад.

– А ты умеешь добиваться своего, да? – усмехнулся он.

– Нет, далеко не всегда. Но я рада, что ты принял меня. Пусть всего лишь ради успокоения собственной совести, но я благодарна тебе. Ты не представляешь, как я счастлива, что в моей жизни появился еще один родной человек. Даже если ты не захочешь общаться со мной в будущем, я все равно всегда буду помнить о том, что у меня есть дядя.

Договорив, я с удивлением заметила, как глаза Влада вдруг увлажнились. Он поспешно отвернулся, усмехнувшись:

– Эх, родной ты мой человек!

И тут же фыркнул:

– Верес!..

Ночью было очень холодно. За окном свистел ветер, вдалеке слышался протяжный жуткий вой, а в поселке то и дело лаяли псы. С некоторых пор я относилась с большим подозрением ко всем собакам и всей душой ненавидела их лай. Я закуталась в одеяло с головой и представила Арделла на пороге своей квартиры. Сердце привычно охватила тоска, боль душила, как прежде. Никакие мои приключения и дальние переезды не могли отвлечь меня от мыслей об эльфе. Мне по-прежнему было невыносимо жить и делать вдохи-выдохи, в слезах засыпать и снова просыпаться, зная, что в этом новом дне не будет его, как не будет и в следующем. Не будет никогда. Я чувствовала себя выжженной землей, голой пустыней, где память разбросала оазисы воспоминаний, не облегчающие, а только продлевающие мои страдания и усиливающие их. Я боялась представить себе, что бы было сейчас, не позвони я отцу. Как бы я смотрела в глаза эльфу и как убеждала бы его, что поступила правильно? Настанет ли тот день, когда Арделл оставит свои попытки найти меня или связаться со мной? Поймет ли он когда-нибудь, что я была права? У меня не было ответов, только вопросы, разрывающие душу.

Проснувшись, я увидела, что печь уже растоплена и жарко греет, но Влада нигде не было. Из продуктов в холодильнике нашлось только масло, а в хлебнице – пакетик с печеньем. Распрощавшись со своей идеей о том, чтобы приготовить Владу вкусный обед, я села за стол из сколоченных темных досок и задумалась. Все о том же.

Я надеялась, что Арделл уже вернулся во Францию. Мне хотелось верить, что друзья убедят его в том, что я ему не пара. Ведь мнение королей не может быть пустым звуком для эльфов, а Арделл доверяет Элен и Ренарду – главному противнику наших отношений. Они любят его и помогут ему забыть меня. Жаль, у меня нет рядом таких друзей.

Мои тягостные раздумья прервал рев подъехавшей машины. В дверях появился Влад с огромным количеством пакетов в обеих руках. Он выгрузил их прямо на стол.

– Как спалось?

– Отлично! – Ложь во спасение.

Он с сомнением посмотрел на меня.

– Я привез продукты. Кажется, здесь все, что нужно. Сегодня я уезжаю с друзьями, вернусь через пару дней. Если что-нибудь понадобится – в поселке есть магазины и аптека. Люди здесь не очень общительны, но, думаю, не откажутся помочь симпатичной городской девчонке. – Он улыбнулся.

Подумать только: еще вчера мое присутствие раздражало Влада, а уже сегодня он заботится обо мне и даже делает комплименты! Я улыбнулась в ответ и предложила:

– Пожарить картошку?

Влад потряс пальцем в воздухе и театрально воскликнул:

– Вот для чего нужны племянницы!

После обеда к нашему дому подъехали еще две машины. На звук их сигнала, похожего, скорее, на гудок паровоза, мы вышли во двор. Все шестеро друзей Влада с интересом поглядывали на меня, а после бросали вопросительные взгляды на него. Это были русские мужчины от тридцати до сорока лет, такого же интеллигентного вида, как мой дядя, и я решила, что все они, как и он, ученые-фанатики.

Погрузив вещи в машину, Влад сел за руль своего УАЗа и тут же спохватился:

– Ты печку-то топить умеешь?

– Разберусь! Чего там уметь?!

– Ну, тогда, до свидания, Эмма!

Я махнула рукой на прощание и, проводив путешественников, двинулась по дороге.

За поселком распростерлась степь, где сейчас паслись стада овец и коров. Я остановилась у ручья и опустила ладонь в ледяную воду. Здесь, среди гор, несмотря на середину августа, уже властвовала осень. Моя кофта не спасала меня от пронизывающего ветра. Уже через час прогулки я перестала считать прохладный воздух приятным и бодрящим, и, обхватив себя руками и дрожа, поспешила домой. Я мечтала о теплой комнате и жаркой печке, но последняя меня сильно расстроила – дрова в ней давно прогорели, так что жаркой печка больше не была. Мне пришлось повозиться, чтобы вычистить ее и вновь развести огонь. Когда это, наконец, удалось, я была вся в саже и совершенно без сил. Но повод для гордости все же был – температура в домике быстро поднималась.

Ночь снова была холодная и сопровождалась теми же жуткими звуками: воем и лаем. Однако теперь к ним добавился еще и далекий протяжный гул, как будто кто-то дунул в трубу далеко в горах, и эхо теперь разносило это звук по округе. Я долго лежала без сна, что стало для меня практически нормой. Сжимая в руке сердечко с изумрудом, я думала о его создателе. Был уже первый час ночи, когда подо мной внезапно дрогнула кровать. Я резко села, не понимая, что это было, и вновь ощутила движение. Теперь вокруг все скрипело и скрежетало. Я вскочила с постели и включила свет. Электрическая лампочка на длинном проводе равномерно раскачивалась. На столике плясали расческа, и сползал к краю пустой стакан. Охваченная паникой, я бросилась на улицу и выскочила на дорогу подальше от своей избушки. Здесь уже толпились люди из ближайших домов. Кутаясь в одеяла и теплые куртки, они негромко переговаривались. Многие говорили по-казахски или по-алтайски, но в обрывках фраз я слышала и русскую речь:

– Землетрясение…

– Опять…духи…

– То-то еще будет, вот увидите…

– Кадым…месть…

– Это в горах…

Я впервые наблюдала землетрясение и в ужасе следила за домами, ожидая, что они вот-вот разрушатся. Но, к счастью, толчки не были настолько сильными, и очень скоро совсем прекратились. Люди, выждав еще некоторое время, начали расходиться, оживленно обсуждая случившееся. Я тоже вернулась домой, осторожно ступая и напряженно прислушиваясь, не дрогнет ли подо мною пол. Я выскочила на улицу только в пижаме и теперь дрожала так, что стучали зубы. Кутаясь в одеяло, я буквально липла к печке, то и дело, подкидывая в огонь дров, но согреться смогла только к утру.