Текст книги "Любишь – беги"

Глава 22

Мы выехали из города, едва рассвело, и взяли направление к северу. Наплакавшись накануне, я поняла, что нужно бежать: от своих мыслей, пустоты, бесконечных слез, компьютера, в конце концов. И единственное, что пришло мне в голову в тот момент – это позвонить Максу и принять его приглашение съездить в таежную деревню. Пусть побег был лишь иллюзией – я прекрасно понимала, что от себя убежать все равно не получится, но надеялась, что присутствие друзей рядом поможет мне взять себя в руки и создаст хотя бы видимость нормальной жизни.

У Макса был новый внедорожник, все технические характеристики которого мы по достоинству смогли оценить, когда свернули с трассы на проселочную дорогу. Ехать по ней пришлось долго, и от непрерывной многочасовой тряски у меня разболелась голова. Остаток пути пролегал через густой лес.

– Откуда ты вообще узнал об этой деревне? – воскликнула я, вглядываясь в непроходимую чащу.

– Мои знакомые во время охоты случайно наткнулись на нее. Их удивило местонахождение этого поселения и его жители. – Максим взглянул на меня в зеркало заднего вида. – Дело в том, что среди них много … ну, мои знакомые назвали их мутантами. Валери же считает, что это малочисленный исчезающий народ, о котором почти ничего неизвестно, так называемые урты. Народность, скорее всего, тюркского происхождения. Приедем – узнаем. Приятно уже то, что к деревне ведет, какая-никакая, но все же дорога.

– Меня удивила их оторванность от остального мира, – продолжила тему Валери. – Информации об этом народе практически нет. И у меня есть все основания полагать, что они язычники.

– Супер… – озадаченно произнесла я по-русски, и Валери удивленно обернулась ко мне.

– Я говорю, что это интересно до жути, – пояснила я по-французски, оглядывая мрачную тайгу по обе стороны дороги.

Мои глаза слипались. Уж очень рано мы встали и очень долго ехали. Максим громко включил музыку, видимо, он тоже гнал от себя сон. Я прислонилась к стеклу, подложив под голову ладошку, и зажмурилась. Голова болела так сильно, что меня начало мутить.

– Эмма! Что такое?! – Валери тронула меня за плечо, перегнувшись с переднего сиденья.

Я открыла глаза и непонимающе посмотрела на нее.

– Ты стонешь, тебе плохо?

– Голова немного болит. – Я и не заметила, что уже стонала от боли.

Валери порылась в своей сумочке, нашла обезболивающую таблетку и протянула мне вместе с бутылочкой воды.

– Выпей, быстро поможет, – сказала она и накинулась на Максима: – Это все твоя музыка! Выключи ты это безобразие!

В машине звучал рок. Причем не легкий. Соло на гитаре закончилось кульминационным скрипом, от которого у меня даже зубы свело.

– В самом деле, безобразие, – скривившись, согласилась я с Валери.

– Что, нервишки пошаливают? – усмехнулся Макс. – Во всяком случае, эта музыка лучше, чем твоя Фор. По крайней мере, ты всего лишь стонешь, а не плачешь.

– Я обожаю Милен Фор! – воскликнула Валери. – Она – наша гордость!

Макс скорчил кислую мину.

– Чувствую, что, скоро мне придется купить ее диск в машину.

Валери, шутя, толкнула его в бок.

– И только попробуй не купить!

Я улыбнулась, глядя на них: они так удивительно подходили друг другу и так здорово смотрелись вместе. Я нисколько не сомневалась в их безоблачном счастливом будущем.

– Мы вот-вот приедем, – погладив руку Валери, сообщил наш ученый-водитель.

И действительно, стена леса внезапно оборвалась, и мы оказались на открытом пространстве, облюбованном некогда загадочными уртами. Вся деревня состояла примерно из двух десятков бревенчатых избушек, беспорядочно расположенных у самой полосы леса, в центре же поселка в сумеречном свете возвышалась грубо высеченная каменная фигура какого-то монстра с выпученными глазами и зияющей дырой вместо рта. Широкая кайма пепла и углей окружала этого уродливого идола.

– Точно, язычники, – восторженно прошептала Валери.

На звук мотора из домиков и из леса стали сходиться местные жители. Издалека уже стало понятно, что этот народ вовсе не тюркского происхождения: это были чрезвычайно рослые мужчины с длинными серыми космами, одетые, несмотря на прохладный вечер, только в джинсы или спортивные штаны, поэтому мы могли видеть и их голый торс, крепкий, мускулистый, покрытый густой растительностью. Женщин было немного, и, как ни странно, все они оказались очень маленького, почти карликового, роста. И еще в деревне было много собак – здоровых лохматых псов, по счастью привязанных, которые сейчас заходились лаем и рвались с цепей.

Мужчины-урты, завидев нас, не раздумывая и не сговариваясь, двинулись к нашей машине. Они шли с разных концов поселка, и по их походке и решительным широким шагам, печатающим землю, стало понятно, что радушного приема мы не дождемся. Чем ближе они подходили, тем страшнее мне становилось: теперь можно было рассмотреть и их лица, и это зрелище оказалось не из приятных – все до единого были безобразны, как черти. У каждого из них была кожа землистого цвета, изрытая глубокими яминами, брови почти отсутствовали, ненормально высокие скулы подпирали мелкие глаза с недобрым тяжелым взглядом, а вывернутые ноздри раздувались, как у разъяренных быков. Кроме всего прочего, некоторые лица были еще ассиметричны и перекошены.

– Не глуши машину, – испуганно попросила я Максима, вцепившись в его плечо.

– Не паникуй, – едва слышно произнес он, не сводя напряженного взгляда с приближающихся уртов.

Только Валери казалась спокойной. Она тряхнула головой, глубоко вдохнула, словно готовилась нырнуть в глубину, и с ослепительной улыбкой выпорхнула из машины. Максиму не оставалось ничего другого, как выйти следом за нею. Я же не нашла в себе смелости покинуть джип и с замирающим сердцем следила за встречей моих друзей с уртами. И Максим, и Валери приветственно протянули руки, но никто из подошедших мужчин не пожал их. Мне было слышно, как один из уртов заговорил, его голос оказался хриплым, трескучим, речь – резкой и отрывистой. Он задал какой-то вопрос, и Валери принялась весело щебетать, а Макс – переводить ее слова. Мужчины слушали молча, хмуро глядя на непрошенных гостей. Я с недоумением смотрела, как Максим вытащил из кармана бумажник и, открыв его, вытащил несколько голубых купюр. Он протянул их уртам, и Валери, не прекращая своих настойчивых убеждений, тоже поспешила достать кошелек. Мужчины, ничего не взяв, собрались в кружок и заговорили между собой. Я могла слышать их разговор через приоткрытое окно, но понять его не представлялось возможным – они общались на своем родном языке, показавшимся мне сплошной рыкающей тарабарщиной. В конце концов, один из мужчин кивком головы пригласил Макса и Валери следовать за собою, и все двинулись к ближайшей избушке.

За полчаса их отсутствия я едва не сошла с ума от волнения. В голову лезли мысли, одна страшнее другой, и, когда я уже решилась отправиться вслед за ними, оба горе-ученых вышли из домика и направились к машине.

– Что вы там делали? – спросила я, едва Макс открыл дверцу.

– Расплачивались за вторжение, – вздохнул Макс. – Дорог нынче этнотуризм, но зато нам разрешили остаться.

– Так мы остаемся? – Я сникла от такой новости. – Неужели вам еще хочется изучать этот народ? От одного вида уртов хочется сбежать на край света.

– Мы останемся только на ночь, – расстроено ответила Валери. – Они категорически против нашего присутствия в их деревне и уж тем более не собираются становиться объектом моих исследований. Но за ту сумму, что мы заплатили, они согласились потерпеть нас до утра и даже обещали угостить ужином.

– Тогда зачем оставаться? – воскликнула я. – Мы можем уехать прямо сейчас!

– Эмма, я буквально бредила этим народом с тех пор, как Максим рассказал мне о нем, к тому же, мы проделали тяжелый путь, так почему бы не переночевать здесь? Возможно, мне удастся узнать о них что-то, пусть даже немногое, но я буду рада и этому.

Я только вздохнула, зная, что увлеченных людей не остановить ничем, даже такими неприятными физиономиями, какие оказались у уртов и их явной неприязнью к нам.

На ночлег нас приняла старушонка, довольно бойкая и подвижная, но при этом древняя, как окружающие нас кедры. Ее звали Юна, и она была мне по пояс.

Пока хозяйка хлопотала у дровяной печи, готовя нам ужин, мы втроем уселись на пеньках у ее избы. С наступлением темноты, которая в сердце тайги была абсолютной, урты развели огонь вокруг своего каменного идола. Никто из них не обращал на нас ни малейшего внимания.

– Мне одной тут не нравится? – спросила я, видя с каким пристальным интересом наблюдают Максим и Валери за действиями уртов. Меня же бросало в дрожь от одного вида истукана, чье каменное лицо, казалось, оживили танцующие блики огня.

– Дело не в том нравится или не нравится, – ответил Максим, – Мы, быть может, на пороге великого научного открытия. А вдруг именно мы расскажем всему миру об этой загадочной нации?!

– Не уверена, что мир захочет знать о них, – с сомнением произнесла я. – Твои знакомые были правы, назвав их мутантами. Ну и внешность!

– Я так думаю, – задумчиво сказала Валери, – что здесь налицо все признаки вырождения. Я не исключаю того, что среди уртов распространены родственные браки. По крайней мере, те дегенеративные признаки во внешности, которые мы можем наблюдать, подтверждают мою теорию. – Валери умолкла, жестом предложив нам сделать то же самое и наблюдать за людьми в центре поселка.

Урты теперь расселись прямо на земле вокруг костра, а их женщины несли из домов дымящиеся блюда (целые тазы!) и расставляли еду перед ними. Мужчины ели руками, легко разрывая огромные куски мяса, при этом они не переставали говорить и громко гоготать, а выпадающую от смеха пищу запихивали пальцами обратно в рот. Подав ужин, женщины, к моему ужасу, отпустили с цепей собак, и теперь огромные псы бросились к месту пиршества и замерли невдалеке от своих хозяев, которые изредка кидали им кости. Застолье уртов длилось недолго, но, как только они расправились с едой, у костра появился разодетый в меха шаман в странном головном уборе и с бубном в руках. Он стал раскачиваться, часто звеня колокольчиками на остроконечной шляпе, похожей на китайскую пагоду, а затем завертелся вокруг огня в дикой пляске, пронзительно вопя и потрясая бубном. На фоне этого истерического танца, сытые урты стали покачиваться из стороны в сторону и гулко мычать. Смотреть на все это было жутко и неприятно, и я очень обрадовалась, когда Юна позвала нас к столу, хотя есть мне совсем не хотелось.

Естественно, электричества в деревне уртов не было, поэтому в избе Юны горели две масляные лампадки, света от которых хватало лишь для того, чтобы видеть очертания нехитрой мебели. На ужин хозяйка подала нам стопку пресных лепешек и кувшин с молоком. Старушка также села к столу и, подперев щеку рукой, похожей на высохшую птичью лапку, с интересом наблюдала за нами.

– Вы одна живете? – спросил Максим Юну, разламывая пополам лепешку.

– С сыном живу, – обрадовавшись возможности поговорить, сказала старушка и с гордостью добавила: – Мой Уйятх тут самый главный. Самый сильный. Вот как.

Не занятая едой, я перевела Валери ее слова, и бабуля толкнула Максима в бок, кивнув на нас:

– А, что, они по правде французские? Уйятх мне так сказал.

– Ага, – усмехнулся Макс. – Прямехонько из Парижа, что одна, что другая.

– Сразу видать, – закивала головой Юна. – А чего ж вас сюда занесло?

– Так, ученые мы, – развел руками Максим. – Народы изучаем, историю…

– Ой, нельзя сюда ученым! Никому к нам нельзя!

– А чего ж так? – спросил Максим, старательно копируя манеру речи Юны.

– Не любим мы, когда суются, – просто объяснила старушка. – Всех выпроваживаем. Вас только и оставили. Уйятх говорит, много теперь всего купим.

– А чем ваш сын занимается?

– Ой, – скривилась Юна, хватаясь за поясницу. – Кости болят, стара я стала. Солнце уж село, а я все на ногах. Спать пойду. Вы на чердаке будете, там одеяла в углу есть. Лесенка на улице. А на заре поезжайте.

Глава 23

Мы влезли на чердак сразу после ужина и раскинули одеяла на полу, устланном прелой травой. Сквозь щели в дощатой стене были видны кусочек звездного неба и догорающий костер вокруг истукана. Я позавидовала крепким нервам Максима – пожелав нам спокойной ночи, он, казалось, заснул прежде, чем мы смогли ему ответить. Я шепотом пересказала Валери разговор Максима с Юной, и она задумчиво произнесла:

– Чем больше загадок, тем меньше мне хочется уезжать отсюда.

– Но, к несчастью для тебя, нас выгоняют. А я очень даже рада этому.

– Ты не понимаешь, – вздохнула Валери. – Это такой шанс! А, знаешь, что? Давай спустимся на поляну! Я хочу сфотографировать этого идола.

– Ты с ума сошла, Валери?! – испуганно воскликнула я. – А что, если мы встретим этих дикарей?

– Там уже никого нет! – прильнув к щели, сказала Валери. – Пойдем, это ненадолго!

– А, если они все-таки нас заметят? Вспышка ведь сработает! Да за такое святотатство нас на части разорвут!

– Эмма, ну пожалуйста! Одна я не пойду, а шанса сфотографировать их божка больше не будет! Ну, пойдем! Мне это просто необходимо!

Теперь мне было ясно: Максим и Валери сошлись на своей любви к бредовым затеям.

И точно так же, как уговоры Макса, горячие просьбы Валери, наконец, победили мой здравый смысл.

– Только быстро, – вздохнула я, нехотя поднимаясь.

– Спасибо, спасибо, – зашептала Валери, подталкивая меня к выходу.

Мы спустились по шаткой лесенке и для начала огляделись. Уйятх еще не возвращался в свою избушку, но на улице никого из уртов не было видно. До идола было метров двадцать, и, взявшись за руки, мы медленно двинулись к центру деревни, стараясь не споткнуться в темноте. Как и следовало ожидать, Валери, едва оказавшись у каменного изваяния, застыла в полнейшем восторге, совсем забыв о фотоаппарате.

– Скорее, Валери, – поторопила я ее, испуганно оглядываясь – мне послышался какой-то шум.

– Сейчас, я только хочу рассмотреть его. Смотри, Эмма, какой необычный способ…

– Валери! – прервала я ее. – Пойдем скорее отсюда! Ты слышишь?

Шум, казалось, нарастал, он несся откуда-то из-за деревьев, и когда Валери удивленно протянула: «Слышу…», свет фар осветил половину деревни, и какая-то машина, остановившись, долго и настойчиво просигналила. В тот же миг со всех сторон к ней бросились собаки, а навстречу приехавшим вышел здоровый урт. Бежать к избушке Юны теперь было невозможно: путь к ней преграждала полоса света и столпившиеся псы. Стоять столбом было глупо и рискованно, поэтому я перепрыгнула через тлеющие угли и потянула Валери за собою. Мы оказались в центре круга и, обогнув идола, спрятались за его холодной широкой спиной.

Дверцы машины хлопнули два раза, после чего мы услышали голоса, не такие хриплые и громкие, как у местных мужчин, а вкрадчивые и шелестящие, словно ворох сухих листьев. Выглянув из-за нашего истукана-спасителя, я различила три высокие тени на фоне светлой машины, которые – о, ужас! – неспешно двинулись в нашу сторону. Мы с Валери буквально влипли в ледяной камень и замерли, боясь лишний раз сделать вдох. Мужчины остановились совсем рядом от нас, теперь мне было слышно каждое их слово:

– Вам пора собираться в путь, Уйятх, – произнес гость с шелестящим голосом. – К древним могильникам. Это то, о чем я говорил тебе недавно. Ваш отряд должен быть готов к походу к концу недели. С вами будет группа Орта, вы встретитесь с ними на месте. Орт перебил кучку тварей на севере – уж больно вольготно им живется в последнее время. Надеюсь, настанет тот день, когда ни одного из них не останется. Это первое… – Он замолчал, и другой шелестящий голос продолжил.

– А второе гораздо интереснее: нам известно, что там будут сразу два их предводителя. Они сильны и опасны, но оба нужны нам живьем. Орт умеет вырубать их, он этим и займется, от тебя и твоих ребят нужна только сила и ловкость. Как всегда. Не подведи, нас Уйятх. Группа этих слюнтяев слишком мала, и, если застать их врасплох, проблем не возникнет. Все понятно?

– Так точно, – сипло прогнусавил Уйятх.

– Вот и славно, – прошелестел голос и неожиданно повеселел: – У, мои хорошие!

Вокруг собравшихся толпились собаки, мне были слышны их повизгивания и поскуливания: должно быть, мужчины теперь играли с ними. Неожиданно одна из собак оказалась рядом с нами. Даже в темноте я видела, каким бесовским огнем сверкнули ее глаза, когда она заметила нас и ощутила наш страх. Псина угрожающе зарычала, готовясь к прыжку, что заставило меня мгновенно забыть о любой другой опасности, кроме этой оскаленной пасти. Я сжала руку Валери, то ли шепнула, то ли крикнула: «Бежим!» и сорвалась с места.

Мы неслись, как два перепуганных зайца, а сзади слышались топот и лай. Но, как бы быстро мы не бежали, нас очень скоро догнал громила-Уйятх. Он вцепился в нас мертвой хваткой и держал до тех пор, пока оба приезжих мужчин не подошли ближе.

– Что за черт? – прошуршал один из них. Его тихий голос был вкрадчивым, а тон – угрожающим. – Кто это, Уйятх?!

Я не видела лица Уйятха, но, думаю, он перепугался.

– Приехали сегодня на экскурсию, – виновато сказал он и откашлялся. – Появились под вечер и очень просились переночевать. Разрешил им остаться до утра.

– Да что ты?! – с убийственно-ласковой интонацией произнес приезжий. – А, что, у нас правила изменились?

– Они заплатили, – неохотно признался Уйятх.

– Дать бы тебе по страшной твоей роже, крохобор поганый, – свистящим шепотом процедил мужчина и жестко приказал: – Выведи их на свет!

Уйятх снова схватил нас за руки и потащил к машине. Оказавшись в свете фар, я смогла увидеть лица приезжих мужчин. Но, едва взглянув на них, я почувствовала ледяной ужас. Меня снова сверлили безжизненные пустые глаза, через которые в мир смотрело само зло. Среди этих двоих мужчин не было того, с которым я столкнулась в парижском аэропорту, но они были удивительно похожи на него, как братья-близнецы. От их взгляда бросало в дрожь, а ужас, внушаемый их бесстрастными лицами, был настолько велик, что подкашивались ноги.

– Уяша! – раздался старушечий голос неподалеку. – Что такое?

– Трави собак! – на этот раз рявкнул тот, кто еще недавно ласково шелестел. – Экскурсии не вышло!

И тут заговорила Валери. Она торопливо рассказывала по-французски о цели нашего приезда, о том, что мы уедем завтра же, что мы вышли только для того, чтобы прогуляться перед сном…

– Что она говорит? – перебил ее взволнованную речь мужчина со взглядом-убийцей. – Кто она такая?

– Француженка, – приободрился вдруг Уйятх.

– А эта? – кивнул на меня второй приезжий мужчина.

И, поняв, что это наш шанс, я тоже затараторила по-французски, повторяя то же, что говорила и Валери. Какое счастье, что я не успела вымолвить ни слова по-русски в этой деревне!

– Французские они. Я знаю. Только мужик русский, – подтвердила ковыляющая к нам Юна и обратилось к сыну с бесконечной нежностью: – Уяша, я тебя потеряла!

– Так, они не знают русского? – уточнил один из приезжих.

– Ни бельмеса! – со знанием дела заявила Юна.

– О каком мужике ты говорила? Где он?

И тут с чердака раздался взволнованный вопль Макса:

– Валери! Эмма!

– Мы здесь! – закричала в ответ Валери.

Я даже не представляла, как будет развиваться ситуация дальше и с тяжелым сердцем ждала появления Максима. Спотыкаясь в темноте, мой друг несся на свет фар, как мотылек на огонь.

– Куда вы ушли? Что происходит? – спросил он Валери, обхватив ее за плечи, но рука приезжего мужчины сжала его собственное плечо и рывком развернула к себе.

– Потрудись забрать своих телок и убраться отсюда.

– Но, – растерялся Максим, глядя в леденящие душу глаза.

– Без «но»! – отрезал мужчина.

– Но, постойте, какое вы имеете право? Мы заплатили за ночлег, это всего лишь деревня…

Юна, охая, поспешила ретироваться в избу, что я расценила, как очень нехороший знак.

– Максим, поехали, – торопливо сказала я по-французски. – Пожалуйста, не спорь с ними.

– Но как же ведь мы…

– Говори при мне по-русски! – взревел приезжий. – А сказать ты должен: «Прощайте, я забуду сюда дорогу!» и после убраться отсюда! Через три секунды я травлю на тебя собак, а через четыре – пускаю пулю вам в лоб по очереди! И начну я с этой! – Он схватил меня за руку и рывком подтащил к себе.

– Мы уезжаем! – поспешил сказать Максим. – Отпустите ее, мы уходим!

– Время пошло! Раз!

Максим рванул с места, ухватив меня и Валери за кофты. По счастью, наш джип был припаркован недалеко. Казалось, Максим целую вечность шарил по карманам в поисках ключа, но на счет «Три!» мы все-таки захлопнули дверцы. Мотор взревел. В свете фар мы видели несущихся к машине псов. На счет «Пять», который я мысленно вела для себя, мы уже мчались по ночной дороге, петляющей в тайге. А вдали слышались выстрелы.

Мы не могли и не хотели говорить. Каждый думал о своем, но, как мне кажется, сейчас наши мысли были похожи. Часа три мы ехали в полной тишине, пока Валери вдруг не произнесла задумчиво:

– Эти люди – самая большая загадка в моей практике. Признаться, я даже затрудняюсь определить их расовую принадлежность.

– Дикари, что с них взять, – тяжело вздохнул Макс. – Как вы вообще оказались на улице?

– Это все я, – покаялась Валери. – Ты заснул, а мне хотелось сфотографировать их божка. Но тут подъехали два этих мрачных типа, собаки нас нашли, мы побежали и…

Валери вздохнула, не окончив.

– Не понимаю их реакции! – искренне удивился Макс. – Ну и что с того, что нас приняли в этой деревне? Что с того, что вы оказались на улице? Чем мы им так помешали?

– Я так думаю, что это бандитская группировка, – высказала я свою догадку. – А урты работают на этих мафиози. Они как раз обсуждали свои грязные планы разборок, когда мы выскочили из своего укрытия. И взбесились они только потому, что мы слышали их разговор. И отпустили нас только потому, что посчитали, что я тоже француженка и не знаю русского. Иначе…так бы мы и остались в этой тайге. Брр…

Я передернула плечами, вспомнив лица взбешенных бандитов. Я ни секунды не сомневалась в том, что они были эрфами. Ведь Арделл говорил, что их в России пруд пруди, а кем, как не преступниками могли быть эти падшие эльфы с душами, отравленными злом?

– Может, нам стоит заявить в полицию? – предложила Валери.

– Не стоит, поверь, – покачал головой Макс. – Наше заявление будет голословным, а это в расчет не берется. Такие у нас тут методы работы, Валери. Поднимать шум – себе дороже.

– Интересная у вас страна, – огорченно вздохнула Валери, разглядывая непролазную мглу за окном. – Непонятная…

– Давайте просто забудем об этом, – предложил Макс, и все снова замолчали.

В Омске мы были к утру. Все-таки наша поездка смогла отвлечь меня от моих страданий: оказавшись дома, я рухнула в постель и впервые заснула, не пролив ни слезинки.