Текст книги "Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус"

Жестко потребовал самого решительного, «в пределах законом указанных», противодействия нарушениям законного порядка; пресечения каждого в отдельности правонарушения; строгой дисциплины в рядах служебного персонала; неуклонной исполнительности и разумной самодеятельности в подчиненных; настойчивости и решительности в распоряжениях.

Предупредил всех, назначенных властью министра: «малейшее попустительство, бездействие власти и нерешительность в исполнении возложенных обязанностей повлечет за собою удаление от занимаемых должностей».

Обратился к губернаторам, облеченным правом общего надзора по всем отраслям управления, широко осуществлять это право: преследовать виновных в бездействии и небрежности при исполнении лежащих на них обязанностей; удерживать деятельность общественных учреждений в границах, определенных действующими постановлениями, поощрять всякие начинания, направленные на пользу населения, останавливая всякие попытки к вмешательству, им не подведомственные.

Напомнил губернаторам: водворение законного порядка в губернии – их «главнейшая обязанность. Все их усилия должны быть направлены к ближайшему и непременному подавлению всяких мятежных попыток, клонящихся к нарушению общественной безопасности и спокойствия».

Указания отдельным губернаторам были столь же конкретны и суровы. Так, управляющему Иркутской губернией П. Н. Дурново приказывал 10 января 1906 г.: «С неуклонной энергией и решимостью без всяких снисхождений и колебаний принимайте меры к полному сокрушению мятежа. Предъявите от моего имени требование временному генерал-губернатору о немедленном устранении от должности всех правительственных и выборных служащих, которые позволили себе тем или иным способом содействовать мятежу, укрывали мятежников или высказывали им сочувствие. Равным образом подлежат устранению от должностей все обнаружившие слабость и попустительство к мятежникам. Меры эти должны быть принимаемы без различия звания. Генерал-губернатор может выселять виновных в отдаленнейшие местности Якутской области, о чем для назначения срока следует сообщить в министерство»[523]523
  Карательные экспедиции в Сибири в 1905–1906 гг. Документы и материалы. М.; Л., 1932. С. 89.


[Закрыть].

Или читинскому военному губернатору 15 января 1906 г.: «В виду объявленного в области военного положения все митинги, сборища и шествия должны быть запрещены. Газеты революционного содержания подлежат запрещению. С нарушителями спокойствия и порядка расправляться силою оружия решительно и без всяких колебаний. Виновных в сопротивлении властям и насилиях предавать военному суду. Об исполнении прошу сообщить»[524]524
  Там же. С. 91.


[Закрыть].

Борьба с крестьянскими волнениями

Крестьянские волнения, захлестнувшие весной 1905 г. почти всю Европейскую Россию и почти затихшие летом, в октябре – ноябре разгорелись с новой силой.

Правительство вынуждено было пойти на чрезвычайные меры: губернии объявляются на положении усиленной охраны (29 октября – Черниговская и часть Саратовской и Тамбовской; 30-го – вся Тамбовская; 4 ноября – Курская и Пензенская); на места командируются генерал-адъютанты с особыми полномочиями (Ф. В. Дубасов – в Черниговскую, Курскую, Орловскую и Полтавскую; А. П. Струков – в Тамбовскую и Воронежскую; В. В. Сахаров – в Саратовскую и Пензенскую). Губернаторам было предоставлено право удовлетворять просьбы помещиков об учреждении на их средства полицейских должностей и команд для охраны имений.

Анализируя причины крестьянских волнений, П. Н. Дурново приходил к выводу, что основная среди них – революционная агитация. К этому приводил личный опыт[525]525
  Как землевладелец, он достаточно близко наблюдал жизнь крестьян, так или иначе непосредственно с ними соприкасался, а осенью 1905 г. имение жены оказалось в эпицентре аграрных волнений, было разграблено и сожжено.


[Закрыть], в этом его утверждали представители с мест. Так, В. М. Андреевский, предводитель дворянства Кирсановского уезда, «одного из сильно пострадавших от беспорядков», в конце декабря 1905 г. приехал в Петербург и представлялся министру. П. Н. Дурново, вспоминал он в эмиграции, «продержал меня около часа и подробно расспрашивал про убийство Луженовского, <…> про энергичную деятельность губернатора Лауница и в особенности про характер аграрных волнений. По-видимому, ему хотелось выяснить, что причина беспорядков лежала не в малоземелье <…>. И человек с ясной головой, как П. Н. Дурново, не мог не ухватиться за сообщавшиеся мною факты, подтверждавшие его предположения, что беспорядки явились результатом не малоземелья, а с одной стороны, нелепого общинного землевладения, а с другой же и главным образом – пропаганды»[526]526
  ГАРФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 225. Л. 31–32.
  Луженовский Г. Н. (1870–1906) – советник губернского правления; член «Союза русских людей»; убит М. А. Спиридоновой по постановлению тамбовского комитета партии с.-р.
  «Среди многих сообщенных мною фактов, – продолжает В. М. Андреевский, – в особенности привлек его внимание следующий: уволенный за растрату каких-то сумм волостной старшина Жабин, собственник 150 десятин земли, оказался во главе погромного и разбойного движения Ржаксанской волости. Непонятная вещь – зачем такому богатому человеку вздумалось заниматься погромами и грабежами. Однако непонятное объяснялось просто: сын его – студент Технологического института, эсер или эсдек» (Там же. Л. 32).
  «Хотя нужда в земле и наблюдается в некоторых сельских обществах, – писал смоленский губернатор, – но нет оснований утверждать, что беспорядки получили развитие там, где существует острая нужда в земле, так как «случаи беспорядков имели место нередко и среди крестьян тех селений, которые, кроме надельной, имеют вполне достаточное количество купленной земли. <…> Смуту в деревнях поддерживала главным образом местная молодежь; <…> Поэтому достаточно было изъять из деревни двух-трех главарей, чтобы все остальное население образумилось» (Сводка из годовых отчетов губернаторов о революционном движении 1905 года // Революция 1905 года и самодержавие. М.; Л., 1928. С. 250).
  «Причиною беспорядков 1905 года [до 17 октября], независимо от общих тяжелых экономических условий крестьянской жизни (малоземелья, отсутствия пастбищ, нередко дурных отношений между экономическою администрацией и окрестными крестьянами и рабочими), было несомненно широкое и умелое развитие революционной пропаганды» (Любимов Д. Н. Указ. соч. Л. 300).
  Это подтверждается и с другой стороны: «Из города к нам часто приезжали ораторы, привозили нелегальные брошюры и листовки. В лесу, оврагах по ночам проводили митинги. Под влиянием городских агитаторов мы стали открыто выражать свой протест против существующих порядков. Весной 1905 года в помещичьих имениях начали самовольно косить траву и увозить сено по домам. Урожай в предыдущем году был хороший, много необмолоченного хлеба осталось лежать в скирдах до весны, по ним загулял “красный петух”» (Колузанов Н. М. Крестьянские волнения в Саратовской губернии весной и летом 1905 года // Революция 1905–1907 годов. Документы и материалы. М., 1975. С. 248–249).
  Колузанов Н. М. – крестьянин деревни Медведка Даниловской волости Аткарского уезда.


[Закрыть].

6 января 1906 г. П. Н. Дурново потребовал от губернаторов высказаться о причинах крестьянских беспорядков: «революционная ли агитация, бездействие власти и недостаток у нее материальной силы или безземелье крестьян». Затем в докладе Николаю II он обобщил ответы губернаторов: прежде всего, это революционная агитация земских служащих, податных инспекторов, местных священников, либеральных органов печати; успеху агитации существенно способствовали колеблющаяся политика министерства внутренних дел[527]527
  Так, например, «энергичное и быстрое осуществление положений» указа 10 апреля 1905 г., по мнению П. Н. Дурново, «оказало бы отрезвляющее действие на крестьянское население и тем предотвратило бы массовое распространение грабежей частновладельческих земель», однако проект правил о порядке возмещения убытков, разработанный на основе указа, не получил, в силу ряда причин, утверждения.


[Закрыть], амнистия политзаключенных, манифест 17 октября, слабая деятельность судебных властей, влияние Крестьянского союза; на втором месте – недостаточная энергия и смелость местной административной власти при возникновении беспорядков; на третьем – малоземелье (и то как «повод для развития беспорядков») и высокие арендные цены; и в последнюю очередь «общая народная бедность».

На вопрос «что следует предпринять?» губернаторы, озабоченные прежде всего восстановлением порядка, высказались за увеличение в губерниях численности войск и усиление полиции; за ускорение репрессий всей массы крестьян, участвовавших в беспорядках; за усиление мер против агитаторов.

Выделялись соображения саратовского губернатора, и это П. Н. Дурново отметил: по мнению П. А. Столыпина, следовало укрепить власть «путем твердой и неуклонной политики правительства» и провести коренную реформу земельного устройства крестьян, создать класс мелких собственников («не уничтожая насильственно общины <…>, всячески способствовать единичным сделкам с помощью Крестьянского банка, разрешая в этих видах продажу и залог земли» и оказывая помощь «таким владельцам кредитом»)[528]528
  Доклад министра внутренних дел П. Н. Дурново Николаю II об ответах губернаторов на запрос Министерства внутренних дел относительно причин крестьянских волнений // Революция 1905–1907 гг. в России. Кн. 1. М., 1957. С. 96–98.
  И у П. А. Столыпина нашел П. Н. Дурново подтверждение своего взгляда на малоземелье как неглавную причину крестьянских волнений: «Расширение крестьянского землевладения путем покупки земли он (Столыпин. – А. Б.) считает паллиативною мерою, причем замечает, что громилами нередко являются крестьяне, наделенные полным наделом, а соседние, малоземельные, не нарушают порядок. Губернатор утверждает, что община теперь развращена и терроризирована испорченной молодежью и не может разбогатеть от дешевого приобретения лишней земли» (Там же. С. 98).


[Закрыть].

С точки зрения П. Н. Дурново, крестьянские волнения – поджоги имений, разрушение хозяйств, разграбление землевладельцев – это «неисчислимый ущерб общему хозяйственному порядку в селениях»; это лишение крестьян «необходимых для их благосостояния заработков»; это утверждение среди крестьян ложного и преступного убеждения «о возможности посредством грабежа чужой собственности улучшить свое положение»; это мятеж против закона и власти, долженствующих обеспечить первейшее условие нормальной жизни общества – неприкосновенность собственности. Разумеется, беспорядки должны быть прекращены, беспощадно подавлены, а зачинщики и участники их – сурово наказаны.

По инструкции начальникам карательных экспедиций, разработанной по инициативе П. Н. Дурново главным военным прокурором В. П. Павловым, немедленному расстрелу «при несомненной доказанности виновности» подлежали следующие категории: подстрекатели «отдельных лиц или целых групп населения на изменение в России образа правления»; подговаривавшие «других к вооруженному восстанию против правительства»; имевшие в своем распоряжении «средства для взрыва или склад оружия»; готовившие ниспровержение существующего государственного строя или подстрекавшие к этому других; подговорщики и подстрекатели к истреблению, повреждению, вымогательству и вооруженному нападению на недвижимое имущество частных лиц и виновные в перечисленных преступлениях; нападавшие «на законных должностных лиц с целью принудить их под угрозой смерти отказаться от своих прав и обязанностей»[529]529
  Революция 1905 г. Материалы и официальные документы. М., 1925. С. 296–297.


[Закрыть].

И после подавления вооруженного восстания в Москве революционная вакханалия продолжалась: политические убийства, вооруженные нападения, грабежи; тайные склады оружия, мастерские по изготовлению бомб, типографии; столкновения революционеров с войсками и полицией, уличные демонстрации, митинги, забастовки, волнения военнослужащих; крупные ограбления в Варшаве, Гельсингфорсе, Москве, Душете; террористические акты в Тифлисе, Екатеринославе, Чернигове, Иркутске, Белостоке, Гомеле, Одессе, Владивостоке, Минске, Борисоглебске, Риге, Ростове, Пензе, Севастополе, Петербурге, Варшаве, Смоленске, Твери, Саратове, Ченстохове; баррикады в Кутаисе; аграрное движение; рост уголовной преступности в результате амнистии; усиление пропаганды и агитации как следствие амнистии и начавшейся подготовки политических партий к выборам в Государственную думу. В этих условиях единственным эффективным способом стабилизации могло быть только насилие. Целый ряд местностей был объявлен на военном положении или на положении чрезвычайной охраны.

Для подавления крестьянских волнений широко использовались войска. 31 декабря 1905 г. командир 2-й кавалерийской дивизии генерал-майор Крыжановский подал начальнику Главного управления Генерального штаба Ф. Ф. Палицыну докладную записку, в которой, на основе опыта борьбы с аграрными волнениями в 1905 г. и преследуя цели изолировать армию от революции, освободить войска от полицейских обязанностей, оградить их от незаслуженных оскорблений и дать им возможность продолжать свою настоящую службу и обучение, доказывал, что характер «деятельности войск в общем должен быть таков: пришел, наказал и ушел». Предложения генерала сводились к следующему: 1) с окончанием в декабре 1905 г. формирования полицейской стражи, часть войск, занятых подавлением аграрных беспорядков, отвести к постоянным штаб-квартирам; 2) в губерниях, где возможны аграрные беспорядки, войска сосредоточить в уездных и губернских городах и рассматривать их как резерв полиции и полицейской стражи: они должны употребляться с единственной целью карать мятежников, расстреливать «без всяких переговоров»; 3) угрозой уничтожения всего населения деревни добиваться выдачи всех участников погромов и мятежей и немедленно (или не позднее 1 месяца) высылать за пределы Европейской России; 4) наделы выселенных – тем, кто не подстрекал и не участвовал в беспорядках (если участвовали все или большинство населения деревни – последняя уничтожается, и ее земли – соседним деревням); 5) войска после экзекуции – немедленно удаляются к месту прежней стоянки[530]530
  Красный архив. 1928. № 6 (31). С. 84.


[Закрыть].

П. Н. Дурново, ознакомившись с Запиской генерала, писал С. Ю. Витте 7 января 1906 г., что «одобряет все предложения Крыжановского, за исключением пункта» о выселении целых деревень, большинство которых участвовало в мятежах, и считает достаточным ограничиться высылкой только мятежников с передачей их земли общине. Мысль генерала – беспощадно искоренять мятежников вооруженной силой – он разделял: «Основной вывод и предложенные автором подробности исполнения по вопросу о подавлении крестьянских мятежей действием войск представляются в собственно военном отношении вполне правильными». Считая наиболее целесообразным концентрацию войск по важнейшим пунктам и сосредоточение в них крупных отрядов, выдвинул ряд мер для достижения реальных результатов: экзекуции к мятежникам и укрывающим их; истребление неповинующихся и сопротивляющихся участников беспорядков; арест подстрекателей и зачинщиков; не останавливаться перед уничтожением целых селений[531]531
  РГИА. Ф. 1276. Оп. 1. Д. 97. Л. 11–12; Редигер А. Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 6–7.


[Закрыть].

На основании суждений, высказанных в ходе совещания под председательством С. Ю. Витте в конце января 1906 г., была подготовлена Инструкция военным и гражданским властям по принятию мер для противодействия беспорядкам среди населения, намечена дислокация войск «соответственно внутренним потребностям империи», оговорены меры «большей согласованности действий военных и гражданских властей при призыве к действию вооруженных сил»[532]532
  Борьба С. Ю. Витте с аграрной революцией // Красный архив. 1928. Т. 6 (31). С. 81–102.


[Закрыть].

Столь же суровы были распоряжения П. Н. Дурново по конкретным случаям. Так, 7 марта 1906 г. телеграфирует тамбовскому губернатору Б. М. Янушкевичу: «Прошу Вас принять самые решительные меры к тому, чтобы в имении Балыклей Кирсановского уезда княгини Шаховской была совершенно устранена опасность насилий со стороны крестьян против владелицы при посеве яровых хлебов и других полевых работах. Крестьяне на днях были в Петербурге и предъявили княгине требования продать им всю землю, чего княгиня не хочет. Необходимо при малейшей попытке распорядиться так, чтобы в той местности надолго никаких беспорядков не возникало. По исполнении благоволите уведомить»[533]533
  Революция 1905–1907 гг. в России. Кн. 1. М., 1957. С. 572.


[Закрыть].

17 марта 1906 г. приказывает и. д. симбирского губернатора Л. В. Яшвилю: «Настоятельно прошу принять самые решительные меры к подавлению беспорядков и своеволий крестьян. Революционные агитаторы, как это было многократно указано, должны быть посажены в тюрьму»[534]534
  Там же. С. 734. См. также С. 735, 639.
  Утверждение, что П. Н. Дурново приказывал «истреблять силою оружия бунтовщиков, а в случае сопротивления – сжигать их жилища» (Данилов В. П. Крестьянская революция в России // Политические партии в российских революциях в начале XX века. М., 2005. С. 36; Первая революция в России: взгляд через столетие. М., 2005. С. 333) не представляется обоснованным, ибо имеет основанием опубликованную в 1925 г. телеграмму со ссылкой на № 47 краковской газеты «Naprzód» («Вперед») (Революция 1905 года. Материалы и официальные документы. М., 1925. С. 297–298). В других телеграммах П. Н. Дурново подобного нет. Во втором случае неловкость еще большая: автор связывает с телеграммой от 10 января 1906 г. спад волны погромов «к середине ноября 1905 г.».


[Закрыть].

Вместе с тем П. Н. Дурново видел, что «влияние революционных подстрекателей, в числе коих обнаружено большое число учителей и других близко стоящих к населению лиц, распространяется неудержимо, не встречая никаких препятствий, кроме воздействия войска и стражи». Однако, не сомневался он, «войско и полиция не обеспечат имущество от насилий и поджогов».

В борьбе с революцией следует опереться на население, «подавляющее большинство, вся огромная масса» которого «искренне и всецело стоит за порядок и за законную деятельность законных властей», и только отсутствие надлежащей организации и, в силу этого, сплоченности и единства действий» не позволяет «дать надлежащий отпор агитационному натиску представителей смуты и разрушения».

«Без энергичной и твердой поддержки со стороны самого общества», полагал П. Н. Дурново, успех правительственной деятельности может «оказаться несоответствующим затраченным силам. Необходимо, чтобы само население усвоило себе ясное представление о всех мероприятиях правительства и сознательно пошло им навстречу».

Рассчитывая, что «призыв лучших местных деятелей к содействию Правительству в деле умиротворения крестьянского населения, быть может, принесет благие результаты, поможет отвлечь крестьян с того пагубного пути, по которому их ведет революционная пропаганда», П. Н. Дурново счел целесообразным создать в губернских и уездных городах особые комитеты «из лиц, пользующихся общественным доверием, которые бы добровольно приняли на себя трудную задачу путем разъяснений и толкований в личных беседах с крестьянами направить их к уразумению точного смысла манифестов 17 октября и 3 ноября» 1905 г.

Надеялся, что комитеты смогут «оценить» личный состав сельских властей (старост, старшин, писарей), сумеют «разъяснить крестьянам истинное значение волнующего их земельного вопроса».

Предупреждая губернаторов, что весной 1906 г. «крестьяне, частью действуя по указаниям революционеров, а частью в расчете на безнаказанность, намерены приступить к повсеместному захвату не принадлежащих им земель, П. Н. Дурново предложил им «теперь же приступить к организации особых губернских и уездных комитетов» под председательством губернаторов и уездных предводителей дворянства.

Четко были сформулированы задачи комитетов: немедленное ознакомление населения «с сущностью манифестов 17 октября и 3 ноября»[535]535
  Считалось, что в основе новой вспышки крестьянских волнений после 17 октября 1905 г. лежали ложные толкования указанных манифестов (Любимов Д. Н. Указ. соч. Л. 300)


[Закрыть]; разъяснение предпринятых правительством мер по улучшению крестьянского землевладения, разъяснение всех последующих законов и распоряжений, находящихся в непосредственной связи с земельным устройством крестьян.

Рекомендовались и способы: устные беседы, собрания, публичные чтения, издание брошюр и воззваний; предупредительные меры против грабежей и захватов земель.

Губернаторы обязывались следить за направлением деятельности комитетов и предупреждались: никакого насилия над населением, не возбуждать национальную рознь, не подстрекать к погромам и побоищам.

В заключение П. Н. Дурново обещал особые суммы в распоряжение губернаторов для покрытия комитетских расходов[536]536
  Циркулярно губернаторам? декабря 1905 г. // РГИА. Ф. 1282. Оп. 3. Д. 107 (Циркуляры по МВД за 1905 г. Копии). Л. 188–189 об.


[Закрыть].

Признавая малоземелье крестьян (как факт, а не как основную причину аграрных волнений) и отмечая значительное обострение земельного вопроса «в целом ряде местностей за последние годы», П. Н. Дурново считал необходимым оказать крестьянам помощь «для увеличения земельных владений» и «для окончательного хозяйственного устройства»[537]537
  Циркулярно губернаторам. 3 декабря 1905 г. // Там же. Л. 188; Проект указа по аграрному вопросу, предложенный министром внутренних дел, дтс П. Н. Дурново [начало 1906 г.] // Совет министров Российской империи. 1905–1906 годы. Документы и материалы. Л., 1990. С. 381.


[Закрыть].

Это определило его позицию в заседании Совета министров при обсуждении представления военного министра «О предоставлении войскам Астраханскому, Оренбургскому и Уральскому в вечное их пользование всех отведенных им земель в бесспорных их границах и рыбных ловель с сохранением в силе установленных действующими законами ограничений в пользовании недрами земель». Военный министр внес это представление на рассмотрение Совета министров исполняя высочайшее повеление. Министры юстиции и финансов, главноуправляющий ЗиЗ согласились, однако П. Н. Дурново признал «укрепление прав на землю» за казаками «несвоевременным»: желательно «связать укрепление за казаками земель с удовлетворением потребности в земле малоземельных и безземельных крестьян внутренних губерний и устройства быта проживающих в границах войсковой территории иногородних лиц». Обратил он внимание коллег и на то, что укрепление «послужило бы поводом к ходатайствам о распространении таковых же прав и на другие войска, между тем как земельные отношения некоторых из них с соседним населением еще далеко не сложились». В результате Совет министров заключил, что вопрос подлежит «рассмотрению в законодательном порядке»[538]538
  Мемория о предоставлении Астраханскому, Оренбургскому и Уральскому казачьим войскам земли в вечное владение [не позднее 5 апр. 1906 г.] // Там же. С. 381.


[Закрыть].

В феврале 1906 г. П. Н. Дурново поддержал ходатайство «городских дум городов Бендеры и Кишинева о выдаче им ссуд из продовольственного капитала на организацию общественных работ для голодающего безработного населения этих городов, указывая на крайнюю необходимость предоставить заработок голодающему безработному населению этих городов, среди которого было много выходцев из сельской местности». Совет министров, «ввиду позиции министра финансов и государственного контролера представление Дурново отклонил»[539]539
  Там же. С. 268.


[Закрыть].

Помещик Судженского уезда В. И. Кайсинский подал в правительство записку «О необходимости немедленного преобразования состава земских уездных собраний», в которой предложил увеличить число гласных-крестьян до половины состава уездных земских собраний, уверяя, что это «будет способствовать воздержанию крестьян – если не повсеместно, то во многих случаях – от насильственного завладения чужой земельной собственностью». 29 января 1906 г. он телеграфировал о записке Николаю II и написал письмо С. Ю. Витте. Записку спустили в МВД. П. Н. Дурново в письме к С. Ю. Витте от 26 января 1906 г. нашел правильным общий взгляд «о желательности привлечения крестьянского населения к более близкому участию в деятельности земских учреждений», однако предложенный Кайсинским способ забраковал: собрания будут столь многочисленны, что «спокойное занятие хозяйственного управления» будет невозможным; во многих уездных собраниях «получат резкое преобладание гласные крестьяне, в большинстве плохо дисциплинированные и мало подготовленные к общественной деятельности, с ее выработанными приемами, не умеющие отстаивать свои взгляды при обмене мнений, но крепкие сознанием общности своих интересов и упрямые, когда находятся в большинстве, при достижении своих целей»; нельзя отдавать разрешение аграрного вопроса земским учреждениям, «в которых решающее значение будет предоставлено страдающему от малоземелья крестьянству», ибо лишь обострит борьбу «противоположных интересов крестьян и землевладельцев, и таким образом справедливое и спокойное разрешение аграрного вопроса» скорее усложнится, чем облегчится.

В этом же письме П. Н. Дурново кратко изложил свой вариант привлечения крестьян к земской деятельности: «Привлечение крестьян к более близкому участию в земской деятельности – без включения, однако, в число ее предметов мер к разрешению аграрного вопроса – могло бы быть осуществлено образованием <…> участковых земских учреждений, а также преобразованием сельского управления. По этим предметам производятся во вверенном мне Министерстве подготовительные работы.

С передачею в участковые земства, а также в преобразованные органы сельского управления многих дел, находящихся ныне в заведывании уездного земства, причем эти новые учреждения будут поставлены в ближайшую с губернским и уездным земствами связь – крестьяне войдут в интересы земского хозяйства и управления, проявляемое повсеместно гласными из крестьян стремление к сокращению излишних расходов и нерасположение к усиливающемуся в последнее время в земствах вольнонаемному элементу, несомненно, скажутся самым благотворным образом в преобразованном земстве»[540]540
  РО РНБ. Ф.781 (Толстой И. И.). Оп. 1. Д. 278. Л. 1–7.


[Закрыть].

* * *

П. Н. Дурново был серьезно озабочен судьбой землевладельцев. Крестьянские волнения, сопровождавшиеся разгромом усадеб, происходили в 25 губерниях. Пострадало 1857 имений. Сумма убытков, по неполным данным, составила 35 651 522 руб. 31 коп.[541]541
  РГИА. Ф. 1240. Оп. 1. 1905. Д. 1 (Особое совещание об оказании материального вспомоществования частным лицам, пострадавшим во время аграрных беспорядков). Л. 152–153.


[Закрыть]

П. Н. Дурново предложил немедленно возместить потерпевшим землевладельцам понесенные ими убытки «из средств казны», мотивируя следующим: взыскать убытки с крестьян нельзя из-за невысокой стоимости их имущества; страховые общества отказываются выдавать страховые премии; землевладельцы лишены возможности восстановить усадьбы и продолжать вести хозяйство, что неизбежно поведет к прекращению полезной деятельности культурных сельскохозяйственных центров, значение которых как для общей экономической жизни государства, так и для крестьян – огромно; владельцы вынуждены будут продать свои имения или сдать их в аренду, а это «укрепит в среде крестьян уверенность в целесообразности» насилий и погромов «и на будущее время»; это было бы справедливо, так как охрана порядка и общественной безопасности – «обязанность правительства»; это благоприятно подействует на население: все увидят, что «собственность не может быть приобретена путем насилия» и что грабежи наносят вред не отдельным людям, «а всему государству»[542]542
  Управляющий МВД П. Н. Дурново – гр. Д. М. Сольскому, 1 дек. 1905 г. // Там же. Л. 4 об.–5. Граф Д. М. Сольский был председателем выше указанного совещания.


[Закрыть].

Губернаторы доносили в МВД: «Некоторые из пострадавших от беспорядков землевладельцев потеряли все свое движимое имущество и, оставаясь без всяких средств к жизни, нуждаются в немедленной материальной помощи. П. Н. Дурново ставит перед Д. М. Сольским вопрос о том, чтобы «ныне же исходатайствовать разрешение на ассигнование в распоряжение местных губернаторов хотя бы незначительных сумм для оказания первой помощи тем из пострадавших землевладельцев, которые находятся действительно в безвыходном положении»[543]543
  Управляющий МВД П. Н. Дурново – гр. Д. М. Сольскому, 10 дек. 1905 г. // Там же. Л. 123–123 об.


[Закрыть].

Николай II нашел, что возмещение убытков «безусловно справедливо и крайне желательно», однако полагал, что это «вызовет отпуск значительных сумм из государственной казны», и приказал обсудить вопрос в Особом совещании под председательством графа Д. М. Сольского.

П. Н. Дурново, полагая, что Особое совещание немедленно разрешит вопрос, предложил губернаторам «открыть уездные комиссии (по п. 1-му указа 10 апреля 1905 г.) для определения размеров понесенных убытков, не затрагивая вопроса о виновных. Однако Особое совещание нашло, что действие указа 10 апреля 1905 г. распространяется на все случаи беспорядков, имевших место и после издания указа (т. е. возмещать убытки должны крестьяне), и ограничилось «лишь обсуждением вопроса о размерах сумм, потребных на выдачу». Тогда П. Н. Дурново приказал подготовить в МВД проект правил «о порядке возмещения крестьянами, участвовавшими в беспорядках, причиненных ими убытков», и предложил учредить межведомственную комиссию для обсуждения этого проекта, а затем – через Совет министров – направить его на утверждение монарха[544]544
  Дурново П. Н. Официальное письмо председателю Совета министров С. Ю. Витте… 28 февраля 1906 г. // РО РНБ. Ф. 781. Оп. 1. Д. 274. Л. 1–5.


[Закрыть].

* * *

В беспощадной борьбе с революцией П. Н. Дурново не разменивался на мелочи, не упускал главного, не терял голову, не был зашорен, не впадал ни в раж, ни в состояние «административного восторга». Так, в конце декабря 1905 г. в среде военных столицы возникли подозрения в подготовке дворцового переворота[545]545
  Генерал от инфантерии П. Д. Паренсов, состоявший в распоряжении военного министра, «несколько раз приглашал к себе» капитана лейб-гвардии Стрелкового полка К. И. Тришатного. Как-то раз вечером, «в назначенный час», последний застал там А. П. Павлова, полковника для особых поручений при начальнике Главного штаба генерал-лейтенанте Ф. Ф. Палицыне. Павлов повел речь о необходимости дворцового переворота в пользу Михаила Александровича. Тришатный прекратил разговор, а потом доложил командиру полка. Через командира гвардейского корпуса дело дошло до великого князя Николая Николаевича (Дневник Г. О. Рауха. Запись 2 янв. 1906 г. С. 95–96; Редигер А. Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 17–18).


[Закрыть]. Великий князь Николай Николаевич приказал генералу Г. О. Рауху «переговорить с П. Н. Дурново и спросить его указаний». «Дурново мне прямо сказал, – записал потом Раух, – что считает это болтовней и больше ничего, что никакого заговора нет, а что, по его мнению, он выгнал бы Павлова со службы, а больше ничего». В этом проявился прежде всего трезвый ум П. Н. Дурново; несомненно, однако, и нежелание воспользоваться возможностью легко сделать из мухи слона и выказать себя спасителем самодержца (впрочем, здесь можно предположить и сочувствие такого рода настроениям: начиная с 1905 г. многим правым приходила на ум ночь на 12 марта 1801 года).

В январе 1906 г. великий князь Николай Николаевич затевал суд над А. А. Лопухиным, бывшим эстляндским губернатором, которого сняли за «безобразия» в Ревеле в октябре 1905 г., а он, оправдываясь, обвинил войска. «Дурново считает, – записал Г. О. Раух, – что на дело надо поставить крест и покончить, но вел. кн. не хочет, и теперь сочинена смешанная комиссия в виде следствия для определения, кто же прав из них. Я лично думаю, что оба (т. е. Лопухин и Орбелиани. – А. Б.) виноваты, а, пожалуй, мысль Дурново всего практичнее по настоящему времени»[546]546
  Дневник Г. О. Рауха. Запись 12 янв. 1906 г. С. 99.
  Вел. князь Николай Николаевич с 23 окт. 1905 г. – главнокомандующий войсками гвардии и Петербургского военного округа. Князь Г. И. Орбелиани – командир 18-го корпуса; ему вел. князь приказал расследовать обвинение войск Лопухиным; О. донес, что Л. оклеветал войска; Л. – в ответ – обвинил О. в недобросовестном и поверхностном расследовании.


[Закрыть].

Столь же спокойно-рассудительным оказался П. Н. Дурново и в случае с известным эстонским деятелем И. И. Поской. Будучи почетным мировым судьей, он после обнародования манифеста 17 октября отправился в Вышгородскую тюрьму (в Ревеле) и потребовал освобождения всех арестованных по политическим преступлениям. Был, естественно, арестован, предан военно-полевому суду, осужден и увезен в Свеаборг, где должен был быть расстрелян. Жена его бросилась в Петербург, к А. В. Бельгарду. Последний, хорошо зная И. И. Поску по своей службе эстляндским губернатором, «невзирая на поздний час, немедленно же отправился к министру внутренних дел П. Н. Дурново, который <…> тотчас же послал телеграмму, чтобы, по крайней мере, гарантировать жизнь И. И. Поске»[547]547
  Бельгард А. В. Указ. соч. С. 195–196.


[Закрыть].

П. Н. Дурново и СРН

«Было бы или актом невежества, или черной неблагодарностью, – писал в 1911 г. М. О. Меньшиков, – забыть, что наши национальные начала были провозглашены <…> именно такими “черносотенными” организациями Петербурга, каковы Русское собрание и Союз господ Дубровина и Пуришкевича. Если серьезно говорить о борьбе со смутой, действительной борьбе, не на живот, а на смерть, то вели ее <…> петербургские и московские монархисты»[548]548
  Меньшиков М. О. Письма к ближним. СПб., 1912. С. 280.


[Закрыть].

Утверждение, что Союз русского народа «образован старанием и средствами полиции, – утверждал В. И. Гурко, – безусловно неверно. <…> Возник “Союз русского народа” вполне самостоятельно и в то бурное время в преобладающей своей части состоял из лиц, вступивших в него по убеждениям»[549]549
  Гурко В. И. Указ. соч. С. 508, 509.
  «Не подлежит, мне кажется, сомнению, – писал А. А. Киреев 6 ноября 1905 г. из Павловска В. А. Грингмуту в Москву, – что громадное большинство народа (простонародья) относится враждебно к революции. Это выражается и в составлении т[ак] наз[ываемых] “черных сотен“ (в действительности – белых сот[ен]). Беда та, что эти белые сотни или даже миллионы неумело организованы <…>. Вопрос теперь в том, можно ли организовать эти белые сотни, бел[ые] миллионы в нечто стройное, но такое, которое бы не превратилось само в пугачевщину» (РГАЛИ. Ф. 1393. Оп. 1. Д. 47. Л. 9–10 об.).


[Закрыть].

Это было одним из последствий перехода П. Н. Дурново в наступление против революции: «Как бы почувствовав силу правительственной власти в среде тех широких слоев населения, которые не хотели, а может быть, даже испугались революции и которые были втянуты в революционное движение обманчивым представлением, что вожаки освободительного движения, добиваясь улучшения общего положения, борются лишь со злоупотреблениями власти, началась самая определенная реакция». Открыто против революции выступили мелкие ремесленники, рыночные торговцы, извозчики, приказчики, швейцары, дворники, мелкое чиновничество и мелкая интеллигенция; объявились желающие заменить забастовавших почтовых служащих в разборке и разноске писем; на улицах появились контрреволюционные ораторы, в толпе – патриотические чувства и протесты против разрушительных призывов. «Вскоре, – констатирует А. В. Бельгард, – это самопроизвольно начавшееся патриотическое народное движение, которое быстро разрасталось, оформилось» в Союз русского народа[550]550
  Бельгард А. В. Указ. соч. С. 262–263.


[Закрыть].

«Передряга 1905 года всколыхнула и аморфную массу хуторян, помещиков и большинство провинциального купечества. <…> И в Москве декабрьское восстание тоже несомненно повлияло отрезвляющим образом. И когда гр[аф] П. С. Шереметев обратился к представителям различных слоев московского населения с призывом образовать союз русских людей для защиты исконных основ жизни русского народа, то к нему потянулись в неожиданном количестве люди самых разнообразных профессий и социального положения. В его старинном особняке на углу Воздвиженки и Шереметевского переулка, на наших собраниях, можно было видеть и родовитого москвича, предки которого служили Петру и Екатерине Великим, и мещанина-хозяина маленького портновского дела, и священника, и представителя именитого купеческого рода, и рабочего с фабрики Бутикова… Тут родился “Союз русского народа”. <…> то, что мне приходилось видеть и слышать в доме гр. Шереметева, может быть, было идиллично, но проникнуто было несомненно большой чистотой побуждений»[551]551
  Воспоминания В. М. Андреевского // Государственный архив Тамбовской области. Ф. Р–5328. Оп. 1. Д. 7. URL: http://www.grad-kirsanov.ru/source.php?id-doc.andreevsky.vosp (дата обращения: 22.12.2011).
  Действительно, движение было всесословное, народное. «Черносотенцами» были Иоанн Кронштадтский, патриарх Тихон, Д. И. Менделеев, В. М. Васнецов, А. И. Соболевский, А. С. Вязигин, К. И. Величко, Б. В. Никольский и многие другие выдающиеся представители народа.


[Закрыть].

Скоро движение получило поддержку «от различных влиятельных лиц». С. Ю. Витте предполагал, что среди последних был и П. Н. Дурново[552]552
  Из архива С. Ю. Витте. Т. 2. С. 294–295.
  Уже после отставки, «как-то в разговоре с Дурново, – пишет С. Ю. Витте, – я обозвал Дубровина негодяем, Дурново мне сказал: “Напрасно Вы его так называете, право, он честнейший и прекраснейший человек”». «Конечно, – продолжает С. Ю. Витте, – только рассчитывая на поддержку великого князя и министра внутренних дел Дурново, Дубровин в одном из манежей собрал толпу хулиганов, говорил зажигательные речи и затем с криками “Долой подлую конституцию и смерть графу Витте!” они вышли из манежа» (Там же).
  Дубровин Александр Иванович (1855, Пенза – ?) – из дворян. Окончил Петербургскую Медико-хирургическую академию (1879). Военный врач, работал в детском приюте, занимался частной практикой. Доктор медицины. Статский советник. Член Русского собрания. Основатель (1905), действительный и почетный председатель Союза русского народа. Редактор-издатель газеты «Русское знамя». Председатель вновь созданного Всероссийского Дубровинского СРН (с декабря 1911). В течение 1911 и следующих годов Д. был несколько раз приговорен судом к штрафу и к кратковременному аресту за клевету по адресу как правительственных лиц, так и членов Думы. Владелец 5-этажного доходного дома. С 3 марта по 20 июня 1917 г. в тюрьме Трубецкого бастиона Петропавловской крепости. Арестован и расстрелян ВЧК (по одним данным – в 1918 г., по другим – в 1920, по третьим – в 1921). Женат, имел двух сыновей: оба инженеры. Один служил на железной дороге, другой – в Морском ведомстве.


[Закрыть]. Действительно, П. Н. Дурново использовал народное движение в борьбе с революцией. Так, в декабре 1905 г. он удовлетворил просьбу С. Д. Кузьмина[553]553
  С. Д. Кузьмин – инженер путей сообщений, один из организаторов «Общества активной борьбы с революцией и анархией».


[Закрыть] облегчить обществу приобретение оружия, разрешив петербургскому градоначальнику выдавать свидетельства на право приобретения для членов общества револьверов при условии беспрекословного их возвращения по требованию полиции и предоставления именных списков вооружаемых лиц. Предполагалось: «заставить революционеров бороться открыто и выносить свою вооруженную борьбу на улицу, где правительство не замедлит расправиться с ними должным образом»; бороться «с вооруженными забастовщиками, а в случае вооруженного восстания <…> группами в 5–6 человек занимать частные дома и не допускать в них революционеров для учинения нападений на правительственную силу из-за угла».

Тогда же П. Н. Дурново приказал «ускорить делопроизводство по выдаче разрешений на право приобретения и хранения оружия» членам Союза русского народа и Общества активной борьбы с революцией и анархией в ответ на жалобы руководителей последних на волокиту – общий порядок собирания сведений о благонадежности был заменен представлением удостоверений от руководства этих организаций. До 25 января 1906 г. по таким удостоверениям получили разрешение 120 лиц.

В виду предстоящей годовщины событий 9 января и угроз членам правых партий со стороны революционеров, лидеры правых обратились с просьбой снабдить членов их организаций оружием. 5–6 января 1906 г. отряду Союза русского народа в 700 человек было выдано с разрешения П. Н. Дурново 100 старых револьверов из запаса полицейского резерва. В марте 1906 г. эти револьверы были возвращены полиции[554]554
  Справка Департамента полиции о боевых дружинах правых организаций. Май 1909 г. // ГАРФ. Ф. 102. Д-7. Д. 8. Ч. 66. Т. 2. Л. 1–1 об.; Рууд Ч. А., Степанов С. А. Фонтанка, 16: Политический сыск при царях. М., 1993. С. 151–152.


[Закрыть].

При этом П. Н. Дурново полагал, что «нельзя производить следствий о народных волнениях. Нельзя велеть стрелять в людей, мнущих революционеров»[555]555
  Так он заявил в заседании Совета министров 3 ноября 1905 г. // Совет министров Российской империи: 1905–1906 гг.: Документы и материалы. Л. 1990. С. 37.


[Закрыть].

Черносотенцы, в свою очередь, отдавали должное П. Н. Дурново. В 1909 г. Московский губернский совет Союза русского народа, выражая ему «глубокую благодарность за твердое стояние за начала русской государственности, в момент полной растерянности общества и правительственных сфер, среди ужасов еврейской революции, захватившей и православную Россию», просил его принять «звание почетного члена Московского Столичного Совета Союза русского народа»[556]556
  Копия из письма Н. Ознобишина, Москва, от 1 нояб. 1909 г., к П. Н. Дурново, СПб. // ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. 1909. Д. 395. Л. 36.


[Закрыть].