Текст книги "Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус"

П. Н. Дурново: имущественное положение

Относительно имущественного положения П. Н. Дурново в нашей литературе бытует весьма преувеличенное представление. Так, еще С. П. Трапезников приписал ему родовое имение (3250 дес.) И. Н. Дурново (1834–1903) в Черниговской губернии[973]973
  Трапезников С. П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. В двух томах. М., 1967. Т. 1. С. 186; Т. 2. С. 615.


[Закрыть]. Широко распространено заблуждение, будто дача на Полюстровской набережной Петербурга, захваченная в Февральскую революцию анархистами, принадлежала П. Н. Дурново[974]974
  См., напр.: История России: Учебное пособие для вузов, а также колледжей, лицеев, гимназий и школ: В 2 т. Под ред. С. В. Леонова. Т. 2. М., 1995. С. 100; Протоколы Центрального комитета Партии социалистов-революционеров с комментариями В. М. Чернова // Вопросы истории. 2000. № 9. С. 29. Примечание 19.


[Закрыть], в то время как ее владельцем был П. П. Дурново (1835–1923), крупнейший земле– и домовладелец (123 600 дес. в 8-ми губерниях и 5 домов в Петербурге), бывший в июле – ноябре 1905 г. московским генерал-губернатором.

П. Н. Дурново никогда богатым не был. В 1892 г. за его женой значилось имение при селе Трескино (по имени основателя, помещика И. Т. Трескина) в Сердобском уезде Саратовской губернии (ныне Колышлейский район Пензенской области) – 700 дес., заложенные за 12 тысяч рублей в Дворянском банке; позднее земли прикупили, и в 1905 г. за женой же значилось 1400 дес. Здесь он построил в конце XIX в. двухэтажный особняк с лепными потолками и дубовым паркетом и одноэтажное здание из красного кирпича, где был его кабинет и библиотека[975]975
  Вержбовский В. Наш земляк предсказал крушение империи // Молодой ленинец. Пенза, 2003. 18 марта (№ 12). С. 12; Вдовикина К. Царь не поверил пензенскому пророку // Аргументы и факты. 2006. № 24. Прил.: С. 8 (Пенза; № 24).


[Закрыть]. Был каретник, фруктовый сад (сдавался в аренду). В имении подолгу жила Е. Г. Дурново. Осенью 1905 г. имение было сожжено.

Квартиру в Петербурге П. Н. Дурново снимал (будучи членом Гос. совета – по адресу: Моховая, 27–29, кв. 27; жена и дочь его жили здесь до 1925 г. В этом же доме до революции снимали квартиры В. Н. Коковцов, В. И. Тимирязев, В. И. Ковалевский), а казенную занимал короткое время, будучи министром.

Имение, по-видимому, было малодоходным. Так, летом 1907 г. на вопрос «А в деревню к себе не поедете?» П. Н. Дурново отвечал: «Прежде ездил каждое лето, но это слишком дорого обходится. Я в хозяйстве толку не знаю, поэтому им не занимаюсь; жена также ничего не понимает, но зато вводит всякие “рациональные” нововведения, которые стоят больших денег и дохода не дают. Я нашел, что дешевле ехать заграницу, чем к себе в имение улучшать хозяйство»[976]976
  В обновленной России. Впечатления. Встречи. Мысли. Барона Ф. Ф. Врангеля, бывш. директора Императорского Александровского Лицея. СПб., 1908. С. 49.


[Закрыть].

Каких-либо должностей в акционерных, промышленных, торговых и кредитных обществах и товариществах он не занимал[977]977
  ГАРФ. Ф. 102. Д-1. Оп. 1. 1881. Д. 274. Л. 66.


[Закрыть].

Источником существования П. Н. Дурново были жалование по службе, а также ценные бумаги: в 1912 г. он значился среди акционеров Петербургского учетного и ссудного банка, имея 325 акций (номинальная стоимость акции – 250 рублей; дивиденд за 1912 г. – 30 рублей на акцию; цена акции на Петербургской фондовой бирже составляла на 31 декабря 1912 г. 449 рублей)[978]978
  Боханов А. Н. Крупная буржуазия России. Конец XIX – 1914 г. М., 1992. C. 242; Барышников М. Н. Деловой мир России. Историко-биографический справочник. СПб., 1998. С. 288.


[Закрыть].

Болезнь и смерть

В конце декабря 1914 г. П. Н. Дурново заболел. Вот как отражает это С. Д. Шереметев в своем дневнике и письмах: «почувствовал ослабление, приняв сильную дозу лекарства, а главное ради волнений с назначением Булыгина, а еще более ради мероприятий Голубева, уже начавшем вводить новшества в духе, противоположном Акимову». 8 января 1915 г. С. Д. Шереметев застал его в постели[979]979
  Дневник С. Д. Шереметева. Запись 8 янв. 1915 г. // РГАДА. Ф. 1287. Оп. 1. Д. 5060. Л. 8; С. Д. Шереметев – А. К. Варженевскому, 9. ягв. 1915 г. // Там же. Д. 3012. Л. 127–128.


[Закрыть].

Болезнь П. Н. Дурново опечалила правых. 15 и 17 января 1915 г. П. Н. Дурново не был в Мариинском дворце. «Дурново не приехал [на заседание группы правых], и это меня расстроило», – записывает С. Д. Шереметев[980]980
  Дневник С. Д. Шереметева. Запись 15 янв. 1915 г. // Д. 5060. Л. 12; С. Д. Шереметев – А. К. Варженевскому, 17 янв. 1915 г. // Там же. Д. 3012. Л. 149.


[Закрыть]. «Я очень сожалею о болезни Дурново – это столб, потеря которого была бы большим несчастьем для дела правых в Государственном Совете» – вторит А. К. Варженевский[981]981
  А. К. Варженевский – С. Д. Шереметеву, 25 янв. 1915 г. // Там же. Д. 5125. Л. 91 об.


[Закрыть].

7 февраля «вид его гораздо крепче, – отмечал С. Д. Шереметев. – Видимо поправился. <…> Радуюсь, что здоровье Д[урново] действительно поправилось»[982]982
  Дневник С. Д. Шереметева. Запись 7 февр. 1915 г. // Там же. Д. 5060. Л. 22–23.


[Закрыть]. Однако 26 марта С. Д. Шереметев заключил из слов Е. Г. Дурново, «что едва ли можно на него рассчитывать как на деятеля. И она думает только о том, как бы его увезти в Кисловодск, а затем в Саратовское имение»[983]983
  С. Д. Шереметев – А. К. Варженевскому, 26 марта 1915 г. // Там же. Д. 3012. Л. 324–325.


[Закрыть].

Действительно, в мае 1915 г. жена возила П. Н. Дурново в Кисловодск, где он останавливался в санатории С. Ганешина.

Во время XI сессии Государственного Совета А. Г. Булыгин сообщает С. Д. Шереметеву: «Петр Николаевич очень жалок. При плохом состоянии здоровья он, конечно, не может серьезно работать, а с другой стороны, не может и примириться, что не он назначен [председателем Государственного Совета]. Поэтому он все и всех бранит, а от этого дело не выигрывает»[984]984
  А. Г. Булыгин – С. Д. Шереметеву, 6 авг. 1915 г. // Там же. Д. 5128. Л. 139–139 об.


[Закрыть]. Десять дней спустя: «Дурново очень ослабел и, председательствуя в группе, засыпает. По-видимому, он сознает свою немощность и отказался от председательствования»[985]985
  То же, 15 авг. 1915 г. // Там же. Л. 178.


[Закрыть].

11 сентября 1915 г. в 12 часов дня от паралича сердца у себя на квартире П. Н. Дурново скончался. «Еще утром, проснувшись, покойный почувствовал себя дурно. Немедленно были приглашены врачи. Несколько оправившись, Дурново попросил перенести его в кресле в кабинет. Во время чтения газет с ним произошел припадок, и когда явился проживавший в соседнем доме врач, то он уже был мертв»[986]986
  Московские ведомости, 11 сент. 1915 г.; Исторический вестник. 1915. № 10. С. 338.


[Закрыть].

«Скончался Петр Николаевич Дурново, – пометил Л. А. Тихомиров, – Царство ему небесное»[987]987
  Дневник Л. А. Тихомирова. 1915–1917 гг. М., 2008. С. 124. Запись 12 сент. 1915 г.


[Закрыть]. «Это очень большая потеря для правых в Государственном Совете <…>, – писал А. К. Варженевский. – С его смертью правая группа еще больше разобьется на кружки и потеряет свою силу, зависящую в подобных собраниях исключительно от сплоченности[988]988
  А. К. Варженевский – С. Д. Шереметеву, 13 сент. 1915 г. // РГАДА. Ф. 1287. Оп. 1. Д. 5129. Л. 65–65 об.


[Закрыть].

«С 10 часов церковь в доме шефа жандармов – полна. Золотые мундиры сановников узорной нитью сплетаются с походной формой офицеров и траурным крепом дам. Торжественно и тихо. Плывут звуки погребальных песнопений, до глубины души трогает проникновенная служба. Рядом с блестящими мундирами – много незаметных штатских, много молодых офицеров – все идейные поклонники скончавшегося великого государственного мужа». Среди пришедших проститься: Н. Е. Марков, А. В. Кривошеин, кн. Щербатов, А. Д. Самарин, И. Я. Голубев, С. С. Игнатьева, Г. Г. Замысловский[989]989
  Голос Руси. 1915. 14 сент.


[Закрыть].

Гроб по железной дороге был перевезен до станции Колышлей, где был встречен собравшимися крестьянами. Похоронили в ограде церкви во имя Рождества Христова села Трескино в специально построенном склепе, перед входом в который был установлен огромный камень из черного мрамора с надписью «Петр Николаевич Дурново. Скончался 11-го сентября 1915-го года».

Церковь в советское время была частью разрушена, а частью приспособлена под больницу. В начале 2003 г. в селе Трескино открыт мужской монастырь. На месте разрушенной церкви воздвигнут каменный храм, обнесенный каменной оградой. У алтаря храма – сохранившаяся могила П. Н. Дурново.

Приложение

Из речи П. Н. Дурново в общем собрании Гос. Совета 17 дек. 1910 г. // Гос. Совет. Ст. отчеты. 1910–1911 годы. Сессия четвертая. СПб., 1911. Стб. 595–597, 598.

«По моему понятию, в совести каждого человека или около нее, там, где-то в недрах человеческого духа, существуют создаваемые воспитанием, жизнью, условиями общественного быта сдерживающие элементы или, что то же самое, понятие о нравственной дисциплине. Эта дисциплина, по внушениям веры, законов, традиций, на всех многочисленных путях, по которым двигаются страсти, слабая воля и человеческие немощи, ставит как бы сторожевые столбы. Перед этими столбами совесть останавливается. Дисциплинированная совесть задумывается, и человек переходит на путь долга, чести, верности клятвам и нерушимости обетов. Люди с недисциплинированной совестью идут по другой дороге. Дорога эта приводит солдата к бегству перед неприятелем и священников – в чиновники. Упомянув раз о солдате, я должен сказать, что есть солдаты, которые, лежа в суровую погоду в траншеях, думают, что, как бы хорошо было идти отдохнуть, мысли их могут доходить до таких даже пределов, что для чего война, для чего нас сюда послали? Но это не мешает таким солдатам по приказанию стрелять и идти на неприятеля. Есть монахи и священники, которые, стоя 5 часов ночью за церковной службой, думают о том только, чтобы идти спать и отдохнуть. В это время мысли их бросаются на разные предметы в этой области. Они могут сомневаться, нужно ли, вообще, так долго стоять за церковной службой, какие это правила, которые устанавливают утомлять человека до болезненности, и что этого можно избежать и молиться только мысленно. Но такие солдаты и такие монахи, если они возвращаются к своему долгу, как я уже сказал, не плохие солдаты и не плохие монахи. Солдаты эти могут совершить чудеса храбрости и создавать ореолы для народной славы и доблести. Эти монахи и священники, которые, повинуясь во что бы то ни стало церковным установлениям и церковной дисциплине, содействовали укреплению Церкви и религиозного благочестия в народе. Что бы ни говорили, что бы ни писали, монастыри существуют столетия, и что бы в этих монастырях ни делалось, монастыри тем не менее остаются живыми, как Церковь, и в этих монастырях среди монахов, которые, может быть, в головах своих думают о том, как бы хорошо идти спать вместо того, чтобы стоять у всенощной, – народ черпает свое благочестие, и религиозное чувство его укрепляется. Я думаю, что, применяя эти мысли к вопросу, нас занимающему, быть может, и вдовые священники и в особенности те, которые удручаются тем, что перестают верить в истины христианской Церкви, представятся Вам в несколько ином свете. Я помню не то оперу, не то драму, в которой воины обвиняли своего военачальника в том, что он сделал что-то такое неправильное. Он им говорил, что и какая-то дама очень красивая, что и дети плачут, и еще что-то такое, что у него было в мыслях, а они ему отвечали только двумя фразами: “ты обещал, ты клятву дал”. Эти древние или средневековые люди были крепки духом, они не смущались ни теориями, ни разными соображениями социал-демократов, трудовиков и т. п. людей, но они твердо шли по пути создания царств и укрепления их могущества. <…> Кто может сомневаться, что совесть свободна? Кто может сомневаться в том, что каждый в совести своей решает вопросы по своему добровольному побуждению, но что это не мешает человеку поступать так, как приказывает закон».