Текст книги "Миллиард долларов наличными"

– Спасибо. Слушай, я отойду ненадолго на главный пост, постоишь здесь?

– Нет разговора. Идите.

Слепень ушел. Седов стоял, наблюдая за показаниями приборов, когда вдруг услышал за спиной зычный окрик:

– Эй! Парень!

Обернулся. Перед ним стояли два мощных качка в пятнистых черно-синих комбинезонах морских спецназовцев. Оба были вооружены автоматами Калашникова; у одного оружие было закинуто на ремне за плечо, второй держал автомат в руке, чуть опустив ствол.

– Вы меня? – спросил Седов.

– Тебя, – сказал тот, который держал автомат в руке. – Ты спускался сейчас к ангарам нижней палубы? На лифте?

– К ангарам нижней палубы? Ребята, я не знаю даже, что это такое.

Некоторое время спецназовцы молча рассматривали его. Наконец второй, с закинутым за плечо автоматом, сказал напарнику:

– Клянусь, Серега, это был он. Больше некому.

Серега медленно поднял ствол:

– Вот что, парень…

Договорить он не успел, из прохода вышел Слепень. Остановившись, спросил:

– Что происходит? Почему посторонние на посту?

– Происходит то, что мы выясняем, кто сейчас спускался на лифте к ангарам нижней палубы, – сказал Серега, бывший, судя по всему, старшим.

– Что, это обязательно выяснять здесь? У пульта главной машины?

– У машины, не у машины, нас это не волнует. Мы только что слышали, как один из лифтов спустился к ангарам нижней палубы, а потом поднялся.

– Ну и что?

– А то, что посторонним пользоваться этими лифтами запрещается. А кроме него, – Серега кивнул, – на этом лифте никто больше спускаться и подниматься не мог.

Слепень посмотрел на Седова:

– Юра, ты ездил на этом лифте?

– Нет. Я даже не знаю, где он, этот лифт.

– Тогда будем разбираться с вами, мичман, – сказал Серега. – Вы должны нам ответить на несколько вопросов. И первый вопрос: когда этот парень спустился в машину?

Внимательно осмотрев обоих спецназовцев, Слепень процедил:

– Ребята, зарубите на носу: у вас еще молоко на губах не обсохло, чтобы со мной разбираться.

– Мичман… Вы делаете свою работу, мы – свою.

– Плохо делаете. Раз в машину лезете. Кто у вас старший наряда?

– Ну я, – сказал Серега.

– Запомни: спускаясь сюда, да еще с оружием, ты мешаешь работе машинного отделения. По расписанию тебя здесь не должно быть. Так что, будь добр, освободи помещение. И второй тоже.

Серега разъяренно задышал. Сказал, забросив автомат на плечо:

– Мы скоро вернемся, но уже не одни, а со старшим, майором Кулигиным. У него с вами будет другой разговор.

– Возвращайтесь с кем хотите. – Слепень отвернулся. – Валите. Хоть с Кулигиным, хоть еще с кем. Хозяин здесь я. И всегда буду здесь хозяином.

Спецназовцы ушли. Посмотрев им вслед, мичман стал молча изучать показания приборов.

– Спасибо за поддержку, Петр Викторович, – сказал Седов. – Я ведь на крейсере как слепой котенок, ничего не знаю.

– Вам, Юра, и не нужно ничего знать. Вы хорошо знаете машину, этого достаточно. А на спецназ не обращайте внимания. Лоботрясы. Лезут ко всем, чтобы оправдать пребывание на корабле. Если будут лезть, скажите, я приму свои меры.

– Петр Викторович, я сам смогу постоять за себя.

Спецназовцы вернулись через двадцать минут. На этот раз с ними был третий, высокий, жилистый, с вытянутым лошадиным лицом. На погонах, вшитых в спецназовский комбинезон, красовалась майорская звезда. Он сразу же спросил:

– Этот, что ли, молодец?

– Этот, товарищ майор, – сказал Серега. – Мы думаем, это он на лифте ездил. Больше некому.

Встретившись взглядом со Слепнем, майор скривился:

– Не бойтесь, мичман, мы вам не помешаем.

– Вы мне очень помешаете, товарищ майор. Это пульт главной машины. Любая неточность – и могут произойти малоприятные вещи.

– Мы имеем полное право спуститься в машину.

– Имеете, если вашим молодцам делать нечего.

– Ладно… – Кулигин отвернулся. – Не хочу с вами связываться, мичман. А тебя, парень, предупреждаю: еще раз замечу около лифтов – пришибу.

Повернувшись, Седов осмотрел Кулигина с ног до головы. Усмехнулся:

– Вы ко мне обращаетесь?

– К тебе.

– Товарищ майор, во-первых, прошу обращаться ко мне только на «вы». Мы с вами слишком мало знакомы, чтобы тыкать друг другу.

У пульта наступила тишина – если так можно назвать молчание, разрываемое на части грохотом главной машины. Спецназовцы переглянулись. Не обращая внимания на молчание, Седов продолжил:

– Во-вторых, нет никакого «еще раз». И быть не может. Я около этих ваших лифтов или чего-то там еще ни разу не появлялся и появляться не собираюсь. И, наконец, в-третьих, насчет «пришибу». Если хотите меня пришибить – пожалуйста. Только давайте без грозного тона.

– Ишь ты какой… – выдавил наконец оторопевший Кулигин.

– Такой. Готов с вами встретиться один на один, без автоматов, гранат, базук и прочего. Выберем место, время. И посмотрим, кто кого пришибет.

– А ты мне нравишься.

– Товарищ майор, убедительно прошу: на «вы».

– Ладно, на «вы» так на «вы». Как вас зовут?

– Юрий Седов.

– А меня Владимир Кулигин. Будем знакомы? – Кулигин протянул руку.

– Будем.

Седов протянул свою. Прихват с пожатием руки он знал давно и был к нему готов. Кисть у Кулигина была чуть больше, и Седов, видя это, нарочно дал майору ухватиться поудобнее.

Ухмыльнувшись, Кулигин начал жать. Серега и его напарник прыснули, предвкушая забаву.

Кулигин жал долго, но Седов терпел. Прошло минуты три, после которых лицо Кулигина стало наливаться краской. Посмотрев на Седова и увидев, что тот улыбается, Кулигин выдавил:

– Надо же… Крепкая рука…

– Крепкая, – согласился Седов и начал жать сам. Кисть Кулигина побелела. Седов жал, понимая: майор будет терпеть, даже если он раздробит ему кости. Спросил:

– Может, хватит, товарищ майор? Или как?

– Ладно, черт с вами… – выдавил Кулигин. – Будем считать, ничья.

– Будем. – Седов отпустил захват. – Вы сильный человек.

Кулигин осмотрел свою руку.

– Вы тоже не слабый. Знаете, где у нас тренировочный зал?

– Нет.

– На верхней палубе, вам любой покажет. Если хотите поразмяться – приходите.

– Ладно, приду.

Сверкнув глазами на подчиненных, Кулигин бросил:

– Пошли.

После того как все трое скрылись, Слепень сказал:

– Юра, вы гигант. Как это вам удалось?

– Да бросьте, Петр Викторович.

– Нет, я серьезно. Вы знаете, кому вы пережали руку?

– Кому?

– Самому сильному человеку на корабле. Он разбивает ладонью бетонную плиту.

– Ладно вам, Петр Викторович. Это у меня как-то случайно получилось. Со злости. Не люблю, когда хамят.

Ультрасовременное здание компании «Истерн Интерконтинентал», стоящее в самом центре нового Каира, на площади Тахрир, охранялось с особой тщательностью. Для того чтобы попасть внутрь, надо было пройти многоступенчатую проверку. Проверка включала в себя не только скрупулезное изучение документов одним из пяти охранников и проход через раму с металлоискателями, но и просвечивание рентгеном, а также специальной аппаратурой, реагирующей на взрывчатку.

«Истерн Интерконтинентал» с оборотом в миллиарды долларов была смешанной компанией: пятьдесят один процент ее акций принадлежал египетскому консорциуму, сорок девять процентов – иранскому. Неравенство двух стран уравновешивало то, что президентом компании был иранец, миллиардер Бахри Пахлан Талаяти, считавшийся одним из самых богатых людей планеты.

Человек в стандартном сером костюме и темном галстуке, с ничем не примечательной внешностью, вошедший утром в здание, предъявил документы на фамилию Рустамбек. Он заявил, что ему назначена встреча с господином Талаяти, после чего прошел все виды проверки. Выглядел этот человек вполне респектабельно, тем не менее старший охраны, в самый последний момент просмотрев список людей, которым была назначена на сегодня встреча с президентом «Истерн Интерконтинентал», фамилии Рустамбек не нашел. Охранник позвонил в секретариат и, услышав, что и в списке, находящемся в секретариате, эта фамилия также не значится, сообщил господину Рустамбеку, что пустить его не может. Однако настойчивый посетитель вежливо сказал:

– Боюсь все же, что произошла ошибка. Очень прошу вас, уважаемый, позвоните еще раз секретарше. И попросите немедленно связаться лично с господином Талаяти. Господин Талаяти наверняка помнит, что у нас с ним на сегодня назначена крайне важная встреча. Очень прошу вас.

Охранник, набрав номер, попросил секретаршу обратиться непосредственно к господину Талаяти. Некоторое время стоял с трубкой у уха. Наконец удивленно поднял брови:

– Хорошо. Хорошо. – Положил трубку. – Действительно, господин Рустамбек, произошла ошибка. Вам назначена встреча с господином Талаяти. Он подтвердил это. Прошу. Вы можете проходить.

Пройдя через вестибюль, Рустамбек вошел в лифт. Подъемник довез его до предпоследнего этажа, который целиком занимал Талаяти. Сразу за дверью лифта начинался огромный холл. Рядом с холлом, за матовой стеклянной стеной, располагалась приемная президента «Истерн Интерконтинентал».

Войдя в приемную, Рустамбек, не обращая внимания на десяток посетителей, дожидающихся аудиенции, подошел к секретарше. Смуглая строгая девушка в темных очках, посмотрев на него, сказала:

– Господин Рустамбек, господин Талаяти ждет вас. Проходите.

В приемной поднялся легкий шум, но секретарша, оглядев приемную, сказала:

– Господа, прошу соблюдать тишину. Это срочная встреча, обговоренная с господином Талаяти заранее.

Шум сразу стих.

Оказавшись в кабинете, Рустамбек приблизился к стоящему у стеклянной стены Талаяти. Президент компании был невысоким человеком средних лет, всегда одевавшимся в несколько мешковатые костюмы. Отличительными чертами Талаяти была копна иссиня-черных волос, глубоко запавшие черные глаза и тяжелый подбородок.

Внизу открывался прекрасный вид на площадь Тахрир с разбитыми на ней скверами, фонтанами, проездами для машин и расположенным в самом центре внушительным монументом Независимости. Судя по виду Талаяти, он был целиком занят созерцанием пейзажа.

Остановившись на почтительном расстоянии, Рустамбек ждал, когда хозяин закончит осмотр площади.

Наконец Талаяти сказал не поворачиваясь:

– Насколько важно дело, по которому ты пришел?

– Очень важно, хозяин. Это дело касается операции «Хадж».

– «Хадж»? – Повернувшись, Талаяти окинул взглядом Рустамбека. Подойдя к огромному столу в дальнем конце, сел. Кивнул: – Садись. – Подождал, пока Рустамбек сядет. – Что насчет «Хаджа»?

– Не очень хорошо, хозяин. Вы помните такого человека – Гамаль Латиф?

– Гамаль Латиф… – Талаяти помолчал. – Гамаль Латиф… Генерал из Объединенных Арабских Эмиратов?

– Совершенно верно. Если помните, мы с ним имели дело.

– Помню. И что этот Гамаль Латиф?

– Гамаль Латиф узнал, что у нас хотят перехватить операцию «Хадж».

– Перехватить операцию «Хадж»? Но это невозможно. Мы уже обо всем договорились. И перевели больше половины денег.

– Тем не менее это так, хозяин.

– И кто же хочет перехватить у нас «Хадж»?

– По данным Гамаль Латифа – Анри Балбоч.

– Черт… Будь он проклят… Шайтан… – Некоторое время Талаяти сидел, глядя куда-то за спину Рустамбека. Наконец спросил: – Насколько можно верить этим данным?

– Думаю, им можно верить. Все, что просил передать вам Латиф, подтверждается нашими источниками в Москве.

– В Москве? Ну да. Эта сволочь Балбоч сейчас живет в Москве.

– Совершенно верно, хозяин. В Москве давно уже функционирует дилер по оружию из Объединенных Арабских Эмиратов Халид Сайед. Всеми доходами по сделкам с оружием Сайед делится с директором Департамента безопасности генералом Лахи. Латиф формально является заместителем Лахи и, как вы сами понимаете, давно мечтает о его смещении. Два дня назад, а именно позавчера вечером, Латифу удалось каким-то образом докопаться, что Сайед, узнав об операции «Хадж», поделился этой информацией с секретарем Балбоча Луи Феро. Подтвердилось также, что Феро, Сайед и еще один московский дилер по оружию, Иосиф Липницкий, ездили к Балбочу. А уже вчера Луи Феро оказался в Каире. Латиф, имеющий в Каире мощную резидентуру, немедленно подключил к работе с Феро своих лучших агентов. Одному из них, встретившемуся с Феро, удалось даже получить от него задание, связанное с перехватом. Естественно, во время этой встречи агент узнал основное о перехвате.

– Что он вообще будет представлять собой, этот перехват?

– Нападение на крейсер.

– Нападение на крейсер?

– Да. Быстрый десант, захват экипажа в плен. Тех, кто не захочет сдаться, уничтожат. Потом они собираются переместить самолеты, вертолеты и все вооружение на транспорты. А крейсер потопить.

– Черт… Дьявол этот Балбоч… И когда они планируют нападение?

– По данным агента, сегодня ночью.

– А сейчас одиннадцать утра… Где сейчас крейсер?

– На подходе к Суэцу.

– Шайтан… – Талаяти надолго замолчал. – Что еще ты знаешь?

– Феро по указанию Балбоча нанял по всему миру отборную команду рейнджеров, лучших из лучших, всего около пятисот коммандос. Зафрахтовал около тридцати быст роходных катеров. Вооружены рейнджеры до зубов, то же касается и аппаратуры. Приборы ночного видения, лазерное самонаведение и так далее. На большинстве катеров поставлены фальшивые мачты и паруса, чтобы замаскировать их под рыболовные суда. В Красном море таких судов полно. Среди боевых катеров будут находиться и настоящие рыболовные суда, чтобы еще больше запутать картину. Они продумали все.

– Где они сейчас, эти катера?

– Точного расположения агенту выяснить не удалось. Он знает только, что перед нападением они соберутся где-то за Эль-Кусейром, у одной из рыбацких деревушек.

Встав, Талаяти принялся ходить по кабинету. Подошел к телефону, набрал было номер – и тут же положил трубку. Выдавил сквозь зубы:

– Шайтан… Какой шайтан… – Посмотрел на Рустамбека. – Что ты предлагаешь?

– Хозяин… Я даже не знаю, что предложить… Ввязаться в эту заваруху мы ведь не можем, вы сами понимаете…

– Понимаю… Может быть… – Талаяти помолчал. – Может быть, обратиться к командованию ВМС Египта?

– Обратиться в связи с чем? Чтобы они по нашей просьбе помогли провести через Красное море русский крейсер?

– Черт… А что, если по нашим каналам сообщить об этом в службу безопасности? Анонимно?

– Хозяин, это ничего не даст. Даже если служба безопасности поверит нам, что вряд ли, для того, чтобы справиться с таким количеством людей, нужен как минимум полк. Незаметно приблизиться к Эль-Кусейру полк не сможет. А как только их наблюдатели заметят этот полк, все катера тут же выйдут в море. И будут дрейфовать в нейтральной зоне.

– Д-да… Ты прав… – Талаяти снова заходил по кабинету.

Понаблюдав за ним, Рустамбек кашлянул:

– Хозяин…

– Да? – Талаяти остановился.

– Я думаю, возможен только один выход.

– Какой?

– На крейсере сейчас находятся около двухсот военных моряков. Там полно всевозможного оружия. Если бы нам удалось сообщить русским о готовящемся нападении, причем сообщить с деталями, – думаю, они смогли бы отбиться. И вот тогда мы смогли бы направить им на помощь корабли египетских ВМС – в качестве конвоя.

– Отбиться от пятисот до зубов вооруженных рейнджеров?

– Понимаю, хозяин, это тяжело. Но почему нет? Русские – отличные солдаты. Если они будут знать, что им грозит, они вполне могут отбиться. Потом – другого выхода у нас ведь просто нет. Надеяться мы можем только на самих русских. Только. Кроме того, я бы дал капитану крейсера позывные нашей радиостанции в зоне залива. Я готов сам дежурить там ближайшие пару суток, чтобы знать, как у них идут дела.

Талаяти снова принялся ходить по кабинету. Остановившись, сказал:

– А как мы передадим русским все это в деталях?

– Хозяин… В ближайшие несколько часов крейсер будет проходить через Суэц. А потом войдет в Красное море. То есть практически будет находиться на египетской территории. Думаю, мы найдем возможность срочно переправить на борт крейсера своего человека, который все расскажет капитану. У меня уже сейчас есть несколько вариантов.

Побарабанив пальцами по столу, Талаяти кивнул:

– Пожалуй. Да, Рустамбек, думаю, ты прав.

На боковом мостике дул легкий бриз. Впереди, прямо по курсу, вставали будто прямо из воды белые кварталы приморского города. Покосившись на стоящего рядом Бегуна, Петраков сказал:

– Поздравляю, Кирилл Степанович. Суэцкий канал.

– Да, Порт-Саид. – Старпом мечтательно потер лоб. – Эх, город-городок… Бывали там?

– Пока не доводилось. Первый раз. А вы?

– Бывал. Два раза. Когда ходил четвертым на «Петропавловске». Эх, город…

– Хороший?

– Не то слово. Встретил я там одного человечка. Молодой ведь был.

– Египтянку?

– Коптку. Так у них христиане называются. Девчонка – просто прелесть.

– А как объяснялись? По-русски?

– Нет, что вы. Она по-русски ни бум-бум. А зачем нам объясняться? Все и так было ясно.

– Знакомство завязали?

– Какое знакомство? Как ушли, все было забыто. Я потом полгода Бога молил, что от замполита удалось скрыть. – Бегун вздохнул. – По-моему, пора стопорить. Скоро подойдет лоцманский катер.

– Командуйте, Кирилл Степанович. Вы старпом.

– Малый вперед! – сказал в микрофон Бегун. – Боцманской команде к постановке на бочку[7]7
  Встать на бочку – закрепить швартовый канат на специально установленной в акватории порта или на рейде швартовой бочке, намертво соединенной с морским дном (мор.).


[Закрыть] и к приему лоцмана приготовиться!

После того как огромная махина крейсера была ошвартована у бочки на виду порта, к спущенному с борта трапу подошел лоцманский катер. Поднявшиеся на борт вместе с двумя лоцманами пограничники и таможенники, проверив документы, сразу же ушли на катере назад, в порт. Лоцманы же, которых было двое, поднялись на ходовой мостик. Здесь вместе со стоявшими там Петраковым и Бегуном они стали наблюдать за подготовкой к переходу.

Подготовка началась с заводки с носа и кормы крейсера швартовых концов для двух буксиров. Наконец головной буксир, натянув канат и взрывая вокруг себя воду, с натугой потащил «Хаджибей» к входу в канал.

Один из лоцманов, постарше, обернувшись, сказал Петракову с улыбкой:

– Хорошо!

– Вы знаете русский? – спросил Петраков.

– Сейчас уже стал забывать. Я учился в свое время в Москве, в МАДИ, на «Соколе». Знаете его?

– Знаю. Я жил там неподалеку. На «Речном вокзале».

– Почти земляки. Вы ведь капитан судна?

– Командир, – улыбнулся Петраков. – В России на военных кораблях капитанов нет. Есть командиры.

– Не важно, в принципе ведь это одно и то же. Давайте познакомимся. Меня зовут Мустафа. Мустафа Рахмат.

– Очень приятно. Меня – Леонид Петрович Петраков.

Они пожали друг другу руки. Через несколько минут, после того как Бегун ушел в рубку и они остались одни, Мустафа сказал негромко:

– Леонид Петрович… Я должен передать вам важное сообщение.

– Важное сообщение?

– Да. От господина Талаяти.

Кто такой Талаяти, Петраков прекрасно знал. Первое, что он подумал: если имя Талаяти, человека, финансирующего всю операцию с оружием, ни с того ни с сего упоминает лоцман, по странному совпадению прекрасно говорящий по-русски, это не может быть не чем иным, как провокацией.

Он хотел было уже сказать, что не знает никакого Талаяти. Но лоцман его опередил:

– Леонид Петрович, ради бога, ничего мне не говорите, не возражайте…

– Но я…

– Подождите, Леонид Петрович…

– Дорогой Мустафа…

– Дело слишком серьезно. Клянусь вам.

– Какое дело?

– На вас готовится нападение.

– Нападение?

– Да, нападение. Сегодня ночью.

Встретившись взглядом с лоцманом, Петраков подумал: пожалуй, тот его не обманывает.

– И где же на нас нападут?

– В Красном море. Этой ночью. Господин Талаяти специально послал меня сюда, чтобы предупредить вас. На вас готовятся напасть тридцать сверхскоростных катеров, на которых находятся пятьсот десантников. Все они вооружены до зубов. А катера замаскированы под рыболовные суда. Сейчас эти катера находятся где-то около порта Эль-Кусейр, возле одной из рыбацких деревушек.

– Но… – Петраков помолчал. – Кому нужно это нападение? Кто они, эти десантники? Из какой страны?

– Они ни из какой страны.

– Ни из какой страны?

– Да. Они просто нанятые люди. Нападение готовит крупная корпорация, соперничающая с господином Талаяти. Причем пока, до того, как они на вас нападут, господин Талаяти ничего сделать не сможет. Во-первых, сделать это он просто не успеет, во-вторых, он не может раскрыть себя. Поэтому он послал меня, чтобы предупредить вас.

– Спасибо. Но что мы можем сделать?

– Вы должны встретить нападение и отбиться. И сообщить о нападении в штаб береговой охраны Египта. Правда, сделать это вы можете лишь после того, как на вас нападут. Если вы продержитесь до утра, к вам на помощь придут корабли ВМС Египта. Об этом позаботится господин Талаяти. Вот бумажка, держите. Спрячьте ее сразу. – Подождав, пока Петраков спрячет протянутую бумажку, продолжил: – На бумажке – частота волны и позывные принадлежащей господину Талаяти радиостанции в районе Суэцкого залива. По желанию вы можете связаться с этой радиостанцией, чтобы сообщить, как у вас дела. Можете попросить о каких-то мелких услугах. Люди с радиостанции сделают все, чтобы помочь вам. Вести связь с вами будет человек, которого зовут Рустамбек. Он говорит по-русски. Запомните – порт Эль-Кусейр. И молчите. – Мустафа, продолжая улыбаться, отвел взгляд. Обернувшись, Петраков увидел второго лоцмана, вышедшего на мостик вместе с Бегуном.

Некоторое время на мостике стояла тишина. Все четверо следили, как буксиры вводят крейсер в створ канала. Наконец, улучив момент, Мустафа сказал:

– Леонид Петрович, к сожалению, больше говорить с вами я не могу. Желательно, чтобы мой коллега не знал, о чем мы говорили. И хорошо бы, чтобы мы с вами перестали говорить по-русски и перешли на английский.

Петраков кивнул. Он стоял на боковом мостике и понимал, внутри у него все сжалось. Он был не робкого десятка, но сейчас вдруг впал в безотчетную панику. В голове вертелось: если ночью на них действительно готовится нападение – ему ведь никто не поможет. Никто. Ни свои, ни чужие. В самом деле, к кому он может обратиться за помощью? В Главный штаб ВМС? На каком основании? Но даже если эта помощь придет, найдутся люди, которые обязательно поинтересуются, почему на крейсер, который отгоняется в Иран на металлолом, готовилось столь тщательно спланированное нападение.

Нет, за помощью к своим обращаться нельзя ни в коем случае.

Мимо проплывали берега канала, набережные, обсаженные пальмами и уставленные белыми бунгало, дома победнее, возле которых играли дети и тут же на мангалах готовилась еда. Петраков подумал: вокруг мирная жизнь, а на них ночью обрушится град свинца. Посмотрел на часы: начало второго.

Он стоял в оцепенении, уговаривая сам себя: он должен что-то делать. Делать уже сейчас, немедленно. Он должен стряхнуть с себя оцепенение, должен с кем-то посоветоваться, обсудить, как действовать дальше. Но с кем? Ему казалось, на крейсере нет никого, кто бы подходил для этой роли. Бегун прекрасный штурман, но никакой боевой командир. Лапик хорош для интриг, для сложнейших трюков с компьютером, но понятия не имеет, как противостоять полутысяче рейнджеров. Кулигин отличный спецназовец, разбивает ребром ладони полдюжины кирпичей, но наверняка не сможет помочь ему советом. Довгань. Стоп. Как он о нем забыл… Почему нет? Конечно. Он знает Глеба с юношеских лет и знает, что тот умеет выпутываться из самых трудных ситуаций. Он должен рассказать все Довганю. И решить вместе с ним, что делать. Позвонить Глебу лучше всего будет из каюты.

Подойдя к Бегуну, сказал:

– Кирилл Степанович, постойте с лоцманами. Я спущусь ненадолго в каюту и вернусь.

Телефон продолжал звенеть, и Глеб, подойдя к стене ангара, снял с рычага телефонную трубку:

– Да?

– Глеб, это я. – Он узнал голос Петракова. – Сможешь зайти ко мне в каюту? Прямо сейчас?

Звонок телефона раздался, когда он вместе с Аллой и Седовым любовался практически заново обшитой кормой яхты. Рядом, на палубе, лежала только что изготовленная, сверкающая латунью лопасть руля. Как только они закончат выточку нового винта, подумал Глеб, установят его и отрегулируют – яхту можно будет спускать на воду. Сказал:

– Что-то важное?

– Да, очень. Давай, я жду.

Тон голоса Петракова Довгань прекрасно знал, поэтому, оглядывая яхту, подумал: или его приятель, по свойственной ему привычке, впал в панику из-за какого-то пустяка, или действительно случилось что-то серьезное.

– Иду. – Повесив трубку, бросил: – Ребята, давайте без меня. Я ненадолго.

Войдя в каюту, увидел: Петраков с потерянным видом сидит за столом. Сел напротив. Помолчав, спросил:

– Что случилось?

Петраков поднял глаза. Вздохнул:

– Глеб, дело плохо.

– Леня, перестань. Чувствую, ты делаешь из мухи слона. В чем дело?

– Ни муха, ни слон здесь ни при чем. Ты знаешь, мы с тобой бывали в разных переделках… – Замолчал.

– Да что случилось?

– На нас готовится атака.

Довгань посмотрел на Петракова в упор. Тот, поняв значение этого взгляда, усмехнулся. Осознав, что Петраков говорит всерьез, спросил:

– Атака? Какая еще атака?

– Простая. Тридцать скоростных катеров. И пятьсот десантников. Рейнджеров.

– Рейнджеров? – Довгань постарался осмыслить услышанное. – Но где они?

– Они нападут ночью. Сейчас они милях в двухстах к югу. Около порта Эль-Кусейр. Замаскированы под рыболовные суда, стоят в какой-то деревушке.

Некоторое время Глеб смотрел на приятеля. Наконец спросил:

– Откуда ты все это узнал?

– От верного человека.

– Что за верный человек?

– Один из двух лоцманов. Он и сейчас еще наверху.

– А зачем было этому лоцману предупреждать тебя?

В каюте наступило гнетущее молчание.

– Зачем? – переспросил Довгань.

Петраков покачал головой:

– Глеб… Ты знаешь, сколько бабок завязано вокруг крейсера?

Черт, а ведь все правильно, подумал Глеб. Он не знает точно, чем набиты трюмы «Хаджибея», но, по его представлениям, вооружения там – на сотни миллионов долларов. Чтобы взять эти сотни миллионов долларов, можно потратиться на пятьсот рейнджеров.

– Примерно представляю.

– Так вот, лоцмана послали те, кто заинтересован, чтобы эти бабки не пропали. Объяснить остальное?

– Не нужно. Я правильно понял, эти пятьсот рейнджеров – наемники?

– Правильно. – Петраков усмехнулся. – Глеб, ты сказал, если мне понадобится твоя помощь, – ты поможешь.

– Леня… Что, я не помог бы тебе, если бы не сказал этого? Очнись.

– Глеб, спасибо. Я что-то совсем… Голова идет кругом.

– Ладно, прощаю.

– Ты ведь понимаешь, что на кону.

У него и самого на кону стоит немало, подумал Довгань.

– Понимаю. Леня, конечно, я тебе помогу. Но я должен все обдумать.

– Обдумай, я не против. Учти – лоцман дал мне позывные береговой египетской радиостанции, которая будет держать с нами связь. Они могут чем-то помочь, если мы попросим.

– Египетская радиостанция – это хорошо. Еще раз – как называется это место? У которого находятся катера?

– Эль-Кусейр. Двести миль к югу.

– Эль-Кусейр. Тебе ведь сейчас нужно на мостик?

– Я должен проводить лоцманов.

– Иди. А я пока все обдумаю. Когда ты разделаешься с лоцманами?

– Минут через сорок.

– Тогда – через час в твоей каюте? Как раз в полтретьего?

– Давай.

– Только одна просьба – до того, как мы встретимся, никому про эти катера не говори. Хорошо?

– Хорошо.

Войдя в ангар, Глеб прежде всего задвинул и закрыл на засов тяжелую дверь. Включил лампу.

– Глеб… – Алла покачала головой. – Что, ты боишься дневного света?

– Боюсь. Садитесь. Надо поговорить.

После того как Алла и Седов уселись на железные ящики, сел сам. Некоторое время разглядывал палубу, пытаясь понять, с чего начать. Наконец сказал:

– Ребята, просьба – не задавать лишних вопросов. Что, почему, зачем. Говорить только по сути.

– О чем говорить? – спросил Седов.

– Сейчас. – Помолчал. – Сегодня ночью на крейсер нападут.

– Кто нападет? – спросила Алла.

– Пятьсот человек коммандос. Наемников. На тридцати быстроходных катерах.

– Откуда это известно? – спросил Седов.

– Известно. Постановка дела такая: не нападут – прекрасно. Но мы должны считать, что нападут. Можем мы так считать?

– Страсти какие… – сказала Алла.

– От нас что-нибудь зависит? – Седов посмотрел на Глеба.

– Зависит. Давайте считать, что командуем крейсером мы. И делать все будут так, как скажем мы.

– Ну, если так… – протянул Седов.

– Да, так. У тебя есть какие-нибудь предложения?

– Есть.

– Говори.

– Можно сначала несколько вопросов?

– Давай.

– Эти пятьсот коммандос, они как, знают, что мы знаем, что они на нас нападут?

– Знают ли они? – Глеб подумал. – Это можно уточнить. Но думаю, не знают.

– Где они сейчас находятся, эти катера?

– В двухстах милях к югу. Где-то возле порта Эль-Кусейр.

– Что – прямо в гавани?

– Они замаскированы под рыболовные суда. Стоят в какой-то деревушке, возле Эль-Кусейра.

Седов начал свистеть. Глеб покосился:

– Ты что?

– Ничего. Но вообще план уже есть.

– Есть?

– Да. Правда, чтобы привести его в действие, не хватает двух вещей.

– Каких?

– Глеб, эти вещи мы все равно ведь не достанем.

– Говори каких. Может, достанем.

– Нам нужен один вертолет. И один джип.

– Один вертолет? И один джип?

– Да. Желательно, чтобы на вертолете не было опознавательных знаков, кроме двух букв: U и N. Объединенные Нации. Правда, нужно еще кое-что, но это уже мелочь.

– Что за мелочь?

– Магнитные мины. Штук сорок. Приборы ночного видения. Разбивка крейсера на секторы. Установка огневых точек. И прочие детали.

Глеб изучающе посмотрел на Седова. Вздохнул:

– Ладно. Что за план?

– План такой: ты, Алла, я и еще пара-тройка спецназовцев, знакомых с аквалангами, садимся в вертолет и летим к этому Эль-Кусейру. По дороге определяем, где стоят катера. Определив, продолжаем лететь тем же курсом. Затем, скрывшись из вида, разворачиваемся и приземляемся где-нибудь подальше от моря. Милях в десяти от места базирования катеров. Затем садимся на джип, грузим акваланги, мины и едем к деревушке. Если будет еще светло, двое, скажем, Алла и ты, пройдутся по этой деревушке и попытаются составить примерный план расстановки катеров. Затем мы, все шестеро, надеваем акваланги, берем мины, лезем в воду и ставим мины на катера. На днища. Получается по пять катеров на брата. Потом садимся на джип, возвращаемся к вертолету. И летим на крейсер. И ждем, когда катера подойдут к крейсеру. Потом нажимаем на взрыватели. Весь план.

В ангаре наступило молчание. Наконец Глеб сказал:

– А что, план ничего. Правда, есть две лишние вещи.

– Какие?

– Алла. И джип.

– Насчет Аллы согласен. Я про нее сказал только потому, что, если в этой деревне появится парочка, на нее меньше будут обращать внимания.

– Идите вы к черту. – Алла рассерженно встряхнула головой. – Я полечу. И все.

– Алла… – Глеб посмотрел на нее.

– Молчи. Юра прав, на парочку никто не обратит внимания. Потом, я все-таки говорю по-английски. Вообще, перестанем спорить на эту тему. Я полечу, и все. Без вопросов. Слышишь, Глеб? Или я устрою чудовищный скандал.

– Ладно. – Глеб тяжело вздохнул. – Хорошо, полетишь. Хотя мы еще сидим в ангаре. А зачем джип? К той же деревне можно подлететь на вертолете.