Текст книги "Миллиард долларов наличными"

На главном боевом посту все оставались на местах.

– Товарищ капитан первого ранга, цели исчезли, – доложил старший радиометрист.

– Отлично. – Петраков помолчал. – Молодцы, ребята. Сколько раненых?

– Четверо легкораненых, товарищ капитан первого ранга, – доложил Качуров. – Если не считать погибшего Листратова.

– А у противника?

– По последним сведениям – двадцать девять убитых. Раненых нет.

– Что, совсем не было раненых?

– Были. Но их свои же сбросили за борт.

– Отбой боевой тревоги? – спросил Бегун. – Леонид Петрович?

– Ни в коем случае. Мало ли, они ведь еще могут что-то придумать. Передайте постам: всем находиться в боевой готовности до восьми ноль-ноль. Поисковым группам проверять все щели. Нести активную радиовахту.

– Есть передать постам находиться в боевой готовности до восьми ноль-ноль, проверять все щели, нести активную радиовахту, – четко ответил Бегун.

В восемь тридцать утра поисковые группы, закончив осмотр кают, служебных помещений и трюмов, доложили: посторонних на крейсере нет.

Через сутки, ранним утром, крейсер «Хаджибей» продолжал идти в Красном море с прежней крейсерской скоростью прежним курсом. В девять утра, после завтрака, на юте собрались все свободные от вахты члены команды. Они стояли, одетые в парадную форму, выстроившись в две двойные шеренги. С одной стороны – члены палубной команды и машинной боевой части, с другой, лицом к ним, – восемьдесят пять спецназовцев в комбинезонах. Каждый из спецназовцев держал в руке автомат.

Между шеренгами, на ящике из-под снарядов, накрытом Андреевским флагом, лежал Сергей Листратов. Одетый в спецназовский комбинезон, с черной береткой на голове, он был уже приготовлен к погребению в море: черный мешок, бывший когда-то чехлом от ракеты, закрывал его по пояс, к ногам была привязана чугунная чушка.

Алла, Седов и Довгань стояли в конце строя спецназовцев. Алла, сдерживаясь от рыданий, все еще всхлипывала. Довгань, обнимая ее за плечи, спросил у стоявшего рядом с ними в строю Сурена:

– Откуда он вообще?

– Деревня Федосеево Калужской области. – Сурен отвечал, не поворачивая головы. – В отпуск он ездил туда.

– Семья?

– Он был холостой. В Федосееве у него живут мать и отец.

– И все?

– Есть старший брат с семьей. Живет в Калуге. Все, тихо, ребята.

Кулигин, выйдя из строя, крикнул:

– Друзья! Серегу, нашего товарища, не забудем никогда!

Стоящий в начале строя Петраков повернулся к корме:

– В честь погибшего смертью храбрых прапорщика Сергея Ивановича Листратова военно-морской флаг России приспустить!

– Есть в честь погибшего смертью храбрых прапорщика Сергея Ивановича Листратова военно-морской флаг России приспустить! – Стоящий у флагштока старшина приспустил флаг до середины древка.

Все спецназовцы, подняв автоматы, дали очередь.

По знаку Кулигина два спецназовца подкатили стоящий на платформе ящик к борту. Один из спецназовцев натянул мешок на голову покойника, завязал бечевой.

– Прощай, Сергей! – Кулигин еще раз дал очередь в воздух. – Прощай!

Спецназовцы бросили мешок в море. Строй десантников снова дал очередь из всех автоматов.

– Строй, разойтись! – крикнул стоящий рядом с Петраковым Бегун.

Оба строя, рассыпавшись, потянулись к трапам.

Кулигин, подойдя к тем, кто еще стоял в молчании у ящика, сказал:

– Флаг сохраните. Родителям надо будет послать.

Глава 12

Довгань стоял, любуясь бликами дневного света, отражавшегося от сверкающих медных и латунных поверхностей. Погладил гладкую, как зеркало, обшивку на корме яхты. Провел пальцами по всем четырем лопастям винта. Тронул руль. Посмотрел на Аллу и Седова, стоящих рядом со стапелем:

– Не верю сам себе. Как новая.

– Будешь проверять винт? – спросил Седов.

– Конечно. – Довгань поплевал на руки. – Внимательно смотрите, слышите?

– Смотрим, смотрим…

Поднявшись на яхту, Глеб сел за пульт, крикнул:

– Даю газ!

Заработал движок. Лопасти винта превратились в сверкающий прозрачный вихрь. Выключив мотор, посмотрел вниз:

– Как?

– По-моему, идеально, – сказал Седов. – Давай я газану, а ты посмотришь.

– Давай.

Они поменялись местами. Включив на несколько секунд двигатель, Седов выглянул из рубки:

– То же самое?

– Ажур.

Спустившись, увидел: Глеб подставил ему ладонь; ударив по кончику ладони, подставил свою. Обменявшись с Седовым традиционными жестами, Довгань посмотрел на Аллу:

– Ты-то чего не радуешься?

– А чего мне радоваться? Мы больше недели торчим на каком-то крейсере, будем торчать еще примерно столько же. Большая радость.

– Но это ж не навсегда.

– Понимаю, что не навсегда. Но мне здесь не нравится.

– Почему?

– Ты еще спрашиваешь почему… Кругом железо. Из людей вижу одного Петракова и его Лену. Спустить на воду яхту не можем. В чем радость? – Алла села на ящик.

Сев рядом, Глеб обнял ее за плечи:

– Алена, радость в том, что яхта в полном порядке. Разве этого мало?

– Ну… разве что.

– Теоретически мы можем спустить ее на воду хоть сейчас.

– Теоретически меня не устраивает. – Улыбнулась. – Ладно. Не обращайте на меня внимания. Я потерплю.

– Вот и молодец. Завтра заход в Джибути.

– Я понятия не имею, что это такое.

– Потрясающий южный город.

– Представляю себе этот потрясающий южный город. Ты там был?

– Нет.

– Глеб… Ты большой трепач.

Встав, поднялась на яхту. Зайдя ненадолго в каюту, вышла в белом бикини. Взяв шезлонг и книгу, спустилась.

– Ты куда? – спросил Глеб.

– Как куда? С яхтой покончено, я наконец могу позагорать. Буду загорать, смотреть на море, читать книгу. Как оно, это место, называется? За ангаром? Посадочная полоса?

Переглянувшись с Седовым, Глеб сказал:

– Посадочная полоса. Только не советую загорать на посадочной полосе.

– Это еще почему?

– Ну… как бы тебе объяснить. Боюсь, крейсер может сбиться с курса.

– Перестань… Пусть сбивается, мне даже лучше.

Хотела пройти, но Глеб остановил ее:

– Алла, я серьезно. Вон Юра может подтвердить.

Посмотрела на Седова:

– Что Юра может подтвердить?

– Юра, скажи – в мичманской кают-компании об Алле говорят?

После некоторого колебания Седов вынужден был подтвердить:

– Говорят.

– Интересно. – Алла посмотрела на него. – И что же обо мне говорят?

– Алла, извини. Давай замнем для ясности.

– Нет, все же?

– Ну… Говорят вещи, которые я не хотел бы повторять.

– Сволочи… Что, серьезно?

– Серьезно.

Глеб снова обнял ее за плечи:

– Алла, ты только не обижайся… На крейсере полно молодых здоровых мужиков. Они не виноваты, что служат на флоте.

– Я тоже не виновата.

– Подожди. Ну вот представь: ты сейчас выходишь на посадочную полосу, ставишь шезлонг, садишься в него. Как есть, в бикини. В белом, которое уже за пятьдесят метров теряет видимость. Откидываешься, начинаешь читать книгу и смотреть на море. Что начинают делать люди на крейсере?

– Пусть делают что угодно, чихать я хотела. Пусти, я иду загорать.

– Аллочка, еще раз не советую. Потому что, как только ты устроишься в шезлонге на посадочной полосе, эти люди все как один возьмут бинокли. Причем не просто бинокли, а электронные бинокли, с максимальной разрешающей способностью. И направят эти бинокли на тебя. Все как один. Потому что им обязательно нужно будет понять, есть ли на тебе бикини или нет.

Топнула ногой:

– Глеб, перестань!

– Больше того, пока они будут смотреть в бинокли, проснутся подвахтенные и, видя, что вахтенные смотрят куда-то в одну точку крейсера в бинокли, пойдут за своими биноклями. Им ведь тоже интересно посмотреть, что вызывает у народа такое внимание. Короче, через какое-то время весь крейсер будет занят делом. Потому что, убедившись, что бикини на тебе все-таки есть, люди начнут обсуждать детали. Естественно, рано или поздно крейсер сойдет с курса.

– Глеб! – Оттолкнула его. – Прекрати! Что, мне теперь нельзя загорать?

– Можно, но не на посадочной полосе.

– А где?

– Есть место на верхнем мостике, недалеко от каюты Петракова. Кстати, там любит загорать Лена. Но покажу я тебе это место только при одном условии: ты наденешь халат. По посадочной полосе ходить в бикини тоже опасно.

– Будь он проклят, этот крейсер. Ладно, подожди, схожу за халатом.

Вернувшись в халате, Алла ушла с Глебом. Седов же, взяв второй шезлонг, расставил его в воротах ангара. Раздевшись до плавок, лег загорать. Того, что кто-то из команды будет смотреть на него в бинокль, он не боялся. Сейчас, лежа в шезлонге и расслабившись, он мог спокойно обдумать все, что должен будет сделать в Джибути.

Сидя за рулем открытого желтого «феррари», Рустамбек выжимал из мощного мотора все, что мог. Он знал, здесь, на частном приморском шоссе одного из лучших пригородов Александрии, Розетты, в это время дня он не встретит ни одной машины. На этот раз он был одет щегольски: белый костюм, бледно-голубая рубашка и однотонный синий галс тук.

Наконец, у указателя «Розовый берег – 3 км. Частное владение» повернул направо. Остановившись у ворот, за чугунными узорами которых виднелись охранники с собаками, дал сигнал.

По обе стороны ворот протянулась высокая белая каменная стена, поверх которой вилась спиралью колючая проволока. На стене через каждые десять метров были установлены телекамеры.

Рустамбек видел, что один из охранников говорит по телефону, наверняка сообщая хозяину имения о его прибытии. Наконец, кончив говорить, охранник нажал кнопку. Створки ворот медленно раздвинулись. Рустамбек дал газу и въехал на выложенную полированными гранитными плитами площадку. Спросил у охранников:

– Где хозяин?

– В бассейне, господин Рустамбек. – Охранник, говоривший по телефону, почтительно склонил голову.

Нажал педаль газа. Некоторое время «феррари» медленно передвигался среди клумб и зарослей розовых кустов, совершая своего рода слалом. Наконец, уткнувшись в ухоженный парк, рассеченный асфальтовой лентой дороги, Рустамбек смог бросить машину вперед. Через несколько секунд резко затормозил у входа в белое здание.

Здание представляло собой огромный особняк, стилизованный под оттоманский дворец. Охранник, наблюдающий за входом в здание, стоял чуть в стороне, в тени. При появлении Рустамбека он сделал вид, что не замечает его.

Войдя в стеклянные двери, автоматически раздвинувшиеся при его появлении, Рустамбек прошел через выложенный изразцами холл. Затем через другие стеклянные двери, также услужливо раздвинувшиеся, вышел к бассейну. Бассейн выглядел пустынным, но Рустамбек уверенно направился к дальнему углу. Талаяти, находясь в бассейне один, всегда сидел там, и приближенный владельца имения отлично это знал.

Он не ошибся. Талаяти в одних шортах сидел в шезлонге, повернувшись к стене. Изогнутая поверхность в этой части стены была стеклянной; за стеклом в огромном аквариуме медленно плавали рыбы. Излюбленным занятием Талаяти было сидеть здесь и наблюдать за совершаемыми среди колеблющихся водорослей причудливыми движениями тропических рыб, медуз и скатов.

Рустамбек остановился. Повернувшись вместе с шезлонгом к нему, Талаяти спросил:

– Ну как?

– Хозяин, у меня два важных сообщения.

– Первое?

– Первое касается газет.

– Что с газетами?

– По-моему, хозяин, удалось.

– Да? – Талаяти довольно долго молчал. – Ладно. Бери шезлонг, садись. И расскажи, что тебе удалось с газетами.

Придвинув один из шезлонгов, Рустамбек сел. Сказал, выждав небольшую паузу:

– Хозяин, я только что из редакции «Эль-Гумхурии». Они не напечатают ни строчки.

– Это хорошо. Молодец. Но ты ведь знаешь, Рустамбек, «Эль-Гумхурию» читают только египтяне. Самое главное, чтобы ни строчки не появилось в «Нью-Йорк таймс», «Либерасьон» и «Обсервер».

– С корреспондентами этих газет я поговорил в первую очередь. И уже потом занялся «Эль-Гумхурией». Но, хозяин, вы зря недооцениваете «Эль-Гумхурию».

– Это почему?

– Корреспонденты западных газет читают ее от корки до корки. Если бы там появилось сообщение о том, что в Красном море, вблизи территориальных вод Египта, в позапрошлую ночь прогремело тридцать взрывов и пропали без вести около пятисот человек, – это немедленно перепечатало бы большинство газет мира.

– Да? – Талаяти задумался. – Не знаю. Хотя, пожалуй, ты прав. Что – в самом деле они все потонули?

– Нет, конечно. Уцелело восемь катеров, которые подобрали раненых, а также тех, кто оказался в воде. Кроме того, самостоятельно спаслись около ста человек.

– Каким образом?

– Просто доплыли до берега. Но думаю, в живых осталось гораздо больше.

– Больше?

– Конечно. Наверняка какую-то часть уцелевших после взрывов подобрали проходившие мимо суда.

– Черт… Вот где может быть опасность.

– Не беспокойтесь, хозяин. Никто из этих людей конечно же никогда и никому не скажет, почему он вдруг оказался в открытом море. Ни те, кто выплыл на берег, ни те, кого подобрали в море.

– Может быть. Но продолжай следить, чтобы и о людях, подобранных кораблями, и о тех, кто добрался до берега, сообщений в газетах не было.

– Буду следить.

– Что за второе важное сообщение?

– Я получил от русских подтверждение, что в Джибути у меня состоится встреча с их представителем.

– Я помню, об этой встрече шла речь раньше… С кем ты встретишься?

– Этого человека зовут Владимир Лапик. Я с ним встречался еще в Москве, когда решалась судьба крейсера.

– Я помню эту фамилию. Кажется, он молод и занимает небольшой пост?

– Да, хозяин. Но это очень серьезный человек. Лапик всего лишь капитан третьего ранга, корабельный шифровальщик, но во всей операции играет очень важную роль. Он – ближайший помощник командира корабля Леонида Петракова. Немаловажно также, что он лично знаком с отцом Петракова, членом правительства.

– Встреча с этим Лапиком состоится?

– Да. Русские сообщили, что встреча состоится, и уточнили условия. Насколько я понял, Лапик хочет передать нам какие-то новые сведения. От вас я сразу еду в аэропорт, чтобы вылететь в Джибути.

– Надеюсь, сообщишь, как пройдет встреча?

– Конечно.

Талаяти сидел молча. Рустамбек осторожно кашлянул:

– Простите, хозяин… Будут еще указания?

– Нет. С катерами – это наша большая победа, Рустамбек.

– Безусловно.

– Я учту, что организовал все это ты.

– Спасибо, хозяин.

– Еще раз тщательно проверь техническую сторону получения товара.

– Хозяин, я как раз занимаюсь этим, но удвою усилия.

– Все, поезжай. Желаю удачи.

– Спасибо, хозяин.

Последней фразы Талаяти уже не слышал, – повернувшись к аквариуму, он снова углубился в созерцание рыб.

Буксиры медленно вводили «Хаджибей» в грузовую гавань Джибути. Город, расположенный поодаль, на уступах скал, пестрел причудливой смесью минаретов, церквей, традиционных мусульманских домиков и европейских зданий. Сам же рейд напоминал лоскутное одеяло, здесь стояло бесчисленное множество яхт, катеров, фелюг с парусами всех цветов радуги. Над темной гаванской водой низко, будто нехотя, летали жирные ленивые чайки.

Все свободные от вахты члены команды стояли сейчас у лееров, обращенных к берегу. Разговоры вертелись только вокруг одного: предстоящего выхода на берег. По объявленному внутрикорабельным радио приказу командира корабля выход в море, после заправки дизельным топливом и приема на борт запасов продуктов и воды, был назначен на девять утра следующего дня. Это означало, что увольнительную, пусть и на короткое время, получат все. И значит, все смогут походить по твердой земле, развлечься, сделать покупки, поглазеть на незнакомый город. И самое главное – получить ту необходимую каждому здоровому мужчине порцию житейских утех, о которых мечтает любой моряк, прибывая в порт.

Довгань, Алла и Седов стояли здесь же, вместе со всеми. Покосившись в сторону Седова, Довгань сказал:

– Юра, у меня так и чешутся руки воспользоваться стоянкой и опробовать яхту.

– Да? – Седов постарался придать голосу нужную интонацию.

– Да. Но все же мы решили пойти в город.

– Смотрите.

– Пойдем в город. Только надо решить, кто первым сойдет на берег. Ведь кто-то должен остаться на яхте. Когда бы ты хотел?

– Если честно, я бы сошел сейчас.

– Алена, нас ведь это устраивает?

– Почему нет? Обожаю гулять вечером по незнакомому городу.

– Все, Юра, договорились. Сколько тебе нужно? До шести вечера хватит?

– За глаза и за уши. Я вернусь даже раньше.

– Решено. – Глеб посмотрел на часы. – Сейчас начало первого. Пока выйдешь, будет час. Значит, вернешься в шесть и сменишь нас.

– Договорились.

– Да, Юра… – Повернувшись к нему, Глеб чуть загородил его от Аллы. – Что у тебя с бабками?

– С бабками? Да ничего.

– В смысле, ничего нет. – Достав бумажник, Глеб отсчитал весомую пачку купюр. Скатав в рулончик, протянул: – Держи. Здесь две тысячи баксов, на мелкие расходы. Хватит?

– Конечно. – Седов спрятал рулончик в карман. – Спасибо.

– Не за что. Это так, мелочь, чтобы ты мог в Джибути расслабиться. Кабак, телки, остальное. Трать все, это просто премиальные, в окончательный расчет они не войдут. Окончательный расчет будет в Лимасоле. Крупный расчет, обещаю тебе. – Улыбнувшись, Глеб хлопнул его по плечу. Снова повернулся к порту.

Стоя перед зеркалом в своей каюте, Кулигин еще раз осмотрел себя. Усмехнулся. В пестрой ковбойке навыпуск, белых брюках и зеленых ботинках из крокодильей кожи фирмы «Саламандра» он себе нравился. Хотел было выйти из каюты, но в дверь постучали. Открыл – в коридоре стоял Лапик.

– Ты что?

– Привет, Володя. Можно к тебе?

– Конечно заходи. – Кулигин посторонился. – Только учти, я спешу на берег.

– Я поэтому и зашел.

Подождав, пока Кулигин закроет дверь каюты, Лапик сел в кресло. Кулигин, усевшись во второе кресло, кивнул:

– В чем дело?

– Надо взять под колпак одного человека.

– Кого?

– Седова. Шкотового с яхты. Он вот-вот сойдет на берег. За ним нужно поставить хвост.

– Хвост… – Кулигин помолчал. – Дай подумать. Уволенные уже ушли, остались только вахтенные.

– Чиф[9]9
  Чиф – капитан, в данном случае – командир корабля (мор.).


[Закрыть] дал добро на вахтенных. Выдели двух людей, пусть проследят за ним. Ты сам понимаешь, предосторожность не помешает.

– Он еще не вышел?

– Нет. Но вот-вот выйдет.

– Ладно, сейчас вызову людей. Пока.

Подождав, пока Лапик выйдет, Кулигин снял трубку телефона, набрал номер:

– Кто это? Рябцев? Подошли ко мне срочно Чижова и Валцевича.

Чижов и Валцевич, накачанные парни в синих камуфляжных брюках и черных майках, появились в каюте через пару минут. Темноволосый и курносый Чижов был пониже, блондин Валцевич перерос его почти на голову. Оба были подстрижены под бобрик.

– Парни, вам повезло, – сказал Кулигин. – Пойдете сейчас на берег.

– На берег? Сейчас? – не выдержал Валцевич.

– Но не в увольнение, а на дежурство. Вы Юру Седова, яхтсмена, знаете? Он еще на корабле, но вот-вот сойдет. Задача – взять его под колпак, проследить, что он будет делать, с кем будет встречаться и так далее. Задача ясна?

– Так точно, товарищ майор! – в один голос ответили оба.

– Смотрите. Не мне вас учить. Вы профессионалы. Чтобы ни сучка ни задоринки. В глухую. Он даже запаха вашего не должен почувствовать. Оденьтесь, будто идете в увольнение. И вообще, ведите себя как уволенные. Ясно?

– Понятно, товарищ майор, – сказал Валцевич. – Не в первый раз.

– Все. Вернетесь – доложите.

– Есть!

Повернувшись, оба исчезли.

Перед тем как сойти на берег, Седов тщательно продумал, как одеться. В конце концов выбрал плотно прилегающие к телу плавки, синюю тенниску, просторные белые джинсы и белые кроссовки. Положил в карман джинсов пакетик с пробой растворимого кофе, который стоял возле мертвого Чемиренко, и бумажку, где были записаны бортовые номера двух самолетов, которые он видел в ангаре на нижней палубе. Номер вертолета, на котором они летали на минирование катеров, он помнил наизусть. Сунул в карман джинсов деньги – скатанные в рулончик две тысячи долларов. Подумал: все. Ничем другим он обременять себя не будет.

Спустившись с яхты, выслушал от Глеба и Аллы пожелания хорошо провести время на берегу. Пообещав в любом случае вернуться вовремя, двинулся к отданному на причал трапу.

На причал сошел в окружении других уволенных, перебрасываясь обычными в таких случаях подначками и шуточками. На причале, ускорив шаг, вышел на расположенную перед портом площадь – и тут же от голосов, перебивающих друг друга, захотелось заткнуть уши. К нему потянулись десятки рук, смуглые мужчины, женщины, дети хватали его со всех сторон за одежду, предлагали что-то купить, что-то продать, обменять деньги, зайти в лавку, подвезти в город. Предложения услуг выкрикивались на всех языках мира, в том числе и на русском. Прочно держа одну руку в том кармане джинсов, куда он спрятал деньги, он еле смог отбиться.

Выйдя наконец на сравнительно тихое место, осмотрелся.

Здесь тоже торговали, тоже стояли лавки со всевозможными товарами, но было гораздо спокойнее. К нему уже никто не подбегал и не хватал за одежду.

Оглядевшись, подошел к лавке, стоящей на отшибе. Смуглый сомалиец, увидев его, заулыбался:

– Бонжур, месье… Буоно джорно… Уот ду ю уонт? Пше прашем, пане… Карашо…

Обратившись к продавцу по-английски, Седов попросил показать ему легкую куртку и какое-нибудь небольшое зеркало. Покрутив куртку, незаметно посмотрел в зеркало. Сделал он это вовремя: в крохотном кусочке стекла отразились стоящие у одной из отдаленных лавок за его спиной два парня в пестрых рубашках и черных брюках. Он их узнал сразу, это были спецназовцы с крейсера. Парни делали вид, что что-то покупают, но при этом несколько раз обернулись в его сторону. Хвост. В этом нет никакого сомнения.

Вернув хозяину зеркало, сказал:

– Куртку я беру. Здесь есть где-нибудь стоянка такси?

– Обязательно. – Сомалиец показал. – Там всегда стоят машины, сядете сразу же.

Надев куртку, протянул продавцу стодолларовую бумажку. Взяв сдачу, не спеша двинулся в сторону стоянки такси. Сел в машину, стоящую в ряду других машин первой. Улыбнулся водителю, судя по зеленой чалме и красному кружку между бровями, индийцу. Тот, ответив ему улыбкой, сложил ладони вместе. Спросил по-французски:

– Парле ву Франсе, месье?

– Нет. Вы говорите по-английски?

– Да, конечно, сэр.

– Хорошо знаете город?

– Конечно. Я таксист.

– Простите, а как вас зовут?

– Сэр, меня зовут Сингх.

– Знаете, где здесь расположены публичные дома?

– О, сэр… – Водитель покачал головой. – Я знаю самые лучшие публичные дома города. Джентльмен нормальный человек? Или с отклонениями?

– Нормальный. – Сказав это, Седов посмотрел в зеркало. Два спецназовца с крейсера, делая вид, что оживленно беседуют, стояли неподалеку.

– Если вы нормальный мужчина, сэр, все зависит от вашего финансового положения.

– Я не нищий. Но предпочитаю умеренные цены.

– Все понятно, сэр. Я знаю, куда вас везти.

– Везите, Сингх. Я вас отблагодарю.

– Спасибо, сэр. – Водитель дал газу.

В зеркало Седов увидел, как два спецназовца сели в машину, стоящую в очереди последней. Машина, выждав несколько секунд, отъехала от стоянки.

Убедившись, что второе такси следует за ними, спросил:

– Скажите, а вы знаете состав в публичных домах?

– Состав в каком смысле?

– Национальный состав.

– О… В наших публичных домах есть красотки всех национальностей. Амхарки, ассирийки, сомалийки, негритянки, девушки из Западной Европы, польки, русские… Вам предложат всех, кого вы хотите.

– Допустим, я хочу русскую.

– О… Джентльмен понимает толк в женщинах… Русские – горячие женщины… И очень ласковые…

– Я вижу, у вас есть телефон. Вы могли бы узнать, в каком из публичных домов есть русские женщины?

– Сэр желает прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас. За услугу будет заплачено отдельно.

– Спасибо, сэр… Сейчас я попробую…

Сняв телефонную трубку, водитель набрал номер. Услышав ответ, заговорил на абсолютно непонятной смеси языков, в которой индийские и французские слова проскальзывали лишь изредка. Говорил Сингх так, что речь его практически не прерывалась ни на секунду, сопровождаясь немыслимыми эмоциями: он то закатывал глаза, то понижал голос до шепота, то орал во все горло.

Наконец, положив трубку и утерев со лба пот, сказал:

– Все, сэр. Я договорился. Мы едем в очень приличное заведение, где есть одна русская.

– Далеко ехать до этого заведения?

– Не очень.

– Вы вообще видели это заведение?

– Конечно сэр. Не только видел, но и был там.

– Не помните, там есть задний вход?

– Задний вход? Конечно, сэр. У каждого такого заведения есть задний вход.

– Куда выходит этот задний вход, помните?

– Помню, сэр. Он выходит на тихую улочку.

– Машина может въехать в эту улочку?

– Да, сэр. Но только одна машина. Это очень узкая улочка.

– А далеко это заведение от главного городского базара?

– От базара? О, сэр… Если идти пешком, далеко. Но на машине я подвезу вас туда за десять-пятнадцать минут.

– Сингх, а у вас есть собственная машина?

– Собственная машина? Конечно, есть.

– Какой марки?

– «Пежо». Белый «пежо», сэр.

– Теперь, сколько стоит оплата вашего такси в час?

– Три тысячи наших франков, сэр. Или двадцать долларов.

– То есть за пять часов я должен буду заплатить вам сто долларов?

– Совершенно верно, сэр.

– Считайте, что я нанял вас на пять часов и должен вам сто долларов. Еще сто долларов вы получите за услуги. А если выполните услуги так, как я попрошу, прибавлю еще пятьдесят долларов. Итого двести пятьдесят долларов.

– О, спасибо, сэр… Огромное спасибо… – Сингх свернул в одну из улиц.

Посмотрев в зеркало, Седов увидел, что такси, в которое сели спецназовцы, свернуло в эту же улицу. Сказал:

– Сейчас сделаем так: вы высаживаете меня у заведения, едете домой, ставите такси в гараж и пересаживаетесь в свой «пежо». Кстати, какой номер у вашей машины?

Сингх назвал номер.

– Отлично. Вот сто долларов, держите. – Подождал, пока Сингх спрячет стодолларовую бумажку. – Значит, вы пересаживаетесь в свой «пежо», подъезжаете к заднему входу и ждете меня там. Я выхожу, сажусь, и вы отвозите меня на базар. На базаре я даю вам еще сто пятьдесят долларов. И отпускаю.

– Совсем?

– Да, совсем.

– О, сэр… Спасибо. Вы очень добры.

– Далеко еще до заведения?

– Все. Мы почти приехали. – Свернув на небольшую площадь, в центре которой был разбит сквер, Сингх остановил машину у трехэтажного здания, сложенного из розового туфа.

Седов всмотрелся. Здание явно нуждалось в ремонте. Над входом, укрытым затейливым навесом, красовалась вывеска: «Апартаменты „Плас Пигаль“. Коктейли. Вход платный».

– Это и есть заведение?

– Да, сэр. Внизу кафе и холл для гостей. Наверху комнаты. На третьем этаже живет мадам.

– Хорошо. Вы все поняли?

– Да, сэр. Я еду домой, пересаживаюсь в «пежо», подъезжаю к заднему входу и отвожу вас на базар.

– Все правильно. Если вам придется немного подождать у заднего входа – потерпите.

– Конечно, сэр.

Увидев в зеркало, что такси со спецназовцами остановилось на другой стороне площади, Седов вышел и зашел в «Плас Пигаль».

Когда дверь открылась, звякнул колокольчик. Постояв, услышал шаги. Выйдя на небольшую площадку перед дверью, смуглая женщина лет пятидесяти, одетая в украшенный цветочным орнаментом атласный халат, внимательно на него посмотрела. Улыбнувшись, сказала по-французски:

– Здравствуйте, месье. Добро пожаловать. Меня зовут мадам Элен.

– Здравствуйте, мадам Элен. Я – Джордж. Вы говорите по-английски?

– Конечно. Куда желаете пройти? В кафе? В холл?

– Наверное, в холл.

– Прошу. – Мадам показала рукой, куда нужно пройти. Войдя в помещение, оказавшееся средних размеров комнатой с несколькими креслами и развешанными по стенам большими фотографиями девушек, огляделся. Все девушки на фотографиях были практически раздетыми и сидели во фривольных позах.

– Это ваши девушки?

– Да, сэр. Вы можете выбрать любую.

– Что, все они сейчас свободны?

– Две заняты. Но они скоро освободятся.

– Какой у вас тариф?

– Тридцать долларов за визит вы платите мне, сразу. Потом уже расплачиваетесь с девушкой – по договоренности.

– Сколько в среднем нужно ей платить – по договоренности?

– Это зависит от девушки. У вас обычное посещение или специальный заказ?

– Специальный заказ.

– Тогда – тридцать долларов в час.

– Я могу взять одну из девушек, скажем, на пять часов?

– Пожалуйста. Хоть на двадцать четыре часа.

– Заведение не пострадает?

Мадам Элен усмехнулась:

– Джордж, вы очень дотошный молодой человек. Нет, заведение не пострадает. Мне идет процент.

– Могу я рассчитывать, что во время этих пяти часов меня и девушку никто не будет беспокоить?

– Конечно. Вас не только никто не будет беспокоить, но я буду всячески оберегать ваше право на неприкосновенность.

– Даже если кто-то будет интересоваться, здесь ли я?

– Да, Джордж. Если ко мне обратится полиция, я скажу, что ничего не знаю.

– Это может быть не обязательно полиция.

– Кто бы это ни был. Время, за которое вы заплатили, целиком ваше. Будете выбирать девушку?

– Пожалуй. Все ваши девушки ведь на этих фотографиях?

– Да.

– Может, скажете что-то о них?

– Джордж, у меня все девушки прекрасны. – Небрежно махнула рукой на смуглянку, сидящую в позе лотоса. – Амрита. Нежная, предупредительная, само внимание. Сексуальна, как и положено амхарке. Или эта… – кивнула в сторону блондинки, оседлавшей валик от дивана. – Линда, страстная, горячая, хотя приехала с далекого севера, из Швеции. А вот эта – для любителей экзотики. Маша, из далекой России.

– Подождите. – Посмотрел на стоящую на медвежьей шкуре на четвереньках Машу, снятую со спины и обернувшуюся. – Русская?

– Да, русская. У нас недавно. Хотите ее?

– Пожалуй. – Достав пятидесятидолларовую бумажку, протянул: – Это вам.

Взяв купюру, посмотрела на него:

– Сейчас я дам сдачу.

– Не нужно. Я плачу двадцать долларов сверху – за мою неприкосновенность.

Улыбнулась:

– О, Джордж… Спасибо. Неприкосновенность будет гарантирована. – Спрятала купюру куда-то за полу халата. – Я скажу Маше, чтобы она была к вам особенно внимательна. Идемте.

Поднимаясь по лестнице, спросил:

– У Маши своя комната?

– Как у всех.

– Куда выходят окна?

– Куда бы вы хотели? У нас очень плотные шторы.

– Дело не в шторах. Я просто не хотел бы, чтобы окна выходили на площадь.

– Хорошо, что сказали. Окна Машиной комнаты как раз выходят на площадь. Но это не беда, у нас есть свободные комнаты, окна которых выходят на другую сторону. Сейчас я вам их покажу.

Проведя его по крохотному коридорчику на втором этаже, открыла одну из дверей:

– Посмотрите. Очень милая комната.

В небольшой комнате стояла только большая кровать под балдахином. Пол был накрыт сравнительно новым белым пушистым ковром. В углу, прямо на ковре, стоял телевизор.

– Это своего рода квартира. Здесь все удобства, есть даже небольшая кухня.

– Куда выходят окна?

– На тихую улочку. Хотите посмотреть? – Приоткрыла край шторы.

Подойдя, увидел узкую улицу, по которой с трудом могла бы проехать машина. Посмотрел на мадам Элен:

– Проникнуть в дом с этой улочки легко?

– Тут есть задний вход. Но он всегда закрыт. – Опустила штору. – Не беспокойтесь, Джордж. Пользоваться этим задним входом можем только мы, я и девушки. Он всегда закрыт на внутренний замок. Вы будете в полной безопасности. Вообще, будьте спокойны. Полиция к нам заглядывает крайне редко.