Текст книги "Миллиард долларов наличными"

– Мысль верная, Саша. Но сделать это нужно деликатно.

– Я разве говорю, что неделикатно?

– Учтем еще одно – при этом нельзя ни на секунду забывать, что машину в любой момент такого разговора могут обстрелять.

– Это тоже, – согласился Дерябко. – Сюда нужен… Ну, короче, мы все понимаем, кто сюда нужен.

– Кто-то из вас может сесть в машину как пассажир? И поговорить с Балмаковым?

Дерябко некоторое время будто что-то просчитывал про себя. Наконец сказал:

– В принципе поговорить мы можем все трое. Но меня и Паламарчука Балмаков знает, мы ведь там много терлись как носильщики. Хрулева он тоже знает, да и все в Шереметьеве его теперь знают как официанта. Причем главное не в Балмакове, а в тех, кто хочет его убрать. Они ведь не дураки. И наверняка тоже давно уже трутся в Шереметьеве. И если увидят, что в машину Балмакова садится кто-то из нас, могут просечь.

– Ты хочешь сказать – сюда хорошо бы свежего человека?

– Именно. Про которого в Шереметьеве никто ни слухом ни духом.

– Кого?

– Виктор Александрович… – Дерябко посмотрел в потолок. – Думаю, если поскрести, мы сможем все-таки найти в управлении свежего человека.

– Это должен быть не просто свежий человек. Это должен быть человек, на которого и я, и каждый из вас может полностью положиться. Полностью, вы понимаете?

Ему никто не ответил.

– Саша, у тебя есть такой человек?

– Ну… В идеале, если бы я выбирал, я назвал бы только одного человека: Юру Седова.

Без десяти семь утра Седов уже стоял возле входа в ресторан аэровокзала.

Минут через десять из дверей ресторана вышел официант с салфеткой на плече. Он не сразу сообразил, что это Хрулев.

– Юра, привет.

– Черт… Ты меня напугал.

– Это я нарочно, чтобы ты в дальнейшем не боялся. Как долетел?

– Отлично. Что я должен делать?

– Сначала пойдем ко мне в подсобку. Гущин велел обрядить тебя в кевларовый жилет.

– Во дела. Сразу в кевларовый жилет.

– Ладно ворчать, пошли.

В подсобке ресторана, где рядом со шкафчиками для одежды висели колбасные круги и копченая севрюга, Хрулев достал из своего шкафчика сумку, а из нее – пуленепробиваемый жилет. Подождав, пока Седов наденет жилет под одежду, протянул кейс:

– Здесь автомат с двойным боекомплектом. И вот, – протянул пистолет системы «Макаров». – Можешь сунуть за пояс.

Взяв кейс и спрятав пистолет, Седов поинтересовался:

– Что нужно делать? Стрелять?

– Подожди со стрельбой, может, вообще все обойдется. Просто Гущин приказал тебя подстраховать. – Протянул карманную рацию. – Держи. Если в самом деле придется жарко – вызовешь подмогу. Спрячь, мы пойдем в зал ожидания.

Выйдя из ресторана, они сели в кресла в пустом зале ожидания. Поиграв салфеткой, Хрулев сказал:

– Здесь, в Шереметьеве, объявился важный свидетель по делу об убийстве Дашкова.

– Важный свидетель по делу об убийстве Дашкова?

– Да. Некто Балмаков, водитель такси. Александрыч ведь с самого начала был уверен, что Дашкова убил капитан третьего ранга Лапик. Помнишь?

– Отлично помню.

– Но у Лапика было железное алиби, подтвержденное документами, проездными билетами, подробными объяснениями, вещественными доказательствами и так далее. В соответствии с этим алиби в Москве Лапик появился примерно через сорок два часа после того, как Дашков был убит. Александрыч в эту версию на дух не верил и послал нас с Сашей Дерябко сюда, в Шереметьево. Ну и мы накопали. Нашли свидетеля, водителя такси Балмакова, который рассказал, что взял Лапика в свою машину не в официально указанный Лапиком день, а двумя днями ранее. Сразу после посадки здесь самолета Тегеран – Москва. И повез его по очень интересному маршруту – сначала к дому Лапика, где тот провел двадцать минут, а затем к метро «Сокол», совсем неподалеку от места, где жил Дашков.

– Слушай… Но это же все меняет.

– Вот именно. Поэтому сейчас ты должен сесть в машину этого свидетеля, попросить его отвезти тебя в Москву и в дороге разбиться в лепешку, но убедить его подтвердить свои показания во время суда над Лапиком. Это идея Александрыча. Он убежден, что с этой задачей сможешь справиться только ты. Учти, у тебя мало времени.

– Сколько?

– Таксисты здесь дежурят по сменам. Сейчас семь тридцать, смена Балмакова кончается в девять утра. Примерно час назад он взял седоков и повез их в Москву. Он вот-вот должен вернуться, чтобы взять новых седоков. Последних, потому что его смена заканчивается. Этим последним седоком должен быть ты. Только ты, и никто другой. Я потерся уже здесь официантом и могу объяснить некоторые детали, хотя принцип ты знаешь и без меня. Все перевозки на такси и частных машинах здесь держит под полным контролем некто Кусень, авторитет и вор в законе. Работать разрешается только своим, чужих не подпускают на пушечный выстрел. Тут у них много своих правил, но одно, самое важное, – за связь с органами правопорядка убивают без предупреждения. Естественно, без разрешения Кусеня ни один водитель такси никаких свидетельских показаний против кого бы то ни было давать не будет. Еще одно: вчера, во время первой ездки после заступления на смену, машина Балмакова была обстреляна.

– Кем?

– Снайпером, сидевшим на дереве. В машину Балмакова пуля не попала, а попала в частную «Волгу», которая шла за ним. Случилось это на седьмом километре после выезда на Ленинградку. За этой «Волгой» ехали наши ребята, они видели, как пуля стукнулась в радиатор. Еще две пули ушли в землю. Ребята потом вернулись и нашли место, где сидел снайпер. Сидел он на дереве, на хорошо оборудованной засидке.

– Следы?

– Никаких следов. Сейчас, когда ты сядешь к Балмакову, ребята будут вас вести. Запомни, у них синие «жигули»-«десятка». Рация у тебя пусть будет включена, если они увидят какую-то опасность, просигналят, рация запищит. Но… сам понимаешь.

– Понимаю. Фото Балмакова есть?

– Есть. – Хрулев достал из внутреннего кармана и протянул пачку фотографий. – Посмотри.

Седов просмотрел фото, сделанные скрытой камерой: Балмаков в машине, Балмаков помогает седоку достать багаж, Балмаков сидит за столиком в ресторане. Вернул пачку:

– Все понятно.

Спрятав фотографии, Хрулев встал:

– Ладно, пойдем. Нехорошо будет, если мы его упустим.

Такси Балмакова подъехало к стоянке у аэропорта через двадцать минут. После того как Балмаков высадил пассажиров, машина продолжала стоять у тротуара. Подойдя, Седов спросил:

– Друг, до Москвы добросишь?

Балмаков внимательно осмотрел Седова:

– До Москвы? Вообще-то у нас есть стоянка.

– До стоянки далеко идти. А мне нужно срочно.

– Всем нужно срочно. Цену знаешь?

– Знаю. Цена меня не волнует.

Поколебавшись, Балмаков бросил:

– Ладно, садись. Мне все равно уезжать. – После того как Седов сел, предостерег: – Учти, до Москвы будет сто пятьдесят.

– Знаю.

Включив счетчик, Балмаков развернул машину в сторону Москвы. Спросил:

– Куда в Москве?

– Фрунзенская набережная.

– Понял. – Балмаков дал было газу, но тут же притормозил. Впереди, подняв руку, стоял смуглый парень в спортивном костюме; перед собой он держал нечто похожее на хорошо упакованный стол. Плотная вощеная бумага, укрывавшая большой прямоугольник, была фирменной, с красными и синими надписями.

Остановив машину, Балмаков пригнулся к окну:

– Хасан, ты что?

– Вадик, подбрось стол до Москвы. В шашлычную «Риони». Надо – кровь из носу, ребята ждут. Сразу отстегиваю стольник. А?

– Я пожалуйста, только у меня клиент. – Балмаков посмотрел на Седова. – Слушай, ты не против? Я этот стол на крышу пристегну, ты его даже не увидишь. А?

– Я не против, пожалуйста.

– Тогда подожди минут пять, я прилажу.

Балмаков вышел. Пока они с Хасаном прикручивали веревками стол к закрепленной на крыше раме-багажнику, Седов подумал: разыскать машину с таким опознавательным знаком на крыше в общем потоке машин, среди которых половина – одинаково безликие такси, на порядок легче. А значит, на порядок легче, заметив такую машину на шоссе, приблизиться к ней на другой машине. И в упор расстрелять водителя.

Покончив наконец со столом, Балмаков сел за руль. Захлопнув дверь, дал газу.

– Ладно, парень. На Фрунзенскую подброшу тебя мигом.

Пока они подъезжали к магистральной трассе, Седов хорошо видел в зеркале идущие в двух машинах за ними синие «жигули»-«десятку». Дождавшись, пока они свернут на Ленинградское шоссе, сказал:

– Вадим Сергеевич, у меня к вам есть серьезный разговор.

Покосившись в его сторону, Балмаков покачал головой:

– Надо же как… Обращение какое… Вадим Сергеевич…

– Обычное обращение.

– Чудно говоришь, парень… Серьезный разговор, значит?

– Да, серьезный. Очень серьезный.

– Постой… – Балмаков бросил на него быстрый взгляд. – Никак ты из ментов?

– Нет, я не милиционер. Я работаю в Главном разведывательном управлении армии.

– В разведывательном управлении? – Балмаков хохотнул. – Ну дела. Парень, я простой таксист. К армии никакого отношения не имею. Зачем я вам нужен?

– Вы нам очень нужны. Поскольку вы являетесь важным свидетелем.

– Я – важный свидетель?

– Да.

– Интересно. Чего же это я такого увидел, что стал важным свидетелем?

– В разговоре с нашим сотрудником вы сказали, что подвозили в Москву одного человека. Вот этого. – Протянул служебное фото Лапика. После того как Балмаков, взяв фото, стал его рассматривать, спросил: – Вы подвозили этого человека?

– Ну дела… – Балмаков вернул фото. – Парень, не знаю, как тебя… Из какого ты там управления… Выходит, вы ко мне подсадных подсаживаете? Халдей из ресторана, этот Коля, на вас, выходит, работает?

– Вадим Сергеевич, вы зря ведете разговор в таком тоне. Мы ведь с вами не враги. Относимся к вам в высшей степени дружески. И хотим, чтобы вы к нам относились так же. Да, с вами разговаривал наш сотрудник, помогающий Главному разведывательному управлению вооруженных сил. Не забывайте, работая на ГРУ, этот человек защищал интересы российской армии, авиации и флота. Или вы считаете, это плохо?

– Да нет, я не считаю, что это плохо. Но просто… – Балмаков прищурил один глаз. – Просто я оказываюсь завязанным в какое-то дело… А мне на моей работе любые такие дела, если честно, на фиг не нужны… Я работу терять не хочу…

– Вадим Сергеевич… Дело ведь очень простое: вы на самом деле подвозили этого человека. Так?

– Ну подвозил.

– Так зачем вам отказываться от этого? От вас нужно только одно: когда вас вызовут повесткой в суд в качестве свидетеля, прийти туда и подтвердить, что в тот самый день вы действительно этого человека подвозили. Только и всего.

– Ну дела… – Балмаков поерошил волосы. – Так и вызывали бы меня повесткой. А не сажали бы в машину, скажем, вас. Зачем вы ко мне сели? Вы ж сами говорите, дело простое. Пришла повестка, я явился, подтвердил. Все дела. Так нет – сажают подсадного, начинают убеждать. Зачем?

– По очень простой причине: мы опасаемся за вашу жизнь.

– За мою жизнь? Ну и ну! С чего это вы опасаетесь за мою жизнь?

– Опасаемся, потому что есть опасения.

– Какие еще опасения?

– Вы знаете, что вчера утром на вас было совершено покушение?

– На меня? Покушение?

– Да, на вас. Когда вчера утром вы повезли первых пассажиров в Москву, по вашей машине на седьмом километре после выхода на трассу снайпером были выпущены как минимум три пули. Одна из этих пуль попала в радиатор идущей за вами «Волги», две ушли в землю.

Балмаков надолго замолчал, разглядывая дорогу. Наконец выдавил:

– Черт… На седьмом километре… Ну дела… Я ведь помню, я слышал звуки… То ли шины у кого-то лопаются, то ли еще что-то… Значит, это…

– Это снайпер стрелял по вашей машине. Но промахнулся.

– Черт… – Балмаков снова надолго замолчал. – Но зачем он стрелял? Кому я нужен?

– Наоборот, кому вы не нужны. Вы свидетель, который может кому-то очень сильно помешать. От вас хотят избавиться.

Из кармана, где лежала рация, раздался писк. Седов посмотрел в правое зеркало: синие «жигули»-«десятку» отделяли от них сейчас уже четыре машины. С той стороны, где тянулись дома какого-то поселка, он пока ничего подозрительного не замечал. Но, обернувшись налево, тут же автоматически выхватил пистолет. Схватив Балмакова за плечо, крикнул:

– Голову! Нагните голову!

Балмаков попытался вырваться:

– Какую голову?

Балмаков не видел, что за две машины от них, набирая скорость, прямо по разделительной полосе к ним быстро приближается серый «джип-чероки». Джип был набит людьми.

– Такую, черт вас возьми! – С силой пригнув Балмакова к сиденью, Седов пригнулся сам.

В ту же секунду затрещали автоматные очереди, он почувствовал, как несколько пуль скользнули по жилету. Дернувшись под его рукой, Балмаков вскрикнул и обмяк.

Не поднимая головы, Седов протянул руку, резко повернул руль вправо, а другой рукой, сбив ногу Балмакова с педали газа, нажал на тормоз. Почувствовал, как машина, идущая сзади, врезалась в их бампер. Затем такси, пройдя боком по инерции, съехало в кювет и остановилось.

Сзади на шоссе отчаянно сигналили гудки, слышался треск, глухие удары сталкивающихся машин.

Балмаков, лежа на сиденье, тихо постанывал. Рация в кармане отчаянно вызывала Седова на связь, но он, не обращая на нее внимания, пригнулся к водителю:

– Как вы?

– Меня ранило…

– Куда?

– Сюда… – Повернувшись к нему, Балмаков сморщился от боли. – В левую руку…

– Идти можете?

– Вроде могу…

– Давайте быстро выбираться. Вылезайте сюда, в мою сторону. – Открыв дверь, помог Балмакову выбраться, вывалился вместе с кейсом сам. – Соберите все силы, нам нужно скорее уходить.

– Куда? – Балмаков сидел, зажимая рукой рану.

– Куда угодно. Вот за этот дом. Давайте бегом.

Забежав вместе с Балмаковым за угол дома, помог ему сесть на землю. Здесь стояла ржавая металлическая бочка, и он, прислонив к ней Балмакова, осмотрел рану. Она была неопасной, пуля пробила мякоть плеча на левой руке. Перетянув руку выше раны платком, вытащил продолжавшую вызывать его рацию:

– На связи.

– Куда вы пропали? Что у вас?

– Машина в кювете, мы вышли из нее, сидим за углом дома. Водитель легко ранен, я в порядке. Где джип?

– Уехал вперед, мы потеряли его из виду. Мы попали в затор. Ждите, мы сейчас подойдем. Какой у вас дом?

– Номер дома сорок семь, дом одноэтажный, деревянный, с кирпичным фундаментом, выкрашен в темно-зеленую краску, окна и рамы – в белую.

– Хорошо, сейчас будем.

Оставив Балмакова, придвинулся к задней стене дома. Выглянул – и увидел «джип-чероки».

Машина медленно передвигалась по расположенному за домами полю. Из окон машины выглядывали стволы автоматов. Как ему показалось, люди, державшие автоматы, были кавказцами. От угла дома, за которым они сидели, до машины было примерно семьдесят метров.

Отодвинувшись, открыл кейс. Достал автомат, вставил кассету. Хотел было снова выглянуть, как вдруг, совсем рядом, услышал голос:

– Братва, вот они, я их вижу! Давай сюда! Я их держу!

Голос раздавался из-за небольшого деревянного строения в задней части двора, стоявшего метрах в тридцати в стороне. После призыва два человека с автоматами в руках, выскочив из «джипа», побежали к этому строению. Решив пока не стрелять, Седов обернулся к Балмакову:

– Спрячьтесь за бочку! Да спрячьтесь же, черт вас возьми!

Дождавшись, пока Балмаков скроется за бочкой, лег, взяв автомат на изготовку. Почти тут же из-за строения, стреляя в его сторону, выскочили нападавшие. Их было трое, двое бежали справа, один слева.

Все трое были кавказцами. Они явно хотели взять его нахрапом, но он уже успел хорошо подготовиться к атаке и продумать действия. Как только они выскочили, он, несколько раз перекатившись через спину, ударил по ним короткими прицельными очередями. Двое упали сразу, третий, уже раненный, пробежав несколько шагов, ткнулся головой в землю рядом с ним.

Тут же услышал над собой голос:

– Юра, ты как?

Обернулся – Дерябко. Рядом еще двое, у всех троих автоматы.

– Все в порядке. Прикройте водителя, он у бочки.

Один из нападавших, тот, что почти добежал до него, зашевелился. Прохрипел в землю:

– Братва, уходите… Менты… Братва, уходите… – Прохрипев еще что-то, затих.

О том, что нужно уходить, в «джипе-чероки» давно поняли. Машина на полной скорости мчалась по полю в сторону шоссе.

Дерябко, присев над переставшим хрипеть кавказцем, потрогал пульс на шее. Посмотрев на Седова, покачал головой: кончено.

Подойдя к Балмакову, Седов помог ему подняться. Таксист затряс головой:

– Черт… Гады, беспредельщики… Что ж они делают?

– Они хотят вас убить, только и всего. И будут добиваться этого всеми силами. У вас большая семья?

– Семья? Трое. Жена и двое детей.

– Где вы живете?

– У Белорусского вокзала.

– Сейчас мы поставим у вашего дома охрану. Потом подумаем о том, куда вас с семьей перевезти. А пока, может быть, заедем к нам в ГРУ? Для вас сейчас это самое безопасное место.

Покосившись на раненое плечо, Балмаков кивнул:

– Ладно. Везите меня в ваше ГРУ. Все равно деться некуда.

Седов пил кофе в буфете отдела, когда туда вошел Гущин. Сев к нему, тронул за руку:

– Юра, спасибо.

– Да ладно, Виктор Александрович. Я ничего такого не сделал.

– Вот за это и спасибо.

– Что Балмаков?

– Все в порядке. Балмаков полностью повторил свои показания, мы их с его согласия записали на видеопленку. У дома Балмакова поставлена охрана, я лично займусь тем, чтобы он смог как можно скорее обменять свою квартиру на другую. Таксистом в Шереметьеве ему теперь, после трех трупов, возвращаться нельзя, он это прекрасно понимает. Попробуем устроить его на какую-то приличную работу. Главное, у нас есть железный свидетель.

– Свидетель, который может в любой момент отказаться от своих показаний.

– Правильно. Но с этим мы ничего уже не можем поделать. Однако я считаю, Балмаков подтвердит свои показания. Понимаешь почему?

– Потому что должен знать, что, если мы не возьмем его под свою защиту, его уберут в любом случае.

– Правильно. И должен понимать, что единственная надежда на спасение для него – мы. А это значит, что мы можем сосредоточиться на центральной фигуре во всей истории с крейсером, Лапике.

– Вы считаете Лапика центральной фигурой?

– Конечно. Это талантливый мерзавец. Он изначально организовал комбинацию с продажей крейсера и его начинки. Он продумал способы, как по очереди убрать руками Кулигина сначала Жебрикова, а потом Чемиренко и Аню Селихову. Он, когда комбинация с «Хаджибеем» лопнула, смог вытащить за уши всех, кто завяз в этом болоте. И, наконец, он, чтобы наглухо скрыть все следы, вернувшись в Москву, убил Дашкова – крота, выдававшего ему все наши секреты. Хочешь знать мое мнение? То, в чем я твердо уверен?

– Хочу.

– Семья Петраковых и связанные с ними люди пока от наказания ушли. Но рано или поздно они ответят за все.

Эпилог

Не все сложилось так, как хотелось бы Гущину и Седову. Казалось бы, свидетель, который мог подтвердить, что Лапик приехал в Москву на сорок восемь часов раньше, чем утверждал сам старший криптограф крейсера «Хаджибей», таксист Вадим Балмаков, находится в безопасности. Балмаков поменял квартиру и усилиями Гущина был переведен на работу в надежное место, на одну из московских ведомственных автобаз. Однако в совершенно, казалось бы, безобидной ситуации, пойдя утром на рынок за продуктами, Балмаков вдруг бесследно исчез. Все попытки угрозыска и ГРУ найти его так и не увенчались успехом.

Исчезновение Балмакова автоматически исключило возможность связать каким-то образом убийство Дашкова с именем Лапика.

Вскоре усилиями вице-премьера Петракова Владимир Лапик досрочно получил очередное звание капитана второго ранга и вместе с Леонидом Петраковым, ставшим контр-адмиралом, уехал на Тихоокеанский флот.

После рапорта, поданного Седовым командованию ГРУ, ему было разрешено выехать в США и жениться на гражданке Соединенных Штатов Элен Стюарт. Ему, опять же усилиями Гущина, была предложена должность консультанта при российской делегации в ООН. Однако выезда в США в этот раз Юрий Седов так и не дождался. Как не дождалась Алла Позднякова, она же Элен Стюарт, яхты «Алка», которую должны были доставить в Нью-Йорк.

Сообщение полиции, которое получили сначала ее родители, а потом и Юрий Седов, было коротким: выехав на своей машине из Дюмона в Нью-Йорк, Алла столкнулась с не вписавшимся в поворот трейлером, вылетевшим на встречную полосу. Ее смерть была мгновенной.

Юрий Седов долго не мог оправиться от этого известия.

Но друзья, работа и самый лучший лекарь, время, заставили его в конце концов поверить: жизнь продолжается.