Текст книги "Изумрудный сад"

Глава 11

Квентин вышагивал по номеру лондонской гостиницы, чувствуя себя, как запертый в клетку тигр, которого тычут палками сквозь прутья решетки.

Что-то было не так. Он знал это. Поход в военное министерство вылился в серию недоуменных вопросов, оставшихся без ответов, и необъяснимых требований. После трехчасового ожидания на Даунинг-стрит в приемной, успевшей стать ему ненавистной, и четырехчасовой ходьбы от одного мелкого чиновника к другому Квентин все еще не представлял, почему он так спешно понадобился в колониях и кто именно приказал отозвать его из страны.

Но он во что бы то ни стало решил выяснить это у самого лорда Батерста, военного министра Англии.

Упав на кровать, Квентин положил руки за голову, так и не остыв от злости из-за некомпетентного равнодушия, с каким его принимали. В конце концов он вышел из себя, что случалось с ним довольно редко, и, пылая от гнева, потребовал записать его на прием к Батерсту на следующее же утро. Его требование было немедленно выполнено краснолицым заикающимся служащим, который заверил Квентина, что министр примет его ровно в девять утра на следующий день.

Это означало, что Квентину нужно было заночевать в Лондоне. Он тут же отправил депешу Бентли, в которой описал ситуацию и попросил вновь навестить Изумрудный домик – и Бранди, конечно. Квентин ни секунды не сомневался, что его просьба будет выполнена просто из чувства лояльности к нему и Бранди. Не говоря уже о том, что дурное самочувствие Дезмонда даст дворецкому прекрасную возможность исчезнуть на несколько часов. Нет, Квентин не сомневался, что за Бранди присмотрят.

Но, будь оно все проклято, он хотел вернуться домой.

Домой.

Подумал и улыбнулся, потому что представил не Колвертон и даже не армию, а Изумрудный домик, и сад, расцвеченный яркими красками лета, и лес в зеленом бархате, и Бранди с перепачканным землей носом.

Улыбка Квентина померкла.

Как же ему быть с этим безграничным чувством?

Ответ напрашивался сам собой. Во-первых, ему нужно прямо признаться самому себе, что он влюбляется в Бранди Таунзенд.

Бранди – его единственное солнышко: непочтительная шалунья, которую он баловал с самого рождения, потакал всем ее прихотям вопреки благоразумию, подшучивал, учил и лелеял. Именно с ней он поделился своими понятиями о чести, надежности, открытости, именно с ней он делил веселье так, как ни с кем другим.

Влюбляется в нее? Да он уже любит ее! Сознание этого пришло неожиданно, словно открылись запертые шлюзы. Резко вскочив, Квентин уставился невидящим взором в пустоту, пытаясь примириться с неоспоримой правдой.

Каким же слепым глупцом нужно быть, чтобы отрицать очевидное! Он всю жизнь заботился о Бранди: ему доставляло радость наблюдать за ее первыми шагами, чудесными открытиями детства и даже болезненным взрослением. Покидая Англию, он увозил с собой нежные воспоминания о редкой, непритязательной юной девушке. А когда он возвратился, то нашел взрослую женщину.

У Квентина сжалось сердце, когда он вспомнил странное чувство, не оставлявшее его в Европе, – сознание, что все, что он любит, как-то изменится.

Он не ошибся.

Не стало родителей.

И его маленькой проказницы тоже.

Только в последнем случае место Бранди заняла красивая желанная женщина, в которую он влюбился в первую же секунду, когда увидел ее преклонившей колени у могилы его родителей со слезами горя на лице вперемешку с каплями моросящего дождя. Она потянулась к нему, чтобы разделить его боль, отдать свое тепло, воплощая собой все, что было дорогого и хорошего в его жизни.

И что же ему теперь делать?

Она любит его.

Он знал это так же верно, как то, что она отдаст ему свою душу с радостью и не задавая вопросов.

И так же верно он знал, что никогда не сможет принять ее. Как и не сможет уйти.

Квентин пробормотал ругательство и крепко зажмурился.

Все, чего он добился этим, – тут же представив Бранди: мокрое платье облепило ее фигуру, карие бархатистые глаза мягко лучились, а улыбка, казалось, сама освещает весь мир. А еще он вспомнил, как держал Бранди в объятиях. Словно никогда и не отпускал ее, словно разделился надвое, когда разомкнул кольцо рук, словно вот-вот взорвался бы, если бы не прижал ее крепче.

Страсть – неприкрытая, неотвратимая – охватила его существо, и Квентин громко застонал, хотя самому хотелось закричать во все горло. Проклятие, он вожделел ее. Жажда обладать ею почти затмевала разум.

А ведь она заслуживает гораздо больше – мужчину, который сможет сделать ее центром своей вселенной, предложить ей вечность, не говоря уже обо всем остальном. Кто бы ни был этот вымышленный мужчина, Квентину захотелось убить его.

Квентин резко вскочил и возобновил хождение. Еще месяц назад в его жизни был полный порядок: он принадлежал армии, а все, кого он любил, благополучно обитали в Котсуолде. Теперь же родители мертвы, их убийца на свободе, министерское начальство ведет себя непонятным образом, а сам он не представляет, кто он такой и где его место.

И не к кому обратиться, потому что единственный человек, который его понимает, как раз и сводит его с ума.

Бранди.

Квентин понял, что, признав свое чувство, он так и не получил ответа, которого искал. Ему стало даже хуже, чем прежде, он сам загнал себя в тупик, из которого не было выхода.

Необходим отдых. Нельзя себе позволить провести еще одну бессонную ночь, ведь завтра утром предстоит важная встреча. Ему нужно быть бодрым, готовым ясно изложить свое дело военному министру. Потому что, чего бы это ни стоило, он обязан убедить чиновников военного министерства задержать приказ, после того как разберется в причинах их неприветливого приема.

Квентин устало опустился в кресло и запрокинул голову на подушку. Видимо, все его проблемы – чувство к Бранди, беспокойство о ее безопасности, будущая карьера в армии – целиком зависели от одного: удастся ли раскрыть убийство родителей.

А потому было возможно только одно решение: он не покинет английской земли до тех пор» пока не арестован убийца.

– Почему, Бентли? Почему Квентин сегодня не вернется? Чего ты не договариваешь?

Услышав от дворецкого новость, Бранди вскочила и схватилась за столбик беседки, испытывая разочарование и беспокойство.

– Я ничего от вас не скрываю, мисс Бранди.

Бентли, преисполненный чувства долга, стоял перед беседкой; не прошло и десяти минут, как он прибыл в Изумрудный домик. Он в точности следовал маршруту вчерашнего дня: обогнул дом и сразу направился к беседке, зная, что найдет Бранди в ее излюбленном месте, где она, как всегда, будет любоваться садом и мечтать.

Он терпеливо повторил известие:

– В послании мастера Квентина сказано только, что ему необходимо переговорить с самим министром и что встреча назначена на раннее утро. Он надеется вернуться в Котсуолд не позже сегодняшнего вечера или в крайнем случае завтра утром. – Очевидно, в военном министерстве были недовольны просьбой Квентина. – Бранди нахмурилась, спускаясь в сад. – Наверное, они настаивают на своем, чтобы он немедленно выехал в колонии. – Она наклонила голову, глядя на Бентли. – Квентин хочет отложить отъезд главным образом из-за меня?

Дворецкий смешался.

– Так из-за меня, Бентли?

– Помимо прочих обстоятельств, да.

– Этого я и боялась. – Бранди выпятила маленький подбородок. – Ну так вот, я этого не потерплю.

– Прошу прощения? – Дворецкий вопросительно поднял бровь.

– Бентли, присядь со мной на минутку. – Бранди указала? на скамейку рядом с беседкой. – Думаю, нам пора поговорить по душам.

– Как пожелаете, мисс Бранди. – Бентли подождал, пока Бранди усядется, а потом опустился на скамью рядом с ней. Бранди, не теряя ни секунды, выпалила самое главное:

– Я люблю Квентина. Полагаю, тебе это известно?

– Вы полагаете правильно. – Бентли чуть дернул краем рта. – Только болван мог бы не заметить вашего явного расположения к мастеру Квентину.

– Так вот, этот самый болван сейчас находится на улице Уайт-Холл, в министерстве.

Бентли зашелся кашлем, в котором скорее можно было заподозрить подавленный смех.

– Не стану спорить. Однако в его защиту скажу: я не сомневаюсь в том, что мастер Квентин догадывается о ваших чувствах. Правда, в своих собственных он еще не разобрался.

– Не скрыт ли в твоих словах тонкий намек, будто, по-твоему, Квентин отвечает на мою любовь?

– Прошу простить меня за дерзость, миледи, но только другой болван не смог бы заметить столь очевидную реальность.

Бранди весело сверкнула глазами.

– В таком случае, Бентли, я с радостью буду болваном, о котором ты говоришь. – Она сцепила пальцы на коленях. – Теперь, когда мы раскрыли наши карты, буду говорить прямо.

– Я не подозревал, что вы умеете говорить как-то иначе.

– Твоя правда, – усмехнулась Бранди. – Тогда ладно, я и дальше буду говорить прямо. Единственный способ выбить из головы Квентина дурацкое убеждение, будто мне от него нужна только защита и ничего больше, – это продемонстрировать ему, насколько я самостоятельна.

– Вот как, миледи? – спокойно заметил Бентли. – И, зная вас, я могу предположить, что вы уже подготовили план, как этого достигнуть?

– Да. И если мой план окажется удачным, то он не просто убедит Квентина, что я сильный человек, но, возможно, поможет нам ближе подойти к раскрытию убийства наших родителей. – Бранди наклонилась к дворецкому с видом заговорщика. – Хочешь послушать?

– Я весь внимание.

– Пока Квентин задерживается на день или два в Лондоне, я задумала выполнить то, что обещала сделать, узнав об убийстве, – взять дело в свои руки. Сразу после завтрака я поеду в Таунзбурн и тщательно обыщу кабинет отца. Он действительно держал самые важные документы дома. Возможно, какой-то из них подскажет нам мотив убийства. Если такая подсказка существует в Таунзбурне, я найду ее.

Бентли не на шутку испугался.

– Я ясно слышал, как вы заверяли мастера Квентина, что дождетесь его возвращения, прежде чем предпримете какие-либо опрометчивые шаги – как то: понесетесь во весь опор в Таунзбурн и тем самым, возможно, подвергнете свою жизнь опасности.

– Каким образом поездка в наш с папой дом навлечет на меня опасность? – Тонкие брови Бранди взметнулись вверх. – Это смешно, Бентли. Квентин, как всегда, излишне опекает меня. В конце концов, вряд ли убийца разгуливает вокруг дома или сидит в засаде в ожидании, что кто-нибудь приедет и обнаружит его присутствие. Но даже если и так, я там живу, и, думаю, мой приезд не должен вызвать у него подозрений, ты согласен? Только мы с тобой знаем истинную цель моей поездки, и точно так же только мы с тобой узнаем, даст ли она удачный результат, то есть обнаружу ли я что-нибудь подозрительное. Кроме того, Квентин просил меня только о том, чтобы я дала ему один день, прежде чем начну действовать. Что ж, один день я ему дала. Не моя вина, что он задержался в министерстве. К тому же я дала ему слово, что не поеду в Таунзбурн одна. Слово я сдержу. Со мной будешь ты. – Она затаила дыхание, дожидаясь, что скажет дворецкий.

– Я, миледи?

– Ну конечно. – Она искоса бросила на него многозначительный взгляд. – Ты ведь все равно планировал провести почти весь день где-то поблизости от меня, разве не так? Вот и вчера ты ходил за мной хвостом, как гувернантка за маленькой подопечной. Выполняя просьбу Квентина, разумеется. – Она улыбнулась. – Может, я и болван, Бентли, но вовсе не глупа. Я понимаю, Квентин отослал тебя в Изумрудный домик вместо себя. Он хотел удостовериться, что я не совершу ничего опрометчивого под воздействием минуты. Ну так вот, мне не нужна гувернантка. Мне нужен друг. Друг, который верит в мою способность самой защитить свое будущее. – Бранди умоляюще опустила руку на рукав Бентли. – Прошу, помоги мне. Я не нарушу своих обещаний. И Квентин не рассердится из-за моего решения, ведь со мной поедешь ты.

– Ладно, я провожу вас в Таунзбурн, – объявил Бентли, одергивая жилет. – Но не благодаря вашим малоубедительным доводам, которые мне только что пришлось выслушать.

Бранди заморгала:

– Тогда почему? Бентли решительно поднялся.

– Потому что, соглашусь ли я сопровождать вас дли нет, вы все равно улизнете туда. Поэтому, поставленный перед таким выбором, я предпочту быть, как вы изволили выразиться, вашей гувернанткой и заботиться о вашем благополучии. Это все-таки лучше, чем позволить вам умчаться сломя голову, как неразумному сорванцу.

– Спасибо, Бентли. – Бранди вскочила со скамьи и порывисто обняла дворецкого. – Ты даже не можешь представить, как этот неразумный сорванец благодарен тебе.

Бентли остался, как всегда, со сцепленными за спиной руками, но на его губах промелькнула улыбка.

– Я рад, что мы нашли с вами взаимопонимание, миледи. Особенно если вы осуществите все задуманное. Мастеру Квентину наверняка придется часто уезжать за границу по делам министерства, а дома он будет оставлять невозможно трудную женщину, которую любит, и, следовательно, для меня откроется пожизненная перспектива служить гувернанткой. – Бентли сокрушенно вздохнул. – Хорошо сознавать, что работа у тебя постоянная.

– На всю жизнь, Бентли, – пообещала Бранди, кокетливо улыбнувшись. – Не сомневайся, на всю жизнь.

– Батерст, давай прекратим эту игру. – Сидя на стуле, Квентин наклонился вперед и внимательно посмотрел на военного министра из-за горы документов, возвышавшейся на столе. – Мы давно знаем друг друга. Я один расшифровал больше французских кодов, чем вся британская армия вместе взятая. Я всегда был честен. И по отношению к себе то же хочу честности.

– И я хочу того же. – Батерст нахмурился, пробегая глазами депешу, которую Квентин сердито положил перед ним. – Я издал этот приказ потому, что мои советники сошлись на одном: ты нужен в колонии, а именно в районе близ озера Эри. Это единственное место, где у американцев решительное преимущество над нами. Для того чтобы отразить их атаки и вновь завладеть инициативой, мы должны сначала расшифровать их закодированные донесения. И, откровенно говоря, никто не сделает это лучше тебя. – Батерст задумчиво потер подбородок. – В то же время у меня пока нет сведений, что американское вторжение неминуемо. Поэтому в свете того, что ты мне только что рассказал о результатах следствия, проведенного чиновниками с Боу-стрит, я не вижу причин, почему наши войска не могут обойтись без тебя еще несколько недель. Считай, что твоя просьба удовлетворена. Докопайся до причины безвременной смерти своих родителей. В колонии поедешь сразу же после расследования.

– Я благодарен тебе, Батерст. – Квентин нервно обхватил колени. – Но мне интересно другое. Почему все твои подчиненные вели себя вчера так чертовски уклончиво?

– Уклончиво? – Министр еще больше нахмурился. – Если ты спрашиваешь, почему твоя просьба не была удовлетворена сразу же, то ты уже знаешь ответ. Приказ подписан мною, и никто, кроме меня, не имеет права изменить его. И я уверен, тебе сказали, вчера меня здесь не было: почти весь день я провел в парламенте.

– Мне так и сказали. Конечно, я не предполагал, что кто-то решится действовать вопреки приказу. Но я смел надеяться, что мою просьбу выслушает хотя бы кто-нибудь из адъютантов. А вместо этого от меня отделывались какими-то отговорками и заставляли дожидаться людей, которые так и не снизошли до встречи со мной. Видимо, никому не хотелось разбираться в моем затруднении.

– На это ничего не могу тебе ответить, Стил. Но согласен, все это очень странно. – Батерст поднялся из-за стола. – Если ты дашь мне имена всех помощников, с которыми ты говорил или пытался поговорить, я займусь этим делом.

Но ощущение, будто все-таки здесь что-то не так, не прошло.

– Тем самым ты снимешь огромную тяжесть с моей души, – ответил Квентин, беря в руки перо. – Дай мне еще минуту, и я представлю тебе список.

Он тут же написал пять имен. Но прошел целый день, а от Батерста – ни слова. В шесть вечера Квентин вновь принялся вышагивать по комнате, его злило, что он по-прежнему ничего не знает. Четверть часа спустя в гостиницу прибыл посыльный, который доставил Квентину прямо в номер официальную депешу из военного министерства. Видя дурное расположение духа получателя депеши, посыльный сунул в карман мелочь, которую Квентин протянул ему, и поспешно удалился.

Квентин нетерпеливо вскрыл конверт и тихо выругался, ознакомившись с письмом, которое не могло не вызвать его раздражения:

«Дела не позволили мне немедленно выполнить то, о чем мы с тобой говорили. Побеседовав со всеми пятью помощниками, я не узнал ничего важного. Можешь поговорить с ними сам. Решение оставляю за тобой. Батерст».

– Проклятие! – Квентин скомкал письмо и отшвырнул в угол.

День прошел впустую – ему следовало уехать домой сразу после встречи с министром: в конце концов он ведь получил то, за чем приехал, – разрешение Батерста отложить отъезд. Так почему же он просто не отмахнулся от вчерашних проволочек, как от обыкновенной неприятности, и не вернулся в Котсуолд? Им двигала отнюдь не гордость. Он давно уже создал себе репутацию и не нуждался в чьих-либо оценках, тем более каких-то там гражданских чиновников министерства. Так почему же тогда его обеспокоило, что они обращались с ним беспрецедентным и странным образом?

И почему это все еще его беспокоит?

Квентин медленно прошелся по комнате, затем поднял письмо. Ладно, решил он, разглаживая смятый лист. Он уже зря потратил один день. Потратит и второй.

– Вот оно, Бентли.

Бранди выдвинула ящик отцовского стола и принялась ощупывать заднюю стенку, пока не нашла то, что искала.

– Кажется, здесь.

Бентли изумленно следил за действиями Бранди. Она щелкнула замком и обнаружила потайное отделение, потом наклонилась и заглянула внутрь, прежде чем засунуть туда руку и вытащить тонкую папку.

– Папа всегда хранил здесь самые важные бумаги, – с торжествующим видом объяснила она. – Зная папу, могу предположить, он делал это для того, чтобы никто из слуг не имел доступа к документам. Уверена, ты помнишь, папа всегда был очень скрытен насчет своих дел.

– Вообще-то я не подозревал об этом, мисс. Когда виконт приезжал к покойному герцогу, он не скрытничал, как мне казалось.

Губ Бранди коснулась улыбка воспоминаний.

– Это потому, что он общался с Кентоном. Я искренне считаю, что папа полностью доверял только Кентону и его сыновьям. – Она задумалась. – К тому же папа завещал Дезмонду присматривать за делами, значит, наверняка когда-то поведал ему о существовании этого ящика. Меня удивляет, почему Дезмонд до сих пор не забрал документы. – Она пожала плечами. – Возможно, у него просто не было времени из-за всех этих новых обязанностей.

– Да, мастер Дезмонд с трудом теперь сохраняет ясную голову, – сухо прокомментировал Бентли.

Бранди вздохнула, сразу поняв намек дворецкого.

– Я заметила, что он в последнее время много пьет. Недавно, покидая Изумрудный домик, он уже как следует набрался.

– Я тоже это заметил.

– Надеюсь, он скоро сумеет взять себя в руки. Ради себя самого и ради Кентона. В конце концов, титул герцога перешел к Дезмонду, и на его плечи легло множество обязанностей, которые нельзя выполнять, не имея острого и ясного ума.

Сказав это, Бранди вновь уселась в кресло перед письменным столом и начала просматривать документы из отцовской папки.

– Прошу меня простить, мисс Бранди, но откуда вы узнали об этом тайнике?

Бранди хмыкнула.

– Папа мне ничего не рассказывал, если ты об этом спрашиваешь. Он ни за что бы не стал обсуждать дела с ребенком, тем более женского пола. – На ее лице появилась озорная улыбка. – Но я была чрезвычайно любопытна и изобретательна. Когда мне не спалось, я тихонько спускалась по лестнице и подглядывала в замочную скважину кабинета, как папа работает. Скоро я заметила, куда он прячет бумаги.

– Вот как. Видимо, когда вы были ребенком, любопытство было не единственным вашим несчастьем. Очевидно, вы также страдали от постоянной и невыносимой бессонницы. – Бранди вопросительно вскинула брови. – В Таунзбурне вы проводили бессонные ночи, высматривая, что там творится, и точно так же бдительно наблюдали за всем происходящим с верхушек деревьев, когда гостили в Изумрудном домике, – да у вас просто не было времени сомкнуть глаза.

Лицо Бранди покрылось румянцем.

– Так ты знал?

– Кто-то ведь должен был присматривать за вами. Очень часто, наблюдая за прогулками мастера Квентина, вы чуть не теряли равновесия. Кто лучше меня мог побеспокоиться о вашей безопасности?

– Но ты жил в Колвертоне… – слабо запротестовала Бранди.

– Только не во время загородных приемов герцога. В те дни я уезжал с ним в Изумрудный домик, чтобы руководить слугами. – Бентли чуть заметно улыбнулся. – Не волнуйтесь, миледи. Я хорошо охранял ваш секрет. Никто не знал о ваших приключениях, кроме меня.

– И ты ничего не рассказал Квентину?

– Разумеется, нет. Мастер Квентин очень возмутился бы. Кроме того… – В его глазах мелькнул веселый огонек. – Я уверен, вы сами расскажете ему обо всем, когда наступит время.

Бранди опустила папку на стол.

– Со мной он ведет себя не так, как с теми… другими женщинами… я не ошибаюсь, Бентли? Это ведь мне не кажется?

Уже задавая вопрос, Бранди покраснела. Откуда дворецкому знать, что происходило, когда она оказывалась в объятиях Квентина? И если на то пошло, был бы он шокирован, если бы узнал, что они испытали минуты близости, пусть и самой невинной?

Бентли с серьезным видом посмотрел в глаза Бранди, не обращая внимания на румянец, выдававший ее смущение.

– Совершенно по-другому, мисс Бранди. Я имею в виду не только его поведение, но и чувства. Верьте мне. Разница огромная.

Бранди облегченно вздохнула:

– Спасибо тебе. Я тоже так думаю.

Опустив голову, она снова обратилась к документам, быстро просматривая бумаги, лежащие в папке, пока не наткнулась на маленькую записную книжку.

Бранди с любопытством открыла ее и пробежала глазами страницы.

– Это записи последних сделок, заключенных папой, – пробормотала она, сверяя цифры. – На первый взгляд все в порядке… – Неожиданно она замолчала, вглядываясь в страницу, которую собиралась перевернуть. – Как странно, – тихо проговорила она. – Очень странно, – еще раз повторила Бранди, наклоняясь вперед, чтобы получше рассмотреть, что там написано.

– Что именно, миледи?

– Я никогда не вмешивалась в папины дела, это правда, но я знаю – благодаря молве и размеру моего наследства, – что он был исключительно дальновидный и удачливый предприниматель. Тем не менее, насколько можно судить по этим цифрам, почти все его последние капиталовложения оказались убыточными. Выгоду, и немалую, дали только те сделки, которые он совершил с Дезмондом. – Она подняла удивленный взгляд на Бентли. – Ясно, Дезмонд вовсе не преувеличивал, когда говорил о своей деловой хватке. Похоже, только благодаря ему папа сохранил состояние, без Дезмонда папа оказался бы в очень затруднительном финансовом положении. Кто бы мог подумать… – Бранди замолчала и вновь опустила глаза в записную книжку, чтобы найти подтверждение поразительному факту. Потом откинулась в кресле, обреченно вздохнув. – Похоже, я обязана еще раз поблагодарить Дезмонда.

Во время всей этой речи Бентли лишь хлопал глазами» словно никак не мог поверить тому, что слышал.

– Не могли бы вы еще раз повторить, что обнаружили? – проговорил он, как только обрел голос. – Я правильно понял, записи виконта указывают, что мастер Дезмонд, действуя от его имени, сделал доходные капиталовложения?

– Совершенно верно. – Бранди заметила, что Бентли совершенно огорошен. – Тебя это шокирует. Почему?

Бентли прокашлялся, быстро спрятавшись за маску непроницаемости.

– Я, как и вы, нахожу ваше открытие в высшей степени удивительным. Да, как и вы, я шокирован.

– Но по другой причине. – Бранди вздернула подбородок и посмотрела прямо в глаза дворецкому. – Мой шок – это реакция на грубые финансовые промахи отца, чего я никак от него не ожидала. Твой шок наступил, когда выяснилось, что Дезмонд у нас талантливый делец. – Лицо Бранди исказила гримаса боли. – Я нахожу все это довольно неприятным, – тихо призналась она, – поэтому, прошу тебя, не усугубляй и без того нелегкую ситуацию, что-то скрывая от меня. Я хорошо тебя знаю, Бентли, ты никогда ничего не скажешь без причины. Так просвети меня, пожалуйста.

Бентли чувствовал, что она расстроена, но все не решался дать объяснение, мешала многолетняя вышколенность, но преданность взяла верх.

– Я сохранял и сохраняю верность покойному герцогу, – объявил он. – А он был верен семье. Однако эта верность не заслоняла от него некоторые факты, – факты, которые он не захотел бы скрывать, рискуя навредить вам и мастеру Квентину. Нет, в данном случае, я уверен, его светлость позволил бы мне сказать правду. Поэтому, мисс Бранди, если прибегнуть к вашему выражению, буду говорить прямо. Семейное дело Стилов процветало только благодаря его светлости, и никому больше. Мягко говоря, способности мастера Дезмонда вести дела в лучшем случае вызывали сомнения. Он тратил деньги беспечно, необдуманно. Несмотря на многочисленные стычки с отцом, он, как видно, исправляться не собирался. Это больше всего тяготило покойного герцога.

Бранди несколько успокоилась.

– Спасибо за откровенность, Бентли. Понимаю, что поставила тебя в очень затруднительное положение, и прошу прощения за это. Но я должна была узнать правду. – Она нахмурила лоб. – Хотя теперь, когда узнала, я все равно ничего не понимаю. Ты утверждаешь, что Кентон считал Дезмонда никудышным предпринимателем. Несколько дней тому назад Квентин заявил, что Дезмонд искажал факты, рассказывая мне, будто Кентон гордился его достижениями – как личными, так и деловыми. Возможно, вы оба правы, что у Дезмонда с отцом были постоянные стычки по личным мотивам, – Бог свидетель, я сама не отношусь к горячим поклонникам Дезмонда. Но из-за сделок? Все это не имеет смысла – если судить по отцовским записям. Смотри сам: сделка Дезмонда принесла отцу десятки тысяч фунтов – сумму, которая была папе крайне необходима, чтобы удержаться на плаву после предыдущих потерь.

Бентли подошел к столу и взглянул на записи через плечо Бранди.

– Да, вывод напрашивается сам собой, – пробормотал он. – Какое странное расхождение. – Он резко выпрямился, поставив точку в их рассуждениях. – Я поговорю об этом с мастером Квентином, когда он вернется. – Дворецкий одернул рукава и решил сменить тему разговора, чтобы заодно развеять напряженность атмосферы. – Кстати, о мастере Квентине: нам придется кое в чем ему признаться, не так ли? С нетерпением жду, как он отреагирует, когда услышит о нашей внезапной поездке в Таунзбурн.

На лице Бранди появилась тревога, и Бентли понял, что его уловка удалась.

– Я не забыла. – Она закатила глаза. – Но должна тебе сказать, ни одна моя гувернантка не была со мной так строга.

– Поэтому ни одна из них никогда не знала, где в данную минуту шалит их маленькая подопечная, – ввернул он с хитрой улыбкой, – тогда как я знал. – Отстояв свое достоинство, дворецкий жестом указал на дверь. – Нам не пора? Кажется, мы обшарили все углы и тайники дома.

– Да, наверное. – Бранди задумчиво прикусила губу. – Сейчас посчитаем. – Она принялась загибать пальцы. – Мы обыскали папины покои, библиотеку, оба кабинета, гостиные и каждый стол и полку, которые нам попадались. Если не считать этой папки, мы нашли всего лишь обычные копии документов, оригиналы которых, судя по папиным записям, хранятся в конторе мистера Хендрика. Да, видимо, наши поиски здесь закончены. – Завязывая папку, найденную в тайнике, Бранди сунула в нее записную книжку. – Это я возьму с собой, – объявила она, задвигая ящик стола и вставая. – Я хочу, чтобы Квентин взглянул на нее. – Она хитро посмотрела на Бентли. – После того как отругает нас за непослушание.

– Вот именно, миледи. Я заранее дрожу.

– Трусишка, – поддела его Бранди, проплывая мимо. Поездка домой была спокойной, оба пассажира кареты пребывали в задумчивости, пытаясь найти правдоподобные объяснения всем найденным противоречиям, а заодно определить, каков должен быть их следующий шаг.

Когда карета выехала на подъездную аллею, ведущую к Изумрудному домику, Бентли решительно хмыкнул и, вскинув голову, поймал на себе взгляд Бранди, полный надежды.

– Что-то придумал? – торопливо спросила она.

– Возможно. Мисс Бранди, вы не позволите еще раз заглянуть в записную книжку виконта?

– Конечно. – Бранди достала тонкую книжицу и передала ее Бентли, и пока он пролистывал страницы, ждала затаив дыхание. – Ну? – спросила она, когда терпению пришел конец. – Нашел что-нибудь?

– Не знаю. Возможно. – Бентли поднял голову. – Скажите, мисс Бранди… Герберт сегодня работает?

Бранди заморгала. Она ожидала чего угодно, только не этого.

– Герберт? Да… а что?

– Дело в том, что несколько джентльменов из названных здесь деловых коллег покойного виконта – тех, что вместе с ним пострадали из-за неудачных сделок, – живут в Беркшире.

– А это важно?

– Не уверен. Просто так случилось, что в Беркшире у меня есть старинный друг. Бранди улыбнулась:

– И он такой же непочтительный, как и ты?

– Почти, миледи… не совсем. – Дворецкий едва заметно улыбнулся. – Как бы там ни было, его зовут Смизерс, он камердинер герцога Аллоншира – старого и верного друга семьи Стилов.

– Да, я помню герцога Аллоншира. Я познакомилась с ним и его женой Александриной в первый же сезон, когда начала выезжать. Они прелестная пара… так любят друг друга.

– Хм, да… – Щеки Бентли слегка порозовели. – Видимо, это так, потому что сейчас они на отдыхе вдвоем в самом глухом уголке Шотландии.

– Вдвоем? – удивилась Бранди. – Другими словами, в эту поездку не взяли даже личного камердинера герцога?

– Именно так. Смизерс остался в Аллоншире и наслаждается заслуженным отпуском. Он предоставлен самому себе на целых две недели и настоятельно приглашал меня навестить его. Думаю, теперь я так и сделаю.

– Прости, Бентли, но какое все это имеет отношение к папиной записной книжке?

– Как я уже сказал, несколько джентльменов, упомянутых виконтом в записях, живут в Беркшире – графстве, в котором Смизерс пользуется хорошей репутацией благодаря своему положению. Я сам готов поручиться за его осмотрительность и надежность. Неудивительно, что очень много слуг из соседних поместий доверяют ему свои секреты. Поэтому он в курсе всех местных сплетен, точно так же, как я знаю все, что творится в Котсуолде.

Бранди постепенно начала понимать, куда он клонит.

– Ты надеешься, что Смизерс мог услышать интересную новость от другого слуги – кого-нибудь, кто работает у одного из беркширских джентльменов из папиного списка?

– Не просто интересную, миледи. Я надеюсь, у Смизерса есть сведения, что хозяин одного из его коллег недавно хвастался какой-нибудь удачно провернутой операцией, принесшей немалый доход, – сделкой, которая записана виконтом как убыточная.