Текст книги "Изумрудный сад"

– Бранди… – Рука Квентина дрожала, когда он прижимал ее голову к своей груди.

– Ты открыл свое сердце, – выдохнула она, – теперь открой глаза. Перестань бороться. Пора уже смириться. – Она улыбнулась сквозь слезы. – Знаешь, ты так и не научился проигрывать. Ты отказываешься сдаться, когда уже давно ясно, что состязание проиграно. Будь то скачки или твое сердце на кону, ты борешься до последнего, а затем, когда капитуляция неизбежна, ты с великой неохотой принимаешь ее. – Приподнявшись, она коснулась губами его губ. – Очень незавидная черта характера. Пожалуй, ее нужно исправить. О, теперь я отлично знаю, как тебе ненавистно расставание со своим хваленым самоконтролем, но это одна из жертв, которую приносят на алтарь любви. – В ее глазах сверкнули озорные огоньки. – И если ты все-таки должен кому-то сдаться, то почему не мне? Не обещаю, что не стану посягать на твой самоконтроль, но клянусь всю свою жизнь хранить твое сердце.

– Мое сердце принадлежит тебе, солнышко.

– А мое – тебе. А так как я ни за что не смогла бы довериться человеку, которого не люблю, а ты единственная любовь моей жизни, то твоя судьба предрешена. Все или ничего, как ты когда-то сказал. – Бранди спрятала лицо у него на груди. – Я хочу все.

– А когда я покину Англию? – с трудом выговорил Квентин, запустив обе руки в ее пышные волосы.

– Тогда я буду переживать за тебя. Молиться. И ждать твоего возвращения. – Она обвила руками его шею. – Но самое главное, я буду любить тебя.

С глухим стоном Квентин крепко прижался губами к ее губам, до боли сжав объятия, в его порыве угадывалось неприкрытое желание и вспыхнувшая надежда, что все, чего он жаждал, сейчас сбудется.

– Я не могу уйти, – произнес он хриплым голосом, в котором прозвучала горько-сладостная радость капитуляции. – Ты мне очень нужна.

– О, Квентин…

Тут раздался резкий стук в дверь.

– Мисс Бранди, – донесся до их ушей робкий голос миссис Коллинз. – Мы с Гербертом заметили, что у вас горит свет. Я подумала, быть может, вы проголодались, поэтому принесла теплого молока и кусочек пирога.

Отпрянув, Квентин и Бранди уставились друг на друга затуманенными глазами.

– Мисс Бранди, вы не спите, дорогая? – Экономка загремела подносом, явно чтобы открыть дверь и самой убедиться, что с Бранди все в порядке.

Квентин одним движением приподнял Бранди и, выдернув из-под нее покрывало, положил ее на кровать. Затем он вскочил, одновременно застегивая рубашку и завязывая галстук. Он склонился над Бранди и, слегка дотронувшись до ее век, знаками дал ей понять, чтобы она закрыла глаза. Бранди кивнула и сделала, как ей велели, прислушиваясь к звуку шагов Квентина, который прошел по комнате и открыл дверь.

– Она только что задремала, – прошептал он экономке. – Надеюсь, она спокойно поспит до утра. Я как раз собирался задуть лампу и уйти к себе.

– О, прошу прощения, милорд. – Экономка встревожилась. – Надеюсь, мой стук не разбудил ее.

– Не думаю, – успокоил ее Квентин. – И не нужно извиняться. Вы поступили очень разумно. Вообще-то… – Квентин прибегнул к своему природному обаянию, распознать которое Бранди могла и с закрытыми глазами, – раз Бранди спит и не может насладиться угощением, а я как раз умираю от голода, вы не станете возражать, если пирог достанется мне?

– Я буду счастлива, милорд. – Бранди не ошиблась, когда представила, что миссис Коллинз буквально расцвела. – Сейчас сбегаю на кухню и принесу вам кусочек побольше.

– В этом нет необходимости, – поспешил остановить ее Квентин. – Этого куска более чем достаточно. Но я был бы вам очень благодарен, если бы вы отнесли поднос в мою спальню. Я хочу убедиться, что Бранди удобно спит, прежде чем сам отправлюсь на боковую.

– Конечно. Я немедленно все исполню. Бранди услышала, как ее шаги удаляются по коридору. Квентин закрыл дверь.

– Теперь можешь открыть глаза, солнышко. Миссис Коллинз ушла вместе с пирогом.

Бранди приподнялась на локтях и встретилась взглядом с Квентином.

– А что было бы, если бы она вообще не появилась? Глаза его потемнели, когда он понял, что подразумевала Бранди. Квентин молча боролся с самим собой.

Бранди соскочила с кровати и направилась к нему, поняв по его лицу, какие болезненные чувства сейчас раздирают его, и все же она не желала давать ему возможность к отступлению. Она остановилась напротив него, подняла голову и уставилась прямо в глаза, ожидая услышать только правду, ведь они никогда не лгали друг другу.

– Квентин, – тихо повторила она, – перед тем как миссис Коллинз прервала нас, ты говорил, что я тебе так нужна, что ты не можешь уйти. Ты говорил вообще, в поэтическом смысле, или имел в виду сию минуту? – Она коснулась рукой его подбородка. – Прошу тебя, ответь. Мне нужно это знать.

– И то и другое, – с трудом проговорил он.

– Значит, не постучи она в дверь…

– Я не нашел бы в себе сил оставить тебя. Глаза Бранди ярко вспыхнули.

– Я рада.

– В самом деле? – Квентин сжал ладонями ее лицо и покрыл поцелуями щеки, нос, губы. – Нам нужно многое обсудить, солнышко. Но не сейчас. Миссис Коллинз наверняка уже доставила свой поднос, а теперь вертится возле комнаты, чтобы услышать мое мнение о пироге. Не стоит ее разочаровывать. – Квентин привлек к себе Бранди, чтобы запечатлеть на ее губах последний поцелуй перед тяжким расставанием. – Пойду теперь к себе, – прошептал он, дрожа всем телом, – пока еще в силах.

Бранди кивнула, пребывая в восторге от того, какое чудо совершилось этой ночью: в глубине души она понимала, что сделан необратимый шаг. Глубоко вздохнув, она погладила его напрягшийся затылок.

– Оставь мне кусочек пирога, – тихо выдохнула она с шаловливым блеском в глазах. – Все-таки пирог вначале предназначался мне.

Квентин онемел от удивления, затем в его груди заклокотал смех.

– Ты просто неподражаема, солнышко. – Он отступил на шаг и поцеловал ее обе руки, прежде чем отпустить их. – Только тебе могло прийти в голову есть пирог в такое время. Ладно, я не просто оставлю тебе кусочек, я поступлю лучше: попрошу миссис Коллинз принести мне вторую порцию, тот самый большой кусок, о котором она говорила. Когда все улягутся, я велю Бентли потихоньку доставить пирог тебе в комнату. Ну, что скажешь?

– Чудесно! – •Бранди озорно улыбнулась. – Правда, не так чудесно, как было бы, если бы Бентли доставил в мою комнату тебя. Но я наберусь терпения. – Взгляд, которым она одарила Квентина, был сплошным искушением. – Наступит такой день. Попомните мои слова, капитан Стил. Он обязательно наступит.

– Полагаю, настал час расплаты, – объявил Бентли с порога столовой. – Я только что заметил, как на аллею свернула карета мастера Дезмонда.

– Подумать только – ни свет ни заря. – Квентин сложил газету и взглянул на каминные часы. – Еще и девяти нет. Наверное, они с Хендриком выехали из Лондона до рассвета.

– Или вернулись в Колвертон вчера ночью, – предположил Бентли.

– Верно. – Квентин поднялся с места. – В любом случае смеем ли мы надеяться, что в столь ранний час Дезмонд не успел напиться до невменяемости?

Бентли фыркнул:

– Вот именно, сэр. С мастером Дезмондом и без того трудно иметь дело.

Квентин скривил губы:

– Полностью с тобой согласен. – Подойдя к окну, он уставился в залитый солнцем сад. – Где Бранди? Ты уже сообщил ей о прибытии моего грозного братца? – Он снисходительно усмехнулся. – Наверняка она давно на ногах. Я даже уверен, что она покинула домик до рассвета. Вряд ли какой-нибудь другой непоседливый здешний житель решился бродить по саду под моим окном еще до появления первых лучей солнца.

– О, можете не сомневаться, сэр, это была мисс Бранди. Она и ее бельчонок носились меж деревьев, когда я вышел на утреннюю прогулку в пять часов.

Темные брови поползли вверх.

– С каких это пор ты гуляешь в пять утра?

– С тех пор, как взвалил на себя задачу приглядывать за неутомимой молодой леди, которая очень много для меня значит. – Бентли прокашлялся. – В любом случае, сэр, мисс Бранди, вероятно, уже заметила карету мастера Дезмонда. Она сейчас в саду с Гербертом возле беседки, ушла туда сразу после завтрака.

Улыбка Квентина померкла.

– Надеюсь, она не работает? Ведь всего день назад ее ранили. Я не хочу, чтобы она занималась изнурительным трудом, включая посадку герани или возню с альпийской горкой.

– Вообще-то, сэр, она устроила маленький пир для своего бельчонка, как бы в награду за его геройский поступок. Насколько я знаю, организация «банкета» не потребовала больших усилий: мисс Бранди приготовила вазочку ягод и орехов и осыпает Ланселота заслуженными похвалами.

– А-а, – с облегчением протянул Квентин. – Ну, за это, мне кажется, ее нельзя винить. Даже я испытываю благодарность к грызуну-забияке.

В эту секунду с шумом распахнулись парадные двери.

– Квентин! – Бранди молниеносно пронеслась по коридору и ворвалась в столовую, чуть не сбив дворецкого с ног. – Прости, Бентли. Я не заметила тебя.

– Ничего страшного, миледи. – Бентли стряхнул с камзола травинку.

Бранди повернулась к Квентину:

– Дезмонд приехал.

– Бентли мне уже доложил. – Разглядывая, в каком она неподобающем виде – растрепанная грива каштановых волос, испачканное травой платье, грязные щеки, – Квентин улыбался и молча задавался вопросом, неужели это та самая женщина, которую он так жаждал только несколько часов тому назад.

– Совсем забыла… – Бранди улыбнулась, и Квентин сразу перестал удивляться. – Мы же сегодня не виделись, поэтому – доброе утро. – Она пошла навстречу, приподняв голову, чтобы смотреть ему в глаза.

– Доброе утро. – Квентин подергал блестящий локон. – Как ты себя чувствуешь, хотя нужно ли спрашивать? Только девять часов, а ты уже позавтракала, поносилась по саду и, как я слышал, устроила «банкет» в честь своего бельчонка.

Бранди нахмурилась:

– Я тебя потревожила, когда гуляла? Было довольно рано.

– Вовсе нет. Я в восторге от того, как быстро ты поправляешься. Прошу лишь, не переусердствуй. – Квентин повернул голову на шум подъехавшей кареты. – Ты готова все это выдержать, солнышко?

– Да. У меня к Дезмонду масса вопросов. А еще мне не терпится узнать, получил ли мистер Хендрик от кого-нибудь ответы на свои письма.

– Не ожидай чудес, Бранди, – предостерег ее Квентин. – Еще и двух дней не прошло.

– Я знаю. И ничего не ожидаю.

– Я провожу их в гостиную, сэр, – Бентли направился встречать гостей.

Бранди в два шага пересекла комнату и оказалась у дверей.

– Пошли же в гостиную, – заторопила она Квентина. Он последовал за ней, а когда они дошли до места, остановился и взял ее за руку.

– Я серьезно, Бранди. Не могу позволить тебе перетруждаться. Будь то работа для рук или души.

Она улыбнулась:

– Я так и знала, что ты не позволишь. Не прошло и трех минут, как в дверях появился Бентли в сопровождении Дезмонда и Хендрика.

– Мастер Дезмонд, – объявил он. – О, прошу прощения… его светлость и мистер Хендрик.

Дезмонд насупился, уязвленный намеренной оговоркой дворецкого. Хендрик, похоже, ничего не заметил и спокойно прошел мимо Дезмонда, входя в комнату.

– Квентин. – Он отвесил грациозный поклон и обеспокоенно взглянул на Бранди. – С вами все в порядке, моя дорогая? Дезмонд рассказал мне об ужасном несчастье, которое случилось с вами вчера.

– Со мной все в порядке, благодарю вас, мистер Хендрик. Я уже почти оправилась.

Слова Бранди, видимо, дошли до Дезмонда, охваченного молчаливой яростью.

– Брандис… – Он поспешил подойти к ней и взять за руку. – Как только могло такое случиться?

– Мы и собрались здесь, чтобы обсудить это, – сдержанно вступил в разговор Квентин. – Почему бы вам обоим не присесть? Миссис Коллинз приготовила завтрак на целую армию. Быть может, не откажетесь чего-нибудь съесть? – Квентин строго взглянул в сторону Дезмонда. – Или выпить?

– Ни то ни другое, спасибо. – Хендрик опередил Дезмонда с ответом.. – Мы плотно поели в Колвертоне меньше чем час назад.

– Значит, вы прибыли в Котсуолд вчера ночью?

– Да, очень поздно вечером. – Хендрик опустился в кресло. – И сразу отправились спать, чтобы сегодня утром выехать пораньше. – Он вопросительно наклонил голову, глядя на Квентина. – Надеюсь, мы не слишком рано? Дезмонд уверил меня, что вы оба встаете с петухами.

– Так оно и есть. – Квентин прошел по комнате и сел на диван. – Я рад, что вы приехали так быстро. У меня накопилось очень много нерешенных вопросов… и поводов для беспокойства. Чем скорее мы займемся ими, тем лучше.

Дезмонд продолжал стоять, не сводя взгляда с Бранди. В конце концов он неловко прокашлялся:

– Брандис, если у тебя нет возражений, я бы хотел поговорить с тобой с глазу на глаз. Я понимаю, ты теперь взрослая, но твой отец назначил меня официальным опекуном. И как твой опекун, я ужасно встревожен тем, что случилось с тобой вчера. Я хочу услышать абсолютно все подробности и выяснить, как мы можем обеспечить твою безопасность. Ты согласна?

Бранди от удивления раскрыла глаза, настолько непривычно ей было, что Дезмонд спрашивает ее одобрения и, если на то пошло, вообще обращается с ней как со взрослой. Она медленно кивнула:

– Конечно, согласна. У меня тоже есть дело, которое я хотела бы с тобой обсудить.

– Хорошо. Тогда пройдем в библиотеку?

– Прекрасно. – Бранди взглянула на Квентина и кивнула в знак того, что все в порядке. – Мы скоро вернемся, джентльмены.

Она улыбнулась Бентли, выходя в коридор, и подавила желание громко рассмеяться, когда Дезмонд с недовольной миной протискивался мимо дворецкого в дверях.

– Если понадоблюсь, я буду на своем посту, милорд, – сообщил Квентину Бентли с невозмутимым выражением лица. – И можете не опасаться. Вход в дом в два раза шире. – Он указал на дверной проем гостиной. – Поэтому прибывающие гости не рискуют задеть на пороге мою персону. Однако если я замечу, что оскорбил хотя бы еще одного посетителя, я отложу свой утренний отдых ради омовения. А теперь прошу простить меня, сэр…

Он вышел из комнаты, гордо неся голову, и направился прочь от Дезмонда и Бранди по направлению к входной двери. Квентин замотал головой, его плечи тряслись от смеха. Хендрик изумленно заморгал.

– Ваш Бентли не перестает удивлять меня, – дипломатично заметил он, – хотя должен сказать, я не припомню, чтобы он проявлял такую… прямолинейность, когда был жив ваш отец.

– Отец ему нравился, – ответил Квентин, пожав плечами, – а Дезмонд – нет.

– Я вижу. – Хендрик прокашлялся, осознав, что попал на зыбкую почву, а потому должен ступать очень осторожно. – Дезмонд неуравновешенный, сложный человек. Кроме того, титул для него внове, он чувствует гнет ответственности. Я уверен, со временем он успокоится.

– Успокоится – да. Изменится – нет. Хендрик замялся.

– Ну да. А что касается его волнения из-за Брандис, то думаю, оно искренно. А потому оправданно. Даже меня крайне испугала новость о вчерашней стрельбе.

– Как и нас всех. – Квентин наклонился вперед и крепко обхватил руками колени. – Буду прям, Эллард. Я хочу выяснить, прозвучал ли этот выстрел случайно или это было самое настоящее покушение на жизнь Бранди.

Хендрик кивнул:

– В точности мои мысли.

– Давай опустим начало, ладно? Бранди все мне рассказала: и о записной книжке отца, и о своем визите в твою контору, и о встрече, которую ты помогаешь устроить.

– Разумеется, Я предполагал, что она так поступит.

– Я хотел узнать о письмах… Ты разослал их, как обещал? Сразу после ухода Бранди?

– Через час после ее отъезда, да. Вначале я просмотрел документы всех джентльменов, упомянутых в книжке Денерли.

– И что-нибудь нашел?

– Нет. Если судить по моим записям, все их убытки не противоречат цифрам Ардсли. Однако ты должен понять, моя роль в этих деловых операциях сводится лишь к тому, чтобы узаконить первоначальное партнерство и обеспечить периодические отчеты о доходах и потерях, исходя из тех цифр, которые мне сообщают.

– А это значит, что если одна из сторон проявит нечестность в делах, то у тебя нет возможности об этом узнать.

– Совершенно точно.

– Ты объяснил это Бранди?

– Говоря откровенно, Квентин, Брандис вознамерилась во что бы то ни стало устроить эту встречу. Никакие мои убеждения не могли бы свернуть ее с намеченного пути.

– Узнаю свою целеустремленную Бранди, – мрачно согласился Квентин. – Очень хорошо. Значит, ты просмотрел их документы и не нашел ничего подозрительного. А потом отослал письма?

– Да. Большинство адресатов получили послания в тот же вечер.

– Ты говоришь – большинство?

– Трое из джентльменов находятся за границей, а потому скорее всего получат письма сегодня днем.

– Верно. – Квентин махнул рукой. – И даже если твой расчет времени оказался безукоризненным и корабль доставил почту в Европу вчера, все равно никому из этих людей не хватило бы времени приплыть в Англию, доехать до Котсуолда и выстрелить в Бранди.

– Поэтому троих можно исключить из числа подозреваемых, – задумчиво объявил Хендрик. – Тем не менее из двенадцати человек, перечисленных в книжке Денерли, у девяти была возможность нанести удар. Не говоря уже о том, что есть десятки предпринимателей, которых финансировали мои клиенты.

– Похоже, мы с тобой оба думаем одинаково.

– Надеюсь, что так. Если кто-то из этих людей убийца, то Бранди подвергает себя серьезной опасности, настаивая на собрании.

– Ты считаешь, что нам следует отменить его. – Квентин сделал вывод, а не задал вопрос.

Тем не менее Хендрик ответил на него:

– Абсолютно верно. Если один из этих людей действительно убил Ардсли – а вместе с ним и твоих родителей, – тогда вполне вероятно, он выстрелил вчера в Брандис не просто затем, чтобы попугать, а затем, чтобы убить. В таком случае я бы рекомендовал держать ее от этого расследования как можно дальше.

Квентин задумчиво прищурился:

– А может, лучше нам все-таки устроить эту встречу… только пойдет на нее не Бранди, пойду я.

– Я бы не советовал, Квентин, – авторитетно заявил Хендрик. – Помни, на это собрание съедутся лишь с десяток джентльменов, которые являются моими клиентами, а все прочие лица, участвующие в делах, встревожатся, получив пищу для подозрений. Попытка загнать в угол опасного преступника таким примитивным и прямолинейным способом была бы глупым шагом и для тебя, и для Брандис.

– А у тебя есть другое предложение?

– Я как-то не думал об этом. Впрочем, есть, – решительно ответил Хендрик. – Что, если я проведу собственное тонкое и в то же время тщательное расследование? У меня гораздо больше связей, по крайней мере в высшем свете, чем у представителей с Боу-стрит или местного магистрата. У моих клиентов полно семейных тайн – даже больше, чем ты можешь представить. Меня хорошо принимают в «Уайтсе», «Бруксе» и по крайней мере еще в трех клубах на Сент-Джеймс-стрит. Короче говоря, я могу общаться с людьми, осторожно расспрашивать их и с большой вероятностью соберу и скомпоную множество фактов, не вызвав подозрений ни у самих клиентов, ни у множества деловых людей, с которыми они связаны.

– Очень благородно с твоей стороны, Эллард. Но я не могу позволить, чтобы ты подвергал себя опасности. Ты не разрешишь мне ознакомиться с твоими документами, чтобы я мог исследовать вопрос по твоим каналам?

Хендрик покачал головой:

– Ты же знаешь, Квентин, я не могу так поступить. Это было бы непростительным нарушением этики, даже учитывая такие серьезные обстоятельства. Кроме того, мне не так опасно проводить это расследование, как было бы тебе. Кентон и Памела твои родители, поэтому, задав первый вопрос, ты сразу бы раскрыл свои намерения. А вот я как раз незаинтересованная сторона, меня не связывает родство ни с одним из убитых. Никто не заподозрит, что мои очень осторожные расспросы нечто большее, чем невинный светский разговор. Со мной будет все в порядке, уверяю тебя.

– Не знаю, что сказать, – ответил Квентин. – Очень тебе признателен. – Он протянул руку. – Само собой разумеется, ты получишь щедрую компенсацию.

Хендрик отмахнулся:

– Я делаю это по-дружески – не только ради тебя и Дезмонда, но и ради Ардсли, Кентона и Памелы. Если мне удастся обнаружить негодяя, убившего их, это и будет моей компенсацией. – Он пожал руку Квентина и поморщился.

– Что-нибудь болит? – поинтересовался Квентин, нахмурившись.

– Ревматизм замучил, – с грустной улыбкой ответил Хендрик. – Наверное, я старею.

– Ерунда. – Квентин поднялся с места. – Ты слишком любишь жизнь, чтобы стареть.

Он бросил задумчивый взгляд на дверь.

– Пусть они поговорят, Квентин, – мягко посоветовал Хендрик. – Возможно, Дезмонду удастся найти способ, как убедить Брандис отказаться от идеи устроить собрание.

– Возможно, – неуверенно пробормотал Квентин. – Но зная, как Бранди не выносит диктаторства Дезмонда, я сильно сомневаюсь. Хотя, поверь мне, Эллард, на этот раз я надеюсь, что ошибся.

В другой комнате по коридору, в библиотеке, Дезмонд надеялся на то же самое.

Он беспокойно метался по комнате, время от времени бросая тоскливые взгляды на бутылку с коньяком, которая манила его к себе с сервировочного столика.

– Не нужно, Дезмонд, – сказала Бранди, вставая с дивана. – В последнее время ты слишком много пьешь.

Он резко обернулся к ней:

– Не думал, что тебя это касается.

– Конечно, касается. Ты мой друг, и тебе плохо. Но пьянство не вернет Кентона.

– Да, – согласился он, – не вернет. – Дезмонд пересек комнату и остановился перед ней. – Брандис, Хендрик рассказал мне о записной книжке Ардсли. И о собрании, которое ты намерена устроить. Я хочу, чтобы ты отменила его.

– Не могу. Я должна знать, нет ли убийцы отца среди этих людей. – Она вопросительно посмотрела на своего опекуна. – Дезмонд, а ты знал об этой книжке? В конце концов, ты ведь так много работал с папой и был с ним настолько близок, что он назначил тебя распорядителем всех своих дел. Он должен был доверить тебе секрет о существовании этих записей.

Дезмонд потупил взор, заранее готовый к этому вопросу.

– Брандис, попытаюсь проявить честность, которую ты так расхваливаешь. Да, Ардсли рассказал мне о записной книжке, а также о прочих бумагах, которые хранил в той папке. Он даже показал мне потайной ящичек в своем столе. Но с тех пор, как разбилась карета отца, я потерял способность ясно мыслить. Поэтому, честно говоря, я совершенно забыл и о тайнике, и о книжке.

Бранди сочувственно кивнула:

– Спасибо за откровенность. Мистер Хендрик рассказал тебе, что мы узнали из этой книжки?

– Рассказал.

– И это тебя не удивило?

Тяжело вздохнув, Дезмонд отвернулся, явно борясь со своей совестью.

– Нет, Брандис, не удивило.

Девушка вцепилась ему в руку:

– Если ты знаешь что-то, скажи мне. Прошу тебя, Дезмонд, ведь мы говорим о моем отце.

– Хорошо. – Он снова повернулся к ней и мрачно посмотрел ей в глаза. – Говорить об этом мне очень трудно. Я поклялся Ардсли, что не позволю тебе узнать правду. Он был гордый человек, непреклонный в своих убеждениях. И не хотел, чтобы у тебя был повод стыдиться его.

– Стыдиться? Я бы ни за что не устыдилась его.

– Я надеялся, что ты это скажешь. Потому что при данных обстоятельствах тебе необходимо выслушать правду. – Дезмонд набрал в легкие побольше воздуха и с шумом выдохнул. – Насколько я знаю, цифры потерь, указанные в этой книжке, точны. – Увидев сомнение в глазах Бранди, он поспешил продолжить отрепетированное объяснение: – Как тебе рассказал Хендрик, последние несколько месяцев дела Ардсли шли далеко не в гору. Просто не везло, деловая хватка здесь ни при чем – мы с Хендриком пытались убедить в этом Ардсли. Я напоминал ему, что у каждого предпринимателя наступают временами периоды, когда судьба кажется благосклонной ко всем, кроме него. К несчастью, твой отец отказывался смириться с этим фактом. Он начал изучать все возможные проекты, чтобы выбрать из них те, которые принесут огромные прибыли. Однако провидению было угодно сделать так, чтобы черная полоса в делах Ардсли совпала с моей светлой. Поэтому я предложил сделать несколько капиталовложений за него. Он согласился. Я тщательно отобрал проекты. Прибыль подскочила. Мы собрали столько, что смогли компенсировать другие потери. Это отражено в записях, ты сама видела. Поэтому все, что тебе говорил Хендрик, соответствует истине – я подтверждаю его слова, основываясь на сведениях, полученных из первых уст – от твоего отца. Соответственно я убежден: все цифры, приведенные в записях Ардсли, верны, и ты можешь, таким образом, спокойно отказаться от идеи, что кто-то из его партнеров – убийца.

– Значит, твое предложение отменить встречу рождено вовсе не беспокойством о моем благополучии? – поинтересовалась Бранди, стараясь понять мотивы, которые им движут.

– О, меня очень волнует твое благополучие. В тебя стреляли, и я намерен выяснить, кто это сделал. Но мое беспокойство по этому поводу не имеет никакого отношения к тому, что ты обнаружила в записях отца. Я предлагаю отменить собрание только потому, что это будет пустой тратой времени – твоего, моего и Элларда. – Дезмонд с любопытством огляделся по сторонам. – Кстати, где эта книжка?

– Что? – Бранди задумалась, пытаясь найти основания для такой уверенности Дезмонда. – А, она надежно спрятана. Не волнуйся, никто никогда не узнает о папиных трудностях. – Она нахмурилась. – Прости меня, Дезмонд, но я все же не понимаю, почему ты так безоговорочно веришь, что в папиной книжке в точности зафиксированы его потери, как и не разделяю твоего убеждения, будто это собрание ничего не даст, кроме ненужных хлопот.

– Ты хочешь сказать, что я лгу тебе?

– Разумеется, нет, – нетерпеливо возразила Бранди. – Я только хочу сказать, ты просто повторил то, что я уже знаю: папа, да и ты, если на то пошло, считали, будто его сделки приносили одни убытки. А что, если он ошибался? Что, если кто-то ввел его в заблуждение… или, еще хуже, обворовывал его? Если так, то ни мистер Хендрик, ни папа не могли бы дознаться. Папе никогда бы не пришло в голову потребовать подтверждения данных, которые ему сообщали. Соблюдая безукоризненную честность в делах, он ни за что бы не заподозрил кого-нибудь из своих партнеров.

– У него и не было бы на то причин, – строго заметил Дезмонд. – Я знаком со всеми этими джентльменами, Брандис. Все они безупречны.

– Отдавая им должное, все же хочу убедиться в этом сама. – Бранди упрямо выпятила подбородок. – Нет, Дезмонд, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что единственный способ получить ответы на все вопросы – это устроить собрание. Если джентльмены, с которыми имел дело папа, придерживаются твердых принципов, как ты говоришь, тогда они поймут мои намерения и не посчитают себя оскорбленными.

– Не посчитают себя оскорбленными? – повторил Дезмонд, зло усмехнувшись. – Не могу с тобой согласиться. Ты неизвестно зачем хочешь поставить в неловкое положение двенадцать чрезвычайно влиятельных, известных аристократов.

– Так вот в чем истинная причина твоего недовольства! Ты боишься, что я, обратившись к твоим знакомым за помощью в розыске убийцы отца, тем самым нанесу им обиду? Прости меня, Дезмонд, но я не могу с тобой согласиться. Как и не могу отменить встречу. На карту поставлено гораздо больше, чем стыд.

– В этом случае, боюсь, мне придется запретить тебе что-либо предпринимать.

Щеки Бранди покрылись красными пятнами.

– Ты хочешь запретить мне? Я не ребенок. И ты не сможешь мне приказать не делать того, что я считаю нужным. Только мне, и никому больше, решать – созывать это собрание или нет.

Дезмонд плотно сжал губы, явно стараясь взять себя в руки.

– Я прошу простить меня, Брандис, – наконец удалось ему произнести. – Я не хотел, чтобы мои слова показались тебе суровыми. В мои намерения не входит что-то диктовать тебе, я думал лишь направлять тебя. – Вымученно улыбнувшись, он схватил ее за руку. – И беспокоюсь я в первую очередь о тебе, а вовсе не о тех аристократах. Я хочу оградить тебя от насмешек общества, которые, знаешь ты это или нет, могут разрушить твою репутацию, а следовательно, и будущее. А я хочу обеспечить твое будущее, малышка, заботиться о тебе и сделать тебя счастливой.

Бранди холодно высвободила пальцы из руки Дезмонда.

– Благодарю, Дезмонд. Я очень ценю, что ты так близко принимаешь к сердцу мои интересы.

Он нахмурился:

– Ты ценишь это, но, по-моему, не очень довольна.

– Не то чтобы недовольна, просто…

– Ты злишься на меня не только потому, что я против собрания, но еще из-за военного министерства, – догадался он. – Брандис, я знаю, ты наверняка считаешь мои действия непростительными. И, наверное, так оно и есть. Но мы оба знаем, что Квентин гораздо счастливее, когда на нем военный мундир. После возвращения в Котсуолд он с головой ушел в расследование, которое может оказаться опасным. Я искренне верю, что для него гораздо лучше в какой-нибудь колонии защищать интересы Англии, чем подвергаться риску здесь, у себя на родине. Да, я признаю, меня беспокоит твое явное расположение к нему. У меня есть планы на твое будущее, планы, включающие защиту, которую могут дать мое имя и титул. Поэтому я использовал свои связи, чтобы ускорить отъезд Квентина. Надеюсь, ты меня понимаешь…

– Что ты такое говоришь? – выдохнула Бранди.

Дезмонд понял, что совершил промах, но было уже поздно.

– А разве Квентин тебе ничего не сказал? – спросил он не своим голосом.

Она покачала головой и долго смотрела на него немигающим взглядом, не в силах поверить тому, что услышала. Потом наконец до нее дошло.

– Ты мерзавец. – Бранди отступила назад, дрожа от негодования и ярости. – Ты устроил так, чтобы Квентина услали из страны? Приказ, вызов в министерство – все это твой коварный замысел?

Дезмонд побледнел:

– Я думал… то есть я предположил, что Квентин упомянул…

– Он не сделал ничего подобного. Зная Квентина, могу сказать, что он скорее всего защищал тебя.

– Защищал? От чего?

– От моего гнева, – выпалила Бранди. – Нет. – Она вытянула руки, оградившись ладонями от Дезмонда, который хотел приблизиться. – Будь ты проклят, Дезмонд. Мне с самого начала следовало быть с тобой откровенной, а не пытаться прибегать к тонкостям, какие только мне известны, чтобы просветить тебя. Пора бы уж самой признать, что тонкости во мне столько же, сколько в тебе честности. Ты отказываешься посмотреть правде в лицо. Так вот, теперь ты ее услышишь – сказанную громко и ясно, хочешь ты того или нет. Я люблю Квентина. Всегда любила и всегда буду любить. Дома он или на чужбине, рядом со мной или где-то далеко – мои чувства никогда не изменятся.

– Брандис…

– Выслушай меня, – велела она. – Я не люблю тебя, Дезмонд. Между нами никогда ничего не было, кроме дружбы, разве что в твоем воображении. Я ни разу, даже в самых отдаленных мечтах, не думала о свадьбе с тобой. И не только из-за моих чувств к Квентину, хотя этого было бы вполне достаточно. Просто мы с тобой совершенно разные, как день и ночь. Один только факт, что ты можешь оправдать бесчестные шаги, предпринятые тобой в военном министерстве, прекрасный тому пример. Не говоря уже о твоей неизменной привычке руководить мною. Я не понимаю ни тебя, ни твоих архаичных ценностей, ни отсутствия этики в твоих поступках. А ты понимаешь меня еще меньше, иначе бы давно осознал, что титул для меня ничего не значит, а того, к чему я действительно стремлюсь – взаимной любви и уважения, – ты мне не способен предложить. Я не подчинюсь твоей воле и не соглашусь, чтобы из меня лепили то, чем я не являюсь, лишь бы стать достойной парой человеку, которого больше волнуют деньги, а не чувства.