Текст книги "Изумрудный сад"

Бранди сразу подчинилась, расслабив ноги, и невольно вздрагивала от ожидания.

– Да… вот так. – Квентина самого била дрожь, и он с трудом говорил. – Бранди…

Его пальцы нашли ее влажную, мягкую, трепетную плоть, готовую к ласкам. Из груди Квентина вырвался хриплый стон, и в ту же секунду Квентин понял, что страсть, которую он знал до сих пор, навсегда для него изменилась. До его помутненного сознания донесся безудержный стон Бранди, и он почувствовал, как в спину впились ее ногти. Но он мог сейчас думать только о том чуде, которое совершалось в ответ на его ласки. Бранди, сама того не подозревая, каждым своим движением заманивала его дальше, умоляя взять все.

– Я… – Бранди облизнула пересохшие губы. – Квентин, я не знаю, что происходит… я… – Она невольно затрепетала под его рукой.

– То, что происходит, это рай, – объявил он, находя и поглаживая тугой бугорок, истомившийся по его ласке. – Больше чем рай.

– Квентин… – Ее тело двигалось как бы само по себе, и Бранди, ничего не понимая, припала к Квентину, испугавшись собственной беспомощности.

– Не бойся, – попытался успокоить ее Квентин. – Прислушайся к себе, солнышко. Так все и должно быть.

Она инстинктивно выгнулась под ним раз, второй, – глаза ее раскрылись от удивления и шока. А Квентин ни на секунду не прекращал своих ласк, все ближе и ближе подталкивая ее к бездонной пропасти чувственного забытья.

И Бранди не выдержала.

– О… Боже. – Она изогнулась дугой, и Квентин понял, что ему никогда не забыть выражения совершенного восторга, промелькнувшего на ее лице, прежде чем она шагнула через край и изведала изумительное освобождение от оков, при этом ее тело так чувственно сжало его пальцы, что он бы тоже бросился в пропасть, если бы не был целиком захвачен тем, что с ней происходит.

Ни один любовный экстаз, даже его собственный, никогда не был таким упоительным.

– Квентин, – благоговейно прошептала Бранди, постепенно возвращаясь на землю, дрожа от пережитого восторга и удивленно глядя ему в глаза.

– Ты еще изумительнее, чем то, что сейчас произошло, – пробормотал он и снова поцеловал ее, продолжая ласкать.

Бранди вдруг поняла, что на этом он решил остановиться.

– Ты говорил – все или ничего, – прошептала она, потянувшись к нему. – Я хочу все.

– Я тоже. – Он чуть отстранился и, не дав ей возможности возразить, поправил на ней одежду. – Но только ты можешь дать ответ – будет у нас все или нет.

– Я? – Она оттолкнула его руки и крепко обхватила широкие обнаженные плечи. – Но я ведь тебе уже ответила.

– Этого не может быть. – Квентин повернул голову и нежно поцеловал ей руку. – Потому что мне еще предстоит спросить тебя. – Он снова посмотрел ей в глаза и обхватил ладонями зардевшееся лицо. – Брандис Таунзенд, ты выйдешь за меня замуж?

– Выйду ли я… – Она замолчала, не в силах произнести слова, чтобы они не исчезли. Квентин нежно улыбнулся:

– Я люблю тебя, солнышко. Мне нужно знать, что ты получила от жизни то, что я тебе всегда желал, – мужа, который возрадуется твоему веселому нраву, пробудит в тебе страсть и станет заботиться о тебе до конца дней.

Поэтому, если мне повезло быть этим счастливчиком, скажи мне. Потому что единственный способ заполучить «все», чего мы оба жаждем, – это надеть тебе на палец кольцо.

– О… Квентин. – У нее перехватило дыхание. – Я грежу?

– Грезишь, да, но наяву. Я тоже. – Он погладил лицо Бранди, упиваясь ее радостью и удивлением. – Но я повторю, наше будущее находится в твоих руках. Я хочу соединить свое сердце, и душу, и тело с твоими. Ты сделаешь мне этот дар… окажешь мне честь стать моей женой?

В глазах Бранди вспыхнул лучистый фейерверк.

– Я никогда не думала, что этот день наступит. Быстро скажи мне еще раз, что я не сплю.

– Ты не спишь, – с серьезным видом заверил он.

– Слава Богу. – Она приникла к нему. – Да. – Бранди поцеловала его теплое плечо. – Да, я выйду за тебя. Да, я стану твоей женой. Да. Да. Да.

Квентин обнял любимую и зарылся лицом в ее волосы.

– Господи, я люблю тебя, солнышко. Как я мог притворяться, что это не так, перед нами обоими? – Он усмехнулся. – Ты была права. Я действительно чертов дурак. Никто, кроме тебя, не смог бы заставить меня почувствовать такое… несравнимое, непереносимое счастье.

Бранди отпрянула, от восторга у нее закружилась голова.

– Вы опять ошиблись, милорд. Вы больше не дурак, и мне еще только предстоит сделать вас несравнимо и непереносимо счастливым… по крайней мере не в ближайшем будущем. Но считайте, что вы предупреждены: я собираюсь исправить это упущение и сделать вас таким счастливым, что вы даже не в состоянии представить. И еще одно. Теперь, когда мое обучение завершено благодаря чуду, которое я испытала в ваших руках, я намерена покончить с вашим железным самоконтролем, капитан Стил.

Квентин улыбнулся соблазнительной улыбкой, от которой Бранди почувствовала дрожь во всем теле.

– Буду с нетерпением ждать, – хрипло пробормотал он. – Что касается твоего обучения, поверь мне, солнышко, оно далеко не полное. Но считай, что ты получила своевременное предупреждение. – Он нашел пульсирующую жилку на ее шее, произнося те же слова, которые только что услышал. – Я намерен исправить это упущение и сделать тебя такой счастливой, что ты даже не в состоянии представить. – Он коснулся ее губ в неторопливой, но пылкой ласке. – И это, любовь моя, я тебе обещаю.

Глава 17

– Ну и видок у тебя.

Небрежно прислонившись к дверному косяку в кабинете Дезмонда, Квентин оценивающим взглядом окинул брата, который сидел, всклокоченный, с красными глазами, и тупо смотрел на рюмку в своей руке.

Дезмонд медленно поднял голову:

– Чего ты хочешь, Квентин?

– Нам нужно поговорить.

Квентин вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

– О чем, о твоих поисках правды или о солнышке?

– И о том, и о другом. – Квентин опустился на стул. – Сандерс уже спешит сюда с полным кофейником крепкого черного кофе. Я наберусь терпения и подожду, пока ты проглотишь несколько чашек – столько, сколько понадобится, чтобы я убедился в твоей способности вести разумную беседу.

Дезмонд потер виски.

– Я не расположен пить кофе. Еще меньше я расположен к болтовне. И уж совсем не расположен лицезреть тебя.

– Я уже упоминал, что приятно удивлен невесть откуда взявшейся честностью, к которой ты прибегаешь в последнее время? – Квентин вытянул ноги. – Надеюсь, ты не отступишь от нее, когда я доберусь до вопросов, которые нам нужно обсудить, после того как мы с Сандерсом приведем тебя в чувство.

– Какого черта Сандерс взялся таскать подносы? Он мой камердинер, а не какой-то там дурацкий лакей.

– А еще он единственный из всего штата отцовской прислуги, кто осмеливается в эти дни попадаться тебе на глаза. Поэтому он был настолько добр, что предложил свои услуги.

Не успел Дезмонд ответить, как в дверь робко постучали.

– Входи, Сандерс, – отозвался Квентин. – Его светлость с нетерпением ждет свой кофе.

Сандерс неуверенно вошел, переводя взгляд с Дезмонда на Квентина и обратно. Затем он быстро пересек комнату и поставил на стол Дезмонда поднос с кофе и лепешками.

– Я не был уверен, что вы успели позавтракать, милорд, – обратился он к Квентину, сникая под взглядом Дезмонда, полным черной злобы. – Поэтому взял на себя смелость принести лишние приборы на тот случай, если вы захотите выпить кофе и перекусить.

– Ты очень внимателен, благодарю тебя, Сандерс. – Квентин кивнул ему, чтобы тот успокоился.

– Теперь можешь убираться, Сандерс, – буркнул Дезмонд, как только слуга наполнил две чашки до краев. – Я в состоянии проглотить свой кофе без чьей-либо помощи – пьян я или трезв.

– Слушаюсь, ваша светлость. – Сандерс заспешил из комнаты, не дожидаясь повторного распоряжения.

– Пей, – велел Квентин, видя, что Дезмонд лишь смотрит на поднос остекленевшим взглядом. – Иначе вместо Сандерса тебе помогу я. И это будет отнюдь не приятно.

Пробормотав ругательство, Дезмонд сделал глоток и с отвращением передернулся.

– Продолжай. Я скажу, когда остановиться. Дезмонд выпил четыре чашки, перемежая их злобными выпадами, и отодвинул поднос.

– Хватит. Я до омерзения трезв. Чего ты хочешь?

Квентин дотошно оценил состояние брата и удовлетворенно кивнул.

– Очень хорошо. Это не займет много времени. После чего ты волен осушить столько бутылок мадеры, сколько вместит твой желудок. – Оставив небрежную позу, Квентин выпрямился и подался чуть вперед. – Начнем с Бранди. В этой части нашей беседы я буду говорить, а ты слушать. Очень скоро наши роли поменяются.

– Что касается Брандис, побереги голос. – Дезмонд разрубил воздух рукой. – Как всегда прибегнув к своей обычной прямоте, не свойственной дамам, она сообщила мне о чувствах, которые питает и к тебе, и ко мне. Видимо, в очередной раз ты являешься победителем, мой везучий брат.

Квентин приподнял бровь.

– Подумай, что ты сейчас сказал, Дезмонд, я имею в виду Бранди. Неужели ты действительно хотел бы провести всю жизнь, пытаясь, – он намеренно выделил последнее слово, чтобы подчеркнуть несбыточность такой задачи, – подчинить ее своей воле и превратить в сдержанную и чопорную герцогиню?

– Что я хочу или не хочу, больше не имеет значения, по крайней мере для этой упрямой хулиганки, которую ты создал. Брандис важно лишь получить то или, скорее, того, кто ей нужен, пусть даже ценой нашей репутации. А нужен ей ты.

– А мне нужна она – такая, как есть, – выразительно произнес Квентин.

– Как романтично.

– Я не нуждаюсь в твоем мнении, как и не прошу твоего разрешения. Позволь мне подчеркнуть, что это даже не просьба, а просто констатация факта, которую ты выслушаешь только потому, что являешься официальным опекуном Бранди. Так что тебе остается лишь задаться вопросом, какой путь я избираю, чтобы осуществить свой план.

– Ну и что ты намерен делать? Квентин ответил, глядя в глаза Дезмонду:

– Из Колвертона я отправляюсь прямо в Лондон – по нескольким причинам, о которых скажу позже. Но главная цель моей поездки – получить особого рода разрешение. К концу недели я намерен жениться на Бранди.

Дезмонд тихо охнул.

– Насколько я представляю, у тебя есть две возможности, – продолжал Квентин, не обращая внимания на изумление собеседника. – Ты можешь проявить мягкость и милостивость, одарив Бранди своим согласием, и таким образом избежать сплетен и скандала в высшем свете, где никто не догадывался о твоих намерениях жениться на Бранди, так что в глазах общества ты останешься незапятнанным. Или ты можешь воспротивиться браку, в таком случае я увезу Бранди из Англии и вернусь с ней как со своей женой. И уж тогда я позабочусь о том, чтобы… как там говорила моя несравненная нареченная? Ах да. Позабочусь о том, чтобы ты стал предметом насмешек для всего общества. Поверь мне, Дезмонд, для этого у меня достаточно средств, даже больше, чем нужно, из-за твоего чрезмерного пьянства и бездумного разбазаривания отцовских денег, которое, я уверен, обнаружится, если копнуть поглубже. Выбор, дорогой брат, за тобой.

Глаза Дезмонда враждебно блестели.

– Еще не остыли могилы нашего отца и твоей матери. Нам предстоит соблюдать траур целый год, и он еще едва начался. Как ты можешь думать…

– Заткнись, Дезмонд, – перебил его Квентин, не помня себя от гнева. – Даже не пытайся применять ко мне эту тактику. Я преклонялся перед родителями, мои чувства к ним не укладывались ни в какие рамки протокола и поэтому были скрыты от всевидящего общественного ока. Вспоминая их любовь и уважение друг к другу, я твердо уверен: ничто не принесло бы им больший покой, чем новость, что мы с Бранди соединяем наши сердца и жизни точно так же, как поступили когда-то они. Что касается самой свадьбы, мы с Бранди решили провести церемонию тихо и скромно – не ради показухи, а ради нас самих и наших родителей. Мы хотим, чтобы нас окружали только те, кого мы любим, и души тех, кого мы любим. Празднества будут отложены до тех пор, пока не найдут убийцу и не пройдет год траура. – Квентин сощурился. – Это должно удовлетворить даже тебя. Теперь я жду твоего ответа.

– Ты, как видно, все продумал.

– Все, кроме одной детали, которую сейчас определит твой ответ.

Дезмонд глухо рассмеялся:

– Если бы здесь не скрывалось столько иронии, было бы даже смешно. Все, чем я рисковал… – Он замолчал, качая головой. – Не важно. Все это не имеет значения. По правде говоря, я так устал, что мне все до чертиков. Хорошо, Квентин. Женись на Брандис. Забирай ее с собой, когда отправишься в дурацкие колонии, мне все равно. Моя жизнь, мои планы так или иначе терпят крах. – Он сгорбился в кресле. – Я прошел через ад, и все попусту.

«Прошел через ад… Все, чем я рисковал…»

Эти слова пробудили у Квентина воспоминания, и он тут же припомнил, когда Дезмонд в последний раз прибегал именно к этим фразам, чтобы описать свои попытки завоевать руку Бранди.

«Наконец, пройдя через ад, рискуя так, что ты даже не можешь представить, я подошел очень близко к тому, чтобы завоевать ее».

Внутренний голос заставил Квентина задать вопрос:

– Через какой это ад ты прошел? Чем рисковал?

– Тебя не касается. Ты получил мое согласие и свою досточтимую Брандис. Что еще тебе нужно?

– Ответы, – процедил Квентин сквозь зубы. – Необходимость получить их приводит меня ко второй части нашей беседы – к поискам правды, как ты выражаешься. Дезмонд, я видел записную книжку Ардсли и нашел ее содержание до странности необычным.

На лице Дезмонда появилась тревога:

– Почему вдруг?

– Честно говоря, Ардсли был слишком хорошим финансистом, чтобы понести такие огромные убытки. Но один этот факт не взволновал бы меня. Меня насторожило то, что ты чересчур плохой финансист, чтобы иметь такие непомерные прибыли.

– Кто, черт возьми, ты такой, чтобы…

– Здесь никого нет, кроме нас с тобой, Дезмонд, – спокойно прервал его Квентин. – Ни светского общества, на которое нужно произвести впечатление, ни женщин, чтобы волочиться. Речь не идет и о деньгах, которые можно было бы заполучить. Поэтому давай не будем бросать друг другу в лицо вздорные обвинения. Твои деловые способности весьма средние, если не сказать большего. Как и твоя способность прогнозировать. Приплюсуй сюда то, что твои вялые попытки измениться постоянно терпели неудачу из-за бездумных авантюр, которые стоили отцу целого состояния. Я хочу знать следующее: ты подтасовывал цифры, записанные в книжке Ардсли?

Дезмонд подскочил как ужаленный.

– Я не намерен сидеть здесь и выслушивать подобное. – Взгляд его полыхал. – Как ты смеешь обвинять меня в краже денег?

– Я не сказал, что ты украл их. Просто спросил, не изменил ли ты окончательные цифры распределения доходов, чтобы предстать в глазах Ардсли гениальным финансистом?

– И как бы я это сделал? Я даже ни разу не видел этой пресловутой книжки, как и не давал Ардсли цифр, записанных в ней.

– Действительно, не давал.

Дезмонд мрачно поджал губы:

– Тогда твое предположение не только глупо, но и оскорбительно.

– По крайней мере непосредственно ты в этом не участвовал, – уточнил Квентин, – но разве не мог ты заставить кого-нибудь сделать это для тебя?

– Как заставить? Бить, пока тот не согласится?

– Нет, шантажировать, пока тот не согласится. Тебе это прекрасно удается, как мы оба знаем.

Дезмонд бросил на Квентина ядовитый взгляд:

– Вряд ли мне удалось бы ускорить твой отъезд с помощью явной фальсификации документов.

– Не вижу разницы. Тем не менее сейчас вопрос не о твоих этических принципах, весьма, кстати, сомнительных. Сейчас мы говорим о твоей честности. Поэтому я снова спрашиваю: это ты устроил так, что кто-то перетасовал цифры?

Дезмонд, помедлив, ответил:

– Нет.

– Хорошо. Тогда ты не станешь возражать против того, чтобы дать мне список всех компаний, с которыми ты заключал сделки от имени Ардсли и отца.

Дезмонд ошеломленно молчал.

– Я уже попросил Хендрика собрать эти данные обо всех остальных вкладчиках, перечисленных в книжке Ардсли, а затем разузнать о деятельности компаний, которые они финансировали. Во время нашей беседы я, разумеется, ни разу не упомянул твоего имени, так что Хендрику и в голову не придет включать тебя в число подозреваемых – ты ведь все-таки мой брат и сын Кентона, правда? – Квентин сверкнул глазами. – Чтобы ты понял, Дезмонд, только по этим двум причинам я решил откровенно поговорить с тобой, а не делиться своими подозрениями с Хендриком или представителями власти. Все-таки в нас течет одна кровь, и мы оба уважаем отца.

– Ты уже подверг меня суду и вынес приговор, – пробормотал Дезмонд.

Он лихорадочно оглядел кабинет и наконец остановил взгляд на бутылке портвейна, украшавшей сервировочный столик.

– Подозрение и вынесение приговора – это несопоставимые вещи, – возразил Квентин. – Итак, что касается этого списка…

– Если я правильно понял, – Дезмонд облизнул пересохшие губы, – тебе нужен список всех компаний, в которые я вкладывал деньги, чтобы ты мог узнать, не нанял ли я кого-нибудь изменить цифры доходов и потерь и таким образом выставить себя героем?

– Да. Я хочу получить его до того, как ты опять напьешься.

– Ступай к черту, Квентин.

– Я уже и так у черта в аду. – Квентин медленно поднялся и подошел к брату, его взгляд отражал мучительную боль. – Скажи мне, Дезмонд, Ардсли обнаружил твое мошенничество? Он раскрыл обман и пригрозил рассказать все отцу, а может быть, отобрать у тебя право на его деньги и его дочь? Так все и было?

– О чем это ты бормочешь?

– Он успел добраться до отца, или ты позаботился, чтобы они так и не поговорили?

Дезмонд прикрыл глаза и сжался, словно его ударили.

– Ты думаешь, я убил Ардсли?

– Ты убил его?

– Ты думаешь, это я организовал дорожную катастрофу? – Дезмонд уставился на Квентина неверящим взором, лицо его побелело. – Ты думаешь, это я убил нашего отца?

– Молю Бога, чтобы это было не так.

– Тогда молись в другом месте. – Лицо Дезмонда окаменело, было видно, что он с трудом сдерживается. – Убирайся, Квентин. Вон из моего дома. Колвертон отныне для тебя закрыт. Ступай в дом твоей матери. Женись на дочери Ардсли. И не смей никогда больше сюда показываться.

Схватив бутылку портвейна, Дезмонд, пошатываясь, вышел из комнаты, оставив без ответа все вопросы.

– Из Лондона только что доставили два письма, – объявил Бентли, приблизившись к беседке.

– Для кого? От кого? – Бранди с перепачканным землей носом оторвалась от клумбы.

– Сейчас посмотрим. – Бентли задумчиво взглянул на конверты в руке. – Первое адресовано мастеру Квентину от мистера Хендрика. Жаль, мистер Хендрик не знал, что его милость отправился в Лондон. Он мог бы встретиться с ним лично, а не переписываться. Ну да ладно.

– А другое письмо, Бентли? – настаивала Бранди, проводя рукавом по лбу. – Кому оно?

– Эй! Вы помогаете мне выкапывать мертвые герани или нет? – возмутился Герберт, стоя на коленях. – Я и так зол как не знаю кто. Сколько можно пересаживать эти два ряда? Я уже подумываю оставить здесь грязь и больше ничего.

– Ты так не сделаешь, – с улыбкой возразила Бранди. – Твой сад тебе слишком дорог. Обещаю, мы обязательно решим эту проблему. Но сначала Бентли скажет мне, кому адресовано второе письмо. – Уперев кулачки в талию, она не мигая уставилась на дворецкого.

– О, разве я не упомянул эту подробность, мисс Бранди? – Бентли удивленно поднял брови. – Какая невнимательность с моей стороны. Оно для вас. – Он помолчал, борясь с подергиванием губ. – От мастера Квентина.

Бранди с визгом выхватила у него письмо:

– Дай я прочту.

Она распечатала конверт и пробежала глазами несколько строк, после чего издала восторженный возглас, от которого Ланселот, сидевший на дереве в нескольких футах от нее, замер, перестав поглощать ягоды.

– Он получил ее! Квентин получил ее! – Она кинулась к Бентли на шею и так крепко обняла его, что дворецкому пришлось высвобождаться из ее рук, чтобы вновь начать дышать. – Я даже не осмеливалась надеяться, хотя мне следовало знать, что Квентин все равно найдет способ. О, я люблю тебя, Бентли… и тебя тоже, Герберт. – Она обернулась, потянула Герберта за руки, и, когда он, опешив, с трудом поднялся во весь рост, принялась весело плясать, увлекая его за собой.

– Что? – задыхаясь, спросил Герберт, когда наконец они остановились. – Что его милость получил? – Он огорошено посмотрел на Бентли.

– Понятия не имею, – прохрипел дворецкий, потирая шею, прежде чем поправить слегка помятый воротник. – Возможно, мисс Бранди сумеет просветить нас.

– С величайшим удовольствием. – Бранди вся светилась, излучая чистую безудержную радость. – Мы с Квентином решили ничего не говорить, пока не будем уверены, что он может получить необходимую лицензию и Дезмонд не станет мешать нам. Оба эти препятствия преодолены. Завтра Квентин возвращается домой. А на следующий день я стану миссис Квентин Стил. – Она переводила восторженный взгляд с Бентли на Герберта. – Ну разве это не чудесно?

Герберт громко крякнул и по-медвежьи обхватил Бранди, нимало не церемонясь.

– Больше чем чудесно! – воскликнул он. – Я готов лопнуть от счастья. – Он неловко отступил назад. – Всю вас перепачкал, – пробормотал садовник, смахивая с ее рукавов землю. – Не знаю, о чем только думал. – Он заморгал, не отрывая подозрительно заблестевшего взгляда от платья Бранди.

Она пожала его руки.

– Спасибо, Герберт, – проговорила она изменившимся голосом. – Твое одобрение очень много для меня значит.

– Одобрение? Да я ждал этого дня столько, сколько себя помню. Наконец вы будете счастливы, как молилась о том герцогиня. – Его лицо омрачила печаль. – Как сама была счастлива с герцогом.

– Я не могла бы пожелать лучшего благословения. – Бранди медленно повернулась к дворецкому. – А ты, Бентли?

Лицо дворецкого расплылось в широкой, доселе невиданной улыбке.

– Должен сказать, это была нелегкая битва, мисс Бранди. Но мы выиграли ее, не так ли?

– Да, Бентли, наконец-то мы победили. – Бранди привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Спасибо, мой дорогой друг, – прошептала она.

Разняв руки за спиной, Бентли нежно погладил ее по волосам.

– Я здесь ни при чем, это все судьба, – пробормотал он.

– Возможно, – серьезно ответила Бранди, – но в данном случае судьбе немного помогли. – Вытерев мокрые щеки, она отступила. – Вы оба будете на моей свадьбе, разумеется. – В ее глазах сквозь слезы промелькнуло озорство. – Это будет весьма необычная церемония. Рядом с невестой не один, а целых два посаженых отца.

Вверху зашумела листва.

– Белок в церковь не пускают, – прокричала Бранди своему рыжему дружку. – Но сразу после церемонии мы устроим свадебный пикник возле дома. И вот на этот праздник, дорогой Ланселот, ты, конечно, приглашен. Думаю, это тебе понравится гораздо больше, чем выслушивать чужие клятвы.

– Только не мне, – заверил присутствовавших Бентли, как всегда, с непроницаемым лицом и сцепленными за спиной руками. – Эти клятвы давно пора было произнести.

– А теперь осталось ждать всего два дня, – сказала Бранди, сама удивляясь своим словам. Тут ей в голову пришла неожиданная мысль. – О Господи, а что же мне надеть? Я была так занята молитвами и страхами, что совсем упустила это из виду.

– Кажется, миссис Коллинз почти дошила ваше свадебное платье, – как бы между прочим сообщил Бентли. – Пойду сейчас же уточню, а потом вернусь в сад, чтобы помочь Герберту набрать подходящих цветов для венка. Что касается фаты, миссис Коллинз приготовила для вас фату ее светлости, которую она надела в тот день, когда стала герцогиней Колвертон. Я взял на себя смелость предположить, что вы будете довольны.

Бентли говорил, а Бранди все шире открывала рот от изумления:

– Мы с Квентином никому не рассказывали о наших планах. Откуда миссис Коллинз узнала?

Бентли слегка приподнял одну бровь.

Улыбнувшись, Бранди махнула рукой:

– Впрочем, ладно. Уверена, ты знал об этой свадьбе задолго до нас.

– Абсолютно верно. Хотя, должен признать, его светлость несколько раз заставил меня поволноваться. Его честь и добродетель временами просто несносны, не правда ли?

– Совершеннейшая правда, – согласилась Бранди. – Как и его дурацкий самоконтроль. И в стольких случаях, что ты даже не можешь представить. Но не бойся, я задумала уничтожить все три достоинства без следа. – Не замечая смятения Герберта, она схватила Бентли за руку. – Можно мне пойти посмотреть платье? Я знаю, ты хотел сначала сам убедиться, что с ним все в порядке, но…

– Но терпение не является одной из ваших добродетелей, – пришел на помощь Бентли. – Хотя в данном случае оно и не требуется. Ведь вы все-таки невеста. Поэтому бегите. – Он махнул в сторону домика. – Разыщите миссис Коллинз. Порадуйтесь ее шедевру. Я останусь здесь с Гербертом и выберу прелестные бутоны, чтобы украсить ваши волосы.

– Спасибо. Огромное спасибо вам обоим, – сказала Бранди и тут же умчалась прочь, чуть не запутавшись в юбках, так она торопилась поскорее попасть в домик.

– Надеюсь, она не попытается выкинуть то же самое в церкви, – добродушно пробурчал Герберт, – иначе плюхнется посреди прохода и проедет до алтаря на заднице.

– Думаю, мастер Квентин не станет возражать, – отреагировал Бентли, едва заметно улыбнувшись. – Если только она остановится в нужном месте, где он сможет ее подхватить.

Хохотнув в ответ, Герберт опять опустился на клумбу, расцвеченную всеми оттенками радуги.

– Ну давай же, у нас еще много работы.

Бросив последний взгляд вслед удалявшейся Бранди, Бентли кивнул и с неудовольствием посмотрел на свои сияющие ботинки, к которым уже прилипла грязь.

– Ну ладно, – вздохнул он. – В конце концов это для мисс Бранди.

С этими словами он закатал рукава и ловко пристроился рядом с Гербертом, чтобы отобрать самые лучшие бутоны для венка Бранди.

Ворвавшись в домик, Бранди бросилась на кухню и чуть не сбила с ног миссис Коллинз.

– О, миссис Коллинз, вы просто чудо! – Она обняла огорошенную экономку, которая пыталась не уронить горячий пирог, только что вынутый из печки.

– Я не думала, что вы так проголодались, мисс Бранди, – ответила она, поворачиваясь, чтобы отставить противень. – Сейчас отрежу вам кусочек.

– Я не голодна. – Бранди отмахнулась от пирога. – И вовсе не поэтому вы чудо, хотя я уверена, пирог великолепный. Но я говорю о том, что во много раз превосходит его великолепие, – о моем свадебном платье.

Миссис Коллинз охнула:

– Как вы узнали о нем?

– Бентли рассказал.

Лицо экономки засветилось восторгом.

– Бентли рассказал? Это может означать только одно: вы и мастер Квентин…

– Да. Да. Мы с Квентином женимся. Послезавтра. – Бранди схватила экономку за руку и потянула женщину от печи к двери. – Теперь прошу вас, пожалуйста, можно мне посмотреть платье?

– Сию секунду. – Миссис Коллинз вытерла руки о фартук. – Я принесу его из своей комнаты, где оно спрятано. А вы ступайте к себе в спальню и… – она окинула быстрым взором Бранди, отметив и испачканные щеки, и платье в пятнах от травы, – почиститесь немножко.

– Уже лечу. – Бранди помчалась по лестнице, как лань. Четверть часа спустя, сияя свежестью и чистотой, Бранди вертелась перед большим зеркалом в спальне, любуясь серебряным кружевом поверх элегантного белого атласа. Зеркало отражало ее восхищенный взгляд.

– Неужели это в самом деле я?

– Никто другой, – заверила ее сияющая экономка. – Самая прекрасная невеста, какая только может быть.

– Это все платье – прямо из сказки. И как только вам удалось так быстро его сшить?

– Я шила по вдохновению. – Она весело усмехнулась. – К тому же работала не одна. За последние две недели Бентли прислал мне трех хороших белошвеек и горы великолепных тканей.

– Сюда? В домик? А я где была?

– Когда выздоровели? Там, где всегда. – Миссис Коллинз принялась загибать пальцы: – В саду с Гербертом, в лесу с Ланселотом, на конюшне с Посейдоном или в беседке наедине со своими мечтами.

Бранди погрустнела:

– Я ужасно предсказуема, не правда ли?

– Нет, мисс Бранди, – рассмеялась экономка. – Просто вы слишком большая непоседа, чтобы усидеть дома, и поэтому для вас легко готовить сюрпризы.

– Как мне выразить свою благодарность? Такого изумительного платья я в жизни не видела. – Бранди повернулась и схватила экономку за руки.

– Видеть радость на вашем лице – большей благодарности мне не нужно. – Миссис Коллинз пожала пальцы Бранди. – Будьте счастливы, милая.

– Я выхожу замуж за Квентина, поэтому иначе быть не может!

– Согласна. Кстати, а когда возвращается его светлость?

– Завтра. О, миссис Коллинз, это будет самая длинная ночь в моей жизни.

– Думаю, нет, – мудро не согласилась экономка, расправляя тонкое кружево, украшавшее корсаж платья. – Думаю, завтрашняя ночь – канун вашей свадьбы – покажется вам еще длиннее.

Бранди спрашивала себя, возможно ли такое. Ей казалось, прошла целая вечность, прежде чем восходящее солнце затмило луну, и еще больше времени понадобилось утру, чтобы вступить в свои права. Утро принесло с собой шум приближающейся кареты, в которой приехал Квентин.

Чуть не сбив Бентли с ног, Бранди стремглав помчалась к двери, и не успел Квентин ступить на землю, как она уже бросилась ему на шею.

– Ты дома!

Ее обожгла улыбка Квентина.

– Да, солнышко, я, несомненно, дома. – Он долго не отрывал взгляда от дорогого лица, а потом запустил пальцы в ее волосы и поцеловал на виду у лакеев и Бентли. – А знаешь, я ведь могу привыкнуть к таким встречам.

– Тогда тебя будут ожидать только такие встречи, – пообещала Бранди. – И не важно, провел ли ты несколько дней в Лондоне или несколько месяцев в колониях, даю слово, что по возвращении тебе предстоит долгая, бесстыдно публичная демонстрация любви.

– Ловлю тебя на слове. – Квентин легко провел пальцами по ее щеке, погладил тонкую переносицу. – Я скучал по тебе.

– А я с ума сходила. – Она вцепилась в его сюртук. – Я правильно поняла твое письмо? Ты действительно добился лицензии?

Усмехнувшись, Квентин похлопал по карману:

– Она здесь, в целости и сохранности. Самое настоящее официальное разрешение.

– А Дезмонд?

Улыбка Квентина померкла.

– Было очень трудно? Он закатил сцену?

– Дело не в нас, нет. Что касается нас, он был на удивление сговорчив. Но я не смог от него добиться тех сведений, которые мне нужны.

Бранди вздохнула:

– Здесь нечему удивляться. Виновен Дезмонд или нет, мы оба знали, что он примет в штыки обвинение, особенно если его выдвинешь ты.

– Я тоже так думаю, сэр, – пробормотал Бентли, стоя за спиной Бранди.

– И я. – Квентин устало вздохнул. – Разговор с Дезмондом – один из самых тяжелых моментов, какой мне выдалось пережить.

– А как он отреагировал на вопрос, которого вы страшились больше всего? – спросил Бентли. – Наверняка мастер Дезмонд никак не связан с порчей кареты, так ведь?

– По моему мнению, так. Что касается его реакции, то он пришел в ужас. Он приказал мне навсегда покинуть Колвертон.