Текст книги "Изумрудный сад"

– Квентин, мне жаль, – пробормотала Бранди.

– Нас с Дезмондом всегда связывала очень тонкая нить родства, – мрачно изрек Квентин. – Но и та теперь порвана. Боюсь, навсегда.

– Нет, если он невиновен, – тут же возразила Бранди. – Твоему брату лучше, чем кому-либо, известно, почему ты решил заняться этим жутким делом: чтобы найти убийцу наших родителей. Можно предположить, что он не меньше твоего желает наказать убийцу. Я уверена, он простит тебя за то, что ты подробно исследуешь все тропинки – даже те, что ведут к нему. – Бранди поймала взгляд Квентина и произнесла, глядя ему прямо в глаза: – Если он невиновен.

Квентин мрачно кивнул:

– Да. Если.

– А что папина книжка? Дезмонд тоже отрицал, что подтасовал ее цифры?

– Да, но уже менее убедительно. Когда я предположил, что он как-то связан со смертью отца, он рассвирепел от потрясения и гнева, а вот когда я заговорил о записной книжке и не прямо, но все же обвинил его в шантаже третьего лица, имевшего доступ к цифрам, – он просто надулся и бормотал что-то невразумительное. – Квентин нахмурился. – Не могу отделаться от зловещего предчувствия, что Дезмонд все-таки имеет к этому какое-то отношение – если не юридическое, то нравственное. В Лондоне я провел много времени, пытаясь собрать хотя бы минимальные сведения:

посетил несколько компаний, с которыми отец вел дела, задал кое-какие вопросы, как бы мимоходом, но ушел ровно с тем, с чем пришел. Правда в том, что я ничего не могу добиться без записей отца, – записей, которые Дезмонд наотрез отказался предоставить мне и к которым у меня нет доступа теперь, когда я изгнан из Колвертона. Видимо, остается только одна надежда – доверить Элларду мои подозрения и попросить его помощи.

– Не забывайте, сэр, мистер Хендрик вовсе не обязан сообщать вам какие-то имена, – напомнил ему Бентли. – Официально титул вашего отца, его поместье и дела переданы мастеру Дезмонду. Поэтому, если ваш брат запретит мистеру Хендрику давать вам какие-либо сведения, боюсь, мистер Хендрик будет связан по рукам.

– Я уже думал об этом. Мне остается надеяться, что Дезмонд либо будет слишком пьян, либо устыдится сообщить Хендрику о нашем разрыве. А если этого не произойдет, то тогда буду надеяться, что былая преданность отцу перевесит в Хендрике чувство долга перед Дезмондом.

– Да, остается надеяться только на это. О, кстати… – Бентли полез в карман и достал конверт. – Вчера вам пришло письмо от мистера Хендрика.

– Хорошо. Возможно, он узнал что-то, что сделает ненужным все мое некрасивое расследование. – Квентин быстро прочитал письмо.

– Ну? – нетерпеливо спросила Бранди.

– Ничего важного, – пожал плечами Квентин. – Эллард действует по своему плану, но столкнулся с препятствием, неизбежным летом. Несколько его клиентов и их партнеров уехали отдыхать, не оставив адреса. – Квентин сложил письмо. – К сожалению, процедура затянется.

– А почему ты не заехал в контору мистера Хендрика, когда был в Лондоне? – поинтересовалась Бранди. – Ты мог бы там же и тогда же поговорить с ним о Дезмонде.

– Да, мог бы. Но предпочел не делать этого.

– Почему?

Глаза Квентина излучали нежность.

– Потому, маленькая проказница, что я хотел как можно скорее приехать домой, к тебе. Следующие несколько драгоценнейших дней принадлежат нам. Наши родители пожелали бы для нас того же самого. Нерешенные вопросы, подозрения никуда не убегут, к ним мы обратимся позже. А теперь… – Он вынул из кармана лицензию. – Я хочу развернуть ее перед твоими прекрасными глазами и увидеть, как в них зажжется радость и… ах да, я же должен заплатить по счетам своего последнего проигрыша. – С этими словами Квентин вернулся в карету и вынул большой плоский пакет, который положил на руки Бранди.

Невеста недоумевала:

– Что это?

– Долгожданный приз, – улыбнулся он при виде ее удивления. – Открой и посмотри.

Не дожидаясь второго приглашения, Бранди разорвала бумагу и пискнула от восторга, доставая три ладно скроенные пары бриджей: черную, темно-коричневую и бежевую.

– Я задолжал тебе после нашего последнего состязания в рыбной ловле, – пояснил Квентин. – Теперь тебе больше не придется, как ты говоришь, путаться в мокрых юбках и сидеть не в седле, а на узле смятого муслина. – Наблюдая за восторгом Бранди, он хмыкнул: – Весьма незаурядный свадебный подарок для весьма незаурядной невесты.

– Невесты, которая теперь сможет ездить верхом, как любой мужчина, – гордо заявила Бранди. Она привстала на цыпочки и коснулась губами его губ. – Спасибо, Квентин. Это очень щедрый приз, учитывая, что он достался мне именно за то состязание.

– А в чем дело?

– Дело в том, милорд… – Бранди отступила, озорно поблескивая глазами и вцепившись руками в бриджи, – что ваши подозрения были абсолютно верны. Я сжульничала.

Она помчалась к домику, а позади нее долго звучал смех.

– Вы никогда не соскучитесь, сэр, – заметил Бентли.

– Это уж точно, – согласился Квентин. – Бентли… – Он посерьезнел, повернувшись к другу. – Ты не думаешь, что я совершаю оплошность, отложив расследование на день или два?

– Нет, милорд. Как вы сами только что заметили, следующие несколько дней не принесут никаких событий. Мистер Хендрик будет продолжать наводить справки, а мастер Дезмонд будет продолжать пить. Это время, как вы только что объявили мисс Бранди, принадлежит вам двоим.

– Это время, – повторил Квентин, удивленно покачивая головой. – Скажи, Бентли, как получается, что в самую болезненную пору своей жизни я способен чувствовать бьющую через край радость?

– У этого особого чуда, милорд, есть имя. – Бентли махнул лакеям, чтобы те выгружали багаж Квентина. – И как вам повезло, что завтра вы дадите ему свое.

Глава 18

Квентин стоял на террасе, наблюдая за восходом солнца. Он забылся сном около двух часов ночи, а проснулся всего несколько часов спустя, готовый обнять будущее, которое вопреки всему все-таки нашло его.

Задумчиво потягивая кофе, Квентин гадал, как спалось Бранди в эту ночь. Он улыбался, заранее зная ответ. За все двадцать лет своей жизни Бранди ни разу не сомкнула глаз накануне какого-то важного события. Сколько раз рождественским утром она разглядывала подарки сиявшими, но все же слипавшимися глазами? Сколько раз в дни рождения ее заразительный смех прерывался зевками, которые к концу дня случались все чаще?

Квентин с нежностью улыбнулся от согревающих душу воспоминаний, которые растекались, как теплый мед. Бранди, его неповторимое прекрасное солнышко… какое чудо, что она почти совсем не изменилась.

Не меньшим чудом были те перемены, которые в ней произошли. Вечер, проведенный ими в лесу, явился для Квентина невообразимым сочетанием райского блаженства и адских мук. Тогда Бранди впервые изведала страсть, в ней пробудилась женщина, и сознание этого доводило его до грани безумия.

Как он хотел обладать ею! До сих пор ему было неведомо это яростное, примитивное по своей силе и уничижительное по своей сути желание.

Так вот она какая, любовь.

Наблюдая за извивающейся струйкой пара, медленно поднимавшейся над его чашкой, Квентин наслаждался этим новым чувством, которое затрагивало не только его сердце, но и мысли, планы, само будущее.

Раньше в жизни Квентина существовала только армия, а дом был там, где проходила его служба. Что касается Котсуолда, это было тихое убежище, в котором его всегда ждали семья, друзья и взъерошенная проказница, согревавшая ему сердце, как яркий луч солнца.

Этот яркий лучик рос, становился сильнее, горячее и в конце концов проник в каждую клеточку его естества. И неожиданно его солнышко стало его жизнью.

Осознав эту простую истину, Квентин почувствовал неведомую до той поры потребность. Корни. Ему нужны были корни. Не просто дом, а собственная жизнь. И жена.

И дети.

Мысль о том, чтобы наполнить тело Бранди своим семенем и наблюдать, как в ней растет его ребенок, разожгла в нем примитивное стремление к обладанию. Ему был нужен дом, наполненный маленькими копиями Бранди, и чтобы их смех разносился по всем комнатам Изумрудного домика, и чтобы они были такими же жизнерадостными непоседами, как их мать.

Проглотив остатки кофе, Квентин принял решение, которого никогда от себя не ожидал. Пришла пора. Он был готов сделать важный шаг.

– Доброе утро, милорд. – Возле террасы остановился Герберт. – Я не знал, что вы уже на ногах. – Он заулыбался. – Хотя, наверное, мне следовало бы догадаться. Ведь сегодня вы женитесь. И вашу невесту тоже нельзя назвать соней. Вот уже больше часа, как в ее окнах горит свет. Подозреваю, очень скоро она отправится в свою беседку.

– Подозреваю, ты прав, – в ответ ему улыбнулся Квентин. – А ты почему бродишь на рассвете? Неужели и в такой важный день ты собрался работать?

– Даже не думал, милорд, – хмыкнул садовник. – Нет, я просто решил пойти к беседке… на случай, если мисс Бранди захочет поговорить.

Квентин кивнул, в его глазах зажглась искра благодарности.

– Ты хороший друг, Герберт. Ты прекрасно понимаешь Бранди.

– Вообще-то, сэр, она очень похожа на вину покойную мать – по крайней мере в том, как она любит и питает все, что ее окружает. Будь то цветы или люди, ее светлость была тем человеком, который мог заставить их расцвести. То же самое и с мисс Бранди.

– Я никогда не думал об этом так, как ты. Но твоя правда. – У Квентина сжалось в груди. – Я помню, мать говорила, что, кроме нее, только Бранди по-настоящему ценит волшебство Изумрудного домика. Я вижу, как верно ее утверждение, каждый раз, когда наблюдаю за бурной радостью Бранди, стоит ей оказаться здесь. Такая же радость исходила от мамы. – Он улыбнулся своему воспоминанию. – До сих пор помню – хотя мне было тогда лет восемь-девять, не больше – восторг на мамином лице, когда она приезжала погостить в Изумрудный домик. Ее глаза начинали сиять в ту секунду, когда карета, повернув, проезжала ворота. Она расцветала, точно этот сад.

– Так оно и было.

– Этот домик был самым дорогим из всех отцовских подарков. Ничто не могло с ним сравниться. – Квентин с грустью посмотрел вокруг. – Скажи мне, Герберт, все ли так было, как я помню? И после моего отъезда родители по-прежнему старались проводить здесь как можно больше времени?

– Да, – кивнул Герберт. – Когда герцог работал в Колвертоне или отправлялся в Лондон, герцогиня приезжала сюда одна… а за ней и мисс Бранди, разумеется. Вдвоем они часами возились в саду, разговаривали, смеялись. Конечно, ее светлость больше радовалась, когда ее сопровождал герцог, что он старался делать как можно чаще. Готов поклясться, любовь вашей матери к этому домику, должно быть, передавалась людям, потому что этим летом его светлость начал приезжать сюда один. Несколько раз так случалось. Но чаще всего здесь гостили или оба ваши родителя, или герцогиня с мисс Бранди. – Герберт поскреб затылок. – Это счастливый дом, милорд. И вы с мисс Бранди позаботитесь о том, чтобы он и дальше таким оставался. Вы ведь собираетесь жить здесь? – с надеждой спросил он.

Квентин на секунду растерялся, а затем хмыкнул:

– Знаешь, мне и в голову не приходило, что мы сможем жить где-то в другом месте.

– Я рад.

– Я тоже, Герберт. – Квентин отставил пустую чашку. – Поэтому пойду одеваться. Пора готовиться к свадьбе.

Бранди вернулась в домик только в половине девятого. Еще полтора часа. А потом она станет миссис Квентин Стил.

В это невозможно было поверить, она раз пять принималась щипать себя, чтобы удостовериться, что это не сон. Хотя откуда взяться сну, если она вообще глаз не сомкнула? Да и как можно было спать, когда в ней все пело от восторга?

Она испробовала все, что только смогла придумать, чтобы избавиться от распиравшей ее энергии, но тщетно. Для начала она затеяла шумную игру с Ланселотом и целый час носилась с ним по лесу, затем погнала его к беседке, где наткнулась на Герберта, с которым поболтала о вечности, чтобы сделать ему приятное. В такой день ей было не усидеть на одном месте, пусть даже в любимой беседке. А потом вдруг Герберт начал заикаться и что-то бормотать насчет ее новых обязанностей, которых не следует бояться. Она не сумела добиться от него никаких объяснений, потому что он так же неожиданно поменял тему разговора и принялся давать мудрые советы на будущее, в котором ее благодаря Квентину обязательно ждет счастье. А еще садовник заверил, что он сам планирует остаться в Изумрудном домике столько, сколько она сочтет нужным, раз теперь он точно знает, что она не уедет отсюда никуда.

А куда же ей было ехать? Квентин – хозяин Изумрудного домика, меньше чем через два часа он станет и ее хозяином.

Удивленно покачивая головой, Бранди направилась по тропинке к домику, гадая, что бы еще такого сделать, чтобы убить время. Как ей пережить оставшийся час?

– Миссис Коллинз уже собралась отправлять за вами поисковый отряд, мисс Бранди, – заметил дворецкий, встречая ее в открытых дверях. – Она приказала натаскать наверх горячей воды для вашего купания и ждет вас с семи часов.

– О Господи, я совсем забыла. – Бранди прижала ладошку ко рту. – Я ведь сама попросила миссис Коллинз приготовить мне ванну к семи, так, кажется?

– Видимо, да. – Бентли приподнял бровь. – Однако, может, это и к лучшему. Сейчас купание гораздо вам нужнее, уем несколько часов назад.

Бранди оглядела себя и захихикала.

– Ты прав. Я вымазалась, как чушка. Невесты так себя не ведут.

– Думаю, да.

– Очень хорошо. – Бранди подобрала перепачканные юбки. – Побегу наверх и извинюсь перед миссис Коллинз. А потом лягу в ванну и буду отмокать, пока не сморщусь, как сушеная груша. А там уже наступит время начинать церемонию.

– Мудрая мысль, миледи.

Помолчав, Бранди прикусила губу.

– Письма не приходили, Бентли?

– К сожалению, нет, мисс Бранди.

– Но ты сообщил Дезмонду о времени и дате свадьбы?

– Два дня тому назад. Лично. И два дня тому назад он отказался от приглашения. Лично.

Бранди вздохнула:

– Что ж, ладно. Если он хочет вести себя как капризный ребенок, пусть так и будет. Сегодня самый счастливый день в моей жизни. Я не позволю Дезмонду испортить его.

– Браво, миледи, – прокомментировал Бентли. – А теперь поспешите к себе в комнату, откуда появится красивейшая невеста. Я отрепетировал свою роль в церемонии и отшлифовал до совершенства искусство сопровождения невесты.

– А ты поделился своим искусством с Гербертом? – поддела его Бранди. – Или мне ждать, что ты примешься возмущенно фыркать на него, как только он сделает неверный шаг во время нашей процессии к алтарю?

– Попытаюсь контролировать себя ради приличия. Бранди с легким сердцем преодолела ступени и заспешила к спальне, где нашла миссис Коллинз, ходившую кругами.

– Миссис Коллинз, – Бранди виновато переступила порог и, увидев, с каким облегчением вздохнула экономка, почувствовала себя неуютно, – я здесь. И прошу прощения, что заставила вас волноваться.

– Хвала небесам! – воскликнула экономка, заломив руки.

– Я хотела вернуться в семь, – пристыжено продолжала Бранди, – но у Ланселота было игривое настроение, а у Герберта – говорливое. И не успела я опомниться…

– Довольно. – Миссис Коллинз остановила ее жестом. – К этому времени мне следовало бы знать, что от вас никогда нельзя ожидать очевидного. Просто сегодня день вашей свадьбы, поэтому я, естественно, предположила, что вам захочется выкупаться и… впрочем, оставим это. – Снисходительно покачав головой, она указала на огромную лохань посреди комнаты. – В любом случае я прикажу наполнить ее заново. За полтора часа вода почти остыла.

– Вы не сердитесь? – спросила Бранди с надеждой в голосе.

Губы миссис Коллинз слегка дрогнули.

– Следовало бы рассердиться. После того злосчастного выстрела я места себе не нахожу, если вы бродите по поместью одна. Но как же мне сердиться на вас в такой важный день? Сегодня особый случай. Поэтому – нет, не сержусь. Но в следующий раз рассержусь обязательно.

– Следующего раза не будет, – пообещала Бранди.

Многозначительно хмыкнув, экономка поспешила прочь, чтобы заново приготовить воду.

– О нет, обязательно будет.

Купание было чудесным.

Вымывшись, Бранди просто нежилась в воде, откинув голову и мечтая о будущем.

О своем будущем в качестве жены Квентина.

Эти мысли разбудили всех чудесных маленьких бабочек, которых она всегда представляла как часть вечной любви, приводящей к браку – любви, которую она не надеялась найти. Как она когда-то объяснила Памеле, мужчина ее мечты не мог существовать. Где она могла найти человека, который не уступал бы ей характером и разделил бы с ней ее недамские увлечения? Человека, чья страсть к приключениям была бы под стать ее собственной, который любил бы ее такой, какая она есть, и не стремился бы переделать?

Человека по имени Квентин Стил.

Она мечтательно улыбнулась, глубже погружаясь в воду.

И как она не сумела догадаться, что мужчина, которого она описала, был тот самый человек, которого она боготворила всю свою жизнь?

А вот Памела сразу это поняла за нее – эта мысль внезапно пронзила Бранди.

«Бранди, – услышала она мягкий голос Памелы, словно та находилась в спальне. – Вопреки твоим выводам я уверена, тебе не суждено остаться одной. Мужчина твоих грез существует – я вижу его так же ясно, как если бы он стоял сейчас передо мной. Он действительно особенный, редкий человек. Вам только и остается, что узнать друг друга, а это произойдет в свое время, и я подозреваю, что ждать придется не очень долго».

– О, Памела, – прошептала вслух Бранди. – Ты знала. – По ее щекам скатились две слезинки. – Ты всегда знала. – Она, дрожа, выбралась из лохани и обернула вокруг себя полотенце.

Поддавшись порыву, она подошла к трюмо и выдвинула ящик, к которому не притрагивалась со дня оглашения завещания. Она спрятала в него шкатулку Памелы, не в силах выносить тупую боль при виде этого напоминания о дорогом ей человеке.

Трясущимися пальцами Бранди вынула расписную деревянную шкатулку и провела ладонью по ее поверхности. Впервые с тех пор, как мистер Хендрик прочитал вслух последнюю волю погибшей, Бранди разрешила себе повторить слова, сопровождавшие дар Памелы.

«Моей дорогой Брандис, – гласил документ, – я завещаю все, что оставила бы дочери: шкатулку с драгоценностями и украшениями, серебро и, самое главное, мою любовь. Вещи ты сможешь передать своим детям, а любовь сохранить для себя. Не проливай слез, Бранди…»

Бранди с улыбкой выполнила просьбу Памелы, вытерев мокрые щеки.

«… потому что в глубине сердца я знаю: ты никогда не будешь одна».

Последняя фраза прошла через сердце Бранди, принеся с собой покой, который был ей очень нужен, хотя Бранди об этом не подозревала.

Крепко держа шкатулку, Бранди подняла голову.

– Спасибо тебе, Памела, – прошептала она вездесущим небесам. – Спасибо за благословение, которое ты даришь мне и Квентину.

– Мисс Бранди! – В комнату вплыла миссис Коллинз с перекинутым через руку подвенечным платьем Бранди. Ее взгляд метнулся от лохани к краю кровати, где сидела невеста. – Почему вы не позвали меня помочь вам вылезти из воды? Вы могли поскользнуться и удариться.

– Я чувствую себя хорошо, миссис Коллинз, – ответила Бранди, поглаживая шкатулку, прежде чем поставить ее на столик. – Даже лучше, чем хорошо. Я чувствую себя чудесно.

Экономка взглянула на шкатулку, и на ее добром лице появилась мягкая грусть.

– Вы знаете, – тихо произнесла она, – мне только что пришло в голову, что корсаж вашего платья слишком открывает шею. Чтобы по-настоящему подчеркнуть затканное серебром кружево, над которым я столько трудилась, вам нужно хорошее ожерелье – что-нибудь серебряное. – Она подошла и опустила руку на плечо Бранди. – Ожерелье ее светлости… вы помните, то, что герцог подарил ей на последнее Рождество… подошло бы идеально. Тонкая, изысканная работа, просто несколько бриллиантов и изумрудная капля в нитях серебра.

У Бранди появился комок в горле, и она потупилась, уставившись на шкатулку.

– Герцогиня была бы очень горда и довольна, – добавила миссис Коллинз, – увидев, что вы взяли в свою новую жизнь с ее сыном символ любви, которую она разделила с герцогом. Зная, как она относилась к вам, я не представляю ничего другого, что значило бы для нее так много.

Бранди медленно оторвала взгляд от шкатулки и посмотрела в глаза доброй женщине:

– Мне очень ее не хватает.

– Я знаю, дорогая. – Миссис Коллинз похлопала Бранди по щеке. – Но она все равно с вами. Наверняка вы чувствуете это, особенно сегодня.

– К счастью, да, – почтительно ответила Бранди. – Даже больше, чем я надеялась.

– Тогда подумайте о моем предложении. А пока я прикажу унести воду, после чего настанет время одеваться.

Кивнув, Бранди положила ладонь на крышку шкатулки, а когда осталась одна, ощупала заднюю стенку. Только Памеле и ей было известно о потайном углублении на задней панели шкатулки. Памела сама сказала ей об этом, показывая, как доставать ключ, в тот вечер, когда Бранди предстоял первый выход в свет. Украшения в шкатулке были очень ценными, поэтому никто, даже ее собственная горничная, не имел к ним доступа.

Губ Бранди коснулась улыбка. Памела очень надеялась, что, став взрослой, Бранди начнет пользоваться сокровищами, скрытыми в шкатулке, выезжая на балы в течение сезона и на бесконечные званые вечера зимой.

Этого не случилось.

Бранди до сих пор помнила разочарование в глазах Памелы, когда та поняла, что молодая леди, которую она любила как дочь, всегда будет предпочитать пистолеты драгоценностям.

– Возможно, сегодня я заглажу свою вину, Памела, – пробормотала Бранди. – Впервые у меня появилось не только желание, но и причина надеть твои драгоценности. Возможно, мне всегда именно этого не хватало. Возможно, я смогу наконец порадовать тебя, чего раньше мне никогда не удавалось.

С этими словами она вынула ключ и отперла шкатулку. Ее руки дрожали, когда она поднимала крышку, а глаза заволокло слезами, когда она рассматривала содержимое. Нахлынули воспоминания: вот Памела готовится к вечеру в «Олмаке», смеется с Бранди, а ее горничная тем временем застегивает замочки блестящих браслетов и вдевает ей в уши серьги, подчеркивающие красоту темных непокорных волос.

Ожерелье, которое искала Бранди, лежало в правом отделении шкатулки. Она осторожно вынула его из бархатного углубления.

Ее взгляд привлекла белая полоска. Нахмурившись, Бранди потянулась к ней, думая, что это случайно попавший сюда конверт.

На конверте было написано одно лишь слово: «Квентину».

Прежде чем она смогла задуматься над важностью находки, она заметила маленький предмет, спрятанный под конвертом. Ключ.

В полном недоумении Бранди опустила ожерелье себе на колени и, вынув оба предмета, принялась удивленно рассматривать. Ключ был в точности как тот, которым она только что открыла шкатулку, – запасной, наверное, на тот случай, если первый потеряется?

Но как-то странно прятать запасной ключ там, куда не добраться без первого. И не менее странно прятать письмо, адресованное сыну, в шкатулку.

– Мисс Бранди. – В комнату заглянула миссис Коллинз И улыбнулась, заметив на коленях девушки ожерелье. – Пришли лакеи, чтобы вынести воду. Вы не подождете в гардеробной, пока они будут этим заниматься?

Бранди, быстро оглядев себя и увидев, что она завернута в полотенце, кивнула:

– Да. Просто попросите их дать мне минутку.

– Конечно. – Миссис Коллинз исчезла.

Бранди поспешно вернула ключ и конверт туда, где нашла их, щелкнула замком и спрятала ключ в тайник. Каково бы ни было содержание письма, Памела предназначала его для Квентина.

Она прикусила губу, прикидывая, следует ли ей тут же действовать: попросить миссис Коллинз пойти в покои Квентина и немедленно передать ему письмо.

«Следующие несколько драгоценнейших дней принадлежат нам, маленькая проказница, – вспомнила она заверение Квентина. – Нерешенные вопросы, подозрения никуда не убегут. К ним мы обратимся позже. Наши родители пожелали бы для нас того же самого».

– Он прав, Памела, – вслух произнесла Бранди. – Ты пожелала бы нам именно этого.

Она осторожно взяла в руки шкатулку и отнесла на туалетный столик, поставив на самом видном месте.

«Я не буду откладывать дольше, чем до вечера, – решила она про себя. – Вдруг это письмо сможет подарить Квентину покой, который подарили мне только что мои воспоминания. Я покажу письмо сегодня же вечером. Поздно вечером, – исправилась она с тайной улыбкой. – У меня есть планы на первую половину вечера. Планы, которые ты, Памела, встретила бы с восторгом, я не сомневаюсь».

– Вы выглядите изумительно, – сказала миссис Коллинз, Отступая назад, чтобы оглядеть свою работу. – Мисс Бранди, я в жизни не видела более красивой невесты.

Бранди рассматривала себя в зеркале, несмело поправляя блестящий каштановый локон.

– Вы думаете, Квентин тоже так решит?

– Ничуть не сомневаюсь. – Миссис Коллинз наклонилась, чтобы уложить в красивые складки атласную юбку, а выпрямившись, одобрительно кивнула. – Вы само совершенство.

Это вызвало у невесты улыбку.

– Вы совсем другое говорили еще сегодня утром, когда я опоздала на купание.

– То было тогда, а теперь совсем другое дело, – возразила экономка, расправляя кружево корсажа и проверяя замочек ожерелья. – Похоже, будто герцогиня специально предложила вам это украшение для сегодняшнего дня. Платью как раз не хватало именно его.

Бранди с огромной нежностью дотронулась до тонкого украшения на шее.

– Вы правы, оно сюда очень подходит – по многим причинам.

Миссис Коллинз, помявшись, произнесла:

– Миледи, вам хотелось бы что-нибудь спросить? Я не знаю, говорили ли вы с герцогиней об этом.

– О чем? – нахмурилась Бранди.

– О том, чего ожидать сегодня ночью. Когда вы и мастер Квентин… – Последовала неловкая пауза. – Об исполнении супружеских обязанностей. – Она едва заметно показала в сторону кровати.

До Бранди наконец дошло.

– Так вот о каких обязанностях бормотал Герберт сегодня утром. А я ведь даже не поняла, что он имел в виду. По правде говоря, я подумала, что он говорит о какой-то отвратительной работе по дому, которой мне придется научиться. – Она расхохоталась. – Простите меня, миссис Коллинз, – извинилась Бранди, увидев, как зарделись щеки экономки. – Я вам искренне благодарна за попытки подготовить меня. Но я знаю достаточно, чего ожидать. – «И никакая это не обязанность», – хотелось ей добавить, но в последнюю секунду она мудро решила промолчать, мысленно похвалив себя за такую тактичность, хоть и невеликую.

– Вы уверены? – спросила миссис Коллинз с явным облегчением.

– Вполне уверена. Памела объяснила мне, как все происходит, несколько лет назад. – «Она рассказала, как это происходит, но ничего не сказала об удовольствии», – молча поправила себя Бранди. Разве можно было описать острое наслаждение, которое она испытала в объятиях Квентина, а ведь это была всего лишь первая проба.

Щеки Бранди возбужденно горели от предвкушения.

– В любом случае мы можем это больше не обсуждать. Я полностью подготовлена.

– Отлично. Тогда я скажу Бентли, чтобы он вызвал карету, и мы можем отправляться в церковь.

Следующие несколько часов прошли в золотой дымке счастья, – счастья, которое навсегда запечатлелось в памяти Бранди. Торжественная почтительность церковной атмосферы, надежный эскорт из Герберта и Бентли, вышагивавших с двух сторон от нее, когда она шла навстречу своему будущему, но самое главное – любовь и гордость, светившиеся в глазах Квентина, когда он наблюдал за ее приближением, а потом повел к алтарю, чтобы она стала его женой.

Церемония была простой; несколько вечных слов, которые должны были навсегда изменить жизнь Бранди. Великолепное золотое кольцо, украшенное крошечными бриллиантиками, в котором Бранди узнала обручальное кольцо Памелы – знак слияния двух жизней, отмеченных безграничной любовью. Теплота поцелуя Квентина, связавшего их вместе как мужа и жену.

А затем искренние поздравления всех, кто любил их, – Бентли, Герберта, миссис Коллинз, старого викария Арборса, знавшего обоих с детства, – и пожелания счастья и благополучия. Самым важным было невидимое, но тем не менее ощутимое присутствие родителей, с радостью наблюдавших за своими детьми, которые навек соединились.

Пикник возле Изумрудного домика был настоящим пиром для души и тела и растянулся до самого вечера. Солнце начало клониться к горизонту, когда миссис Коллинз заметила то, что должно было неминуемо случиться: Бранди отставила бокал с пуншем на ближайший столик, быстро подобрала расшитые атласные юбки и, несмотря на торжественность дня, приготовилась пуститься бегом, к чему давно все привыкли. Экономка перехватила взгляд Квентина, который, заранее условившись, подмигнул ей.

Получив указание, миссис Коллинз степенно отошла на небольшое расстояние и принялась ждать.

– Что вы делаете? – спросила она, когда Бранди, разглядывая верхние ветки и тихо посвистывая, поравнялась с ней. Бранди замерла с виноватым видом.

– Если вы задумали побегать с Ланселотом, не разумнее ли для начала переодеться? Одно дело испортить повседневное платье – но подвенечное?

Упрек подействовал. Вздохнув, Бранди опустила юбки.

– Вы правы, миссис Коллинз. Что бы я без вас делала?

– Вот именно, что? – Экономка закатила глаза. – Идемте. Там крючки немного тугие. Я помогу вам.

– Очень хорошо. – Бранди обернулась к своему мужу, который увлеченно беседовал о чем-то с Бентли. – Квентин!

– Хм-м?

– Я пойду в дом переодеться. Миссис Коллинз идет со мной. Мы вернемся очень скоро.

– Хорошая мысль, – кивнул Квентин. – Разумеется, ступай. – И он возобновил свой разговор.

– Вы знаете, – пробормотала Бранди экономке, когда они вошли в дом, – Квентин, похоже, ничуть не огорчился, что я ухожу.

– В самом деле? Я не заметила. – Миссис Коллинз проводила Бранди в ее комнату и осторожно расстегнула крючки на платье.

– Неужели? – Бранди прикусила губку. – Наверное, я просто глупа. И все же интересно, о чем таком захватывающем он беседовал с Бентли?

– Понятия не имею. – Миссис Коллинз помогла Бранди выбраться из платья. – Побегу вниз и спрячу его в своем гардеробе. А потом мы выберем другое…

– Почему просто не повесить его в мой шкаф? – перебила ее Бранди.

– Потому, миледи, что ваш шкаф переполнен вещами, тогда как мой – полупустой. Я не хочу, чтобы кружево, которое стоило мне стольких трудов, зацепилось и порвалось. Поэтому я бы предпочла поместить платье в своей комнате, по крайней мере временно.

– Как хотите. – Бранди направилась к своему шкафу. – Я достану другое платье.

Миссис Коллинз пошла к двери, затем остановилась, и на ее лице появилось какое-то странное выражение.

– Я очень горжусь вами, мисс Бранди. Будьте счастливы и вы, и лорд Квентин. Бранди изумилась:

– Спасибо. Обязательно будем. Но почему вы говорите, как будто…