Текст книги "Все засмеялись, а Гитлер заплакал. Публицистика"

Чем всегда отличались уральские бандиты, так это отменным пиаром. А хороший пиарщик никогда не продает свой товар только одной целевой группе. И так же, как есть эротика, а есть хард-порно, есть и разные пиар-версии бытия уральских «Кайзеров Созе» – от былинных (для быдла) до циничных (для ценителей). Циничная пиар-версия суть такова: ну да, они реально бандиты, но лучше бандитский порядок, чем беспредел, лучше Саша с Уралмаша, чем Вартан или дед Хасан, а дети их уже будут совершенно другими людьми, в топ-менеджеры выйдут, пиджаки будут носить, говорить без «гы», да и сейчас – ну посмотрите, ну кого они убивают? Друг друга и убивают. Так и пусть себе, лишь бы нас не трогали.

На похоронах Валентина Смирнова народу и венков было немного. Старушки не плакали. Переименовать город или улицу в честь покойного никто не предлагал. Труп Смирнова вообще валялся в подъезде дома на ул. Баумана как ветошь, у прохожих на виду – все думали, что бомж забрел и спит. А когда труп опознали, милиция не торопилась приехать, так что еще пару часов труп продолжал себе лежать с развороченным затылком (пуля попала в левую щеку и прошла насквозь). Пока следы убийц не простыли. И это понятно.

Валентин Смирнов не был народным любимцем. Валентин Смирнов, убитый уралмашевской братвой 20 марта 1996 года, был всего-навсего генеральным конструктором опытно-конструкторского бюро «Новатор» – того самого, что производило, цитирую, «гордость и славу Вооруженных сил России – ракетно-зенитные комплексы С-300». А попутно пытался заработать на жизнь себе и предприятию извлечением из утилизированного оружия драгоценных металлов. Потому что за гордость и славу денег не платят.

Предприятию заработал на жизнь, а себе – на смерть.

Олег Белоненко тоже не был народным любимцем. Строго говоря, народ его вообще недолюбливал. И потому, когда ранним утром ему в голову всадили две пули (а заодно пристрелили водителя служебной серой «Волги»), одна из версий была: это месть раздосадованных рабочих «Уралмаша» за то, что новый генеральный директор запретил им курить на рабочем месте. И пить запретил. А еще Белоненко, недавно назначенный на пост топ-менеджера самим Кахой Бендукидзе, заявил, что намеревается судиться со всеми организациями, незаконно использующими название завода, в том числе – с ОПС (то есть общественно-политическим союзом) «Уралмаш». И, хотя в результате 7-месячной работы Белоненко во главе завода объем производства увеличился на 70 процентов, а сбыта – почти на 90 (помимо прочего, он еще отсек от сбыта криминальных партнеров-«соседей»), число рабочих мест возросло на 10 процентов, а зарплата увеличилась в полтора раза – но вот народной любви он так и не снискал. Он давал людям жизнь, работу, а жил в заводском общежитии и ездил без охраны, и мало кто знал, что спокойный молчаливый мужик по соседству – это и есть Белоненко. А Хабаров и прочая братия не вылезали уже к тому времени из телевизора, и бюджет ОПС «Уралмаш» превышал бюджет всего Екатеринбурга, дела они делали на Кипре, в США, Польше, Германии, Китае. Занимались – контрабандой металлов, оружия и наркотиков (с которыми якобы нещадно боролись впоследствии), контролировали все гидролизные заводы области, крупнейшие гостиницы, игральные автоматы, банки, проституцию, да все, что сулило и приносило хорошие деньги. И уже четыре года как начались походы Хабарова во власть – людей элементарно скупали по сотке или по бутылке за голос, и все-таки народ не хотел за Хабарова голосовать, все-таки народ смутно понимал, что это как-то чересчур, так что г-н Хабаров депутатом городской Думы стал то ли с пятой, то ли с седьмой попытки. Измором взял, водкой паленой и страхом. А там и дружки его подтянулись – Куковякин, и шестерки – Серебренников, Фамиев, и даже прежние смертельные враги – Гайсин, Вараксин. И уже прочили Хабарова в мэры. И лучшие перья Урала, надсадно скрипя, делали ему головокружительный пиар, такой на много лет вперед оплаченный пиар, что и до сих пор на полном серьезе то один, то другой эксперт по вопросам человека и закона возьмет да и вякнет, что покойный упырь и висельник был «личностью сложной, неоднозначной, многогранной»…

Хорошая, кстати, история с соболезнующим «Рыжим» – Вараксиным. Чудесная просто история. Александр Вараксин был долгое время бухгалтером «Центральной» группировки – той самой, которую уралмашевские расстреливали из гранатометов, автоматов, резали, душили, взрывали и жгли. Извели всех – и соседа губернатора Росселя по дому Олега Вагина, и знаменитого спортсмена Владимира Клементьева – мастера спорта международного класса по каратэ кекусинкай, чемпиона Европы, трехкратного чемпиона СССР… по совместительству – учредителя полутора десятков различных фирм… «Центровых» убивали в Москве, в Киеве, в Будапеште. Последний из лидеров группировки, Эдуард Казарян, бежал в Венгрию. Один Вараксин остался неуязвим. Хотя и на него покушались более десяти раз.

Но свой своему ведь поневоле брат. Летом прошлого года Казарян тайно, как Набоков, наведался к родным пенатам – в казино «Катариненбург», расположившееся по соседству с резиденцией губернатора Росселя. Уж очень его беспокоило то, что Вараксин перестал отстегивать – жизнь в Венгрии дорога. Однако Вараксин к Казаряну так и не вышел… А чуть раньше перестал откидывать в столичный воровской общак уральский лидер «синих» – местный «смотрящий» Трофа. И раскороновали Трофу московские воры, и пошел Трофа к Хабарову, и попросил его помощи. И Вараксин попросил. А просишь – значит, должен. И не смог Хабаров отказать землякам – Трофе и Рыжему, и собрал воров и пацанов у гостиницы «Большой Урал» 15 сентября, и сказал, что ни Казаряну, ни деду Хасану нет места на уральской земле, а на следующий день запылали кафе восточной кухни и загремели взрывы у дорогих магазинов – то люди Хабарова делали мессидж: нет больше ни центральных, ни «синих», а есть только «Уралмаш», и платить отныне нужно только ему, и по всем понятиям воистину так.

Уж очень большой хапок можно было сделать за один раз. А какое прикрытие шикарное – борьба с чернож…, то есть борьба с терроризмом. Ничуть не хуже «борьбы с наркотиками».

Однако мы бы возвели напраслину на покойного, прилюдно клявшегося в ненависти к «этим чертям», если бы объявили его националистом. Каким-нибудь, Боже упаси, ксенофобом Хабаров не был – и после сходки у «Буша» продолжал активно и по-товарищески общаться с ворами Джамалом Кировобадским и Валерой Тбилисским. Ну, это не для ботвы, это чисто вопросы порешать. Вот и памятник ему (из зеленого мрамора) будет делать скульптор Геворкян, автор памятника Пушкину в Литературном сквере и будущего монумента к 60-летию Победы…

Дальнейшее просто и пошло. Дабы расплатиться с Хабаровым, которому должен, Рыжий отдает ему на съедение банкира Лапшина, а у банкира оказывается гэбэшная крыша, и после попытки «наезда» Хабаров оказывается в СИЗО, а его друзья-подельники – кто где. Смешно. Депутат и без пяти минут мэр, это официально, а фактически – хозяин Среднего Урала, и попался на такой ерунде. Как там у классиков-то… «Обладатель пятидесяти тысяч украл сумочку, в которой были черепаховая пудреница, профсоюзная книжка и один рубль семьдесят копеек денег. Вагон остановился. Любители потащили Балаганова к выходу. Проходя мимо Остапа, Шура горестно шептал:

– Что ж это такое? Ведь я машинально.

– Я тебе покажу машинально! – сказал любитель в пенсне и с портфелем, с удовольствием ударяя бортмеханика по шее».

Вот теперь говорят, что не зря же скрывается Куковякин и то оживет, то замрет Вараксин. И депутат Федулев, набравший в местных банках каких-то умопомрачительных кредитов, вовсе не потому залег на дно, что не собирался эти кредиты отдавать. Спрашивают вполголоса: братья, а не Белая ли это Стрела?.. Не наводит ли, дескать, власть порядок таким вот экзотическим способом? Ну, дальше сами можете дорисовать – эскадроны смерти, оскорбленные всеобщим беспределом неподкупные офицеры ГРУ, засекреченные сами от себя…

Думается, все менее романтично. Среди стоящих у гроба Хабарова было немало тех, кто имел все поводы радоваться его смерти. А вот разбираться, кто конкретно… увольте. Какая разница?

Впервые слух о самоубийстве Хабарова был запущен его пиарщиками много лет назад и считался «ловким предвыборным ходом». Только тогда Хабаров «застрелился». А вот в этот раз – «повесился». Никто не верил в это ни минуты. Как говорится, «он слишком любил жизнь».

Умирал Хабаров, судя по всему, непросто. Кто-то из знающих говорит, что была «пробита голова, сломана челюсть, прокол над глазом, раны на руках от наручников…» И, мол, братва считает такую смерть своего лидера унизительной – «Хабаров это не петух, которого можно вот так запросто удавить в СИЗО, мы будем мстить столетиями, как Мумия». Не очень понятно, почему тогда не мстят «столетиями» за другого уралмашевского лидера, Александра Крука, которого точно так же удавили пару лет назад на даче у Панпурина, еще одного лидера ОПС.

Многозначительная деталь – как известно, при посадке в СИЗО у задержанных изымают все, что можно использовать как оружие или орудие самоубийства, даже шнурки от ботинок. Хабаров сидел в заслуженных спортивных штанах с лампасами, с такой униформы началась его карьера. Так вот, этими самыми лампасами, предварительно их отодрав, его и удавили. Это такие белые ленточки. Похожие на глистов.

2004

Кто пойдет за Клинских?
Звезда по имени Хой

Пять лет назад вышел альбом группы «Сектор Газа» под названием «Восставший Из Ада». Продавался альбом очень хорошо. И это не удивительно – за несколько недель до его выхода в неполные 36 лет умер Юрий Клинских, известный всей стране как Юра Хой. Группе как раз исполнилось 13 лет, «Восставший Из Ада» был тринадцатым альбомом, песен в нем тоже было тринадцать… В общем, все сошлось на удивление удачно.

Я купил диск «Сектора Газа» случайно, года два назад. Диск содержал лучшие хиты, и вот что меня удивило – во многих песнях было про смерть. Даже если как будто про демобилизацию или про туман.

 
Всё пошло на сдвиг – наша жизнь как миг,
Коротка, как юбка у путан,
Нам всё нипочём, через левое плечо,
Плюнем и пойдём через туман:
Пусть мёртвый месяц еле освещает путь,
Пусть звёзды давят нам на грудь – не продохнуть,
Пусть воздух ядовит как ртуть,
И пусть не видно, где свернуть,
Но мы пройдём опасный путь через туман!
 

И это совершенно не вязалось с тем чуть потешным жлобом в кожаных штанах, который что-то жизнерадостно ревел про минет в единственном за всю карьеру телесюжете в программе «Пятьдесят на пятьдесят». Фифти-фифти.

«Пусти меня, отдай меня, Воронеж! Уронишь ты меня иль проворонишь, ты выронишь меня или вернешь… Воронеж – блажь, Воронеж – ворон, нож!»

Осип Мандельштам

Воронеж сегодня – это миллионный город (вот-вот, я тоже удивился). В шестнадцатом веке – форпост России на юге. Затем из военной крепости превратился в центр торговли. К 1964 году – году рождения Юрия Клинских – был крупным промышленным центром. Таковым и остается. Столица Черноземья. Там гэкают. Народный поэт Кольцов и антинародный писатель Бунин – тоже из Воронежа. Кольцов, кстати, собирал народные песни, однако относился к ним скептически, считая, что они «похабщиной битком набиты. Стыдно сказать, как наш русский народ бранчлив».

Еще Воронеж широко известен как «город жлобов», даже легенда ходит, будто жлоб буквально есть коренной житель Воронежской губернии, «а это многое объясняет». Сами воронежцы зачастую и не отрицают, что город у них жлобский. Озлобленные, говорят, все. Автомобилисты пешеходам дорогу не уступают. Гаишники – просто звери, и морды у всех как на подбор квадратные.

Юрий Клинских звание жлоба нес с гордостью, «Сектор Газа» называл «панк-рок-жлоб-группой», внешность у него тоже была подходящая, да и гаишником поработать успел. Ну и тексты у группы были соответствующие. А про родной город Хой говорил так: «Я своего города не стыжусь, я в нем родился, в нем же и умру». Так и вышло. Хотя к июлю 2000-го года Хой жил уже фактически в Москве. На родину приехал по делам – снимать фильм на панк-оперу «Кащей Бессмертный». Утром с гражданской женой Олей поехал было на съемки, стало плохо – «кровь как будто кипит в венах, просто обжигает всего» – и почему-то решили они заехать к некоему знакомому на Левый берег, в частном секторе. Левый берег Воронежа – это все равно что Правый берег Красноярска (в Красноярске группа любила бывать, Красноярск значился первым в будущем гастрольном туре). Бывшие пролетарские районы, с течением времени чем дальше, тем больше превращающиеся в гетто. И вот ведь что удивительно. Ни в замечательной книге Владимира Тихомирова «Эпитафия рок-раздолбаю», где собраны воспоминания и свидетельства очень многих людей, ни где-либо в прессе об этом «знакомом» ничего не говорится. Известно только, что звали его Андрей. Появившуюся сразу же после смерти информацию «Хой скончался в наркопритоне» торопливо опровергли: мол, он уже давно не кололся, прошел полный курс лечения, с переливанием крови… Так что – это новая, чистая кровь кипела у него в венах?..

В доме Хоя положили на диван, Оля принялась звонить в «скорую», там вызов с Левого берега упорно не хотели принимать, она с пятой попытки настояла, Хой тем временем с ужасным стуком свалился с дивана… Умер на полу, с багровым лицом, как будто вся кровь хотела вырваться из него наружу.

Как любой поэт, неважно – плохой или хороший, Хой не раз предсказывал свою смерть:

«Часы пробили сорок раз, кукушка гаркнула в трубу. Мы колем вены каждый час, хоть это видел я в гробу. Меня игла пронзит прямо в сердце, меня придавит насмерть колесо, косяк мне жжет глаза, словно солнце, и красный мак сотрет меня в песок».

«Я не блядь, а крановщица!»

Иосиф Бродский

В 1997 году у Артемия Троицкого еще была передача «Кафе Обломов», куда он приглашал разных экзотических персонажей. Гостями Троицкого как-то оказались Надежда Бабкина и Юрий Хой, а темой программы – народная песня. Это в самом деле интересно, почему народными у нас считают те песни, которые поются в кокошниках по телевизору или со сцены какого-нибудь ДК и больше, кажется, нигде и не звучат. А песня Хоя «Пора домой», которую и до сих пор, кажется, поют дембеля, народной не считается… Песни Хоя, разумеется, никогда не пела «вся страна» (как и Высоцкого, не говоря уж об Окуджаве и прочих бардах – любим мы преувеличивать), но значительная часть – пела, цитировала, слушала. Иногда – стыдясь этого (сам Хой сравнивал такое тайное прослушивание «Сектора Газа» с просмотром порнухи). Стыдились по многим причинам. Первая – нецензурная лексика. Шнур-то, в общем, после «СГ» пришел на готовенькое. Вторая – темы песен. «Надо только вовремя подлизывать попец», «Это сладкое слово минет», «Танцы после порева», «Похмелиться мне дай». Третья причина – «попсня». Бытовало такое мнение, что «Сектор Газа» – это такой озверевший «Ласковый Май». Музыка примитивная, тексты тупые, имидж гопоты, вокал никакой. То есть все вкупе – расчет на самую невзыскательную публику и удовлетворение самых низменных инстинктов.

Так ведь это, братцы, и есть рок-н-ролл. Корневой, настоящий русский рок-н-ролл. Примерно в таком духе Троицкий и выразился тогда. Начиная с похабных частушек и кончая, вот именно, «Сектором газа». А если говорить о влияниях, то Хой в той же программе признался, что очень уважает рэп – «негритянские частушки», и следующий альбом сделает именно рэповым. Таким он и получился. Настоящий тяжелый рэп – довольно неожиданно для классика дворовой песни на трех блатных аккордах… Для шпаны, солдата, мента, работяги и грузчика…

Нельзя сказать, что в рок-тусовке Хой был совсем уж изгоем. Примочку для гитары он купил у Майка Науменко. С почти тезкой Цоем пару раз выпивали. Да и петь-то Хой начал именно песни Кино – сам на гитаре подбирал «Восьмиклассницу», «Когда-то ты был битником». Говорят, неплохо получалось… Случалось Хою давать совместные концерты с «Гражданской обороной» и «Звуками Му» – лучшими панк-группами в русском роке. И Петр Мамонов очень Хоя ценил и уважал. Да что там, даже Игорь Матвиенко, тогда еще не опопсевший окончательно, считал тексты Хоя «подлинной народной поэзией». И какие-то писатели-энтузиасты, члены соответствующего союза, восхищались его стихийным поэтическим даром, позволяющим беспошлинно уложить в строку: «Мы все за перестройку, мы дадим стране хлебца, мы поддерживаем речи от начала до конца Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева».

Почему же то, что начиналось так весело, кончилось так страшно?

Ягодка по ягодке – вот и слава Богу:

Сыты. А завидим белые холсты,

Подойдем с молитвою, глянем на дорогу,

Сдернем, сунем в сумочку – и опять в кусты.

Иван Бунин

В школе Юрий Клинских не был неформальным лидером, предводителем шпаны – был он забитым троечником, постоянно болел, в ПТУ не попал только чудом, хотя и заслуживал, единственная четверка у него была – по труду. После школы опять же только чудом не попал в колонию – в компании «тряхнули» каких-то парней на берегу городского пруда, старшему брату дали пять лет, Юрия спасло то, что он лично «ничего не взял». Служил в армии, где его били азербайджанцы и деды. По возвращении женился на девушке Гале, которая его дождалась, и пошел работать в милицию – во-первых, потому что больше ничего не умел, а во-вторых – считал работу милиционера романтической. Это заблуждение из него скоренько выбили. Тормознул на перекрестке начальственную «Волгу», c тогдашним председателем Облдумы Шабановым, пытавшимся проскочить на красный – получил выговор и был переведен во вневедомственную охрану. А будучи стрелком ВОХРа, как-то пытался заступиться за приятеля, которого менты забирали в вытрезвитель. «Я же свой, – кричал, – я мент!» Ну и его тоже забрали, еще и попинали хорошо, чтобы понимал, кто он есть в этой жизни. Хотел уйти из милиции, да контракт подписал на три года. Вот так, будучи еще ментом позорным, начал бывать в воронежском рок-клубе, в оцеплении стоял. Присмотрелся, прислушался, с музыкантами некоторыми подружился. Помогал им с транспортом и проходкой, пользуясь служебным положением. А там и сам запел, и срок службы в милиции вышел. Он ждал этого дня больше, чем дембеля. Придя домой, сорвал с себя форму, как будто она горела, топтал ее ногами, матерился и плакал… Уцелевшие «ментовские» рубашки потом донашивал отец…

И началась у Юрия Клинских совсем другая жизнь. Какое-то время он еще работал на радиозаводе (собирал видеомагнитофоны ВМ-12, знаменитые «Электроники» с выезжающим кассетоприемником) и грузчиком: «Я сегодня за червонец две смены отпахал, и я устал, я устал». Но уже собирались толпы на стадионе «Буран», и рвали электропровода бывшие коллеги Хоя, обозленные менты, чтобы сорвать концерт, и кассеты с первым альбомом, записанным в воронежской студии «Блэк Бокс», уже расходились по Воронежу, и из Воронежа, и одна из них угодила как раз-таки в «Ласковый май», и работал там человек по фамилии Симонов и по кличке Фидель…

Друг мой, друг мой! Я очень и очень болен,

Сам не знаю, откуда взялась эта боль —

То ли ветер свистит над пустым и безлюдным полем,

То ль, как рощу в сентябрь,

Осыпает мозги алкоголь.

Сергей Есенин

Было несколько «Секторов Газа». Первый – тот, что в Палестине. Второй – промрайон Воронежа, где трудно дышать. «Сектор Газа – Шинный, ТЭЦ, ВоГРЭС, СК… Сектор Газа – здесь не дожить до сорока…» Тогдашний директор Воронежского рок-клуба по фамилии Кочерга якобы сам придумал это название и для района, и для группы, в которой тогда еще никакого Хоя не было. А потом уже Хою подарил. Вот это и есть третий «Сектор Газа» – Юрий Хой. Большинство альбомов группы Хой записывал вчерне один, затем сбрасывал болванку Игорю Жирнову из «Рондо», который писал гитарные партии. То, что мы слышим на кассетах и дисках —совместный продукт только этих двух людей. Затем был еще концертный состав «СГ» – люди, которые снимали музыкальные партии с записанного альбома, ездили по стране и зарабатывали деньги. Отбирал их сам Хой, кого-то увольнял, кого-то принимал. Люди были дикие. Сейчас половина уже спилась окончательно. Некоторые пошли в бизнес и забыли, что когда-то играли рок. Некоторые до сих пор пытаются выпускать что-то под лейблом «СГ» или похожим. Среди последних – гитарист Игорь Кущев, который, якобы, Хоя всему и научил, да покойник вообще был никто и звать никак без музыкантов, если Кущеву верить… Гастрольная жизнь «СГ» – это отдельная история. По меланхоличному замечанию одного из участников, вспоминающего начало девяностых, «тогда „Сектор“ был еще алкогольной, а не наркоманской группой». На гастролях, перед концертами, иногда во время концертов и обязательно после – пили так, что наутро не помнили практически ничего. Девок в номера не таскали – те ломились сами. Табунами. В Таллинне к одному из музыкантов пришли две девственницы-самоубийцы и сказали, что «Сектор Газа» – их последняя надежда, поскольку они ходили уже и к группе «На-На», и еще к каким-то попсовикам, но никто их от девственности не избавил. Музыкант по имени Вася решил их проблему, изрядно запачкав гостиничные простыни, а затем отправил девушек домой на такси, которое обошлось в какую-то астрономическую сумму. «И, когда утром Васе предъявили счет за номер, куда входила ночевка девственниц и испорченные простыни, Вася понял, что все деньги, заработанные накануне, в буквальном смысле про… бал», – так весело об этом вспоминает звукорежиссер группы Андрей Стрельцов.

Кровь вообще лилась. Другой музыкант, Вадик Глухов, за день до концерта поранил ногу топором у себя на даче. Во время выступления рана открылась, и на первые ряды брызнули веселые фонтанчики бойкой артериальной крови. Публика была в восторге. Таких отморозков рок-сцена еще не рожала.

Так вот, были и еще «Секторы газа» – размноженные Фиделем, бывшим администратором «Ласкового мая», по той же сиротской схеме. Какие-то из составов «СГ» катались по стране с ведома Хоя, какие-то – без. Фидель, в оценке которого сходится большинство знавших его людей – «дерьмо редкое» – был подлинным «черным человеком» Хоя. Он первым оценил коммерческий потенциал группы, вытащил Хоя в Москву. Из алкогольной панк-группы «СГ» превратился в коммерческий проект. Ситуация достигла полного абсурда на фестивале «Звуковой дорожки «МК» в Москве, в 1993 году. Сидевший в зале Хой не мог поверить своим глазам – под его фонограмму на сцене разевал рот Фидель. Хой ринулся на сцену, выхватил у самозванца микрофон и разбил его. «Ночные волки», охранявшие музыкантов, принялись избивать Хоя – и убили бы, если бы тот не вывернулся и не сбежал. И три недели отлеживался в больнице с отбитыми почками…

Был у Хоя и другой продюсер, Сергей Савин. Человек с немалыми амбициями и возможностями. Продюсировал даже Анжелику Варум, причем деньги на ее раскрутку тратил собственные – вернее, те, которые зарабатывал на Хое. А поскольку делились они фифти-фифти – половина продюсеру, половина всем остальным – получалось для Савина неплохо. Так что за Анжелику Варум тоже скажем спасибо «Сектору газа»… До недавнего времени Савин продюсировал группу «Краски», затем следы его теряются – ходили какие-то слухи о невозвращенных кредитах и зверском убийстве, но вполне возможно, его просто перепутали с каким-то другим Сергеем Савиным – воронежским опером или красноярским банкиром… У всех есть двойники…