Текст книги "Все засмеялись, а Гитлер заплакал. Публицистика"

Почему я в принципе не разделяю энтузиазм всех взыскателей «национальной идеи»? Потому что у нас эта идея намертво спарена с некой жертвенностью, с неким отказом от чего-то. Я не понимаю, почему это так, но это так в любых вариантах. Где-то это читается как «Потерпеть», где-то как «Послужить», где-то как «Никто не забыт и ничто не забыто» – но везде вот это навлечение на себя неких вериг, принятие каких-то добровольно-принудительных обязательств перед «народом», ощущение ВИНЫ, происходящее, в свою очередь, от ощущения ВСЕОБЩНОСТИ, пресловутой СОБОРНОСТИ. То есть, мы в ответе за тех, кого изучили. А с какой стати? Народ – это та же природа, а природу нужно укрощать. С тем, чтобы использовать в своих целях. Поэтому национальная идея – в одном из своих вариантов и на каком-то этапе – могла бы звучать буквально так: «Убей русского!» Как допущение. И там, где никакой соборности нет, это возможно: говорил же Ницше, что устал метать бисер перед немцами, и что немецкая метафизика – от несварения желудка, а это то же, что «Убей!», если не хуже. Он не только говорил, он это все печатал на свои деньги, люди это читали, он не подвергался никаким репрессиям, и умер бы уважаемым человеком и герром профессором, если бы не сошел с ума. Но и после этого его книги не были ниоткуда изъяты, их читали те немногие, кому и ПОЛОЖЕНО читать такие книги, они делали некие выводы из прочитанного – и так начался двадцатый век.

Вы можете себе представить подобную ситуацию у нас? Вспомните Чаадаева.

У нас невозможно даже неизмеримо меньшее – хотя бы тот же запрет на голосование для пенсионеров. Хотя бы даже призыв к такому запрету, высказанный публично.

Я хочу сказать, что в идеале национальная идея может и должна сводиться к покорению народа, к войне против народа. Но это в идеале. А в реальности ее просто нет. Потому что нет фактических предпосылок для ее существования. Национальная идея Америки – Великая Американская Мечта, но эта мечта реальна, то есть они-то знают, за что им биться и кровь проливать.

Я вам скажу, в чем состоит национальная идея русских. Это идея-фикс: «Есть ли у России будущее?» Достоевский повесил нескольких своих героев за то, что они усомнились в этом. Но сам, заметьте, не повесился.

Любимый герой Достоевского – вовсе не Алеша Карамазов. Его подлинный герой – это всеевропеец, космополит, игрок. Вот такие «игроки» в скором времени станут (и уже становятся) серьезной политической и финансовой силой, они будут советниками князей и кумирами миллионов. Возможно, они станут «пиарить» в пользу России, своей несчастной оставленной Родины, они создадут такое мировое общественное мнение, что Северо-Запад завалит эту странную страну траншами, грантами и прочими маршаллами, как завалил в свое время Юго-Восток (без особого, впрочем, толка). Внешне это будет выглядеть, как «поддержка оппозиции», на самом же деле (о чем, безусловно, будет знать диаспора) все эти бабки будут пилиться оппозицией и истэблишментом, пока в один прекрасный день мы не почувствуем себя готовыми к тому, чтобы явить человечеству новый, облагороженный, демократический лик России – и хотя бы при этом миллионы чеченцев и не-чеченцев гнили в казематах, человечеству будет уже наплевать. Потому что мы впишемся в эту их северо-западную парадигму.

Но внутренне мы останемся теми же.

А что касается СВЕТЛОГО будущего, ПРЕКРАСНОГО будущего, то для нас, русских, оно возможно только в РАССЕЯНИИ.

2000

От какого наследства мы отказываемся
Ни дня – России

12 июня 1990 года первый съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете России. Спустя четыре года президент Ельцин своим указом распорядился считать 12 июня Днем независимости России. Полное название звучит так: День принятия декларации о государственном суверенитете России. Позднее название редуцировали до Дня России – видимо, чтобы не подражать американцам, у которых есть свой День Независимости и даже одноименный фильм с большими кассовыми сборами.

Авторство идеи ошибочно приписывается Ельцину. Однако первым о необходимости суверенитета публично заявил писатель Валентин Распутин, что было расценено как шантаж и злая шутка – многие тогда дружно выходили из состава СССР и объявляли о своем суверенитете. Многие, но не мы. И вот Ельцин воплотил идею Распутина. Как говорят, по своим соображениям – чтобы не быть под Горбачевым. Президент СССР в одночасье оказался без государства. Как председатель акционерного общества, из которого уведены все активы.

Все, что последовало за принятием декларации, Народная партия теперь предлагает считать одной непрерывной цепью катастроф и лишений. А посему – отменить празднование Дня России и перенести его на какое-нибудь более благоприятное число. Например, на 26 марта – день выборов президента Путина. Как именно будет называться новый национальный праздник, народники не уточняют. Может быть, День Путина. Чем плохо?

Ничем не плохо, но несколько устарело. В свое время, выступая на съезде нацистов, гауляйтер Польши Ганс Франк произнес проникновенные слова: «Благодаря вам, мой фюрер, впервые за всю историю Германии любовь к фюреру стала юридическим термином». Теперь и у нас есть шанс сделать любовь к фюреру юридическим термином. Фактически для этого многое сделано. Партийный принцип любви к фюреру зафиксирован в программных документах. Есть приветствия и униформа. Ночные факельные шествия и обструкция диссидентов. И не надо думать, что авторы этих акций не видят нежелательных параллелей. Еще как видят. Просто они не считают эти параллели – нежелательными. Если где-то когда-то уже сгодились факельные шествия и сжигание книг, то почему бы это не использовать еще раз? Если где-то уже окончательно решали вопрос с представителями определенной национальности, почему бы еще раз и тоже окончательно не решить этот вопрос с какой-нибудь другой национальностью? Или, например, пересажать всех гомосексуалистов. Или вернуть смертную казнь за бесплатный проезд в автотранспорте. Все полезно, что в рот полезло.

Впрочем, задействуется только внешняя атрибутика успеха. Фюрер, дабы обеспечить любовь к себе народа, предпринял и кое-какие шаги в экономике и внешней политике. И этих шагов было довольно много. От наших народных «фюреров» такого ожидать не приходится в силу их изначальной мелкотравчатости. С другой стороны, это и хорошо – меньше дров наломают.

Любовь к фюреру вообще есть понятие юридически немецкое. То есть – не русское. Не изначально русское. В России дореволюционной мало кто делал карьеру на любви к царю. В обществе этого не поняли бы. И вот сегодня, когда НПРФ (партия РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ) предлагает нам поменять независимость на любовь к фюреру, можно судить о том, что общество наше существенно не то, что было прежде. Теперь это не моветон, не лизоблюдство, не подхалимаж, а укрепление вертикали власти, патриотизм и бла-бла-бла.

В июне 1994 года Ельцин уже был не слишком популярен. Что не помешало ему править страной еще шесть лет. Совсем недавно он в близком кругу возмущался тем, что новый президент боится разменивать свою популярность на непопулярные реформы – «а я вот не боялся!» И действительно, не боялся. За десять лет суверенитета страна преобразилась до неузнаваемости. Появился рынок. Свобода слова. Прошла приватизация. Все это сопровождалось не очень большой, но кровью – как, заметим, и всегда бывает в таких случаях. Сформировалось гражданское общество. Это гражданское общество возненавидело Ельцина и сделало все, чтобы его не стало. Но одно оказалось настолько интимно и тесно переплетено с другим, что вырезать Ельцина и его «семью» из ткани гражданского общества оказалось возможно только вместе с этим самым гражданским обществом. Теперь у нас нет Ельцина, но и общества нет. Потому что общество Россию на фюреров не меняет. И не отказывается от независимости потому, что за нее пришлось платить большую цену.

Богач, бедняк

В декабре в нескольких российских городах провели любопытный опрос на тему – ваше отношение к богатству?

Все в голос говорят, что не имеют ничего против богатых людей, которые нажили свое богатство «честным» путем. Однако, когда нужно привести примеры таких честных богатеев – их соотечественников, приводят максимум один-два примера, и то после жестокой дискуссии «вор или не вор» сходятся в том, что все-таки вор. Лишь один Билл Гейтс почему-то вне подозрений – мол, он действительно свои миллиарды заработал. Эх, сказали бы вам программисты, что они про это думают…

И ведь не секрет, что те, кто особенно яро критикует «богатеев», сами по мелочи приворовывают достаточно регулярно. Имеет место реакция переноса – то есть собственные возможности по присвоению «плохо лежащего» проецируются на человека, у которого таких возможностей гораздо больше, и автоматически делается вывод о том, что «уж этот-то точно наворовал!»

Многие говорят, что неважно, как именно человек заработал деньги – важно то, как он относится к обществу. Вот хоть Анатолий Быков – дважды осужденный – народный герой Красноярского края. По одной простой причине – он делится. Строит храмы, содержит детдома. Будучи владельцем КРАЗа, платил зарплату без задержек. И всем наплевать, кого и за что он убил. Если убил, конечно.

Ну и самый главный вопрос в том опросе был такой: «Как бы лично вы хотели разбогатеть? Какие способы вы считаете приемлемыми и осуществимыми?»

Что, вы думаете, выбрало абсолютное большинство? Вот вы бы – что выбрали?

Десять лет рыночной экономики, приватизация, дефолт – все это прошло как-то мимо народного сознания. В глубине души большинство из нас как считало, так и считает любое богатство – неправедным, а любую работу – подневольной. От трудов праведных не наживешь палат каменных, пусти душу в ад – будешь богат, богатые раньше нас встали – да все и расхватали… То есть мы им с удовольствием доверяем погубить их собственные души, но при одном условии – пусть потом с нами поделятся, честными и чистыми, и может быть, Боженька их и простит.

Два важных момента. Первый – размер чужого богатства определяется исходя не из приложенных усилий, а исключительно по собственному внутреннему ощущению. Еще проще – «больше, чем у меня». Учитывая, что даже у живущих ниже черты прожиточного минимума доходы все-таки разные – богатых в нашей стране полно!

Второй момент – аргументы в пользу того, что богатые должны делиться, мало-помалу кончаются. Сама жизнь оставляет от них рожки да ножки. Когда наши трудяги-олигархи продадут свои активы какой-нибудь «Бритиш Петролеум», и заводы с вышками станут охранять не говорящие по-русски мордатые ребята с автоматами, взывать к их сознательности будет несколько проблематично. И останемся мы со своим презрением к деньгам у запертых ворот, вернее – у разбитого корыта. Ну, мы-то ладно. А дети?

А детей мы обрекаем на то, чтобы этим, с автоматами, всю жизнь ботинки чистить (в лучшем случае). И обрекаем вполне сознательно. Потому что на вопрос «Как бы вы лично хотели разбогатеть?» абсолютное большинство ответило просто: «ПОЛУЧИТЬ НАСЛЕДСТВО». Простая мысль о том, что наследство могли бы оставить богатые родители, никому в голову не приходит…

На самом деле наши бедные и наши олигархи друг друга стоят и друг без друга не могут. Их роднит одно – принцип «После нас хоть трава не расти». Не то что дети – трава. Сейчас объясню, почему.

До тех пор, пока государство будет преследовать цели «социальной справедливости», то есть распределения изъятых у олигархов сверхприбылей среди наиболее нуждающихся, никакой прогресс в экономике невозможен, равно как существенный подъем жизненного уровня. Давая «добро» на социальную справедливость, мы тем самым подписываемся под тем, что согласны с существующим положением вещей, когда 90 процентов национальных богатств находятся в руках нескольких десятков олигархов, а 90 процентов всех денежных средств крутятся в Москве.

Судя по действиям нынешнего президента, он ничего кардинально менять не собирается. Экономика страны остается ориентированной на экспорт сырья, и по-прежнему как в экономике, так и в политике главенствуют владельцы естественных монополий – Газпром, Норильский Никель и так далее. Это пирамидальная структура. На самом верху – несколько «олигархов» (их число неуклонно снижается, а размеры личного состояния и состояния компании – растут). Далее идут топ-менеджеры, менеджеры, обслуга, рабочий класс и «социально незащищенные слои населения» – то есть всевозможные бюджетники. Это, разумеется, никакой не капитализм и никакая не рыночная экономика. Это именно военно-полицейский режим латиноамериканского типа, еще проще – хунта.

Есть естественные пределы ежегодной добычи полезных ископаемых, и есть пределы самим запасам полезных ископаемых. Именно поэтому нефть сперва добывали в основном в Каспийском регионе, затем сместились в Тюмень, а теперь уже речь идет о разработке восточно-сибирских месторождений. При нынешних темпах добычи разведанной нефти хватит от силы на 50 лет. Если темпы увеличить вдвое – на 25 лет. Та же ситуация с никелем, газом и т. п. Спрашивается – что мы будем продавать через 25 лет? Олигархов это по понятным причинам не очень волнует, за 25 лет они сколотят капиталы на много поколений вперед и легализуются на западе в полной мере. Оставив дотла разоренную, выпотрошенную страну.

То есть – их существующая модель вполне устраивает, и по собственной воле они менять ничего не будут. Для того, чтобы на протяжении этих нескольких десятков лет (фактически – ВСЕГО двух поколений) избежать социального взрыва, они время от времени будут подкидывать остальному населению «на бедность» – ровно столько, чтобы народ не зажрался и не перестал быть конкурентным преимуществом в качестве крайне дешевой рабочей силы, на уровне турков. Если население это устраивает – то почему бы и нет? Но вот вопрос – а устраивает ли это население?

Интересно, что изменилось бы, если бы наши политики вместо кучи обещаний предельно четко и жестко объяснили народу, что автоматически означает подпись под таким социальным договором? Объяснили бы, что каждый из нас будет работать больше за все меньшие деньги. Что наши дети будут жить не лучше, а хуже, чем их родители. Что они полностью лишатся любых перспектив, поскольку будут лишены и бесплатного образования (качественного, по крайней мере), и медицинского обслуживания, и социального обеспечения – то есть родить ребенка будет означать обречь себя и его (и его детей, если они будут) на нищету.

В этой ситуации естественными союзниками олигархов (помимо иждивенчески настроенных низших слоев населения) становятся прикормленные ими и опекающие их чиновники и силовые ведомства. Милиция перестанет быть народной окончательно, и своей основной задачей будет считать «охрану общественного порядка», то есть – пинками гнать случайно заблудившуюся голытьбу из богатых кварталов и убивать на месте любого, кто осмелится поцарапать гвоздем борт «Мерседеса». Армия будет нужна только для того, чтобы подавлять внутренние беспорядки – и будет их подавлять без тени сомнения и сожаления, поскольку будет полностью наемной. В судах установят ценовый барьер для собственно подачи исковых заявлений – то есть отсекать бедноту от правосудия будут уже на подходе. Для борьбы с диссидентами будут применяться несколько иные способы, чем сейчас. Вместо спора хозяйствующих субъектов – несчастный случай или таинственное исчезновение. Нет человека – нет проблемы. Если вам кажется, что я сгущаю краски, возьмите Латинскую Америку и посмотрите, как обстоит дело там. Вполне возможно, кстати, что они удваивают ВВП. Колумбия – сто пудов.

Новороссийск 2003, в СМИ не публиковалось

В очередь, сукины дети…
Народ возвращает власть себе

Небольшая преамбула – просто во избежание возможных недоразумений.

Государство как продукт общественного договора существует для того, чтобы народу с ним жилось лучше, чем без него.

Народ – это, попросту, большинство населения. То есть, если большинство исповедует одни и те же ценности, то эти ценности есть народные.

Судя по событиям последних нескольких лет (аресты, выборы), народные ценности суть таковы: нам нравится власть, и мы будем делать все, что она скажет; нам не нравятся богатые, и мы не будем возражать, чтобы их не было.

Абсолютно все понимают, что на ликвидации богатых как класса бедные НЕ разбогатеют. Даже не станут зажиточными. Ну и что. Ну и пусть. «Мы согласны в очередь встать, но чтобы для всех». Под этим подписалось большинство. Из этого и будем исходить.

Протестантская этика определила дух капитализма, об этом писал Макс Вебер. Основатели США, то есть в чистом виде «западоиды», были приверженцами протестантской этики. Бог внутри. Благочестие определяется преуспеянием. Если ты преуспел – ты любезен Богу. На этом они поднялись и стали сверхдержавой.

Так вот, там дух каждого гражданина находится в полной гармонии с духом государства. Успех и прибыль, и одно конвертируется в другое. Есть логика в том, что популярен президент Буш, со стороны выглядящий просто идиотом и кретином. Пока этот идиот и кретин побеждает, он будет популярен, поскольку с ним побеждает вся Америка. Неважно, кого побеждает – Саддама, террористов, Россию. Какая разница, его везде ждет успех. Вот если бы ловили его, а не он ловил, если бы его города бомбили по ночам – тогда да, это провал. Все логично, все рационально. Будь на месте Буша интеллектуал и выпускник Гарварда, он делал бы все то же самое. С некоторыми нюансами.

Благосостояние нашего народа никак не связано с благосостоянием страны в целом. Царская Россия была богатой страной – а народ нищенствовал. Нынешняя Россия тоже не самая бедная страна, а народ все одно нищенствует. Я вам открою страшную тайну: это не потому, что власть плохая и несправедливая. Это потому, что народу нравится нищенствовать. Это наполняет его благодатью. Беден, но честен.

У протестантов беден равно бесчестен. Вот цепочка полностью: беден – нерадив – не живет по заветам Божьим – отпал от Бога – бесчестен.

У протестантов не только нищета, но и бедность – это порок. Поэтому есть добропорядочные граждане-налогоплательщики, а есть «белая мразь». Трэш. Мусор. Они и в выборах не участвуют. Пьет тот, кто на пьянку скидывался.

Большинство нашего населения по западным меркам – белая мразь. Это люди, которые не умеют и не хотят работать и зарабатывать, поскольку не в этом видят смысл своего существования. А видят его в некой «справедливости».

Нет никакой абстрактной справедливости, есть общественный договор по этому поводу, очень конкретный в каждом случае. В английских семьях столетиями все имущество родителей переходило по наследству старшему сыну, а остальные оставались ни с чем – и это не считалось несправедливым. В Индии было справедливо, если жена после смерти мужа всходила на его погребальный костер. При том, что, случись жене умереть раньше, супруг себя с ней не сжигал, а женился на молоденькой. И это тоже было справедливо. У каждой «справедливости» были какие-то свои резоны. У нас справедливостью считается все взять и поделить, и это никакая не булгаковская сатира, а краеугольный камень нашего общества. Это в сытом капиталистическом раю позволительно устраивать соревнования за приз и кормить по результатам. У нас, если делить не поровну, кто-то умрет от недоедания, поскольку мы все время в кризисе, все время на льдине и в подводной лодке. Может быть, это зависит от ландшафта. Все-таки изрядный кусок земной суши. Людская масса, растекаясь по ландшафту, вынуждена «держать уровень». Как масло на сковородке.

При этом никто и никогда не откажется от халявы. И каждый считает долгом и доблестью обмануть то самое государство, которое строит. Та же самая приватизация первоначально была принята с восторгом: можно было на халяву чего-то поиметь. Оказалось, что поиметь можно не так уж много. Возникла ненависть к приватизаторам. Потом появились пирамиды. Там поиметь можно было очень много. Каждый понимал, что кого-то при этом обманывают, что деньги так или иначе левые, краденые. Вероятно, предполагалось, что деньги будут уворованы у всех остальных, в идеале – у государства. Опять не получилось. Затем появился новый Мавроди – Глазьев. И он даже был кандидатом в президенты.

Необходимость работать на равного себе у нас воспринимается как унижение. А тем более если он ровесник или даже моложе. А чем он лучше меня? Западный ответ: «Он лучше, потому что большего добился в этой жизни» – не катит. Ну и что? Он большего добился – и поэтому он лучше, что ли? А вот как у него с духовностью?

Типичная женская логика. «Мужчины на нее падки, потому что она шлюха, и у них слюнки текут от смазливой мордашки и аппетитной попки». На вопрос – а на что же должны быть падки мужчины, если не на смазливую мордашку и упругую попку, то есть, другими словами, на молодость и красоту – следует незамедлительный ответ: как на что?! На доброту, верность, богатый внутренний мир. У смазливых по умолчанию этого всего нет, у не пользующихся успехом, также по умолчанию – есть в стратегическом объеме.

Та же фигня с духовностью. Она потаенна и неизмерима. Ее нельзя выразить в конкретных цифрах. Она где-то есть. Но мы вам ее не покажем. Все равно не поймете.