Текст книги "Бобры в кленовом сиропе. Двадцать лет в Канаде"

Что интересно, министерство иммиграции, по данным газет, тратит 300 миллионов долларов в год на различные программы по адаптации. Но, как и в любом бюрократическом государстве, эффективность этих программ крайне невелика, и выделяемые деньги не очень меняют ситуацию к лучшему.

С учетом же трудностей, с которыми сопряжено, например, подтверждение профессиональной квалификации, без чего невозможно получить адекватную уровню профессионализма работу, не удивительно, что многие обладатели университетских дипломов и ученых степеней становятся таксистами или вынуждены разносить рекламу.

Есть еще одна профессия в Канаде, привлекающая иммигрантов, – водитель-дальнобойщик. Эта работа, вообще, считается самой популярной в Канаде. Сейчас порядка 263 тысяч канадцев зарабатывают деньги на грузовых перевозках, что составляет 4.4% рынка рабочей силы страны. По оценкам специалистов, эта профессия продержится на первом месте еще достаточно долго. Во всяком случае, в русскоязычных газетах Монреаля объявления о вакансиях в этой области печатаются регулярно.

Советский бюрократ с человеческим лицом

В годы горбачевской Перестройки, в российской прессе были модны рассуждения на тему «социализма с человеческим лицом», «капитализма с человеческим лицом», и тому подобному. «Человеческое лицо» вспомнилось мне и сейчас, когда я приступил к главе о канадской бюрократии. Чем же канадский бюрократ отличается от столь знакомого мне бюрократа российского (или советского, с которым я тоже немало пообщался в своей жизни)?

Время от времени канадские бюрократы производят на свет такие шедевры, которым ни один нормальный человек, находящийся в здравом уме, не смог бы придумать логического объяснения. К примеру, нет никаких проблем для свежеиспеченного иммигранта приехать жить в Квебек, если до этого при прохождении иммиграционной процедуры в анкете в качестве места предполагаемого жительства он указывал Онтарио или любую другую провинцию. Либо, наоборот, он может поехать жить куда угодно, пройдя процедуру иммиграции в Квебек. Вроде все логично – демократия, свобода личности и все такое, никто не может никому запретить жить там, где он пожелает. Это естественно и очевидно. Кроме одного нюанса. Оформившись, к примеру, в Онтарио, вы обязаны въехать именно в Онтарио. В крайнем случае, в какую-то другую провинцию. Но никак не в Квебек! А, оформившись в Квебек, – соответственно, въезжайте именно в эту провинцию. Другими словами, в первом случае вам надо приземлиться, например, в Торонто, а во втором – в Монреале. В ваших бумагах должна стоять печать соответствующего «пункта въезда» («port of entry»). Выйдя за пределы аэропорта – двигайте, куда глаза глядят! Никто вам не указчик в решении вопроса, где обосноваться. Вы можете надумать поменять место жительства в следующую же минуту после заполнения необходимых иммиграционных бумаг, и будете иметь на это полное право. Но упаси вас Бог заикнуться об этом иммиграционному офицеру! В Торонто, может, к вам и отнесутся снисходительно, но вот в Квебеке вы рискуете нарваться на очень крупные неприятности. Говорят, были случаи, когда с людьми, имеющими бумаги на въезд в Онтарио, и неосмотрительно въехавшими для проживания сразу в Квебек, обходились очень и очень жестоко – вплоть до высылки обратно к месту проживания с аннулированием всех въездных документов!

Никакое разумное воображение, кажется, не могло бы придумать подобных экспериментов над людьми. А вот здоровая мысль бюрократа – пожалуйста! Куда там столь хорошо знакомой нам советской бюрократии до бюрократии канадской!

Ну, допустим, все это досужие вымыслы злопыхателей. Мало ли кто остался чем-то недоволен и теперь вымещает обиду, выдумывая страшные истории про канадских бюрократов! Может, найдутся и другие примеры?

Предположим, вы уже находитесь в Монреале (или где угодно еще в Канаде) на законном основании, например в качестве студента, и отсюда решаете подать документы для иммиграции в Канаду. Раньше подобные заявления внутри страны у вас просто не приняли бы. Вам было бы необходимо отправить их по почте в любое зарубежное дипломатическое представительство Канады – посольство или консульство – и всю переписку вести только с ним. Однако после принятия соответствующего закона в июне 2002 года, в некоторых особо оговоренных и весьма редких ситуациях заявление можно подать и внутри страны, хотя в большинстве случаев все равно переписываться придется с канадским консульством. Так вот, получив положительное решение и бумаги, разрешающие въезд в страну, формально вы просто обязаны выехать из Канады и въехать в нее снова в соответствии с законодательством.

Как это происходит на практике? Самый простой (и дешевый) способ въезда в Канаду, уже находясь в оной, таков: берете машину и едете к ближайшему пограничному переходу между Канадой и США, где имеется тот самый «пункт въезда». Если вы живете не очень далеко от Ниагары, то можете совместить приятное с полезным – посетить в выходные дни знаменитый водопад, отдохнуть и развлечься, а заодно проделать все необходимые формальности. В перерыве между небольшими радостями жизни выбираете полчаса-час свободного времени и направляетесь прямиком к мосту, соединяющему канадский и американский берега. Можно сразу проехать мимо канадского пропускного пункта, не останавливаясь, а можно и остановиться, но вам все равно предложат съездить в Америку.

Звучит внушительно, но на деле вы просто должны доехать до американского контрольно-пропускного пункта, развернуться и сообщить тамошнему офицеру, что в Америке-то вам на самом деле делать нечего, вам просто нужно «въехать» обратно в Канаду. Американцы не удивятся столь странной просьбе, а с готовностью снабдят вас специальной бумажкой, извещающей, что вы у них побывали, но во въезде вам было отказано. Не волнуйтесь, этот «отказ» никак не повлияет на ваши последующие визиты в Соединенные Штаты и вашу анкету не испортит. Теперь вы спокойно пересекаете нейтральную полосу в обратном направлении и оказываетесь на въезде в Канаду (какая радость, давно не виделись!). Теперь уже канадский иммиграционный офицер встретит вас с распростертыми объятиями и выпишет все необходимые бумаги. Все формальности соблюдены – вы официально «въехали» в Канаду. Вам не потребуется ни американская виза, ни дорогой авиабилет в Европу и обратно!

Да, чуть не забыл самое главное! С вас за «въезд» в страну возьмут специальный въездной налог, который государство накладывает на всех новоприбывших. Налог не маленький – до недавних пор составлял чуть меньше тысячи долларов с каждого взрослого, на сегодняшний день он в два раза меньше – 490 долларов!

Не в этом ли главная причина всех игр с показушным въездом?

И все же есть что-то привлекательное в канадской бюрократической системе! В течение первых лет моего пребывания в Канаде я старательно пытался понять – что же именно. Чем она отличается в лучшую сторону от нашей прежней советской и нынешней российской систем? Ведь по степени зарегулированности, опутанности различными правилами, постановлениями и предписаниями она даст фору любому нашему родному бюрократу! И, наконец, по прошествии нескольких лет я смог-таки сформулировать это отличие. А заключается оно в том, что канадская бюрократия – это советская бюрократия, но… с «человеческим лицом»! Вот она, наконец-то, перестройка и «социализм с человеческим лицом», за который не покладая рук боролась вся страна, пока не развалилась на национальные составляющие. Или это все же был «капитализм с человеческим лицом»? Уже не помню за давностью лет, но факт в том, что Канада это свое «лицо» нашла!

Здесь, как и в бывшем СССР, социальная забота о человеке провозглашена государственной политикой. И для этой благородной цели созданы специальные департаменты. Однако, в отличие от государства, в котором правительство не зависит от граждан вовсе, здесь, в стране, где власть имущие все-таки находятся в некоторой зависимости от своих избирателей, госструктуры в большей степени повернуты лицом к населению. По крайней мере, во внешнем проявлении их взаимоотношений. Как правило, с чиновником всегда можно связаться по телефону. Если его нет на месте, услужливый автоответчик предложит оставить номер телефона, по которому вам смогут перезвонить. И что интересно – в большинстве случаев действительно перезванивают! Даже если это нужно именно вам, а не чиновнику. Никто не бросает трубку, буркнув нечто невразумительное, а в конце беседы, пока вы сами не закончите разговор и не попрощаетесь, трубку никогда не положат. Кстати, это характерно для любой здешней телефонной службы: если разговор закончен, вас обязательно спросят нет ли у вас еще вопросов и трубку будут держать до тех пор, пока вы сами не отключитесь.

Конечно, бюрократические традиции тщательно блюдутся, но здесь никогда не нагрубят человеку, а на его вопросы почти всегда дадут исчерпывающий ответ либо проинформируют, с кем лучше следует связаться. Хотя, по правде сказать, бывают и исключения. В основном связанные с Квебекской так сказать самобытностью. Как-то раз я звонил в налоговую инспекцию с весьма рядовым вопросом. Отвечавший мне чиновник был стопроцентный квебекуа, причем с далеко не самым лучшим английским произношением. Осмелюсь предположить, что моя английская речь даже была несколько внятней, чем его. Это-то и развело нас с ним по разные стороны баррикад. Несколько раз он попытался объяснить мне суть вопроса, но делал это с таким произношением, что понять его не было никакой возможности. Когда я его переспросил в очередной бесконечный раз, он решил, что я над ним издеваюсь, и в сердцах бросил трубку. Самое смешное, что я точно также начал подозревать, что он тоже надо мной издевается, намеренно коверкая английский. Ну, вероятно, недолюбливает он англофонов, что время от времени встречается в этой провинции. Может, это явилось причиной того, что чиновник даже не потрудился переадресовать меня к кому-нибудь из коллег, сносно изъясняющемуся на нелюбимом им языке.

И все же, подобное отношение встречается довольно редко. Предположим, вам довелось прийти на прием к чиновнику. Можете быть уверены, «бюрократ с канадским лицом» никогда вам не нахамит! Наоборот, проявит глубочайшую любезность, продемонстрирует радость от встречи именно с вами, оставив вас в полной уверенности (что очень подкупает именно выходцев из бывшего СССР), что ждал много лет вас и только вас, и что, вообще, на это место его посадили исключительно в надежде, что когда-нибудь именно вы, а не кто-то другой, придете к нему на прием.

Если в России вы сразу понимаете, что вас послали, и ваша проблема никого не интересует, то здесь после разговора с клерком вы останетесь в полной уверенности, что вашей проблемой озабочена вся Канада, и все ее чиновники ежечасно теперь только о вас и думают. Поэтому через некоторое время вы немало изумитесь, поняв, что по большому счету, никому до вас нет дела, и никто здесь с вами носиться не намерен.

С другой стороны, вы можете быть уверены, что всегда получите полную и исчерпывающую информацию по вашим правам и льготам. Я вспоминаю рассказ друга, который живет во Франции. Как-то он жаловался на французских чиновников, упрекая их в том, что они всеми силами стремятся скрыть любую информацию, касающуюся того, что человеку положено по закону. У канадского же чиновника нет внутренней установки во что бы то ни стало обхитрить заявителя или сэкономить на последнем в пользу государства.

Конечно, в Канаде отсутствуют те проблемы, что так привычны для нас в России, зато есть другие. Например, вы не потеряете ни минуты времени на какую-либо прописку или регистрацию, или какое-то другое оформление вашего места жительства. Вы потратите время на поиск квартиры, на переезд. Но это уже ваши проблемы, и от них никто не свободен. А после переезда только звоните в разные инстанции (банк, например, или в налоговую службу) и сообщаете о новом адресе и телефоне. На это уйдет время, но со своего кресла вы можете даже не вставать. Зато придется угробить массу времени на налоговые процедуры, особенно если придется утрясать какую-то нестандартную ситуацию. И, скорее всего, именно вам докажут, что вы верблюд, а не наоборот. Ибо брать денежки любят все, а отдавать – никто. К примеру, после заполнения налоговой декларации вдруг окажется, что органы взяли с вас немного (или много) лишку. Деньги вам, конечно, вернут. И даже процент начислят за то время, что государство продержало ваши кровные у себя. Процента, этак, полтора в год. Однако если вдруг окажется, что не государство вам, а вы государству задолжали, то вам предложат выплатить долг, только уже не с полутора процентами, а с 10—12. И будете платить, как миленькие, никуда не денетесь. Такое вот своеобразное представление о равноправии в отношениях между гражданином и государством!

Решая разные вопросы, вы можете попытаться ходить по инстанциям лично, но, как правило, все пользуются почтой и телефоном. В некоторые организации дальше входа вас просто не пропустят. Здесь принято решать проблемы с помощью телефонных звонков. Для меня это поначалу было странным, я все порывался сам куда-то пойти, спросить, узнать. Во-первых, было непривычно и достаточно трудно общаться по телефону на иностранном языке, а во-вторых, с детства все мы приучены к тому, что в России дозвониться почти никуда нельзя, а прояснить любые мало-мальски важные вопросы можно только при помощи личного визита.

Здесь же рядовой человек обязан посетить только несколько инстанций, куда необходимо сдать документы для оформления основных вещей – медицинской страховки, номера социального страхования, а также для открытия банковского счета. Дальше все решается по телефону или почте, а теперь в большинстве случаев – через интернет. Канада занимает одно из первых мест (если не первое!) в мире по степени использования интернета для работы государственных учреждений с населением.

Повторюсь, в случае личного визита вас чисто внешне воспримут уважительно, голоса никогда не повысят. И в каких-то очевидных моментах отнесутся весьма разумно. В России эти же очевидные моменты очень часто воспринимаются совсем не так очевидно.

Вот простой пример. В Канаде семьям, имеющим маленьких детей, выплачиваются государственные детские пособия. Очень символические и зависящие от доходов семьи, но все же выплачиваются. В том числе даже семьям, временно пребывающим в Канаде. Однако, чтобы получить право на пособие, они должны прожить здесь не меньше установленного срока, естественно, выплачивая все это время налоги наравне с канадцами. Когда для моей семьи такой срок наступил, я заполнил заявление, подготовил нужные документы и понес их в налоговую инспекцию (по традиции, помимо налогов они же занимаются и детскими пособиями). В инспекции выяснилось, что заявление по их правилам должно быть заполнено матерью ребенка. Я же заполнял все сам, ибо посчитал, что, как единственный работающий, у которого на иждивении жена и сын, должен поступить именно так. Кроме того, оказалось, что мы давно должны были обратиться за номером социального страхования для моей жены, чего мы не сделали, полагая это необязательным, раз она не работает. А вместо социального номера во всех документах использовался некий временный номер, который, кстати, сами же чиновники ей и присвоили в свое время. Другими словами, в заявлении были проставлены все мои данные, а ее были неполными. Меня попросили показать паспорт сына с отметкой о въезде. Так как об этом ничего не было сказано в инструкциях (естественно, ведь они в основном рассчитаны на канадцев, постоянно проживающих в стране), то я даже и не подумал захватить паспорт с собой.

Вопрос на сообразительность: что бы мне при таком раскладе предложили проделать в любой российской инстанции? Правильно – как минимум, валить куда подальше. Здесь же чиновница (с самого начала общавшаяся со мной предельно вежливо и доброжелательно) куда-то отлучилась, достаточно долго отсутствовала, потом появилась снова и сказала, что они все же оформят пособие на жену, а не на меня. То есть вопрос о том, принять такое заявление или не принять, вообще не стоял! Она также посоветовала, не откладывая в долгий ящик, все-таки обратиться за номером социального страхования для супруги. На мой естественный вопрос, не следует ли мне переписать заявление заново, ответила, что все необходимые изменения они сами (!) проделают при занесении данных в компьютер.

Вот такая бюрократия с человеческим лицом!

Но процесс на этом не закончился. Даже, наоборот, разветвился на несколько параллельных. Сначала на имя жены ими был прислан чек. Вполне достаточно, на мой взгляд, большего от них и не требовалось. Однако через две недели после этого пришло письмо лично для меня, в котором сообщалось, что я не имею права на пособие для ребенка, ибо обычно оно выплачивается матери. Возможно, они посчитали, что устной информации об этом во время моего визита было недостаточно. Но, скорее всего, чиновники следовали некоей утвержденной инструкции, где в подробностях прописывалось, что и как делать в различных ситуациях.

Другая ветвь того же процесса состояла в том, что информацию о нас федеральное ведомство передало в провинциальные органы, где также рассматривают подобные заявления. Оттуда сразу же сообщили письмом, что ничем не могут нам помочь, так как не имеют информации об уплате нами налогов за предыдущий год. И это несмотря на то, что буквально за неделю до этого налоговая служба провинции прислала нам полную информацию по оценке наших налоговых деклараций за указанный год. Когда я попытался позвонить в провинциальный департамент, мне разъяснили, что говорить по телефону могут только с матерью ребенка, то есть получательницей денег. А так как она не в состоянии вести телефонные разговоры на английском или французском, нам предложили приехать к ним вместе, чтобы я мог ей переводить. При этом по телефону провести беседу с моим участием в качестве переводчика было никак нельзя. Только лично! Один из тех редких в канадской бюрократической практике случаев, когда вопросы решаются не по телефону, а на приеме.

Так для меня и осталось непонятным, как же все-таки они смогут удостовериться в правильности моего перевода при моем личном присутствии, если телефонной беседе они не доверяют.

Тем не менее, мы поехали, поговорили. Все нужные пометки в компьютере были сделаны. Время двух человек на визит было благополучно потрачено. Что я говорил при переводе, формально для них так и осталось тайной. Теоретически, я мог лепить любую чепуху или сочинять все, что мне заблагорассудится. Но бюрократия была удовлетворена. Единственным плюсом стало только то, что мы смогли оформить официальную бумагу, позволяющую мне вести обсуждения этих вопросов по телефону от имени жены.

На следующий день мы получили от них очередное письмо, в котором сообщалось, что, по их данным, с февраля 2001 года ребенок проживает отдельно от нас (прошу заметить, что письмо было датировано 18 декабря 2000 г.!), и на этом основании с этого самого момента мы не имеем права на пособие. Так что можете сами определить степень разумности местной бюрократии.

После моего первого посещения федерального департамента по пособиям мы все-таки запросили номер социального страхования для супруги, чтобы в дальнейшем не было проблем из-за его отсутствия. Но когда мы наведались в тот департамент, где чиновница настоятельно порекомендовала нам получить этот номер, и сообщили, что номер получен, тамошний представитель (уже другой) сказал нам примерно следующее: «Получили? Ну, и ладно. Засуньте его подальше и никому не показывайте! Вам тут присвоен некоторый временный номер, нам его вполне достаточно. Обойдемся им».

Очень многое в отношении с посетителем зависит от конкретного чиновника. Вернее, от его персонального отношения к мелочам. Вот еще пример. Когда жена летом 1999 года приехала ко мне на два месяца, мы отправились подавать заявку на медицинскую страховку для нее (иностранцы, временно работающие в Канаде, а также члены их семей, обеспечиваются государственной медицинской страховкой так же, как и сами канадцы). Дождавшись очереди, мы подошли к одному из клерков, предъявили все свои бумаги, в том числе мое разрешение на работу. Все было в порядке, но…

– Покажите, пожалуйста, ваше свидетельство о браке… – Легкое замешательство в наших рядах. О свидетельстве никто не думал, и оно, естественно, осталось в Москве.

– Но фамилия-то одинаковая!

– Ну и что! Все равно необходимо свидетельство!

– А может…

– Нет, не положено!

Спорить с ними бессмысленно. Упертые! Это вы в России можете улыбнуться, объяснить, дать шоколадку, на крайний случай – наличные, и вопрос будет решен. Здесь это бесполезно (по крайней мере, на бытовом уровне). Если чиновник в чем-то убежден – ваше дело швах!

Короче, повернулись мы и пошли, не солоно хлебавши. Правда, закон здесь все-таки гуманен. Моя жена хоть и осталась без страховки, но, получив из Москвы свидетельство или его копию, смогла бы оформить ее позже. А тем временем, если вдруг возникла бы необходимость посетить врача, нам пришлось бы платить из своего кармана, однако потом – после оформления страховки – затраты нам компенсировали бы. Просто дополнительная головная боль.

Итак, мы ушли. Срочно связались с Москвой и через две недели по почте получили необходимый документ. С копией в руках отправились снова в офис государственного медицинского страхования. На этот раз чиновник был другой. Подали все те же документы, что и в первый раз. Копию свидетельства о браке держу в руке наготове. Не подаю из принципа. Жду, когда попросит. Не попросил!!! Все было оформлено без малейшего вопроса, с тем же самым набором документов, что и в первый наш приход!

Вот вам и правила! Что у человека на уме, то у чиновника на языке. Какие у него, вашего конкретного «благодетеля», будут представления о правилах, по тем представлениям вы и будете жить. Закон бюрократа в любой стране.

После моего первого семимесячного пребывания в Монреале я ездил в Москву, чтобы поменять паспорт, а затем возвращался для завершения первого этапа работ. Всего на два месяца – до нового 2000 года. Так как я уже более-менее ориентировался в канадской жизни, то решил прихватить с собой из Москвы кое-что привычное для своего желудка, точнее, для души. То, чего в Канаде непросто найти. Предварительно я запасся в аэропорту буклетом с таможенной информацией, что из каких стран и в каких количествах можно ввозить в Канаду. Среди разрешенного к ввозу были указаны мясные продукты, в том числе колбаса – в заводской упаковке и с длительным сроком хранения.

Как я уже знал на собственном опыте, большинство из канадских колбас можно есть исключительно от большой тоски по еде (по крайней мере те, что изготавливаются для обычных супермаркетов; в руские же магазины, как выяснилось позже, продукты поставляются вполне неплохие). До сих пор еще многие в России полагают, что заграница отправляет нам только ту колбасу, которую не желает есть сама. Так вот, выяснилось, что это совсем не так. Едят они здесь тот же самый условно-съедобный продукт, что и отправляют в Россию. То есть полное равноправие.

Поэтому я и взял с собой батончик. Не от голода, а исключительно из любви к искусству. Почему бы не взять, если можно? В декларации я честно указал, что везу батон сырокопченой колбасы. Скрывать мне было нечего.

Через таможню всех выпускали без всяких задержек. Собственно, и таможню-то никто не проходил – все просто сдавали декларации и выходили в зал. Меня же завернули на досмотр.

Вывод первый – не стучи на самого себя! Не указал бы в декларации эту несчастную колбасу, давно бы подъезжал к городу!

Должен сказать, что канадские таможенники ведут себя не совсем порядочно. То есть на не высовывающихся граждан они внимания не обращают. Те проходят беспрепятственно, даже если бы в их багаже лежала ядерная ракета очень дальнего радиуса действия. А вот того, кто имел неосторожность сознаться в наличии чего-то, пусть самого невинного, досматривают по полной программе, со вскрытием всех вещей и осмотром каждой мелочи, как самого злостного контрабандиста. Причина, на мой взгляд, проста – работать никому не хочется, но имитировать деятельность необходимо. Иначе возникает вопрос – ради чего, собственно, таможенник (то есть, фактически, тот же чиновник) получает зарплату? Для сведения читателя: таможней и сбором налогов в Канаде занимается одно и то же ведомство.

Ничего запрещенного у меня не нашли, кроме той самой злосчастной колбасы. И по поводу нее разгорелся жаркий спор. Через десять минут препирательств женщина-таможенница вызвала на подмогу своего шефа, с которым я еще минут двадцать спорил, потрясая буклетом и вычитывая каждую фразу. Бедная колбаса давно отошла на второй план: для меня это стало своего рода спортивным состязанием.

Не буду приводить все аргументы обеих сторон и прочие детали, но результат оказался весьма примечательным. В конце концов, таможенный начальник произнес буквально следующее: «Мне нечего сказать. Буклет действительно составлен так, что вы абсолютно правы. Но… Мое представление о правилах таково, что я не могу пропустить эту колбасу. Я и раньше всегда считал, что никого не должен пропускать с подобными вещами, и сейчас не стану. Таково мое мнение!»

Ну, как тут спорить? Мне даже на полном серьезе предложили обратиться в суд, и одна мысль о том, чтобы начать судиться с канадскими бюрократами по поводу давно изничтоженной колбасы вызвало мое искреннее веселье.

Я вышел с таможни с чувством одержанной победы, но без колбасы. Вот она, роль личности, если не в истории, то в интерпретации правил, по крайней мере.

Вывод второй (касающийся не только таможни): бóльшую часть правил формирует для себя и для нас конкретный чиновник на основе своего собственного понимания окружающей действительности и собственного расположения духа.

Возникает важный вопрос: насколько присущ бюрократам здравый смысл? И существует ли в конце концов разница между бюрократами в разных странах? Кажется, что вопрос риторический, и законы бюрократии везде абсолютно одинаковы. Тем не менее, здравый смысл проявляет себя совершенно по-разному. В России он работает (или не работает) на уровне каждого конкретного человека. Порой даже вопреки правилам. Насколько здравомыслящ сам человек, настолько здравомыслящи его действия. В Канаде это тоже справедливо, но в значительно меньшей степени. В конечном итоге, гораздо больше здравого смысла здесь заложено в самих правилах, регулирующих работу чиновника. Соответственно, насколько здравомыслящи правила, настолько здравомыслящи действия представителя государства.

С другой стороны, бывает и так, что на правила и установки накладывается свой ведомственный интерес. Самый простой и расхожий пример – штрафы за парковку. В этом случае в объективном разбирательстве чиновник не очень-то и заинтересован: ведь его зарплата идет в том числе и из тех самых денег, что автомобилист должен заплатить городу в качестве штрафа.

Помните историю о двух штрафах за парковку, рассказанную в главе про автомобили? Я писал уже, что в монреальском департаменте, ведающем штрафами, моего письма с объяснением ситуации они «не получили». А все из-за того, что свое письмо я отправил обычной почтой, а не заказной, и тем более поленился отвезти его лично. Так что претензии предъявлять было некому, а письмо просто «испарилось». Только после этого я задумался над тем, как должен был отнестись к моему письму с отказом платить штраф рядовой монреальский бюрократ. Ну, представьте себе ситуацию: вы ждете письма с чеком, из которого вам же и заплатят зарплату, а вместо него получаете объяснения, почему этих денег вы не получите. Вряд ли вы испытаете удовольствие от такого поворота событий, даже если объяснение трижды обосновано. Неудивительно, что мое письмо, по всей вероятности, окончило свой путь в ближайшей урне, а официально оно просто «пропало». К тому же это стало прекрасным поводом увеличить штраф! С чем я, конечно, никак не мог согласиться!

Логика действий российского и канадского чиновника отличается принципиально. Лишь поначалу кажется, что в России бюрократическая структура лишена здравого смысла. Вот потребовалось решить какой-то вопрос, и сразу упираешься в стенку лбом. Однако логика в действиях бюрократа мгновенно появляется, едва становится ясно, что вопрос можно решить сразу, стоит только заплатить, сколько и кому положено. В Канаде же платить бюрократам средней руки не надо (по крайней мере, на бытовом уровне). Не принято. Мало того, частенько в различных департаментах заявления принимают не лично, а исключительно по почте. При этом вы даже можете не знать, где именно находится нужное ведомство. Легко отделить бюрократа от заинтересованного человека, оберегая его тем самым от искушения взяткой. И каждый шаг регламентируется законами, правилами и установками. Когда у канадского чиновника есть выбор – действовать по «уставу» или по «зову сердца», – он, можете не сомневаться, выберет устав!

Если приходится отправлять документы в канадскую инстанцию по почте, а в инструкции сказано, что ответ должен придти на ваш адрес, к примеру, через четыре-шесть недель, то будьте уверены – придет, скорее всего, именно через шесть недель и ни днем раньше! Поначалу для меня это было загадкой. Ну почему так: какой бы срок ни был указан для получения ответа, окажется он в вашем почтовом ящике именно в последний день, плюс-минус один-два дня с учетом почтовой доставки? Даже если письмо самое простое и его подготовка никак не может занять более получаса работы за компьютером.

Лишь после нескольких лет общения с различными канадскими инстанциями и получения десятков ответов по самым разным поводам в самый последний день обусловленного срока, мне стала ясна причина этого феномена. Элементарный закон каждого бюрократа: начальству следует демонстрировать максимальную загруженность работой, которая в данном случае оценивается количеством дел, лежащих на столе. Пока ваше письмо ждет ответа, оно у чиновника в активе. На любой вопрос начальства всегда есть ответ: «Я загружен по горло! Посмотрите на эти папки – сколько дел я веду!» А стоит отправить вам ответ, ваше дело выпадает из обоймы. Отчитаться уже нечем! Какой же смысл делать работу быстро, если ваш запрос еще целый месяц мог бы успешно доказывать полезность именно этого зада именно на этом стуле!