Текст книги "Бобры в кленовом сиропе. Двадцать лет в Канаде"

В таких условиях вопрос, можно ли вести фундаментальные научные исследования – чисто риторический. И определить границу между наукой и наукообразием уже не представляется возможным. Ничего удивительного, что порой слышишь нечто, подобное тому, что прозвучало летом 2000 года по монреальскому радио, когда рассказывали, что группе профессоров из Торонто государство выделило более 50 тысяч долларов на изучение «эротических танцев» в стриптиз-барах. Самое интересное, что до этого им уже выделялся грант на изучение «эротических развлечений». Другими словами, научные изыскания расширяются и углубляются. По словам одной из исследовательниц, в результате проделанной работы она пришла к важному выводу: мужчины, наблюдая за стриптизом, «очевидно, не думают в этот момент о своих женах». Глубокомысленное заключение! Вполне достойное тех круглых сумм, что пошли на научный прорыв в данной области. Широко и уверенно шагает наука из одного стриптиз-бара в другой. Но самое удивительное, что в радиопередаче рассказывали обо всем этом без тени улыбки. Какой может быть смех в научных изысканиях, финансируемых государством за счет налогоплательщиков? И стоит ли после этого говорить о бюрократии? Это не бюрократия – это жизнь!

А вот еще один образчик научных «достижений». Результаты представлены научным сообществом на суд широкой публики. Исследователи выяснили, что давно укоренившееся мнение о необходимости для человека выпивать в день около двух литров воды, может не соответствовать действительности. Угадайте, почему? Объявили по канадскому телевидению на всю многомиллионную аудиторию! Оказывается, организм получает жидкость с другими напитками и продуктами тоже: с молоком, соками, фруктами… А посему глушить литрами воду совсем не обязательно!

Читатель, возможно, полагает, что я так шучу. Увы! Все это я почерпнул из утренней программы новостей одного из крупнейших телеканалов. Еще раз хочу подчеркнуть – это не пустопорожняя болтовня досужих репортеров. Это откровение – результат серьезных научных изысканий! Впрочем, возможно, здешние ученые на самом деле давно все знали. Только решили для чего-то просветить общественность именно сейчас. Если это так, а сомневаться в серьезности их намерений у меня нет оснований, то остается лишь пожалеть о том, насколько невысоко их мнение об уровне интеллекта сограждан. Право же, канадцы того не заслуживают!

Что же касается современных новых технологий и научных достижений в технике – увы, Канаде нередко приходится довольствоваться положением во вторых рядах развитых государств, в основном пользуясь плодами разработок других, более продвинутых в высоких технологиях стран, либо подключаясь к международным проектам в качестве вспомогательной силы. Имеющиеся же новые и интересные разработки в университетах немногочисленных канадских городов и в нескольких исследовательских институтах страны погоды явно не делают. Большинство новых разработок носят чисто прикладной характер, поскольку выполняются в большинстве своем по заказу или в партнерстве с производственными фирмами. Ведь для получения правительственного гранта на исследования почти в ста процентах случаев (за редкими исключениями) требуется эквивалентная поддержка от промышленности, которая крайне редко бывает заинтересована в фундаментальных и теоретических исследованиях.

А коли так, то стоит ли менять что-то в своей системе образования? Ведь большое количество высококвалифицированных кадров просто останется невостребованным обществом. И так многие квалифицированные специалисты вынуждены покидать страну, уезжая в первую очередь в США, где значительно больше шансов найти работу, соответствующую их знаниям и способностям.

Пиво отпускается только членам профсоюза

Эту главу следовало бы поместить где-нибудь поближе к рассказу о канадской бюрократии. Ибо нет более яркого примера канадского «бюрократического социализма», чем канадские профсоюзы. И особенно, профсоюзные организации провинции Квебек. И все же оставлю этот рассказ здесь. Потому как, о чем бы ни шла речь в описании канадской жизни, там всегда найдется место представителям «трудовой элиты».

История начинается с семидесятых. Точнее, первые профсоюзы появились еще в начале ХХ века, однако расцвет их в Квебеке пришелся именно на конец второй его половины. Причина этого лежит на поверхности. Неудавшаяся попытка сепаратистского переворота в провинции не прошла даром. Всем стало очевидно – с трудящимися массами следует иметь добрые отношения. Мало ли когда и для чего пригодится. Поэтому правящая в то время Либеральная партия, а затем и пришедшая ей на смену сепаратистская «Парти Квебекуа» активно начали поддерживать организованное рабочее движение провинции. Именно на то время и приходится его расцвет. Впоследствии этот период получил романтичное название «тихой революции» – вполне в духе столь хорошо знакомой нам перестройки.

В 70—80-е государство проводило политику активного вмешательства в экономику. Благодаря ему в городе шло интенсивное строительство – значительная часть нынешнего Монреаля была построена в те годы. Кроме того, были разработаны и осуществлены масштабные государственные мероприятия, такие, как Олимпийские игры и Всемирная выставка Экспо-67. Но самое главное, росли зарплаты рабочих, занятых во всех этих проектах. Кстати, согласно рабочему кодексу, который в Канаде чуть ли не щедрее, чем в бывшем СССР, зарплата может только расти и никак не снижаться!

Таким образом, в годы «тихой революции» правящими партиями Квебека был создан особый слой рабочего сообщества, который практически не имел ничего общего с пролетариатом конца XIX – начала XX века. Само собой, раз современные пролетарские массы ничуть не похожи на изможденных рабочих эпохи становления капитализма, то и бескомпромиссные борцы за счастье трудового народа – профсоюзы – давно уже превратились в бюрократическую структуру, занятую исключительно собственными интересами, ну и попутно интересами тех, кому посчастливилось попасть под их крыло. Пожалуй, наиболее сложная задача для любого жителя провинции – это устроиться на службу в государственную структуру, в каждой из которых в обязательном порядке имеется профсоюзная организация. Ведь сейчас зарплаты в госсекторе Канады вдвое превышают зарплаты наемных рабочих, втрое – зарплаты нелегалов, работающих за «черную» наличку, и вдесятеро – зарплаты пролетариев Китая, Малайзии и Филиппин, чьи товары заполняют канадские прилавки. На правительство Квебека работает целая армия – около 430 тысяч членов профсоюза.

Профсоюзы существуют и в частном секторе. И власти у них немало. К примеру, одно время Ассоциация автомобильных дилеров Монреаля активно пыталась пересмотреть собственный график работы. Обычно автомобильные салоны города по выходным не работают, что мешает им составить конкуренцию продавцам подержанных автомобилей. Однако из 220 автомобильных дилеров Большого Монреаля 80% поддержали запрет на работу по субботам и воскресеньям. Если же какой-то автосалон рискнет пойти против большинства, ему придется не только расплачиваться долларом, но и покинуть ряды профсоюза. В результате Монреаль по-прежнему остается единственным городом Северной Америки, где по субботам и воскресеньям невозможно купить новый автомобиль.

Оружие организованного рабочего класса – забастовка. По статистике, в Канаде самый большой уровень забастовок в мире. За период с 1985 по 1995 год на тысячу человек пришлось 292 забастовки. В Италии за тот же период – 240, в США – 102. За то время, что я живу в Канаде, в новостях регулярно показывают какие-нибудь забастовки – то санитарки, то работники телефонной компании «Белл» («Bell»), то пожарные, то водители автобусов. Летом 1999 года бастовали выпускники медицинских отделений университетов, которые уже отучились, и в течение последнего года работают по 72 часа в неделю в больницах. И все равно они вынуждены платить за этот последний год три с лишним тысячи долларов, как за обычное обучение. Причем закон Канады запрещает использование для работы штрейкбрехеров. В августе того же года в Монреале забастовали работники парка развлечений и аттракционов «Ля Ронд» («La Ronde»). Хозяева попытались было на время забастовки привлечь к работе сотрудников службы безопасности парка и других временных работников, но профсоюз тут же подал на хозяев в суд, и те вынуждены были сразу же закрыть парк.

Для профсоюзов созданы поистине тепличные условия, доходящие до абсурда. Вот, например, как обстоят дела с профсоюзом обслуживающего персонала университета – секретарей и технических работников. В случае объявления забастовки все они обязаны покинуть свои рабочие места. Если же кто-то из них не согласен с акцией и останется выполнять свои обязанности, то по закону в первую очередь наказание понесет не сам работник, а… его работодатель!

Естественно, в такой ситуации профсоюзы чувствуют себя безнаказанными и могут позволить себе самые экстравагантные выходки. Так, летом 2003 года крупнейшая пивоваренная компания «Лабатт» выступила с заявлением, что члены профсоюза проводят кампанию запугивания менеджеров одного из предприятий фирмы в пригороде Монреаля. Дом одного из пострадавших толпа членов профсоюза численностью около двухсот человек забросала яйцами. Не гнушался «организованный рабочий класс» и телефонными звонками с угрозами в адрес детей некоторых менеджеров. А причина конфликта банальна: профсоюз не устраивает повышение заработной платы, в результате которого водитель, развозящий пиво, будет получать более 67 тысяч долларов в год, а обычный рабочий предприятия – почти 71 тысячу! Мало! И это при том, что средняя зарплата в Квебеке после налогов на тот момент составляла около 26 тысяч в год, а указанные выше суммы получал далеко не каждый квалифицированный инженер провинции с многолетним стажем работы!

Яйцами забросать – это неприятно, но ущерб не так уж и велик. Однако и в этом вопросе радетели за собственный карман пошли дальше: в конце 2003 года по Монреалю прокатилась волна вандализма против автобусов, когда представители организованного труда (а точнее назвать – организованного саботажа) преднамеренно вывели из строя около двухсот машин. Свой способ протеста изобрели и монреальские пожарные. В том же году и они учинили забастовку. Правда, по закону работники пожарной службы бастовать не имеют права, но они нашли выход – в знак протеста и несогласия с властями они… перекрасили городские пожарные машины из традиционного красного в зеленый цвет! Что, кстати сказать, все равно является ничем иным, как порчей казенного имущества, купленного на деньги налогоплательщиков, не говоря уже о повышенной опасности менее заметных зеленых машин, мчащихся на высокой скорости, по сравнению с красными. Да и деньги на краску, с помощью которой профсоюзы выразили свой протест, нашлись там же, в карманах граждан, добросовестно платящих налоги.

Зеленые пожарные машины забастовщиков

Впрочем, никто из профсоюзных боссов не поинтересовался мнением обывателей, прежде чем запустить руки в их карманы. Не принято это у канадских профсоюзных деятелей. Да, в общем-то, рядовые граждане им по большому счету глубоко безразличны, когда речь идет о карманах членов их сообщества.

Очень ярко это показала забастовка монреальских транспортников, прошедшая в ноябре 2003 года. Вернее, не всех работников транспортного цеха, а лишь технического персонала, в основном, механиков, численностью около двух с половиной тысяч человек. Формально они были не согласны с повышением их зарплаты на 8.7% в течение следующих пяти лет, то есть в соответствии со шкалой, уже установленной до этого для всех городских рабочих. Это при том, что уже на тот момент их зарплата в два с лишним раза превышала среднюю по Квебеку. Хотели же техники 15% за три года плюс индексирование инфляции! Другим их требованием стал больший контроль над администрированием пенсионного фонда. Спору нет, пенсионный фонд – дело важное, но не менее важным является то, чтобы им управляли профессионалы, с чем, похоже, не совсем согласны были профсоюзные деятели.

В ту неделю, пока они бодались с Управлением городского транспорта, общественный транспорт в Монреале ходил лишь по два часа в утренние и вечерние часы пик плюс пару часов поздно вечером. Страдали, естественно, ни в чем не повинные мирные жители, которых профсоюзы фактически держали в заложниках, шантажируя руководство департамента. Сорванные встречи, свидания, детские занятия и секции, вечерний отдых, спортивные мероприятия – все это ничто по сравнению с аппетитами «борцов» за права трудящихся. Кстати, неделя – это почти четверть стоимости месячного проездного, за который горожане выложили свои кровные денежки.

По истечении сроков забастовки победивший в неравной борьбе пролетариат сделал широкий жест: по окончании забастовки всем желающим стали компенсировать часть стоимости проездного. Целых пять долларов! При том, что его полная цена превышала в то время пятьдесят долларов! А если принять во внимание стоимость такси, которым приходилось пользоваться гражданам в экстренных случаях, то предложенную компенсацию иначе, как насмешку, воспринять было трудно. Особенно умилительно выглядела компенсация на фоне того, что за предшествующий год транспортники умудрились трижды поднять цены за проезд в городе!

В середине нулевых годов в противовес безудержным заигрываниям с профсоюзами, имевшим место в прошедшие десятилетия, и подкупу части рабочих, объединенных в союзы, правящие круги Квебека избрали противоположную тактику. Тогдашнее правительство Жана Шаре (Jean Charest) в целях повышения конкурентоспособности местной промышленности решило частично вернуться к принципам «дикого капитализма», попутно отмежевываясь от профсоюзной верхушки. По мнению Шаре, провинция зашла в тупик, выход из которого следует искать, прежде всего, в реформировании общественных служб, в частности, необходимости передать часть общественных работ частному бизнесу, способному выполнить те же задачи с меньшими затратами. Информация к размышлению: примерно 9% трудоспособного населения Квебека являются членами профсоюзов, а кроме того (в том числе и по этой причине) в Квебеке самая высокая себестоимость продукции.

Провинция больше не может позволить себе иметь правительство, которое обходится дороже, чем правительство любой другой юрисдикции в Северной Америке. Кроме того, важнейшая причина существования непомерных налогов и сокращения расходов на социальные нужды – слишком высокие затраты на функционирование правительства, связанные с постоянно растущими требованиями профсоюзов, охватывающих всех представителей общественных служб, от секретарей до мусорщиков.

Естественно, при такой политике профсоюзы потеряли бы существенную долю влияния и денег, что им решительно не нравилось. И они начали идти вразнос.

Как, спросит читатель. До неприличия примитивно, с помощью старых, как мир, приемов: двое на одного, кулаком под ребра, мелкие пакости из-за спин «товарищей по борьбе».

К примеру, когда это было, чтобы стрижка травы и заделка выбоин в асфальте оказались чрезвычайно опасными для здоровья профессиями? А тогда, оказывается, стали, и не из-за пестицидов или испарений горячего асфальта. Дело в том, что городские власти Монреаля, пытаясь соблюсти хоть какой-то баланс, в коллективном договоре с профсоюзом муниципальных рабочих на 2003 год выторговали для себя право нанимать еще пятьдесят частных работников, использующих свое собственное оборудование. Профсоюзные боссы, честно и прямо глядя в глаза администрации, подписывают договор, а затем… организованные в профсоюз муниципальные рабочие начинают выжимать с городских улиц своих коллег из частного сектора. И когда к занятому делом частнику подкатывают упитанные борцы за «права трудящихся» и прозрачно намекают на грядущие неприятности, то у самого добросовестного трудяги работа начинает валиться из рук.

Само собой, частные подрядчики обходятся существенно дешевле, а работу свою они делают не менее эффективно по сравнению с результатами существующей системы профсоюзного тоталитаризма. Однако принцип существования современных профсоюзов в Квебеке – это минимальная производительность труда за максимально высокую оплату. Однажды я наблюдал «веселую картинку»: трое муниципальных служащих по весне высаживали на городскую клумбу цветы. Разделение труда происходило следующим образом. Первый служащий совочком выкапывал маленькую лунку в земле (речь шла именно о цветах, а не о деревьях), второй вставлял в эту лунку растение, и первый присыпал корни землей. Третий «труженик» топтался рядом, наблюдая за первыми двумя. Вероятно, подстраховывая на случай, если совочек выскользнет из руки измученного непосильным трудом товарища. Соответственно, тройная зарплата за эту нехитрую работу шла из кармана налогоплательщика. Вот другой пример: как-то в одном из канадских городов школьный профсоюз оштрафовал на 300 долларов учителя, в нарушение установок профсоюза, занимавшегося спортом со школьниками после уроков. Учителю еще повезло – отделался всего лишь штрафом. А мог бы и по шее схлопотать. В том же Монреале еще в 1996 году четверо муниципальных рабочих похитили своего бригадира и избили его за то, что он уволил одного из их товарищей. Знай наших! Мы этим акулам империализма все зубы повыдергиваем!

Святой принцип развитого социализма: где бы ни работать – лишь бы не работать!

И не дать работать другим! Например, набрал субсидируемый детский сад пятнадцать человек детишек, а ему по рукам – вы что, нажиться хотите? Сверхприбыли получить? Не позволим! Десять – и ни человека больше! И наплевать, что в детские сады многолетние очереди, а детей записывают в такую очередь на следующий же день после рождения. Глядишь, подрастет, а там и очередь подойдет.

Требования профсоюзов общественного сектора иногда смахивают на откровенное вымогательство. Вот такой случай.

Не каждая страна может похвастаться отелями, полностью сделанными изо льда. Такое сооружение есть где-то в Скандинавии, а также в канадской провинции Квебек, где оно существует с 2001 года, причем единственный в Северной Америке. И вот несмотря на то, что при строительстве ледяного отеля не было вбито ни одного гвоздя ни в единую доску, квебекские профсоюзные боссы потребовали, чтобы в следующий раз в возведении сооружения принимали участие только члены строительного профсоюза! Мало ли кто из чего захочет что-то построить, да еще собственными силами, не прибегая к услугам организованного труда, который обходится дороже неорганизованного. А ведь владельцам ледяного сооружения в случае принятия требований профсоюза придется еще платить за переобучение рабочих. В результате дополнительные затраты составят до четверти миллиона долларов в год!

В такой ситуации владельцы отеля вполне могли бы задуматься: а стоит ли вообще связываться с Квебеком? Не перебраться ли в какое-то другое место, где аппетиты у профсоюзов не столь волчьи? А то, что провинция лишится отличной приманки для туристов, готовых платить до 500 долларов за ночь в уникальной обстановке, зарывшись в шкуры на ледяных постелях, так это не беда! Зато не поступимся принципами! Рабочие места перейдут в другую провинцию – тоже не страшно! Места-то не наши, не членов профсоюза, а обычных рабочих. Другими словами, людей как бы не совсем полноценных. Обойдутся и так. У квебекских же строительных профсоюзов тоже в запасе имеется туристическая достопримечательность – национальное индейское жилище. «Фигвам» называется.

Я, честно говоря, не знаю как именно в конце концов владельцы ледяного отеля разрулили эту ситуацию с профсоюзами, но, к счастью, отель и по сей день ежегодно открывается для посетителей в январе.

Для полноты картины стоит заметить, что профсоюзы «наезжали» не только на своих неорганизованных конкурентов по труду, но даже на госслужащих! Особенно на членов Монреальского муниципального совета и Квебекского правительства в связи с последними веяниями по отношению к профсоюзам.

Как это происходило?

А вот так, например. К высотному зданию в престижном районе города, где жил один из членов Монреальского муниципального совета, организованно подъезжает колонна автобусов, из которых вываливается толпа борцов за народное счастье, человек этак пятьсот. В едином революционном порыве, сметая со своего пути охрану, орущее стадо несется на одиннадцатый этаж, к квартире министра, и выливает ему под дверь несколько ведер… свиного навоза! Однако на этом выступления «народных масс» не заканчиваются. Через несколько дней эти массы врываются в офис спикера Национальной ассамблеи, где с энтузиазмом крушат мебель, испускающую жалобные стоны под крепким кулаком мозолистой рабочей руки. Наконец, битва со стульями завершается полной победой трудящихся, и после совсем краткой передышки – в тот же день – победители срывают пресс-конференцию тогдашних премьер-министра Квебека Жана Шаре и министра здравоохранения Филиппа Куйяра (Philippe Couillard).

Можно было бы только порадоваться изобретательности борцов за социальное равенство, если бы в результате, как всегда, одни не оказывались «равнее», чем другие!

А что же полиция? Да ничего. Приезжает, смотрит. Вид у погромщиков в этот момент самый невинный. Да полиция и сама особенно на рожон не лезет. Поэтому, развернувшись, стражи порядка уезжают восвояси – составлять отчеты о проделанной работе, а «праздник жизни» продолжается!

В общем-то, полицейских понять можно. Как-никак они тоже члены профсоюза. Специального, полицейского. А посему они тоже не прочь иногда побастовать. Поскольку бастовать традиционным образом закон им тоже не позволяет, они вынуждены изобретать новые формы протеста. Например, несколько лет назад в некоторых городах провинции они перестали ходить на работу в форме. Предпочитали надевать джинсы, а кое-кто даже шотландские клетчатые юбки-килты. В свое время почин в шоу с переодеванием сделали полицейские Монреаля. Еще в начале того же 2003 года они выходили на работу в «гражданке». И им тогда удалось договориться с мэрией о том, что к 2005 году зарплата в полиции должна вырасти на 5%. Ну а раз метод сработал в первый раз, почему бы не повторить его через 10 лет?

С одной стороны, преступный элемент, по всей видимости, должен чувствовать себя спокойней, когда глаза не мозолят надоедливые серо-голубые цвета, но, с другой стороны, даже в штатском полицейский остается полицейским. По закону полицейский, находясь не на службе, не имеет права пройти мимо правонарушения, свидетелем которого он стал. В случае серьезного разбирательства, если станет известно о его пассивном поведении в критической ситуации, невзирая на ссылки на выходной день, полицейскому грозит серьезное наказание, вплоть до увольнения из органов. Одна инструкция, регламентирующая поведение полицейского в различных ситуациях, занимает более семидесяти страниц.

Ну, как в таких условиях бастовать? Вот так – сменив штаны на юбку!

Или, к примеру, еще один способ насолить мэрии – выписывать поменьше штрафов. Гражданам, конечно, хорошо, а вот городскому бюджету худо.

Можно сделать и наоборот. Мой приятель как-то спросил у знакомой, служащей в полиции: «Как же вы бастуете, если бастовать вам запрещено законом? Не считая переодевания в джинсы». «Есть способы», – уклончиво отвечала она. В конце концов, после некоторой обработки «выдала» еще один секрет. «Один из способов – строжайшим образом следовать букве закона. Например, строго следить за поведением пешеходов на улицах и штрафовать нещадно за каждое нарушение. То есть делать все, что предписывает закон. Тогда-то на нас точно обратят внимание! Впрочем.., – она помолчала, – на эту меру мы вряд ли пойдем… Слишком сильное влияние она окажет на отношение людей к полиции! Нам ни к чему портить отношения с населением!»

Звучит вполне гуманистично, но я не советую читателю обольщаться насчет либерализма полиции по отношению к пешеходам. Хотя я выше и написал, что сам лично видел лишь однажды выписку штрафа велосипедисту, все же пешие нарушители остаются безнаказанными далеко не всегда. Мой приятель за переход на красный свет как-то получил на выбор две альтернативы: штраф в 46 долларов или посещение образовательно-воспитательной сессии в полицейском департаменте и прослушивание лекции о правилах передвижения по улицам. На выбор – потеря кровных долларов либо пары часов личного (или рабочего) времени. Как оказалось, полиция проводила некий эксперимент, так что, если он удастся, у нарушителей-новичков впредь появятся шансы сэкономить трудовую копейку.