Текст книги "Бобры в кленовом сиропе. Двадцать лет в Канаде"

Не расстанусь с Монреалем…

Признаться, поначалу я решил: одной главы о Монреале и его жителях будет вполне достаточно. Не тут-то было! Наговорил я уже много, а рассказать все еще есть о чем. А посему продолжу…

Я уже писал, что Большой Монреаль называется так лишь условно. Вернее, назывался раньше. Был конгломерат из нескольких городков, которые перетекали из одного в другой и располагались на одном большом острове на реке Святого Лаврентия. Этих городков было больше двух десятков, и размером каждый с обычный городской район в нашем понимании. Переход из одного в другой для прохожего был просто незаметен, если в глаза случайно не бросится какая-нибудь табличка с надписью, например, Outremont, Lasalle или Mont-Royal. Это и означало, что вы попали в город с указанным названием.

Большой Монреаль – до сих пор название условное, а вот просто Монреалем называется теперь не только маленький город-район в центре острова (точнее, он не такой и маленький, это самый большой из всех муниципалитетов), но и все большое островное объединение, куда вошли бывшие города-муниципалитеты. Двадцать лет назад большинство независимых городов острова соединили, о чем уже рассказывалось в одной из первых глав книги. Ну, как соединили, так могут и разъединить обратно. По крайней мере, подобная акция пришлась далеко не всем по душе, и в обществе долго обсуждались радикальные предложения вернуть все назад, как было. По этому поводу даже проводились общегородские референдумы. Да и до сих пор любой муниципалитет, пожелавший выйти из Большого Монреаля и поддержанный своими гражданами, может это сделать.

Центр города в дни карантина по COVID-19, апрель 2020

До слияния среди множества городов на острове был и собственно Монреаль – самый крупный из всех них. Но и тогда большинство жителей всех остальных островных населенных пунктов, особенно недавно приехавшие, полагали, что живут все-таки в Монреале. Города же, расположенные на других берегах реки, всегда воспринимались как пригороды Большого Монреаля, и в наше время они статус свой не поменяли. Впрочем, у них свой процесс слияния, а у населения – собственные заботы.

Общий неформальный центр большого города находится в муниципалитете Монреаль на территории бывшего города с тем же названием. Там же располагается и большая часть всех офисов.

Остальные муниципалитеты здесь по большей части спальные районы. Три, а где-то я встречал и цифру четыре, миллиона населения, которые приписывают Монреалю, – это, конечно, Большой Монреаль, занимающий весь остров, вкупе с соседними городами, отделенными от него водами рек: с юга рекой Сен-Лоран, с севера – Де Прери (Des Prairies). На самом же острове проживает примерно два миллиона человек.

Итак, один из бывших городов – Вердан (Verdun). Это если произнести его название по-английски. Франкофоны говорят: «Вердун». Я себя к франкофонам не отношу, а потому буду придерживаться англоязычной транскрипции. Центр его находится в 12 минутах езды на метро от даунтауна, а ближайшая граница и того ближе, минутах в семи. Вот в этот город мы и переехали из центрального Монреаля 19 лет назад (и до сих пор живем здесь). И если раньше из дома до работы мне можно было добраться за 3—5 минут пешком, то теперь требуется 25—30 минут, сначала пешком, потом на метро. Можно также доехать на автобусе прямо от самого дома за те же 25—30 минут. По московским меркам расстояние просто никакое!

Город этот мне запал в душу еще в первый год моей жизни в Монреале. Кто-то рассказал мне о порогах на реке Сен-Лоран, и так как я много лет увлекался водным туризмом, то сразу же отправился в эту часть Большого Монреаля, чтобы все увидеть своими глазами. Скажу без преувеличения – Сен-Лоран в южной части острова просто великолепен! И городки, раскинувшиеся вдоль этого берега, сразу же очаровали меня. Поэтому, когда встал вопрос о переезде, я с готовностью принялся изучать в газетах варианты, предлагаемые в этом районе. Вердан оказался самым близким к центру, он имеет несколько станций метро в пределах 10—15 минут ходьбы из любой его части, так что я остановил свой выбор именно на нем.

Дома здесь в основном двух-, иногда трехэтажные. Многоквартирных домов поначалу было очень мало, но, как и везде в городе (да и в Канаде), последние годы строительного бума кардинально поменяли ситуацию. Цены на жилье пониже, чем в даунтауне, процентов на 20—30.

Главная особенность города, напомню, и в этом его самая привлекательная черта, это то, что он расположен на самом берегу реки, на юге-западе острова. От центра Большого Монреаля его отделяет бывший промышленный район, где были в свое время сосредоточены различные предприятия. Сейчас они уже не функционируют, многие переделаны под офисы и дорогие кондоминиумы, а в самом Вердане их нет и вовсе. В сочетании с окружающей средой, а также близость к центру делают это местечко весьма привлекательным для проживания. Чем дальше вдоль реки от центра на запад, тем более денежная публика строит и покупает здесь дома.

А природа здесь и в самом деле замечательная. Начать с того, что набережная реки не залита в бетон, как это можно было бы ожидать в столь крупном городе. Бетона хватает в центральной части Монреаля. Здесь же по всему берегу Вердана и далее – Ласаля (города, который примыкает к Вердану с запада), между рекой и бульваром Ласаль идет непрерывная полоса парков и лужаек шириной от 15 до 150—200 метров со скамеечками, полянками, нехитрыми спортивными сооружениями.

Далее за Ласалем следует Лашин, также обрамленный цепью парков. И вдоль всего берега тянется велосипедная дорожка, по которой в теплую погоду раскатывают толпы велосипедистов и любителей роликов. Все это прогулочное пространство растянулось километров на двадцать с отличным видом на реку. А посередине – участок реки с порогами и бурными волнами. В этом месте недалеко от берега находится узкий островок длиной с полкилометра, соединенный с берегом двумя дамбами. Островок – искусственный. В результате получился великолепный парк с панорамой на пороги и парой тихих заливов и зарослей по краям, в которых любят гнездиться самые разные птицы. Во всяком случае, в районе порогов и их окрестностей часто встречаются цапли, не говоря уже о чайках и бакланах, а у островка и дамб ежегодно собираются перед отлетом на юг стаи диких уток. Лет 10 назад лужайки в районе порогов облюбовали дикие гуси, и теперь все лето (а иногда и в теплые зимы) там пасутся десятки взрослых особей, выгуливающие стайки подрастающих птенцов.

Канадский гусь – птица в том числе и городская

Местные любители природы съезжаются в район порогов с подзорными трубами и дорогими фотоаппаратами, часами наблюдают за птицами и фотографируют их. Ну и, естественно, как и везде в канадских парках, здесь обитают белки, бобры и даже черепахи.

Все это великолепие не могло не повлиять на мой выбор места жительства.

Монреальские пороги

Близость к природе и обилие свежего воздуха прекрасно сочетаются с близостью к деловому, культурному и коммерческому центру, куда, как уже упоминалось, можно попасть на метро или автобусе.

Метро в Монреале, построенное в преддверии международной выставки ЭКСПО’67 и открытое в 1967 году, никак не сравнимо с дворцами московской подземки. Мрачные полутемные станции с серыми бетонными стенами – вот общее впечатление от монреальского метро. Его даже не скрашивает встречающийся кое-где на стенах кафель преимущественно красных тонов или такие же красные полосы, с помощью которых архитекторы и дизайнеры безуспешно пытались оживить интерьер. На станциях вы не встретите ничего похожего на часы. Счастливым горожанам самим предоставлено право ориентироваться во времени и пространстве. Ну да с пространством особых проблем нет: в городе всего три линии метро, пересекающие центральную часть города и ближайшие к центру муниципалитеты. Есть и еще одна ветвь, ведущая от самой большой пересадочной станции на южный берег реки, но о ней даже и упоминать как-то неудобно, поскольку соединяет она всего три станции.

Одно из самых больших неудобств монреальского метро – почти повсеместно каменные скамьи, поэтому сидеть на них не просто неуютно, но даже и небезопасно для здоровья. Пожалуй, можно пересчитать по пальцам станции, где сидения пластмассовые или хотя бы металлические. Кстати, канадцам, вообще, присуща привычка садиться на что ни попадя. Вернее даже просто на то, на чем стоят. В основном этим увлекаются школьники и студенты. Садятся не только на полы в помещениях или в метро, но даже на улице на асфальт или землю. Начинают это делать, едва сойдет снег. Наверное, это не идет на пользу здоровью нации, но таков здешний обычай, и молодежь ему следует, не слишком задумываясь о последствиях. По крайней мере, пока последствия о себе не заявят. В метро же сидеть в ожидании поезда приходится иногда подолгу, поскольку об интервалах в 45 секунд, как в московском метро, здесь даже мечтать не приходится! Среднее время ожидания в часы пик – 5—7 минут. А в вечерние часы и по выходным 15 минут – обычное явление.

Пожалуй, единственное событие, более неприятное, чем ожидание, – это нередко случающийся полный паралич всего метро или одной из его линий. Каждый раз, заходя в метро, с опаской думаешь: доедешь ли вовремя до места назначения или снова придется стоять на какой-нибудь станции (следует отдать должное: в туннелях все-таки поезда почти никогда не стоят – всегда доезжают до ближайшей платформы).

Причины сбоев хорошо известны. По признанию местной прессы, городское метро находится в весьма плачевном состоянии: станции требуют ремонта, вагоны – замены после почти сорока лет службы (лишь относительно недавно вагоны стали постепенно менять на более современные), а компьютерная система управления движением устарела настолько, что к ней уже нет запасных деталей. Кроме того, существует острая необходимость продления линий подземки в густонаселенные пригороды.

В 2018 году в Монреале приступили к строительству нового легкого метро, которое соединит центр города с южным берегом и западной частью острова, а также с аэропортом Трюдо, до которого пока можно добраться лишь с пересадкой на автобусах или на машине. Легкое метро будет полностью автоматизировано и составит с имеющимся обычным метро единую сеть.

Несмотря на большие интервалы между поездами традиционного метро, давки в вагонах почти не бывает. Даже если на станции скопилось много народа, в вагон, словно селедки в бочку, пассажиры не набиваются. Канадцы настолько привыкли к своей «прайвиси» – частной жизни, настолько оберегают ее (не только свою, но и окружающих), что для них выглядит дикой сама возможность втиснуться в вагон, придавив при этом кого-то своим телом! Для москвича такое поведение – просто роскошь! Как же так, в этот вагон войдут еще столько же человек, а они не заходят! Стоят и ждут, пока придет следующий поезд, который появится только через восемь минут! Непростительное транжирство времени! Так думают выходцы из России и идут напролом!

Впрочем, и у «коренных» канадцев есть свои привычки. Например, нередко в вагоне метро можно встретить спешащего на службу канадца или канадку с кружкой кофе в руке. Поезда давно уже стали своего рода кофейней на колесах. Что кофе! Время от времени вы наткнетесь в вагоне на продвинутого горожанина, держащего в одной руке пластиковую тарелку, а в другой – вилку и безмятежно поедающего свой завтрак или обед на глазах сочувствующей публики. Однако тарелка с обедом в метро – далеко не единственный пример прагматичного отношения канадцев к жизни. Я уже упоминал в своем рассказе о коренном канадце, который приходил в сауну непременно с газетой. Все то время, что находился в парилке, он с увлечением читал свежие новости. Совмещал приятное с полезным, так сказать.

Вернемся к рассказу о метро. Среди элементов его украшения следует упомянуть такое явление, как «граффити». Другими словами, народное творчество на любых стенах, как наружных, так и внутренних. В городском метро Монреаля на смывание подобных «наскальных» росписей выделяется целых 1.2 миллиона долларов в год! Но не только подземка страдает от «художественного вандализма». В нашем Вердане на эти же цели тратится 200 тысяч долларов ежегодно. Хотя стоит отметить, что граффити бывают разные по своей художественной ценности, а среди тех, что нанесены на стены с разрешения городских властей, можно увидеть настоящие шедевры. Кстати, в Монреале ежегодно проводится фестиваль настенной живописи, с каждым разом добавляющий больше шарма этому городу.

Рождение нового граффити

Поскольку метро в городе не очень развито, то, соответственно, отсутствует и своя «метрокультура», с детства столь привычная москвичам и жителям других крупнейших российских городов. Так как на станциях монреальского метро нет бабушек, сидящих целыми днями у эскалаторов и по громкой связи просвещающих пассажиров о том, как следует вести себя на них, то очень многие, зайдя на эскалатор, останавливаются слева по ходу, мешая проходу других пассажиров. Встречается такое сплошь и рядом. Причем никто даже не задумывается о том, что создает неудобства другим. В этом все канадцы! «Прайвиси» – в первую очередь!

Часть веломаршрута можно проделать и на метро

Не обошел подземку и канадский бюрократизм. В переходах метро выделены специальные места для музыкантов. Но для того, чтобы играть на них, недостаточно просто купить лицензию или разрешение. Предварительно следует вступить в специальный союз метро-музыкантов!

Хорошей альтернативой монреальскому метро является городская автобусная сеть. Все автобусы ходят по расписанию, с которым можно свериться почти на каждой остановке (ну и в интернете, естественно). Расписание соблюдается достаточно строго, хотя иногда автобус может вовсе не прийти. Случается такое не часто, но время от времени бывает.

Оплата городского транспорта в Канаде построена весьма гуманным образом. Если вы едете с одного конца города на другой, сменяя несколько автобусов, а заодно пересаживаясь на метро, вам достаточно оплатить проезд всего один раз. Раньше там, где вы платили за проезд, вы получали специальный пересадочный билет, по которому могли путешествовать дальше, для этого на станциях метро стояли специальные автоматы. С введением в обиход магнитных проездных билетов автоматы упразднили и теперь за всем следит компьютерная система.

В Монреале существует достаточно разветвленная сеть ночных автобусов по большинству основных маршрутов – специально для загулявшего горожанина. С ее помощью даже глубокой ночью вы сможете добраться до района, где живете, без особых проблем и приключений.

Между прочим, все без исключения автобусные остановки в Монреале – по требованию! Если вы вовремя не дернете за веревочку или не нажмете на кнопку, то рискуете пронестись мимо на всех парах: при отсутствии людей на остановке водитель даже не попытается притормозить.

Для инвалидов существуют специальные рейсовые автобусы, в которые может заехать коляска, и в которых боковые сиденья убираются, чтобы освободить для нее место. Автобус при этом с помощью гидравлики наклоняется так, чтобы пол и подножка средней двери оказались вровень с тротуаром, и коляска могла бы въехать на них. Раньше только некоторые автобусы имели подобную функцию, однако современный автобусный парк состоит только из таких машин.

Однажды я стал свидетелем великолепной сцены: весьма дородная дама на электрическом кресле-каталке минут пятнадцать безуспешно пыталась въехать в автобус, который водитель накренял то так, то этак. Что-то там не стыковалось с тротуаром. После двух десятков попыток трудность была успешно преодолена, и коляска оказалась внутри, где началась борьба за то, чтобы развернуть и поставить ее на отведенное место. Наконец, не выдержав, упитанная наездница поднялась со своего места, могучими руками подхватила коляску и легко, словно перышко, вдвинула ее на требуемую позицию. После чего с выражением полного удовлетворения на лице вновь плюхнулась на свое нагретое место!

Пожалуй, единственное, что портит впечатление о местной автобусной сети, это ее водители. Более высокомерных и пренебрежительных людей, чем монреальские водители рейсовых автобусов, мне встречать не доводилось. Такое впечатление, что эта публика вообще не смотрит в боковые зеркала, дабы проконтролировать ситуацию снаружи автобуса, а пассажиры для них – ненужная обуза! Десятки раз был я свидетелем ситуации, когда бегущий со всех ног пассажир в последний момент подлетал к двери, но лишь для того, чтобы упереться во внезапно захлопнувшуюся створку и проводить взглядом отъезжающий автобус. Это случается так часто, что невольно закрадывается мысль: а не намеренно ли это делается?

Эта черта монреальских водителей автобусов удивительным образом сочетается с их вежливостью. Когда пассажиры входят в автобус (вход – только через переднюю дверь!), как правило, водитель кивнет каждому и поздоровается с ним, а при выходе попрощается. То есть, главное – успеть вовремя добежать, пока дверь не закрылась, и радушие вам обеспечено!

Да и вообще, люди здесь в большинстве своем вежливые и предупредительные. Если вы встретите уборщицу, подметающую пол, или мойщика, смывающего пыль с асфальта перед офисным зданием, они непременно выключат воду и перестанут возить тряпкой, давая вам спокойно пройти мимо, даже если вы идете не в непосредственной близости от них, а немного в стороне. И уж тем более не заставят вас прыгать через тряпку или швабру!

В течение лет десяти на работе я почти ежедневно видел уборщика – молодого парня, убирающего наш этаж. Сколько раз за день мы с ним встречались в коридоре, столько раз он здоровался! Поначалу меня это необычайно изумляло! Потом я привык и стал воспринимать как должное. Самое главное, что это не напускное, видно, что у него настоящая потребность в таком поведении. Что интересно, сам он просто млел от своей работы! Стоило посмотреть на его счастливое лицо, когда он любовно протирал тряпкой зеркала или начищал краны в туалете! Похоже, что работал он на этом месте уже много лет, начав задолго до моего приезда, и проработает еще до самой пенсии. И будет вполне счастлив и доволен. А почему бы и нет? Постоянное место, гарантированный заработок и уверенность в завтрашнем дне! Ведь он – член профсоюза, и за свое будущее может быть совершенно спокоен!

Вернемся же к рассказу о своих первых городских впечатлениях в этой стране.

Помню, мое самое яркое первое впечатление о Канаде в Торонто – это отсутствие запертых дверей. Если где-то на улице, в переходе, магазине, университете или где-либо еще была дверь, она непременно оказывалась открытой. Из четырех, пяти или шести дверей, имеющихся в помещении, открытыми были все. Совсем не так, как в России, где нормальна ситуация, в которой из шести дверей на входе, например в метро, незапертой будет только одна, через которую тонкой струйкой и просачиваются желающие попасть внутрь.

Однако то было в Торонто. Совсем не так обстоит дело в Квебеке. Здесь, как в России, – если перед вами дверь, это совсем не означает, что в нее удастся войти. Очень даже вероятно, что она окажется закрыта. Все же французское влияние с его легкомысленностью, видимо, одинаково сильно как в Квебеке, так и в России. Английская чопорность – удел Онтарио и других провинций. Лишь мода остается одной из тех областей, где теряются различия между англичанами, французами, китайцами, мексиканцами, русскими и людьми других национальностей. По крайней мере, в Канаде.

Двадцать лет назад преобладала мода на огромные бесформенные штаны. Весь центр города был заполнен «модно» одетыми красотками. На девушек в подобном одеянии без грусти просто невозможно было смотреть! Складывалось впечатление, что по улицам разгуливают мешки с картошкой.

К счастью, мода недолговечна. И вот на смену мешкам на бедрах пришли голые пупки и брюки, начинающиеся существенно ниже талии, что, на мой взгляд, смотрелось намного привлекательней. Впрочем, в Москве этим тоже не удивишь. Однако, все же не в таких количествах, как в Монреале. В этом городе лишь у каменных изваяний не оголился живот. Не скажу, что все женское население поголовно открыло пупки, но, кажется, весьма близко к тому. Более того, в отличие от столицы нашей Родины, города-героя Москвы, даже дамы далеко за бальзаковский возраст, а также теряющие или давно потерявшие форму (а то и вовсе ее не находившие) тоже ходили оголясь и совершенно не комплексовали по этому поводу. В этом плане мужественность некоторых канадских дам просто повергала в легкий шок. Признаться, очень непривычно и малопривлекательно смотрелись отвисшие телеса с жировыми складками, рвущимися наружу. Зато свобода самовыражения! Очень модно еще было выпустить нижнее белье. Но особый шик – чтобы на белье была этикетка, вывернутая наружу, на всеобщее обозрение. Лучше всего, если это этикетка с именем какой-нибудь известной и дорогой фирмы.

Можно составить компанию влюбленным

Что же касается «мужественности» канадских женщин, то не могу не упомянуть любопытную книжицу, которую я раскопал у местных букинистов. Книга написана американцем Хедриком Смитом (Hedrick Smith), называется она «Русские» и была издана в 1976 году, то есть больше сорока лет назад. Почему я вспомнил о ней? Для большинства россиян что Канада, что США – разница невелика, а посему американская точка зрения в наших умах автоматически ассоциируется с точкой зрения канадцев. Итак, в упомянутой книге я вычитал: «Большинство западных туристов, впервые приезжающих в Россию, бывают просто потрясены видом русских женщин, взламывающих асфальт на шоссе и забрасывающих тяжелые обломки лопатами в грузовик». Надо полагать, на западе женщины в это время занимались исключительно вышиванием гладью и выпечкой пирожных. Напомню читателям, что речь идет о России (точнее, об СССР) периода застоя.

Тридцать лет спустя. Канада. Вокруг – эмансипированные «западные» женщины и полное равноправие. Что же мы видим?

Проезжает мусорная машина. К ее приезду жители окрестных домов уже вынесли к обочинам дорог мусор и всякий ненужный хлам, подлежащий утилизации. Здесь не только пакеты с упаковками от съеденных чипсов. В мусоре легко может попасться старая тумбочка, остатки стройматериалов после ремонта, поломанный книжный шкаф, а то и продавленный диван. На запятках мусорной машины два человека. Мужчина и женщина. Оба одеты в одинаковую рабочую робу, и задача у обоих одна и та же – грузить все в кузов. Водитель останавливается возле очередной кучи, и оба грузчика шустро спрыгивают на землю. Никакой сортировки на легкое-тяжелое нет. Полное равноправие. Точно так же, как и ее коллега, дама хватается за тяжеленный мешок и, стиснув зубы, мужественно волочет его к машине. Ни стона не вырывается из ее могучей груди! И ни одному «западному туристу» уже не приходит в голову удивляться при виде этой картины.

Еще пример. За пожилым человеком приехала «скорая». В экипаже два санитара – мужчина и женщина. Они вытаскивают носилки. Их задача – загрузить клиента в фургон. Клиент весьма грузный, а носилки почему-то не механические с подъемником, а самые обычные, ручные. Носилки ставят на землю, мужчину кладут на них. Теперь его надо забросить внутрь. И вновь без единой жалобы, без стона или слезинки в глазах представительница слабого пола напрягается, крякает от натуги, ухает и вместе с напарником выжимает вес! А вы говорите – шпалы ворочать!

Очень интересно наблюдать за людьми (и не только за голыми пупками). Постепенно происходит привыкание к местным обычаям и образу мысли, однако до сих пор поражают некоторые их взгляды на жизнь. Вот пример: у нас в гостях канадец с сыном. Зная заранее об их приходе, я заказал пиццу (готовить самим нет ни времени, ни желания!). Выглядываю в окно: «Я заказал пиццу…», – сообщаю. «Нам, наверное, надо уйти?» – интересуется он. «Почему же?» – изумляюсь я. «Ну, это же вы, наверное, себе заказали на обед?» – совершенно спокойно поясняет он.

Еще одна новость, по крайней мере, для меня. Однако искренне удивлюсь, если кто-то из читателей уже слышал об этом раньше. Оказывается, до недавнего времени считалось, что у индейцев никогда не кружится голова! Именно поэтому им главным образом и поручали монтировать стальные скелеты небоскребов в начале ХХ века. А началось все с того, что индейские рабочие, прежде всего ирокезы, или, точнее говоря, могавки из резервации Канаваке под Монреалем, в 1886 году участвовали в сооружении железнодорожного моста через реку Сен-Лоран. И сегодня многие молодые индейцы работают на строительстве высотных зданий по всей Америке. Они проходят специальные 14-недельные тренировочные курсы в штате Иллинойс. Однако, как показали исследования, дело вовсе не в какой-то особой физиологии. Как выяснилось, индеец так же, как и любой человек, испытывает страх падения, но отважно его преодолевает.

Между прочим, смелость – не единственное качество местных индейцев. Поскольку многие индейские племена Канады проживают в суровых условиях северных широт (ведь территория страны простирается далеко на север, едва не достигая Северного полюса), то их характеризует весьма высокая «морозоустойчивость». Там, где рядовой квебекуа или европеец зябко кутается в пуховик, индеец с севера вполне комфортно ощущает себя, будучи наряжен лишь в легкую курточку. Как-то утром по пути на работу я заметил впереди себя пару, спешащую к метро. Дело было зимой и температура в тот день не поднималась выше минус 15 градусов, поэтому девушка была облачена в зимнюю куртку, однако ее спутник, в котором по высокой и мощной фигуре я сразу распознал «аборигена», легко и непринужденно вышагивал в… шортах!

На улице -15, но для некоторых вполне летняя погода

Ни на секунду не сомневаюсь, что принадлежал он либо к одному из племен инуитов (Inuit), ведь именно эта этническая группа, кстати, входящая в более многочисленную группу коренных народов севера, называемых «эскимосами», населяет северную часть Канады (а именно Северо-Западные Территории, Нунавут и Юкон), либо к не менее закаленному племени Кри (Cree), представители которого обитают на севере Квебека.

Любопытно сравнить англоязычное и франкоязычное телевидение. На французском гораздо чаще можно встретить европейское кино вообще, и французское в частности, в то время как вещающее на английском практически намертво приклеилось (за редким исключением) к американским фильмам. Так что, если вам знаком французский, возможности культурного досуга возле «ящика» у вас шире. Борьба за нравственность здесь тоже имеет свои нюансы. В то время как на англофонском телевидении какая-нибудь героиня репортажа едва приподнимет футболку, ей тут же на оголенную грудь лепят жирную черную полосу, словно берут интервью у агента самой засекреченной спецслужбы, на французском телевидении могут открыто показывать передачу из серии «Плэйбой» или «Плэйгерл», не стесняясь самых неприкрытых и откровенных сцен. Впрочем, и на самом французском канале по утрам вполне может идти передача с «черными метками», вечером же (причем не самым поздним) все тайны для общественности раскрываются.

Однако никакая борьба за нравственность не в состоянии тягаться со всеканадской борьбой за политкорректность!

Вот типичный образчик. На одной из городских FM-радиостанций проводится конкурс с розыгрышем приза. Приз хороший, я бы даже сказал, замечательный – автомобиль. И не один, а сразу два. Как не обыграть такую щедрость! Журналисты и обыграли, даже звучный слоган придумали, подходящий к случаю: «Один – для него, и один – для нее!» («One for him and one for her!»). То бишь в семью или просто влюбленной парочке сразу каждому по автомобилю. Настоящая журналистская находка! Эту рекламу успели покрутить в эфире довольно долго – несколько недель. Затем кому-то в голову ударило – а лозунг-то неполиткорректен! В свете нынешних веяний звучит он просто неприемлемо! Кто сказал, что семья непременно должна состоять из него и из нее? А тем более, влюбленная парочка? Возможно, даже кто-то из радиослушателей пожаловался! Как бы то ни было, но через некоторое время реклама конкурса и розыгрыша автомобилей сопровождалась уже такими словами, звучавшими рефреном и тающими вдали: «Один – для него, и один для… него!» И через секунду продолжение: «Один – для нее, и один – для нее!» («One for him and one for him!», «One for her and one for her!»)

Все довольны! Правила соблюдены, придраться не к кому и не к чему, в суд никто никого не тащит, политкорректность на марше!

Но в Монреале имеются не только борцы за нравственность и политкорректность – эти узкие и банальные категории. Есть здесь и люди, мыслящие глобально, озабоченные борьбой за народное счастье в целом. Читатель, возможно, уже догадался, о ком идет речь. Да-да, это хорошо знакомые нам коммунисты!

Хотя мода на компартию и коммунистов в Канаде прошла еще в 30-е годы прошлого века, в Монреале до сих пор есть люди, с нетерпением ожидающие прихода всемирного светлого будущего. В местной газете рассказали об одном из таких энтузиастов, некоем месье Лежандре, безработном и отце троих детей, проживающем в восточном Монреале. На квартире у него регулярно проходят партийные сходки, совсем как сто лет назад. Работать 40-летнему мужику некогда – на агитацию среди рабочих, написание статей в орган квебекских коммунистов, газету «Красный Флаг» («The Red Flag»), и посещение демонстраций у него уходит полная рабочая неделя – 40 часов! Своими учителями он считает Ленина и Троцкого и полон решимости следовать принципам кумиров до конца – вплоть до вооруженного восстания!

И все же последователей у него, готовых мозолистой рукой взяться за оружие, не так много. Перевелись они еще восемьдесят лет назад, когда многие канадские коммунисты предпочли влиться в ненавистное капиталистическое общество, вместо сомнительного удовольствия хороводить в демонстрациях по бульвару Сен-Лоран. Произошло это, конечно, не сразу, а постепенно. Одним из наиболее ярких примеров такого перевоплощения явилось «Дело Милтон-Парк».

Некие Норман Норенберг (Norman Norenberg) и Арнольд Эйсенман (Arnold Eisenmann), члены одной из фракций компартии Канады, выкупили большой участок земли в городском районе, известном под названием «гетто МакГилл». Это территория, непосредственно прилегающая к университету МакГилла с его восточной стороны. Вскоре после покупки новоявленные капиталисты вступили в борьбу со своими бывшими соратниками за право снести непритязательные домишки, расположенные на этом участке, а вместо них возвести гостинично-магазинно-квартирный комплекс. Это крупнейшее за всю историю Канады разбирательство между жителями района и компанией вошло в историю как «Дело Милтон-Парк». Милтон – это название улицы, проходящей по району и упирающейся одним концом в бульвар Сен-Лоран, а другим – в ворота университета. Кстати, именно на этой улице я и снимал квартиру в многоэтажном доме в первый год своего пребывания в Монреале.