Текст книги "Бобры в кленовом сиропе. Двадцать лет в Канаде"

При чем же здесь уличная торговля, спросит нетерпеливый читатель. А вот при чем. Если человек попался, скажем так, экономный, то он не выставляет полезные вещи у дороги, а несет их в свой гараж, где и складывает до лучших времен. Порой «ценностей» скапливается столько, что весь гараж оказывается набитым всякой всячиной, а на автомобиль места совсем не остается. Так и ютится он на улице, у обочины. Лучшие же времена наступают с приходом тепла и солнца. Тут-то все эти экономные обыватели, что зажали товары народного потребления от прочих граждан, и начинают устраивать те самые «гараж сейлы» (garage sale), или гаражные распродажи, – вполне принятое и повсеместно используемое название, родившееся именно в гаражах современных «Коробочек».

Они выносят все свое тряпье, посуду, технику, «антиквариат» и прочий мусор и в течение целого дня (обычно это происходит по выходным) предлагают товар прохожим по баснословно низкой (или неприлично высокой – смотря, кто как к этому относится) цене. Именно здесь в первый год пребывания в Монреале, пока я жил один и кочевал по разным временным квартирам, я купил себе большой настольный вентилятор. Ему стукнуло уже лет десять, но работал он вполне исправно, да и заплатил я за него всего десятку. В магазине же такой новый вентилятор обошелся бы никак не меньше тридцати долларов плюс налоги. Хотя, если честно, если бы я умел хорошо торговаться, то мог бы заполучить вентилятор раза в два дешевле.

Однажды, проходя мимо одной из подобных распродаж, я увидел целую гору мягких игрушек. По моим прикидкам их было не меньше трех сотен. Где владелец их взял, ума не приложу, разве что ежедневно грабил проходящих мимо детей. Однако и то, где ему удалось найти столько детей, тоже непонятно!

В летнее время в спальных районах города все столбы завешаны объявлениями о гаражных распродажах на окрестных улицах с указанием точных адресов и дат. Кстати, если вы надумаете провести на улице гаражную распродажу своего имущества, сначала вам придется приобрести в муниципалитете за небольшую плату разрешение на такую торговлю.

Дуплексы и триплексы – весьма распространенный тип застройки в спальных районах города

С наступлением осени вся эта торговля закрывается, и если кто не успел продать многократно описанную своим ребенком игрушку летом, то приходится ему ждать следующего сезона.

Пожалуй, рассказом об уличной торговле мы и завершим наше путешествие по канадским магазинам, рынкам и прочим торговым точкам.

Но не путешествие по Канаде, Квебеку, Монреалю…

Кадры, которые не решают ничего

Самое интересное на улице – не машины, не дома и даже не погода. Самое интересное – это люди.

Как уже говорилось, в целом отношение канадцев друг к другу весьма доброжелательное. Однако шпаны здесь тоже хватает. То и дело встречаются машины с разбитыми боковыми стеклами. Как-то раз я видел, как трое подростков выворачивали карманы еще у одного. В общем, родные напевы. Хотя случай этот, должен признать, редкий. Но и со мной однажды произошел подобный «редкий» случай. Причем с концовкой, совершенно неожиданной для всех участников этого инцидента.

Дело было так. Я возвращался домой около одиннадцати вечера по улице Веллингтон (Wellington), центральной улице Вердана (Verdun), района Монреаля, где я к тому моменту обитал с семьей уже около трех лет. Район наш далеко не из блестящих, но и заштатным его не назовешь. В свое время он строился как жилой городок для рабочих с промышленных предприятий, расположенных между Верданом и Монреалем. С тех пор много воды утекло, Вердан вошел в мегаполис Большого Монреаля, о промышленной зоне напоминают только сохранившиеся еще кое-где ангары, использовавшиеся сначала как склады, а в последние годы они либо перестраиваются в кондоминиумы, либо сносятся с тем, чтобы на их месте возвести все те же кондоминиумы.

Бывшее предприятие, а теперь кондоминиум

Причем, в наши дни Вердан является одним из наиболее экологически чистых районов города, поскольку промышленных предприятий здесь нет вовсе. Муниципалитет находится на юго-западе от горы Мон Роял, то есть относится к исторически англоговорящей части Монреаля. И по сей день английскую речь на улицах района можно услышать так же часто, как и французскую. Проживало до последних лет здесь в основном белое население, «видимых меньшинств» на улицах Вердана было почти не встретить. И даже китайцев было намного меньше, чем в других районах Большого Монреаля. Однако, примерно с середины нулевых китайская община принялась расти особенно быстро. Все больше азиатских лиц на улице, все больше открывается китайских магазинов, буквально с каждым месяцем. Чем дальше от метро «Де Леглиз» (De L’Eglise – Церковь), тем более зажиточная публика проживает. Возле метро частенько (как и во всех остальных районах города) тусуется, так скажем, социально неблагополучная часть местного населения. Короче говоря, район как район, ничем не лучше и не хуже большинства других районов острова. А улица Веллингтон – его сердце, артерия, торговый центр, место встреч, общения, кафешек и ресторанчиков.

Вот по этой-то улице я и возвращался домой в тот вечер. К одиннадцати часам улица почти опустела, а идти мне по ней предстояло минут 10—12. Преодолев около трети пути и не дойдя нескольких метров до очередного перекрестка, я вдруг услышал звук бьющегося стекла, а точнее, бутылки. То, что в Москве не вызвало бы никакого удивления, а то и вовсе не привлекло бы внимания (мало ли сколько бутылок, пустых и полных, разбивают граждане на улицах российской столицы), здесь явно резало слух. Крики и споры на улицах хотя и случаются, но все же не типичны, а уж публично разбитая бутылка – из ряда вон выходящее событие! Конечно, уронить стеклотару может любой, даже в Канаде, поэтому я не придал особого значения происшедшему и продолжил путь. Тем временем боковым зрением я заметил на другой стороне улицы движение: две фигуры ступили на проезжую часть и двинулись в мою сторону. Ну что ж, каждый волен перейти улицу, когда ему потребуется, подумал я мимоходом. Но тут я снова услышал звук разлетающегося стекла – по асфальту брызнули осколки. Вот это уже было нечто необычное! За четыре года, проведенных до этого в Канаде, подобного проявления эмоций я еще не встречал. А сладкая парочка тем временем заканчивала переход дороги и на последних метрах – я это явственно увидел – резко поменяла курс, пристраиваясь мне вслед. Мельком я взглянул на них, все еще надеясь, что дороги у нас разные.

Старший из «попутчиков» явно был одной ногой в этом мире, а второй – где-то в потустороннем: небритый, поддатый либо, что более вероятно, обкуренный, с полуостекленевшим взором, однако все еще пытающийся уцепиться остатками сознания за окружающую действительность. Я, видимо, показался ему достаточно удачным объектом, способным на какое-то время задержать его здесь. Тот, что помладше, на вид еще почти школьник, похоже, просто следовал в фарватере флагмана, рыщущего по просторам в поисках приключений. Никакой активности он не проявлял, уступив это почетное право старшему и более опытному товарищу. А тот, «вырулив» с проезжей части, устремился прямо за мной, чуть ли не наступая мне на пятки.

Видимо, мой облик не располагал к умиротворяющему созерцанию, а посему он достаточно агрессивным тоном принялся о чем-то вопрошать, обращаясь ко мне. О чем именно, разобрать было сложно, да я и не старался, ибо никакой полезной и важной информацией, вроде есть ли жизнь на Марсе или нет ли жизни на Марсе, скорее всего, он не обладал. Тем более что, как все знают, науке это неизвестно.

Не желая вступать в научные дебаты с сомнительной личностью, я отвечал ему по-русски, надеясь, что это поможет ему отстать. Что именно я отвечал – не так важно, так как русского языка, скорее всего, он не знал. Тем не менее, звуки незнакомого наречия произвели прямо противоположное действие, всколыхнув в нем неподдельный интерес к вопросам лингвистики. Тон его повысился, а речь убыстрилась, равно как и шаги, с французского он перескочил на английский. Я стал уже всерьез задумываться, что делать дальше, так как идти было еще далеко, а давление в котле поднималось слишком быстро.

К тому моменту мы прошагали целый квартал и подходили к очередному перекрестку со знаками «Стоп» со стороны пересекающих улиц. И надо же было такому случиться: ровно в тот момент, когда я почти ступил на проезжую часть поперечной улицы, к перекрестку по этой же улице подкатил и остановился на «Стопе» автомобиль. Остановился прямо передо мной. Полицейский патрульный автомобиль муниципалитета Вердан!

Остановившись, водитель повернул голову, оглядывая дорогу, и взгляд его уперся точно в меня. Мне оставалось только поднять руку и слегка помахать, привлекая внимание. Полицейский сразу все сообразил, мгновенно открыл дверцу и принялся вылезать из машины. Я только коротко произнес: «Они преследуют меня!»

Двое преследователей, сообразив, что дело запахло керосином, резко обогнули меня, полицейский автомобиль, и быстрым шагом пошли прочь. Но не тут-то было. Полицейский бросился за ними вслед, весьма вежливо, впрочем, окликая: «Месье, месье!»

Тот «месье», что был моложе, сразу же остановился и встал по стойке смирно. Второй вместо того, чтобы спокойно объяснить, что они всего-навсего пошутили, и ничего такого и не произошло (а ведь, действительно, ничего, собственно, и не случилось), принялся кричать что-то малоразборчивое, прыгать и отмахиваться от блюстителя порядка. Более глупого поведения в такой ситуации трудно было придумать! Поэтому не было ничего удивительного в том, что уже через полминуты он лежал, уткнувшись носом в асфальт, а на стянутых за спиной руках защелкнулись наручники!

Далее полицейский сделал такое, от чего я чуть не упал со смеху, несмотря на всю серьезность ситуации. Он порылся в карманах, выудил толстую пачку карточек и, разложив их на спине у задержанного, принялся перебирать. Наконец, найдя нужную, положил ее поверх остальных карточек. Затем, все так же сидя верхом на поверженном противнике, принялся по карточке… зачитывать ему права.

Канадский конный полицейский и муниципальный полицейский на празднике в Оттаве

Пока происходила схватка «хорошего парня» с «плохими парнями», к обочине подъехал и плавно затормозил минигрузовичок с опознавательными знаками того же Верданского муниципалитета из тех, что развозят весной саженцы, увозят урны с мусором, доставляют дорожные перегородки к местам массовых мероприятий, а также выполняют прочие работы, организованные местными городскими властями. То есть автомобиль представителя власти. Тот, кто направился к нам, был не полицейский, однако в руках он держал вполне официальную рацию, в которую и принялся говорить, едва выйдя из кабины. После недолгих переговоров через пару минут к нашей компании присоединились еще две полицейские машины, на этот раз из общегородской монреальской полиции.

Вызвав подкрепление, районный озеленитель подошел ко мне и сказал: «Я уже давно заметил, что к вам пристали эти двое и ведут себя агрессивно. Я специально ехал за вами без огней, чтобы посмотреть, что случится!..»

Вот здорово, думаю, оказывается, я был не одинок, и если бы случилось что-нибудь, старательный служака все добросовестно зафиксировал бы! И уж, разумеется, если бы у меня первого нервы не выдержали, и я бы дал волю рукам, неизвестно еще, кому пришлось бы размазывать по асфальту сопли!

Пока вязали нарушителя, пока подъезжали другие наряды, пока выясняли его личность и сажали в машину, прошло минут 15—20. На меня никто не обращал внимания. Сказать по правде, мне даже стало скучно, и я подумал, не отправиться ли мне восвояси. Однако остался – неудобно все-таки, ведь весь сыр-бор разгорелся из-за меня! Наконец, закончив заполнять протокол и устроив задержанного в машине, полицейский подошел ко мне. Записав мои имя, фамилию и адрес, он вежливо поинтересовался, не желаю ли я проехать с ними в отделение и написать официальное заявление. Я честно ответил, что если ему это надо, то я могу сделать одолжение и съездить с ним, но все же лично я предпочел бы отправиться домой, ибо время уже подбиралось к полуночи. Полицейский выслушал мои пожелания совершенно спокойно, ничуть не обиделся и, протянув визитку – если что, звоните! – распрощался.

Вот так и произошло мое знакомство с местными балбесами. Между прочим, белыми, хотя и не политкорректно так говорить. В современной Канаде, вообще, многое что не политкорректно. Например, назвать черного черным, белого белым, а китайца китайцем. Отчего, кстати, полицейские пребывают в некотором недоумении, потому как, если описать подозреваемого, как черного мужчину, – значит, проявить расистские наклонности. А посему, неизвестно в случае чего, кого ищем, и как выглядит подозреваемый. Задержав какое-нибудь национальное меньшинство за хулиганство и даже разбой или грабеж, сам полицейский рискует быть обвиненным в предвзятости и расовой нетерпимости! И это не шутка, это современная действительность!

В то же время, как я уже упоминал, местных индейцев, которых белые поселенцы благополучно потеснили несколько сотен лет назад, совершенно официально и законно называют «аборигенами». Во всех официальных государственных бумагах и документах! И что забавно (и даже несколько удивительно), так это то, что слово «индеец» как раз является запретным. То есть прямая противоположность русскому языку, где звание индейца весьма почетно и вызывает уважение (достаточно вспомнить роли Гойко Митича в знаменитых югославско-гэдээровских фильмах полувековой давности), а вот «абориген» используется как правило в уничижительном смысле.

Некоторое время назад по радио я услышал в новостях, что в каком-то канадском городе – названия, к сожалению, не запомнил – в здании местного то ли музея, то ли муниципалитета имеются фрески, написанные художником сотни лет назад во времена завоевания континента. То есть настоящая историческая и культурная реликвия! Уже много десятилетий они украшали старинное здание. Любая нация гордилась бы подобными художественными сокровищами! До чего же додумались канадцы? Ни за что не угадаете! Они пришли к выводу, что фрески ущемляют национальное самолюбие «аборигенов», потому как изображают последних в подчиненном виде по отношению к белым завоевателям. А посему постановили: фрески убрать в подвал, дабы не смущать умы демократически настроенных канадцев!

И еще одна, так сказать, «музейная» зарисовка на тему всеобщей политкорректности.

Едва я появился в Монреале, мои новые знакомые сразу же порекомендовали съездить в Оттаву, в музей цивилизации. Если быть точным, музей расположен не в Оттаве, а в городе Гатино, находящемся напротив канадской столицы через реку Оттава (Ottawa River), причем это уже не Онтарио, а провинция Квебек. Тем не менее, условно считается, что он находится в Оттаве. Это огромный и, действительно, очень интересный музей, хотя сразу же после его посещения в далеком 2000 году я для себя решил, что, по нашим меркам, это все же очень большой краеведческий музей, а «цивилизационная» составляющая в названии – лишь дань маркетингу.

Музей Истории Канады – зал коренных народов

На мой взгляд, среди разнообразных и познавательных композиций в музее были две по-настоящему замечательные «изюминки». Первая – это огромная экспозиция, посвященная коренным народам Канады, с уникальными экспонатами и множеством поражающих воображение многометровых тотемных столбов в главном зале. Вторая «изюминка», это воспроизведенная в натуральную величину часть городка первых поселенцев, с жилыми домами, почтой, коммерческими заведениями, мастерской ремесленника и так далее. Эта часть музея была одной из самых выигрышных среди экспозиций, и на мой взгляд, только ради нее стоило бы приехать сюда. Что я и делал несколько раз в первые годы жизни в Монреаля, сопровождая гостей из Москвы, навещавших нас в Канаде. В общей сложности я побывал в музее три или четыре раза и уверяю читателей, что каждый раз я делал это с превеликим удовольствием. Затем был довольно продолжительный перерыв, и вновь я оказался здесь в компании с московскими друзьями совсем недавно, уже в 2019 году.

Индейские костюмы: от одеяния шамана до хоккейных свитеров

Первое, что я узнал: оказывается еще в 2013 году музей сменил название и стал называться музеем истории Канады, что более точно отражает его суть. А вот второе открытие меня неприятно поразило. Вся реконструкция городка ковбоев и золотоискателей исчезла напрочь, а этаж был отдан отделу современной истории Канады, представляя в основном традиционные стеклянные стенды и аудиовизуальные консоли. Из реконструкций осталась лишь украинская православная церковь, зато среди прочих появились стенды, посвященные борьбе за свободу абортов и сексменьшинствам. Посмотреть на быт первых поселенцев вы там больше не сможете, зато сможете насладиться видом выставленного в витрине мохнатого «свитера гея» с цветастыми пуговицами.

Что ж, в эпоху всеобщей политкорректности по-другому, видимо, и быть не могло. Тем не менее, я поинтересовался у одного из музейных служащих, что же случилось с прежней композицией и зачем сделана такая замена. Тот лишь с виноватым видом развел руками и сообщил, что объяснить ничего не может, но что очень многие посетители задают недоуменные вопросы и высказывают сильное разочарование.

Как бы то ни было, музей все же остается одним из наиболее привлекательных мест на туристической карте Оттавы, хотя лично я вряд ли приеду сюда снова.

Но вернемся к современной городской действительности.

На улицах города полно попрошаек. Поначалу они сосредотачивались главным образом в центре, в районе улицы Сан-Катрин, где собирается вся праздная публика и многочисленные туристы. В спальных районах в начале 2000-х вы могли встретить их редко, разве что иногда возле станций метро на крупных улицах. В последние годы их ареал значительно расширился, и даже в нашем районе (не очень отдаленном, но все же не самом центральном) их теперь можно увидеть не только на центральной торговой улице или у метро, но и в боковых тихих улочках, застроенными небольшими дуплексами-триплексами.

В основном это молодые ребята и мужчины. Иногда попадаются девицы. Внешне, как правило, они почти не отличаются от прохожих. Порой, если бы не протянутая рука, потряхивающая стаканчиком с мелочью, ни за что не скажешь, что это не кавалер, ожидающий на свидание подружку.

Иногда вид у них вполне благополучный и упитанный, настроение веселое, а манеры развязные. Эти болтают и шутят с окружающими. Иные сидят молча, только периодически повторяют при виде очередного прохожего: «Лишней мелочи, нет ли лишней мелочи?» И если вы пройдете мимо, никак не отреагировав, все равно услышите вслед: «Счастливого дня!» При этом они не издеваются, а говорят искренне. Только искренне не счастливого дня желают вам, а искренне произносят заученную с детства фразу, над значением которой, возможно, давно уже не задумываются. Эту фразу вы услышите здесь везде, на каждом шагу – в магазине, в банке, на работе, по телефону. Это ритуал. Такой же, как и в России, когда вы произносите «Здравствуйте!» Многие ли задумываются над тем, что «здравствуйте» означает пожелание здоровья? Здрасьте и здрасьте, чего еще надо? Так и здесь.

Удивляет доброжелательное отношение к попрошайкам со стороны прохожих. Любой человек вполне может остановиться, спросить что-то, просто поболтать, пошутить. Никакой неприязни, высокомерия, снисходительности, жалости. Обращение, как к равному, даже к самому последнему оборванцу (встречаются и такие).

Однажды я наблюдал удивительную картину. Я стоял на автобусной остановке. Рядом с остановкой возвышалась урна, доверху заполненная разным мусором – бумагой, пластиковыми бутылками, бумажными стаканчиками. К урне подошел мужчина и принялся в ней копаться. Подобную картину здесь можно увидеть часто, люди даже вполне приличного вида собирают банки и бутылки, чтобы потом их сдать, ведь все стоит денег. Однако этот человек не обратил никакого внимания на материальные ценности. Порывшись в урне, он вытащил бумажный стаканчик, в котором, видимо, еще оставался кофе. Сковырнув пластмассовую крышку, он сделал несколько глотков, затем бросил пустой стакан обратно в урну и пошел дальше.

Моему изумлению не было предела, для меня так и осталось загадкой, что же все это означало. Неужели человека настолько мучила жажда, что он не погнушался напитком из помойки, и при этом его совершенно не заинтересовали деньги, которые он мог бы выручить, сдав пустые банки и бутылки? А ведь профессионалы, промышляющие сбором посуды, собирают ее сотнями в огромные пластиковые мешки, которые затем на велосипедах везут в ближайший супермаркет, чтобы «накормить» ими ненасытные автоматы по сбору пустой тары.

Впрочем, ничего удивительного! Настоящий попрошайка, профессионал своего дела, до работы не опустится! Точно так же, как и в России.

Как-то мы с друзьями пошли прогуляться по центру во время проведения ежегодного джазового фестиваля. Народу вокруг множество, жарко, все покупают воду, пустые банки и бутылки валяются повсюду. На улице у стены сидит попрошайка и неустанно клянчит «лишнюю мелочь». А в трех метрах от него, не дальше, стоит урна, битком набитая пустой посудой! Надо только подойти, переложить в пакеты, и несколько долларов ему обеспечены! Но эта мысль попрошайке даже в голову не приходит! Работать ему просто неприлично! Ведь сбор бутылок – это же, как ни крути, а настоящая работа.

Полицейские попрошаек не гоняют, поэтому они чувствуют себя свободно везде – на улице, в метро, в парке. Как я уже упоминал, многие попрошайки имеют очень цветущий вид, и, как правило, они даже не стараются вызвать жалость. Скорее, делают прохожему одолжение, помогая освободиться от груды мелочи в кармане, которая неминуемо скапливается при ценах 0.99, 1.99, 2.99 и так далее (несколько лет назад одноцентовую монету в Канаде упразднили, так что мелочи в кармане стало чуть меньше). Если же в магазине приличный с виду человек расплачивается большим количеством мелочи, часто на него смотрят как минимум с недоумением.

Летом можно спать на свежем воздухе, но зимой без метро не обойтись

Многие попрошайки облюбовывают себе место, на которое приходят ежедневно из месяца в месяц, а то и из года в год. Для них это не просто работа, способ найти пропитание. Для них это – образ жизни. Если человек спит на улице, возле теплой вытяжки из метро или в подземном переходе, это не всегда значит, что ему некуда пойти и негде переночевать. Государство здесь опекает всех, и без крыши над головой никто не останется. Многие граждане полагают, что это просто стиль. Способ заявить о себе. Именно поэтому, например, в Торонто бездомные просто обожают укладываться спать не где-нибудь, а непременно посреди тротуара, прямо под ногами у спешащих по своим делам горожан. И хорошо еще, если только на тротуаре! Порой половина туловища такого «оригинала» перекрывает проход пешеходам на тротуаре, а вторая половина безмятежно покоится уже на проезжей части.

В Монреале много лет назад один такой «демонстрант» облюбовал место под стенами крупнейшего универмага «Бэй» в центре города. Когда я приехал, он уже там обитал. В течение многих лет его можно было встретить там и зимой, и летом, с огромной тележкой тряпья, в безразмерной куртке, в надвинутом на глаза капюшоне и с выставленным вперед пластиковым стаканчиком. Правда, он не лежал под ногами у монреальцев, а тихо сидел за углом магазина, не показывая никому своего лица. Он настолько слился с пейзажем, стал его неотъемлемой частью, что однажды местная газета даже поместила о нем репортаж, из которого любознательный читатель мог узнать, что означенная личность вовсе не живет при универмаге. Каждое утро он появляется здесь со своей тележкой, устраивается на «рабочем месте», отсиживает положенное время, а вечером сворачивает пожитки и уходит ночевать в… свою квартиру!

Официальная статистика утверждает, что по данным 2018 года более половины квебекских бездомных (5789) проживают в Монреале (3149).

Что ж, каждый волен сам распоряжаться своим временем! Кому что нравится!

Чего мне здесь никогда не доводилось видеть, так это бездомных и попрошайничающих детей. Никогда вы не увидите ребенка, копающегося в мусорном баке. Дети в Канаде – объект повышенного внимания государства, и за ними осуществляется самый строгий надзор. Начиная от государственных субсидий семьям с детьми и кончая заботой местных властей о досуге маленьких канадцев, библиотеках, спортивных секциях, бассейнах и художественных кружках. Причем все это либо бесплатно, либо по ценам, которые может позволить себе даже небогатая семья.

Ребенок, одиноко болтающийся на улице, сразу привлекает к себе пристальное внимание. Как-то раз мы встречались с семьей наших друзей и зашли в небольшое кафе в подземной галерее в центре города. Мы устроились за стойкой с чашками кофе и принялись беседовать, а двое наших детей стали развлекаться друг с другом в галерее, отделенные от нас стеклянной стеной кафе. Не прошло и пяти минут, как перед ними нарисовался полицейский патруль, привлеченный столь необычным зрелищем. Только убедившись, что ребята находятся под присмотром взрослых, полицейские удовлетворенно отошли. Здесь, кстати, стоит упомянуть, что по канадским законам запрещается оставлять дома одних, без надзора взрослых, детей, не достигших двенадцати лет. Если вам надо уйти на работу, нанимайте няню, сиделку, бэбиситера (как угодно назовите, суть от этого не меняется).

Монреальские подростки не тусуются по подъездам, как это принято в России. Во-первых, больших подъездов мало, так же, как и больших зданий, во-вторых, в подъезд так просто не попадешь, все они с домофонами и на замке, а в-третьих, просто скучно! Собираются они в галереях, где расположены магазины (по крайней мере, в центре города). В центре Монреаля существует целая сеть огромных подземных галерей (говорят, что их протяженность около тридцати километров), которая соединяет различные улицы, обычные здания и небоскребы, большие универмаги, станции метро, кинотеатры, рестораны. Из этих галерей имеется доступ к 1700 мелким и крупным магазинам, кафе, закусочным. Можно пройти почти весь центр, не выходя на улицу. Вечером магазины закрыты, но галереи не закрываются, там светло, тепло, гуляет припозднившийся народ.

Я умышленно в этой главе не уделял внимания обычным канадцам – трудолюбивым, работящим, семейным, учащимся, добропорядочным и законопослушным. О них я достаточно много рассказываю в других главах этой книги. Я намеренно посвятил эту часть тем жителям Монреаля, которым, скажем так, не посчастливилось подняться по ступеням социальной лестницы достаточно высоко. О других же представителях канадского общества продолжу рассказ в следующих главах.