Текст книги "Весы Правосудия Божиего. Книга первая"

Глава 18

Через две недели Снайпер вернулся из госпиталя.

– Пацаны, блин буду, я думал, что это и есть мой конец, почувствовал только, как ноги ватными становятся. Проклятый Макак, или как там его, воткнул мне, оказывается, аж три раза, пока я был занят выбиванием мозгов у одного из их банды.

В госпитале наш баландер, кто был очевидцем происходящего, пересказал мне виденное, говорит, что Макак подскочил и, как швейная машинка, сверху прострочил мне по спине.

Так оказывается, что баландер, это он меня и спас, сбив обезьяну с ног, а тот, животное, мать его, и на тебя еще прыгнуть успел.

У самого кашераздатчика сильное сотрясение мозга, еле говорить может, мол, бидоном от баланды некто заехал исподтишка, это пока Макаку с меня стряхивал, как вернется с госпиталя, надо его от работы освободить, да так и так вон Кумар уже вместо него трудится, пусть и дальше черпает, вроде чистый человек, посмотрим.

Да, блин, оказывается, можно человека зарезать, а он и не почувствует.

Поверьте, то ли в пылу боя под адреналином, то ли и на самом деле, но это вовсе не больно, ну не ощутил вот ни грамма, как нож Макаки тело мое решетил.

– Грохнули, убили ли эту тварь поганую?

– К сожалению, только двоих из банды человека-горы удалось послать к праотцам, один со сломанной шеей, о нем говорит вся тюрьма, другого кто-то пырнул под печень, да так, что тот сдох в реанимации, не придя в сознание, а сам человек-гора со своей обезьяной-Макаком успешно зализывают раны, пока еще в лазарете, ну а потом их ждет не очень-то веселое времечко, в карцере месячишко-другой, прикиньте, пацаны, сейчас, зимой, да еще и в сыром подвале на голых досках в одной робе сидеть, это пахнет елкой, блин буду… и пайка через день, кусок черняшки – черного хлеба с шайкой-миской похлебки.

– Вот пусть там и дерут друг другу задницы аж всласть… пидарасы несчастные, но ведь носит земля и таких.

– А то как ну не было бы их, так с кем же сравнивать, с кем воевать, да просто скучно было бы жить.

Это Витька-папарацци свой вывод вставил и, наверно, был прав, так где же брать материал для сравнения, если зла да извращения не будет, видимо, нам все это попросту необходимо, чтобы смотрели, видели и выводы делали люди.

– Да, черт, жалко Детя, он, парнишка, тебя заслонил от стопроцентной гибели, Бронька, а то был бы ты уже на других угодьях охоты, в гостях у праотцов.

– О да, но этим поступком он и сам избавился от пожизненного срока или даже вышки… и Бронька рассказал братве о нем то, что знал от Асана.

Хоть и привычные к разного рода проделкам, историям-небылицам, но все же мужики содрогнулись самую малость, узнав истинную историю Детя.

– Так надо же столько злости набраться к восемнадцати-то годкам, – кто-то не сдержал эмоций.

– Да нет, братуха, то уже не злость, а нечто уходящее за предел здравого рассудка, – некто из ребят, как бы при себе, сделал заключение, достойное эксперта.

– Еще трое мужиков укоротили свои сроки, а они-то и вообще не при делах-то были, бедолаги.

– Что ж, походу, судьба, кто знает, где и каким способом оборвется линия жизни, ведь каждому свое, – Бронька добавил, вспоминая, как его спас тот самый Детя вмиг от смертельного удара, приняв его на себя.

Попивая чай, мужики не спеша делились мнениями, теперь этим местом заправляли они.

Снайпер не мог простить обезьяну и все придумывал для несчастной мартышки всякие козни.

К сожалению, фантазии этого добродушного охотника не уходили дальше ему столь привычной таежной романтики.

– Вот поймать бы этого Макаку и ко мне в клетке привезти, мы на него охоту устроили бы, с удовольствием дал бы ему трехчасовой гандикап, чтобы попытался уйти.

Но оттуда, с того места, что я один знаю, выхода-то нету. Получается как бы ловушка, река разделяется и через двенадцать километров встречается снова, так образуя остров, здоровенный кусок тайги стоит отрезанным от мира, русло там широкое, быстрое и холодное, так что вплавь пуститься можно вообще-то, но вряд ли кто доплыл бы, переохладился бы на хрен. Вот нам бы его туда, да посмотреть, как мечется животное по островочку-то.

– Очень хорошо все, но в таком случае ты был бы единственным охотником в тайге, охотившись на Макаку. Вот тогда-то тебя и посадил бы твой Лесник на остаточек жизни.

Бронька взялся устрашать заядлого охотника почти на полном серьезе, ведь на самом деле Снайпер, дай ему волю, так он вполне реально смог бы произвести в жизнь свой замысел расправы.

– Лесника я пустил бы вместе с Макаком и охотился бы на обоих заодно.

– Ей, Мавр, твою душу мать, оставь ты москвичку в покое, только жизнь свою калечишь, мало, что ли, баб на свете, что ты за ней бегаешь, ну не хочет она тебя ждать, пока ты неделями белку в глаз бьешь да по тайге за чернобурками носишься.

– Да я ж ее всю в соболиные шкуры укутал, что еще бабе надо.

– Ей секс надо, причем постоянно, лось ты, лосина сохатая.

– За лося можно и по рогам схлопотать.

Снайпер все-таки обладал даром юмора.

– Да век воли не видать, а обезьяну с лесником я угрохал бы за милую душу, пусть и дают мне тогда пожизненный срок.

– А зеленые еще добавили бы за истребление единственной особи редкого вида четвероруких приматов.

Это, конечно, был Витька-папарацци в своей среде.

Не затоскуешь в такой компании, где собрались все сорта артистов, волею неприятностей этой жизни их судьбы свели в одно место, чтобы скучно не было по ходу, а другого объяснения этому никто бы не дал, хотя… запомните, нету случайных встреч в нашей жизни.

Мужики, подшучивая, коротали вечер, после потасовки в камере народу стало значительно меньше, и спокойней-то уж точно.

– Бронька, ты нормальный парень, скоро твой суд, и, походу, даст Бог, выйдешь на волю, а нет, то поедешь на урановые шахты, атомное топливо добывать.

– Да нет, его лес валить пошлют, пусть свежим воздухом дышит, или к домнам на цепи прикуют, чугун стране варить, вариантов разных – на выбор.

Каждый свою остроту хотел воткнуть в разговор.

– А я бы согласился на вечное заточение в городе Лас-Вегас, – это Егор, неисправимый игрок и хулиган, мечтал о своем поле наслаждений.

 
Раз хочешь выиграть в рулетку,
Пойди и съешь тогда таблетку.
Кто мыслит обдурить блек-джека,
Тому уже нужна опека.
 
 
К психологу пойти вам надо,
Тот объяснит, где есть преграда.
Бороться надо вам с недугом,
Да соберитесь же вы духом.
 
 
Никто не выиграл пока,
Зайду-ка я издалека.
Пусть доля эта нелегка,
Сменить вам нужно амплуа.
 
 
То развлечение, не труд.
Не надо верить, то абсурд,
Что кто-то поднял миллион,
То есть всего аттракцион.
 

Мужики слушали Виталика словно проповедника, а тот, заходя в раж, слагал прям на ходу, папарацци, каким-то образом переключив свой мозг, излагал мысли в стихотворной форме, причем вовсе не напрягаясь.

 
На Востоке бывал по работе,
Там узнал, что такое халал,
И харам – есть понятие такое,
Да с Кораном знакомым я стал
 
 
Известно нам, что там
За глаз кололи глаз,
За зуб там брался зуб —
Был справедливым суд
Ты должен победить,
Как можно осудить
Такого мужика,
Чья честь столь велика.
 
 
В задаче, быть иль нет,
Ты сделал свой ответ,
И пусть сразит нас гром,
Мы разобрались в том,
 
 
Кто прав, кто виноват,
Мы знаем точно, брат,
И полагаю я,
Поймет то и судья.
 

– Вот так да, – ребята аплодировали, ведь это был полнейший экспромт.

– Ты, Виталька, гений, блин буду, да какого черта полез за той картиной проклятой, когда можешь писать стихами вот так спроста, пиши да бабки собирай.

– Во-первых, меня всегда тянуло к искусству, я имею в виду живопись, а потом, в литературном мире, господа сидельцы, тоже есть свои, и весьма жесткие, законы, так что не всякий писака благополучно добирается до великих гонораров.

Лаконичный ответ папарацци вызвал новые потоки смеха.

– Ну ты конченая тварь, святое дело, если уж прям тянет к прекрасному, то не стоит себе отказывать, хоть полюбовался-то всласть Айвазовским? – это Снайпер как бы искренне поинтересовался, вызвав еще одну волну угара…

– Да, оттянулась уж душа эстета, зато теперь годков этак пять буду разглядывать натуральные пейзажи Сибири, мать ее так, вот какова вот цена прекрасного.

– Да все мы тут артисты.

Андрюха взял слово на себя:

– Вы думаете, просто продать бронетехнику, еще и с доставкой на место военных действий? То не кокса грамм, что запросто в заднице проносят, тут штуковины по десяткам тонн, и то целыми эшелонами отправляли.

Так вот, братва, там надо придумать такой план, чтобы не только прятаться не надо было, а еще и зеленую дорогу перед тобой по ходу дела открывали…

И все это делала сия лысая башка, вот что я вам скажу, мир погубит алчность, это точно, пацаны.

– Ну про танки-то ты, наверно, слегонца подзагнул, братуха.

Некто из братвы кинул мысль, хотя и так было ясно, что тут каждый из героев несет все, что придется – сказочники через одного.

– Ну ладно, ладно, гранатометы, калаши и так далее, но что было, то было.

Одному из команды мало показалось сотен тысяч баксов, и начал он через трупы своих же шагать, кровью, гадина, умылся в итоге, но, сдыхая, сдать все —таки успел, подлюга смердящая.

Необузданная жажда власти – вот что идет после того, когда уже есть достаточно денег.

– А женщины, ведь юбки – это тоже является не малым камнем преткновения для мужика, – поинтересовался Егор, сердцеед и дамский угодник.

– Это по молодости, то самое первое, обо что разбился не один и не два великих, даже Трою десять лет осаждали из-за длинной косы… от них страдали многие.

– Так что женщины, деньги и власть и есть те, которые заставляют терять голову даже порой похожих на умных людей. Никогда не можешь знать своего партнера, пока не проверишь этими тремя камнями преткновения.

– Вот потому-то я и предпочитаю делать свое дело в одиночку, – заговорил чудак, кто верил лишь в тайгу и златоносные потоки ее рек. Гриша знал толк в том, о чем он говорил.

 
Любезный друг, как вы сюда попали?
Попутал бес – желание в рай попасть,
В тюрьму по воле доброй пожелали,
Никак, ружье от милосердия сдали.
 

– Да хватит, Виталик, ты уже достал своими стишками, в то лето столько самородков насобирал, что хватило бы на восемь лет вперед. Ну и приношу весь мешок, как всегда, в аптеку, а тот баран, увидев такую кучу рыжья, вдруг потерял свой рассудок.

– Представьте, посадил меня корешок, он просто позвонил по телефону, и не иначе как своему приятелю, прокурору.

Надо же быть таким лохом, как я, до сих пор не верится, какой мразью оказался мой приятель-фармацевт.

Вполне возможно, что потом он и сожалел о своем опрометчивом поступке, но было уже поздно, информация, так сказать, уже пошла куда надо…

 
И в две минуты вот он я,
Стою пред вами, господа,
Не удивляйтесь, так бывает,
Вам ордер быстро оформляет.
 
 
Фарт подвалил, есть найден клад,
Но он не делится, вот гад,
А мне теперь в тюрьме поститься,
Мой друг решил обогатиться.
 

Виталик нашел пару строк и для этого случая, он их создавал играючи, как бы заранее готовившись к вечеринке, нет, у этого чудака явно был талант от Бога.

А Гриша, раз ступив на «старую мозоль», не мог остановиться сетовать на беду:

– Идиот я, позабыл старую пословицу воров, которая издавна гласит, что «деньги делятся лишь до тех пор, пока их не становится очень много».

– Пацаны, я слишком доверял человеку, дурак ведь, нечего сказать, принес в раз двадцать больше золота, нежели в другие годы, и все в кучу вывалил на прилавок этому неудачнику-фармацевту. Пусть он отравится каким-нибудь из медленно, но уверенно действующих ядов, то будет для него гораздо лучше, нежели дождаться моего освобождения.

Раз уж в этой резне выжил, то теперь уж отсижу, ну а потом ему, братцы мои, по свету больше не гулять, уж поверьте мне, видал я видов достаточно, чтобы не дрогнула лапа старого уссурийского тигра.

– Так представь, ведь сдал же в мусарню, нечисть, слов не нахожу.

– И как это они тебя отпустили спокойно сидеть, ведь надо было извлечь из тебя информацию и организовать поход златоискателей на место, тобой указанное, то есть найденное.

Андрюха вмешался в базар со знанием дела…

– Так пытались, да, но я не настолько дурак, чтобы сдать мои личные прииски, и сколько бы я ни сидел, а мое добришко находится в безопасности.

– Да уж, золотишко, раз оно там есть, то, само собой, не пропадет, но ты братве-то размажь хоть примерно, где оно лежит, а то, не ровен час, копыта откинешь, и уйдет вместе с тобой в могилку сырую секретная карта несметных богатств старины Гришки.

– Да уж, вот вам-то как раз и не будет суждено узнать координаты моего прииска. Ведь как только всплывает карта клада, пусть даже фальшивая, так ее хозяин в первую очередь идет в расход, ну а потом резня продолжается до последнего, единственного победителя, вы что, этого хотите?

Братва, кроме шуток, карты нету, она вон тут, – он пальцем постучал себе по лбу, – так что берегите меня, я вам еще нужен. – Гришка сладко засмеялся. – Хорош шутить, здесь все серьезно.

– Сначала мне надо отсидеть, но даже срок пока что не известен, а значит, моему кладу лежать еще и лежать…

Сколько каторжан, столько и рассказов, всех не описать, но ясно то, что основная часть сидит ни за что.

Ну вот какой смысл сажать в тюрьму, например, Гришку? Человек моет золотишко, никого не трогает, подзарабатывает себе на жизнь, за границу не вывозит, так что намытое им остается в России-матушке.

– Да, вы скажете, а как же законы.

Ну хорошо, пусть будут законы.

Так пусть он заплатит положенный налог государству и моет свое золото на здоровье, ведь людей-то он не трогает, природе вреда не наносит, разве больше от него толку стране, когда он сидит в тюрьме, так ведь его еще и кормить надо, возиться с ним, вон подрезали, лечить, охранять опять же, да морока одна и только расходы.

А на самом деле Бронька, завалившись на свою шконку, задумался, наверно, половину можно бы запросто выпустить отсюда, ну какой смысл держать человека взаперти, если он скрал ведро яблок, вон как раздатчик еды в нашей камере, да с ума сойти, уже третий год парится в ожидании суда, абсурд, и только.

Или Виталик, увел, скорее всего, подделку Айвазовского из частной коллекции новоиспеченного миллионера, картину вернули, а вор теперь будет бездельничать лет пять и тратить бюджетные деньги, а не лучше ли его вообще не сажать?

Было бы приемлемо, если заключенные хоть какую-то пользу приносили государству, но ведь со времен развала Союза работы в тюрьмах не стало, так какой смысл переполнять их людьми и при этом держать впроголодь, да и, вообще, в условиях ниже плинтуса.

По три и более человек на одной шконке, вши, клопы, блохи, голод, холод и ментовские побои – вот это да, концлагерь, блин буду, и только.

Ну а Гришку-златоискателя наверняка выпустят, как только он решит продать свои прииски в обмен на свободу, посидит-посидит, а ведь однажды ему захочется на волю-матушку.

Наутро его вызвали в оперчасть к Асану.

Хозяин тюрьмы, прохаживаясь по кабинету, точь-в-точь копируя, как это постоянно делают заключенные, держал руки за спиной.

– Так, завтра уезжаешь на суд.

Я написал твою характеристику, ее повезут за тобой в личном деле. Конечно, не мне тебя судить, но предполагаю, ты все же выскочишь сухим из воды.

А вдруг что, получишь срок, то в таком случае предлагаю остаться в хозбанде.

Это отряд хозяйственного обслуживания, состоящий из осужденных при следственной тюрьме.

Будешь бугром-бригадиром, с твоими данными и славой скоро станешь заправлять всей тюрьмой – мне нужен такой заправила. Ты не срок свой отсиживать будешь, а просто работать будешь вместе со мной. Причем еще и зарабатывать. – В знак подтверждения своих слов Асан поднял к потолку свой указательный палец.

– После таких песен славы человек может и возгордиться, благодарю за приглашение, Асан, твое заведение, конечно, хорошее место для времяпрепровождения, но не лучше ли будет на воле, поверь, довелось, повидал, и на том спасибо.

Да, но, конечно, если уж придется выбирать между двумя адами, то, возможно, и было бы лучше остаться тут, нежели поехать за Урал, в рудники радиоактивных пород, на остаток своих дней, говорят, там долго не протягивают, даже самые-самые.

– Это легенды, никто зэков туда не гнал и не гонит.

– Да я и не сомневался, от делать нефиг братва всяких бредней насплетничает.

– Ну что же, удачи, – они пожали руки, как мужики, расставаясь, обычно это делают, глядя друг другу в глаза.

Бронька при этом надеялся не видеться больше с Асаном под этой крышей, а тот в надежде иметь такого парня себе в подмоге смотрящим за его личным адом.

Он и вправду пока что не встречал в этих застенках столь достойного молодого человека.

– Всех благ.

Броня еще раз сжал ладонь Асана, чтобы пойти, не оглядываясь назад, по гулкому коридору под арочными сводами наипроклятого шедевра зодчества восемнадцатого века.

«Большой ты человек, Бронька, и, дай Бог, тебе повезет», – про себя подумал Асан и залпом махнул сто грамм хорошего коньячку.

– Приведите мне Востока, – хозяин отдал команду в селектор, а то скучно сидеть одному в этой тюрьме.

«Четверть века уже тарабаню, пора задуматься о пенсии, да уеду-ка я назад, в свой Азербайджан, в родной аул, что на устье речки Куры, и вспомню молодость лихую, выйдя в Каспий на осетра», – замечтался седой старик, немалым временем тертый, полноправный хозяин центральной тюрьмы…

Часть 2

Глава 1

Тайга, покрытая белой вуалью свежего снега, прорезана надвое серым путем железной дороги.

Сей пейзаж с высоты полета орла, должно быть, похож на бескрайний ватмана лист, что некий художник смелой рукой перечеркнул серой линией крепкого стержня, а, пожирая ее, словно сказочный червь, поезд несется зеленого цвета, поднимая собой облако снежного вихря, что не спеша оседает, на морозе чудесно клубясь, переливаясь, и бликами радужных спектров играет в лучах восходящего солнца.

В хвосте обычного поезда, до отказа набитого светскими туристами, прицеплен Столыпинский вагон, а пассажиры в нем необычные, эти люди обвиняются в самых разных преступлениях, и всех их везут из областной тюрьмы по районам, дабы те предстали перед народными судьями и понесли раз ответ, по всей строгости закона, за свои, а то и чужие поступки.

Суд Броньки был назначен на понедельник, так что еще два дня на раздумья, да поскорей бы уже определилась судьбинушка, а то устал уже человек, ведь целый год с лишним бестолковых мытарств и неведения.

Адвокат пришел рано с утра перед судом.

– Ты помнишь все, что я тебе говорил?

Пухлый карапуз, потряхивая лоснящимися щеками и нервно стуча пальцами-сосисками себе по животу, уже который раз повторял, словно мама маленькому мальчику, которому, надевая рукавички и шапочку, причитает, в первый раз посылая в магазин за кефиром.

– Будь спокоен и ни в коем случае не повышай тон, отвечая на вопросы, без эмоций и излишней лирики, все хотят слышать только сухие факты, те, что записаны в протоколах с твоих слов.

Надеюсь, ты понимаешь, что суд – это спектакль, а ты в нем играешь главную роль, и чем лучше ты сыграешь свою партию, тем больше шансов получить по минимуму.

Поверь, все время на тебе будет сосредоточено внимание судьи, прокурора и, конечно же, полностью всех остальных присутствующих, так что, умоляю, одна глупая ухмылка или жест может тебя запросто погубить, и это вполне серьезно.

Не пытайся перебивать чью бы то ни было речь, когда будешь отвечать на заданные вопросы, вставай и отвечай строго по существу.

Не забудь, очень важен сам конец процесса, на последнем слове можешь говорить сколько угодно, но не перегибай палку, в случае, что чувствуешь нервозность и не можешь быть уверен в себе, ты имеешь право написать заранее свою речь последнего слова и вместо устного выступления просто передать его судье, который зачитает твое обращение к суду и присяжным заседателям, это твое право.

– Каким еще присяжным заседателям?

– Да ладно, так, ради красного словца, у нас пока еще не существует таких изгалений, хотя, кто знает, может, один день и будет, но к нашему делу это не относится.

Ну хорош, ни пуха ни пера, мой мальчик, увидимся ровно через два часа на заседании суда.

Поучительный монолог адвоката был как бы лишним, но все же очень кстати и убедительно хорош в то же время.

Видимо, и на самом деле он знал свою работу неплохо.

– Встать, суд идет.

Прозвучав, эта фраза заставила замолкнуть всех в переполненном зале.

Жаждущие новостей зеваки толпились даже в коридоре, такое нашумевшее дело, как это, не прошло незамеченным.

Собравшиеся оживленно дискутировали, конечно, у каждого была своя гипотеза, чем же закончится заседание…

Неудивительно, что кем-то ловким был наспех организован даже небольшой тотализатор…

В зал заседания суровые конвоиры заводят Броньку, с его появлением, словно волна о гальковый берег, проносится характерный шелест сквозь плотные ряды присутствующих.

Привели того, кого уже год с лишним как ждут, о нем слагают чуть ли не легенды.

Судья в своей мантии появился в проеме между колоннами, зданию суда, похоже, больше лет, чем мэтру закона, хотя и сам он немолод.

Мужик гигантских размеров, несомненно обладающий голосом баритона, и в его глубоко-синих глазах, безусловно, отражалась мудрость, накопленная за годы жизни.

Бронька скользнул взором по залу и видел только своих друзей и родственников, но некогда было их разглядывать, Инна сидела в третьем ряду, что в непосредственной близости со столом адвоката и барьером, за которым место подсудимого.

– Садитесь, – судья с уважением ко всем попросил присутствующих.

После непродолжительного обряда знакомств с личным составом судейской коллегии опытный блюститель закона взял свое слово:

– Мы собрались тут, чтобы выслушать дело об убийстве, совершенном этим человеком, встаньте, подсудимый.

Вы признаете себя виновным?

Бронька встал и, подтвердив свою личность, продолжил:

– Да, я сознаю свою вину и воистину каюсь в содеянном.

Он одет был в серый костюм, чисто выбрит и пострижен сокамерником, мастером цирюльного дела, так что с первого взгляда и в голову никому не пришло бы сложить отрицательное мнение об этом мужчине-красавце, кроме того что бледность кожи лица могла говорить о том, что этот парень давненько как не видал курортных шезлонгов.

Прокурор с наслаждением слушал, как судья читал дело, и, когда эта часть судебного обряда благополучно добралась до конца, он в завершении с особым пылом произносил обвинение, что, по его убеждению, заслуживал всякий убийца.

– Вы обвиняетесь в умышленном убийстве с применением огнестрельного оружия.

– Нет, господин прокурор, я убил его не умышленно, это случилось спонтанно, и без малейшего умысла, так что да, признаю себя виновным, но лишь частично.

Бронька ответил с таким спокойствием, что даже видавшие виды судья, прокурор и адвокат одновременно подняли на него удивленные глаза.

– В таком случае вам придется убедить нас в своей правоте, вас просим изложить нам все до мелочей, что происходило той роковой ночью.

Никак, у вас имеются некие неоспоримые доказательства вашей невиновности.

Прокурор откровенно издевался, будучи полностью уверенным, что перед ним стоит мерзкий лжец, конченый уголовник и убийца, желающий уйти от справедливого возмездия любой ценой.

– Они приехали поздно, было за полночь, а точнее, ровно половина первого, пробили настенные часы, и я вышел на крыльцо, чтобы встретить незваных гостей, их было двое. Кирилл и второй, который мне не представился.

Без особых вступлений они сказали, что пришли с целью обложить меня налогами, и потребовали немедленно внести мой первый взнос, при этом пытаясь устрашать меня пистолетами.

Ну что, был ли у меня другой выбор, как тоже вооружиться?

Сказав, что я согласен платить ими установленную сумму налога в двести долларов за неделю, попросил их подождать на улице, так как в доме спали дети.

– Постойте там же на месте, зайду за деньгами.

Зашел, но вместо денег я из сейфа взял свой охотничий карабин и, зарядив его, вышел на крыльцо, где меня ждали те люди – рэкетиры.

Ребята, уходите, я сказал, и давай просто забудем об этом инциденте между нами, за мной семья, и я буду стоять на своем.

Кирилл, уходи.

Я еще раз повторил.

Но он стал смеяться над моим предложением разойтись с миром, и вот в точности его монолог:

«Ты, несчастный холоп, будешь платить мне дважды за то, что достал эту палку, которую, наверное, называешь оружием, за это ответишь отдельно, да у тебя и яиц-то не хватит, чтобы в меня выстрелить, бараний пастух».

И вот тут-то он и потянул свою руку к пистолету, который был небрежно засунут у него за пояс.

Вдруг меня ослепила вспышка, свет залил весь двор, так что я ничего не видел и даже не слышал, только свет и тишина, а потом, когда пришел в себя, смотрю, у меня в ногах лежит бездыханное тело Кирилла, а второй его приятель, видимо, убрался от греха подальше, ведь приезжали-то они на машине.

То, что пистолет Кирилла был впоследствии найден незаряженным, походу, говорит о том, что в оружии его спутника также попросту кончились патроны, ну не хватало боеприпасов у ребят, похоже, только это банальное обстоятельство и позволило мне остаться в живых в ту роковую ночь.

О том, что я делал дальше, все есть записано в деле, и стоит ли все это еще раз повторять?

Бронька закончил свою речь и спокойно присел на скамью подсудимого.

– Будьте добры, уважаемый судья, позвольте мне, – говорил адвокат. – Я постараюсь изложить все детали о деле и личности обвиняемого. Как видно, наш подсудимый взволнован и вряд ли сможет удовлетворить ваше любопытство в полной мере.

Получив разрешение судьи, адвокат со знанием дела, не спеша начал свою речь:

– Этот молодой мужчина, которого вы обвиняете в убийстве, на самом деле является одним из лучших граждан России, который родился как старший сын в многодетной семье рабочих, с раннего детства, будучи старшим, помогал своим родителям растить пятерых детей, притом он отлично учился в школе, служил в Советской армии, трудился на сельском хозяйстве, и заметьте, имеет исключительно положительные отзывы и характеристики из разных мест, где бы он ни был за свою сознательную жизнь, в том числе, как ни странно, но даже из следственного изолятора он характеризуется великолепно.

Все эти мной собранные документы я вам, уважаемый судья, предлагаю внимательно изучить и присоединить к делу.

Еще в ранней молодости познакомившись с соседской девушкой, он познал чувства светлой любви, и позже, женившись, они создали семью, на данный момент имеет двое детей, сына и дочь, которые растут и воспитываются в любви да согласии.

С тех пор как был принят закон о частном предпринимательстве, практически первым в районе он организовал свое дело и, несмотря на столь юный возраст, уже добился процветания и роста предприятия.

Заметьте, этот молодой мужчина, вовсе не челночник восточных товаров, а самый настоящий производитель высококачественного сельскохозяйственного продукта, нами всеми употребляемого ежедневно.

Как фермер он известен в большой округе тем, что его крестьянское хозяйство можно было бы смело считать образцовым и примером для подражания.

Криминальные структуры обратили на него свое внимание, ну конечно же, только потому, как он был преуспевающим в своем деле, сначала его дважды грабили на дорогах, обратите внимание, господа, ведь, судя по показаниям, это были те же люди, кто пришли к нему в дом среди ночи.

Скажите сами себе, уважаемые граждане, что делал бы любой настоящий мужчина, вот столкнись он с подобной ситуацией, ну конечно, сражался бы насмерть за семью и свое дело.

Вы взгляните на этого молодого мужчину, посмотрите, это ведь один из лучших представителей генофонда нашего народа, ну как вы думаете, а я полагаю, что он невиновен.

К тому же у меня имеется заключение психиатрической экспертизы, которое показывает, что сей молодой человек полностью адекватен и психически здоров.

Стечение душу будоражащих обстоятельств, которые толкнули его браться за оружие и повернуть его в сторону человека, вовсе не произошло именно той ночью, а задолго, надо сказать, для вступления.

С появлением Кирилла в тех краях начинается террор этого человека, его откровенно грабят два раза подряд, при этом столь пафосно, что грабители даже не стараются скрывать свои лица, что само по себе говорит об особой дерзости и цинизме этих людей.

Такого отношения никто из нас ведь не выдержал бы, не так ли, господа?

Бронислав не видел выхода из ситуации, а посему чувствовался под колпаком пресса, который с каждой минутой, поверьте, давил на него все сильней.

И вот грабители приезжают к нему посреди ночи.

После непродолжительного диалога с двумя вооруженными бандитами Бронислав вместо денег, требованных под направленными на него дулами пистолетов, не теряет мужества, а, зашедши домой, смело берет карабин, выходит обратно на крыльцо своего дома, где его ждут обнаглевшие рэкетиры, те смеются над ним, но он все еще не стреляет, а предлагает дерзким вымогателям попросту уйти и оставить его в покое, на что те реагируют крайне вызывающе, в частности, Кирилл протягивает руку, чтобы достать за пояс убранный пистолет.

У него за спиной его дом, где спят малолетние дети и супруга, кто ждет от него мужского поступка, защиты, спокойствия, решения этой нарастающей проблемы, в конце-то концов.

Не будем обольщаться, уважаемые судьи, мы знаем о криминогенной ситуации в стране в целом, так что же, по-вашему, Бронислав был должен встречать своих унизителей с распростертыми объятиями, повторюсь, за его спиной была женщина и дети, прошу суд учесть и этот немаловажный факт.

Да и без того эти люди, кто желают стать господами и управлять грубой силой, попросту отнимая средства у трудящегося в поте лица человека, какой участи они заслуживают, есть и такой вопрос, господа судьи, ведь должен быть какой-то лимит терпения у каждого из нас. Так вот, чаша эта в нашем случае, по-видимому, была уже переполнена, раз уж вполне адекватный человек, семьянин и бизнесмен дошел до такого уровня перенапряжения, что попросту убил себе подобного.

Еще раз должен вас просить, уважаемые судьи, обратить внимание на выше мной упомянутые обстоятельства дела и такой фактор, как особую дерзость и цинизм той компании, во главе которой стоял моим подсудимым убиенный гражданин.

Настоящее мужество и бесспорное право человека на защиту своей семьи от возомнивших себя хозяевами всего на свете, пафосных бандитов.

Вот что довело моего подзащитного до убийства, и к тому же у меня имеется заключение, подписанное коллегией неоспоримых экспертов, свидетельствующее о мною ранее изложенном, то есть убийство было совершено в состоянии психического аффекта, а значит, он не несет ответственности за содеянное, хотя глядя с моей точки зрения, то в любом случае, будь он в состоянии аффекта или не будь, а наш подсудимый должен быть оправдан.