Текст книги "Весы Правосудия Божиего. Книга первая"

– Так вот почему ты сначала разоряешь человека, а лишь потом назначаешь тот роковой, мать его, тест. Ясно, это твоя стратегия в бизнесе, то есть деньги вперед.

– Хватит попусту базарить, давай лучше послушаем, что скажет наш судья.

А вон там смотри.

Бронька указывал на улицу, которая просматривалась через решетку окна, поскольку находилась точно на уровне глаз, там от ближайших прохожих видны были только ноги, а дальше мелькали транспаранты: «Свободу фермеру, он не виновен», «Давайте ограбим всех хлеборобов, а что потом будем жрать?»… и что-то еще в таком же духе, но разобрать было невозможно.

На улице собралась приличная толпа, люди пикетировали за его свободу.

– Ты знаешь, кто это организовал? Нет, ты не можешь этого знать, вон та высокая блондинка с транспарантом, она моя близкая подруга, Зина. В ранней молодости мы ходили в туристические походы на Памир, через Таджикистан и Узбекистан, на Кавказ, через Дагестан и Грузию, по тридцать дней в автономном походе, на пятитысячниках мы с ней стояли не раз и не два. Она журналист и на всем протяжении заседания была в зале, так что все речи, полагаю, у нее должны быть записаны на пленку.

Завтрашняя газетка наверняка будет интересной, Зинка теперь хозяйка журнала, и особого труда для нее не составит, чтобы красочно изложить самые интригующие моменты.

Адвокат ушел, заходил ли он к мэтру или нет, этого мы не узнаем, но через час после краткой, но исчерпывающей речи судьи, которая состояла из пары предложений, Бронька был на улице среди родных и близких ему друзей.

Блюститель правосудия зашел на минутку в зал заседания и, в частности, сказал:

– Дело по обвинению в убийстве закрыто, так как обвиняемый в момент происшествия был в состоянии аффекта, что проверено и доказано учеными, докторами психиатрии на уровне государственной психэкспертизы. Решение суда окончательно, и дело пересмотру не подлежит.

Уважаемый вершитель правосудия в черной мантии маестатично стоял на возвышении над своей кафедрой, создавая на самом деле впечатляющий образ, достойный эскиза, да и кисти художника.

– Не виновен, – прозвучало и двойным эхом отдалось где-то в арочных сводах видавшего виды старого зала, вслед за ударом дубового молотка.

«Правосудие и грабеж».

На первой странице утренней газеты было вот такое странное название, а сама статья говорила о нем, но с такими подтекстами, какими только советские времена видавшие журналисты были в состоянии написать статью за несколько часов, те, которые годами писали под строжайшей цензурой, но все же умудрялись хоть как-то, да все-таки протолкнуть информацию в массы.

Зина молодец, на первой странице расположила фотографию со времен горного похода, где он стоял двадцатилетний во всей экипировке скалолаза на леднике Зеравшана, с громадным рюкзаком на плечах, весь увешанный репшнурами, с ледобуром в руке, а на лице улыбка, какая может быть только в те восхитительные времена, когда человек еще совсем молод и о грядущих неприятностях жизни даже не помышляет.

А беды, затаившись где-то в будущем, ждут своего времени, чтобы «нежданчиком» появиться в нужное время в нужном месте и дать свои уроки судьбы каждому из нас по заслугам, из этой, а кто знает, может, и прошлой жизни, ведь за все нам однажды придется ответить…

 
И радугой вам представляется судьба,
А жизни путь, он грезится бескрайним.
Страданий, бед, печаль не ведали пока,
А совесть как алмаз, чиста еще душа.
 

Часть 3

Глава 1

Кто был вдали от мест родных,

Тот знает радость возвращения,

Особенно возврат из ада,

Ты не был, не ходи, не надо.

Дети подросли за время разлуки и перенесли ее, похоже, проще, чем их родители.

Они прыгали и щебетали, а Инна, хлопоча по дому, была счастлива, но казалась Брониславу уж слишком серьезной.

То помещение, что досталось его семье в коммунальном общежитии, назвать квартирой вряд ли повернулся бы язык, даже самому заядлому хрущевцу.

Кухня в конце длинного коридора, туалет и душ в таком состоянии, что это все невольно напоминало ему те места, откуда он только что как вернулся.

Все, вместе взятое, ужасный бред на против того, что было прежде.

Вот как может измениться жизнь всего одним выстрелом.

Бронька по тюремной привычке сидел на корточках, упершись спиной об обшарпанную стену многоэтажной общаги, вот тут, похоже, как раз и жили, цитируя адвоката, разные отбросы общества.

Голову он держал в ладонях, даже не представляя, как, с чего начинать в этом чужом городе, без знакомых, без денег, без желания жить вообще.

Хватит ли сил, чтобы сдвинуться с мертвой точки?

Им всем даже спать было негде, если они с женой, конечно, хотели ложиться вместе, то сыну приходилось стелить на полу, а для дочки оставалось раздвижное кресло. Когда все раздвигалось и стелилось, то в крошечной комнатке не оставалось ни сантиметра свободного места, чтобы пройти в туалет, если что.

Рано с утра у всех свои дела: застелить постели, быстрый завтрак, дочка в детский садик, сын в школу, жена на работу в офис.

На улице сын сворачивает первым, уже во второй класс пошел, благо до школы всего пару сот метров, жену с дочкой забирает ее начальник, говорят, это рутина у них такая, завезут маленькую в сад, а потом в контору нефтебазы, что на расстоянии трех километров от города.

В это утро власть меняется, Бронька пешком ведет дочь до недалекого садика сам, а жена, помахав им ручкой, прыгает в новенький «вольво» своего босса.

Отпустив дочурку в ворота детсада и оставшись один, он побрел по городу без особых планов или направлений. Купив газету, увидел и прочел великолепную статью о себе, благо Зинка фотографию воткнула такую, что и мать родная не узнала бы.

Прочитав адрес редакции на последней строке газеты, он решил навестить свою горную подругу, она одна, кого он лично знал в этом городке, да и поблагодарить надо бы за поддержку на суде, статью, что из него делала супермена-горца, фермера, да в придачу верного товарища, все одном…

– Привет, мистер узник, ну как вам долгожданная воля, по вкусу ли хлеба свободные? А твое последнее слово заслуживает как минимум золотой короны победителя среди монологов подсудимых в экспромт конца двадцатого века.

– Да ладно тебе, Зин, как ты похорошела, не то что в горах – одни длинные ноги и были, да язык подвешен.

– Да, ноги мои мне нравятся даже самой, ну что делать думаешь? – Зина заваривала чай. – Что насчет моего языка, то ноги устанут идти, хоть они и длинные, а язык, он вокруг света проведет, если только правильно подвешен.

Ну и как тебе, красавец-горец, на первой странице?

– О да, ты в своем амплуа, хотя столько песен славы моя персона заслуживает едва ли.

– Зато весь район знает своего героя, теперь у тебя есть все шансы стать общественным деятелем, ведь талант оракула у тебя явно был с детства.

– Я привык командовать своих младших братьев и находить компромиссы, решая спорные ситуации среди нас пятерых, Зин, мне надо что-то попроще.

Теперь, когда мою биографию знает каждый, кто может слушать, не могу представить, с чего начать. Пойду, наверно, в уборщики улиц наймусь или сторожем в родной свой колхоз.

– Бронька, не шути, а то так и будет, я знаю тебя лучше, чем кого-либо другого, так вот, могу рекомендовать тебя шофером, не моим, я себя вожу сама, а ты можешь возить одного достаточно влиятельного человека, далеко не последнего в этом городе.

На днях мне принесли объявление в газету, ищут водителя и телохранителя в одном лице, объява выходит в следующем тираже, так что ты опережаешь время, полагаю, на первые дни было бы лучше заработать хоть что-то, чем ничего.

Бронька, я понимаю твои чувства, насколько я знаю, у тебя неплохо шли дела, но реальность – вот она, так что не супись, а начинай зарабатывать на хлеб, у тебя ведь семья. А там кто знает, как дела пойдут.

Зинка трещала, словно чифиру перепилась, вышедши из одиночки, да нет, это ведь папарацци в своем элементе, чего тут удивляться.

– Делать нечего, давай номер, пойду позвоню.

– Ты можешь воспользоваться вон тем телефоном, – она указала на стол, – или, еще лучше, пошли давай прямо к нему, я вас познакомлю лично, это недалеко, и как раз обеденное время не за горами.

Приглашаю вас, каторжанин, в ресторан. Нас встретит твой потенциальный работодатель, кстати, это его заведение.

Бронька было что-то замялся, у него попросту не звенело за душою и цента.

Журналистка, конечно же, не могла упустить его замешательства.

– И не вздумай отказаться, сколько раз ты подавал мне руку в горных походах, помню, даже спортивный костюм мне отдал, когда я свой на привале забыла, а сам шел без сменки остаток пути, недели две с половиной.

– Да, но размерчик-то мой тебе не совсем подходил, висело все словно на том чучеле, что стоит в огороде.

– Так поэтому ты в меня так и не влюбился.

– Зинка, развратница ты, я был женат и влюблен, и ты знала об этом, да хотел я тебя во все времена, но был молод, глуп, и казалось, что жизнь бесконечна.

Это и было началом тотально новой жизни, полтора года изменило многое, даже в этом районном городке захолустного края.

Начиная с того же ресторана, ведь он зрительно до мелочей помнил это место как дешевую столовую для рабочих.

А теперь… оно было частным заведением для людей высшего общества города, изменен до неузнаваемости экстерьер.

С площади куда-то, но однако таки пропал даже памятник Володе Ленину, изваянный неким скульптором-футуристом из глыбы железобетона и долгие годы стоявший с протянутой рукой в сторону востока, нередко хулиганы на его ладонь ставили пустые бутылки, и даже как-то раз некий юморист подвесил где-то отрытые лапти позапрошлого века.

Изменился не только внешний облик ресторана, а и всего городка, отовсюду веяло неким преображением, частные лавочки тут и там, стало чище на тротуарах.

Дверь им открыл швейцар.

– Чуть ли не как в кино, – Броня не сдержал удивления.

– А то, демократия, частный бизнес, понимаете ли.

Внутри былой столовой – то вообще отпад, там царил шикарнейший изыск по сравнению с прошлой серостью.

– Сюда стекается публика из серьезных фирм на обед, и также проводятся вечерние посиделки до утра под девизом «если платишь ты свои доллары, то любые желания исполнятся в срок».

Всю эту информацию и много другой о местной светской жизни Зина успела ему излить за время ходьбы через парк до баснословного места на центральной площади, где и находилось перевоплощенное заведение в стиле авангарда.

Было время обеда, и на самом деле предсказания его спутницы сбылись впрямь на ходу.

Ресторан был уже почти переполнен, и только чудом им достался столик на двоих в закуточке, спрятанном за экзотическим растением лиановых пород, овивавшим решетчатую переборку в виде палисадника, и даже небольшой попугайчик сидел в клетке, закрепленной на ветви искусственной пальмы, похоже, этого тоже требовала волна новой моды.

Вдруг внимание Броньки привлекла знакомая прическа Инны, он присмотрелся через переполненный зал, и когда она слегка повернула голову, то, несомненно, узнал свою жену в компании ее босса, который с размахом заказывал обеденные блюда.

Судя по поведению обоих, это была далеко не первая трапеза, что они вкушали в этом изысканном месте.

Хотя и не обнимались, но все же тот тип, по мнению Броньки, явно вел себя слишком вальяжно, так что не оставалось ни малейшего сомнения об их весьма интимных отношениях.

Раньше он тут же набил бы морду этому слизню, забрал бы жену, и дело было бы свернуто навсегда, но он уже свыкся с мыслью, что ходит с рогами, пока на киче чалился, да и вообще его положение не позволяло допустить принятия столь радикальных мер. Надо было пережевывать и, не обращая внимания на отвратительно горький вкус жесткого куска, сглатывать все, что преподносила судьба-злодейка.

Такая колоритная молодая женщина, ясно, не может и шагу ступить, чтобы не нашлось мужика, кто был бы свою голову бросить готов под ее стройные ножки, лишь бы забраться под эту дух захватывающую юбку. Да ясно было все, работать бухгалтером в серьезной нефтяной компании, где боссы имеют, наверно, миллионы, и остаться нетронутой, по крайней мере, в те времена ну не представлялось возможным…

Он овладел собой, но видел, что и она заметила его со спутницей, которую знала лично.

Конечно же, в курсе она была про его горные походы и состав группы, ведь они уже были женаты, когда он впервые отправился покорять скалистые вершины, но на самом деле между ними с Зиной до сих пор ничего интимного не было.

Их взгляды встретились на миг, но они не подали и виду о происходящем.

Обеденные блюда и на самом деле были изысканны, так что с добавкой красного вина пошли очень кстати.

За время приема пищи они практически не разговаривали, и он, пользуясь временем, успел проанализировать ситуацию, чтобы полностью успокоиться.

Давай-ка посмотрим, что же принесет нам будущее.

Благо, за время отсидки набравшись хоть какой-то доли мудрости, он не стал разводить потасовку в ресторане, что могла бы привести исключительно к жалкому фарсу и с тем же падению его пока что вовсе не известной в этом обществе личности на уже неподъемный уровень.

После обеда Зина вручила свою визитку официанту, приказав ее передать владельцу ресторана.

Спустя несколько минут, пока, коротая время, пили кофе, они получили приглашение от Петровича, что том, мол, готов принять столь высокую гостью.

Пройдя пятнадцать ступенек наверх по лестнице, делающей изящный поворот на сто восемьдесят градусов, они оказались напротив распахнутой двери, ведущей внутрь роскошного логова старого тигра, как сам хозяин имел слабость комментировать всякому вновь заходящему визитанту.

Кстати, парой годами раньше это помещение являлось складом-холодильником мясного продукта, зелени и рыбы, что Бронька знал чисто по роду своего предыдущего дела мясника, ведь и эта столовая в те эпические времена по полной отоваривалась его предприятием произведенной продукцией, а оказывается, вот что можно сделать из простых холодильных камер, вложив туда крошку фантазии и некоторую сумму американской валюты.

Демонтировав устаревшие холодильные установки в противоположной к входной двери стене, пробили окно, выходящее во двор, к сожалению не открывшее вида на особо привлекательные пейзажи, но тем не менее позволяющее получить из природы неплохое освещение естественными лучами солнца и заодно вентиляцию помещения великолепным озоном тайги.

Покрыли стены плитами деревозаменителя, пронизанного текстурой, отдаленно напоминающей благородные сорта приморской сосны, подвесили искусный потолок из недорогого гипса имитации итальянской лепнины, в стиле Бенвенуто Челлини, и настелили пол ламинатом – водостойкой имитацией паркета под заморский мореный карагач.

Пару-тройку бутафорий китайского производства, имитирующего роскошную люстру восемнадцатого века, карнизы якобы из той же коллекции восточного мастера ушедшей эпохи, и, поставив в центре всего этого впечатляющих размеров письменный стол, дизайнеры с легкостью добились сносного интерьера кабинета бизнесмена средней руки.

За спиной хозяина, у стены, стоял стеллаж внушительного объема, наполненный опять-таки бутафориями книг, якобы старинных трактатов философии, магии, инквизиции и политико-правового учения Платона и Аристотеля, за которыми, что вполне возможно, крылись некие вещи вроде бара, сейфа или даже запасного выхода на всякий непредвиденный случай…

Мужик в середине сороковых, владелец основательного пивного животика и лысины в придачу, но тем не менее производящий впечатление удовлетворенности своей физической формой, скорее всего, благодаря личному социальному статусу, нежели показателям радиокардиограммы, ибо, судя по мешкам под глазами, его кровеносная система уже издавна нуждалась в хирургическом вмешательстве.

– Кланяйся ей, твоя фигура стала хорошо известна в обществе прям с самого ранья этого солнечного утра.

Явно не страдающий излишней скромностью перед людьми нищего сословия, он не стал распространяться на общепринято академические формы разговора, но все же подал свою пухлую ручонку, чтобы представиться Василием Петровичем.

Бронька был на голову выше и на две шире своего будущего работодателя, но, судя по выражению глаз, самодовольство последнего от этого, похоже, вовсе не пострадала.

– О да, эта дама знает толк в своем деле, так что обо мне, по крайней мере, рассказывать уже не требуется.

– Да нет проблем, у нас будет масса времени, чтобы познакомиться поближе, все зависит от того, как ты водишь машину и можешь ли пользоваться оружием, да упаси Господь.

Петрович, он, видимо, рассчитывал прожить до второго пришествия Христа, если только не бандитская пуля, а в эти времена так вон что на улице творилось.

– Слышь, Бронислав, приходи-ка сюда завтра с утречка, нам надо будет немного прокатиться. Тебе нужны деньги, конечно, вот возьми, пока суд да дело, – он аккуратно положил две сотни долларов на край стола.

На этом визит знакомства с будущим боссом подошел к концу, поскольку тот без слов дал понять, мол, идите с Богом, дети мои, а мне еще массу дел разгребать.

– Ну, Зинка, ты прям мать Тереза.

– Да ладно, дело случая, не более.

Проходя через парк, он вдруг осознал, что рядом с ним идет вовсе не давний горный друг, а одна из наисексапильных женщин мира сего, их руки как-то невзначай, но встретились и уже не расстались до самой двери ее квартиры.

Молча они сняли друг с друга одежды, он раздвинул ее упругие ягодицы спортсменки и в позиции стоя сзади, входя в нее, почувствовал, как женщина этого хочет… Она с удовольствием садилась на его член, который уверенно проникал во влагалище, не спеша прощупывая каждую пору ее влажной, от страсти трепещущей плоти.

Намотав на левое запястье длинные волосы блондинки, он правой слегка шлепнул ее по бедру, как бы желая этим сказать: а ну, давай, кобылица, теперь несись в свой безумный скач, и она завелась.

Натыкаясь на практически окаменелый скипетр любви, изгибалась, словно белая лань, а во время ее оргазма ему казалось, что партнерша пытается буквально сломать его орган… а когда ей это не удавалось, то завывала волчицей, вновь и вновь одевая себя на буквально застывший пенис. Мужчину это завело вдвойне, и тогда, положив партнершу спиной на кухонный стол, он дал ей суперспринт фрикций и проследил за таким выражением лица женщины, что вряд ли можно забыть то феерическое извержение чувств, которые легко считывались с ее глаз, щек, губ, изгиба шеи, с общего, словно мистического, образа в момент апогея совокупления, когда все вылилось в их необузданный триумф акта, достойного поэзии.

В горных походах они были партнеры, но не в сексе, он даже не представлял тогда, что это могло бы случиться, в те времена он безумно любил свою Инну.

Пройдя день по горным откосам, человек устает до такой степени, что даже и не думает об отношениях такого рода, а падает и спит, несмотря на стертые до крови ступни.

По утрам самый трудный момент, когда надо заново обувать сырые башмаки на мозолистые ноги и, затянув шнурки, становиться на зудящие конечности, одновременно проклиная тот день, когда в первый раз пошел в эти горы, а также и радуясь возможности там быть, состоять в дружной компании горцев. Ликуя в душе от того, что вообще имел в жизни шанс ступить на вершину и испытать то состояние души, которое пером не описать.

Дух захватывает, какие там открываются виды, до самого горизонта… ну идеальнейший штиль из-под пухового покрывала белых кучевых облаков, торчат шпили неприступных вершин, покрытые снежными шапками вечной мерзлоты, а в центре над всем этим стоишь ты и на самом деле, мой друг, не желаешь уйти.

Выше тебя только яснейшее небо и в солнечных лучах парит семейство горных орлов, с исключительно им одним известной целью взлетевших над всей этой панорамой, холод, солнце и звенящая тишина…

Но там, там наверху, не только красоты, романтика и азарт, порой бывают и вовсе не шуточные ситуации, погода может измениться в считаные минуты, ну а когда на пяти тысячах метров начинается снежная буря, тогда, сидя в наспех поставленной палатке из парашютного шелка, упершись каждый в свой угол, чтобы хоть как-то ее удерживать в порывах ветра, и молясь в надежде, дабы это закончилось хоть до утра, поверьте, там не до сексуальных фантазий.

Или загоняя скальный крюк в трещину породы пирита, перед тем как пойти на негативный спуск в сто метров.

Тогда, в те времена, основные шнуры были только по тридцать метров, то есть надо три раза, доходя до конца страховки, забить новый крюк, перецепиться на следующую веревку, которых три штуки несешь на себе, вот тогда, дойдя до низа обрыва, переполненный адреналином человек может так улыбаться, как Бронька на той фотографии, что Зина расположила на первой странице своей газеты.

Замыкающий вытаскивает основные канаты с помощью вспомогательного репшнура, туристы уходят, а титановые крюки остаются в горах, забыты навеки, но нет, как видишь, мой друг, они не забыты…