Текст книги "Весы Правосудия Божиего. Книга первая"

Старик еще раз пожелал всем спокойной ночи и спустя пару минут уже спал сном младенца.

«Ну конечно, – Бронька подумал, – у старого все в ажуре, слово «стресс» он, наверно, вообще не знает, преспокойнейшая жизнь охотника, свежий воздух, постоянное движение-ходьба по природе-матушке, с чего бы ему быть нервозным вроде них, неугомонных авантюристов, которых всякий момент судьба бросает в парадоксальные крайности, и вот вам результат, вроде бы еще совсем молод, а нервишки-то уже ни к черту.

Наутро, попив с ними чаю, охотник еще убедился, что они успешно завели «тойотку» и выехали из места «швартовки» с помощью той же лебедки и блокировки всех колес на замедленной скорости, джип, словно жук-скарабей, выкарабкался из ямы, что столь искусно подмыла река под колесами с левой стороны.

– Ну, давайте, пацаны, – старик душевно благодарил за невиданную обувь, и они пожали друг другу руки, расставаясь уже как близкие друзья. – Я вас проводил бы, но дома старушка ждет, беспокоится, и так уже неделю брожу, да вы с такой техникой пропасть не должны.

По—видимому, старик решил все же держаться подальше от беды, ведь «меньше знаешь, спокойнее спишь», как в народе сыздавна глаголют.

Форсировав реку, они скоро нашли выезд на берег и, следуя советам охотника, уверенно двигались вперед, углубляясь в тайгу со скоростью той, что позволяла развивать пересеченная местность.

Еще раз ночевали в палатке и без каких-либо заминок достигли до лагеря добытчиков алмаза из заброшенной в пятидесятых годах кимберлитовой трубки, где россыпи драгоценного минерала лежали прямо под ногами.

Там трудились всего двенадцать работяг под чутким руководством геолога со стажем.

Да уж, господин Светловский знал толк в авантюрах, он, похоже, очень тщательно готовил любое предприятие, и ведь все получалось у этого, старой закалки, спекулянта-цеховика в прошлом, а бизнесмена по нынешним временам.

Два современных вездехода стояли рядом с покосившимся бревенчатым срубом, бараком времен еще самого Сталина.

Похоже, тут на самом деле когда-то велись разработки алмазных россыпей, но по каким-то невыясненным причинам действия добытчиков были свернуты.

А теперь хотя и с минимальной техникой, но работы велись полным ходом. На одном вездеходе стояла небольшая экскаваторная установка, а мотопомпа качала воду из реки для промывки породы.

Похоже, это была первая пробная вылазка, перед тем как купить участок и начинать уже индустриальную разработку.

Два прицепа-сани, нагруженные бочками, наверно дизтопливо, вагончик, тоже на салазках, офис геолога, ученого и заодно начальника артели.

Странно, как это один чудак в очках может тут справиться с дюжиной крепких мужиков, и при алмазах ведь дело…

Но о том Бронька не задумался, что тут трудятся отобранные самим Светловским люди и вариант ограбления или бунта, он просто исключен, элементарно как дважды два, все тут отцы семейств, а не какой-то там сброд, не знай кто откуда.

– Вот так господин Светловский, – сказал вполголоса сам себе Бронька, кто был немного шокирован широтою размаха возможностей этого человека, ведь недавно они были на Каспии в Дагестане, а теперь уже далеко за Байкалом в Якутской области, вот так, ну надо же, находят ведь люди варианты, как и куда вкладывать капиталы.

Разгрузили «тойоту», там было все, что только можно представить, от соли до водки, всего понемножку, мужикам тут предстояло копать еще все лето, а Бронька с Иваном, видимо, будут курсировать как гонцы-караванщики.

Разумеется, вечером был банкет, работнички, уже пару месяцев не видавшие развлечений цивилизации, с великим удовольствием прикладывались к спиртному, пока и не попадали где кто.

У Броньки с Иваном были другие обязанности – перевзвешать бесформенные алмазы, похожие на битое стекло автомобиля, «каленку», что разлетается на мелкие кусочки.

– Похоже, от вождей народа брюлики просто прятались, что, конечно, маловероятно, да кто знает, с какой это стати работы были тут свернуты, еще не начавшись, в конце пятидесятых, как можно бросить золотое дно, тут копать и копать надо, – приговаривал подвыпивший геолог-разведчик. – Мы пока что с поверхности сгребаем, а что там ниже творится, – он многозначительно указал в землю… – После огранки эти бриллианты на миллионы потянут, смотрите, ребята, вон те камушки, они ведь достигают до двенадцати карат, есть несколько аж по семнадцать без малого, вот они, это состояние, теперь представляете, на какой мы земле стоим, прямо по кимберлитовым россыпям ходим, о Россия, ты велика.

Он был готов воспевать свою удачу.

– Этот человек ученый, преданный своей работе по призванию, и даже немного сумасшедший, ликующий от своего профессионального успеха, такой даже подумать не мог бы скрасть, да просто положить в карман горсть алмазов, ведь он один знал вес и счет найденным драгоценностям, нет, этот человек на такое способен не был.

«Вот как умел отбирать людей господин Светловский, и на каких уровнях надо иметь связи, чтобы получить доступ к такой информации, и с кем делиться, дабы вести такого рода работы, но это уже недоступные сведения, да и кому они интересны, а еще лучше и не интересоваться вообще – дольше проживешь…»

Из раздумий Броньку выдернул геолог.

– Ребята, а теперь вас угощаю я.

Он достал какую-то темно-красного цвета бутылку – на глаз объемом литров в пять.

– Так вот, ранней весной, когда мы только приехали, на недалеком болоте еще лежали остатки снега, а прошлогодняя клюква как алые точки на нем, если бы вы знали, что это за вкус. Мне удалось немного собрать, было, конечно, спиртику с собой, и вот она, наливочка «Клюквенная», милости просим, – он по-хозяйски разлил по грамм пятьдесят.

На самом деле наливочка была знатная, но только уж больно крепкая.

– Нам бы выспаться да завтречко в путь.

Бронька, почувствовав хмель после пятой чарки наливочки, отправился в сторону машины, где ждал его спальный мешок, а лагерь старателей праздновал «победу»…

Пухом покрытыми, весенними рогами раздвигая утренний туман, лось вышел к реке на водопой, Бронька, наблюдавший эту картину из-под елки, где он спал ночь в своем мешке, невольно потянулся к карабину, такую кучу свежего мяса для лагеря ну просто грех упустить.

Выстрел оборвал жизнь сохатого и, конечно, разбудил всех спящих после попойки.

В лагере был объявлен выходной и поминки по случаю лосиной смерти, а Броньку окрестили снайпером утренней зари. Разумеется, у мужиков было легкое похмелье, и они с удовольствием пропустили по маленькой, что щедро выделил геолог из своих неприкосновенных и, по-видимому, немалых запасов наливочки.

Почти четверть тонны мяса, было что вырезать, солить и вялить.

Субпродукты, то есть печень, почки, легкие и сердце, готовили сразу в большой кастрюле, что-то вроде простого гуляша с картошкой, но за счет некоторых секретов повара получился редкий деликатес.

Конечно же, старателям был нужен отдых, так вот, благодаря природе-матушке, правильному выбору места ночлега Броньки и одному его же меткому выстрелу, выходной получился на славу.

Ели лосятину, выпивали, но уже без фанатизма и, как то положено по-русски, испытывали друг друга в борьбе да армреслинге, под вечер пели песни под гитару у костра, авантюристы все дружно отдыхали, как будто позабыв обо всем на свете, любому человеку порой надо расслабиться и забыться в кругу друзей.

У всякого праздника есть только одна плохая сторона: он имеет свойство закончиться, на следующее утро все приступили к работе с немного гудящими головами, а Бронька с Иваном подались в непростой, но уже пройденный обратный путь.

Мужики, прощаясь, пожимали руки, и каждый почему-то благодарил именно Броньку, хоть виделись в первый раз, но расставались как старые друзья.

– Че, пацаны, будем ждать вас снова.

– Ты, Бронька, смотри, на следующий приезд должен завалить медведя.

– Тогда мне придется ночевать где-то подальше, а то от вашего перегару все звери разбегутся.

– А мы до твоего приезда поймаем одного живьем и в клетку посадим, чтобы злости набирался, вот тогда и пойдешь на него с рогатиной.

Дело в том, что в борьбе на руках он поборол даже Ивана, не говоря об остальных желающих посражаться, вот старатели теперь и подкалывали его медведем.

Из лона природы до Якутска выбрались без приключений. Также и полет до Иркутска прошел блестяще, там загрузили «тойотку» на платформу и, развалившись в комфортном купе, теперь уже отдыхали на самом деле.

Поезд стучал колесами на стыках рельсов, они были в пути уже почти двое суток, ночь, Бронька читал у проводницы одолженную газету «Аргументы и Факты», Иван спал сном храпящего великана, когда поезд стал в очередной раз тормозить и остановился.

Ничего подозрительного, просто очередная станция, но за окном не было и признака населенного пункта, поезд продолжал стоять несколько минут, что обычно бывает только в городах, а на таких полустанках минута от силы, и поехали дальше.

Стало любопытно, Бронька не спеша сложил газету и вышел в тамбур подышать свежим воздухом из наверняка открытой двери, раз уж станция.

Но двери вагона были заперты, и, что особо странно, с другой стороны поезда тоже отсутствовало какое-либо освещение или признаки населенного пункта.

Не подозревая неладного, да просто проводница ему еще при посадке приглянулась, фигуристая – ну гитара и не только, тут были достоинства и спереди и сзади, чего и газетку-то у нее взял почитать, он смело постучал в ее купе.

Бедолага спала в обнимку с будильничком, зная, что следующая остановка поезда спустя два часа, уставшая женщина позволила себе отдых.

– Извините, я вас разбудил, каков подлец, клянусь, знал бы, что вы спите, встал бы на караул по стойке смирно возле вашего гнездышка, уважаемая мадам.

Проводница видала и не таких донов Хуанов и тирады в себе уверенного красавца якобы попросту пропускала мимо ушей, а вот почему поезд стоит, это она выяснила буквально за пару секунд.

По внутренней связи ей передали, что сошел с рельсов впереди идущий товарный состав, так что придется двигаться сначала обратно, а потом объезжать место аварии по альтернативным путям, благо такая опция не исключалась.

– Ну что же, к счастью, не наш поезд сошел с пути прямого, и даже не важно, что придется ехать в обратную сторону, ибо с такой проводницей, да хоть на край света…

Бронька, он, разумеется, желал продолжить диалог с целью получения добра на доступ к телу хозяйки, развивая тему о поездных авариях и вообще неважных условиях безопасности на железных дорогах демократической ныне страны, и то ли дело было при Союзе, когда за такое да так-таки наказали бы по всей строгости закона, чтобы другим неповадно, мол, было.

Терпеливо, и даже с интересом, выслушав его глупости с наигранным одесским акцентом, смазливая проводница вежливо выпроводила его из дверного проема своего купе, сославшись на аварийную ситуацию или даже, хуже того, глубокую ночь, когда хорошие мальчики должны спать в своих кроватках, чтобы видеть сны о великих победах своих праотцов, черпая из них пример и силы, с целью когда-то стать достойными мужчинами, потомками героев и защитниками отечества.

Бронька безутешно согласился с веским доводом проводницы и ретировался на свое спальное место, но при этом все же дав надежду железнодорожной диве на скорую встречу в салоне вагона-ресторана, куда собирался непременно зайти на завтрак сегодняшним же ранним утром, часиков этак в девять-полдесятого…

Она подарила ему недвусмысленную улыбку, вложив в нее всю свою нежность, граничащую со словами: «Как вы мне все надоели, а замуж никто не зовет, но все-таки приду на чашечку кофе, а теперь брысь спать, подлец, тебе по-русски говорят».

Все это или приблизительно то же самое он сумел прочесть за долю секунды в темных омутах глаз этой весьма и весьма привлекательной дамы с умопомрачительной фигурой, которая, словно сама Афродита, маскируясь под проводницу, решила соблазнить случайного спутника. При столь романтических обстоятельствах дела, как крушение товарного состава, невероятно чудесное спасение пассажирского поезда и движение вспять в поисках альтернативного пути.

Окрыленный очередной легкой победой, он зашагал в сторону своего купе, а поезд тем временем, как бы осторожничая, набирал скорость в обратное направление, теперь локомотив не тянул, а толкал свой тяжеленный хвост, состоявший из двадцати с лишним вагонов и пары платформ с автомашинами, тракторами и другой техникой, перевозимой одновременно с ее хозяевами.

Странный состав, но в те смутные времена при переходе на хозрасчет, да еще и за Уралом, вытворялось и не такое…

Иван, как всегда, храпел, не давая соседу возможности заснуть, иначе как достигнув тотального изнеможения, но такого состояния в эту ночь он бы не постиг при всем желании и посему остался стоя в коридоре, уткнувшись лбом в холодное окно вагона, как бы пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в кромешной темноте майской ночи, а скорей всего, он все-таки надеялся на благосклонность судьбы, которая должна была сжалиться над страдальцем, ниспослав ему подарок судьбы в виде обнаженной проводницы.

И ждать не пришлось слишком долго, она парочку раз выпорхнула ласточкой в тамбур, наверно, по каким-то особо важным, сугубо железнодорожным, делам, или дама попросту приводила себя в надлежащий порядок перед началом близкого общения с незнакомцем, а на третий лишь высунула кучерявую прическу жгучей шатенки из приоткрытой двери своего купе и благосклонно махнула ему кистью нежной руки.

О Господи, какая это была женщина, под такт колес она вытворяла все то, о чем может только мечтать любой художник этого тонкого жанра, искусства, что называется sex… так что утро пришло само собой, и после настойчивого стука в дверь купе проводницы партнерам пришлось остановить марафон плотских утех, хотелось им этого или, скорей всего, нет.

– Да, да… да, да, – под классический такт колес на стыках рельсов она причитала всякий раз, садясь на ею столь обожаемый мужской орган, в предвкушении очередного оргазма, – да, да, да-а, да-а-а, да-а-а-а-а-а…

Ведь и на самом деле возмущенные пассажиры уже толпились возле двери проводницы в непонятке, куда же их везут, вроде и двигается поезд, да, пусть небыстро, но все же с какой это стати в обратное направление… извольте объяснить.

Пожилым, да нет, уже престарелым и, судя по всему, очень интеллигентным людям из соседнего купе все было ясно давно.

То есть из-за халатности проводницы это и произошло, ну а куда может привезти поезд, если его обслуживающий персонал ведет прям-таки аморальный образ жизни, ведь они-то в курсе, чем тут целую ночь занимались. За столь тонкой стеной, ну ни стыда и ни совести, но вслух всего этого они все-таки не объявили, зато легко можно было читать эти строгие мысли из их укоризною переполненных глаз, которые были более чем красноречивы.

Разумеется, бессонница на престарелых лицах оставила неизгладимо-скорбные следы, но после того, как Бронька принялся разносить горячий утренний чай, мнение многих пассажиров о его моральном облике тут же изменилось в позитивную сторону.

Все были веселы, и ведь очень прост к тому нашелся повод, они радовались, осознав то, что в место товарняка с откоса мог бы слететь и именно этот поезд, а посему люди стали открывать все, что было на борту, и праздник чудесного спасения потихоньку начался…

Представьте себе, целый поезд, в чьем чреве, наверно, две, если не три тысячи пассажиров, которые почти организованно празднуют день своего спасения, и это происходит за Уралом в Сибири.

Там водка льется рекой и основной тост «за второй день рождения» произносится повсюду и неоднократно.

Лабают гармони, и, вспомнив молодость, пляшут даже престарелые пассажиры, давненько не бывавшие на столь веселом банкете.

Все запасы вагона-ресторана закончились прямо сразу, проводники хоть и по тройной цене, но тоже продали все самые «последние» бутылочки, что, мол, сами для своих нужд припасли на всякий случай, а до станции, где можно подзатариться, ползти оставалось ещё целых полдня…

Не очень-то быстро двигавшийся поезд в конце концов остановился прямо посередине тайги, и, как выяснилось, надо было простоять неизвестное время, ибо идущие вслед составы теперь оказались впереди вереницы и тоже ведь маневрировали таким же образом.

В туалетах закончилась вода… закончилась она и в кипятильниках у проводниц, но, благо, ненадолго, под вечер уже трезвый, но зато жаждущий влаги поезд остановился на какой-то станции под названием Явь, то ли Явново…

Тут же опустошилось все, что там было, ларьки и магазины просто вымели, как будто туча саранчи налетела на городок. Голодные и жаждой измученные горе-путешественники, отбросив предрассудки об этике и эстетике, набивали карманы бутылками пива и всего другого, что только течет, так как впереди была неизвестность…

Через два часа поезд был набит товарами повседневного спроса, возобновлены запасы воды в резервуарах санитарных узлов и путешествие продолжилось, теперь уже во вполне нормальном режиме, локомотив снова тянул свой зеленый хвост солидных размеров в направлении на юг по объездному пути.

С наступлением темноты состав достиг очередной станции, где его загнали на запасные пути для стоянки на неизвестное время, пока и не откроется окно в перенапряженном графике движения.

Простояли до полуночи, а потом, издав несколько предупреждающих гудков, поезд тронулся, чтобы утомленных туристов поневоле убаюкивать на сон грядущий постоянным тактом перестука колес.

Бронька уже давно как перебрался в закуток проводницы, и та наслаждалась его неутомимым телом, то выпархивая в коридор по вопросам своей работы, то заново ныряя под одеяло к своему секс-агрегату, как сама его без спросу прозвала.

Она на самом деле мурлыкала как кошечка от наслаждения, отдыхая на волосатой груди великана, который с трудом помещался на ее спальном местечке.

Первые солнечные лучи озарили линию горизонта, когда он, оставив спать в конце-то концов насладившуюся ненасытную партнершу, вышел в тамбур, чтобы размять мышцы и понаблюдать за восходом светила.

День обещал быть ясным, ни одного облачка на небосводе, только туман над озерцом стелил свою пелену, да и та собиралась вот-вот раствориться, незыблемо испаряясь в лучах восходящего майского солнца.

Они ехали в первом вагоне от головы поезда, так что на изгибах пути с легкостью просматривался хвост вагонного состава, где на платформе стояли машины, среди которых «тойотка» -красавица, несомненно, занимала первое место, если ее вообще можно было сравнивать с «жигулями», «Волгами», «москвичами», «Нивами» да гордостью советского машиностроения «запорожцами», что также имели честь быть замеченными среди путешествующей заодно со своими хозяевами прочей техникой.

Так вот и теперь, огибая небольшое таежное озерцо, поезд изогнулся дугой, но, что странно, платформа с машинами напрочь отсутствовала, он протер глаза, но и этот веками проверенный способ не вернул ее на привычное место в хвосте поезда.

– Вот это да, вот это мы лоханулись не по-детски, будь я проклят, и не только, – Бронька было аж, попытался шутить сам над самим собой и одновременно восхитился чьей-то находчивостью, надо же скрасть, блин, целую двухэтажную платформу, битком таки набитую автомашинами, но тут же вернулся в печальную реальность, ведь вместе со всеми, с другими, машинами отсутствовала и их «тойотка», груженная нешлифованными алмазами ценностью в миллионы долларов или даже больше, в том же кейсе лежал пакет документов с подробным отчетом геолога, заодно посланный господину Светловскому.

Это конец, так лохануться могли только полные бараны, но они ведь поступили в точности по инструкции, то, что сумка с камнями оставляется в машине, было оговорено заранее, то есть сам Светловский рекомендовал поступить именно так.

Ну что же, Бронька пошел разбудил Ивана, тот ему просто не верил, считая, что это новый прикол или розыгрыш со стороны молодого приятеля, но когда, дождавшись очередного поворота, оба они еще раз убедились в том, что Броньке это вовсе не приснилось от сексуальных суперперегрузок, и неприятная действительность, как групповая галлюцинация, по утверждению науки, не может казаться двоим сразу, ребята поняли, что в этот раз им вверенный план был далек от совершенства.

– Но черт возьми, кто же мог предугадать железнодорожную катастрофу, а потом стоянки неизвестно на каких-то захолустных станциях, где, по-видимому, и отцепили платформу, долго ли умеючи, ну надо же, вот и смейся после этого над провинциалами.

– Да уж, не перевелись еще ухари на Руси, вашу мать…

Иван тоже восхищался народными умельцами:

– Конечно, ничего удивительного, столько часов простояли на той сортировочной станции, где вовсе и не мудрено отцепить такой подарок судьбы, так еще бы, под покровом темноты… попиная ногами моральные устои демократического нынче общества и так далее… мы ведь только после полуночи тронулись с места.

– Могу представить, как наша «тойотка» уже верой и правдой служит местной братве, а камни со всей информацией в придачу в областном центре радуют глаз престарелого ювелира Мойши, знающего толк в тончайшем деле огранки этих пока что бесформенных кусочков драгоценной породы.

– Ну что же, теперь пусть порадуется старик.

Бронька от чистого сердца пожелал мнимому ювелиру оттянуться на склоне лет, представив те чувства, что может испытать старик, заценяя кучу алмазов, и вовсе не в сумме тут дело, а в самом факте того, что старый профессионал, с лупой в глазу осматривая каждый из отборных камней, при этом получает великое наслаждение в предвкушении работы, благодаря которой он миру оставит массу драгоценных камней своей личной огранки.

– А ведь и правда, что каждый бриллиант когда-то был найден в своем первозданном, бесформенном виде, и только благодаря рукам мастера, огранившего его, мир получил тот или иной, порой даже бесценный бриллиант.

Мастер постарел и ушел в мир иной, а его имя ведь не надписано на им оставленном нам бриллианте, пережившем во много раз того, кто когда-то с любовью его обработал.

– О да, и сколько же легенд хранят эти переливающиеся во все цвета радуги бриллианты, шедевры, созданные природой и огранщиком доведенные до блеска.

Из глубоких философических раздумий о вечном его выдернул Иван.

– Бронька, ты где, блин, бродишь? – он щелкнул пальцами и провел ему ладонью перед глазами.

– Да все о тех самых брюликах, о них, проклятых…

У проводницы узнали, что следующая станция через полчаса, и только там будет возможно оповестить доблестную милицию о пропаже платформы, но это всего лишь формальность, они ничего не найдут, да и будут ли искать вообще, а еще и не исключено даже, что это их собратьев рук дело.

– Нам надо ехать назад, – констатировал Иван, – и самим попытаться найти этих шустряков, а в случае удачи все еще образуется, не так-то оно и страшно.

Попрощались с проводницей, которая все-таки расплакалась на груди возлюбленного, девушка родом из Вологды, что не так-то и далеко от мест обитания Броньки. Адресок оставила, но только вероятность застать ее дома очень и очень невелика, ибо живет она на колесах, скитаясь по железнодорожным путям необъятной страны, поэтому-то и заплакала, понимала, миленькая, что они вряд ли уж встретятся снова.

Дождавшись поезда обратного направления, обворованные авантюристы заняли свои места, сей раз на жестком плацкарте, и не в лучшем настроении духа катились по карте вниз к вероятному месту пропажи платформы.

– Черт возьми, полсуток прошло с тех пор, как мы выехали оттуда, и, пока доберемся назад, пройдет еще столько же, за это время можно… в общем.

Иван не прогнозировал положительного исхода этой миссии, но делать ведь что-то было надо.

Бронька достал свою Беретту и, разобрав, пересмотрел состояние механизмов, не нашедши ни пылинки, собрал ее обратно, потом стал делать ту же операцию заново, так успокаивая нервы.

Недалеко до полуночи было, когда они вышли на нужной станции и тут же взяли такси.

Бомбилы – ребята, все знающие и не скрывающие информацию в случае шанса подзаработать, это известно нам всем.

– Так где тут у вас можно хорошо посидеть за чашечкой кофе? – Иван на правах старшего завел разговор с таксистом для усиления разговорчивости водилы, сразу дав ему на конкретный чай.

– Нет проблем, пацаны, в нашем Мухосранске всего-то пару приличных заведений, во «Флянце» братва собирается, а «Меркурий» больше для молодежи.

– Ну конечно же, во «Флянец», молодежь пусть сегодня обойдется без нас, а гостиница, надеюсь, там неподалеку?

– Да в том же здании, так что два в одном, как теперь модно рекламируют товары для народа, – по-видимому, благодаря щедрым чаевым, или при виде двоих верзил, но таксист оказался на редкость разговорчивым.

– А кто тут у вас за главного? – как бы невзначай спросил Иван, перебивая бессмысленный монолог шофера такси.

– Да есть у нас тут пацаны, кто всю округу держат, Тимур за смотрящего, хороший мужик, афганец, войну прошел и вообще свойский парень.

– Ну да, кто-то ведь должен за порядком следить, – Иван поддержал разговор.

– Тут все спокойно, беспредел не допускаем, закон – тайга, медведь – хозяин, – таксист добавил всем известную, но тем не менее непонятную фразу, при чем тут медведь – хозяин, при чем тут закон – тайга… но звучит по-старому, все еще внушительно.

Накуренный бар не вызывал особого восхищения в душах ребят, кто бывали в лучших заведениях мира сего, но это было неважно, они сюда зашли по работе.

На стенах висело множество шкур и чучел голов разных животных, трофейных рогов и клыков, целая коллекция, видимо, хозяин любил пострелять на досуге.

Там же висело и огромное фитильное ружье времен еще, наверно, самого Петра Алексеевича Первого плюс пару весьма внушительных сабель, что завершали эту устрашающую выставку убиенных животных и античного инструмента их же убийства.

Не так чтобы много народу, середина недели, но все-таки завсегдатаи сидели за столиками в полумраке, и вечная провинциальная скука была глубоко врезана в их угрюмые лица.

Бронька с Иваном, заказав газированной воды, присели за баром, откуда легко проглядывалось все помещение.

Местные бандюки, четверо бритоголовых в одинаковых спортивных костюмах, практически идентичных кожаных куртках и в белой спортивной обуви на подбор, прям как из ларца, флегматично сидели за круглым столом в глубине зала, но при виде спокойных и уж явно слишком самоуверенных чужаков тоска на их лицах сменилась вдохновением, густо смешанным с предвкушением недалеких и, скорее всего, бурных событий.

Вскоре один из них встал, вразвалку пересек зал и, подсев практически рядом с Броней, не спеша заказал себе серьезную порцию виски.

Отхлебнув огненной воды, он не стал скрывать наслаждения, лицо олигофрена словно провело чертой лазерного сканера, так сверху вниз оно наполнилось нервным румянцем да гордостью за себя и тех парней, кто доверил ему столь важную миссию посла.

– Че надо? – выдавил из себя местный парламентарий.

Это, похоже, и была наиобъемная в его сознательной жизни, им самим сложенная да произнесенная вслух приветственная речь при столь обширной аудитории, состоявшей из кворума двух слушателей, но очень внушительного вида, да и размера.

Олигофрен замер в терпеливом ожидании не менее исчерпывающего ответа.

– От тебя лично ничего, позови своего шефа, – Иван говорил первым на правах старшего.

Посол тут же покончил со своим виски и, не откланявшись, безмолвно ретировался восвояси.

Было видно, что местной братве не очень-то понравился дерзкий ответ чужаков, так что после непродолжительных, но достаточно бурных дебатов, залпом выпитых граненых стаканов водки и отшлифованных «Жигулевским» бутылочным пивом, мол, на всякий случай, а то ведь мордобоем пахнет, походу… но как ни сжимали кулаки местные мордовороты, все же здравый рассудок взял верх, так как был выслан другой, по-видимому, более дипломатичный и опытом умудренный посланник..

Этот не стал колотить понты, заказывая виски, и, чтобы не тратить время зря, сразу взялся за дело, им произнесенная речь была значительно красноречивей, пронизана глубочайшим смыслом и не лишена этических норм.

– Привет, мы тут заправляем, а чего вы хотите от нашего шефа, откуда и кто вы такие?

– Информацию о бизнесе железнодорожных перевозок в ваших краях – вот чего мы хотим от вашего шефа, а сами мы питерские, из братвы, черт меня побери и заодно тот ветер, что нас занес в эту Богом забытую бухту.

После Бронькина ответа лицо посла приняло выражение глубочайшего респекта к своим оппонентам, пацанам ну очень уж серьезного происхождения, он откланялся и удалился в сторону столика, за которым сидела его братва.

Спустя несколько минут решение бритоголовых было принято, и, по-видимому, окончательно, подошел третий бычара и, передав визитку, добавил на словах: завтра в двенадцать дня на этом же месте.

Этим и ограничились, больше информации в это позднее время суток добыть, видимо, не представлялось возможным, допили свою воду и для легенды, дав каждый по пять долларов бармену на чай, покинули трофейный зал накуренного кабака, чтобы, обогнув здание с другой стороны, войти в двери отеля.

Перед входом не очень-то блистающего фасадом, на вид обшарпанного постоялого двора сомнительной репутации толпилось штук десять перекрашенных жриц наидревнейшей профессии.

– Любые извращения за ваши деньги, во всякое время суток, – изрекла бандерша, явно, что уж она-то опытная мастерица этого тончайшего жанра среди всех мыслимых направлений искусств.

Но поскольку Бронька был более чем удовлетворен благодаря железнодорожной диве, а Иван, старый волк, знал поделиться опытом, то они отказались от всякого рода сервиса.

– Мол, в таких местах специально обученные девицы ловят клиента, который вскоре превращается в жертву, то есть подливают ему в шампанское немного клофелина. Спустя считаные минуты любой великан ломается прямо на глазах, а красотка, пользуясь случаем, выгребает все, что только находит в карманах у падшего рыцаря, а затем, виляя бедрами, не спеша удаляется с места преступления, растворяясь в ночи…

После такого коктейля я сам однажды, дело прошлое, чуть ноги не двинул, такой отход, как будто две недели пил самую дешевую гадость.

Ивана аж передернуло от эмоциональных воспоминаний.

– Спокойной ночи, мой друг, – они попадали в скрипучие железные кровати начала двадцатого века.

– Да, блин, нам повезло, однако, на таком раритете можно переспать ну разве что только где-то далеко за Уралом, в местах, где ловко отцепляют вагоны.

На этот раз уже Бронька комментировал события: