Текст книги "Весы Правосудия Божиего. Книга первая"

Янка вышла покурить и заодно спокойно подумать о дальнейших действиях.

«Машину вчера забрали в ближайший сервис, где за умеренную плату обещали привести в полный порядок, раз уж имею возможность откупиться, и пока на самом деле к этому все и идет, без малейших намеков на перемены в худшую сторону, то имеется смысл осведомиться о семье погибшей, может, стоит все-таки помочь хотя бы с погребением, что ли.

Стоило ей лишь подумать, как старый цыган появился как черт из табакерки, он шел в одиночку и прямо к ней.

В отличие от полицая, старый был весьма интеллигентен.

– Добрый день, дочка, – подавая руку убийце своей жены, цыган приветствовал молоденькую по отношению к нему женщину.

– Добрый день, – она ответила на румынском. – Вы уж простите меня ради Бога, – Янка пыталась сказать еще что-то утешающее старику, но он перебил ее.

– Чего уж там, да ты, дочь, и не виновна-то по сути, тот грузовик бы не стоял, так мы же не бросились бы всем табором под колеса твоей машины, да и выпивши мы были изрядно, кто по сторонам-то смотрел.

Из ресторана мы шли, понимаешь, так что принял ее господь навеселе, да и ладно, нам уж за шесть десятков давно перевалило. А ты разве видела хоть раз совсем старого цыгана? Нет, не видела, – старик ответил сам себе. – Из нас, цыган, редкий до старости дотягивает, так как жизнь наша доля трудная… ни Родины у нашего народа нету, ни флага. Вот, теперь без своей ягодки туго мне будет, да, но недолго, надеюсь.

Вчера повезли все же в район, доктора говорят, ее резать будут, смотреть, от чего умерла, так ясно же, от машины, но нет, повезли-таки.

Старый все же не выдержал и смахнул слезу рукавом замызганного пиджака.

– Послушай, отец, – Янка, не зная, как же помягче обратиться к горем убитому старику. – Давай зайдем присядем, по стаканчику пропустим, авось и полегчает тебе на душе.

Конечно, старый не отказался и, махнув сто грамм родной цуйки, заметно взбодрился, тогда-то она и осмелилась предложить ему пару-тройку сотен марок, ну хотя бы на достойный гроб, что ли.

Старый принял пожертвование Янки со слезами на глазах.

– А ты, доченька, оказывается, человек, как жаль, что именно с тобой такое случилось, ну ничего, и это переживешь, не так ли, ну куда теперь денешься?

Не горюй излишне, ведь должны разобраться и оправдать тебя, не иначе, я полицаю сказал о том, что мы были изрядно подшофе, так что должны принять и это во внимание, а виновник-то шофер фуры на самом деле. Ну ладно, доченька, чего лишнего говорить, пойду-ка я, заодно как раз закажу вечный дом для ягодки моей.

Старик поблагодарил ее еще раз, попрощался и побрел в сторону столярной мастерской.

– Да уж, однажды каждому из нас закажут по такому, – Янка невольно вздохнула.

В полдень появился курьер, передав пакет и выпив кофе, он поехал в обратную дорогу, а Янка села ждать отлучившегося по личному делу полицая, который долго не пропадал, ведь денежки были на подходе.

Опять-таки не став церемониться, он забрал у нее пакет и, предварительно позвонив куда-то с местного телефона, махнул ей головой, мол, давай на выход.

Сев в его служебную машину, они помчались по трассе, с которой вскоре свернули, и, проехав пару километров по накатанной лесной дорожке, оказались напротив искусно кованных ворот виллы, что, построенная на берегу живописного озера, своим забором охватывала обширную территорию.

Столетними соснами окруженное, овальное зеркало чистой воды в гектар сто лежало промеж холмов, стаи водных птиц дружно жили в этом заповедном раю белых лилий вперемешку с желтыми кувшинками, а вдоль самого берега высокий камыш грациозно махал на ветру своими серо-коричневыми метелками макушек.

Бесшумно отворились створки ворот на дистанционном управлении, и вышедший человек в форме охранника, чуть ли не до земли поклонившись, пропустил их в святая святых.

Гостей уже ждали на террасе великолепно проектированного дома, были накрыты столы, а виночерпий доставал своим изящным ковшом на метровой ручке напиток из небольшого отверстия в боку дубовой бочки и эффектно, тонкой струей, c расстояния наотмашь поднятой руки разливал рубиновую жидкость многолетней выдержки по бокалам гостей, при этом не промахиваясь ни каплей.

Прибывшие заранее господа, не скрывая удовольствия на уже раскрасневшихся щеках, лаконично знакомились с меценаткой раута, Янкой, ею восхищались, а ненавязчивые слуги, пытаясь всячески угодить, предлагали отведать лучшие закуски-канапе и напитки.

Не так много было народу на приеме у районного прокурора, но зато все наитяжеловесные господа из разных структур властей.

Тут важно расхаживал сам хозяин и его приятель, народный судья с супругой, то ли любовницей, уже знакомый местный полицай, то и дело бросавший похотливые взгляды на виновницу раута, и еще четыре пары, видимо, особо приближенных к местной знати господ.

О происшествии не говорилось ни словечка, да и вообще ведь тут люди собрались по случаю веселья.

Праздник продолжался долго за полночь, и после фейерверков перенасыщенные гости начали разбредаться по спальням.

Янке была выделена розовая комната, где она, дав от ворот поворот местному менту-донжуану, спокойно отдыхала до утра, пока и не раздались разбудившие весь дом выстрелы, как потом выяснилось, это господа пошли на утреннюю зорьку пострелять по живым мишеням.

Через час на вертеле уже жарился дикий кабан, вновь возливались душистые вина, звучала музыка.

Повсюду шустрили господ обслуживающие официанты, появляясь словно из-под земли, как только у кого-то собирался опустеть бокал или, по их мнению, у гостя промелькнуло желание чем-либо закусить очередной глоток вина, словом, праздник продолжался на самой высокой волне.

– Хотите вы этого или нет, а праздновать придется еще целых два дня, – так, языком подзаплетаясь, не совсем внятно объяснил ей толстый мент. – Сегодня суббота, мадам, а нам надо ждать понедельника, понимаете, чтобы оформить документы, это чистая формальность, вы, Янка, отдыхайте и не расстраивайтесь по мелочам жизни, я уже вчера понял, что мне не светит, ваше право, даже не обижаюсь, силой мил не будешь, а давай-ка все-таки потанцуем.

«Делать было нечего, раз праздник, так праздник, надо же хотя бы погулять на свои десять тысяч», – решила она, и время полетело само по себе.

На вертеле по старинному рецепту печеный кабан, вполне пристойная закуска к румынским винам, купание в озере с частного пляжа и отдых под тенью сосен, но пусть даже это все принималось толстыми слоями, а все-таки осадок происшествия невозможно было ни накрыть сочным мясом, ни залить прекрасными винами, ни смыть в хрустально-чистой воде.

Была убита женщина, и пусть даже не по ее вине, но все-таки ею, а эти люди, блюстители законов, гуляли три дня на легко полученные деньги, и всего одним росчерком пера в понедельник с утречка все это уйдет в архив, а ей, Янке, бедолаге, надо будет отрабатывать австрийцем посланные ей десять тысяч – деньги за выкуп, то ли откуп, да дьявол его знает, но благо хоть так обошлось.

«Отработать десять тысяч – это значит как минимум перегнать десять машин в Турцию и столько же развалюх обратно или проехать за рулем около пятидесяти тысяч километров раз шестьдесят, пересечь разные границы при этом, то есть полгода работать бесплатно и не просто работать, а постоянно рисковать, переутомленной рулить по путям-дорожкам сутками напролет.

В человеческих ли это силах?» – вот какие мысли сопровождали ее в те дни, и ничто не могло изменить того, что уже свершилось, внешне вроде бы успокоилась, только дорога все не оставляла ее в покое, лентой катилась ей навстречу, словно на экране громадного тренажера, как только она закрывала глаза, тут же возникало видение трагического момента.

Она заставляла себя бодрствовать, во избежание повторного просмотра той роковой сцены с цыганкой, вдруг ниоткуда летевшей, ударяясь о ветровое стекло, и брызги крови…

«Может быть, хватит, убежать бы к черту на край света, но куда деться, надо ведь дочке дать образование, впереди еще три года, пока маленькая закончит начальную школу, а потом гимназия, о Господи, дай сил», – она молилась со слезами на глазах до самой глубины души.

Долгожданный понедельник наступил, и она в сопровождении господ, стражей закона, отправилась подписывать документы в районный центр.

Флагами украшенное здание суда и прокуратуры после всего, что она успела повидать воочию за последние дни, душевного трепета уже не вызывало, теперь, на собственном опыте убедившись в том, как охраняются законы и кем… Янка не питала иллюзий о справедливости или правоте – о какой… к черту, правде тут речь могла идти, о каком праве человека…

Угрызений совести на лоснящихся лицах юристов напрочь не проглядывалось, да и куда там, через них, видимо, не такие только делишки проворачивались, ведь неспроста же вон какие охраняемые замки, да еще и с многочисленной прислугой в них, на озерах отстроили.

– Тут вот распишись, – прокурор ткнул в угол протокола распухшим от чрезмерных возлияний пальцем, унизанным конкретной золотой гайкой.

– Так я же не могу прочесть на вашем языке, извольте, господа, мы хоть и договорились, но мне хотелось бы ознакомиться с содержанием подписываемого мною документа, – Янка с полной уверенностью в своей правоте заявила.

– Нету проблем, переводчица должна быть на месте, – он набрал номер селекторной связи и, пробурчав в микрофон, откинулся в кресло, носовым платком вытирая вспотевшую шею, обросшую складками жира, образовавшего два подбородка спереди и нечто вроде горба в области затылка. – Значит, все же не доверяешь, а мы как бы друзья.

Он глядел своими красными, в опухшей роже утопающими глазками.

Прокурору было не до нее, похмелье мучило со страшной силой, ему хотелось поскорей закончить эту для понедельника непосильную задачу и в тот же момент отправиться в реанимацию на откачку от алкоголя местной, хорошо известной больницы.

Хотя бы на пару часиков лечь под капельницу, чтобы ласковая медсестра разжидила бы его кровь легким физраствором, сняла бы заодно давление с половых органов, а потом он поспал бы часиков этак тройку на каждый глаз и проснулся бы здоровым по новой.

Вот что можно было прочесть на красной роже районного прокурора.

Пришла молоденькая переводчица, и, прощебетав с листа протокола о том, что, судя по показаниям лабораторного исследования крови погибшей в автокатастрофе цыганки, та находилась в тяжелой стадии алкогольного опьянения.

Янке стало ясно, что ее обманули, выжав десять тысяч дойчмарок, ведь погибшая была тотально пьяна плюс фура, стоявшая под знаком запрета стоянки, прямо на проезжей части.

Эти два фактора, должны были ее полностью оправдать, ну или по крайней мере суд был должен иметь место быть, вот там бы и решилось, кто прав, а кто виноват, но спорить тут было бесполезно.

Лучше промолчать, а то, не ровен час, еще и посадят, приписав алкогольное опьянение ей самой, или пойди докажи обратное, да хоть превышение скорости пришьют, например, и поминай как звали.

Она подписала тот протокол, а потом и еще несколько переводчицей прочтенных документов, главное было ясно, она может быть свободна и спокойна о завтрашнем дне.

Возвращались вдвоем с участковым полицаем на его задрипанном «опеле», которому было уже за восемнадцать лет.

– Зато совершеннолетняя, – как он сам подшучивал над своей машиной, крутя баранку тотально устаревшей модели.

«Фольксваген» Янки был отремонтирован и стоял во дворе автосервиса.

Мастера не загибали цену, зная о горе хозяйки машины, а просто дали список запчастей, что она могла бы привезти для них по случаю следующего рейса, ведь скоро так и так опять поедет мимо деревни.

Конечно, она согласилась и, попрощавшись с мастерами, обратилась к полицаю, чтобы забрать у того свои документы, что он изъял у нее еще в день происшествия.

– Поехали в участок.

Толстяк повел свой «опель» впереди, Янка села в машину и вздрогнула: на щетках стеклоочистителей до сих пор были волосы погибшей цыганки, она выскочила из машины, как будто там ядовитая змея была бы на пассажирском сиденье.

– Ребята, прошу вас, помойте машину.

Она в состоянии, близком к обмороку, указала на волосы, что требовалось убрать.

Пока механики отмывали «фольксваген» до блеска, вернулся полицай и отдал ей документы.

– Ну вот, держи и поезжай счастливо, – он сказал с интонацией доброго человека, каким и на самом деле являлся.

– Но у меня одна просьба есть к тебе лично.

Привези для моей совершеннолетней красавицы правую дверь, а то смотри, вон как проржавела.

– Этих моделей, наверно, и на шротах-то нету, но попробую поспрашивать, – она записала данные старого «опеля». – Так ты что-то поновее заказал бы, теперь-то денежки имеешь.

– Да уж, имею, мне, милая, только на бензин отстегнули, и то с натяжкой, эти господа не имеют привычки делиться с простыми смертными вроде меня, а от жалованья, что мне платят, с трудом семью прокормить удается, вот и езжу на том, что от властей получил еще в молодости.

Тогда ей было всего пять лет от роду.

Он ласково постучал по желтому капоту своей служебной лошадки, обнял и расцеловав Янку в обе щеки, посадил в подогнанный, почти как новый, третий «фольксваген», что, конечно, не чета его «опелюге» -олдтаймеру.

– Заезжай, гостьей будешь, – добряк помахал ей в дорогу.

Беда приходит не одна, это сказано народом, и ведь на самом деле так оно есть, ее бесчисленные несчастья с того как раз и начинались.

Дальше Янку ждала на самом деле очень и очень долгая дорога навстречу всего того, что уготовила ей матушка-судьба в том прекрасном сновидении о чудо-острове посреди теплого и ласкового океана.

Глава 2

Самолет словно завис над Северным морем в ясную погоду семнадцатого июня девяносто четвертого года прошлого, двадцатого века, неся в своем фюзеляже пассажиров второго, первого и бизнес-класса.

Салоны, разделенные темно-синей бархатной занавеской, конечно, разные по уровню обслуживания и просторности кресел, но ведь при падении лайнера все перед смертью станут равны.

Размышления, дурные мысли о вечном слегка мешали сконцентрироваться на складывании столь необходимых фраз для разговора с таможней аэропорта Объединенного Королевства.

Он снова и снова повторял, как ему казалось, самые важные слова для ответов на им самим же сложенные вопросы.

– What is the purpose of your visit to the United Kingdom?1111
  Каков повод вашего визита в Объединенное Королевство?


[Закрыть]

– The business, agrocultural industry experients, that’s what I would like to get for my privаte use1212
  Дело, опыт в аграрной индустрии – вот что я желал бы получить для частного пользования.


[Закрыть].

Все свершилось точно так, как он и предполагал, на самом деле легко и просто прошел паспортный и таможенный контроль.

Любезная девушка ему указала на карту городского метрополитена, что бесплатно можно было взять приезжему иностранцу, и, посоветовав купить книжку-путеводитель карманного формата «Лондон от А до Z», улыбнулась при виде им предложенных американских долларов, но указала на кабинку «Валютный разменник», что была расположена в противоположном углу зала.

Тут везде слышалось «спасибо», «пожалуйста», «добро пожаловать» и «с Богом» – все это столь непривычное для постсоветского времени в России, где люди забыли всякую этику и обращались друг к другу больше с помощью дула пистолета, нежели добрым словом.

Там базар был прост и ясен, мол, эй ты, лох, иди сюда, отвали туда и так далее…

Прибыв в спокойную, уравновешенную Англию из страны, где гремели выстрелы, и он сам в том числе принимал активное участие в кровопролитных сценах, сражаясь за жизнь, Бронька Климов, а теперь уже Гарри Блэйд, на самом деле опешил, встретив улыбки на лицах всех и везде.

Тут первый встречный человек, чернокожий таможенник, и тот улыбался ему, белому чужеземцу.

В те прекрасные времена, пока еще повсюду не гремели взрывы от бомб террористов и спокойно стояли «близнецы» на Манхэттене, человечество даже не догадывалось, что предстоит пережить в новом тысячелетии, люди тогда еще доверяли друг другу, и пока что не было столь строгого контроля, теперь это невероятно, но тогда везде и всюду все доброжелательно улыбались тут и там.

Да, брат, были и такие времена… а как жаль, что они уже не вернутся… так чего же, будут новые, и давайте надеяться, что они, те «новые времена», когда-то, но все ж таки будут получше, если только мы, человеки, в безумной погоне за властью не уничтожим нашу планету с помощью атомной бомбы, разодрав ее таки на мелкие части.

Выйдя из здания Гатвика, что есть один из аэропортов города Лондона, он вдохнул чужим воздухом полную грудь, но без особого наслаждения, ведь в этой смеси кислорода, азота и еще как минимум восьми других веществ присутствовало нечто тревожное, ну прилетел, вышел, а теперь-то куда?

Так когда же человек сможет спокойно вздохнуть, дескать, ух-х-х-х – пронесло, а теперь дальше уже отдохну и расслаблюсь, полюбуюсь природой да спокойной, размеренной жизнью заживу.

Когда?

Ответа нет…

Никогда?

Кто знает, мой дорогой читатель.

Это, видимо, зависит от характера индивидуума, мировоззрения, социального статуса, судьбы, в конце-то концов, конечно, если вы верите в нее… но пусть даже у всякого из нас все эти показатели и разные, а одно все же у всех, бесспорно, есть общее.

Всем нам, друзья, будущего все ж не избежать, так что прав был тот, кто первым изрек эту фундаментальную фразу, то есть, мой уважаемый читатель, «раз уж чему-то быть, то того не миновать», вот такова мудрость народная… ну а с народом разве поспоришь…

 
Путь свой у каждого из нас, приятель милый,
Нам направление укажет случай, то ли взгляд.
Друг, не оглядываясь уходи, ведь ты не хилый,
Там где-то ждет тебя сей жизни тайный клад.
 

Продолжение следует в книге второй.