Текст книги "Весы Правосудия Божиего. Книга первая"

Глава 6

Сколько людей, столько и судеб, каждому своя доля удач и невзгод.

Ты, мой уважаемый друг и читатель, наверняка скажешь, что это старо как сам мир, а я вам отвечу: но ведь оно все еще актуально.

Бедные все мечтают, надо полагать, в основном о богатстве, богатые, наверно, о вечной жизни, раз уж все мало им кажется, авантюристы не остановятся в поиске все новых приключений, и только счастливые попросту живут сегодняшним днем… а сколько их есть среди нас, этих счастливых?

Микроавтобус, урча своим японским мотором, колесами пожирал километры бесконечной асфальтной ленты, тысячи километров, за рулем опытный водитель, в борьбе со сном дымя сигаретой и вовсе не прикидывая на авось, а точно зная свои физические возможности, рулил транспортное средство к месту назначения.

Нет, не мужик, то женщина вела свой автомобильный бизнес.

Мать троих детей, бандит в юбке, авантюристка, каких еще поискать, да и вряд ли сыщешь.

По характеру не сравнимая даже с железом, ведь есть такой термин в материаловедении, как усталость металла, так вот, это чудо природы в колготках такого состояния не знала.

Она кормила свою семью тем, что гоняла пользованные машины за две тысячи километров, что есть расстояние от Вены в Австрии до Велико-Тырново в Болгарии.

Через страны бывшей Федерации Югославии, что в то время уже была охвачена гражданской войной, через Венгрию, что отличалась своей гордостью, и Румынию, где каждый норовил хоть что-то, но поиметь от путника, так что приходилось постоянно находиться под риском ограбления или, еще интересней, под бомбежкой, проезжая страны, безумной, братоубийственной войны.

После распада Советского Союза экономика Болгарии попала в настоящий коллапс, и народу надо было серьезно задуматься, как выживать, растить детей.

Многим и многим пришлось сменить привычные занятия на совершенно другие в поисках хоть какого-то дохода.

Ее муж, будучи профессиональным музыкантом, во время разрухи мог заработать лишь мизерные гроши, народу было не до искусства, люди боролись за выживание.

По вечерам, играя в ресторанах, он, разумеется, пристрастился к алкоголю и понемногу тонул в ежедневном бокале вина.

Минуло уже почти пять лет, с тех пор как она практически не жила дома, основное время проводя за рулем.

Поначалу в Вену летала на самолетах, там прикупив пользованное авто, возвращалась на нем, по дороге продавала и вновь подавалась за товаром.

Понемногу скопила некоторую сумму, сделала бизнес-план, и с тех пор, как смогла прикупить пассажирский микроавтобус, дела пошли круто в гору, уже не по одной машинке гоняла домой, а, открыв фирму с правом импорта и магазин автозапчастей, она собирала группы по девять человек, то есть столько, сколько вмещал ее бус, и везла клиентов по уже хорошо известным дорогам в Австрию.

За годы набравшись опыта, она безошибочно могла выбрать машину, которая не подведет ее клиента, и тот не станет распространять плохую славу, а, наоборот, так, что практически все оставались довольны.

В автосалонах ее знали и, всегда относясь с уважением, предлагали достойный товар, так что бизнес понемногу процветал, ведь от каждой осуществленной сделки она имела определенный процент.

Когда все девять клиентов, зачастую таких, кто купил первую в жизни машину, молодые ребята совершенно без опыта вождения, были готовы отправиться в обратный путь, она, нагрузив свой бус запчастями до потолка, становилась в голове колонны и вела своих учеников в двухтысячкилометровый обратный путь.

Бывало, самоуверенные юнцы, не знающие на практике, что такое значит столь долгая дорога, вопреки ее инструкциям, решались бросать не так быстро двигающуюся колонну и, показывая женщине, что вот они-то мужики, не попращавшись, устремлялись вперед, давя на гашетку иномарки, и вскоре разбивались, заснув за рулем.

Частенько пользованные машины по пути все же ломались, да и вообще редко обходилось без какого-нибудь эксцесса или курьезного случая, вроде прокола пары колес сразу на сказочной территории Трансильвании.

Зачастую она ездила в одиночку, рейсовым автобусом туда и на приобретенной машине обратно, ведь не всякий же день собирались клиенты, возила запчасти в свой магазинчик, перегоняла спецзаказы дорогих машин в Турцию, например.

По стечению случая две шины с ходу прокололись на ее же груженом бусе, но повезло тем, что это случилось как раз напротив придорожного шиномонтажного сервиса.

Кстати, есть догадка, что хитрющие румынские мастера сами подсыпали гвоздей на дорогу, ну чтобы был постоянный клиент, а то как проживет бедный механик…

Когда одинокая женщина обратилась к мастерам за помощью, те, конечно, поспешили на выручку, быстро сняв злосчастные колеса, эксперты своего дела, показав на пальцах, что ремонт не займет более десяти минут, скрылись за железной дверью своей мастерской.

По истечении полутора часов, малость подремав за это время, но так и не дождавшись отремонтированных колес, она решительно забарабанила по ржавым воротам цеха вулканизации, но когда сама собой отворилась незапертая створка, ее взору предстала картина, достойная любого классика комедийного жанра.

Трое румынских мастеров непростого колесного дела, как оказалось воочию, за неимением адекватного станка по разбортированию шин, положив колесо на землю и дружно взявшись друг с другом за плечи, весело прыгали на проколотой резине с целью попытки демонтажа покрышки своим живым весом.

Спустя еще час им все же удалось довершить начатое дело, и, поставив колеса на свои места, не извинились за задержку, а посмели запросить несообразную сумму в дойчмарках, что должна была покрыть непомерный труд троих мужиков – мастеров своего дела за пол рабочего дня.

Поначалу Янка было на секунду опешила, но когда, собравшись с духом, она выразила всю свою глубокую благодарность на им не понятном болгарском языке.

Опытные механики, наверно, только по интонации и более чем понятным на всемировом уровне выразительным жестам взволнованной фурии поняв, что в следующий раз она приедет сюда с командой отпетых головорезов, горе-мастера ретировались в свою богадельню, наглухо закрыв за собой стальную дверь, чтобы уже в безопасной обстановке обдумать выход из создавшейся щекотливой ситуации.

Альтернативы были всего лишь две… то ли вооружиться и спасать недавно открытую фирму боем, то ли подобру-поздорову хотя бы унести свои собственные задницы, но на то, что дело закончится мирным путем, надежд тут не оставалось.

Вот примерно такого склада характера женщина годами циркулировала по автотрассам Европы, оставляя за собой целый шлейф легенд и массу знакомств на всех уровнях столь разношерстного общества, так или иначе связанного с автодорогами, об этом еще пойдет разговор, но немного позже, ибо она вошла в наш рассказ-, мой дорогой читатель, и уже останется с нами до конца, а почему, это вы непременно узнаете и поймете, набравшись немного терпения и прочитав эту странную повесть в трех, то ли в четырех томах до победного конца.

Уже более миллиона километров за рулем проделала эта дама, зарабатывая хлеб для своих детей и беспомощного, хотя и одаренного мужа. По крайней мере он сидел дома и присматривал за детьми, добрый человек по складу характера, но, как всякий мученик искусства, не обладавший другими ценными достоинствами, так необходимыми в нашем нынче столь ускоренном мире, где ради выживания порой приходится быстро перевоплощаться, меняя одно амплуа на совершенно другое и даже идя аж ва-банк в поиске возможного шанса на успех, то есть не наживы-то ради, а движения далее для.

Спустя все годы изнурительной работы, вождения самых разных машин по всем мыслимым и немыслимым дорогам, наперекор всех в природе возможных погодных условий, переутомленная сверхиспытаниями судьбы, она осталась обаятельной и привлекательной, суперсекси женщиной и дамой общества, достойной восхищения ее интеллектом и находчивостью, то есть совершенно бесспорно примерной представительницей своего народа и женщины в целом как таковой.

Янка, она входит в эту историю и один день будет стоять на нужном месте в одно точное время, несмотря на все невзгоды на ее долю выпавшей судьбы, пережив даже отчаяние и глубокую депрессию, она нам еще докажет, что есть на свете настоящая любовь и счастье, которое непременно шагает рядом с верой, надеждой, страданием и совершенно бескорыстным самопожертвованием ради любимого человека.

 
Наверняка сам Бог раз дал указ,
Что на земле для каждого из нас
Пусть вдалеке, но ходит половинка,
Ты оглянись, она не невидимка.
 

Глава 7

Тимур вернулся с массой новостей.

– Твой господин Светловский, узнав горькую правду о злоключениях вашей команды, впал, как я смею полагать, в глубокую дедукцию. Вся его фигура показывала, что, мол, надо подумать.

Определил меня в номер сорок семь своего отеля и посоветовал не покидать территорию монастыря, а, пользуясь случаем, отдохнуть пару-тройку дней после столь изнурительного путешествия из-за Урала.

Представь, ему на самом деле понравилось напоминание о том, что ты перед испущением духа все-таки не забыл об искусстве и успел-таки передать ему лично привет, уходя в мир иной.

Признаться, мне пришелся прям по душе их тамошний сервис, и представь, включено было полностью все. – Тимур оглянулся, не подслушивает ли их кто-либо. – Да там такие сауны с ваннами, массажи, спортзалы и все остальное… что только в мечтах может пожелать один пожилой потомок Чингисхана.

Вечером третьего дня он меня вызвал на ковер и объявил, что я свободен, но обещал сам лично как-нибудь приехать в гости с целью отдать честь погибшим товарищам по цеху да порыбачить в нашей реке.

Старина взял у меня координаты места происшествия, и мы дружно разошлись.

Знаешь, мне он понравился как бизнесмен, лишнего не мелет, похоже, честен и с выводами не спешит. Кто знает, может, мы и сработаемся.

– А я разве говорил, что замечал в нем нечто отрицательное?

Бронька на самом деле вовсе не имел ничего против Светловского как личности, но работать в обстановке постоянного стресса убийств его душа была против, куда бы ни ехали, повсюду остаются трупы, нет, хватит, он сам не желал однажды зажмуриться где-то под камнями, как бедолага Иван, да и чего там тереть, ведь решено тут, и точка.

– Ну, значит, так, был ты Бронислав Климов, а отныне будешь Гарри Блэйд, уроженец Алтайского края, внук американского военного, оставшегося в Союзе после войны по той простой причине, что влюбился и женился на кумандинке, которую встретил в Германии на их войсками второго союзного фронта освобожденной территории, вот так вот и появился твой дед на Алтае. Отец твой и ты сам агрономы по профеcсии, мать также, то есть династия аграриев. Юрий и Антония – твои родители, сорок седьмого года рождения, одноклассники. До сих пор благополучно проживающие там же на Алтае. Сам ты холост пока. Кстати, это на самом деле существующая фамилия и все ее персонажи, тебя попросту сделали двойником.

Все ли ясно?

Вот твой загранпаспорт, банковская карта, немного, но и немало, десять тысяч фунтов на ней, будешь должен.

Тимур добродушно рассмеялся.

– Да нет, не в долг, это тебе за знакомство с господином Светловским, пережитое у меня в гостях, и вообще-то ничего по сравнению с тем, что мы стали друзьями.

– Раз так, то ладно, но при чем тут прям десять тысяч и фунты-то на какой хрен мне сдались?

– А иначе тебя могут не выпустить даже из аэропорта Лондона, спросят, на какие деньги жить-то собираешься, и что ты ответишь? Так что принимай раз дают.

Бронька только рот приоткрыл, но высказать ничего не успел, Тимур выдавал все новую неожиданную информацию:

– Твоих семь штук баксами я на поездку и документы потратил, а это, в натуре, в знак благодарности, а то с такими людьми, как ты, Гарри Блэйд, да господин Светловский, простому смертному так вот запросто познакомиться нереально.

– Слышь, старик, так тут виза-то на Англию, а не на Штаты.

– На Америку нету возможности пока что, так уж совпало у пацанов, дали то, что было, ждать-то тебе резона нету, а чем хуже Англия, ведь родина Шекспира, да, согласен, остров, но не такой-то и маленький, кто знает, может, там тебе еще больше повезет. Уж извиняй, брат, выбирать тебе тут не приходится, будешь мистер или пропал…

– Да мне-то и на самом деле без разницы, где пропасть, хоть мистером в Англии, хоть ковбоем где-то на просторах Техаса.

– Ну ладно уже, заладил, блин, никуда ты не пропадешь. Спросят вдруг, с какой целью прибыл в Объединенное Королевство, так и ответишь, мол, агроном, фермер ты и, имея возможность, решил, дескать, попутешествовать по Англии и заодно посмотреть на сельское хозяйство Королевства с целью освоения их передовых аграрных технологий.

Разумеется, исключительно для сугубо личного пользования, так мне пацаны посоветовали, что как раз совпадает с твоими знаниями, если что.

– Лихо придумали, вот только как я это им объясню на английском, поди, мои знания этого языка пока что далеки от столь академических уровней.

– Ну, брат, времени у тебя как раз хватит, чтобы столько постичь, как пару фраз вызубрить, да и потом, Иван ведь давал тебе кое-какие уроки, вот и дерзай, выучишь.

– Делать нечего, придется поднапрячься.

Бронька Климов, он же Гарри Блэйд, а звучит, блин буду, уже с ноткой энтузиазма в голосе, – он ответил больше сам себе, нежели Тимуру.

– Вот твой билет, летишь семнадцатого июня из Москвы – Шереметьево, так что еще целых десять дней впереди, можешь тут у меня переждать, но есть вероятность визита господина Светловского, так что лучше будет, если ты уедешь, надеюсь, есть где остановиться.

– Да, где остановиться, найдется, не проблема, дай обниму, старина, тебя сам Господь мне послал.

– Ну, ну, без сантиментов, Гарри Блэйд, люди должны друг другу помогать, а мы, надеюсь, еще и друзья, давай по маленькой накатим и спать, а завтра тебя до части военной провожу, с ними на вертушке до Екатеринбурга долетишь.

– Заметано, Тимур, спокойной ночи.

Бронька остался спать в жилой на софе, что и было его уже негласно прописанным местом, но уснуть не представлялось возможным.

Чужой дом, не своя постель, и сколько раз еще придется вот так валяться по чужим домам?

То ли во сне приснилось, или он вовсе не спал ту ночь, но с утра ясно было точно, что по чужим жилищам ему предстоит скитаться долгие годы, не просто годы, а десятилетия, и только в случае, вдруг очень повезет, то разве что под старость он еще раз увидит Родину, а может быть, что и нет…

Вот с такой уверенностью о своем не столь оптимальном будущем он тем утром прощался с Тимуром, вовсе не лелея надежды и не надеясь вернуться, пусть даже и за алмазами.

– Береги себя, брат, от Екатеринбурга лети до Москвы, запомни, семнадцатого твой полет на Лондон, а там уже сам решай свою судьбу.

– Я бы решил, но это не в силах человеческих.

Он чувствовался вроде как шпион, которому нет права на ошибку, но, в отличие от специально обученного и с определенной целью посланного разведчика, да подкрепленного государственной поддержкой, он безошибочно знал только одно.

У него нет права на провал, и, хотя его билет был взят туда и обратно, он не строил иллюзий, а трезво понимал, что этот посадочный талон используется лишь в одну только сторону.

Если разведчик после выполнения задания возвращался домой, на его пославшую Родину, и, осыпанный почестями, встречал безоблачную старость, то в будущее Гарри Блэйда такие экстры никак не включались.

Ясное небо позволяло видеть проселочную дорогу, по которой они с Иваном не так давно выезжали на перевал, вертолет свернул, видимо, напрямки, так что именно то роковое место он не увидел, но запомнил уж навсегда, кто знает, быть может, его судьба сложится и так, что однажды он вернется за алмазами, они-то не стареют, в отличие от человека, а если не сможет сам, то у него ведь растет сын и дочь, еще и Аня беременна, неплохое наследство для юнош было бы, хотя несчастные камни эти, может, их лучше не трогать вообще.

Да глупости какие, суеверий еще не хватало, конечно же, он их заберет, как только сможет, и, пусть хоть трава не растет, на них он снимет фильм о тех временах.

«Чего там гадать на кофейной-то гуще, время покажет», – Бронька успокоил свою фантазию и, поменяв ход мыслей, начал то, что теперь точно было необходимо делать…

Урок Ивана гласил: возьми любой глагол и пытайся складывать предложения, как он говорил, эти упражнения можно практиковать даже в таком случае, если вслух говорить по каким-то причинам не представляется возможным, собирай фразы в уме, а практиковать произношение уже будешь потом, при необходимости. «Спасибо тебе, Иван», – он кинул прощальный взгляд на покрытый лесом Урал, где навсегда остался его друг под грудой камней, он был достойным мужиком и хорошим человеком, погиб без страданий и похоронен как воин.

В Екатеринбурге самолет пришлось ждать несколько часов, и он, пользуясь временем, решил посетить город, чего торчать в аэропорту, заглянуть в «Уральские пельмени», перекусить, конечно же неслучайно…

Пышногрудая хозяйка заведовала своим делом, со всей широтой сибирского размаха. Тут можно было лопнуть, лишь попробовав все сорта предлагаемых пельменей да вареников в разных соусах и подливах, да уж, Иван тут зажил бы как кошак на маслобойне.

Бронька не решался подойти к ней с печальной новостью, ведь не зря же в старину порой аж казнили курьера, несущего дурную весть.

Подошла она сама.

– Не треснешь?

Пышногрудая хозяйка вместо официанта принесла ему очередное блюдо со своими чудо-пельменями, покрытыми толстым слоем кисленькой сметаны, посыпанной мелко нарезанной петрушкой, и сто грамм «Сибирской», что по умолчанию полагалось к этому весьма изысканному блюду.

– Да пусть и тресну, но вот это все же утопчу.

– Чего, в этот раз Иван не приехал?

– Нет, но привет передавал, нам бы встретиться где-то на улице, в парке например, привет особый, поэтому так надо.

– Ну раз так, давай уплетай еду, а я пока пойду соберусь.

Они вышли на прогулку, и, когда сели на скамейку под кедром, в парке, примыкающем к реке, Бронька заметил, что можно и не говорить, женщине уже и так все было ясно, она сама начала тот неприятный разговор.

– Ну, и как он погиб или посадили?

– Нет не посадили, погиб, один подонок из снайперки нежданчиком прямо в лоб, моментом.

Не поверишь, он как раз о тебе говорил, хотел с предложением зайти, влюбился старина, если бы ты знала, как он изменился после вашей встречи, видишь, черт побери, не судьба, а хороший был мужик.

Она ничего не говорила, сами по себе катились слезы, зачем… она развела руками, буквально вмиг опустились ее плечи и годы морщинками легли на лицо, как мгновенно может постареть человек… видно, и она полюбила Ивана в тот день.

– Да, вам было суждено встретиться всего однажды, но ведь все ж таки вы встретились, а сколько людей на свете таких, которым не суждено даже и столечко счастья. Прости, я, наверно, и вправду становлюсь неизлечимым философом, поверь, мне также жалко Ивана, но благодарю судьбу за то, что имел шанс быть знакомым с таким особенным человеком.

– Чего уж там, пошли еще погуляем, у нас красивый город.

Они не спеша шли через парк усадьбы Харитоновых-Расторгуевых, как вдруг остановились, и губы их встретились сами по себе, им было ясно обоим, что надо делать. Клин клином вышибают…

Через несколько минут такси подвезло их до двери «Уральских пельменей», а еще через четверть часа они уже пили шампанское за упокой души Ивана и оба вполне были уверены, что он на них не должен сердиться, даже если и видел все происходящее из мира того, а, наоборот, гордиться своими друзьями, за Броньку, за то, что не оставил даму в беде, за нее, что нашла утешение в его близком друге.

«Старик, она и на самом деле того стоила, чтобы ты предложил ей руку да сердце», – в мыслях передал он ему в пространство.

Рейс был в восемь часов, под вечер он вылетел в Москву, хотя направление полета и было на запад, вдогонку заходящему солнцу, но на посадку Ту-154 пошел уже в темное время суток, сделав круг над столицей.

Ну, разумеется, вид впечатляющий, хотя и любой город ночью в огнях освещения обретает сказочный облик, но Москва, конечно, из ряда вон выходящий мегаполис и, раз увиденный с высоты, пусть издалека, уже не забудется по крайней мере надолго, но магию как рукой сняло сразу, как только вышел он из такси, что привезло его на железнодорожный Ярославский вокзал, на площадь трех вокзалов, правильней сказать, а там…

Добро пожаловать в реальность, господа, в сей поздний час в залах ожидания люди спали, кто как и где мог, у вокзальных харчевен слыли бомжи обоих полов и всех возрастов в поисках объедков и какой-либо выпивки, некоторые из них, просто сев прямо на тротуар, протягивая грязные ладони, просили о милостыне.

Милицейский патруль, якобы строго следя за порядком, на самом-то деле следил за движением проституток и сбора мзды от их сутенеров, а также у просящих подаяния, которые вовсе не могли тут сидеть просто так, здесь все до одного, платили «налоги».

Ужас настоящего времени, Броньке до поезда оставалось два часа, и, чтобы не наблюдать за этим мерзопакостным адом, он взял такси и поехал в ночной ресторан, уж лучше потратить полста баксов, нежели созерцать непристойное человечеству извращенное бытие на воротах столицы…

Бомжи, проститутки, их сутенеры и охотно наживающиеся на всем этом милиционеры, притон – вот чем являлся ночной вокзал в начале девяностых.

При коммунистах такие дела не делались, да и вообще слова «бомж» не было в обиходе, ведь их просто не существовало в природе, проститутки, конечно, были во все времена, но только в особых, всем мужикам известных, но в то же время скрытных местах, то ведь древнейшая, да и наверняка нужная миру профессия, но теперь все это лилось через край.

В Москве несколько вокзалов, куда ежедневно прибывают и также отъезжают сотни тысяч человек, ну конечно, это является хорошей кормушкой для многих вот такого рода занятий людей, кто-то ведь сказал, мол, вокзал – это лицо города, а, глядя на лицо, говорят, можно многое сказать о его хозяине, так что можно было сказать в те годы о Москве?

Насладившись всем этим, Бронька отбросил всякие сомнения о своем выборе уехать из этой страны, уж лучше неизвестность, нежели сдохнуть вот так, как Иван, за чужое похмелье, или так, как все те ребята, которых пришлось пристрелить самому.

Как просто сказать, все те ребята, ужас, в какой стране родиться пришлось…

Подали поезд, и когда его колеса застучали привычный, милый уху каждого россиянина ритм, тук-тук, тук-тук, он успокоился и даже заставил себя уснуть, чтобы утром быть в нормальной физической форме.

Решено им было поехать к Элле-Зубочистке, так как в свой город сунуться было бы безумием.

У шлагбаума военной части таксист, получив плату за проезд, развернулся и, не обиженный чаевыми, забыл о молчаливом офицере, за кого и выдал себя Гарри Блэйд, он же Бронислав Климов, пронырливому бомбиле, ответив лишь на один вопрос, но с интонацией, давшей понять, что на дальнейшие расспросы он отвечать не намерен.

Был воскресный день, но Эллы дома не оказалось, о мобильных телефонах в то время еще только поговаривали как о чуде, доступном пока что лишь одним бандитам, так что оставалось только ждать.

Будучи налегке, то есть вообще без багажа, не считая букета роз, что он поначалу воткнул за ручку двери, но вернулся, забрал и, прикинув, где ее искать, вновь вышел на улицу военного городка.

Зря отпустил такси, она с детьми, наверно, у матери, черт побери, тут и велосипеда не видно, не то что машины.

Двигался он в сторону больницы, где вообще-то не надеялся найти свою Зубочистку, выходной все-таки, ну а кто знает, вдруг срочный клиент.

Не ошибся, она работала в своем кабинете, облегчая страдания пациента, кто пришел в воскресное утро с адской болью в области пищедробительного аппарата.

Ну очень серьезно она выглядела с укольчиком анестезии в ручке, но обещала освободиться максимум через час, если не возникнут неожиданные осложнения при удалении верхней правой восьмерки.

– Чтобы не сидеть в приемной, пойду вон туда в рощу, – он указал ей через окно.

– В парк, миленький, это наш местный парк, там найдешь тенистый пруд и лавочки возле него, жди меня там, – она нежно поцеловала его, – а я как только закончу с зубом несчастного солдатика, так тут же прибегу к тебе.

Шелестела свежей листвой березовая роща, цвела белая черемуха, распространяя свой сладкий аромат, свежая травка покрывала лужайки между белыми стволами красавиц берез, и соловей не переставал заливаться своей любовной песней.

 
– Скоро лето, не рай ли это?
А я, дурак, ищу ответа
На тот вопрос, что сам себе
Задал, вися в прострации.
 
 
Да, решено, вперед, браток,
Сомнения отложим вбок,
Дорога впереди светла,
И бойся ты меня, беда,
 

– сказал он вслух сам себе, экспромтом сложив четверостишия, словно поэт-романтик из прошлого, разлегшись в тени, подальше от посторонних глаз, прям на травку расстелив свой огромный кожаный плащ, что прикупил еще в Екатеринбурге по чистосердечному совету пельменной королевы.

– Вон глянь, что надо бы накинуть на твои широкие плечи вместо этой обшарпанной штормовки, а то выглядишь как отставной прапорщик, без копья на кармане.

Она провожала его в аэропорт, и, глядя на них со стороны, обоих в роскошных плащах, чуть ли не до земли, вполне можно было подумать, что это расстаются двое успешных и очень серьезных бизнес-партнеров, владеющих как минимум фабрикой кожаных изделий или даже целой индустрией, определяющей дизайн современной верхней одежды в этой обширной стране.

Ну просто мода была тогда такая, кожу носили все те, кто только мог себе это позволить.

Так вот, устроившись под цветущей черемухой, он заслушивался соловьиной песней, и это все я собрался бросить, болван, вот же сумасшедший искатель приключений.

Деды и прадеды с незапамятных времен, проливая кровь, защищали свою Отчизну, а я бегу от нее, бросая семью, Родину и мать.

«Бронька, наверно, ты все-таки ненормальный?» – по привычке сидельца-одиночки спросил он сам себя.

А пусть хоть сумасшедший, но наверняка лучше совершить безумный поступок, нежели слишком ранняя, бесславная смерть за чужое дело с могилой в придорожной яме, что когда-то с целью приема грязевой ванны себе вырыл дикий кабан.

«Тебе надо уехать, слышишь, надо, судьба, мой сынок, это твоя судьба», – он вдруг услышал ласковый голос, который вернул его из состояния сна или медитации, что вообще-то не доказуемо, но то, что он слышал голос мамы, это запечатлелось в его памяти навсегда.

Элла сидела с ним рядом и гроздью черемухи щекотала его нос.

– Я нашла тебя по храпу, устал, рассказывай, где пропадал, скучаю по тебе, люблю, – и наклонилась к нему, чтобы остаться в долгом поцелуе, а потом, нащупав его разбухший член и ловко открыв ширинку, стала играться им, сначала рукой, а потом, почувствовав его недалекий экстаз, решила прильнуть к нему губами со всей жадностью орального наслаждения, чтобы закончить дорогу к обильному извержению вулкана, что вырвалось, словно лава, выстрелив накопленный заряд туда, куда она сама этого пожелала, видимо, чтобы даже на вкус испытать наслаждение эйфорией любви…

Не заставляя даму ждать ни минуты, он снял с нее трусики и дал женщине прочувствовать полный букет сексуального апогея, когда оба партнера вместе улетают в сферу высшего потока чувств, доступного лишь для влюбленных, которые имеют друг друга, глядя прямо в глаза, с каждым движением приближаясь к общему взлету на ни с чем не сравнимую вершину, дарованную человеку создателем.

Насытившись друг другом, они лежали рядом, глядя, как пчелы трудятся, собирая нектар из цветов черемухи, что скрывала их от любопытных глаз и заодно слегка дурманила своим слащавым ароматом.

– Как предчувствовала твой приезд, дочери у бабушки на каникулах, и я туда собиралась уже в субботу поехать, но почему-то осталась тут, и вот он, ты у меня, покажи свои зубы, – она с милой улыбкой оглядела его широко раскрытую пасть… – Ты знаешь, я тебя полюбила с первого взгляда, а влюбилась по-настоящему на стоматологическом кресле.

– Как это понять, мы ведь на том кресле пока что не…

– Ай, извращенец, не за это я тебя полюбила на кресле, подлец, за поведение, сидя на нем, ты просто настоящий мужик, а это нам, бабам, нравится прежде всего, ясно теперь, смотри не зазнайся.

Так, так, делать тут нечего, – она окончила осмотр ею самой доведенного до блеска Бронькина оскала, – делать нечего, а это значит, можно ими пользоваться прям сразу, пошли обедать, у меня, наверно, найдется чем тебя наполнить…

My part time lover1010
  Мой любовник по совместительству.


[Закрыть].

– Не обижай, поэта легко обидеть, то, что найдется, пусть будет на потом, а теперь мы пойдем в лучший ресторан высшего общества, – Бронька шутил, зная, что в военном городке всего пару заведений, и в обоих они уже бывали по нескольку раз.

– Ну тогда к «Джону Сильверу», там неплохое меню, было еще и в наш прошлый визит, вперед, под черный флаг «Веселый Роджер», к его величеству, искалеченному, но гордому пирату.

Элла, играя светскую даму времен Ренессанса, встала с земли и нагнулась в глубоком реверансе, при этом выставив свою чудесную попку ему на обозрение.

– А давай, но пусть приготовят нам дикого зайца да подадут старого доброго Шато де Мон Бланк, две бутылки, с урожая позапрошлого года, – Бронька заметил. – Ну и обязательно плавающие во льдах Антарктики.

– В таком случае, мой господин, вам пора натянуть панталоны, – она продолжала играть роль придворной мадмуазели шестнадцатого века, натягивая сползшие во время сексуальных утех чулки и завязывая снятый с него галстук вместо жартьеры на правой ноге.

– Теперь ты похожа на девку из техасского кабаре времен Дикого Запада.

Тогда мне нужен еще и небольшой браунинг, что засунуть под эту завязку.

– Нет, нет, я остаюсь французской королевой, подарившей сию вещь некоему рыцарю.

Поскольку во время награждения оного у нее не оказалось под рукой достойной награды, так она сняла со своей ноги жартьеру и, свернув эту кружевную вещицу в виде цветка, заколкой волос приколола к мундиру лауреата, данный предмет с тех пор стал символом кавалера ордена.

– Вот это да, ты, наверно, и есть та самая великая дама, только при этой жизни в обличье Зубочистки.

Она вовсе не обижалась за свое погоняло, а, напротив, еще и добавила импровизации:

– И пусть слугам объявят выходной до утра, но после того, как они накроют на стол, растопят камин и зажгут в канделябрах все свечи.

На такой веселой ноте они зашагали в сторону ресторана, где и провели весь вечер, увлеченные гастрономическими изысками мастерства местных кулинаров, дегустируя вина из лучших запасов хозяина заведения и вальсируя на паркетной танцплощадке под живую музыку камерного квартета, и, уже усталые, не спеша двигались в блюзе под плач саксофона в соло.