Текст книги "Весы Правосудия Божиего. Книга первая"

Что про пулю, так скорей всего, что в ногу она вошла, уже теряя свою убойную силу, на излете, так сказать, иначе с двадцати-с-лишним-метровой дистанции она легко прошла бы через кость, и не только. Калашников пробивает четыре сосновые доски сорока миллиметров, а некто утверждал, что даже железнодорожную рельсу, то ногу уж три раза пробьет, это он знал как дважды два.

– Раз уж нету артериального кровотечения, то дело в шляпе. Кость тоже не задета, так как Иван ступал на ногу, – он воскрешал в уме все лекции, что волей судьбы удалось выслушать в молодости.

– Повезло же, что опиум в багаже, иначе я, наверно, терял бы сознание, а так смогу даже помочь чем смогу, – тараторил Иван, и по праву, он знал анатомию человека не хуже, чем Бронька, а то и лучше, как знать.

– Теперь, мужики, дайте максимум света на рану.

А света было-то не очень роскошно, фара от тракторного аккумулятора, но, кстати, светило будь здоров.

– Мужики, у кого имеется хороший нож?

Вот на этот вопрос вместо ответа на стол легли пять клинков разных размеров и дизайнов, тут были приблуды-ножи всех мастей. Завидный набор колющих и режущих предметов, достойных своих хозяев.

– Бронька, бери вон тот с узким лезвием.

Иван проверил острие выкидухи и попросил брусок, чтобы переточить клинок воистину мастерской работы.

Помачивая в воду наждачный камень, он не спеша точил лезвие ножа, а потом пробовал на своей же щетине.

– Пока что не бреет, но будет, сталь хорошая, – он приговаривал, продолжая водить лезвием по бруску, и, на самом деле, с попытки четвертой нож стал срезать под корень недельную щетину.

– Готово, браток, ты же мастер, как вижу, давай простерилизуй и пробуй аккуратно просунуть нож в рану да нащупать, где же эта маслина остановилась.

Прокипятив клинок, Бронька принялся за работу хирурга, а Иван, притупивший боль хорошей дозой опиума, только потел, но не дергался, хотя на всякий случай его все-таки держали лесорубы, а в зубы он закусил деревянную палку, но потом ее выпустил, так как решил все же командовать сам своей операцией…

– Так, просовывай и щупай, лезвие держи в сторону колена, ты же знаешь, что есть риск запросто вскрыть артерию, а она как раз где-то там и проходит.

Бронька действовал, следуя устной инструкции оперируемого, внимательно опуская клинок ножа в узкую пулевую рану, и, благо, уже на глубине сантиметров четырех наткнулся на металл.

– Мать ее так, вот она.

– А теперь, спокойно надавив в сторону колена лезвием, попробуй резануть, то есть вытаскивай нож, раскрывая рану на пару-тройку миллиметров, а то наш суперпинцет может просто не войти в отверстие, а если даже войдет, то все равно надо его малость расширить, пока почувствуешь, как захватываешь пулю.

– Черт побери, держите его.

Бронька без спешки вытаскивал нож, расширяя рану.

Взял самодельный пинцет и в закрытом положении осторожно ввел его в пулей пробитый канал, почувствовав металл, внимательно прощупывая контур пули, стал ее обнимать, как оказалось, вполне подходящим для этого тонкого дела инструментом.

Если ты, мой дорогой читатель, не хирург и делаешь это впервые, можешь ли представить, как вслепую надо на ощупь продвигаться миллиметр за миллиметром по живой плоти человека, который получил натуральную, но весьма условную анестезию, пока уже чувствуешь, что искомый посторонний предмет у тебя в зажиме, а вытаскивается он, конечно же, без проблем.

Что пережил Иван, то знает только он сам, но даже под лошадиной дозой опиумного зелья бедолага потел как в перетопленной бане.

– На вон, на память.

Бронька в душе гордился проделанной операцией.

В машине уже заранее была найдена и приготовлена аптечка, йод и бинты пригодились, как никогда.

– Теперь таких маслин у меня уже четыре, видишь, даже пуля толком не берет.

Иван был под очень высокой дозой опиума, так что после перевязки чуть ли не прыгал, но ясно было, что машину дальше вести придется Броньке самому, да и невелика проблема, до Петербурга оставалось менее тысячи километров.

Стукнуло четыре после полуночи, когда они собрались в дорогу, надо было поспешить, убраться восвояси, так как сгоревшая машина и столько трупов на дороге в любом случае привлечет милицию, если уже не началось все то, что с этим связано, так с утречка блюстители закона просто, обязаны выполнить хотя бы свои «ритуалы», положенные по закону при таком случае.

В те времена особо искать-то не пытались, слишком много было у доблестной милиции работы, но береженого и Бог бережет, лучше уж подальше от греха.

Садились в машину, Ивану помогали лесорубы, как вдруг один из них заметил, что дверь со стороны пассажира насквозь прострелена.

– Ну вот и все ясно, как моя нога спаслась от ампутации, видимо, убойную силу как раз и забрала на себя мною открытая дверь в момент, когда я выкатывался из салона.

– Представь, если пуля вдруг пробивает артерию и заодно дробит кость.

Да, брат, это могло быть намного серьезней, в таком случае только скорая помощь и немедленное высокопрофессиональное, – он восхищенно глянул на Броньку, – хирургическое вмешательство могло бы спасти мою жизнь, но уже точно не ногу.

Ну вот видишь, старина, по какому краю мы ходим, – Иван под наркотой, адреналином и общими эмоциями теперь разряжался, разговаривая. – Надо замазать дырку в двери хотя бы грязью, а то вдруг мусора остановят, будут лишние вопросы, а тут и я сижу с огнестрельной раной.

Он был прав, лесорубы принесли сосновой смолы и за минуту так заделали дырку, что даже и на мойку можно было бы спокойно заезжать.

Подошел старый мэтр лесоповала.

– Тебе, сынок, придется одному гнать всю дорогу, а ты и теперь уже усталый, возьми вон пачку индюхи – индийского чаю да воды вон флягу, там два литра, чай жуй по дороге всухомятку, не очень-то приятная штука, но покрепче кофия будет, уж поверь мне, особисту.

Чай пожевывая, аж по семьдесят два часа можно выдержать без сна, я по молодости, дело прошлое, в бега уходил с чистой совестью, а в побеге спать некогда, если от погони уйти пожелаешь, так вот на одном чаю-то и вышел. Воды вам надо побольше, его будет жажда мучать, постой.

Старый принес еще канистру.

– Тут пять литров, в самый раз будет.

Ну а теперь давай, мужики, ни пуха ни пера.

– К черту, – Бронька выкинул по обычаю. – Спасибо вам, дровосеки.

Выехав обратно на трассу, он гнал внедорожника настолько, насколько позволяли условия дороги, а они были далеки от нормальных.

Словно пытаясь скрыть их следы, большими хлопьями валил мокрый снег, буквально все превращая в непроглядную белую пелену.

Вести транспортное средство приходилось чуть ли не наугад, всякий момент рискуя оказаться в кювете.

О том, чтобы остановиться и переждать непогоду, не могло быть и речи, а значит, разуй глаза, шоферюга, и не смей расслабиться.

Чай всухомятку поначалу даже звучит как-то странно, а на вкус-то и подавно, но зато на самом деле тонус поднимает, с такой жвачкой за щекой про сон даже подумать не подумаешь.

Ивана бросило в жар, но вариантов не было, он пил воду, что-то бредил, опять приходил в себя и снова нечто бормотал, но заезжать в населенные пункты за медицинской помощью мужики не решались, ведь тут не Питер, они здесь чужие и плюс с такой историей, да еще с особым грузом.

– Нет, нет, – твердил Иван, – я выдержу, чего мне, главное, маслину ты достал, а жар, так это нормально, организм таким образом борется с заражением, вот только выдержи ты.

Ну да, рулить по этой дороге было нелегко, больше ста двадцати в час просто не разовьешь, а значит, как минимум часов восемь пилить.

Светало в восьмом часу, снег перестал свою романтическую, а для шофера адскую работу, солнце появилось справа, что означало не заблудились.

«Пока что едем правильно, на север, Москву уже обогнули еще перед рассветом, так что остается шестьсот верст, даже меньше, выдержим, Иван, похоже, спит, и слава Господи, крови он потерял будь здоров, наверно, около литра.

Похоже, какая-то из вен все же пробита, теперь, когда рассвело, было видно, как багровая жидкость просочилась сквозь повязку и джинсы, эх, бедолага, надо же судьбу такую ухватить, чтоб жизнь из обувной коробки начинать, и вправду получается, что каждому свое.

Вот какая стала ты, Россия, что, в дорогу пускаясь, уверен о возвращении быть ты, человек, вовсе не можешь, все в руках ее высочества фортуны, будут бандиты на пути или нет», – борясь с такими и подобными мыслями, Бронька гнал внедорожника по месиву раскисшей дороги.

Раннее утро, пустынная дорога, пост ГАИ, мент, еще вдалеке заметив их приближение, не спеша выходит на путь-дорогу и приглашает их заехать на чай.

– Сержант ГИБДД Воробьев, – откозырял пухлый трудяга дорожной службы. – Ну и куда так спешим, нарушаем, да вы, часом, не пьяны?

– Слышь, начальник, что до меня, то я алкоголя вообще не принимаю, Вера моя не позволяет, понимаете ли, гражданин начальник, супружницу мою так зовут, ну кроме воды, конечно, да шампанского по большим праздникам, и то из мелкой посуды.

– Верю, верю, но высшая степень доверия, как сказал некто великий, это проверка.

Так что на всякий случай все же надо вас проверить, а ну-ка, дохни-ка.

Бронька смело дохнул в лицо мента, он и вправду последний раз пил стакан вина почти две недели назад, еще в ресторане с Зинкой-папарацци.

– Ну ладно, предположим, ты трезвый, а что так нагрузили-то, чего везем?

– Да всякую дребедень, старшина, от тещи же еду, варенье там да картошка.

– А че с твоим другом? Странный какой-то он.

– Да уж, тещина самогону так нализался с вечера, алкаш, блин, что чуть не сдох, как видишь, только на пиве и держится, да и то уж закончилось.

– Бывает, – краснорожий гаишник понятливо бросил, видимо, сам нередко в свинью нажирался…

Тем временем Бронька уже достал из ящика, что стоял у него за спинкой сиденья, пару бутылок вина и, украсив взятку стодолларовой купюрой, передавал в пухлые руки вооруженного дорожного грабителя в милицейской форме, при исполнении так сказать.

Взятка была охотно принята, а, как известно, аппетит растет во время еды, менту все еще казалось маловато.

– Но груз-то ваш все-таки проверить как бы надо.

– Слышь, братуха, нам к обеду, да хоть кровь с носу, в натуре тебе говорю, быть надо в Питере, у самого господина Голованова на ковре-самолете, а пилить еще верст пятьсот, походу, и не дай Господь нам вдруг опоздать, то он нас, вас, да кого хочешь, не посоветовавшись, заметьте, ни с кем, на каркалыгу и оденет, ну и кому это надо?

Спектакль удался, и дорожной службы работники, забыв о чести мундира, с бутылками вина в руках, чуть ли не честь отдавая, выпрямились по стойке смирно, провожая гонцов сказочно опасного господина, его высочества Голованова.

– Кто такой этот кровопийца господин Голованов? – Иван спросил с неподдельным интересом.

– А звучало-то как, согласись.

Это персонаж из книжки, что я читал еще в безоблачном детстве во время очередного воспаления легких, а в это время задницу мою медсестры по нескольку раз в сутки шпиговали пенициллином две или даже три недели подряд, и ведь выходили, подлеца, спасли, дабы брел он и дальше дорожкой кривого пути жизни своей несуразной.

Бронька сам себе ухмыльнулся, чуть ли не продекламировав экспромтом в голову пришедшие мысли, ведь на самом деле если не антибиотик, то, кроме шуток, шансов выжить тогда у него не оставалось, но судьба распорядилась иначе…

– Сюжет был про войну и разведчиков, бесстрашных партизан и чистейшую любовь до братской могилы.

– Вот же, в натуре артист в тебе сидит.

– Погорелых театров, но вот заметьте, иногда и этот, пусть неважный, талант нет-нет, а, как видишь, в жизни помогает.

И оба они засмеялись от души.

После разрядки смехом Иван вскоре опять уснул, а Бронька, оставшись один сам с собой и дорогой, через час почувствовал бескрайнюю усталость.

Трасса, осажденная тополями, которые, стоя на одинаковом расстоянии друг от друга, мелькали мимо в одном ритме, невольно создавая иллюзию тренажера, как будто не машина едет, а они словно бегут ей навстречу.

Видение продолжалось недолго, пока вмиг деревья поменяли направление своего бега и вдруг начали пересекать дорогу прям перед «тойотой»…

Фура, сигналя, пронеслась мимо, задевая зеркало заднего вида.

Бронька изо всех сил жал по тормозам, и только благодаря АВС-системе «тойота» остановилась на обочине скользкой дороги. Как в сказке, зеркало вдребезги, а саму тачку, благо, не задело.

«Ну блин, вот это да, то значит, что меня уже глючит», – он вышел из машины и пару минут делал упражнения по разминке, зачерпнул свежего, еще не загрязненного снега, который, обильно падая всю ночь, так мешал вести машину, растер себе лицо, уши и шею, при этом буквально физически ощущая, как помутившийся рассудок возвращается в норму.

Осталось не более трех часов дороги, надо собраться с силами и дотянуть до конца, он бросил в рот очередную горсть сухого чаю вместо жвачки и продолжил свой путь.

Мост через речку остановил машину, быстро спустившись к воде, сорвал с себя одежду и, осмотрев берег на предмет выхода из воды ниже по течению, бросился в поток душу леденящей стихии.

Это лучшее, что может подбодрить уставший мозг человека, проплыв метров пару десятков, берегом вернулся назад, не останавливаясь, он проделал то же упражнение трижды.

Наморжевавшись до покраснения, одеваясь, почувствовал прилив сил, которые как раз были так необходимы для завершительного рывка, оставалось примерно сто пятьдесят километров.

Иван в жару бредил на вообще неслыханном языке, но хотя бы бредил, а не в коме, Бронька снова сел за руль и нажал на педаль газа до полика, «тойота» сорвалась с места, чтобы донести своих хозяев до точки назначения.

Спустя пару часов, когда его сознание по новой начала затуманивать усталость, дорога, делая затяжной поворот, полого спускаясь к равнине, открыла вид на мегаполис Санкт-Петербурга, города-героя, ох как немало видавшего на своем веку.

Жемчужина среди городов мира сего, подаренная России Петром Первым, дышащая морскими ветрами Финского залива Балтийского моря.

Город, который был тут воздвигнут вопреки болотистым берегам реки Невы во время царствования этого на самом деле Великого царя России, основан 1703 году, вошедший в историю на веки веков.

Легенды гласят, что ох и немало народу легло тут костьми, пока строился сей город, уж не говоря о тех, кто на самом деле погибли во время Второй мировой войны – блокада унесла сотни тысяч, а по некоторым данным, до полутора миллионов жизней, да уж, эти мостовые, аллеи и парки видали виды страшные, аж жуть…

– Эй, брат, мы добрались.

А в ответ тишина – раненный крепко спал.

Бронька мысленно перекрестился: «Слава тебе Господи, а ведь все могло быть гораздо хуже».

Доехали до монастыря, Ивана тут же увезли прямо в реанимацию, а Бронька, сдав машину, пошел отдыхать в тот же сорок седьмой номер гостиницы, где спал и в первую ночь.

Переутомленность не давала заснуть прямо сразу, хотя по дороге казалось, что вот-вот отключится мозг.

Он валялся в постели, но о сне и речи быть не могло, голова гудела, как будто на нее надели специальный железный обручзажим с винтом и невидимый палач понемногу затягивал сжимающую череп бесчувственную гайку.

Переутомление…

Вдруг вдогонку всему начал ныть еще и тюрьмою подпорченный зуб.

– До полного счастья, – заговорил сам с собой и, спортивно одевшись, спустился в ресторан, где заказал себе двойной виски.

Девчонка за баром без удивления отнеслась к заказу и, не скупясь, налив ему даже больше чем двойной, упершись в стойку бара локтями, стала наблюдать как бы за пустым залом, но не упуская возможности скользнуть взглядом и по единственному клиенту.

Пару минут он полоскал виски в полости рта, а когда показалось, что зубная боль вроде улеглась, без особого удовольствия сглотнув остатки напитка и не ожидая эффекта от влитого в себя алкоголя, решил расплатиться. Уже доставал портмоне из кармана джинсов, как вдруг заметил спускающихся в зал двоих женщин, которые, судя по их восторженным лицам, были в хорошем расположении духа, и, несомненно, сюда они заходили впервые.

Ну конечно, туристки или, по крайней мере, неместные дамы, да и вообще в этот отель на окраине Санкт-Петербурга случайные люди не попадают.

Он быстро прогнал мысль о возможном знакомстве, ведь завтра надо ехать домой, да к тому же он суперустал, притом еще и ноет проклятый зуб…

Такие чуть ли не мысли святого проскальзывали сквозь воспаленный мозг, но встреча уже произошла…

Они обе смотрели ему прямо в глаза, две особы лет под тридцать, шатенка и блондинка, как ему безошибочно показалось, девчонки, готовые на все…

Дамы расположились за стойкою бара, ну и тут уже просто было надо действовать. «Если ты еще мужчина», – твердо для себя решил он, вставая уже машинально, инстинкт самца был сильнее усталости и всякой морали.

– Девчонки, в эту ночь угощаю я, если только вы это позволите, меня зовут Бронислав, и сюда попал по стечению других обстоятельств, нежели привела меня похоть, но от шанса знакомства с такими подружками отказаться ну просто не нахожу в себе сил, уж не обессудьте за наглость.

– Вот как, значит, другие обстоятельства, – первой заворковала шатенка, при этом показывая ослепительно-белые ровненькие зубки.

– О да, дай мне Бог такой жевательный аппаратик, как у вас, то я сюда, наверное, не спустился бы, а так вот пришлось пойти на крайние меры и прибегнуть к проверенному методу старых добрых ковбоев, что есть непосредственное возлияние виски, поскольку в этот поздний час зубные доктора, скорее всего, уже видят десятые сны.

– У вас проблемы с зубами?

– Нет, проблем нету, есть только решения, то есть, видимо, не поздней чем завтра с утра мне надо пойти да и присесть в то кресло, на котором бесчувственные да плюс к тому еще и специально обученные люди проводят изощренные пытки над простыми смертными.

Полагаю, что нет на свете человека, кто без веского повода и добровольно входит в кабинет дантиста.

– Вы всех зубников считаете столь мерзкими выродками, способными только то и делать, как мучать бедных пациентов?

В диалог вмешалась блондинка, обладающая не менее сверкающими зубками, смело показанными в улыбочке кошки.

– Да что вы, как можно, похоже, что, в частности, ваш стоматолог и на самом деле сам чудотворец.

– Это я.

Шатенка улыбнулась на все свои тридцать два зубчика, как раз этим и убивая Броньку наповал.

– Ну, значит, я ваш клиент на остаток дней моих, – он на самом деле трепетно взял и поцеловал ее изящную кисть.

– Элла, – свое имя она не проговорила, нет, она буквально выдохнула его из глубин чудной груди третьего размера. – Ваши клыки, Бронислав, осмотрела бы я с удовольствием, но нам наверняка не по пути.

Похоже, красавица не осталась совсем равнодушной к их первому соприкосновению, поскольку в ее бархатном голосе прослушивалось явное волнение.

– Как это, не по пути, разве вы на ночь глядя покинуть собирались обитель святую сею?

Он не на шутку забеспокоился и чуть было не заговорил стихами, ибо все его существо желало продолжения отношений с этой женщиной, похожей на богиню, при виде которой забывалось все на свете.

– Пока еще нет, но завтра мы точно уезжаем домой, – зачирикала блондинка, наверно заметив, что внимание потенциального кавалера полностью отдано ее подруге.

– Еще не знаю, что буду делать завтра, человек я подневольный, но в случае возможности поехал бы с вами хоть на край света, краев далеких дивы, где ж расположен замок ваш небесный, так где живут богини, странницы путей мирских, привольных?

– В сторону востока, – блондинка выкинула, особо не задумываясь.

– Надеюсь, не Владивосток то место, где обитель ваша скрыта, как быть теперь, покоя я уж не найду, несчастный, ведь сердце вы мое разбили в клочья, вот-вот осколки выпадут с груди, – он снова заговорил в стихотворной форме, и казалось, что милых дам такая форма общения вполне впечатляла.

– Нет, не так далеко, поездом мы добираемся за каких-то двенадцать часов, немного за Ярославлем стоит наш сказочный городок, название которого держится под секретом, то военный городок закрытого типа, куда въезд только строго по пропускам.

– Вот так, ну надо же, какие строгие дамы мне попались, а вдруг нам по пути, то есть для бешеной собаки вроде меня сто километров вовсе не круг.

Так в случае если я тоже выезжаю завтра, то мы, получается, по стечению судеб можем быть даже спутниками, мне также в сторону востока.

– Нет-нет, если ты бешеный, то нам не по пути.

Словно осветилась изнутри Элла улыбкой, дающей понять, что ей уж точно хотелось, чтобы их дороги совпали… будь он и дважды бешеным.

– Так вот, наш поезд завтра после обеда, в два, отходит из Питера, от Московского вокзала, – блондинка сдала, так сказать, с потрохами.

– А сегодня мы просто устали и в люлю нам пора, за твой любимый зуб не беспокойся, заедешь ко мне, и все тут же пройдет, уверяю, если только не врешь, что тебе с нами по пути, – она глянула ему прямо в глаза… а ты поэт, однако…

– Как можно, столь высоким титулом себя пока не награждал, а за комплимент, конечно же, поклон.

Завтра с утра у меня деловая встреча с начальством, там и решится, поедем мы вместе домой или нет, но на всякий случай давай забьем стрелку тут в ресторане, часов этак в десять – пол-одиннадцатого?

– Ну да, завтракать мы будем тут, так что шанс встретиться у нас еще есть, – блондинка опять-таки прощебетала.

– А вдруг потеряемся?

Он не хотел расставаться, не имея ни адреса, ни телефона Эллы, словно чувствовал, что эта встреча не просто случайна и нельзя упускать свой шанс.

– В случае вдруг мы теряемся тут, то в Боброве, что в часе езды от Ярославля на север, у контрольно-пропускного пункта спросишь дантистку, меня найдут, это и на самом деле закрытый военный городок.

– Ну вот так-то лучше, тогда давайте сегодня еще по одной на посошок, девчонки мои, и спатеньки, похоже, что мой зуб уже не болит.

Он заказал всем еще по коньячку, и после обмена пожеланиями спокойной ночки они расстались на веселой ноте взаимных шуток на тему, что гласила о непристойности молодым девушкам с ходу прыгать в постель к незнакомым, хотя и привлекательным мужчинам, ибо это способствует размножению рода человечного…

Инна, Зина, многообещающая воспитательница дочери Аня, теперь еще эта чудо-зубочистка Элла, он на самом деле хаял сам себя за все эти похождения, но против природы человек бессилен, особенно когда подорвано его самолюбие и душа ищет-требует самоутверждения, что ли… двумя словами, безумие молодости…

«Да ладно, пусть все идет своим чередом, а я, если придется, буду любить их всех, пусть даже четверых».

Утро пришло неожиданно скоро, луч солнца упал на будильник, что весело стучал молоточком по колокольчикам, расположенным наверху его классического корпуса, оповещая его о наступлении очередного счастливого дня.

Вот бы так просыпаться каждое утро, снова и снова влюбленным, в предвкушении встречи с желанным человеком, это поймет, наверное, только тот, кто сам был влюблен, полагаю, что и ты, мой дорогой читатель, испытывал эти чувства, а если еще нет, то от всего сердца хочу тебе того пожелать.

В девять была назначена стрелка в кабинете господина Светловского.

Шеф был серьезен, как и в первую встречу, но не скрывал своего удовлетворения по поводу выполненного задания, порученного им неделю назад.

– Бронислав, рад, что вам удалось вернуться живыми из этого ада. Ведь на самом деле дорога-то опасная, а ты вообще сделал больше, чем ожидалось, вот что значит настоящие ребята.

– Не стоит преувеличивать, я просто делал свою работу, кроме что, мне повезло чуть больше, чем Ивану, а был бы я ранен, то с уверенностью могу сказать, что и он сделал бы то же самое.

– Иван старый вояка, он офицер спецназа, а ты-то практически еще и пороха не нюхал, но проработал ситуацию что надо.

– Да ну, чего там, дело-то случайное, тут ведь как повезет.

Он и на самом деле не считал себя героем, ведь и вправду просто действовал так, как на его месте поступил бы любой.

– Ну хорош о прошлом, а теперь ты едешь домой на своей «тойоте», заберешь ее к полудню в нашем гараже, мастера штопают пробитую дверь и меняют зеркало заднего вида с шоферской стороны.

Смотри, больше не засыпай, ведь ты мог и убиться, но, благо, повезло.

– Да, вы правы, но у меня от перенагрузки начались галлюцинации.

В двух словах он пересказал путешествие.

– Ивану придется пару-тройку недель проваляться в госпитале, а потом у вас обоих будет новое задание, так что пока поезжай домой и устрой быт для семьи.

Вот тебе денег, должно хватить, – он бросил пачку сотенных долларов на стол, – сними квартиру по-человечьи, машина у тебя теперь есть – служебная, запомни, хочешь, отдохни в отеле денек, спешишь, так поезжай хоть сегодня, ты в заслуженном отпуску, а когда будешь нужен, то Петрович тебя найдет, но лучше заезжай к нему сам, да почаще, там и про Ивана новости будут.

Светловский по-отцовски пожал ему плечи.

– Ну, давай бывай, ты молодец, Бронислав Юрьевич.