Текст книги "Последнее приключение странника"

Я катал его, наматывая круги. Чтобы его удовлетворить, понадобился бы олимпийский бассейн. И всякий раз на слове “три” я утягивал нас под воду.

Постепенно его ноги отпускали мою талию, он позволял воде нести его, открывал для себя невесомость. Как только мы выныривали, он заливался смехом. Все громче и громче. Я ни о чем больше не думал, без устали плавая по кругу. После ног кольцо его рук на шее тоже ослабело, он теперь цеплялся за мои плечи. Я даже начал ощущать его толчки, когда мы ныряли. Он повторял каждое мое движение. Ему нравилось то, что он переживает.

Я вдруг обратил внимание на цвет неба: солнце светило не так ярко, как раньше. Сколько мы уже здесь? Я покосился на часы: перевалило за полшестого. Эрин, скорее всего, волнуется. Нас нет уже больше трех часов.

– Мило, пора сообщить маме, что ты побывал в воде.

– Давай еще останемся.

– Представляешь, как она обрадуется, услышав, что у тебя все получилось.

– Мы когда-нибудь еще поплаваем? Ты потом приведешь меня сюда?

– Если ты постараешься сам ухватиться за лесенку!

Я сильно рисковал, но был убежден, что он справится, тем более что мы находились меньше чем в двух метрах от нее.

– Я постараюсь!

Он был готов на все.

– Колоти руками и ногами и следи, куда направляешься. Я буду рядом.

Одна его рука оторвалась от меня, мордочка сделалась перепуганной, но оставалась боевой. Я улыбнулся ему как можно веселее. Вторая его рука бесконечно медленно заскользила по моей шее. С этого момента он был сам по себе и не паниковал. Потом он замахал руками и ногами, взбивая воду и воздух и вытягивая голову вверх, повыше, чтобы не наглотаться воды, но при этом двигался вперед. Мило и впрямь плыл по-собачьи, как маленький щенок. У него получалось, он полностью сосредоточился на своей цели. Включил железную волю, сражался с самим собой и против своего страха. Я не отодвигался от него ни на сантиметр, и не потому, что боялся за него, а чтобы не упустить ни единой детали важного этапа. Он так гордился собой. Он будет вспоминать об этом всю жизнь. Я тоже. Он уцепился за лесенку и победно улыбнулся мне.

– Я смог! Я смог, Гари!

– Ты настоящий чемпион, Мило!

– Мама будет довольна!

Через полчаса мы вышли из дайвинг-центра. Мило взял меня за руку. Это был естественный, непосредственный, великодушный жест. Я ответил ему тем же.

– Кто научил тебя плавать? – спросил он.

Я боялся этого вопроса и надеялся, что он его никогда не задаст.

– Мой папа.

Он еще сильнее вцепился в мою ладонь.

– А-а-а… мама тебе сказала? У меня нет папы, ну, моего папы, он уехал, и я никогда его не увижу.

Я почувствовал себя беспомощным, не зная, что ему ответить. Он плотнее привалился ко мне.

– Ничего страшного, ты же здесь, и это ты научил меня плавать.

У меня прервалось дыхание. Накатило желание сбежать, где-нибудь затаиться, спрятаться, расплакаться от печали, счастья, любви к этому малышу, который сам не догадывался, чем он только что меня одарил.

20
Эрин

Погода сияла. Пришла весна, хозяйка благоденствия, синоним стремительно приближающихся прекрасных дней. Я была счастлива, что сегодня выходные, сгорала от желания услышать, как все прошло у Мило и Гари, и оставила на Палому “Одиссею” с ее веселой террасой, заполненной клиентами в солнечных очках. Спустя три минуты я уже была на набережной Ба-Саблон и присоединилась к гуляющим, которые наслаждались лучами закатного солнца. Пройдя несколько метров, я остановилась. Сегодняшний день действительно был необыкновенным.

Вдалеке появились две фигуры. Большая и маленькая. Они крепко держались за руки. Разве это не чудо? Кто за кого цеплялся? Похоже, они это делали оба, оба цеплялись друг за друга. Боюсь, мне это снится. На глаза набежали слезы. Я застыла, желая убедиться в реальности сцены, за которой наблюдала. Немного погодя мои ноги снова зашагали, как если бы меня кто-то звал. Я пошла быстрее. И чем ближе я подходила, тем ярче представала передо мной потрясающая картина: Мило безостановочно что-то говорил Гари, а тот окутывал его заботливым взглядом, не переставая улыбаться. Они были так близки друг к другу, прижимались друг к другу, как… Нет. Слишком быстро. Слишком мощно. Слишком рано. Мой разум и сердце устремляются к недостижимой мечте.

С другой стороны, любой человек, не знакомый с ними, принял бы их за отца и сына. Если постараться, можно было даже уловить сходство. Тот же цвет волос, не совсем каштановый, а ближе к темно-русому, когда на голову падает солнце. Оно светило им в лицо, ослепляя, но они этого не замечали, взаимопонимание делало их безразличными к остальному миру. Они перемещались в собственном пузыре. Как все сложилось в этом гигантском бассейне, от одного вида которого кружится голова? Неужели они разделили это головокружение? Мой маленький сынок, которого я люблю больше собственной жизни, мой хрупкий малыш, который изо всех сил пытается казаться сильным. Мой мальчик, напуганный водой и впечатленный Гари. И этот мужчина… Этот мужчина, который свалился на мою жизнь как снег на голову и заявился ко мне с самым скверным багажом… Этот ласковый и скрытный мужчина, который с каждым днем все больше становится частицей меня. Этот мужчина, залечивающий мои самые глубокие раны. Этот мужчина, вообще не разбирающийся в детях и растерявшийся от негостеприимного приема Мило. Оба они стали другими. Их соединила незримая, но прочная нить. Она была осязаемой, хотя меня пока отделяло от них большое расстояние. Радость, которую излучал мой сын. Восторженные улыбки, которые он посылал Гари.

Рядом с Мило никогда не было ни одного мужчины, кроме дедушки и дяди. Гари стал первым, с кем он сблизился. И если поначалу он держался настороже, то теперь как будто влюбился. А та нежная защита, какой Гари инстинктивно накрыл моего сына, как куполом, взволновала меня до дрожи.

– Мама!

Я быстро вытерла повлажневшие щеки и постаралась усмирить лихорадочный стук сердца. Свободной рукой Мило посылал мне ликующие знаки. Гари подсказывал ему, что надо бежать к маме, но мой сын отказывался отпускать его руку и изо всех своих детских силенок тащил его ко мне. Меня как будто кто-то подтолкнул, и я помчалась им навстречу. Мило заулыбался еще шире и засмеялся громче. На миг у меня промелькнула мысль, что он вряд ли был таким оживленным когда-нибудь раньше. В последний момент он выдернул свою ладонь из руки Гари и прыгнул в мои объятия. Я его закружила.

– Мама! Мама! У меня получилось! Я вошел в воду!

Я сжала его изо всех сил.

– Родной мой! Это фантастика!

Он посмотрел на меня в упор своими большими глазами, искрящимися счастьем.

– Это все Гари, мама! Он такой крутой!

Он постарался ухватить его, и Гари позволил ему это сделать. Мило подтащил его к себе. К нам обоим. Гари спонтанно обнял нас, как если бы всегда нас защищал, как если бы этот жест был для него привычным. Он зарылся лицом в мои волосы.

– Ты можешь гордиться сыном, – прошептал он.

Я безуспешно ловила его взгляд, прячущийся за темными очками и упорно избегающий моего. Что с ним такое? Он был смущен, взволнован. Растерян.

Но, несомненно, счастлив, а его улыбка была потрясающе нежной.

– Спасибо, – беззвучно поблагодарила я.

– Не благодари меня. Это я… должен быть тебе благодарен.

Если бы не его порыв, я бы сама это сделала, мне надоело обуздывать себя, и я полностью принимала то, что творилось со мной. Он крепко поцеловал меня в губы. Мило расхохотался.

– Ты целуешься с мамой?

Гари не стал притворяться смущенным.

– Да, такое со мной случается.

– Значит, ты ее жених?

– Если она согласна.

Они подмигнули друг другу, довольные собой. Их взаимопонимание потрясло меня.

– Мама! Скажи “да”! – потребовал Мило, который решил, что я слишком долго обдумываю ответ.

Я поцеловала Гари. Мой сын засмеялся еще громче. Когда он был таким счастливым? Таким беззаботным? Он вырвался из моих рук и схватил наши ладони. Мы с Гари прикасались друг к другу через моего сына.

– Пошли быстро домой! Надо все рассказать Улиссу и Лу.

Он ни на секунду не допускал, что Гари может не пойти с нами. По сравнению с последними двумя неделями случившаяся с сыном метаморфоза была ошеломляющей. До сих пор Мило практически не открывал рот в присутствии Гари; у него как будто срабатывало шестое чувство, побуждающее подольше не отпускать меня от себя. По вечерам, когда я собиралась к Гари, выгуливая Дус, Мило, который никогда не капризничал, если пора было спать, начинал требовать сказок, поцелуйчиков и много-много ласк. Старался не отпускать меня как можно дольше. Сын нюхом чуял, что я от него сбегаю. За эти несколько часов он признал, что я привела в его жизнь важного человека.

Гари заколебался, ожидая, что я повторю приглашение Мило.

– Мне не пришло в голову, что тебе требуется особое приглашение, по-моему, это само собой разумеется, – весело заявила я. – Ты же мой жених.

Он тихонько вздохнул и почесал затылок. Мне было непросто скрыть разочарование. Он не придет.

– Конечно, если на сегодня ты уже выполнил свою норму и устал…

К моему удивлению, он ласково погладил меня по щеке.

– Нет, Эрин, я не устал. И я не собираюсь вас бросать…

Он почти шептал. Я потянулась к нему, чтобы поцеловать еще раз.

– Пошли! – поторопил нас Мило, стоящий между нами.

– Уже идем! – Гари взъерошил ему волосы.

На обратном пути Мило тараторил без передышки. Его гордость собой зашкаливала. В то, что я слышала, трудно было поверить. Гари излечил его от боязни воды.

– И мы еще пойдем туда, мама!

– Постой, Мило, Гари не будет все время водить тебя плавать.

– Еще как будет, он сам обещал.

Я покосилась на заинтересованное лицо. Ответом мне была его сияющая улыбка.

– А еще, мама, я собираюсь стать рыбой. Как он.

Я засмеялась, моему примеру последовал Гари.

– Гари – рыба?

– Я там был, а ты нет! – Сын был полон восторга и уважения к своему подвигу.

– Ты себе не представляешь, как Улисс будет тебе завидовать!

– Так ему и надо!

– Давай как-нибудь возьмем с собой твоих брата и сестру? – предложил ему Гари.

Мило недовольно скривился; он хотел, чтобы Гари принадлежал только ему.

– Пусть узнают, что ты научился делать вместе со мной! – уточнил Гари и подмигнул.

Мы уже почти дошли до дома, когда я услышала оглушительный гудок автомобиля, который ни с чем не перепутаешь. Я оглянулась и без всякого удивления обнаружила мамину машину, кое-как припаркованную на набережной в двадцати метрах от дома. Мы буквально угодили в логово льва. Я чуть притормозила. Оттуда, где мы находились, было слышно, как она что-то громко кричит отцу. Судя по всему, она проехала мимо и не могла не обратить внимания на нас с Мило. Я была напугана тем, что вот-вот произойдет, но, с другой стороны, почувствовала облегчение. Неожиданное стечение обстоятельств оказало нам услугу. Я боялась проводить церемонию их представления друг другу и даже просто организовать общую встречу. Мы с Гари давно вышли из этого возраста. Я не ошиблась, мать действительно нас засекла, и оба они уже шли нам навстречу. Они были в боевой готовности; мать, одетая в спортивный костюм, удерживала отца, который вдруг включил свою походку отставного боксера.

– Наши волнения не закончились, – заявила я Гари.

– И что ты мне на этот раз приготовила? – поинтересовался он.

– Моих родителей.

Он с трудом подавил смех, и я тут же расслабилась.

– Смотри, Мило, вон там дедушка и бабушка.

Он отпустил нас и стрелой рванул к ним, вопя: “Я плавал с Гари!” То есть представления он взял на себя. Гари проследил глазами за Мило и увидел их. Он сохранил на лице улыбку и с любопытством покачивал головой.

– Они похожи на твоих родителей, – весело прокомментировал он. – Все пройдет нормально, доверься мне.

Меня немного удивило, что они странным образом спокойны и внимают внуку, который описывает события сегодняшнего дня, помогая себе размашистыми движениями рук и тела и демонстрацией зажатого носа. И не забывая по ходу своего выступления показывать на нас пальцем.

– Пошли? – позвал меня Гари.

Я взяла его за руку, которую отпустил Мило. Он едва заметно улыбнулся, тронутый моим порывом. Мы направились к ним, шагая в ногу. Удивительно, но мне было абсолютно комфортно. Мне было хорошо, я была нормальной взрослой женщиной. Я принимала свои желания, свой выбор и не скрывала их от родителей. В конце концов я пришла к выводу, что это не очень трудно, поскольку я не сомневалась ни в себе, ни в Гари. Мать по-прежнему не выпускала отцову руку, но уже не для того, чтобы помешать ему заиграть бицепсами, а потому, что он зашатался. Ну и заодно чтобы самой не потерять равновесие. Они больше не слушали Мило, а сконцентрировались на приближающейся к ним паре. Как я это не предусмотрела? Я боялась излишнего проявления собственнического инстинкта и желания кинуться на мою защиту, но забыла, что, снова увидев меня с мужчиной и выяснив, что этот мужчина и мои дети, их внуки, привязались друг к другу, они испытают шок. Моих детей – своих внуков – они всегда окружали безграничной заботой и любовью. И успели забыть, что я могу влюбиться и даже создать новую “семью”. Думаю, в этот момент знакомство Гари с Иваном волновало их меньше всего. Их дочка окончательно выросла и стала взрослой. Подойдя к ним, я неохотно отпустила руку Гари и ласково поцеловала их.

– Здравствуй, папа, здравствуй, мама.

Они продолжали молчать. Они крайне редко лишались дара речи, но тут были вынуждены обойтись без комментариев.

– Мило уже вроде бы представил вам Гари. Гари, вот мои родители, Режис и Одиль.

Он снял темные очки и пожал им по очереди руки.

– Очень рад с вами познакомиться, Эрин мне много рассказывала о вас.

Отец опомнился:

– Она нам тоже много рассказывала о вас в связи с И…

– Догадываюсь, – перебил Гари, не теряя бдительности.

Отец был достаточно умен, чтобы не обидеться на это предостережение. Напротив, он удовлетворенно наклонил голову, соглашаясь.

– В последнее время наша дочь старательно нас избегает, неизвестно почему!

– Режис, напоминаю, что ты собирался врезать этому парню! Так что в ее поведении ничего удивительного! – вмешалась мать, выразительно покосившись на него, и принялась оценивающе разглядывать Гари, одобрительно мурлыча.

Мне было предельно неловко, тогда как объект изучения спокойно терпел направленные на него рентгеновские лучи.

– Как вы тут очутились? – поинтересовалась я, чтобы заставить ее прекратить.

– У меня закончились спортивные занятия. Обычно я лучше одета, – уточнила она для Гари. – Но твой отец попросил, чтобы я к нему присоединилась. Мы по тебе соскучились и даже начали беспокоиться. Тебя как корова языком слизала, и теперь понятно почему, ведь у тебя нашлись дела получше.

Она бросила на меня красноречивый взгляд. Мой отец что-то проворчал, он чувствовал себя неловко, как и я. Единственным, кого ситуация развлекала, был Гари, с лица которого не сползала улыбка.

– Итак, вы вроде бы работаете на плотине? – спросил у него отец.

– Именно, я целыми днями вон там, на барже, или, точнее, в основном под водой.

Он указал на платформу в открытом море.

– Работы скоро закончатся, я полагаю?

– Вы правы, осталось две недели.

Он повернулся к нам с Мило и ласково улыбнулся. Я не удержалась и приблизилась к нему. Он положил руку мне на поясницу, успокаивая. Он собирался остаться здесь. Со мной. С нами.

– Пошли домой? – проворчал уставший Мило.

– Да, уже идем.

Я переглянулась с Гари, и он кивнул в ответ на мой беззвучный вопрос.

– Зайдете к нам на аперитив или поужинаете с нами? – предложила я родителям.

Мать открыла рот, готовая откликнуться на приглашение, но отец ее опередил.

– Спасибо, это очень мило с вашей стороны, но давайте сегодня без нас, проведите вечер так, как собирались. А в следующий раз мы с удовольствием придем к вам. – Он охотно протянул руку Гари, и его лицо было спокойным.

Мать разочарованно скривилась, так как ее любопытство не было удовлетворено, а потом поцеловала Гари. Я отдала ему ключи. Он сообразил, что надо делать, и взял Мило за плечо.

– Я провожу вас до машины. – Я вклинилась между родителями и молча прошла несколько метров.

– Простите, у меня просто не получалось поделиться с вами… Примите к сведению, что вы можете ему доверять.

– Мы так и думаем, – ответил отец. – Он похож на хорошего человека.

– Так и есть, папа.

– И при этом красивый, – добавила мать и подтолкнула меня локтем.

Я засмеялась и тут же покраснела.

– Эрван и Люсиль завтра в полдень придут к нам на обед. Нас, конечно, будет многовато, но мы будем вам рады, если вдруг вы…

– Немного позже, мама, обещаю. Пока я предпочитаю, чтобы мы все впятером спокойно провели воскресенье.

– Вот и правильно, – согласился отец. – А мы пока займемся твоим братом, подготовим почву.

– Спасибо, папа. Главное, чтобы Эрван за меня не волновался.

– Он всю жизнь о тебе беспокоился, и его уже не изменишь, – уточнила мать. – Но не тяни, поскорее поделись с ним и познакомь с Гари. Они точно смогут найти общий язык, вот увидишь.

– Согласна.

Я обняла их.

– Я вас люблю.

Они сели в машину, захлопнули дверцы и послали мне воздушный поцелуй. Я отступила на несколько шагов. Отец решительно занял место за рулем. Он с полным основанием не полагался на водительские таланты жены. И все же мотор у него заглох два раза подряд, и он что-то раздраженно выкрикнул. Его руки намертво вцепились в руль. Мать наклонилась к нему, погладила по щеке и осторожно поцеловала. Он повернулся к ней и тяжело вздохнул. Я в очередной раз нанесла им болезненный удар в самое сердце, но об этом ударе я не жалела и не ругала себя за него. Он того стоил. Я следила за уезжающей машиной и улыбалась. Дело сделано. Я познакомила Гари с родителями, и не похоже, что он собирается сбежать. И родители познакомились с Гари и повели себя естественно, весело, приветливо и доброжелательно.

Согласно моим давно устоявшимся представлениям, банальность и нормальность – вещи необычные и так или иначе связанные с волшебством. К несчастью, мне ни разу не удалось испытать их на себе. Иван лишил меня их своим вечным недовольством, вспышками агрессии и раздражения, своими постоянными исчезновениями, которые невозможно было простить.

Сколько вечеров и ночей я провела одна с детьми? Он сбегал от меня, сбегал от нас в поисках дурного адреналина. Я сражалась с ним за то, чтобы “Одиссея” закрывалась по воскресеньям. Это был один из тех редких случаев, когда я выстояла, а он не подавил мою волю, которую обычно игнорировал. Я просила об одном дне и одном вечере в неделю в кругу семьи. По-моему, это не назовешь злоупотреблением. А он утверждал, что я лишаю его свободы. Когда он закрывал бар, то есть каждый день, он никогда не возвращался домой, а отправлялся за чем-то еще: за приключениями, алкоголем, опасностью, драками, женщинами, как я всегда подозревала, и появлялся рано утром, когда я вставала, чтобы заняться детьми. Сутки наедине с семьей раз в неделю были для него невыносимым испытанием.

Второй вечер подряд мы собирались всей семьей, как я позволяла себе думать, вместе с Гари. Мы впятером сели за ужин, который мы с Гари готовили, попивая вино. Пока мы этим занимались, над нашими головами царили шум и гам, устроенные Мило, который как с цепи сорвался после дня, проведенного в бассейне. Он не давал брату и сестре передышки. Для многих в этом субботнем вечере не было бы ничего необычного, но для меня он был идеальным. Хорошо бы провести вместе тысячи таких вечеров. Я пыталась поймать на лице Гари малейший намек на раздражение из-за повседневной рутины или на нервозность из-за постоянно перебивающих нас детей, которые занимали в доме слишком много места. Но ничего подобного не находила. Я видела на его лице только радость, а на меня он бросал влюбленные взгляды. Я мало что слышала, кроме его смеха и теплого голоса. Мы едва ли походили на молодых тридцатилетних влюбленных, свободных и беззаботных, и я опасалась, что он будет недоволен тем, что я уделяю ему недостаточно времени. Мы начинали писать первые страницы нашей истории словами повседневности, а не только словами удовольствия. Вся его предыдущая жизнь была сплошь свободой, путешествиями, бесконечными знакомствами с разными людьми и местами. Разве он может довольствоваться тем, что я ему предлагаю? Мне не хотелось проводить параллели, но ведь не поспоришь, Гари вел именно такую жизнь, о какой мечтал Иван. Никаких привязанностей. Никаких помех. Единственный объект заботы – он сам. Но при этом не существовало более противоположных личностей, чем Гари и Иван.

Гари был в восторге от нормальности и не стремился ни к чему экстравагантному.

Чем ближе я его узнавала, тем больше вопросов себе задавала. Как получилось, что к своим сорока пяти годам он так и не создал семью? Почему его существование всегда болталось между двумя переездами, двумя чемоданами, двумя аэропортами, двумя морями? Вроде бы это ему не соответствовало? Он легко и естественно вписался в мою семейную жизнь и обосновался в ней, как если бы был рожден, чтобы занять именно это место и никакое другое. Почему у него все так сложилось? Почему он развелся? Пока что мне приходилось довольствоваться туманными рассказами о разногласиях, которые им с женой не удалось преодолеть. Почему он не нашел после развода другую женщину? Я была живым доказательством силы его обаяния, и ему наверняка попадалось немало тех, кто мечтал связать с ним судьбу. Я не понимала, что ему помешало. Он не давал мне никаких подсказок, никаких намеков. Гари владел искусством избегать неприятных тем и успешно применял для этого разные приемы. Но несмотря на все его недомолвки и умолчания, я не сомневалась ни в нем самом, ни в его искренности. В отличие от Ивана, он не играл роль. По-моему, к сегодняшнему дню я стала достаточно сильной и проницательной, чтобы быть в этом уверенной. Если бы он просто исполнял роль, то не шутил бы сейчас с Улиссом, не отвечал на реплики Лу и не показывал Мило, как управляться с ножом. Гари требовалось время. Он не научился говорить о себе, он был слишком одинок – по его утверждению, у него было очень мало друзей и он не был близок со своими родственниками.

Жизнь вынудила его самостоятельно разбираться со всеми проблемами, никогда не рассчитывая на чью-то помощь. По всей вероятности, это и было причиной его сдержанности и нежелания обсуждать свои раны. Однажды я о них узнаю. Когда он будет готов.

Улисс получил разрешение отсутствовать до полуночи и после ужина покинул нас, чтобы встретиться с друзьями. Лу поднялась наверх – почитать в своей спальне, а Мило засыпал на ходу после пережитых безумных эмоций.

– Пора в кровать.

Он даже не попытался сопротивляться. Встал и на заплетающихся ногах подошел к Гари. Обвил руками его шею и замер в ожидании ласки. На моей памяти он никогда не соглашался надолго оставаться в чьих бы то ни было объятиях, кроме моих. Потрясающее доверие моего сына к Гари трогало меня до глубины души. Гари сначала удивился, а потом крепко обнял его, зажмурившись. Они прижимались друг к другу долгие секунды.

– Спасибо, – прошептал Мило.

– Я в восторге от того, что мы с тобой сделали. И я очень горжусь тобой.

Мой сын еще крепче притиснулся к нему:

– Уложишь меня?

Гари, не открывая глаз, восстановил дыхание. Потом он взволнованно обернулся ко мне, спрашивая позволения. Я с улыбкой кивнула. Он встал. Мило цеплялся за него, как коала за ствол дерева. Они были созданы судьбой друг для друга, один – чтобы его нес второй, а второй – чтобы нести первого. Их объятие было таким естественным, потому что сегодня они нашли друг друга и никогда больше не расстанутся. Ноги у меня подгибались, но я все равно поднялась по лестнице вслед за ними. На площадке третьего этажа стояла Лу. Она погладила братика по щеке и чмокнула Гари.

– Спокойной ночи, – пожелала она всем, после чего ушла в свою комнату.

Гари опять задышал спокойно. Я зажгла в комнате Мило ночник и откинула одеяло. Гари осторожно положил его в кровать, Мило неохотно отлепился от его шеи, Гари поцеловал его в лоб, и мой полусонный сын улыбнулся.

– До завтра, Гари.

Гари распрямился и отступил на несколько шагов, не отрывая взгляда от Мило. Его эмоции было трудно расшифровать, но они потрясали. Он переключился на меня, предупредив:

– Пойду выгуляю Дус.

Он отодвинулся еще дальше и выскочил на площадку. Я догнала его, когда он уже был готов скатиться по лестнице. От чего он убегал?

– Гари?

Он обернулся ко мне, его лицо пряталось в полутьме.

– Все в порядке?

– Да-да, конечно, – поспешно ответил он и, подойдя ко мне, обхватил мое лицо ладонями и впился губами в мои губы.

– Не беспокойся, я скоро буду.

Он исчез. Я слышала, как он зовет Дус и берет ключи. Дверь захлопнулась, и я возвратилась к сыну, закутавшемуся в простыни. Я села рядом с ним, и мое сердце вылетало из груди от волнения, счастья и любви.

– Ну что, дорогой Мило, – я старалась говорить спокойно, – ты доволен сегодняшним днем?

Он мотнул головой.

– Мама, а Гари не уйдет? Он останется с нами?

– Это будет зависеть от его работы, мой милый, но, учти, я надеюсь, как и ты. И я думаю, что Гари совсем не хочет от нас уходить.

Он с облегчением вздохнул, поудобнее устроился на подушке и очень быстро уснул.

Гари отсутствовал больше часа. Я сидела на диване с чашкой травяного чая, когда открылась дверь. Дус плюхнулась на пол у моих ног. Гари положил пальто на кресло и сел рядом со мной. Его лицо было усталым, но более безмятежным, чем обычно. Он меня поцеловал, и я учуяла аромат ночной прохлады. Он взял бокал с вином, оставленный на кофейном столике. Спокойно и без единого слова сделал несколько глотков. Долго смотрел на меня, гладя по голове.

– Сегодня был идеальный день, – улыбнулся он. – Подозреваю, мне никогда еще не доводилось пережить такой.

Чем дольше я с ним общалась, чем глубже его изучала, чем больше его уязвимых мест становилось мне известно, тем сильнее я его любила. Я не хотела обманываться и убеждать себя, что просто моя влюбленность растет. Нет, за несколько недель Гари стал мне жизненно необходим.

– Останься сегодня ночью… на всю ночь. Мне надо завтра утром проснуться вместе с тобой.

Здорово будет уснуть с ним, спать в его объятиях и проснуться тоже рядом с ним. От этой мысли я наполнялась ужасом и счастьем. Когда я в последний раз спала всю ночь рядом с мужчиной, это был Иван, и он меня бросил. Я отвоевала свое спокойствие, а теперь мне нужно было снова обрести сон с любовью. Только потом я окончательно буду с ним, а к этому я рвалась всей душой.

– Что ж, давай ложиться.

Эта ночь была не такой, как другие. Когда мы занимались любовью, меня не одолевали никакие скверные воспоминания, ничто нам не мешало, Гари больше не надо было осторожничать, боясь ранить меня. Нам нравилось не торопиться, причем настолько, что мы переходили все пределы выносимого. При каждой ласке, каждом поцелуе, каждом толчке бедер у нас шепотом вырывались фразы, которые побуждали нас снизить темп, призывали к терпению и были нам абсолютно необходимы. Вопреки опьянению от удовольствия и желания, мы никогда раньше так ясно не осознавали то, что говорим друг другу. “Как-то мы быстро”. – “Очень быстро”. – “Слишком?” – “Нет”. – “Нет”. – “Невозможно остановиться”. – “Не могу”. – “Невероятно”. – “Боюсь, вдруг мне это снится”. – “Я люблю тебя”. – “Я люблю тебя”.

Я улыбалась в темноте своей спальни, Гари был в моих объятиях, он уткнулся лицом в мою грудь, а моя ладонь бродила по его волосам. Мне было хорошо, очень-очень хорошо. Я чувствовала, что всё на своих местах. Мы услышали вдалеке голос Улисса. Его приход нельзя было пропустить – он споткнулся на ступеньке и еле сдержался, чтобы не выругаться. Деликатностью он не грешил и легонько постучал в мою спальню. Гари приподнял голову и покосился на меня.

– Спокойной ночи, мама, спокойной ночи, Гари.

– Спокойной ночи, мой дорогой, – с трудом выдавила я и толкнула локтем Гари.

– Сладких снов, Улисс.

Мы захихикали, притворяясь, что смущены.

– Круто, – весело ухмыльнулся мой сын и стал подниматься к себе в спальню.

В тот момент, когда я собралась уснуть, меня как будто что-то укололо.

– Если ты встанешь, а я еще буду спать, разбуди меня.

– Да ты что! Зачем тебя будить, если ты спишь?!

– Гари, не дай мне открыть глаза в пустой постели.

Он все понял и крепко поцеловал меня.

– Я тебя разбужу, обещаю.

– И будешь будить каждое утро?

– Каждое утро.

Он обхватил меня руками, и я заснула, прильнув к нему.