Текст книги "Последнее приключение странника"

Он озадаченно покачал головой:

– Какая-то ты странная.

– Не беспокойся и не дожидайтесь меня, ложитесь сами. Дус заслужила большую прогулку. Я запру дом.

Я поцеловала сына и дочь и повторила, чтобы они шли спать. Лу удивилась, и я обратила внимание, что она обменялась со старшим братом обеспокоенным взглядом.

Немного позже я вышла из дома с Дус, которая тут же умчалась вперед. Стало совсем темно. Она без моей команды направилась к дороге Кордери. Собака была права: обе мы нуждались в мощном ветре, который дует в Ла-Сите д’Алет[5]5
  Ла Сите д’Алет – квартал старого города в устье реки Ране.


[Закрыть]. Потом Дус вернулась и побежала рядом со мной: она знала, что ее обязанность – защищать меня. С тех пор как четыре года назад я забрала ее из приюта, она всегда была верной и преданной. Ее внушительная комплекция и решительные повадки отпугивали нежелательную публику, вознамерившуюся приблизиться ко мне. Именно поэтому я не боялась темной тропы. Как правило, я могла положиться на ее нюх, она рычала на людей с дурными намерениями, но с Гари повела себя дружелюбно и настойчиво выпрашивала его внимание. И не демонстрировала по отношению к нему ни капли враждебности.

Обрушившийся на нас ливень не заставил нас замедлить шаг. Он хлестал меня по лицу. Я тут же промокла и заледенела и как можно выше подняла воротник пальто, защищаясь. Но от чего? Как же я нуждалась в тепле и безопасности!

Но в этом мне отказано. Мы пересекли порт. Несмотря на отвратительную погоду, я с удовольствием продолжила путь: я еще не нагулялась, мне нужно было любой ценой сбросить напряжение. Когда я дошла до середины набережной Ба-Саблон и направилась к Динанским воротам в Интра-Мурос, я услышала зовущий меня издалека голос. Я настороженно оглянулась по сторонам. Разглядела гибкий силуэт Гари, бежавшего ко мне, и ускорила шаг. Но он все же догнал меня и схватил за руку.

– Эрин, подожди!

– Отпусти! Ты что, следишь за мной? – Я попыталась вырваться.

Дус проскользнула между нами и завиляла хвостом, радуясь встрече с ним. Он отпустил меня. Я чуть-чуть расслабилась.

– Не слежу я за тобой, – возразил он. – Я здесь живу и увидел из окна, что ты идешь.

– Да что тебе надо, в конце концов?

– Поговорить с тобой. Все эти недоразумения не дают мне покоя! Я накосячил, когда напрямую завел речь об Иване, хотя мне представлялось, что так будет правильно… А что мне было делать? К тому же мне было известно далеко не все, как теперь выясняется. Если бы он не скрыл от меня…

Мне нужна была правда, и потому другого выбора, как согласиться на беседу с ним, у меня не оставалось. От этого зависело мое душевное здоровье.

– Ладно, слушаю тебя.

Он облегченно выдохнул:

– Давай спрячемся от дождя.

Мое тело напряглось. Это от него не укрылось, и он умиротворяющим жестом поднял вверх руки.

– Ты меня не знаешь, принимаешь меня за психа, я это заметил. Но неужели я настолько мерзкий, по-твоему?

Если быть честной, он не казался опасным, скорее наоборот, но меня снова обуяла подозрительность.

– Дус идет со мной.

– Я так себе и представлял.

12
Гари

Я развернулся, не дожидаясь ее ответа. Вся эта история начала меня изрядно утомлять. Мне и так хватало в жизни проблем, которые требовалось как-то разруливать, а тут еще меня принимают за психопата. Да, я с легкостью признавал, что Эрин попала в невыносимую ситуацию, но мое терпение и умение держать удар все же имели свои пределы. Я ничего ни у кого не просил. Впрочем, она тоже. Если этот клубок не удастся распутать, мои давние демоны бегства встрепенутся и заставят меня уйти с работы, даже ценой разрушения остатков профессиональной репутации. А это последнее, чего я хочу, с удивлением подумал я. Я не без труда, но все же сдержал смешок, когда ее собака подбежала ко мне и засеменила рядом. Еще не все потеряно. Я поднимался по лестнице через ступеньку и заставлял себя не оборачиваться, не проверять, идет ли она за мной. Дверь моей квартиры была нараспашку, и я мысленно отругал себя: оказывается, я не потрудился не только запереть, но хотя бы прикрыть ее, когда помчался за ней. Я стал на себя не похож, с тех пор как осмелился заговорить с ней об Иване. Я, естественно, был готов к тому, что мое сообщение потрясет ее, собьет с толку. Но ее бурная реакция и испуг стали для меня полной неожиданностью. Однако все это было ерундой по сравнению с тем, что часть истории – дети. Дети… Иван, эта скотина, явно считал меня придурком. Он чертовски умен и наверняка спрогнозировал мою реакцию, рискни он поделиться, что бросил не только жену, но и детей. Кто угодно счел бы его после этого последним подонком. Ну а меня эта новость вообще выбила из колеи. Когда я узнал о детях, моя старая рана вновь закровоточила. Он отверг своих детей, а я безмерно страдал из-за того, что у меня их никогда не будет.

Эрин зашла вслед за мной в квартиру и ухватила собаку за ошейник, чтобы почувствовать себя в безопасности. Я не смог не улыбнуться, настолько умилительным был ее жест. Затем она проинспектировала комнату, и мое дайверское снаряжение почему-то вынудило ее нахмуриться. Она вымокла с головы до ног. Вода с волос стекала по ее лицу.

– Дай мне пальто, я его высушу, – приказал я, вытянув к ней руку.

К моему большому удивлению, она не спорила и отдала пальто, но перед этим все же вынула из кармана телефон. Она покосилась на него и как будто успокоилась. Когда я вошел в гостиную, она стояла на том же месте. Я протянул ей полотенце, но она мотнула головой, отказываясь.

– Садись.

Никакой реакции.

– Выпьешь?

По-прежнему ничего. Ее молчание раздражало меня все сильнее. Я был весь на нервах, пора было взять себя в руки. Не обращая на нее внимания, я открыл вино, достал два бокала и поставил на кофейный столик. Налил себе и сделал солидный глоток, чтобы успокоиться.

– Мы здесь не для дружеской беседы, Эрин, – заявил я. – Догадываюсь, что я последний, с кем бы ты охотно скоротала вечер, и, если честно, я тоже предпочел бы провести его по-другому. Но нам есть что сказать друг другу, по крайней мере, у меня найдутся две-три вещи, которые надо тебе объяснить. Однако все это не должно мешать нам вести себя вежливо. Я не скажу ни слова, пока ты не сядешь. Насчет вина решай сама.

Она наконец отпустила Дус, и та легла у моих ног. Эрин покачала головой, расстроившись из-за предательства собаки, после чего пристроилась на краешек кресла напротив меня, готовая сбежать при малейшей моей оплошности. Она автоматически натягивала пониже рукава свитера, как будто безнадежно искала хоть чуточку тепла. Потом она справилась с собой и дрожащей рукой налила себе вина. Сделала глоток, нервно шаря взглядом по сторонам. С каких пор я начал внушать страх? А что, если Эрин боится всех мужчин? В это трудно поверить, если вспомнить, как приветливо она ведет себя с клиентами. Но в баре она была у себя дома, “Одиссея” защищала ее. Что с ней случилось? Что ей сделал Иван?

– От кого ты узнал об Иване? – наконец заговорила она.

Как ей доказать, что я с ним действительно знаком? Она отказывалась принимать реальность. С другой стороны, ее муж исчез семь лет назад и с тех пор не объявлялся, а я был для нее неизвестным, который не в курсе, что у Ивана есть дети. На ее месте я бы вел себя так же.

– От него, Эрин. От него самого.

Она покачала головой, глаза наполнились слезами.

– Это невозможно.

Я ничего не ответил и посмотрел на нее в упор, не собираясь сдаваться.

– То есть он жив? – Ее голос надломился. – Нет, нет. Не верю.

Она съежилась в кресле, сжала руки на груди, словно чтобы укротить нестерпимую боль. Все ее существо жаждало доказательств. В следующие несколько минут я поделился с ней впечатлением о своей встрече с Иваном и тем немногим, что я о нем знал. Я скрупулезно перечислил все, что наблюдал в последние два года в каждый мой приезд на остров. Упомянул его харизму. Описал ресторан. Успех его предприятия. Его одиночество. Его загадочные затмения и минуты немоты. Я рылся в памяти, извлекая мельчайшие детали, способные снять ее сомнения. На миг зажмурившись, я припоминал ресторан, чтобы найти нечто, привлекшее мое внимание. И мне это удалось.

– Эрин… У него на кассе всегда лежит книжка. “Илиада” и “Одиссея”.

Она приложила ладонь к губам, помешав вырваться рыданию.

– Тогда это точно он…

Это был болезненный шепот. Она была бледной и растерянной и выглядела в этот момент немыслимо хрупкой.

– Когда я заметил его фотографии за твоей стойкой, я сделал вывод: раз ты все еще держишь их рядом с собой, следовательно, ты его ждешь. Я неправильно истолковал знаки.

Она опечаленно покачала головой:

– Какая же я дура… Почему я их не убрала… С какой стати мне хранить ему преданность?

Эрин что-то бормотала, перебирая воспоминания, сама себе задавая вопросы. Как прервать женщину, осознавшую, что ее жизнь рухнула? Во второй раз. Знай я это, я бы ни слова не сказал. И вообще ни за что не явился бы в “Одиссею”. Я хотел повести себя правильно, а стал пособником Ивана. Ее отчаяние лежало на моей совести, и я был бессилен. У меня не находилось слов, чтобы успокоить ее. Я, к сожалению, не догадывался ни кто она такая, ни в чем нуждается. Но в чем вообще можно нуждаться в ее положении? В забвении? В пробуждении от кошмара? В молчании? В сочувствии? Я не представлял, как подбодрить человека, которому так плохо. Я в очередной раз расплачивался за выбор своего образа жизни, за полное отсутствие настоящих дружеских связей.

– Почему он заговорил с тобой обо мне? – вдруг спросила она. – В чем причина? Ты утверждал, что вы никогда не обсуждали с ним подробности личной жизни.

– Так и есть, никогда. Я был готов к чему угодно, но не к заявлению, что он женат. Он вывалил на меня все в аэропорту, перед самой посадкой… Умолял пойти к тебе. Сообщил название бара и твое имя, причем мне пришлось их вытягивать из него…

– Так чего же он все-таки от меня хочет?

Она окончательно впала в панику. Неужели Иван не только эгоист, но и опасный тип? А я ни о чем не догадался? То есть мне и моей блистательной наблюдательности был нанесен сокрушительный удар. Почему я не отнесся внимательнее к этим его уходам в никуда? В такие мгновения его мрачная аура отталкивала любого, кому пришло бы в голову приблизиться к нему. Почему я всегда искал ему оправдания, когда по вечерам перед закрытием ресторана он лез в драку? Он, не задумываясь, орудовал кулаками, набрасывался на клиентов, которые как-то не так себя вели, и иногда сам придумывал повод. Кровь и удары не напрягали его. Стоило поразмыслить, и я неизбежно пришел бы к выводу, что он ловил от этих стычек кайф. В любом случае, я не был готов отмахнуться от вопроса Эрин или соврать ей.

– Его интересует, что с тобой сталось, по-прежнему ли ты здесь, в “Одиссее”. Существует ли он еще для тебя…

Она пришла в ужас:

– Он попросил тебя разведать все для него? Какой трус! Вот скотина…

Она знала его как облупленного – именно так, трусом, назвал себя сам Иван.

– А ты что, сразу послушался, бравый солдатик? – кипятилась она. – Ничего не узнал, не заподозрил хоть на миг, что разрушишь чью-то жизнь! Черт-черт-черт! Он исчез и ни разу не дал о себе знать! Похоже, он скрыл от тебя, что свалил посреди ночи, как вор, после того как мы занимались любовью?

Я получил удар под дых. Что за мерзкая история! Слезы текли по ее щекам, тем не менее Эрин улыбнулась. Иронично, зло.

– Нет, конечно, – издевательски воскликнула она, – об этом он тоже не упомянул. Как и о детях. Он только сказал, что бросил жену. И все-таки, неужели тебе ни разу не пришло в голову, что ты имеешь дело с больным? Да и ты сам не лучше его! – орала она.

Это уже был перебор. Я многое мог стерпеть, мог понять ее страдание и гнев. И конечно, часть ответственности, пусть и минимальная, лежала на мне, но это было уж слишком.

Я снова налил себе вина и выпил одним духом.

– С чего ты взяла, Эрин, что я ловлю кайф от того, что вляпался в это дерьмо? По-твоему, у меня нет других дел? Сейчас ты услышишь жестокую вещь: пора тебе усвоить, что не все вертится вокруг вас двоих!

Она вытаращилась на меня, явно не ожидая такой реакции. Но я тоже умею защищаться. И начав, я уже не останавливался.

– Ты должна уяснить, что мы с ним не были друзьями в том смысле, какой для тебя очевиден. Тут все по-другому. И не воображай, что, едва вернувшись в метрополию, я первым делом решил: “Ну-ка, ну-ка, надо же чем-то заняться, так что рвану я, пожалуй, в Сен-Мало и отравлю жизнь женщине, которую отродясь не видел!” Нет, Эрин, я беспокоился о себе, старался найти работу! Ты живешь на берегу моря, как тебе известно! И есть подводники, работающие в твоих краях, с некоторыми ты даже знакома. Мне предложили работу, она меня заинтересовала, и я согласился, вообще не вспомнив ни об Иване, ни о тебе.

Не в состоянии усидеть на месте, я вскочил и принялся мерить шагами комнату.

– Признаюсь, когда я сообразил, где нахожусь, меня это раздосадовало. Но что мне было делать? Ничего! Слышишь, ничего. Я не собирался сбежать из-за вашей парочки! Так что я не пытался тебя найти, у меня были заботы и поважнее.

– Но в тот вечер, когда ты впервые появился в “Одиссее”…

– Если бы приятели предупредили, куда потащат меня выпить, я бы ни за что не согласился! С другой стороны, обрати внимание, я встретил тебя в первый вечер после приезда. Помнишь? Тип, который понравился Дус…

Это прекрасное воспоминание, как будто из другой жизни, вынудило меня сбавить тон. Грустная усмешка проступила на ее измученном лице.

– Я помню.

– Чертова судьба, которой, по-моему, не существует, привела меня к тебе, Эрин! Ты прости. Но такова правда, клянусь тебе.

Она уткнулась взглядом в пол. Каждый из нас погрузился в собственные размышления. Я не пытался угадать, о чем она думает. Мои собственные мысли путались, в них переплелись тревога за нее и ярость против Ивана, сдобренные усталостью. Мне хотелось покоя.

– То есть он не сказал тебе о детях?

– Ни слова. Иначе я бы не сидел напротив тебя.

– Я тебе верю… – Ее голос звучал мягко и одновременно грустно.

– Как же он посмел не обмолвиться о них? Это ведь его дети…

– Он защищал себя. Иван манипулятор, а ты, Гари, не глупее других. Поэтому он повел себя хитро, скрыв от тебя весь размах своего эгоизма и подлости.

– Да плевать мне, Эрин, что он держал меня за полного придурка… Я во всем этом не играю никакой роли. Сколько им лет?

Ее печальное лицо осветилось любовью и теплотой.

– Улиссу шестнадцать, Лу тринадцать, а Мило восемь.

Нетрудно посчитать…

– Это значит, что твоему младшему был год… Какой отец на такое способен?

– Я задаю себе этот вопрос уже больше семи лет. Как мне объяснить им все это? Как объявить, что их отец жив и нашел себе пристанище под солнцем на другом конце света?

Я отошел подальше от нее и ее горя, придавленный грузом вины и стыда. Сам того не подозревая, я только что лишил ее душевного равновесия. Я погрузился в созерцание порта и Интра-Мурос в огнях. Мне могло бы здесь понравиться, но мое будущее сейчас мало волновало меня по сравнению с той катастрофой, которую я спровоцировал. Тем хуже для меня.

– Неплохо бы вернуться назад, Эрин, но это, увы, не получится. Если ты предпочитаешь, чтобы я уехал из Сен-Мало, скажи мне, и завтра меня здесь не будет, я не стану ждать окончания контракта. Глядишь, мне удастся забыть всю эту историю, если я окажусь далеко отсюда.

– Гари? – позвала она.

Я обернулся к ней. На ее лице не осталось ни следа враждебности, и она больше меня не боялась.

– Иван использовал тебя в своих интересах.

– Да, и мне нечем гордиться…

– Повторяю, он талантливо манипулирует людьми и всегда получает то, что ему нужно, уж для меня-то это не тайна. Я не имею никакого права просить тебя уехать. К тому же твой отъезд ничего не изменит, уже слишком поздно. Если тебе здесь хорошо, не жертвуй собой ради нас.

Мы долго не отрывали друг от друга глаз, а потом она покосилась на часы.

– Мне пора. Если дети проснутся, они забеспокоятся, что меня нет дома. Отдашь мне пальто?

Я принес его, не говоря ни слова.

– Можно я провожу тебя? – спросил я, когда она оделась.

– Со мной Дус.

– Так мне будет спокойнее, – настаивал я.

Это было глупо и совершенно неуместно, но меня по-прежнему тянуло к Эрин, как магнитом. Последние минуты, которые мне дано провести с ней, были бесценны. Она кивнула, соглашаясь, и подозвала собаку.

Всю дорогу мы молчали. Дождь прекратился, нас окутала зимняя мгла, создавая особую атмосферу. В десяти метрах ничего не было видно. Все ориентиры исчезли. Она, однако, шагала энергично, подняв голову высоко и гордо, вопреки всему, что на нее свалилось. Печально, но у нее была привычка к невзгодам. Эта женщина умела получать и отражать удары и вызывала уважение. Я был бы рад узнать ее получше, встретить ее до знакомства с Иваном. Она подвела меня к бухте у подножия башни Солидор.

– Мы пришли. – Эрин указала на узкий, но довольно высокий дом.

Она внимательно вгляделась в темный фасад.

– Они спят, – успокоилась она. – Спасибо, что проводил.

Я пожал плечами, чувствуя некоторую непрошеную досаду.

– От меня никакой пользы не было.

Она помедлила, словно набираясь храбрости.

– Последний вопрос.

Я внимательно посмотрел на нее.

– Что ты скажешь Ивану обо мне?

Беспокойство в ее голосе было почти осязаемым. И очень сильным. Она дрожала, и вовсе не из-за ночной стужи. Как ее согреть, как прогнать этот страх?

– Зависит от тебя. Посоветуй, что мне ему сообщить? Если хочешь, могу ничего не говорить.

– А это реально?

– Ему неизвестно, что я в Сен-Мало.

У нее округлились глаза от удивления. И от облегчения.

– Я мечтаю, чтобы он оставил меня в покое. Он бомбардирует меня сообщениями и телефонными звонками, на которые я в основном не отвечаю. И я с собой договорился, что если вдруг случай распорядится так, что я с тобой пересекусь, то я подожду и понаблюдаю, что и как, и только после этого свяжусь с ним… Если его жена счастлива, я не возьму на себя ответственность испортить ей жизнь. Так я решил, а ты можешь думать что угодно. Ты была счастлива до того, как явился я?

Она кивнула.

– Ну вот, поэтому решать тебе.

– Но он же будет тебя доставать? Он никогда не оставит тебя в покое.

– Это моя проблема, а не твоя.

Она вздохнула, устало и грустно:

– Я должна подумать, обсудить с детьми… Нельзя скрывать от них то, что я узнала от тебя. И я не представляю, к чему они придут…

– Если тебе понадобится его номер телефона, или чтобы я позвонил ему вместо тебя, или если твои дети будут задавать вопросы, на которые у меня есть ответ, ты знаешь, где меня найти…

Она кивнула, продолжая наблюдать за мной. Я заставил себя отойти от нее.

– Спокойной ночи, – промямлил я.

Печаль, прозвучавшая в моем голосе, меня не удивила. Мне не удалось ее скрыть. Если по правде, мне было грустно оставлять ее. Она придержала меня за руку, я обернулся к ней, и она тут же отпустила меня, как будто не ожидала от себя такого жеста.

– Гари… спасибо.

Она бросила на меня последний мягкий взгляд и ушла. Я подождал, пока она закроет дверь, и тоже двинулся домой.

13
Иван

Две недели. Целых две недели он упорствовал, убеждая ныряльщика собрать новости о его жене. Ему не удавалось найти рычаг, чтобы надавить на того. За семь лет своей одиссеи он впервые натолкнулся на стену, встретился с сопротивлением. Ему всегда удавалось соблазнить, пустить в ход манипуляции, схитрить, чтобы выцарапать желаемое. Он всегда выпутывался из всех ситуаций, даже находясь в шаге от смерти или угодив в полное дерьмо. Но, главное, именно сейчас то, чего он добивался, было для него жизненно важно. Дайвер обязан оказать ему эту чертову услугу! Ему необходимо быть в курсе того, что там творится. Ему было трудно объяснить себе поведение Гари. Выходит, этот чувак не так прост, как Иван себе представлял. Он задействовал все ухищрения, чтобы заставить хмыря подчиниться, чередовал лицемерную вежливость с едва завуалированными угрозами. Ничего не срабатывало. Тупой он, что ли? Скорее всего, этот малый слишком наивен, чтобы насторожиться, спросить себя, не грозит ли ему опасность, если он не сделает того, что от него требуется.

Иван перестал спать. Каждую ночь он вышагивал по пляжу своего ресторана с бутылкой в руках. Сегодня вечером он даже махал кулаками. Врезал со всей дури какому-то козлу, который в конце работы достал его, предоставив отличный предлог разрядиться. Когда он его бил, на лицо клиента накладывалось лицо дайвера. Он не сомневался, что однажды уничтожит того, если он не добудет ему сведений об Эрин, если обманет его доверие.

Чем она сейчас занята? С кем она? Думает ли о нем? Да. В этом он уверен. Он остался в ней навсегда. Но сегодня ему этой убежденности было недостаточно. Сомнение – самое злокачественное заболевание. Ему требовались подтверждения того, что она принадлежит ему и всегда будет принадлежать, что она не уступила какому-нибудь поганому поклоннику. Этого он бы не вынес. Иван по-звериному зарычал во тьме ночи. Он терял контроль. Схватив телефон, он отправил очередную эсэмэску ныряльщику:

“Привет, Гари, умоляю, найди ее. Ответь мне, как у нее дела… Я сдохну, если ты этого не сделаешь… Ты же когда-нибудь любил? Тогда для тебя не секрет, что такое – прикипеть к женщине раз и навсегда. Конечно, тебе это знакомо… Когда я вспоминаю о ней, меня грызет изнутри. Помоги мне. Иначе…”

Он прошел по пляжу. Нужно трахнуться. Быстро. Сильно. И видеть перед собой лицо Эрин.