Текст книги "За пределы атмосферы"

Перол не спал уже около суток и понимал, что так долго продолжаться не может. Современные стимуляторы позволяли многое, но и их дары не были благотворительностью, и расплачиваться придется неделей головной боли и тошноты. Надо было остановиться и отправиться спать – какой бы серьезной ни была проблема, здесь и сейчас ее не разрешить, а значит, силы еще понадобятся. Прием и анализ данных могут продолжить и без него, а чтобы делать верные выводы и принимать решения, надо будет собирать срочное совещание. Уже теперь понятно, что то, что может превращать системы в космическую пыль, перемещается по Вселенной, как огромное облако неопределенной, меняющейся формы. Однако в материальном мире оно почти никак себя не проявляло до соприкосновения с физическими объектами. Засечь же его все-таки было можно: энергии и поля вели себя в аномальной зоне так, словно все известные законы не имели к ним никакого отношения. Были разработаны несколько способов слежения за аномальной зоной, которая, закончив аннигилировать Сигму-17, теперь двигалась со значительной скоростью в направлении Звездного скопления Парнас, где располагалось несколько обитаемых миров. Как противодействовать неизвестной сущности и что вообще она из себя представляет, до сих пор было неясно. Однако изучение ее природы казалось делом второстепенным, а вот возможность взаимодействовать была жизненно необходима. Неизвестность и невозможность влияния на столь глобальное явление пугали. Требовалась срочная реакция на новую угрозу, а чтобы она была адекватной, нужна была информация, на получение которой требовались время и ресурсы. Ресурсы у Империума были, но вот их концентрация и разрешение на использование затруднялись множеством бюрократических проволочек.

Любое разросшееся политическое образование, как в старые времена, так и теперь, начинало изобиловать необязательными законами и искусственными проволо́ чками в каждой сфере жизни. Причем они проникали всюду – от бытовых сфер до совсем уж важных отраслей, казалось бы, далеких от чиновников и их крючкотворства. Нет врага страшнее, чем вкусивший власть и почувствовавший безнаказанность чиновник, потому что это враг внутренний и оттого особенно опасный. Даже самые глобальные и неумолимые потрясения по сравнению с таким бедствием, как постепенное разложение основных государственных институтов коррупцией и бюрократией, не казались такими уж страшными. Ведь внутренняя слабость многократно усиливала любую внешнюю проблему, а иногда и сама приводила к печальным последствиям. Мало империй пало под ударами внешнего противника – все они разваливались от неумелого управления. Слишком вялого и медлительного или направленного на удовлетворение потребностей слишком узкого круга лиц. Многие болезни общества начинаются именно с неэффективности его управленческого аппарата, которая разлагает все, до чего дотягивается, как гангрена, не удаленная вовремя. А удалить ее проблематично, потому как у нее ресурсов намного больше, чем у большинства объединений, а принципов намного меньше. Присоединиться к таким тенденциям проще и приятнее. Это путь, по которому легко и кажется логичным идти. Он ведет ко всему хорошему, попутно, правда, подменяя все ценности в обществе.

Мысли об общем положении дел в Империуме путались в голове Перола с размышлениями о насущной, смертельной угрозе, и он понимал, что нужен отдых от всего и всех. Есть предел силам человека. Перол бы сумел просидеть в своем кабинете еще достаточно времени, но эффективность этого сидения все больше снижалась, а стимуляторами злоупотреблять не стоило: было предчувствие, что проблемы только начинаются и их время еще настанет. Перед тем как отправиться на заслуженный отдых, надо было совершить небольшие, но очень важные действия: оставить указания команде и назначить ответственных. У любого хорошего руководителя должны быть не менее талантливые заместители, и пусть к науке это относилось в меньшей степени, своим помощникам Хокис вполне доверял. Он сам подбирал, обучал и в какой-то мере воспитывал этих людей. Никто не вездесущ, но талантливый руководитель может быть многоголов и многорук. Грамотно поставленную работу сложно наладить, но так же непросто и прервать. Перол был ученым, но не смог бы добиться и половины того, что ему приписывали, если бы не умел работать в команде. Теперь этой команде предстояло доказать свою состоятельность уже не в теоретических изысканиях, а в столкновении с реальной угрозой. Ученый не без удовольствия наблюдал, как самоотверженно отдавались делу его подчиненные и коллеги, сколь малых корректировок требовали их действия. Убедиться в том, что все идет нормально, он был обязан и теперь, зная, что все от него зависящее сделано, мог отправиться восстанавливать силы. Один император ведает, как ему сейчас было это нужно, ведь опасность еще больше, если не имеешь сил, чтобы ее встретить. Хорошо, что далеко идти не было необходимости. Ночевать на работе Хокису было не в новинку: и удобная кушетка, и спальный комплект всегда были под рукой, и порой ему казалось, что засыпать на них привычнее, чем дома. Перед сном пронеслось несколько мыслей, чем следует заняться первым делом после пробуждения – и наступила тьма. Тьма, поглощающая миры, не всегда является злом. Иногда это и пристанище, и даже своего рода тоже мир, просто безмолвный. Труды в аналитическом и исследовательском центрах не прекращались, впрочем, как и в администрариуме…

Причем в администрариуме деятельность была даже более кипучей, чем в большинстве других производств. Здесь ее умели развивать, поддерживать и постоянно совершенствовались в своем мастерстве. Что ни говори, а с выходом человечества в космос менеджмент вознесся выше многих межпланетных кораблей. И непонятно, как размножаются чиновники, но делают они это быстро и постоянно. Ничего по сути не производя, они прекрасно себя чувствовали в любой сфере деятельности, иногда лучше основных специалистов. При этом частенько мешая основному виду деятельности, особенно когда их число становилось совсем уж избыточным. Рэймонд не думал обо всем этом. Сидя в своем роскошном кабинете, он был занят делами поважнее: размышлял о том, как этого замечательного помещения и прилагающихся к нему полномочий не лишиться. Моральные терзания честолюбивому человеку или незнакомы, или нужны только для того, чтобы упражняться в самооправданиях. А честолюбия Рэймонду было не занимать. Немногие из тех, кто начал свой путь с самых нижних чинов, кто прошел жестокую школу крысиной грызни в низших кругах администрариума, выползали на самую вершину административной пирамиды. Все заслуги по преодолению этого нелегкого пути Карлосон приписывал себе. Причем был почти искренним, ведь мало кто думает о своем успехе как о выверте капризной судьбы. Только сила воли и незаурядные способности ведут к вершине! А у всех остальных, видимо, ни способностей, ни должного взаимодействия с головой недостает, так что в собственную исключительность тем проще поверить, чем больше ресурсов удастся урвать, и неважно, какими методами. В распределении и перераспределении ресурсов Рэймонд был специалистом, и разумеется, занимаясь любимым делом, он не забывал про себя. И даже теперь угрозу всей Вселенной (ну, по крайней мере, известной ему Вселенной) он воспринимал по большей части как угрозу своему положению. Угроз он не любил, привыкнув к всемогуществу, которое давали положение и значительные финансовые ресурсы. Теперь нечто разрушало целые системы, и как противостоять этому – было непонятно. Он был хорошим администратором, отличным бюрократом и мастером карьерных интриг, а теперь все зависело от ученых, к которым он в лучшем случае относился снисходительно или как к ресурсу, но чаще просто презирал. Что ж, если Вселенной угодно распасться на части – это ее проблема. Рэймонд выжил в имперской канцелярии, и не просто выжил, но и достиг определенного положения. Теперь же народу, которому он должен служить… Хотя кто это сказал? Плебеи!

На практике народ служил ему, служил верой и правдой, но если системе и всем ее обитателям суждено погибнуть, то ему-то это делать совсем необязательно. Что делают с орудием, если оно испортилось? Его просто выбрасывают. Зачем погибать со всеми? Он же не капитан корабля. Можно просто отступить, вовремя бежать. Эта штука уже поглотила несколько систем, надо выяснить предположения ученых. Если смертоносная аномалия движется в их сторону, то полномочия временно можно передать тому же Перолу, а самому отправиться в срочную командировку подальше от звездных систем. Ведь хаос не всесилен, едва ли он сможет поглотить все – подавится. А значит, тяжелые времена можно попробовать пересидеть в межзвездном пространстве. Благо его личная яхта по размерам превосходила иные тяжелые крейсера, а по уровню комфорта – дворцы многих наместников. Кризис-менеджмент – важная часть его работы, теперь же интуиция и разум кричали: надо бросать всех, кого не жалко, – суровые времена требуют жестких решений – и валить как можно дальше от драмы планетарных масштабов.

Когда его разбудил сигнал переговорного устройства, Перол Хокис недовольно поморщился. Сколько же он проспал? Шесть часов – меньше, чем хотелось бы, но больше, чем он мог себе позволить. А самое паршивое, что его отдых потревожили, а он запрещал это делать без экстренной необходимости. Мысленно он откликнулся на сигнал. На закрытом веке возникло изображение помощника. Очень удобно: устройство вшивалось в глаза путем небольшой, безболезненной операции, и видеосвязь всегда была с тобой.

– Слушаю, Хиу.

– Шеф, мы не хотели вас будить, но есть две новости.

– Хорошая и плохая?

– Можно и так сказать!

– Тогда начинай с хорошей – настроение препаршивое, так еще и отдохнуть толком не дали.

– Наше правительство срочно начинает бегство из системы. Эвакуируются все значимые личности. Первым дал дёру наш куратор Карлосон, передав вам целую кучу полномочий и пожелав удачи. Следом, почуяв неладное, потянулись другие политики и толстосумы.

– Да, шустрый малый! Даже не дождался нашего доклада. Куда он бежит?

– Официально ближе к центру Империума, для проведения переговоров с метрополией, на самом же деле его яхта старается как можно быстрее и дальше убраться от обитаемых систем, не особо скрывая свой курс.

– Ладно, по крайней мере, у нас теперь развязаны руки и «эффективные» решения никто навязывать не будет. Давай уже плохую новость, из-за которой ты меня разбудил.

– Тысячи зондов и десятки кораблей потеряны не напрасно. Мы со значительной долей вероятности – 88,7596 % – можем предположить, какая система станет следующей жертвой неизвестной аномалии…

– Это наша система.

– Как?! Откуда вы догадались?

– Похоже, древнее суеверие, что подлые звери чуют опасность и всеми силами стараются ее избежать, не лишено основания.

Перол грустно усмехнулся:

– Собирайте срочное совещание, я только приведу себя в порядок и скоро буду.

Он прервал связь и отправился умываться.

События закручивались все быстрее: уничтожение нескольких систем, их развоплощение, превращение в первородную энергию казалось немыслимым, тем более на таком коротком промежутке времени. Но человечество потому-то так далеко и продвинулось в освоении космоса, что умело реагировать на любую угрозу. И пока одни уносили свои тела и капиталы подальше от мест, которым грозила опасность, авантюристы, прельстившиеся высокими наградами, ученые ради новых знаний и люди чести ради того, чтобы выполнить долг, направляли свои корабли навстречу неизвестной аномалии.

– Капитан, сто сорок седьмой зонд потерян…

– Сто тридцать девятый не отвечает! – раздался выкрик женщины-оператора.

– Восемьдесят седьмой не отвечает, – перебил стоический мужской голос, немного похожий на отчет компьютерных систем, – настолько неживой.

Висевшее в рубке напряжение разрядилось панической суетой.

– Оно приближается, капитан!

– Поднять щиты!

Сообщения подобного толка еще долго бороздили просторы космоса, напоминая призраков, которым не получить отмщения, да и не того они жаждали. Некоторые просто исчезали в бесконечных просторах Вселенной, какие-то обрывки получили капитаны других кораблей или зафиксировали научные зонды. Мерцающая пыль оставалась на том месте, где совсем недавно чувствовали, любили, мыслили и боролись за жизнь. Это явление напоминало о тщетности бытия и о том, что нельзя победить судьбу, которая является матерью хаоса… и порядка.

Данные стекались в аналитический центр, где над их расшифровкой работали лучшие умы системы и самые крупные вычислительные мощности. За последние две недели были высланы экспедиции к уже уничтоженным системам. К сожалению, за столь короткий срок действительно большой корабль со всем необходимым оборудованием на борту до цели добраться не сумел бы, оттого на местах катастроф сновали небольшие быстроходные фрегаты. Впрочем, большое научное судно там бы выжить и не смогло. Места, где раньше были планетарные системы, теперь были захвачены явлениями совсем редкими или вовсе невиданными, большинство кораблей было сразу потеряно, наиболее удачливые продолжали сновать меж космических штормов, пространственных воронок, временных разрывов и буйств энергий самой разной природы. То, с чем столкнулось человечество, пугало и не давало времени на разведку. Хотя данных скопилось уже много, они были подобны самому явлению и представляли из себя хаос измерений и вычислений.

Прийти к каким-то выводам было сложно, даже более-менее правдоподобных гипотез не было. А значит, нужны были еще жертвы.

Лучшие или самые безумные уже погибли, пришло время тех, кого использовали вслепую или кому промыли мозги: военный флот и корабли наемников уже выдвинулись навстречу угрозе.

На планете же царило смятение. Большинство обывателей не могли повлиять на происходящее, не владели полной информацией и не имели ресурсов, чтобы сбежать. Лучшей обстановки для зарождения еретических культов нельзя было и представить. Повылазили пророки апокалипсиса всех мастей. Какую только ересь не проповедовали: наказание за грехи, пришествие темных богов, Страшный суд, переселение в новую вселенную, зарождение нового мира. Никаких доказательств ни одному из подобных тезисов не было, но народ их и не требовал. Ведь само определение слова «вера» подразумевает оперирование бездоказательными утверждениями.

– Братья и сестры, не бойтесь! Пусть боятся неверные, для всех истинно верующих наконец выпал шанс приобщиться к благодати великого замысла!

Толпа ликовала, проповедник выглядел невзрачно и нес сущую чепуху, но он давал им избавление от страхов и чувство собственной исключительности, что было весьма заманчивым предложением и в более спокойные времена. А уж теперь пользовалось небывалым спросом.

– Мы сможем увидеть лик великого архитектора и стать продолжением его воли, он избрал нас, наш мир для воплощения своих замыслов…

Нескромные предположения звучали как неоспоримые факты, а кое-кто из слушателей, похоже, был под кайфом. А есть ли смысл чего-то стесняться или ограничивать себя перед концом света?!

– Скоро мы сами сможем создавать себе новые миры!

– Во славу великого плана!

– Мы станем основой нового мира! – толпа разразилась воплями. Причем такие возгласы не были лишены смысла. Да, все станут основой нового мира, только вот в каком качестве? Звездной пыли?

Эти фанатики были опасны тем, что призывали бедствие и под наркотиками нападали на отряды полиции и космодромы, откуда стартовали новые корабли для того, чтобы изучать космос и таящуюся в нем угрозу. Вот и теперь попытка утихомирить собрание закончилась потасовкой с применением смертельного оружия. Пострадало несколько представителей полиции, среди сектантов были женщины и дети, поэтому не каждый мог применить силу по отношению к ним не задумываясь, от этого жертв становилось только больше.

Новые культы плодились как грибы после дождя, некоторые проводили теракты, как будто уже нависшего бедствия было недостаточно.

Перол Хокис председательствовал на очередном собрании. Последнее время они все были срочными, но теперь действительно наметились подвижки.

– …таким образом, мы можем предположить, что с каждой уничтоженной системой многие показатели аномалии уменьшаются в геометрической прогрессии.

– То есть она ослабевает?

– Да, это не конец вселенной. Более того, наши расчеты показывают, что это конец еще максимум одной системы. Далее силы, которые движут аномалией, потеряют всякую устойчивость и пойдут на спад.

– И нас угораздило оказаться в этой самой системе! – Хо-кис был раздосадован. Он не цеплялся за жизнь больше, чем требовалось, иначе бы давно бежал с правящей верхушкой, но ему было жаль всех тех исследований, которые он не успеет провести в случае столь неожиданного конца. С другой стороны, быть развоплощенным неизвестным, неизученным порождением космоса – для выдающегося ученого в этом была какая-то злая ирония.

– Как скоро «Тифон» будет здесь? – Страсть к пафосным и/или мифологическим названиям была присуща ученым с незапамятных времен.

– Примерно через шестнадцать стандартных суток, – ответил Хиу, – и шансы на то, что разработаем какую-то систему противодействия ему, стремятся к нулю. Однако у меня есть просьба к ученому собранию.

– Давай, Хиу. Перед лицом гибели не место церемониям!

– Разрешите мне пригласить одного из новоявленных пророков. Его недавно выловили на улице, где он весьма смело проповедовал, и теперь я хотел бы, чтобы мы его выслушали.

– Похоже, ты совсем отчаялся, раз решил прекратить изыскания и последние дни жизни предлагаешь нам удариться в такое безумие.

– Прошу вас, дайте ему высказаться, а потом мне. Это очень интересное слияние веры и фактов, в том числе научных, а потом делайте и думайте, что хотите.

– Давай уже, не думаю, что это повредит. Кроме того, очень любопытно: о чем говорят на улицах? – Перол полностью доверял старому другу и не верил, что даже перед напором непреодолимых обстоятельств он мог удариться в какую-то ересь.

В зал вошел приличного вида старик, одежда на нем была местами изодрана и помята, но это было, скорее всего, следствие задержания и пребывания под стражей. Он откашлялся и начал говорить удивительно чистым голосом.

– Вселенная разумна, она – большой прекрасный организм, совокупность множества, систем, планет, солнц – клеточек, огромного древнего и прекрасного создания, которое насчитывает столько лет, сколько не в силах осмыслить ни один привычный нам разум.

– Все это очень интересно! И, дайте угадаю, вновь возникшая аномалия, которая уничтожает целые системы, – это новая неизвестная болезнь Вселенной?

– Хи-хихи-кхехе… – Старик неприятно засмеялся. Насколько благообразно выглядел он сам, настолько же безумно звучал его смех. Впрочем, приступ его продлился недолго. – Совсем нет. Это не аномалия и не болезнь, это явление не ново для Вселенной, просто человечество слишком молодо для того, чтобы быть ему свидетелем. А служит оно не разрушению, а созиданию. Если продолжить аналогии, то это лейкоцит, уничтожающий больные или пораженные вирусом клетки. Когда же он победит болезнь, то смысл в нем пропадет, и Вселенной он будет больше не нужен, цикл его жизни закончится.

Старик замолчал, а в зале совещаний повисла напряженная тишина. Ученые, дипломированные специалисты, опытные аналитики – прагматики до мозга костей – даже ненадолго потеряли дар речи, услышав такую отборную чепуху.

– Хиу, ты что, издеваешься над нами?! Мы на краю гибели, а ты заставляешь нас слушать бред сумасшедшего?! – не выдержал один из аналитиков; впрочем, поддержали его немногие, все-таки большинство ученых были людьми сдержанными.

Председатель сделал знак, и проповедника, выкрикивающего что-то об идеальной иммунной системе Вселенной, увели.

– Что ты хотел сказать нам сам, Хиу?

– Только то, что когда Землю покинули Карлосон и сотоварищи, продвижение аномалии к нашей системе замедлилось, и она отвернула на Сигулум-4, на единственной обитаемой планете которого, по слухам, весьма вольготно себя чувствуют работорговцы. А когда у нас появилась целая куча новых культов, опять стала двигаться в нашу сторону.

– Да ты рехнулся! – выкрикнул один из участников собрания. – Совсем крышу от бессонницы и бредней старого безумца снесло? Решил в еще одного доморощенного пророка заделаться? То есть ты хочешь сказать, что изучаемая все это время нами аномалия – самонаводящийся на грех снаряд?! И как ракета реагирует на тепло, он реагирует на то, где больше несправедливости? Выбирает, кого грохнуть: наших бюрократов, еретиков или обнаглевших торговцев живым товаром?!

– Я всего лишь даю вам альтернативную точку зрения на происходящее, раз уж мы свою собственную до сих пор сформировать не можем. Однако совершенно достоверные изменения в показателях аномалии в зависимости от социальных процессов у нас и на Сигулуме-4 имеются.

– Да затолкай ты их себе..! У нас на пороге конец света, я надеялся, что общее безумие не проникнет хотя бы за стены этой ученой обители, но похоже, мракобесие вездесуще и впасть в него может каждый.

Хиу не сильно расстроился гневной тирадой, он посмотрел на наставника и начальника.

– Тишина! – голос Перола был громоподобен. – Всем нам ясно, что наш коллега перегнул палку. Впрочем, всем нам требовалась разрядка, свежий глоток новых идей; кроме того, он собрал немало статистических данных, судя по всему, это нам определенно поможет. Давайте сперва с ними ознакомимся, а потом соберемся вновь, чтобы обсудить выводы.

Рэймонд Карлосон проводил не худшие дни своей жизни на шикарной яхте вдали от мирских забот и внезапных концов света. Но жизнь его по-своему дисциплинировала, и он усвоил как истину: расслабляться полностью никогда нельзя. Потому он принимал постоянные доклады от своих помощников о состоянии дел в оставленной и смежных системах, проверял новости, принимал официальные доклады от кризисной группы. Веселье быстро пресыщало, даже пир во время чумы может надоесть. А в приходившей информации все чаще мелькало название «Сигулум-4», весьма сомнительная системка. Рэймонд знал о ней не понаслышке – сам иногда проворачивал темные схемы с тамошними представителями. Теперь же из докладов ученых выходило, что это едва ли не самое безопасное место во Вселенной и что если страшная аномалия и обойдет стороной какое-то место, то это будет именно Сигулум. Даже убедительные доказательства и отчеты с графиками прилагались. Еще одной интересной новостью стало то, что кризисное правительство во главе с Хокисом наконец начало эвакуацию именно на Сигулум. Туда потянулись корабли, под завязку забитые людьми, хотя по некоторым данным, среди них были и сектанты, и преступники. Но сведений на этот счет было мало, так как люди Рэймонда, получив такой шанс, решили убраться из обреченной системы.

– А не податься ли нам на Сигулум-4, капитан? – наконец решился Карлосон. – У меня там незаконченные дела, заодно пополним наши запасы, ведь они лишними не бывают.

Идея не казалась плохой, обитаемых или хорошо разведанных систем рядом с Сигулумом-4 не было, если что-то пойдет не так – скрыться оттуда будет достаточно просто.

Было бы просто, если бы до самого бесславного конца системы Сигулум-4 во всех информационных источниках не циркулировали ложные данные, что смертоносная аномалия движется в другом направлении.