Текст книги "За пределы атмосферы"

Виктор Яиков
г. Йошкар-Ола, Республика Марий Эл

Родился 27.07.1988 в Ставрополе.

Из интервью с автором:

– Литература в жанре научной фантастики для меня является не просто увлекательным времяпрепровождением, но и презентацией инновационных направлений развития нашей человеческой цивилизации, средством представления альтернативы тому научному подходу, который мы имеем в настоящее время. Такой жанр способен показать: наука – это весело и интересно! Естественно, через литературу воплощаются мои мечты о космических полетах. Пусть хоть тут, на бумаге, наша цивилизация будет подниматься в небо не при помощи батутов, а на гиперпространственных двигателях!

© Яиков В., 2023

На самом краю нашей галактики, где-то у кончика Рукава Ориона, несет службу на пограничной Заставе станция под командованием… Совсем не героя.

Да и враг не коварен и не опасен. Оно даже не живая сущность как таковая.

Оно – это распределение случайных величин в метафизике Вселенной совсем не по привычной нам равномерной последовательности. Во враждебном измерении простые числа имеют бо́ льшую вероятность возникновения, нежели остальные случайные события. Стреляя в мишень, там вы никогда не попадете в «десяточку», поскольку это не простое число. Кидая кости, вы никогда не получите «шестерочку», поскольку это число там не поделить поровну.

Человек способен приспособиться к агрессивной окружающей среде: скафандры, защитные поля и прочее. Но что он сделает, когда против естества встает самый первый закон, на котором держится мир?

Наш герой нашел выход. Найди его и ты! Прочти;)

Костыли

Глава 1

– Командир, подойдите на палубу. – Нежные вздохи прервал голос из динамика рации. – Я не уверен, но возможно нарушение периметра.

Максимилиан ожидал, что в подобной интимной ситуации обязательно что-то случится, из-за чего придется прерваться. Дабы избавиться от излишних переживаний, прибавил звук на прием сигналов – так бедствия не пройдут незамеченными.

Передавший сообщение оператор тоже понимал щекотливость ситуации, оттого и обратился совсем не по протоколу. В иной обстановке вовсе бы не стал тревожить командование по пустяку (если таковым можно назвать нарушение периметра, охраняемого Станцией-2). Однако оператор решил, что, когда недалеко от их станции из ниоткуда вырисовывается Это, следует побеспокоиться.

Но вот чего точно не ждал Максимилиан, так это следующей прозвучавшей фразы:

– Кажется, кто-то вышел из гиперпространства…

От услышанного внизу живота командира резко похолодело. Все что угодно, хоть застукайте его на Наташе, но только не произносите это проклятое слово «гиперпространство»!

«Черт! Черт! Черт!» – запыхтел Максимилиан, пристегивая к бедру кобуру с бластером.

– Что ты запрыгал? – Наташа сидела на столе с широко раздвинутыми ногами. Эти самые миленькие ножки были обуты в блестящие сапожки, черные с переливами цвета звезд. Она лениво поправила прическу. – Самый старший на Станции, а ведешь себя как мальчишка в поисках конфет под елкой!

– Если за периметр ворвутся Они, мне больше некем будет командовать.

Наташа поднялась со стола и испытующе посмотрела на застигнутого врасплох любовника:

– Я думала, у вас есть яйца, Максимилиан Никитич, – сказала она, так и не выправив юбку.

В иной другой ситуации, услышав подобное, командир Станции немедленно бы приговорил шутника к испепелению из АК-740, но не в этот раз. При взгляде на притомленно дышавшую от утех Наташу любой поддался бы ее чарам.

– Есть они, моя голубушка. И мне хотелось бы еще не раз тебе их продемонстрировать.

Командир застегнул воротничок-стоечку на кителе серого цвета, проверил, не зацепилось ли на мундире каштановых длинных волос, и лихо отсалютовал девушке правой рукой от козырька фуражки.

– Честь имею! – Он улыбнулся и выбежал в коридор.

Оставшись одна, Наташа подошла к иллюминатору и еще долго всматривалась в даль космоса. И чего этих мужчин так пугают обитатели звездных глубин? Кабинет командира, как и приемная, где произошла вся неудобная сцена, обладал прекрасным преимуществом по сравнению с сотней соседних комнат по Станции-2. Немногие из космических апартаментов могли похвастаться наличием огромной прозрачной стены – окна в вечное сияние звезд. Служба Наташи, за исключением подобных минут, в основном проходила в не шибко просторных четырех стенах при отделении радиосвязи. Там смотреть не на что, а по большому счету – и некогда.

На рабочем месте, где проходит основная часть рабочего времени Натальи, ее ожидают цифры на дисплеях да понурые лица тружеников Станции-2.

Наташа улыбнулась, честно признавшись себе самой, что более всех прочих причин ее тянет в приемную командира именно это окно.

– Что заметил на приборах? – Максимилиан зашел в каюту дежурного по техническим средствам охраны.

Постоянно мрачное помещение, лишь подсвеченное индикаторами кнопок на бескрайнем пульте управления, все так же пахло кофе и шикарным амбре носков.

– И, во имя Императора, Рома, прекрати сушить свои сапоги здесь, на палубе! Для этого есть… – Вошедший не договорил, прервавшись на межгалактическую матерную брань.

Непереводимой для не гуманоидов фразой Максимилиан описал свое отношение к неуклюжести вытянутого по стойке смирно Романа. В желании угодить начальнику молодцеватым исполнением строевого приема тот опрокинул кружку с кофе на панель управления.

«Есть не сушить сапоги!», «Виноват, господин ком…», «Есть следовать в черную дыру со своими извинениями!» – затараторил Роман.

Горячий напиток продолжал капать на пол, оператор систем охраны заметался по комнате в поисках робота-уборщика, а Максимилиан Никитич пристально посмотрел на мониторы наблюдения.

По эхолоту кругом ходила желтая полоска. В своем бестолковом блуждании она не выявляла каких-либо объектов, присутствующих в поле ответственности Станции-2. Командир перевел взор на пери-метровые камеры. Те тоже демонстрировали царство космической пустоты. И лишь на одном из девяти кубиков поделенного экрана командующий заметил картинку, транслируемую из его приемной. Не вовремя он осознал, что страсть одурманила его память… Ох, не зря в свое время Максимилиан заплатил круглую сумму техническим мастерам за настройку видеоохраны! Передаваемая картинка отображала кубометры страсти, вмещенные в каждый пиксель прихорашивающейся у зеркала Наташи.

«Вот же бестолочь!» – пронеслось в голове Максимилиана. Потому и не увидел в мониторы появившегося и исчезнувшего внезапно врага – смотрел не в тот монитор.

И ведь подобрал момент, когда смена связистов на ночное время завершилась. Десяток пустующих по соседству кресел приглашали насладиться зрелищем в девятом мониторе.

– Господин командир, как прикажете, следует ли передавать сигнал о появлении Их до командующего Заставой? – Роман уже обулся в просохшие сапоги и гордо прижал к ноге антенну уборщика, будто она автоматический бластер 740-й модели.

– Ты видишь на экране Их корабли? – Вопрос скорее был риторическим.

Рома покачал головой.

– На записи ты проверял появление посторонних объектов?

Космофлотский уставной отрицательный ответ.

– И о чем тогда докладывать?

– Но я же слышал пищащий сигнал вон оттуда…

– Чесать (сказал бы грубее, да статус не позволяет ругаться) надо меньше в монитор на дежурстве, чтобы пар в ушах не свистел, – выговорил Максимилиан и, впечатывая каждый шаг, проследовал к выходу.

На пороге он задел плечом не вовремя принявшийся закрываться шлюз.

Рома вытянул шею, чтобы посмотреть в поделенный монитор, но красавицы в его уголке уже не было.

«Эх, блестящие у нее сапоги», – мечтательно прошептал он.

Максимилиан Никитич направился к лаборатории по длинному коридору, устланному ковровой дорожкой. Причуды мечтательного оператора охраны, конечно, могли быть вызваны мнительностью от неразделенных любовных ласк, но проверить поступивший столь опасный сигнал следовало бы.

В лаборатории Станции-2 безостановочно производились всевозможные опыты по поимке информации, волн и прочего эфира между ретрансляторами. Какой-нибудь из экспериментальных приборов должен был зафиксировать искажение пространства, коим обычно сопровождаются Они.

Лаборатория находилась, как и положено по Уставу Космофлота, в наиболее отдаленной от локаторов точке Станции. Причем архитекторы данного объекта умудрились еще и углубить ее на десяток сажен под грунт Спутника, чтобы наверняка не создавать помех приборам пограничной разведки. Максимилиан гордился тем, что его Станция-2 была оборудована согласно новейшим веяниям технологического прорыва. Но еще больше он радовался багровой ковровой дорожке, что соединяла помещения длиннющего коридора. Ну и пусть их Спутник находится на самых задворках галактики; пустяки, что грунт Спутника не пригоден для жизни, в нем не вырастишь яблони, как на Марсе. Но стараниями Максимилиана на объекте поддерживался уют, приближенный к земным удобствам, а картинки с пейзажами родной планеты всю дорогу до приемной радовали глаз идущего. К сожалению, на Станции особо некому было ходить по данному украшенному коридору, поскольку ограниченный контингент практически не покидал маршрут от спального кубрика до мест несения дежурств. Командир в этом примечал два вывода. Один из них тяготил: его подчиненные слишком погрязли в обыденности бытовой суеты, они не способны насладиться прекрасным антуражем межзвездной Станции, на которой несут службу. И второй аспект, заслоняющий собой весь негатив ранее озвученного: «Нечего им тут ходить, топтать лишний раз мои ворсистые нежные дорожки!»

Максимилиан вспоминал с тоской тот момент, когда два года назад впервые высадился на космоплощадке Станции-2. Назначение на руководящую должность подобного ранга для него воспринималось не с гордостью, а как ссылка за провинность. Унылый безжизненный спутник был по своему уникален – это самый удаленный твердотельный объект в звездной системе Рукава Ориона. И от этой особенности произрастала вполне понятная житейская характеристика Станции-2: на нее попросту никто не хотел лететь в здравом уме. Привыкший к убранствам земных оперных театров и прочих культурных мест, новый командир взялся преображать разваливающийся быт вверенных владений. Худо-бедно обновили технику, подремонтировали жилые кубрики. В планах было украсить ковровыми дорожками все переходы Станции, но столь габаритное убранство из центра галактики везти безумно накладно. Даже эту единственную прелесть, что украшала путь от кабинета командира до лаборатории, пришлось выбивать с боем. Трофеем в той битве с бюрократической машиной Штаба Имперского флота стали пятьдесят метров числящейся по номенклатуре «Дорожки Кремлёвской красного цвета».

В очередной раз переводя взор от водопада на одной стене к горному массиву на другой, Максимилиан запнулся носком сапога о складку ковра и запрыгал, пытаясь поймать равновесие.

«Мать моя гравитация! – выругался он, – заразился грязной чакрой от этого неуклюжего Ромки!»

Про чакры – это его Наташа научила. Каждый раз она призывала его смотреть на вещи более одухотворенно, а на плоды рук своих – как на сакральный взнос ради блага Вселенной. «Во славу Императора», – обычно поправлял ее проповедь Максимилиан, вновь припадая к оголенному стану. А ауру, со слов Наташи, захламляли как грязные мысли (коих в голове командующего отродясь не было), так и «плохие» же люди (которых на Станции через одного).

Анализируя пару проведенных на станции лет, Максимилиан понимал, что роман с прекрасной сотрудницей был столь же предсказуем, как чашка какао с утра. Кстати, обе эти составляющие его новой жизни он ценил одинаково. Жаль, что, упоенный женским вниманием, новоиспеченный командир не сразу догадался: столь же дружеские отношения Наташа поддерживала и с его предшественником. Он ушел на повышение, но ее с собой не забрал.

– Слава Императору!

– Императору Слава! – поприветствовали работники лаборатории.

Командир с видом человека, достаточно разбирающегося в механизмах, прошелся меж дребезжащих агрегатов.

«Молодцы, молодцы», – похвалил он, глядя на мигающую сотню лампочек.

– Что интересного поймали? – Максимилиан властно положил руку на единственный не вибрирующий в помещении прибор.

«Осторожно, – довольно поздно услышал он от широкоплечего ученого. – Горячо».

Командир припрыгнул от неожиданности и принялся дуть на пальцы обожженной руки.

– Что это такое?

– Прибор только что перегорел, – пояснил широкоплечий.

– Просто так взял и перегорел? – Максимилиан нахмурил брови. – Или вы оба помогли? Вы хоть знаете, сколько стоит это оборудование?

Два ученых мужа пожали плечами.

– Просто так ничего не случается. Таково было распределение Вселенной, – принялся разъяснять второй из них.

– Распределение чего?

– Потоки информации Вселенной распределяются согласно закону равномерного распределения.

– То есть это Вселенная так распределила, чтобы мой подотчетный прибор сгорел, а твоя голова была оторвана моими же руками с плеч? – зарычал командир.

Оба человека в белых халатах вытянулись по стойке смирно. Это был не обязательный для них строевой прием, поскольку мундиров они не носили и не смели себя гордо называть солдатами Императора. Законы войны чужды ученым. Но их манера выполнять некоторые детали устава, как то обращение к старшему руководителю или принятие определенных строевых поз, была следствием психологической мимикрии. Подсознательно, притворяясь солдатами, копируя их жесты и повадки, не носившие военную форму люди надеялись на некое снисхождение. Своим притворным видом они говорили: мы такие же, как вы, не иные, хоть и плохие для вас в данный момент. Пожалуйста, не отрывайте нам головы!

– Ладно, напишите объяснительные о выходе из строя оборудования, – внезапно смягчил пыл Максимилиан. – Замечали какие-либо сигналы интересные в последнее время?

– Собственно, перегоревший акселерометр и есть своеобразный сигнал, – сказал один из ученых – тот, что поуже плечами (командир называл его Дрыщ). – Видите ли, привычное нам математическое ожидание изменения состояния объектов, обозначающее вероятность поломки прибора, было крайне мало. Факт его сгорания означает изменение распределения случайностей в локальной области Вселенной (нашей Станции то есть).

– Что вы мне чушь городите! Я спрашиваю, были ли какие-то сигналы: лампочки поморгали, кнопочки ли запищали?

Оба покачали головой.

– Командир, при всем уважении вы вновь упускаете суть, – вещал широкоплечий. – Любое изменение последовательности и есть сигнал, нарушение ожидаемого.

Максимилиан прищурил левый глаз, и ученый понял, что придется господину военному объяснять теорию вероятностного распределения случайных величин по старинке, на картошках.

– Вот, смотрите. – Он достал из кармана два игральных кубика с точками. – У меня есть кости, и сколько бы раз я их ни кинул, из множества попыток каждая грань кубика выпадет равное количество раз. Это и есть равномерное распределение – фундаментальный закон нашей Вселенной.

Максимилиан пожевал губу. Второй ученый догадался, что надо закрепить пройденный материал на доступных пониманию командира примерах.

– Вы же знаете теорию, согласно которой Они, демоны, внезапно выходят из своего измерения, гиперпространства, к нам на периметр Заставы?

«Ты еще меня поучи, прыщ!» – подумал Максимилиан, а для себя отметил, что ежа лысого он знает о том, как Они выбираются в наше измерение. Его в космической академии только учили Их убивать, если появятся.

Будто бы прочитав мысли, ученый продолжил:

– Для нашего Измерения характерно равномерное распределение, к которому мы привыкли, кидая кости. Но вот Их измерение – иное. В нем распределение случайных чисел происходит иначе…

– По нашей теории, – вмешался Дрыщ, – в параллельном измерении, при случайной генерации последовательности, преобладает появление простых чисел! Так, кидая наш знакомый кубик с шестью гранями, наиболее часто у Них будут выпадать числа 2, 3, 5. Следовательно, в нашем мышлении возникает дисбаланс, поскольку вместо одной шестой вероятность возникновения простого числа у Них составляет две девятых. Простые числа в Их измерении, но по нашему исчислению будут выпадать с вероятностью на пять с половиной процентов чаще!

– И какое это имеет отношение к путешествию между измерениями? – недоумевал командир.

– В обоих рассматриваемых измерениях с разными случайностями равномерного распределения присутствуют также исключения. Это те самые несчастные случаи, непредусмотренные ошибки механизмов и прочее. И вот когда в определенной точке Вселенной, но в разных измерениях, распределение случайностей выбрасывает на костях исключение, возникает коридор между нами и Ими, демонами. Вероятность исключения для наших измерений одинакова – она-то их и роднит.

Максимилиан долгое время молчал, смотрел на Прыща и Дрыща, а после, совершенно неожиданно для них обоих, сделал вывод:

– Это – то самое исключение? – Он указал на перегоревший прибор.

Ученые мужи медленно кивнули.

– Но это только теория, она способна объяснить не все.

– Для выполнения ее аксиом нужны костыли… – пояснил ученый.

– Какие костыли? – переспросил командир.

– Определенные, поддерживающие условия эксперимента. Любой хромой теории просто необходимы костыли.

Глава 2

– Вот, полюбуйся, что твоя коза написала, – крикнул Командующий Заставой, бросая на стол перед Максимилианом голографический планшет с текстом.

Максимилиан сразу понял, о ком идет речь, хоть в его подчинении находилась далеко не одна «коза». Все же робко поправил:

– А почему сразу «моя»… – надеясь отвести подозрения в неуставной связи.

– Твоя-твоя. Ты же у нас Станция-2? Вот, читай.

«Императору галактического флота…» – увидел Максимилиан, и в глазах его потемнело. Он подозревал, что давно превратил содержимое головы Наташи во взбитый йогурт, но даже в страшных снах не мог представить, как она сподобится написать самому Ему!

«…давно хотела написать, какова система Космической погранслужбы изнутри. Про то, как она обращает добро во зло, человеческое в нечеловеческое, чем наполнена в реальности закулисная жизнь…»

Лоб Максимилиана покрылся мелкой моросью пота, но руки офицера не дрожали. Он набрался смелости, приняв ситуацию за разоблачительный финал их романа, как вдруг понял: девушка писала вовсе не о нем!

«…люди служат системе ради бабла, кусков пенсионных вассальных провинций, вместо радения об исполнении закона, торжества добра во Вселенной! Их чакры темны. Никто не занимается духовным и моральным обликом, система погрязла в моральной и нравственной деградации…»

Командир Станции вздохнул с облегчением. Он припоминал, как на днях Наташа сетовала ему на внутреннюю пустоту и необходимость найти уединенное место для медитации. Накипело у человека.

– Да, – протянул Максимилиан, – знакомая ситуация. Личный состав часто обращается ко мне с жалобами на депрессию и моральное угнетение. Понимаете, монотонная работа сменами, за пределы Станции-2 не выйдешь, окружение приедается…

– Не пой мне тут Лазаря! – прервал отговорки Командующий Заставой. – У меня тут с десяток подобных тебе Станций. И на каждой люди, не роботы. Я это понимаю. Но не сопли же Императору лить!

– Мое упущение.

– Упущение, – передразнил Командующий. – Если бы не случайность, ушло бы письмецо.

– Случайность? – зацепился Максимилиан.

Он уже третий день плохо спал после разговора с учеными о том, как случайности не случайны.

– Нет места случайности в Галактическом флоте Императора! – стукнул по столу Командующий.

Максимилиан при упоминании священной должности встал по стойке смирно и по-уставному крикнул девиз: «Победа навсегда!»

– Сядь. – Командующий махнул рукой и уже более тихим голосом добавил: – Не в цирке и не на плацу, чтобы прыгать, как собачки, от Его имени.

Командиру Станции-2 хотелось скорее выбежать из этого кабинета. Мысли путались, и чтобы не выражать внутреннего смятения, он вновь принял личину уставных норм. «Есть», «Так точно», «Никак нет». Но сидел с ровной, как ракета, спиной, уперев взгляд прямо перед собой, дабы лишний раз не посмотреть дрожащим глазом на Командующего.

– Хорошо, что я эту козу хорошо знаю еще со времен собственной службы на твоей Станции.

– Проведу с сотрудником воспитательную беседу. А вас прошу не поднимать рапорт выше.

– Естественно, не буду давать делу ход, – повышая голос с каждым словом, отчеканил командующий. – Мне Станция-2 как родная мать! Каждый шуруп на ней знаю. Еще чего – порочить ее имя на уровне Пограничного Имперского флота!

Максимилиан пристыженно закивал головой.

– Чтобы не было таких вот случайностей, нужен контроль. Упор на цели, понимаешь?

Максимилиан кивнул. Его до сих пор не отпускало вскользь пророненное слово «случайность». Оказывается, все просто: чтобы ее не было, нужно умственное сосредоточение. Разум падал внутрь черепной коробки, туда, где беспросветный космос с миллиардом сверкающих звезд. То не звезды мерцают – это нейроны носят мысли. Если рассмотреть поближе, их блики будут как вспышки тысяч солнц. Не хаотичное мигание огоньков на темном небе, но поддающаяся некой логике последовательность. Закономерность.

Что, если взяться за этот «контроль», как советует Командующий?

Контроль – это наблюдение. А где действие, там и наблюдатель за ходом эксперимента. Что говорили Дрыщ и Прыщ о стороннем наблюдателе в лабораторных опытах?

Любимая присказка широкоплечего ученого: «Взрываются ли звезды в космосе с хлопком, если рядом нет стороннего наблюдателя?»

«Если постоянно следить за периметром… Если держать свой ум сконцентрированным на равномерном появлении ряда случайностей по закону Вселенной, как его… нормальному распределению… Или равномерному? Если быть наблюдателем, то ход эксперимента пойдет по заложенному тобой сценарию. Если сконцентрировать свои желания, то исключения не будет. Они не придут из своего измерения».

Открытая правда поразила Максимилиана своей обыденной простотой. Волосы, черные, как графен обшивки корабля, пружинками взъерошились на его голове.

– Максимилиан Никитич, позвал я тебя сюда не отчитать за глупости твоих людей, – по-отцовски произнес Командующий, заметив покрасневшее лицо подчиненного. – Не Наталья Всеволодовна бы сорвалась – так кто-нибудь другой. Я вот подумал: может, нам на Станциях делегацию какую-нибудь театральную пригласить? Люди хоть отвлекутся, встрепенутся. Скоро праздник, как-никак, двухсотлетие первого полета человека в космос.

– Только людей дразнить, – вдохнул Максимилиан, вспоминая посещенную им крайнюю постановку «Фауста» там, на Земле. – Им в отпуск бы. Сменить постоянный состав, а то засиделись.

– Этим помочь не могу. Каждый человек на счету. Сам слышал, что произошло на соседнем парсеке.

– Неразбериха произошла на соседнем парсеке.

– БЕСТОЛКОВАЯ МЯСОРУБКА! – выпалил Командующий. – А все из-за неумелого командования, что не прислушивается к докладам своих подчиненных.

– Вы про нападение Их на Станцию? Там, где непонятно как связист, оставшись без ног и кожи, каким-то чудом успел объявить тревогу?

– Именно! Один со всей станции сумел дотянуться до заветной кнопки во время Их налета. Ты представляешь, какая молниеносная атака? Он один смог, один из тысячи бдящих на Станции! И то, вырывая каждый вздох из лап смерти, связист не пережил Их обратное исчезновение.

– Ну, тут у меня вопросы непосредственно к Заставе соседнего парсека, в таком случае. Почему Станцию не снабдили оружием борьбы с Иными? И у нас на Станции-2, кстати, один в один такая же обстановка. В случае нападения нам нечем ответить демонам.

– Твоя задача – не воевать с ними, а обнаружить прорыв пространства, вовремя докладывать. Забыл, что ль, командир, или к тебе приехать с проверкой, напомнить, как Родину надо любить да Императора почитать?

Окончание фразы Командующий произнес уже повизгивая. Его горло пересохло от непривычно долгого диалога на повышенных тонах.

– Знаю я все это, – обиженно прервал его кашель Максимилиан. – Обидно просто… Почему средства борьбы дозволено иметь только Инквизиции… А те прилетают всегда уже на захваченную Ими станцию.

– Опустошенную Ими станцию… – тихим голосом поправил командующий.

– Опустошенную… – податливо кивнул Максимилиан, содрогаясь от осознания глубинной разницы между двумя простыми словами «захваченную» и «опустошенную». Демоны не берут заложников.

– Ох, упаси Император от такого!

Оба офицера замолчали, прекрасно осознавая, что никто из них не застрахован от случайности. Враг Империума коварен.

Но Максимилиан теперь видел главного врага. Скрывался он не в далеком-далеком измерении, но гораздо ближе. Враг живет внутри нас. Лень и праздность мышления – вот те окликающие на суку сороки, что зовут беду.

– Так вот, почитав чудачества Наташи с твоей Станции, я подумал, – более воодушевленным голосом продолжил Командующий, – о проведении серии праздничных мероприятий. Пригласил на Заставу концертную труппу, чтобы чуть скрасили досуг наших сотрудников.

– Идея замечательная, но не панацея. – Максимилиан покрутил в руках планшет. – Пройдет день-два, и люди вновь затоскуют. Это на Земле проще: отправил отдыхающую смену снег убирать или по плацу маршировать – и то дело, из головы дурь всякую выбивает. А тут на безатмосферном спутнике не намаршируешься.

– Хоть что-то. – Командующий с довольной ухмылкой хлопнул по столу.

Взгляд командира Станции-2 скользнул по фотокарточкам, заложенным под приборное стекло. Среди прочего широкая рука Командующего прикрыла афишу исполнительницы «N». Максимилиан вспомнил видеограмму с ней в довольно возбуждающей сцене.

Не заметив взгляд подчиненного, Командующий продолжил:

– Бюджет, правда, у нашего Пограничного парсека не резиновый, на все десять станций не смогли договориться. Тут, штаб позабавят, – он хитро улыбнулся, – к тебе заедут, да на Станцию-5.

Максимилиан припоминал, что на Станции-5 служит сын Командующего. Готовит наследника на Заставу.

После офицеры обсудили ряд насущных вопросов по охране периметра галактики. Максимилиан Никитич доложил о перегоревшем в лаборатории акселерометре, поделился недобрым предчувствием.

– Это нормально для пограничника, – командующий приподнялся из-за своего огромного каменного стола. – Мы всегда должны жить с ожиданием беды.

Максимилиан кивнул скорее из вежливости. Необходимо соглашаться с нравоучениями старших по званию, хоть и сам понимал: возникающее в груди неприятное чувство вовсе не являлось рабочем напряжением.

– Подсоби мне.

Командующий оттолкнулся крепкими руками от стола, ловя опору для одинокой ноги. Кивнул в сторону выхода. Отчего-то его ординарец, когда выходил из кабинета, оставил костыли у порога.

– Долго еще в экзонакладке ходить? – посочувствовал Максимилиан, вручая так необходимую Командующему опору.

– Уже месяц как случайно оступился на лестнице. И еще столько же врачи приказали прыгать.

Перекатываясь с ноги на ногу, Командующий проследовал к иллюминатору.

– Вот она, взывающая пустота.

– Отчего для вас она взывающая?

– Согласно течению времени, любая емкость должна равномерно наполниться. Энтропия… И каждый раз, смотря на наш край галактики, я удивляюсь, как так получилось, что вон там, – он указал за край видимого из окна, – сотни миллиардов звезд, скрученных в плотный калачик. А тут, – он указал костылем в противоположную сторону, – пустота. И вот, я думаю, что эта пустота зовет звезды заполнить не наполненную ничем часть Вселенной.

– Так сталкиваются Галактики.

– Мать моя, гравитация… – согласился Командующий.

Они оба смотрели на сияние спирали Млечного Пути. Оно краешком виднелось из окна кабинета, предоставляя пустоте занять всю панораму для обзора. Словно после увертюры открываются кулисы, зрителю предстает еще пустая сцена. Вот-вот выбегут балерины и начнут кружиться в танце смерти.

От Станции Управления поднялся шаттл. Созерцающие бездну пограничники Имперского флота не смогли разглядеть опознавательных надписей на нем. Но Командующий знал: по расписанию должен вылететь борт до Звездных групп Рукава Персея.

– Ты когда-нибудь пытался понять, почему Они выходят из гиперпространства именно на окраинах скопления звезд? – произнес Командующий, провожая взглядом огонь из сопла двигателей. – Представь, если внезапно Они материализуются в Столице или еще хуже того – рядом с Землёй!

– Такого никогда не было, и я полагаю, это не случайно.

– А я вот что про то мыслю… Не такая это и не «внезапность», Их появление. Поверь, я сам пережил не одно нападение демонов из гиперпространства. Я знаю, о чем говорю. Во всем виновата пустота пространства. Это она их зовет, словно вакуумным насосом засасывает.

– В теории моих научных лопухов, о которой я вам рассказывал, говорится нечто подобное. Правда, к вашей истине они подошли с другого бока. – Максимилиан положил ладонь на стекло иллюминатора. Рука почувствовала вечный холод. – Они предположили, что проводником из Их в наше измерения является одинаковая вероятность исключения. Иными словами, они способны попасть в состояние пространства, идентичное Своему измерению.

Командующий непонимающим взглядом посмотрел на Максимилиана. Тот пояснил:

– Их мир пуст. Все их существование пусто и бренно, оттого они так легко перемещаются в пустоту нашего бытия.

– Всякий сосуд да наполнится, – согласился с выводом Командующий. – И если эту Вселенную мы не заполним жизнью, то вольются они – порождения смерти и Хаоса.

Максимилиан убрал руку от прозрачного космоса. На стекле остался силуэт его ладони – четкие грани по контуру пальцев и расплывчатая дымка в сторону от них. Тут было нечто живое, но теперь лишь грани его дыхания являются свидетелями касания. Силуэт ладони по стеклу не означает пустоту внутри контура, сродную одиночеству космоса. Но значит нечто большее – эта пустота и является ключевым смыслом изображения по стеклу. Эта очерченная ладонью пустота – иная, чем оставшееся пространство стекла за гранями налета испарины. И лишь человеческий разум способен отличить одно от другого.

– Пойдем выпьем. – Командующий положил руку на плечо Максимилиана.

Тот кивнул, в этот раз соглашаясь искренне.

Командующий закостылял в соседнее помещение, где располагалась его каюта. Широкая спина качалась из стороны в сторону при каждом шаге. А командир Станции-2 подумал:

«Костыли у хромого человека не появляются сами собой. Чтобы они служили надежной опорой идущему, необходимо усилие рук, что держат их и направляют по ходу движения».

В комнате совещаний погас свет, оставляя на стекле одинокий блик от прикосновения Максимилиана. Нам всем нужна опора. Даже ладони необходимо опереться на холодное стекло, чтобы оставить о себе воспоминание.