Текст книги "За пределы атмосферы"

«Люда!» – в отчаянии воскликнул Олег.

«Молчу, молчу!» – поспешила успокоить Олега Людмила.

Учтиво поздоровавшись с Ведой, Лума обратилась к Олегу:

– Командир, я бы хотела в ближайшее время продолжить нашу работу, но уже в Институте нервных токов. Вы знаете, там есть все условия для фундаментальных исследований.

Олег замялся. На помощь пришла Людмила:

«Ну говори же ты о своих условиях, что, мол, мне нужно отдохнуть, прийти в себя…»

– Лума, – откашлявшись, начал Олег, – давайте сделаем так: вы начнете работу, приведете в порядок мои отчеты и записи, систематизируете их, дополните вашими соображениями. Я же тем временем отдохну на хорошем курорте и заодно приведу в порядок свои мысли. – На минуту задумавшись, Олег твердо добавил: – Я бы хотел это сделать на одном из курортов Алтая.

Над последним предложением Олега Лума на минуту задумалась. В разговор вмешалась Веда:

– Эрг, мы много раз говорили, что вы хотели бы как-нибудь в отпуске побывать вместе со мной в одной из моих экспедиций. Как раз сейчас такая экспедиция работает на раскопках древнего могильника в урочище Укок на Алтае. Вечером туда отправляется группа моих студентов-археологов. Вы смогли бы поехать с ними и там окунуться совсем в другую атмосферу, немного потрудиться и заодно отдохнуть в одном из ближайших к раскопкам санаториев. Что вы скажете о моем спонтанном плане? – уже обращаясь непосредственно к Луме, спросила Веда.

– Что я скажу? – в раздумье ответила Лума. – Давайте так и сделаем. Надеюсь, ваш отдых не займет более двух недель? – повернувшись к Олегу, с некоторым нажимом спросила она.

– Да, конечно, – с поспешной готовностью ответил Олег, – я обязательно вернусь за это время.

– Договорились, – сухо произнесла Лума и, сдержанно попрощавшись, скрылась в толпе встречающих.

– Вы, Веда, конечно же, полетите со мной? – спросил Олег, стараясь скрыть свою озабоченность.

– Нет, на этот раз не получится, – по-деловому заговорила Веда. – До Спиральной Дороги я вас провожу, а далее наши пути расходятся: вам направо, мне налево. Но через пару дней я прибуду на раскопки, а до тех пор поживите немного студенческой жизнью. Вы ведь по ней очень соскучились? И не только по ней?

– Хорошо, – с облегчением сказал Олег, – давайте так и сделаем.

И они дружно зашагали к уже поджидавшему их беспилотному челноку, который должен был их доставить на станцию Спиральной Дороги.

Они пообедали с Ведой в привокзальном пункте приема пищи теми же палочками и тем же приторным киселем, опостылевшим Олегу еще в космосе. Посадив Веду в вагон, отправлявшийся в сторону заходящего солнца, и взмахнув ей на прощание рукой, Олег прошелся по автоматическим киоскам станции. Однообразие пищевых продуктов удручало, а средства личной гигиены он вообще обнаружил с большим трудом. Набросав в свой рюкзак того и другого, Олег вышел на платформу станции и стал дожидаться своих попутчиков. Вскоре веселая студенческая компания вынырнула из подземного перехода и ринулась прямо к Олегу – герою космоса Эргу Ноору. Было очевидно, что Веда предупредила своих студентов о необычном спутнике.

Студенты моментально забросали Олега всевозможными вопросами и расспросами. Однако Олег, продолжая приветливо улыбаться, все же нашел в себе силы вежливо отказаться тотчас на них отвечать, сославшись на послеполетную усталость. Подошедший поезд разрядил ситуацию. Уже влезая в вагон, Олег еще раз извинился, но тут же твердо пообещал молодым людям чуть позже полностью удовлетворить их любознательность. Бросив студентам на прощание пару ободряющих фраз, он удалился в отдельное купе.

Поезд Спиральной Дороги жадно глотал одну сотню километров за другой, но Олегу и Людмиле казалось, что он ползет с черепашьей скоростью. Оставшись, наконец, одни, они ни о чем не говорили, глядя одними и теми же глазами на уносившиеся вдаль леса, голубые зеркала озер, синие горные хребты, голубое небо с бесконечно плывущими по нему облаками. Они оба онемели от всей этой красоты и никак не могли понять, что же влечет рожденных в этом раю людей в пустынные, враждебные человеку глубины космоса.

– Люда, – тихо произнес Олег, – я, пожалуй, вздремну, хоть здесь и нет привычного стука колес.

– Давай, – согласилась Людмила, – у меня такой возможности нет, но мешать я тебе не буду.

Олег проспал почти десять часов кряду, когда поезд подходил к их станции. В его купе осторожно постучали. Олег разрешил войти. На пороге появились загоревшие, как островитяне тропических морей, юноша и девушка и вежливо поприветствовали Олега. Девушка, постоянно и беспричинно хихикая, сообщила Олегу, что через полчаса поезд прибывает на станцию, где их ожидает специально заказанный ими винтолет. Этот летательный аппарат и должен был доставить всю новоявленную группу археологов на место раскопок. Олег вежливо поблагодарил студентов за информацию и после их ухода занялся утренним туалетом.

Усаживаясь в салон винтолета, Олег попросил пилота вывести на дисплей маршрут следования. На мониторе высветились до боли знакомые Олегу изгибы синих рек и зигзаги заснеженных хребтов. Прямая, как стрела, синяя полетная линия проходила несколько в стороне от Улаганского района.

– А можем мы сделать небольшой крюк и посадить винтолет вот здесь? – спросил пилота Олег и указал пальцем на карту.

– Можем, конечно, – винтолет для того и предназначен, – утвердительно кивнул головой пилот, – но в этом случае мы позже прибудем на место.

Тогда Олег обратился к уже рассевшимся по местам студентам:

– Ребята, ничего, если мы в пути немного задержимся и я присоединюсь к вам уже в лагере?

– Да пожалуйста, как вам угодно, – раздались дружные молодые голоса, и винтолет, оторвавшись от земли, стал быстро набирать скорость.

Олег попросил пилота распечатать карту на стоявшем в кабине пилота принтере. Взяв карту в руки, он прошел на свое место, еще раз внимательно на нее взглянул и, аккуратно сложив ее несколько раз, засунул в нагрудный карман комбинезона. В другом кармане комбинезона тяжелел навигационный прибор Эрга Ноора, по которому безошибочно можно было определить собственное положение в любой точке земного шара, но Олег по старой привычке предпочитал древний бумажный носитель информации.

Он сидел у иллюминатора и задумчиво смотрел на проносившиеся под ним знакомые долины, перевалы, горные вершины, бурные потоки и замысловатые изгибы рек. Студенты вели между собой веселые непрекращающиеся разговоры, часто прерывавшиеся взрывами дружного хохота. К Олегу они из деликатности не обращались, и он был этому очень рад. Когда бирюзовый поток Катуни круто стал заворачивать вправо, пилот развернул винтолет влево, и они понеслись над хорошо знакомыми Олегу горными цепями, разбросанными между ними селениями и удивительно хорошо сохранившимися лугами и лесами. Видимо, эти места с незапамятных времен находились в статусе заповедника.

Олег поднялся со своего места и прошел в кабину пилота. Едва под ними появилась знакомое нагорье, Олег попросил пилота лететь помедленней, а сам стал жадно всматриваться в проплывавшие под ними ущелья, горные склоны и перевалы. Наконец он узнал седловину, в которую они много веков назад опустились с Людмилой на воздушном шаре. Она по-прежнему оставалась дикой и нетронутой цивилизацией – никаких дорог поблизости Олег не заметил. Только группа одноэтажных строений – то ли туристическая база, то ли исследовательский центр – прилепилась на склоне невысокой горы. Олег попросил пилота спуститься ниже и лететь еще медленней. В этот момент он наконец заметил справа за невысоким хребтом уже ставшее для него родным домом овальное плато. Задыхаясь от охватившего его удушливого волнения, он знаками попросил пилота пойти на посадку.

Пилот согласно кивнул и, повертев головой, выбрал подходящий для посадки винтолета пятачок. Дождавшись полной остановки двигателей, пилот открыл входной люк и спросил Олега, как тот намеревается вернуться в лагерь. Уверенно что-то ответив и указав в сторону встретившейся им базы, Олег поблагодарил пилота еще раз. Повернувшись к салону, он махнул студентам на прощание рукой и с огромным облегчением выпрыгнул из люка винтолета. Отойдя на безопасное расстояние и повернувшись к винтолету, он снова принялся размахивать рукой до тех пор, пока тот не скрылся из глаз.

– Ну вот, Люда, мы с тобой снова на нашем заколдованном месте, как сказал бы Николай Васильевич Гоголь, – радостно доложил Людмиле Олег.

– Очень хорошо, – в ответ отозвалась Людмила, – я все вижу. Кстати, в этот раз ситуация намного лучше, чем в прошлый раз, когда тебе пришлось тащить меня на себе. Теперь совсем другое дело – веса у меня нет, и тебе не составит никаких трудов перенести меня к озеру.

– Ну что ты, Люда! – игриво возмутился Олег. – Я в любом твоем весе, всегда и везде готов носить тебя только на руках!

В ответ что-то очень похожее на ехидный смешок послышалось в голове Олега.

– Однако не будем терять времени – солнце уже клонится к горизонту, – сказал Олег и вынул из кармана комбинезона вчетверо сложенную карту. Затем он достал из другого кармана ручку и, развернув карту, нанес на нее какие-то значки. – Ну, теперь наш Эрг Ноор не заблудится, даже если его электронный навигатор выйдет из строя, – уверенно вслух сказал Олег, – хотя, конечно, как только я его покину, ему придется очень сильно удивиться. Чтобы его удивление не было слишком сильным, нам нужно поторапливаться – ему будет лучше, если он придет в себя засветло.

– А если я останусь вместе с ним? Что тогда? – насмешливо спросила Людмила.

Олег вздрогнул всем телом:

– Нет, такой вариант нас не устроит. Эрг – мужчина любвеобильный, как ты знаешь, и он может тебя не отпустить, оставив для нетрадиционных отношений.

– Ха-ха! – ответила Людмила, а Олег продолжил:

– Поэтому я, как истинный джентльмен, пропущу даму вперед – Lady first! – и только потом сам займусь медитацией.

– Договорились! – ответила Людмила, и Олег начал подниматься на голец. Уже находясь на плато, он ненадолго присел на камушек у прозрачного ручья и с жадностью напился прохладной чистейшей воды. Затем он с большим удовольствием ополоснул ледяной водой лицо, руки и шею.

– Как я тебе завидую! Такого блаженства я уже давно не испытывала! – не удержалась от восклицания Людмила.

– Люда! Осталось потерпеть совсем немного, и ты испытаешь все блаженства мира! – восторженно пообещал Олег.

Людмила промолчала.

Само озеро, разноцветные ручьи, со всех сторон впадавшие в него, и серебристый туман водной пыли с тысячей радуг были неподвластны громадной толще седых веков – все шумело и сверкало, как в тот раз, когда они впервые оказались здесь вместе с Людмилой. Олег удобно уселся под громадным кедром и закрыл глаза, внимательно прислушиваясь к импульсам, исходящим из нейро-чипа. Когда их интенсивность снизилась и вскоре пропала, Олег мысленно обратился к Людмиле. Ее молчание было ему ответом. Тогда он открыл глаза, еще удобней, всей спиной прижался к кедру и снова их закрыл, пытаясь мысленно унестись назад, в «прекрасное далеко».

Энгийн Тиили
пос. Яккима, Республика Карелия

Свободный художник. Пишет стихи и прозу. Путешествует. Публикуется впервые.

Из интервью с автором:

– Прям даже не знаю…))

© Тиили Э., 2023

Новые песни Пуха

 
черные дыры/белые петли/
время/пространство – они еще есть?
свернуты в трубочку/слеплены/слепли… —
прошлое с будущим скатано в здесь!
координаты погибшей подлодки —
здесь-и-сейчас – захлебнувшийся SOS —
лампы погасли – свеча, рюмка водки —
Блока читает дежурный матрос —
скачет зрачок по страницам, мигает
глаз маяка над поверхностью вод —
время/пространство меня настигает
и норовит занырнуть в пищевод
 
 
в белые дыры бросаюсь без страха
черные пятна отмыв добела —
в петлях пространства мерещится плаха,
плюха и плетка – была не была!
черные петли/белые дыры/
время/пространство – не-тлеть-а-гореть!
головы склонят отцы-командиры
в пыльных папахах, задумав воспеть
подвиги юности – чешут затылки,
брови нахмурив – ужо, мы на вы!..
красной петлей затянулись опилки
в черном пространстве моей головы.
 

Пифагор, Архимед и все-все-все…

 
Откладываю выкройку штанов
И погружаюсь не в бассейн, а ванну,
Стоящую под яблоней в саду.
И концентрируюсь на яблоке… во-он том,
Висящем на корявой ветке справа.
Вода из ванны вытекает через край.
Смотрю, как зайчик солнечный дрожит
В воде и на воде в моем приборе
И, отражаясь, блики рассыпает…
И думаю, что кроме тяготенья
Еще бы надо бы подумать об:
Углах падения и отраженья волн,
Границах сред… (суббот и четвергов)
И прочих дней, когда работать можно.
Моя садхана так несовершенна!
И дхарана сбоит. Сбоит. Сбоит.
…
Итак – о яблоке!..
Которое созрело…
О притяжении… его… к земле.
И мальчике! Который так желает
Его сожрать!
Ах, чтоб он подавился!..
…
Вот яблоко.
Его качает ветер.
И солнце сушит, и земля зовет.
Так отчего…
Ему…
бы…
не… упасть?!
…
Ботаник объяснит проблему эту
(Паденье яблока) созрелостью клетчатки —
И будет прав. И мальчик тоже прав.
И все писатели, которые напишут
Про это, (несомненно) будут правы!
…
Я каску надеваю (как на стройке) —
Ведь рухнет яблоко на голову мою!
 

Малая авиация

 
Под рев пропеллеров неспешно
Закат заглатывает солнце.
Винты вращаются все тише,
И горизонт горит, прощаясь
С последним на сегодня светом.
Гудящей тишины подушка
Укроет дрожь аэродрома,
Глухая тьма лесов окрестных
Сотрет следы осколков эха
Под рев пропеллеров неспешно…
 

«Юрий Гагарин ― гордость Союза…»

 
Юрий Гагарин ― гордость Союза!
Юрий Гагарин ― первый из первых!
Юрий Гагарин ― час на орбите,
Риска ириской крутится в бездне,
Первого спутника ртутную каплю
В бездновой глотке ловит руками.
 
 
Юрий Гагарин ― минус дублеры —
Выпали решкой Титов и Нелюбов.
Как на ромашке: любит-не-любит…
Старший архангел (второй после бога) —
Важный-преважный Никита Сергеич, —
Враз осерчав, лепестки обрывает.
Герман Степаныч, все же ты ― Герман…
Ну а Нелюбов и вовсе – не любов.
 
 
Дочери улиц ― Вильма и Капля —
Станут Маркизой, станут Миледи.
Только не очень это по-русски!
Только уж вовсе не по-советски!
Партия скажет (снова-здорово) —
И на концертах красный Ван Клиберн
С Белкой и Стрелкой обнимется крепко…
Юрий Гагарин! Гордость взрывает!
 
 
Старт состоялся. Мы победили,
В космосе ближнем крылья расправив!
Сбрендившим брендам ангелов хоры
Ныне и присно славу возносят.
Сброшены напрочь ризы предтечи,
Нимбы, осанна… Стоило ль это
Жизней собачьих и человечьих?
Мелкие дребезги ― радость полета…
 

«Сколько раз я вставал на рельсы…»

 
Сколько раз я вставал на рельсы,
Чтоб увидеть, как сходятся параллельные,
Но по рельсам летел поезд,
Словно в фильме братьев Люмьеров,
И я отступал, не увидев,
Что на линии горизонта
Параллельные, правда, сходятся.
А они сходились!
Всегда сходились!
Только я боялся увидеть.
 

«Вечер недалеко……»

 
Вечер недалеко…
Солнечный колобок
В йогурте облаков
Студит румяный бок —
В сумерках ждут его
Заяц, медведь и волк.
 
 
Ночи лиса хитра —
Тьма разевает пасть,
Сладко поет сестра:
«В сумрак упасть-пропасть,
Сгинуть в нем до утра
И отоспаться всласть…
Сядь ко мне на носок,
Песню еще раз спой,
(Ангельский голосок!)
Спи, ненаглядный мой…»
Жизнь, как вода в песок.
 
 
Завтра мести-скрести
Старая вновь начнет.
Утро скатав в горсти,
Вымесит, испечет…
Но колобка спасти
Не смогут ни бог, ни черт.
Он за окошко – скок.
Поостерегся бы!
…Катится колобок
В хищную пасть судьбы.
Заяц, медведь и волк —
Как верстовые столбы.
 

«Иван, родства… Вдовства? Сиротства? Естества…»

Для успеха любого предприятия нужны три человека:

мечтатель, бизнесмен и сукин сын.

Питер Макартур

 
Иван, родства… Вдовства? Сиротства? Естества!
Не помнящий. Но мнящий себя (в себе самом)
Успешным бизнесменом. И величающий себя
Мечтателем. Что менее почетно
В отечестве, увязшем по спицы расписные
В расхлябанные колеи путей особых,
Которых не понять и не измерить
Умом, аршином, циркулем, отвесом…
 
 
Всемирный заговор разбился и увял
В бескрайности дорог и дураков,
Которых первых – нет, вторые – бесконечны.
И только детство с светлыми глазами
Надеется наивно, поутру
Однажды встав, вторых не обнаружить
И помахать им вслед – летите, мол, летите!
 
 
Иван один стоит в полях бескрайних,
Застыв Горгоною, узревшей отраженье
Свое в щите (и на щите). Понявший,
Что не мечтатель и не бизнесмен,
А только – сукин сын…
Но!.. Ай да сукин сын!
 

Согласно ТУ (первокурсники)

– Итак, на первый взгляд – унылое говно, и сначала кажется кротким и даже ручным…

– Вопрос: как долго надо придерживаться этой стратегии? Сколько должно длиться это самое «сначала»?

Среди склоненных над тетрадями бледных, с землистым оттенком лиц конопатая физиономия отсвечивает оранжевым, рот растянут до ушей – маскируется, сука, под бодрячка.

– Сколько надо! Сколько надо, Уксинкертайнен, столько и будешь придерживаться. Чтобы даже тени сомнения не осталось! И на первый, и на сто первый, и на все последующие взгляды!.. Ваш факультет – самая плотная точка конкретной материализации. Когда кристаллизация формы достигает данной степени плотности, форма легко разрушается, и тогда вы осуществляете свое собственное разрушение, предшествующее освобождению жизни и перестройке формы. Ваш девиз: как бы хреново мне ни было сегодня, завтра наверняка будет еще хуже!

– А как же насчет «способен достигать горных вершин» – когда «унылое говно»?

– Дети, кто ответит Изи? – Поднимается четыре руки. – Вот ты…

Долговязое дитя с аккуратным пробором разворачивается в высоту сегмент за сегментом, как складной метр.

– Ключевое слово «кажется». Кажется ручным, но при первой удобной возможности…

– Не про то!.. Садись.

Долговязый складывается в обратном порядке. Трое продолжают тянуть руки, особенно старается маленькая с сосредоточенным выражением лица.

– Давай.

– Вершинаэтоточка… за… которойневозможноникакоедальнейшеевосхождение… вданномконкретномцикле… жизни врамкахсуществующихформпро-о-гресс… становитсяневозможен… и…

– Молодецсадисьотлично… Поэтому… Прежде чем будет предпринята новая попытка восхождения, необходим спуск в долину. Отличительные признаки данного опыта – усилие, напряжение, борьба. Без дела дзена Козерогу не достигнуть. Бездельничающий Козерог – это мертвый Козерог. Ясно?!

Они кивают. «Жесток, бездушен, холоден, начисто лишен чувства юмора» – прямо по учебнику…

– Хорошо. Занятия закончены. Не забывайте свои Третий и Пятый Лучи. Страж и Ангел проводят вас в мастерские.

Стираю с лица приветливую улыбку и (наконец-то) расслабленно мрачнею.

* * *

Солнце бьет в окна полосами, выстраивая в воздухе стены из света, они разделяют аудиторию на длинные узкие секции. У двери дремлет Страж Порога. Ангел Присутствия раскачивается на трапеции под потолком, листая классный журнал и внимательно наблюдая за тем, как облака, медленно смещаясь, стирают солнечные полосы, уничтожая одну за другой стены. Каприкорны-младшекурсники заняты проектированием идеальных зодиакальных моделей.

– Вотсмотриэтознак… посредничествавкоторомполярныепротивоположности приводятся… к проявлению… – тараторит маленькая.

– Идеальные спасители мира – верные, истинно добрые, с непоколебимой моралью… – После скороговорки маленькой кажется, что длинный растягивает слова.

– Это уже в конце… – морщит нос рыжий. – А все время до?.. – Он косится в сторону двери и мечтательно закатывает глаза. – Это просто о… офонаревшие в собственной беспринципности исчадия ада!

Ангел, не отрываясь от бумаг, отвешивает рыжему подзатыльник. Тот скалится и, потрясая конспектом, продолжает с деланой обидой:

– Вот же сказано: естественные духовные тенденции заблокированы, поскольку это знак подавления и препятствий. Видимым проявлением служат животные и личностные силы. По мне, так идеальную модель развивающейся Рыбы, то есть среднестатистической, конструировать гораздо интереснее, чем модель Рыбы совершенной.

Ангел неизящно сваливается с трапеции и начинает выписывать в воздухе круги и восьмерки. Ученики поднимают головы и, морщась от вихрящейся в солнечных лучах пыли, внемлют трубному гласу.

– Изучите техзадание и всю проектную документацию. Чтобы не получилось, как в прошлом семестре… Изи, в первую очередь это тебя касается! Игры с драконами и василисками кончились! Создание человека – это серьезно!..

* * *

Она получилась не бледная, как положено, а смуглая, но глаза большие, немного сонные – согласно ТУ.

– Красивыеглазаклыкиубийца надо… составитьматрицупланирования.

– Дохрена страшно!

Маленькая и длинный взобрались с ногами на стол. Рыжий, утративший свою солнечность, стоит посреди комнаты с горестным серым лицом.

– А чего ты ожидал? – Длинный опасливо подтягивает ноги повыше. – Обычный медиум низкого уровня – пример худших аспектов знака! Негативность, впечатлительность, животная и эмоциональная чувствительность в сочетании с неразвитым ментальным принципом. Вывести из себя, обидеть, огорчить, осчастливить, порадовать или расстроить может любая мелочь…

– И вы, конечно, не удержались – и вывели, и расстроили! – ядовито бросает рыжий.

– Изи-и, полученные коэффициенты регрессии необходимо проверить! Рыбы склонны идеализировать людей, а потом обижаться за то, что те оказались мудаками.

– Элитный экземпляр! Природное обаяние лвл 1000… плачет огнем… – Рыжий закрывает лицо руками. – Оксана была идеальна!

– Окса-ана?.. Ага… – Длинный осторожно слезает с противоположного края стола. – Оксана! До последнего вы будете глядеть ей в честные, полные слез глаза и верить, верить…

Рыба на полу разевает рот и хлещет хвостом – осколки аквариума рассыпают по кафелю блики.