Текст книги "За пределы атмосферы"

За рюмкой Командующий делился воспоминаниями о первой встрече с Ними, с демонами. Хромой генерал был еще юным лейтенантом и по счастливой случайности остался единственным выжившим на Патрульном корабле. Они появились внезапно и стремглав вырезали всю команду. У Пограничной Станции нет сил противостоять подобной мощи. Лишь Имперская Инквизиция оснащена средствами борьбы с потусторонними силами.

«Почему бы на каждую Станцию не поставить подобное вооружение?» – вопрос Никитича показался Командующему смешным.

– В таком случае знание об истинной природе вещей в Империуме станет доступно каждому, – осторожно заметил генерал.

– Наш Император должен оставаться непогрешим для всех, – понимающе кивнул Максимилиан.

На узле технических средств охраны раздался пищащий сигнал срабатывания сигнализации.

– Вот, как и тогда! – воскликнул Роман. – Локатор не показывает объект, но гравитационный сигнал сработал!

Максимилиан не стал пояснять оператору, что и в первый раз поверил ему, но пытался более детально изучить причину подобного поведения приборов. К тому же в тот самый раз Ромка успел получить нагоняй вовсе не за ложную тревогу, но из-за своего разгильдяйства.

Подумать только, снять сапоги на дежурстве и пялиться в служебные камеры на забавы начальства! Для справедливости следует уточнить, что и сам командир в порыве игривого настроения забыл, что камерами безопасности не оборудован лишь его кабинет, приемная же хорошо просматривалась. И даже более того, глаз не спускала в тот раз дежурная смена, высматривая каждое движение в помещении.

– Это может быть не само проникновение, но попытка выйти из гиперпространства в наше измерение! – догадался Максимилиан, и от этой мысли он проследил четкую хронологию всех тех случайных событий и действий, что привели его сегодня на узел охраны.

Вернувшись из Управления Заставы, Максимилиан первым делом вызвал к себе обладательницу «богатого внутреннего мира и крепких моральных устоев». Как и ожидал, беседа выдалась нелегкая, но полезная. С запозданием на один неправильный поступок Максимилиан осознал собственную неправоту в следовании страстям. Попытка донести свое прозрение до Наташи завершилась ссорой. Хоть через слезы, но желаемого результата командир добился – у сотрудника Станции-2 отпала какая-либо тяга писать возвышенные рапорты наверх (поскольку там сидят столь же деревянные представители интеллектуального большинства), а у недопонятой дамочки Наташи появилась возможность и стремление более страстно искупить свою вину перед командиром. Но прежде она решила непременно отомстить за унизительные слова Максимилиану.

Наверное, Наталья была единственным человеком на Станции-2, который мог себе позволить выбегать из кабинета командира, громко топоча каблуками сапог. В момент душевных терзаний она о том не подумала. Была ли она при этом столь же единственной особой, заходящей в эти апартаменты на разговор тет-а-тет, – история умалчивает.

– Роман, свяжись с соседними наблюдательными пунктами. Надо уточнить, уловил ли кто-нибудь еще…

Перед командиром мигал датчик гравитации, и он понял, что время для появления Они выбрали самое подходящее.

Как и обещал Командующий, на Станцию прибыла делегация артистов. Изначально затея с проведением концерта казалась сыроватой. Где проводить? Кого из личного состава направить на увеселительные мероприятия, а кого оставить тосковать дальше? Не исключено, что для тех, кто останется досиживать свою смену в праздник, само событие еще более усугубит депрессию.

А сроки принятия решения таяли, как радиоактивный шлейф за соплом шаттла с гостями. Это на Заставе Командующий мог себе позволить оставить у телеграфного аппарата связиста-телепата, при этом распустив весь контингент «погулять». На боевых пограничных Станциях такой фокус не выкинешь. В конечном итоге Максимилиан поставил артистов из труппы «N» перед фактом, что выступать надо будет за предстоящие сутки трижды! По разу для каждой из смен, с интервалом в семь часов.

– Генерал Владимир с нами о таком не договаривался! – протестовала «N». – Мы отказываемся так выступать вовсе.

Максимилиана забавляло, как при каждом нервно произнесенном слове у артистки колыхались два могучих таланта под почти прозрачной блузкой.

– Если откажетесь от моих условий, будете ждать следующего челнока до Столицы пару лет! – ухмыльнулся командир. – Не забывайте, мы находимся на самом краю галактики.

«N» хватала ртом воздух и не находила слов возмущения.

– А вы как думали: местные сотрудники по доброй воле сидят при маленькой занюханной каменюке на задворках Рукава Ориона?

«Вся хитрость в том, что сотрудникам, намеревавшимся уволиться, улететь со Станции не на чем», – не стал озвучивать очевидную мысль Максимилиан.

Скрасив свой ультиматум обещанием вкусного ужина и реками спиртного, командир согласовал график концертов. Сам на выступления «N» не пошел – на то не было настроения. Не выходили из памяти слезы Наташи при последнем разговоре.

Сама же Наталья не преминула напомнить любовнику про обладание ею холодным сердцем. Лишь командир направился от своего кабинета в сторону лаборатории, как наткнулся на совершенно случайно подстроенную сцену милого общения Натальи с прилетевшим музыкантом.

– А это водопад Виктория! – Длинноволосый тип указал на картинку. – Я там был в позапрошлом году. Эх, не передает изображение всей глубины его впадин…

Максимилиан терялся в чувствах. К чему ревновать – к тому, как этот мужчина тыкает пальцем в его (с любовью повешенную) картину у кабинета, либо к факту, что про его Викторию рассказывают его же Наталье?

– Наталья Всеволодовна, почему не на посту? – буркнул командир.

– Сопровождаю гостей Станции к месту их расположения, господин командир. Чтобы не заблудились.

Максимилиан гневно поиграл скулами, но высказываться по данному поводу при постороннем человеке не решился. Заметив чрезмерную реакцию на его лице, подчиненная тут же уточнила:

– Мне начальник дежурной группы поручил сопроводить артистов по комнатам. Вот, последний остался. Ему койки не нашлось в гостевом кубрике – определили к связистам на одну ночь.

– В сектор Б?

Дама кивнула, а Максимилиан поспешил забыть те дурные предположения, что возникли при данной неожиданной встрече.

Продолжая хихикать над шутками музыканта, Наташа скрылась из вида.

Дрыщ и Прыщ сидели напротив акселерометра и курили. Появление командира они сопроводили почтительным кивком, но продолжали оставаться в молчаливом созерцании прибора.

– Что… – только приоткрыл рот Максимилиан.

«Тссс», – тихо прервали его.

Командир более внимательно присмотрелся к объекту их наблюдений. Такой же прибор, как и сгоревший ранее. Тот, кстати, стоял неподалеку. Единственное… еле заметная пылевая взвесь над акселерометром.

– Силовое поле, – шепотом прокомментировал Дрыщ, словно телепатически уловив ход мыслей командира.

Максимилиан присмотрелся еще более внимательно. Взвесь была вовсе не пылевая – то был слой дыма, невидимой чертой удерживаемый от прибора на расстоянии аршина.

Дрыщ нажал кнопку на пульте, что держал все это время в руке. Поле рассеялось, а табачный дым равномерно распределился по лаборатории.

– И что это было? – поспешил уточнить командир.

– Проверяем догадку о равномерном распределении случайностей во Вселенной. В данном случае в роли «случайности» – хаотичное движение молекул нагретого газа, в простонародье – табачного дыма. На самом деле никакого силового поля вокруг прибора не было.

– Это как?

– Вот этой штукой, – ученый показал пульт, – мы создавали информационные колебания. Не буду утруждать вас сотнями побочных теорем и практик, как следствие, коллоидные системы при работе Этого пульта осуществляют дисперсию по иной функции распределения вещества, «несправедливой» для физики нашего измерения.

Максимилиан потряс головой, пытаясь разбудить мозг от заумных фраз.

– Вы, таким образом, можете создать выход в иное измерение?

– Нет. Чисто теоретически мы меняем окружающую среду, к которой привыкли мы или могут приспособиться Те, если вы о Них. По факту существам не из нашего измерения в зоне действия «несправедливой» физики будет сложнее приспосабливаться к условиям окружающей среды.

– Иными словами, мы можем сделать Их безоружными?

– Не совсем точно. В определенной области значений мы делаем безоружными всех присутствующих. Но да, и Их в том числе.

– Мы назвали это injustus corruptio – несправедливое разложение.

Командир понял, что, задавая очередные вопросы о сущности и практике озвученной теории, он забредет в густую тайгу без тропинки обратно. Подобные расспросы вскроют перед учеными полную непросвещенность руководства в сути проблемы. В конце концов, эти двое знают, что делают. Дело у них спорится.

– Командир, подойдите на палубу, – коротко и резко прозвучало сообщение по рации.

И вот Максимилиан смотрит на мигающий сигнал гравитационного датчика. Желтая полоска локатора так же ходила вокруг пустоты, а в широкий иллюминатор не прослеживалось никаких огоньков приближающихся кораблей. Объекты из гиперпространства могут быть непредсказуемы. Невозможно с точностью до сотни километров предугадать их появление. Может, что-то на Станции отреагировало на случайность гравитационного всплеска? Как тогда, с перегоревшим прибором.

Командир принялся быстро переключать экраны с камер наблюдения. Космоплощадка с шаттлом артистов, концерт, ковровый коридор, приемная (в этот раз пустующая), кубрик отдыхающей смены, служебные помещения сектора Б. Повседневность происходящего на экране была необычна разве что своей малолюдностью. Сотрудники по возможности убегали с мероприятий бодрствующей смены, предписывающих уборку и прочие хозяйственные работы. В столовой находилось более того состава, на который рассчитывался сеанс концерта. Те, кто уже потанцевал в первую смену, правдами и неправдами вновь шли на концерт. Командир не стал их за то упрекать. Не каждый день вживую увидишь голосистую артистку N. Ну ее под хвост кометы, даже просто смена лиц, созерцаемых каждодневно на протяжении многих лет, – уже событие.

Максимилиан прощелкал видеоизображения еще из пары кабинетов и словно парализовался на изображении рабочего кабинета Натальи. В тесном помещении, где обычно трудились за компьютерами три-четыре сотрудника, остались лишь Наташа и… тот волосатый музыкант! Они стояли друг к другу слишком близко и мило улыбались.

– Засечен чужой объект на нашем периметре, – доложил Роман.

Командир не сразу узнал голос оператора средств охраны – настолько был напуган говоривший. Связки в горле пересохли, голос скрежетал и срывался. Роман не верил собственным словам.

– Пеленг корабля не подтвержден, это объект не из нашей системы! – завопил оператор.

Максимилиан посмотрел в иллюминатор. На пустом полотне космоса, прямо перед его глазами горела одинокая звездочка. Значит, идут прямо на нас. Он опустил взор к изображению с камеры сектора Б. Музыкант обнимал ее, вот-вот их губы сольются.

– В поле наблюдения локаторы засекли еще один идентичный объект! – Роман понемногу начинал приходить в себя, будто бы за последнюю минуту он уже привык к созерцанию гостей на мониторе охраны.

Командир перевел взгляд. Чуть левее от первой зажглась еще одна звездочка.

«Они появляются, если на них не смотреть, не ждать», – пронеслась абсолютно бредовая мысль.

«Взрываются ли звезды с хлопком в космосе, если рядом нет наблюдателя?» – вторил голос Дрыща в голове.

Да-да, именно так, Они прощупали исключение в нашем измерении, так и нашли подобное у себя дома. Они проложили путь прямиком на Станцию-2.

Чувство ревности заставляло вновь и вновь опускать голову к монитору. Но нет, нельзя выпускать из виду эти две новые звезды и горизонт событий в Их районе. Там, прямо под его носом, кто-то чужой обнимает его Наташу, делает с ней то, что дозволено только Максимилиану. Он должен им помешать.

Он должен отразить нападение на станцию. Но что же делать? Командир зажмурился, пытаясь найти в глубине подсознания ту самую нужную идею, что обычно сверкает нейронной сетью мыслей. Обязан найти решение.

– Еще один объект! – уже обыденно отрапортовал Роман. – Третий.

«Черт! Черт! Черт!» – запыхтел Максимилиан. Он не должен закрывать глаз, он не должен упускать из наблюдения выстраивающийся горизонт вражеской флотилии. Это его вина, что на мониторе три вражеских корабля. Как бы глупо это ни звучало, но Максимилиан был уверен: стоит закрыть глаза еще на мгновение – и рядом с ними загорится четвертая звездочка.

– Вывести камеру наблюдения прямо на иллюминатор! – нашел выход командир.

– Но периметр и так просматривается локаторами.

– Отставить разговоры! Направь туда! – Властный жест уткнулся в бескрайний космос. – Роман, включи видеозапись с наблюдательной точки. Сам глаз не своди с камер.

– Есть.

– Отдать сигнал пожарной опасности по внутренним голосовым командам Станции.

– Может, сигнал боевой тревоги? – возразил связист, что до того молча сидел за приборами.

Максимилиан вытащил из набедренной кобуры мультизарядный бластер.

– Встать! – громогласно скомандовал он.

Подавший голос связист подпрыгнул. И без того было ясно, к кому обращена команда и что должно произойти далее. О том они читали в Уставе Космического флота не раз, но тогда это казалось таким далеким, таким сказочно невозможным… Пререкание с командиром при боевой тревоге.

Без лишних церемоний командир нацелил бластер на нарушителя военного порядка. Нажал на курок, но силовой заряд, вместо принявшего свою печальную участь связиста, попал в пол под ним. У командира не дрогнула рука в самый последний момент. Он проверял случайность распределения событий, стреляя не глядя на мишень. Как Вселенная на дугу положит баллистику.

Роман слышал звук выстрела, но внутренне порадовался, что обязан неотрывно смотреть в иллюминатор, – ему было бы гораздо страшнее наблюдать за казнью оступившегося боевого товарища.

Максимилиан промазал в первый раз за офицерскую карьеру. Будучи курсантом Космофлота, он стрелял невпопад. С получением серебряных погон рука его целила метко.

«Выстрел – это случайность. Но в ином измерении действует совсем другой порядок распределения случайностей», – анализировал случившееся Максимилиан. Представим тир с нарисованной мишенью. Девять кружков, один в другом, плывут по силуэту фигурной цели. Цифра десять по центру, и далее, по рассеиванию выстрелов баллы за попадание уменьшаются. Будучи в своем измерении, Максимилиан непременно выбил бы десятку. И во время казни связиста командир видел перед собой не провинившегося человека, но именно воображаемую бумажку с цифрой десять посередине. Попасть в десяточку – вот его желание. Но «десять» – не простое число. И командир попадает в двойку, ведь вероятность ее случайного выпадения в Их измерении куда выше. Правый нижний уголок мишени под ногами ростовой фигуры – вот где находится зона попадания силового заряда.

И в это мгновение Максимилиан понял, что необходимо предпринять и чем все должно закончиться.

– Объявить по станции «Пожар», – повторил командир. – Всем присутствующим, за исключением оператора технических средств охраны, покинуть помещение. Надеть внешние костюмы и направляться на Космоплощадку.

Командир прекрасно помнил рассказанную Командующим пару дней назад историю. Станция не способна справиться и с одним кораблем Их. Что говорить о трех! Прибывшая с Заставы подмога будет также стерта в звездную пыль. А без их подмоги не вызовешь и Инквизицию. Придется святым людям Императора вновь покопаться в обугленных костях, выискивая правду о случившемся.

В замысле Максимилиана была еще одна подробность, которую он боялся озвучить даже себе. Рапорт наверх о нападении Их является стандартной процедурой. Вероятность его отправки была стопроцентная в системе нормального распределения случайных событий. Непреднамеренная отправка могла быть случайностью, связанной с робостью персонала Станции или неумением работать в экстремальных ситуациях. Но вот преднамеренный недоклад – это необходимый в данной щепетильной ситуации, исключительный исход событий. Лишь исключение из правил может спасти вверенных ему людей.

Объявляя Пожарную тревогу, командир избавит людей от страха перед надвигающейся бедой. При этой команде все обязаны покинуть здание Станции и проследовать на Космоплощадку. Следующая команда, которую отдаст Максимилиан, – это всем в срочном порядке погрузиться на шаттл артистов и направиться к Заставе.

Бой с тремя кораблями противника командир проведет один. Это в поле он не воин. Но тут, на пустынном Спутнике у границы всего сущего, за его спиной стоит вся грядущая память героев Пограничного флота Империума.

«Победа навсегда!» – прорычал Максимилиан. Стрельнул в пол, пробегаясь по красной дорожке. От энергетического импульса ворс ковра загорелся, оранжево-красные язычки побежали до шлюзового проема кабинета. Вот почему Устав запрещает излишества в украшении Станций, требует убогого единообразия. Пожаробезопасность превыше эстетических чаяний души.

Теперь, чувствуя резво распространяющийся по воздухопроводам дым, сотрудники пограничной Станции выбегали к шаттлам быстрее. Максимилиан без печали наблюдал, как догорает предмет его гордости, и с удивлением отметил, что так и не видел, чтобы Лабораторию кто-то покидал. Ученые на концерт отказывались идти, поясняя, что слушать столь примитивные песни – это ниже их интеллектуального достоинства. От этих слов командиру хотелось тогда дать обоим зазнайкам увесистые оплеухи, дабы не ставили себя выше коллектива. В языках пламени при закрытом входе в лабораторию командир разглядел в ученых сотрудниках еще одну особенность: они ставили собственные научные наработки и приписанное оборудование куда выше собственных жизней. Максимилиан был уверен, что в данный момент они суетятся над попыткой эвакуировать со станции костыли собственной теории.

Могучая нога, обутая в черный лакированный сапог, пробила проход к алтарю науки.

– Вам отдельное приглашение нужно, ханурики? – прокричал Максимилиан.

К нему подбежал Дрыщ и, прижимая к груди увесистую папку с документами, без вопросительной интонации сказал:

– Это же не случайный пожар там. Они уже идут.

– Да. И именно поэтому, ребята, улетайте отсюда. Вы обязаны доложить в управление Флота о своих наработках и о тех данных, что удалось собрать по Чужому измерению.

– А как же вы? – Широкоплечий мужчина в белом халате обернулся уже в проходе люка.

Он посмотрел на командира через толщу стекла, увеличивающего глаза. Очки искажали истину, и то, что увидел Максимилиан в уголках у носа, были вовсе не слезы величиной с ягоды. Гроздья печали созрели – пора пожинать кислый виноград.

– Я прошу вас провести последний эксперимент. – Прыщ положил в руки командира пульт, создающий преграду от табачного дыма.

– Предлагаешь мне их накурить? – улыбнулся Максимилиан.

– Вы придумаете, что с этим сделать.

Белые халаты запрыгали по уголькам ковра и скрылись за поворотом коридора, что вел к выходу со Станции.

– Личный состав Станции-2 убыл на двух шаттлах, – отрапортовал Роман, когда командир вошел на палубу.

Максимилиан посмотрел в иллюминатор. Приближающиеся Они выстроились клином. Теперь их космические повозки хорошо просматривались невооруженным глазом. Нечто несуразное, с несимметричными шипами, прорывало пространство до Станции.

«Какие они, эти Эти?» – подумал Роман.

«Есть ли у Них цели, способные быть понятными нам?» – отметил командир. Некоторые вещи невозможно объяснить даже человеческой глупостью. Если уж некие существа привыкли жить с несправедливым распределением случайностей, смогут ли они понять иррациональное чувство любви? Это чувство уникально, ведь характерно лишь для единственного во всей Вселенной, сугубо интеллектуального вида биологических существ, именуемого «человек». Мы – и то не поняли, куда уж Им!

Максимилиан посмотрел в монитор, что некогда транслировал события кабинета Наташи.

Два обнаженных человека лежали на полу в конвульсиях страсти.

«Черт! Черт! Черт!» – Максимилиан хлопнул ладонью по лбу.

– Хорошие позывные для противника, командир.

Роман записывал в корабельный журнал: «Объекты “Черт-1”, “Черт-2” и “Черт-3” приблизились к Станции-2. Экипаж эвакуирован в безопасный район».

– Где будем встречать гостей, командир? – Роман наблюдал, как некогда ровно шедшие корабли стали расходиться, обступая станцию с трех сторон.

– Там, где ты меньше всего ожидаешь, – прошептал Максимилиан. – В эпицентре человеческого безумия, там, где пирует чувство совершенно случайное и неподвластное ни человеческой логике, ни законам распределения Вселенной (ни Их, ни нашей).

– Где-е-е-е… – голос Романа дрогнул, и звук последнего слога растянулся в искажении удаляющегося звука, будто мимо пролетел поезд, из которого доносился вопрос машиниста.

Этот звук, издаваемый гортанью человека, сопровождал невообразимое явление сущего за гранью. На глазах Максимилиана плоть оператора технических средств охраны надулась воздушным шариком и лопнула красной моросью во все стороны.

В месте, где некогда стоял Роман, перед командиром Станции-2 предстало пятно алого оттенка. Максимилиану показалось, что это нечто вовсе бесформенно и не имеет собственного цвета, данный окрас оно приняло, исключительно пропитавшись материальной оболочкой сотрудника по имени Роман. Вот так, сам того не ожидая, человек несуразный и в общем-то случайный послужил проводником на Станцию-2 запредельного зла из соседнего измерения. К пятну тянулись мельчайшие лучи от видневшихся в иллюминатор кораблей пришельцев. Пространство вокруг них постепенно становилось таким же расплывчатым, бесформенным и без определенного преобладающего оттенка. Оно выкрасилось в цвет Ромы.

Не медля ни секунды, Максимилиан побежал прочь с захваченной палубы. Он бежал не из трусости и вовсе не от безрассудства.

Он осознавал, что у него еще есть яйца, и он непременно обещал продемонстрировать их Наталье вновь. Он не позволит Им ее убить.

Пуще всех сил, что когда-либо прикладывал к бегу, командир помчался в сектор Б – туда, где, ни о чем не подозревая, в беспечной неге блаженствовала она.

Вход ее кабинета отворен, и он слышит истошный женский крик. Отработанным движением блестящий сапог расшиб преграду для входа.

Над непрестанно визжащей Натальей зависло багровое нечто.

«Полюбовничек лопнул от счастья», – отметил Максимилиан.

К кровавой дымке потянулись прозрачные нити. Командир уже понимал, что они не только прорезают пространство, но и искажают измерение нашей Вселенной.

В момент, когда нити объединились с кровавой дымкой, Максимилиан нажал кнопку на врученном пульте. Из лампочки в его руке полился белый свет. Происходящее необычайно завораживало человека. Свет действительно тек! Как вязкая жидкость, он заполнял пространство, обрубленное нитями, и в конечном итоге обтекал распыленные останки музыканта. Обняв багровое пятно в огромный кокон, свет, исходящий из пульта в руке командира, теперь выглядел тем самым щитом, что еще недавно защищал прибор от табачного дыма.

Станция затряслась, движение ее было вызвано не сторонней силой, но вибрациями натянутых струн, что тянулись с кораблей пришельцев. Так вот, значит, какие вы, знаменитые элементы Теории Струн! Вы все-таки есть, но в нашем измерении вас все-таки не должно быть.

Это продолжалось недолго – издав звонкий звук лопнувшей ноты «ми» седьмой октавы, струны, ведущие к световому кокону, лопнули.

Где-то за спиной, возможно, на задворках галактики, Максимилиан услышал три следующих друг за другом с периодом в полсекунды мощных перекатистых взрыва.

– Я обещал тебе их показать, и вот они, в моей руке, – засмеялся Максимилиан. Не опуская вытянутой руки с пультом, он обнял рыдающую. – Ну-ну, успокойся, все уже позади.