Текст книги "Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891"

С.А. Терновский[782]782
  Терновский Сергей Алексеевич (1847–1916) – профессор еврейского языка и библейской археологии Казанской Духовной Академии, доктор церковной истории. Сын московского священника. Окончил Киевскую Духовную Академию, совершил паломничество в Святую Землю (1894), автор работ: Исследование о подчинении Киевской митрополии Московскому Патриархату. Киев, 1872; Иудеи рассеяния и их религиозная пропаганда//Православный собеседник. 1881. № 2; Праздник кущей у евреев. Казань, 1890; Краткий очерк библейской археологии. Вып. 1–2. М., 1891–1895; Историческая записка о состоянии Казанской Духовной Академии после ее преобразования. Казань, 1892; Значение имени Иерусалим // Православный собеседник. 1907. Т. II; Различные названия Иерусалима в Библии // Православный собеседник. 1912. Т. I; Топография Иерусалима библейских времен // Православный собеседник. 1912. Т. II.


[Закрыть]
О последних днях жизни, кончине и погребении настоятеля Русской Духовной Миссии в Палестине архимандрита Антонина

24 марта в четвертом часу пополудни скончался настоятель Русской Духовной Миссии в Палестине о. архимандрит Антонин. Почивший о. архимандрит Антонин достиг до 78-летнего возраста[783]783
  C.A. Терновский ошибся, о. Антонин родился 12 августа 1817 г., а умер 24 марта 1894 г., не достигнув 77 лет.


[Закрыть], но во все время своей жизни, несмотря на свой слабый, болезненный вид, отличался весьма крепким здоровьем и никогда не хворал. «У меня каменное было здоровье», – говорил он о себе. И действительно он был чрезвычайно вынослив. Совершать десятичасовой переезд на осле или на лошади под палящими лучами палестинского солнца для него до последнего времени не составляло затруднения. Жалуясь недавно на свою старость, он говорил: «трудно мне теперь стало заниматься наукой. Прежде я мог заниматься 7, 8 часов без перерыва, а теперь три, четыре, не больше: глаза устают». А между тем эти занятия его состояли часто в разборе древних, пожелтевших, полуистертых рукописей.

Первые признаки болезни, сведшей его в могилу, появились месяца за два до кончины. Болезнь, состоявшая в разлитии желчи, долгое время не представляла опасного характера. О. архимандрит не выходил из дома, никого к себе не принимал, но не оставил дел правления, не слег в постель, а бродил по комнатам, по возможности занимался[784]784
  Предполагают, что начало болезни надо приурочивать к 3 февраля. В этот день о. архи мандрит вечером был на даче у Блаженнейшего Патриарха и долгое время пробыл на устро енной там обсерватории. (Здесь и далее примеч. С. А. Терновского).


[Закрыть] и, несмотря на особое свойство болезни, был довольно благодушен. Угрожающим признаком было полное отсутствие аппетита и крайнее отвращение ко всяким лекарствам, так что ему приходилось давать их чуть не насильно. Следствием этого, конечно, было полное ослабление организма и развитие болезни.

Более острый характер приняла болезнь с переменой сухой погоды на дождливую в половине марта. Болезнь распространилась по всему организму; начались сильные, нестерпимые страдания и ужасные головные боли, без всякого, впрочем, потемнения сознания. 18-го марта больной исповедовался у своего духовника, игумена обители св. Саввы, и был приобщен Святых Христовых Тайн. Потом, дней за пять до смерти (19 марта), он, в присутствии г. генерального консула в Иерусалиме С.В. Арсеньева[785]785
  Арсеньев Сергей Васильевич (01.01.1854—29.08.1922) – русский дипломат и историк; тайный советник и камергер. Окончил Московский университет и Петербургский Археологический институт с серебряной медалью. Начал дипломатическую службу в 1880 г. Первый секретарь генконсульства в Восточной Румелии и поверенный в делах в Восточной Румелии (1880–1881), первый секретарь посольства в Софии (1881–1883), второй секретарь посольства в Берлине (1883–1886), первый секретарь миссии в Стокгольме (1886–1889), генеральный консул в Иерусалиме (1891–1897), Стокгольме (1897–1900), министр-резидент при Вольных Ганзейских городах (1900–1909), чрезвычайный посланник в Черногории (1910–1912) и Норвегии (1912–1916). В отставке с 16 июля 1917 г. После революции служил в Румянцевской библиотеке (1918–1919). Почетный член ИППО. Кавалер многих русских и иностранных орденов, в том числе Креста Святого Гроба Господня. Автор нескольких исторических работ, в том числе: Хождение Игнатия Смольнянина: 1389–1405 гг. / Ред. и предисл. C.B. Арсеньева // ППС. 1887. Т. IV. Вып. 3(12). С. I–XI, 1-45.


[Закрыть], составил формальное духовное завещание[786]786
  23 февраля была получена в русском консульстве официальная бумага, писанная собственноручно о. архимандритом от начала до конца.


[Закрыть], в котором[787]787
  C.A. Терновский неточно цитирует завещание. См. полный текст: Россия в Святой Земле. Документы и материалы. Т. 2. М., 2000. С. 226–229.


[Закрыть]: 1) все приобретенные им земельные имущества и все печатные книги своей библиотеки завещал Св. Синоду; 2) завещал, чтобы составленный им в течение долговременного служения на Востоке археологический музей оставался в занимаемом им теперь помещении в доме Миссии, кроме новой археологической драгоценности этого музея, бюста Ирода Великого, долженствующей быть отосланною в Императорский Эрмитаж; 3) из имеющихся у него двух телескопов один завещал Киевской Духовной Академии, а другой своему брату, живущему в Перми[788]788
  Капустин Михаил Иванович (10.09.1837—17.09.1904) – пермский краевед, общественный деятель, брат архимандрита Антонина. Окончил Пермскую семинарию (1858) и Московскую Духовную Академию (1862). С 1862 г. преподаватель Пермской духовной семинарии. В 1873 г. был избран мировым судьей, впоследствии занимал разные общественные должности. Магистр богословия (1876). Сыграл важную роль в организации работы «Пермских епархиальных ведомостей» (член редакционного комитета в 1868–1873 гг.). Член комиссии по разбору архивных дел Пермской духовной консистории (1870), член Пермской ученой архивной комиссии (ПУАК), в 1904 г. избран ее почетным членом «за любовное отношение» к работе. Автор публикаций по истории Пермского края.


[Закрыть]; духовный же орган сестре своей[789]789
  Капустина Антонина Ивановна (1825—?) – младшая сестра архимандрита Антонина. Получила домашнее образование, была замужем за протоиереем Григорием Васильевичем Зубковым. Мать профессора древних языков МГУ Зубкова В.Т. (1849–1903).


[Закрыть]; 4) из священных вещей – кабинетный крест завещал в Далматовский монастырь Пермской губернии, где он получил начальное свое образование; панагию с сибирскими камнями – в храм Гроба Господня; другую панагию, тоже с сибирскими камнями и малахитом – в Пермский кафедральный собор. Наконец, 3-й пункт духовного завещания гласит: «принадлежащее мне собрание древних рукописей, которого каталоги посланы мною г. директору Императорской Публичной библиотеки с предложением, чтобы означенная библиотека купила их за сумму не менее 5000 руб., я предоставляю означенной библиотеке за эту сумму, или за сумму большую, если библиотека найдет возможным дать, с тем, чтобы эти деньги отосланы были в императорское посольство в Константинополе на построение церкви в г. Анкире, где пострадал мученик, имя коего я со дня пострижения ношу»[790]790
  Анкира, ныне Ангора, в Малой Азии. Населения в Ангоре ныне около 20 тысяч, из коих треть армяне. В городе замечательна мечеть Хаджи Байрам – прежний языческий храм времен императора Августа. Храм этот в византийскую эпоху был обращен в церковь. По преданию, в этом городе апостол Павел проповедовал галатам (Murray. Handbook for travellers in Turkey in Asia. London, p. 359–360). [Речь идет об Анкаре, столице Турции с 1920 г. – Примеч. Р.Б.]


[Закрыть].

Сознание не покидало почившего до последних минут жизни. 24-го марта, в канун Благовещения, больной был очень слаб, и часа в 2 пополудни старший член Миссии, игумен Вениамин, прочитал над ним отходную. Вскоре после того, в начале 4-го часа пополудни, в смежном с домом Миссии соборном русском храме начался торжественный, праздничный звон ко всенощной. Больной услышал этот звон и спросил: «к чему это звонят?» Минут 20 после этого необычно протяжный звук того же колокола возвестил молящимся в храме о кончине о. архимандрита.

Тело почившего было положено в обширном зале архимандричьих покоев, и православные люди всякого племени: русские, греки, арабы стеклись прощаться с дорогим для них почившим. В 7 часов вечера, согласно желанию Блаженнейшего Патриарха, архиепископом Тивериадским Поликарпом, при сослужении греческого духовенства и пении хора Русской Миссии, совершена была первая торжественная панихида по почившем.

На Востоке, по турецким законам, погребение почивших совершается в первые сутки по их смерти. Поэтому погребение о. архимандрита совершено было в самый день Благовещения. В этот день, пред литургией, тело почившего духовенством Русской Миссии было перенесено в соборный храм Миссии, и по окончании литургии, в 10 часов, совершена была духовенством Миссии панихида. В 2 часа пополудни прибыл в соборный храм Миссии Его Блаженство Блаженнейший Герасим, Патриарх святого града Иерусалима и всея Палестины[791]791
  Герасим (Протопапа Константин; 1839–1897) – Патриарх Иерусалимский (1891–1897). Родом из Греции, закончил Богословскую школу Святого Креста в Иерусалиме и математический факультет Афинского университета (1866). Член Святогробского братства: архимандрит (1870), митрополит Филадельфийский (1877), кандидит на патриарший престол после смерти Патриарха Иерофея (1882–1883), митрополит Скифопольский (1884), Патриарх Антиохийский (1885–1891).


[Закрыть], и в сослужении со многими митрополитами, архимандритами и иеромонахами при пении греческого патриаршего хора и певцов Русской Миссии торжественно совершил чин отпевания. Во время отпевания, по прочтении Патриархом святого Евангелия, архимандрит Иерусалимской Церкви Фотий[792]792
  Фотий (Пероглу, 1853–1925) – настоятель иерихонского храма во имя пророка Елисея. Его называли «Фотием Малым» – в отличие от архимандрита Фотия Великого, ректора Патриаршего богословского училища при Крестном монастыре. Секретарь Патриарха Иерусалимского Иерофея (1874–1882). После смерти последнего, в 1883 г., был избран на патриарший престол, но не был утвержден султаном. До 1892 г. пребывал в ссылке в Синайском монастыре. Митрополит Назаретский (1898), Патриарх Александрийский (1900–1925).


[Закрыть] с величайшим одушевлением произнес весьма продолжительное и весьма красноречивое слово, в котором, с ораторством церковного витии, изобразил ученые и административные заслуги почившего и скорбь страны Палестинской о его кончине. Затем произнес краткую речь временно находящийся в Иерусалиме профессор Казанской <Духовной> Академии С. Терновский. Он сказал следующее:

Почивший о Господе всечестной отец архимандрит]

Так недавно еще ты беседовал со мною о кончине преосвященного Феофана[793]793
  Святитель Феофан (Говоров Георгий Васильевич; 08.01.1815 – 06.01.1894), Затворник Вышенский – выдающийся подвижник и богослов. Окончил Киевскую Духовную Академию (1841). Преподаватель аскетики в Петербургской Духовной Академии. Член Русской Духовной Миссии в Иерусалиме (1847–1854), настоятель русской посольской церкви в Константинополе (1857–1859). Был хорошо знаком с о. Антонином, которого называл «Антонин Нежный».


[Закрыть], человека великого по вере, благочестию и богословскому ведению и сильного по религиозным убеждениям, которому и ты вполне во всем этом был подобен и с которым ты находился всегда в ближайшем духовном общении. А ныне ты сам уже последовал за ним в вечную жизнь. Так один за другим сходят в могилу русские люди великой религиозной мысли и жизни.

Всегда занятый вопросами высшего ведения, ты однажды спрашивал меня: «что такое бытие?» Не моему слабому слову надлежало разъяснять для тебя этот вопрос, да и сам ты сознавал, что ограниченному человеческому разуму невозможно постигнуть тайну бытия, невозможно познать: «откуда мы приходим и куда идем». Ты всегда сознавал, что жизнь и смерть наша в руце Господа, и всегда верил и вручал свою жизнь святой воле Божия Провидения. Поэтому скажем от лица твоего при гробе твоем: Да будет воля Господня.

Но когда мы размышляем о значении жизни при гробе твоем, невольно припоминаются нам слова великого Московского святителя Филарета: «Не напрасно, не случайно жизнь от Бога нам дана»[794]794
  Автор цитирует стихотворный ответ святителя Филарета на стихи A.C. Пушкина «Дар напрасный, дар случайный»:
Не напрасно, не случайноЖизнь от Бога мне дана,Не без воли Бога тайнойИ на казнь осуждена.  Полный текст стихотворения Филарета см.: Антоний (Храповицкий), митрополит. О Пушкине. М., 1991. С. 25.


[Закрыть]. Кто не получит при твоем гробе полной уверенности в правдивости этих слов!

Кто не уверится, что жизнь человеческая имеет высокую цену и высокое значение, при виде этого гроба, где лежит почивший отец архимандрит, скончавшийся в старости доброй, более полвека беззаветно прослуживший Церкви Божией и более четверти века бывший представителем Русской Церкви здесь, в Святом Граде, назидавший, руководивший и успокаивавший чад Церкви Православной Русской, стекавшихся сюда из различных мест нашего дорогого Отечества?

Твое служение здесь было особенно ценное для Русской Церкви служение; служение ответственное, трудное и обширное, особенно до времени открытия здесь деятельности Императорского Русского Православного Палестинского Общества. Но не мне, временному здесь паломнику, видевшему тебя только в последние месяцы твоей жизни, и не в краткой надгробной речи распространяться о заслугах твоего здесь служения. Это заслуживает особого, подробного и обстоятельного повествования, которое, надеюсь, не замедлят составить люди, давно и близко знакомые с твоею благотворною деятельностью. Говоря вообще, мы, русские, во многом, весьма во многом пользуемся теперь здесь результатами положенного тобою доброго начала и должны принести тебе за то великую благодарность.

Обращу внимание еще на одно, что заставляет историю положения русских в Палестине связывать с твоим именем. Побуждаемый величием своего дела, ты необычайно долго, в течение 28 лет, и всегда с одинаковою преданностью своему святому делу, был представителем здесь Православной Русской Церкви. Ты давно мог иметь служение на родине, более почетное, в высшем иерархическом сане; но никогда, до последних дней жизни, и не подумал оставить здешнее служение.

Да помянет Господь эту неизменную преданность твою месту твоего служения до конца твоей жизни!

Да подаст Господь силу и успех и другим русским деятелям в Палестине к неослабному и благотворному действованию в этой священной стране!

Я вижу громадное стечение молящихся при твоем гробе и уповаю, что многие из здесь присутствующих, храня о тебе добрую память за твои добрые к ним отношения, из глубины души воззовут ко Господу: да сотворит Он тебе вечную память.

Но не о здесь предстоящих только должно быть мое слово. Не одни их молитвы вознесутся за тебя ко Господу. Немало молитв вознесется о упокоении души твоей от тех многочисленных паломников Земли Русской, которые на короткое время посещали святые места и отбыли на родину, храня о тебе доброе воспоминание. В долговременное твое здесь правление таких паломников здесь перебывало много тысяч.

И на первом месте из числа этих временных пришельцев в Святую Землю, сохранивших о тебе добрую память, будут люди науки.

Получив высшее образование в одной из высших школ России, в Киевской Духовной Академии, ты и по отбытии в чужие края сохранил до последних дней твоей жизни глубокую преданность науке и научным интересам. Сколько я мог заключить из одного разговора с тобою, самое первоначальное переселение твое на службу за границу главным образом обусловливалось для тебя той мыслью, что «здесь удобнее заниматься наукой».

Памятником твоей любви к науке служат твои сочинения, оставшаяся после тебя библиотека и археологический музей, драгоценными древностями которого с благодарностью пользовались часто и инославные ученые, отзываясь о тебе с уважением, как о достойном представителе русской богословской науки на Востоке[795]795
  См. например: Das Heilige Land. 1871. S. 130–131; Revue Biblique. 1892. P. 384.


[Закрыть]. Не обязана ли русская наука после этого сохранять о тебе добрую память?

Но ты не ограничивался только тем, что сам занимался наукой, и не для себя только собирал книги и памятники. Ты сердечно сочувствовал всем людям, занимающимся богословской наукой, и твои богатые сокровища были радушно открыты тобою для всех ученых, которые к тебе обращались.

Как воспитаннику той же Киевской Академии, мне хорошо известно, что ты всегда относился с величайшим участием к судьбам родной Академии, обогатил ее музей ценными памятниками и рукописями, стоял в живом общении со многими представителями Академии.

Чтя твои заслуги, Академия давно избрала тебя в число своих почетных членов и еще недавно в полном составе своем почтительно вспомнила о пятидесятилетнем служении твоем Церкви Божией.

Подобное полное сочувственное отношение к своим работам встречали в тебе и ученые других академий, между прочим ученые той Академии, где теперь я служу, – Академии Казанской.

Не сомневаюсь, что все они сохранят о тебе молитвенную память, и от лица их преклоняюсь пред гробом твоим, благодаря тебя за то добро, какое ты сделал для людей науки.

Да причтет тебя Господь к лику праведных и упокоит в селениях своих.

Отпевание длилось около двух часов, при громадном стечении молящихся. Несмотря на то, что значительная часть русских поклонников, более 1000 человек, отбыла ко дню Благовещения в Назарет, обширный соборный храм Русской Миссии был переполнен молящимися, и множество народа стояло вне храма, ожидая поклониться гробу при выносе его из церкви.

Этот вынос и несение гроба к месту вечного упокоения представляло собою особенно величественную и трогательную картину. Согласно воле покойного, могила для его гроба была приготовлена на Елеонской горе, в устроенной им церкви Русской Миссии, находящейся на самой вершине этой священной горы. Далекий, трехверстный путь от соборного храма Миссии до храма на Елеонской горе, путь совершенно открытый, так как пролегает по дороге, окружающей город, во время движения по нему похоронной процессии, был покрыт группами разноплеменных людей, собравшихся со всего Иерусалима посмотреть на погребение всем известного и уважаемого архимандрита. Медленное движение похоронной процессии продолжалось при лучах заходящего солнца почти два часа. В конце 6-го часа процессия достигла Малой Галилеи и была встречена здесь преосвященнейшим Епифанием, митрополитом Иорданским[796]796
  Епифаний (Матеос; fl908) – митрополит Иорданский (1881), известный деятель Иерусалимской Церкви кон. XIX – нач. XX в., церковный историк и археолог. Испросив дозволения у Патриарха Иерофея, обнес стеной участок так называемой «Малой Галилеи» на Елеоне и произвел на нем за свой счет раскопки. Над обнаруженным мозаичным полом древней церкви соорудил небольшую церковь во имя Благовещения (освящена 25.07.1891), положив начало монастырю, ныне излюбленной загородной резиденции Иерусалимских Патриархов. Активно интриговал против о. Антонина и полемизировал с ним в печати. Жил и умер в «Малой Галилее», где и похоронен.


[Закрыть], который, совершив здесь литию (причем сделан был фотографический снимок с этого торжественного момента), сопровождал гроб далее в церковь на Елеонской горе.

Гроб внесен был в храм и по совершении краткой заупокойной литии опущен был в могилу, приготовленную в левой от алтаря нише крестообразно построенного храма[797]797
  При построении этого храма открыт был фундамент некогда бывшего здесь христ<ианского> храма, разрушенного Хозроем, и гробница похороненного здесь архидиакона Иерусалимской церкви VI века.


[Закрыть].

На другой день, 26 марта, были совершены торжественные заупокойные литургии о почившем – Блаженнейшим Патриархом Герасимом соборне с митрополитами, архимандритами и иеромонахами в храме Воскресения и преосвященным Епифанием на месте вечного упокоения почившего в храме на Елеонской горе.

Иерусалим. 28 марта 1894 года

Печатается по публикации: Терновский C.A. О последних днях жизни, кончине и погребении настоятеля Русской Духовной Миссии в Палестине архимандрита Антонина II Труды Киевской Духовной Академии. 1894. Т. 2. С. 161–169.

Фотий (Пероглу), архимандрит
Слово, сказанное при погребении настоятеля Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина[798]798
  Полное название: Слово, сказанное при погребении настоятеля Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина, архимандритом Фотием, секретарем Иерусалимского Патриарха. (Перевод с греческого).


[Закрыть]

Ныне же… имате плод ваш во святыню, кончину же, жизнь вечную (Рим. 6, 22).

О! смерте, коль горька твоя есть память (Сир. 41, 1), – сказал древний мудрец. Взирая, возлюбленные, на сей скромный гроб, я воспоминаю о долгой жизни, боголюбивых добродетелях, достопочтенных подвигах и чудной деятельности предлежащего славного и чтимого мужа и невольно восклицаю с тем же мудрецом: О! смерте, коль горька твоя есть память! Коль жестоко твое жало! Коль пагубна твоя победа! От одного холодного дуновения твоего увядают и прекраснейшие цветы творения; одна твоя рана превращает в прах и пепел и наилучшие образцовые художественные произведения премудрости! одним твоим лишь прикосновением радость заменяется скорбью, свежесть превращается в сухость, земля покрывается гробами, и исчезает с лица земли самое многоценное – жизнь!

Что я говорю? Увы, братие! Но кто не потрясается страданием, кто не уклоняется вследствие чрезвычайной печали, и кто не погрешает вследствие горькой боли от сих явлений? Ныне мы видим не образ, но действительную, самую смерть. Под ее ранами мы видим падающими и самые высокие вершины, и ныне имеем пред собою бездыханное тело мужа, состарившегося в цвете деятельности и недавно процветавшего в глубокой старости процветанием добродетели, светлостью премудрости и блеском деятельности, мужа, начальника верных воинов Церкви, и отличающегося между делателями виноградника Господа, и поэтому как не произнести слова ропота премудрого? О! смерте, коль горька твоя есть память.

Бедный я, опять побеждаюсь горем и несчастьем! Но блюди, душе моя, и воспомяни гласом Господа глаголы жизни вечной: какую державу имеет смерть над душами, освобожденными от греха и ставших рабами Господу (Рим. 6, 18)? Никакой, решительно никакой. Какую победу смерть может держать над нами, уповающими на имя Господа нашего Иисуса Христа, смертию смерть поправшего и живот вечный даровавшего? Никакой, решительно никакой. Смерть убивает тело, разрушает плоть, но останавливается на этой точке – и только, и хотя она, по-видимому, является победительницею, но на самом деле побеждается и попирается. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? – говорит апостол[799]799
  Эти слова ветхозаветного пророка Осии (Ос. 13, 14) цитирует апостол Павел (1 Кор. 15, 55).


[Закрыть]. Мертвость, которою ты гордишься, для нас великая победа! Мертвые телеса наши сеются, как пшеница, чтобы возрасти в жизнь, чтобы тленное облекалось в нетление и смертное в бессмертие, чтобы ты, смерть, поглощалась нашей победой. Отчего? Оттого, братие, что ныне Христос воста от мертвых, начаток умершим бысть (1 Кор. 15, 20); от того, братие, что ныне свобождшеся от греха, порабощшеся же Богови, имате плод ваш во святыню, кончину же жизнь вечную (Рим. 6, 22).

Благословен Бог и Отец, иже по мнозей своей милости порождей нас во упование живо воскресением Иисуса Христа от мертвых (1 Пет. 1, 3). Благословен Бог, возлюбленные братие, призвавший предлежащего покойника в наследие нетленно и нескверно и неувядаемо (1 Пет. 1, 4).

Обыкновенно, братие, сплетается венец похвалы для почивающих о Господе, но сегодня, к несчастию, я не могу следовать этому доброму обычаю. Усопший вел такую жизнь, имел столько блестящих добродетелей, такие добрые дела, что всякая похвала была бы мала и не ответила бы блеску блаженной его души, и всякий венец исчезал бы пред красотою весьма блестящего и неувядаемого венца, который гармонически сплетают на священной его голове наука, ревность, благочестие, вера, добродетель и наиболее всех благодать Божия. Лежит архимандрит Антонин – всякое другое слово излишне для почтения почившего, всякая другая похвала исчезает, как ничтожная пред славою его. Итак, вместо лишних похвал, да подражаем добродетелям его и чтим память его не словами, но делами, подражанием его добрым делам.

Господи, искусил мя ecu и познал мя ecu (Пс. 138, 1), гласит царь и пророк ко Господу. Господи, искусил мя ecu и познал мя ecu… настави мя на путь вечен (Пс 138, 1, 24). Господи, искусил и познал еси, можно сказать, архимандрита Антонина. Царь и пророк, оправдываясь пред Господом, говорил: От всякого пути лукава возбраних ногам моим, от судеб твоих не уклонихся, от заповедей твоих разумех (Пс. 118, 101,102, 104). И что еще можно сказать об уединенной жизни архимандрита Антонина, который на пути сведений Господа насладился, яко о всяком богатстве, который в заповедех Господа не поглумился, который заповедей Господа не забыл, но в оправданиих Его поучился? (Пс. 118, 14, 15, 16). Что еще можно сказать об уединенной жизни мужа святолепного, которого душа имела одну любовь возжелати судьбы Господа на всякое время (Пс. 118, 20), испрашивать Его оправдания, любить Его заповеди, чаять Его спасение.

Это избрал он для себя, а для ближнего? Для ближнего он избрал путь истины. Милости его насколько велики, настолько и дивны. Он учил беззаконных путям Господа и старался, чтобы заблудшие возвратились к Господу. Ежели множество вдов и сирот возвещают сегодня похвалу его, то сколько душ, прежде блуждавших в разных путях беззакония, сегодня прославляют за него Отца небесного и возносят о нем моления?

Это для ближнего часть из множества и малый поток из богатого источника. В науке же? И утомительно было бы перечислить его духовные труды, что потребовало бы и много времени, и трудно было бы определить не то, в каких отраслях наук и в каком круге знаний он отличался более, а то, в какой общественной успешной деятельности не принимал участия и кого не украшал богатством мудрости, великих трудов и славного пота. Проповедью своею уча народы истинному учению, он чувствовал стремление находить в астрономии многочисленные поводы к удивлению Творцу и побуждения к усерднейшему Служению Богу. Изучая и раскрывая догматическое богословие, он в то же время находил возможным черпать источники учения из археологии и, занимая видное служение в Церкви, он искал истины в древних книгах и раскрывал из-под развалин сокровища.

Редко можно встретить мужа, настолько процветавшего, и еще реже можно видеть, чтобы процветание доходило до такого совершенства. Если Константинополь и Афины похвально отзываются о нем, как о настоятеле святых храмов русских посольств в этих столицах, то Македония и Фессалия, Иорданская пустынь, Синайская гора и Хорив видели его раскапывающим землю для обогащения национальных археологических знаний и занимающимся чтением древнейших рукописей для уяснения евангельского учения, для сохранения различных произведений всякой науки. Сочинения о надписях, каталоги библиотек, рассуждения, описания, монографии, множество неудобоисчислимых духовных плодов выступают из его рук совершенными и мудрыми. Недоумеваем, что почитать во-первых и что в конце в этом плодородии высокого духа и выдающегося ума. Может, потребуются многолетние труды для того, чтобы точно определить великие и долголетние его подвиги в науке и результаты этих подвигов.

В воинствующей же Церкви? В винограднике же Господа? Чудный он, братие! Человек суете уподобися, дние его яко сень преходят (Пс. 143, 4), говорит псалмопевец, и мы с ним соглашаемся, оплакивая предлежащего покойника. Но, братие, если к кому не могут быть приложимы вполне слова эти, если кто в сем мире, после смерти жив в памяти людей, в истории, и возвышается как светоносный маяк среди беспредельного океана забвения, если чьи-либо дни не прошли как тень, но прошедши сохраняются и угасши являются славными, то это именно почивший архимандрит Антонин.

Этот муж не жил, но работал и занимался, не умер, но остался бессмертным. Земля Святая, Земля Обетованная, земля, на которой издавна ведут борьбу народы, племена и языки из-за того, кто на тебе славнее покажется, Земля Спасения, в которой совершились почитаемые страдания и слава Спасителя нашего, Земля Благословенная, в себе имеющая Назарет и Вифлеем, Сионские горы и Иордан, Фавор и Галилею, Голгофу и Новый Гроб, – Земля Освященная! Ты скажи нам и передай истории для будущего о подвигах блаженного мужа, украшавшего тебя святыми учреждениями, воздвигшего тебе падшие стены, даровавшего тебе божественные храмы, оставившего тебе в наследство учительские школы. Может быть, я говорю преувеличенно? Но Назарет и Хеврон, Горняя и Елеонская гора, Иерихон и Яффа и Палестина вся подтверждают мои слова. Большинство украшающих эти места духовных учительских учреждений, учрежденных от имени благочестия в России, им воздвигнуты и все чрез него имели поддержку.

Священная Матерь Церквей справедливо почитала сего мужа и справедливо благословляет его память. Российская же Церковь справедливо должна быть признательна памяти того, который, явившись наилучшим плодом и отличным представителем ее благочестия, во всю свою жизнь сеял чудные дела ревности и силы оного благочестия на святом месте, на том месте, где другие тщетно надеялись приобресть такую славу.

Ныне, усердный служитель Христа, ныне, дражайший делатель виноградника Его, упокойся в недрах Бога! Яко маслина, износящая плоды, и яко кипарис, возрастаяй до облак (Сир. 50, 11), возлил ты в свою жизнь воню благоухания Вышнему всех Цареви, дал в праздницех благолепие, яко Давид, уготовил святилища Господа, яко Соломон, создал дома во имя Его, наполнился, яко рева разума, пройде имя твое далече и страны удивились тебе именем Господа. Упокойся, архимандрит Антонин, там, где Бог уготовал венцы любящим Его, упокойся, ибо твоим оправданием служит вся твоя жизнь, ибо Знающий последнее и первое помилует тебя и нас. Упокойся, ибо ныне свобождшеся от греха порабощшеся же Богови, имамы плод свой во святыню, кончину же, жизнь вечную (Рим. 6, 22).

Нет никого без греха, братие, никого без недостатков и прегрешений, возлюбленные, хотя бы Давид, хотя бы Соломон, хотя бы Моисей, хотя бы Аарон, ни один не чужд скверны. Что же сказать о себе? Но да уповаем на Господа и Спаса нашего и с надеждою помолимся о почившем, чтобы он упокоился в месте живых. Будучи признательны за его добрые дела, рцем единым гласом и единым сердцем архимандриту Антонину: вечная память!

Печатается по публикации: Фотий, архимандрит. Слово, сказанное при погребении настоятеля Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина II Труды Киевской Духовной Академии. Киев, 1894. № 6. С. 185–190.