Текст книги "Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891"

1870

Святой Земле в близком будущем угрожает великое бедствие или, по крайней мере, неблагополучие – голод. Давно небывалая засуха продолжается через всю зиму. Бывало, с ноября месяца начинаются северо-западные ветры, несущие с собою стужу (относительно говоря) и дождь. Самое редкое зимнее явление бывало – восточный ветер. На сей злополучный год у нас на горах почти постоянно дует восточный заиорданский ветер. Небо ясно бывает по-летнему иногда через целую неделю. Еще с начала осени стали носиться зловещие слухи о предстоявших невзгодах атмосферных и иных. Какие-то три, наиболее чтимые, иерусалимские еврея в одну и ту же ночь будто бы увидели один и тот же сон, извещавший их, а через них и весь Святой Град, что предстоят три великие бедствия для края: бездождие, саранча и холера, и что избранный народ Божий должен какое-то известное число дней молиться на трех священных местах: в Иерусалиме, в Хевроне и еще не знаю где, – может быть в Сафете или Тивериаде, и просить Бога об отвращении беды. Точно, особая депутация еврейская отправлена была на молитву в Хеврон и в другое место. Но молитва не принесла желанных плодов. Дождей не было ни в ноябре, ни в декабре. Магометане также со своей стороны учредили молебствия частные и публичные о дожде. Омарова мечеть служила ежедневным прибежищем множества молящихся. Пост рамазана проводим был «верными» с удвоенным воздержанием, и светлый праздник Байрама был как бы не в праздник. Но – все напрасно! Раз восточный ветер нагнал на Святой Град и предсказанную саранчу. Несметные массы ее летели беспрерывно в течение трех часов, пока мрак ночи не скрыл их от испуганных взоров. Печальное явление возобновлялось потом в течение нескольких дней, хотя и с меньшею силою. Слухи о распространившейся по России холере как раз подходили к тому, что совершалось здесь, и усугубляло народное уныние. Кто-то увидел днем на небе около самого солнца большую звезду. Стали на нее смотреть и другие, и видели в течение почти двух недель. Хотя и не сознавалось отношение дневной звезды к саранче и холере, но все же выходящее из ряда вон небесное явление смущало дух и подавало повод к толкам без числа и меры. Между тем вода исчезала в городе с каждым днем, и к началу нового, 1870 года уже множество городских цистерн были совершенно пусты[284]284
  Вместе с тем явилась и дороговизна на большую часть земных продуктов, в частности же на пшеницу и ячмень. Цена первой почти удвоилась.


[Закрыть]. Дважды в течение зимы налетали действительно на Иудейские горы грозные тучи с моря, забрасывали Иерусалим градом, и тем все оканчивалось! Все христианские вероисповедания денно и нощно просят у Господа великой милости – орошения земли, но доселе все было напрасно.

30 января в день Трех Святителей здесь был крестный ход Православной Иерусалимской Церкви. После патриаршего служения в храме Воскресения огромная и великолепная процессия, состоявшая из Патриарха, шести архиереев, 40 священников и пр., двинулась от Гроба Господня по площади Храмовой, улице Пальм, базару и другим улицам к Дамасским воротам города, считающимся первыми или царскими, в которых была первая остановка. После литии и молитвы пропето было тут и многолетие «Величайшему и державнейшему султану Абдул-Азис-Хану[285]285
  Абд уль-Азиз – см. коммент. 164.


[Закрыть]». Вышед за ворота, процессия повернула к западу и направилась вдоль северной стены города к Русским Постройкам. В Консульских воротах ее встретило наше духовенство с иконами и хоругвями и провожало до водосвятного колодца, у которого было сделано особенное приготовление для усугубленной молитвы. Прочитаны были Апостол и Евангелие из чинопоследования о бездождии, и после великой ектений было всеобщее коленопреклонное моление. Патриарх прочел по-гречески три молитвы, и за ним еще один из архиереев прочитал одну молитву по-русски. Восклонившись, пели (по-гречески) многолетие государю императору в той же типической форме, как и султану, только величали его при сем «Благочестивейшим и Христолюбивейшим». Кончив моление, процессия обошла кругом недостроенный собор наш и вышла в большие Поклоннические ворота на Яффскую дорогу, которою и возвратилась в город через Врата Давидовы. Конец всенародного моления был перед Святым Гробом Господним. Здесь пропето было последнее многолетие «Блаженнейшему и Божественнейшему» Патриарху, заключившееся отпустительною по здешнему обычаю песнью: Кто Бог белый, яко Бог наш! Ты ecu Бог, теорий чудеса един.

Весь тот день было жарко до духоты. Ни ветерка, ни облачка на отпаивающем своей ясностью небе! Как слышно, имели сперва намерение пройти крестным ходом до монастыря св. Илии Пророка, чтобы и его, так сказать, подвигнуть вместе с собою на молитву, но усталость и жар остановили порыв усердия.

С тех пор еще минул один многовещавший ущерб, а небо по-прежнему стоит заключено. На приближающееся новолуние уже не рассчитывают, а там наступит март месяц, который и в дождливые годы обыкновенно скуп бывает на воду. Предвидится неминуемое переселение жителей Иерусалима на летнее время или в Яффу, или к Иордану. Уже и теперь кочевники бедуины окрестных мест целыми таборами переселяются с гор к морю. Это те, которые занимают своими шатрами сухую местность всего восточного склона Иудейских гор к Мертвому морю и Иордану. Другие же – галилейские кочевники, говорят, еще за три месяца перед этим начали поливать свои посевы, чего никогда в обыкновенное время здесь не делают. Удивлявшимся такому их поступку они отвечали, «что они знают хорошо небо, и знают, что дождя в этот год не будет».

Приюты наши переполнены поклонниками. Уже давно вновь прибывающих поклонников из Яффы прямо направляют в город. Но и в городе теперь затрудняются давать им помещения по причине безводия. Патриархия давно уже покупает воду. Монастыри, в которых останавливаются поклонники, делают то же самое. У нас на Постройках, говорят, воды станет еще месяца на два, т. е. до Пасхи. Затем будь что будет! Нас же донеси, Господи, благополучно в свою дорогую Россию, обильную всяким добром, в том числе и – водою.

A.A.

Иерусалим. 14-го февраля 1870 года

Печатается по публикации: Херсонские епархиальные ведомости. 1870. № 6. С. 234–238.

1871

С праздником Троицы оканчивается наиболее продолжительный период поклоннического странствования по святым местам. Дождавшись, вместе с немногими другими, сего термина[286]286
  Лат. terminus 'срок, предел, конец (жизни)'.


[Закрыть], я считаю некоторого рода своим долгом дать краткий отчет о шестимесячном пребывании нашем здесь, в виде простого перечня наиболее выдававшихся событий в нашей тихой и однотонной, хотя подчас тоже суетливой, жизни. Начнем с того, что к минувшим святкам Русские Постройки, т. е. поклоннический приют русский в Иерусалиме, были полны народа, и вновь прибывающим «партиям» еще в Яффе рекомендуемо было ехать прямо в город, помимо Построек, и там искать себе места в так называемых монастырях греческих. Впрочем, строго говоря, горькая необходимость искать места у чужих, в виду своих заведений, падала всею тяжестью своей только на поклонниц. Поклонники, как малочисленнейшие, находили все себе угол на Постройках. Часть их – духовенство и монашество – обыкновенно помещается в самом доме Духовной Миссии в 12 номерах нижнего этажа. Правом этим, однако же, не все духовные пользуются. Семейным людям нет места в доме Миссии. Равно отказывается в месте там и монашествующим лицам из русских, прибывающим в Иерусалим с одними турецкими тескерями[287]287
  Тескере – паспорт или удостоверение личности для проезда по Османской империи.


[Закрыть], без русских паспортов. В том же доме Миссии, но разобщенно с остальными частями его, построена гостиница для «благородных», одиноких и семейных, куда допускаются и купцы, и простые мещане, иногда. Одним духовным (семейным) нет в ней места, неизвестно почему. Истинные горемыки эти принуждены бывают искать себе места или в семейном отделении Мужского приюта (предназначенного для простонародья), или в городе. О городских помещениях я не знаю, что сказать. Есть люди, которые находят их весьма удобными и предпочитают своим, напоминающим им солдатские казармы, а много бывает случаев, что поклонницы наши с ревом бегут из города на Постройки и предпочитают жить в коридорах Женского приюта, нежели оставаться там (большею частью – чтоб не платить денег за постой).

На праздник Рождества Христова все, конечно, отправлялись в Вифлеем. Отправка происходит обыкновенно накануне праздника. В этот день с утра до вечера тянутся вереницы пешеходов от одного Святого Града к другому. Туда же ежегодно ездит и Патриарх на служение. Был он там и на этот раз. Патриаршее служение происходило не в самом Вертепе, а в великой церкви. С Блаженнейшим служили два архиерея, два русских архимандрита и много других священников. Богослужение началось в 11 часов вечера утреней и кончилось литургией часам к шести утра. С вечера еще стал покрапывать дождь, превратившийся к утру в полную непогоду. Всех это обрадовало несказанно. Начало зимы было засушное, и все боялись, как бы не возвратилась прошлогодняя беда. Ненастье, впрочем, стояло недолго. К обеду, когда последние из поклонников, запоздавшие у «пастушков», возвращались домой из вифлеемского похода, солнце уже сияло по-летнему на ясном небе.

К празднику Богоявления оповестились все на Постройках, что Патриарх намерен служить на Иордане, чего не было еще ни разу во все его 26-летнее патриаршество. 4-го января, в понедельник, ранним утром потянулись наши на священную реку, по обычаю, отдельными кучками или партиями. С обеда начали набегать на небо с запада тучи, смочившие путников раз 6, пока они добрались до Иерихона. Около 5-ти часов вечера погода установилась хорошая. Было сухо и тепло на необозримой долине иорданской. Наступавшие сумерки заставляли держаться пешеходов всех вместе. Версты на 3 растянулась подвижная вереница. Обгоняя ее, Патриарх весело и ласково благословлял парод. Святого Иордана достигли уже в потемках. Мы нашли на берегу его от 6 до 8 палаток, из коих две были так велики, что вмещали в себе до 300 человек, как говорили. Для Патриарха была особая палатка, для свиты его также особая, для нашей Миссии – тоже, и две-три палатки для наиболее почетных (и зажиточных) богомольцев. Накануне праздника, в нарочно устроенном на самом берегу реки шалаше, имевшем вид алтаря, довольно рано отправлены были утреня, часы и литургия без перерыва, одно за другим. Служили иеромонах Лавры св. Саввы и наш священник из поклонников. К концу литургии опять полил дождь, так что около четверти часа пережидали его, чтобы совершить на реке вечернее водосвятие, в котором принял участие сам Патриарх. Все богослужение кончилось часам к 10-ти дня. Затем следовал всеобщий отдых, пользуясь которым поклонники то купались, то сушились после вчерашних ливней, возобновлявшихся не раз и минувшей ночью, то рубили себе камышовые трости, то доставали камни с русла Иордана, кого что занимало больше. Часов в 5 вечера у Патриарха было испрошено благословение отслужить всенощное бдение по русскому уставу для русских. Повторена была вечерня, за которой следовали великое повечерие и утреня с литией и полиелеем. Патриарх с любопытством следил за ходом службы нашей. Особенно его заняло наше помазывание маслом, не употребляющееся у греков. Часам к 9-ти мы окончили свое моление. Но чтение, а отчасти и пение наше слышались еще долго потом под церковной палаткой. Кто читал причастное правило, кто – иные службы от усердия.

На самый праздник утреня началась за 2 часа до света и шла довольно долго от медленного пения греческого. Русского ничего не слышалось при этом. По окончании ее следовало облачение Патриарха и вслед за тем вторичное освящение воды в Иордане на том же самом месте. Тут пели и читали уже смешанно на трех языках: греческом, славянском и арабском. Литургия следовала за водосвятием на восходе солнца. Патриарх почтил долголетние заслуги известного поклонническому миру нашему о. Вениамина пожалованием ему палицы, чем немало утешил стольких чтителей почтенного отца[288]288
  Вениамин (Лукьянов) (fl897), игумен – видный деятель Русского Иерусалима, проживший в Святой Земле более полувека (с 1846). Участник Крымской войны (духовник Крестовоздвиженской общины сестер милосердия). С 1870 г. член РДМ. В 1887 г. на собственные и собранные средства купил дом в Иерусалиме и создал Вениаминовское подворье, которое в 1891 г. принес в дар Императорскому Православному Палестинскому Обществу.


[Закрыть]. Тотчас по окончании обедни поклонники начали отправляться восвояси, полные духовного веселия, знаменовавшегося без конца повторявшимся пением крещенского тропаря. Многие достигли своего иерусалимского приюта часам к 4-м вечера, а некоторые, и особенно некоторые, едва могли доплестись до дому часам к 10-ти ночи. Патриарх и наш архимандрит ночевали у Елисеева источника под Сорокадневною горою и только на следующий день возвратились домой. Не обошелся этот дорогой и веселый праздник и без «случаев». Две поклонницы, неопытные или неосторожные наездницы, поплатились за удовольствие помолиться на Иордане крепким ушибом в голову, к счастью, не имевшим худых последствий, а одну поклонницу считали целый день пропавшей, но и она отыскалась к вечеру того дня в Иерусалиме отдыхавшей от подъятого непосильного труда.

В 5-е воскресение Великого поста православный мир был свидетелем особенного торжества – освящения и открытия патриаршей больницы иерусалимской. Здание, составляющее обширный четырехугольник комнат с галереей, открытой на внутренний, тоже четырехугольный, двор, заложено было давно, еще в благополучное время, до знаменитого coup de таіп[289]289
  Фр. 'переворот, путч'.


[Закрыть] нехвалимой здесь памяти князя Кузы[290]290
  Куза Александр Иоанн (1820–1873) – князь соединённых княжеств Молдавии и Валахии, первый правитель объединённой Румынии. В 1864 г. провел секуляризацию монастырских земель, в связи с чем Иерусалимская Церковь, как и другие Восточные Патриархаты, лишилась одного из главных источников дохода.


[Закрыть], но за неимением средств оставалось много лет на ²/₃ высоты своей неконченным. Одна благочестивая госпожа русская, пожертвовавшая на богоугодное дело это, как говорят, 20 или 40 тысяч рублей, ускорила желанный исход его. Все братство Святогробское приглашено было Патриархом к щедрому пожертвованию. И действительно, сборной суммы оказалось более 500.000 пиастров, на которую и окончено было пока в один этаж здание, немало украсившее собою христианский квартал Святого Града.

В день открытия больницы (14 марта) было патриаршее служение в храме Воскресения. Предполагалось после обедни всему освященному клиру идти процессионально в облачениях из храма в больницу. Но дождливая погода уменьшила несколько блеск торжества. Шло за Патриархом все православное духовенство города, хотя с обычным церемониалом, но без характера священнодейственного. Прибыв в освящаемое здание, служили молебен с водосвятием, и Патриарх окропил святой водой все здание извнутри и извне. Возвратившись к месту собрания народа, он сказал небольшое приветствие Святогробскому братству, поздравляя его (и себя) с благополучным окончанием трудного, но славного и полезного дела. Затем ученый профессор эллинской словесности в Крестной семинарии прочел с кафедры патриарший Сигиллион[291]291
  Здесь: патриаршее постановление, указ.


[Закрыть] относительно открываемой больницы Патриаршего престола Иерусалимского, весьма обширный и цветисто написанный документ. Потом им же читано было изложение всего хода больничного дела с подробным перечнем имен жертвователей, в ряду коих изредка слышались и русские фамилии. По окончании чтения пропет был патриарший гимн, и публика пошла осматривать здание, действительно достойное приданного при его освящении торжества.

Чрез 4 дня после сего, в день памяти св. Кирилла Иерусалимского, происходило и освящение больничной церкви во имя сего святителя. Она занимает отдельный флигель при больнице. Странный был повод к выбору для нее сего святого патрона. Один из наших боголюбцев, крестьянин приуральской губернии, прислал через нашу Миссию в Иерусалим «на икону св. Кирилла Иерусалимского» 1 руб. серебром. Рубль этот передан был Патриарху именно тогда, когда он впервые возымел мысль устроить при больнице церковь. «Да возрадуется же душа усердного дателя, – сказал он. – Вместо иконы в Иерусалиме будет храм св. Кирилла. Кстати, такого до сих пор не было».

Освящение нового храма совершал сам Патриарх. После службы, в приемной зале больницы, ректором Крестной школы архидиаконом Фотием[292]292
  Фотий, архидиакон Иерусалимской Церкви – известный греческий церковный ученый, ректор Богословской школы при Крестном монастыре. Впоследствии профессор богословской школы на о. Халки (Константинопольский Патриархат).


[Закрыть] прочитана была ученым образом составленная Жизнь св. Кирилла, критическим изданием известных сочинений которого много лет уже занимается ученый муж. В том и другом торжестве самое живое участие принимала, разумеется, и наша Русь иерусалимская, хотя огромное большинство ее было в это время в отсутствии, отправившись в Галилею на поклонение тамошним святые местам.

В субботу Лазареву, по обыкновению, торжественная служба была на горе Елеонской. Большинство служивших божественную литургию составляли наши русские поклонники духовные, да и вообще большинство молившихся были мы. После обедни любопытные ходили смотреть русское место на Елеоне, приобретенное в минувшем году нашей Миссией. Оно занимает самую высшую точку священной горы, занято теперь смоковничным садом, а когда-то было усеяно зданиями, принадлежавшими, вероятно, какому-нибудь монастырю, и может быть, еще не одному. Нам обязательно показали открытый в одном месте на незначительной глубине в земле остаток великолепного мозаического пола с изображением птиц, рыб и пр., весьма похожий на сохранившийся в церкви Крестного монастыря и составляющий одну из редкостей Палестины[293]293
  Подробнее о раскопках см.: Дмитревский СМ. Русские раскопки на Елеонской горе. М, 2006.


[Закрыть].

Должно сознаться, что мы, хотя (сравнительно) и поздно являемся собственниками в Святой Земле, но приобретаем все хорошие вещи. Недавно наши ходили в Горнюю и к величайшему утешению своему нашли и там русскую собственность в таких размерах, в таком виде и в таком местоположении, что просто не нарадуешься, говорят.

Не берусь описывать торжества последней недели Великого поста. Пасха ныне сошлась у нас вместе с римско-католической. Торжественный шум и блеск церковных служб при Гробе Господнем оттого удвоился. До Великого Четвертка мы все молились у себя на Постройках. Кроме своего архимандрита, часто видели в служении и другого – из поклонников. Да, кроме того, были два игумена, из коих один есть всероссийская знаменитость – старец Парфений, странствователь и писатель и ревностный ратоборец против раскола[294]294
  Парфений (Агеев Петр Андреевич; 1807–1878), схиигумен – духовный писатель, обличитель раскола, основатель нескольких русских монастырей. Подвизался на Афоне, дважды совершил паломничество в Святую Землю. Автор знаменитого, неоднократно переиздававшегося «Сказания о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле».


[Закрыть].

Обряд «умовения ног» совершен был, по обычаю, самим Патриархом посреди площади перед Воскресенским храмом. В числе образных апостолов трое были русские. Они носили имена Петра, Матфея и Филиппа. В Великий Пяток вся ночь прошла в непередаемой агитации духа и тела. Процессии коптская, сирианская, латинская и греческая чередовались одна за другой в храм Воскресения при несметной и непроходимой толпе народа. При латинской процессии были произнесены 5 проповедей: греческая, немецкая, французская, арабская и итальянская. При православной три: русская, турецкая и греческая. Довольно сказать, что мы возвратились из храма домой уже в 4-м часу ночи.

Великосубботнее раздаяние Святого Огня своим, совершенно своеобразным характером, тысячу раз описанным и все еще недостаточно переданным, заставило нас позабыть все, что впечатлела в сердце минувшая ночь. За ним, как за бурею тихая и ясная погода, наступила несравненная пасхальная ночь. Напрасно искать слов для выражения того состояния, в котором находились мы, когда троекратно обтекали веселыми ногами залитый светом, «яко рая краснейший», Гроб Христов, Пасху хваляще вечную.

Дождавшись радостной песни Воскресения, мы, русские, поспешили к себе на Постройки и в половине 1-го часа начали свою пасхальную службу по своему уставу и обычаю. Хотя и в слабом отражении, но все же сияла и наша светоносная утреня своим посильным торжеством. Служащих и у нас было 10 священников и 4 иеродиакона, стекшихся у престола Божия с разных концов неисходимой Земли Русской.

Быстро опустела иерусалимская «Московия» по миновании Светлого праздника. Прекратились и у Гроба Господня торжественные богослужения. Иерусалим как бы притих или задремал. Великий праздник местный, день св. великомученика Георгия, на сей год, однако же, имел торжественность необычную. Патриарх ездил служить на этот день в Лидду, где стоит гроб славного мученика, обнесенный жалкой развалиной великолепного некогда храма. Развалина эта, после долгой и трудной процедуры судебной, признана, наконец, собственностью православной Патриархии Иерусалимской, в посрамление латинских притязаний на нее. Блаженнейший Кирилл служением своим в своей церкви хотел, так сказать, освятить решение местного правительства. С ним ездили на праздник наш консул и начальник Миссии. Последний и служил вместе с ним на гробе мученика.

В праздник Вознесения была вторичная служба на Елеоне. У нас на Постройках вовсе не служили, потому что народ весь ушел на Святую гору. Опять нас завлекло любопытство на свой «русский» Елеон. Он уже весь обнесен стеною. Недавно случайно напали на целую кучу золотой мозаики и множество кусков белого мрамора. Несомненно, тут была церковь. Да будет она и опять некогда, по благословению Воздвигшего тут руце Свои и Благословившего всякое доброе начинание!

Все ждали, что к празднику Троицы последует освящение иерусалимского Троицкого собора русского. Но надежды не сбылись. А многие из оставшихся поклонников для этого именно и остались здесь. В утешение их, в новой церкви отправлено было всенощное бдение под праздник Пятидесятницы. Опасение за глухозвучное пение под столь высокими сводами и прямо под одним из куполов не оправдалось. В этом отношении церковь будет хороша. На первый раз довольно и сего.

В праздник Троицы, по принятому обычаю, совершена была Патриархом повторительная вечерня на Сионе, на предполагаемом месте Сошествия Святого Духа на Апостолов. Разумеется, Русь наша не преминула утешить себя и этим глубоко умилительным служением. Средняя из трех молитв читана была по-славянски.

Заключу свой отчет поклоннический приятной вестью, что и при ветхом Дубе Мамврийском была уже совершена божественная литургия. В минувший понедельник к вечеру отправился туда с Построек целый караван пеших и конных богомольцев. Избрали для пути нарочно вечернее и ночное время, чтоб избыть знойную духоту дня. Прибыли под священное древо ровно в полночь. И здесь все нам говорило во имя свойства и близости. Родоначальник всех наших «троицких березок» и всякого «клеченья», заветный Дуб, истинно говоря, завещан был России, а потому и достался ей. На восход солнца во вторник мы увидели импровизированный алтарь, устроенный в самом трехчастном разветвлении ствола дерева. Там, под открытом небом, при тихом шелесте вечно зеленеющих ветвей, в прохладе и благоухании весны, поклонились мы Триипостасному Божеству, моля Его из глубины души не переставать посещать мир, как прежде, так и днесь и во веки веков.

Поклонник

Иерусалим. 22-го мая 1871 года

Печатается по публикации: Церковная летопись «Духовной беседы». 1871. № 37. С. 188–192-, № 38. С. 260–265.