Текст книги "Пустая лодка. Беседы по высказываниям Чжуан Цзы"

Такой ум видит очень глубоко, до самого основания. Он видит все – от смерти и до рождения, от рождения и до смерти. Перед ним предстают обе полярности. И из этого взгляда, из этого проникающего видения рождается действие. Если вы спросите меня, что такое грех, то я скажу: «Грех – это действие, порожденное фрагментарным умом». Если вы спросите меня, что такое добродетель, то я скажу: «Действие, порожденное целостным умом». Вот почему грешнику вечно приходится раскаиваться.

Вспомните вашу собственную жизнь, взгляните на нее в ее полноте. Что бы вы ни делали, что бы вы ни выбирали, то или это, все это оказывается ошибкой. Добиваетесь ли вы женщины или упускаете ее, в обоих случаях вы сходите с ума. Что бы вы ни выбирали, вы выбираете несчастье. Поэтому Кришнамурти постоянно настаивает на отсутствии выбора.

Попытайтесь это понять. Вы здесь, слушаете меня. Это выбор, потому что вы, возможно, оставили незаконченным какое-то дело, отложили какую-то работу. Вам нужно бы пойти в офис, в магазин, к семье, на рынок, а вы – здесь слушаете меня. Этим утром вы, должно быть, решали, как вам поступить. Пойти ли слушать этого человека или отправиться на работу, в офис, на рынок. И вы выбрали прийти сюда.

Прийти сюда – было вашим выбором. Вы будете сожалеть о нем… потому что, даже будучи здесь, вы не можете быть тут полностью, тотально: половина ума там, и вы только и ждете, когда я закончу и вы сможете уйти. Но не думаете ли вы, что, выбрав другой вариант, отправившись в магазин или в офис, вы были бы полностью, целиком там? Нет, потому что опять это был бы выбор. Вы бы были там, но ваш ум был бы здесь. И вы бы сожалели: «Я что-то упускаю… Кто его знает, что там происходит, о чем там говорится? Кто знает, какие тайны будут открыты там этим утром?»

Поэтому, что бы вы ни выбрали, прийти или не приходить, – если вы делали выбор, это означает, что его желала лишь половина вашей души или чуть больше. Это демократическое, парламентское решение. Большей частью ума вы приняли решение, но меньшинство все равно остается. Но меньшинство никогда не является чем-то стабильным, и никакое большинство тоже не является чем-то фиксированным. Никто не знает их числа – члены партий могут переходить на другую сторону.

Когда вы пришли сюда, вы решили, вы сделали выбор. Пятьдесят один процент вашего ума захотел прийти, и сорок девять хотели отправиться в офис. Но со времени вашего прихода сюда расстановка сил изменилась. Само решение прийти и слушать вызывает это перераспределение.

К тому времени как вы сюда пришли, меньшинство стало большинством. Если все еще нет – то к вашему уходу это точно произойдет, и вы подумаете: «Два часа потрачены впустую! Как мне теперь их возместить? Не надо было сюда приходить – дела духовные можно и отложить, а этот, реальный мир отложить нельзя. Жизнь достаточно длинна, помедитировать можно и позже».

В Индии люди говорят, что медитация – это только для стариков. Раз уж подошел к порогу смерти, можно и помедитировать – это не для молодых. Медитация – последняя в списке дел; ею можно заняться, когда сделано все остальное. Но помните, что никогда не наступает то время, когда все сделано или когда вы уже не сможете заниматься чем-то еще, поскольку вся ваша энергия уже растрачена – и тогда можно медитировать.

Если вы уже не способны ничего делать, то как вы можете медитировать? Медитации нужна энергия, чистейшая, самая живая, витальная – медитация требует переполняющей энергии. Ребенок может медитировать, но как может медитировать старик? Ребенок легко медитирует, старый человек – нет, он уже выжат. В нем нет потока энергии, его река не способна течь, он заморожен. Многие части, многие составляющие его жизни уже мертвы.

Если вы принимаете решение прийти в храм, вы страдаете, вы сожалеете. Если вы идете в офис или на рынок, вы страдаете и сожалеете.

Как-то раз умер монах. Он был очень известным монахом, его знала вся страна. Многие почитали его и считали просветленным. И в этот же день умерла проститутка. Она жила прямо напротив монастыря того монаха. Она была тоже очень знаменитой, не менее знаменитой, чем монах. Они были двумя противоположными полюсами, жившими бок о бок, и они умерли в один и тот же день.

Явились ангелы смерти и вознесли монаха в рай; пришли другие ангелы смерти и потащили проститутку в ад. Но когда первые ангелы добрались до рая, они обнаружили врата закрытыми, и стражник сказал: «Вы их перепутали. Этот монах должен был отправиться в ад, а проститутка – попасть в рай».

«Что ты говоришь? – поразились ангелы. – Этот человек – очень известный аскет, он постоянно медитировал и молился. Поэтому мы даже не стали уточнять, мы принесли его прямо сюда. А проститутка уже, наверное, в аду – ее отправили туда. Нам и в голову не пришло спросить – это ведь так очевидно».

Страж на вратах сказал: «Вы перепутали, потому что вы посмотрели только на поверхность. Этот монах пользовался медитацией для возвышения над другими, а про себя всегда думал: „Я трачу жизнь впустую. Как прелестна та проститутка, что живет напротив, и так доступна. В любой момент, стоит мне только пересечь улицу. Я занимаюсь кучей какой-то ерунды, бессмыслицы – молюсь, сижу в позе Будды и ничего не достигаю“. Но, боясь потерять репутацию, он не осмеливался этого сделать».

Многие люди добродетельны лишь потому, что они такие же трусы, как и этот монах. Он был добродетельным из-за того, что был трусом, – он не мог решиться пересечь улицу. Столько людей знало его, как же он мог пойти к проститутке? Что подумали бы люди?

Трусы всегда боятся общественного мнения. Так он и остался аскетом, так и постился, но мыслями он всегда был с проституткой. Когда у нее бывали гулянья и пляски, он слушал. Он сидел перед статуей Будды, но не Будда был перед его взором. Он не молился – он мечтал, слушая звуки веселья, и в мечтах своих занимался любовью с этой проституткой.

А что же та проститутка? Она всегда каялась, каялась и каялась, она знала, что растратила свою жизнь понапрасну, что упустила чудесные возможности. И ради чего? Только лишь ради денег, продавая свои тело и душу. Она всегда посматривала в ту сторону, где стоял монастырь, так завидуя тихой жизни, что шла за его воротами. Что за удивительные медитации происходили там?

Она страстно желала, чтобы Бог даровал ей хоть один шанс войти в храм. Но она думала: «Я проститутка, нечестивая, мне не следует приближаться к храму». Поэтому она любила ходить вокруг храма снаружи, чтобы взглянуть на него хотя бы с улицы. Какая красота, какая тишина, какое благословение там внутри! А когда там были киртан и бхаджан**, пение и танцы, она рыдала, причитала и плакала, представляя, чего она лишена.

Поэтому стражник на вратах сказал: «Перенесите проститутку в рай, а монаха этого отправьте в ад. Их внешние жизни были различны, их внутренние жизни тоже были разными, но, как и любой другой, они оба о чем-то сожалели».

В Индии мы изобрели слово, которому нет аналогии ни в одном другом языке мира. «Рай» и «ад» вы найдете везде; эти слова есть во всех языках. У нас есть другое слово: мокша, или нирвана, или кавалья – абсолютная свобода, которая не является ни адом, ни раем.

Если ваша внешняя жизнь – это ад и вы раскаиваетесь в этом, то вы попадете в рай, как та проститутка, что постоянно жаждала мира медитации и молитвы. А если ваша внешняя жизнь достойна небес, а внутренняя подобна аду, как у того монаха, что мечтал о проститутке, то вы и отправитесь в ад. Но если вы не делаете выбора, у вас нет покаяний, если вы не выбираете, тогда вы достигнете мокши.

Невыбирающая осознанность – это мокша, абсолютная свобода. Ад – это рабство, рай – это тоже рабство. Рай может быть красивой тюрьмой, ад может быть жуткой тюрьмой, но и то, и другое – тюрьмы. Ни христиане, ни мусульмане не могут с этим согласиться, потому что для них рай – это предел, это высшее. Если вы спросите их о том, где сейчас Иисус, они ответят неверно. Они скажут: «На Небесах с Богом». Это абсолютно не так. Если бы Иисус был на Небесах, это значило бы, что он не просветлен. Небеса могут быть золотыми, но все равно это тюрьма. Она может быть хорошей, она может быть приятной, но все равно это – выбор, выбор против ада. Добродетель, которая была выбрана как альтернатива греху, – это решение большинства, но меньшинство всего лишь чуть позади, ждет своей очереди решать.

Я утверждаю, что Иисус пребывает в мокше. Он не в раю, не в аду. Он полностью свободен от любых оков: от «хорошо» и «плохо», от греха и добродетели, от морального и аморального. Он не выбирал. Он прожил жизнь, свободную от выбора. Это то, о чем я продолжаю вам твердить: избавьтесь от выбора в своей жизни.

Но как возможна свободная от выбора жизнь? Она возможна, только если вы способны разглядеть конечный результат, помнить о семи – иначе вы будете выбирать. Вы будете говорить: «Лучше бы это произошло утром, а то – вечером», – и вы уверены, что, только лишь тасуя слагаемые, вы изменяете результат. Итог нельзя изменить. Итог остается тем же – итог у каждого из нас остается прежним.

Поэтому я и говорю, что нет никакой разницы между нищим и императором; утром – вы император, вечером вы будете нищим; с утра – вы нищий, к вечеру станете императором. А в результате – то же самое. Увидьте итог, станьте итогом, и тогда выбор исчезнет.

Тот дрессировщик обезьян просто взглянул на итог и согласился: «Ладно, вы, глупые обезьяны, если это вас осчастливит, то давайте выберем такой вариант, какой вам нравится». Но если бы он тоже был обезьяной, как другие, началась бы борьба. «Вариант будет этот, – настаивал бы он. – Кто приказывает, кто принимает решения? Кто тут, по-вашему, хозяин? Вы или я?»

Эго всегда выбирает, решает и заставляет. Обезьяны бунтовали, и, будь этот человек тоже обезьяной, они свели бы его с ума. Ему пришлось бы ставить их на место, на их законное место. Он бы требовал: «Никаких четырех каштанов с утра! Я так решил».

Один человек достиг своего шестидесятилетия. Тем вечером он вернулся домой, к жене, с которой прожил без малого сорок лет в постоянных ссорах и конфликтах. Но, придя домой, он был поражен, обнаружив, что жена ожидает его с подарком – парой прекрасных галстуков. От своей жены он этого не ожидал. Это было почти невозможно – чтобы она ожидала его возвращения, приготовив ему в подарок пару галстуков. Он почувствовал себя таким счастливым, что воскликнул: «Не возись с ужином, я буду готов через пару минут, и мы пойдем с тобой в лучший ресторан города».

Он принял ванну, приготовился и надел один из подаренных ею галстуков. Жена уставилась на него и спросила: «Как?! Ты хочешь сказать, другой галстук тебе не нравится? Другой галстук недостаточно хорош?» Мужчина может надеть только один галстук, но, какой бы галстук он ни выбрал, случилось бы то же самое: «И что ты хочешь сказать? Другой недостаточно хорош для тебя?»

Это старая привычка ссориться, спорить. Про эту самую женщину рассказывают, что она каждый день искала какой-нибудь повод поскандалить. И она всегда добивалась успеха – ведь кто ищет, тот всегда найдет. Запомните это: чего бы вы ни искали, вы найдете это. Мир столь обширен, и все существующее настолько разнообразно и богато, что если вы действительно очень сильно жаждете найти что-то, вы это найдете.

Иногда она находила волос на плаще своего мужа, и тогда она скандалила, что он ходит к другой женщине. Но однажды случилось, что в течение недели она не могла найти хоть что-нибудь, что было бы не в порядке. Она пыталась и так, и этак, но причины для скандала не находилось. Тогда, на седьмой день, когда муж пришел домой, она стала кричать и бить себя в грудь. «Ну что еще? – спросил он. – В чем дело, что ты теперь-то кричишь?»

И она заявила следующее: «Мошенник ты эдакий! Ты бросил ту женщину и теперь обхаживаешь лысую любовницу!»

Ум всегда ищет неприятностей. И не смейтесь, потому что я говорю про ваш ум. Своим смехом вы просто обманываете себя. Вы можете думать, что это я говорю о ком-то другом, – нет, это о вас. И что бы я ни говорил, это все о вас.

Ум выбирает, и всегда выбирает неприятность, потому что неприятности приходят именно благодаря выбору. Вы не можете выбрать Бога. Если вы выбираете, будет неприятность. Вы не можете выбрать свободу. Если вы выбираете, свободы не будет.

Тогда как же все это получается? Как случаются Бог, саньяса, свобода, мокша? Они случаются тогда, когда вы осознаете глупость выбора. Это не новый выбор, это просто отбрасывание всякого выбирания. Просто, глядя на все это, вы начинаете смеяться. Не из чего выбирать. В итоге – одно и то же. В конце, вечером, итог будет тем же. И тогда вы перестаете беспокоиться по поводу того, кем вы проснулись утром – императором или нищим. Вы счастливы, потому что вечером все приходит к одному и тому же, все выравнивается.

Смерть уравнивает. В смерти нет ни императоров, ни нищих. Смерть подводит итог, а он – всегда семь.

Те два варианта были одинаковы. Помните, в сумме число каштанов не изменилось. Но в одном случае обезьяны были недовольны, а в другом случае они были счастливы.

Дрессировщик охотно

изменил свое предложение

соответственно конкретным условиям,

ничего от этого не потеряв.

Человек знания всегда смотрит на объективное положение вещей, и никогда – на свои субъективные чувства. Будь вы дрессировщиком обезьян, вас бы покоробило, если бы обезьяны ответили вам «нет». Эти обезьяны взбунтовались, они перестали слушаться, ну как такое стерпеть! Это ранило бы вас до глубины души.

Вы гневаетесь даже на неодушевленные предметы. Если вы пытаетесь открыть дверь, а она не открывается, вы сходите с ума. Если вы пытаетесь написать письмо, а ручка не пишет, то вы начинаете злиться. Вы чувствуете себя задетыми, как если бы ручка делала это сознательно, как если бы кто-то был в лодке. Как будто внутри ручки сидит кто-то и пытается вам навредить.

И это логика не только маленьких детей, это и ваша логика тоже. Если ребенок ушибется об стол, он ударит его, просто так, чтобы расквитаться с ним, он всегда будет считать этот стол врагом. Но вы точно такие же – вы тоже злитесь на мертвые вещи, на предметы – вы сходите с ума!

Это все субъективно, а мудрец никогда не субъективен. Мудрец всегда смотрит на ситуацию объективно. Он посмотрит на дверь, и, если она заперта, он попробует ее отпереть. Но он не может на нее злиться, потому что лодка пуста. Нет никого, кто бы пытался придерживать дверь, сопротивляясь вашим усилиям.

Для того чтобы соответствовать объективным условиям, дрессировщик отказался от своего варианта. Он взглянул на обезьян и на их умы, но не счел себя оскорбленным – он был дрессировщиком обезьян, а не обезьяной. Он посмотрел и, должно быть, рассмеялся про себя, потому что знал, что получается в результате. И он уступил. Только мудрый человек уступает. Глупый человек всегда сопротивляется. Глупые люди говорят, что лучше умереть, чем согнуться, что лучше сломаться и умереть, чем жить со склоненной головой.

Лао-цзы и Чжуан-цзы всегда говорят: «Когда ветер силен, глупые деревья сопротивляются и погибают, а мудрая трава пригибается. Гроза проходит, и трава снова выпрямляется, смеясь и наслаждаясь. Трава объективна, большое дерево субъективно. Большое дерево так много мнит о себе: „Я такое большое, кто может меня согнуть? Кто может заставить меня покориться?“ Большое дерево будет сражаться с грозой. Глупо сражаться с грозой, потому что гроза пришла не за вами. В этом нет ничего особенного, грозы случаются время от времени, а то, что вы попали в грозу, – это совпадение».

Обезьяны – это животные, а почитают себя высшими среди животных! Они не оскорбляют дрессировщика. Обезьяны – это всего лишь обезьяны. Они такие, какие есть. Они не могут увидеть результат, они не умеют складывать. Они могут смотреть только на то, что поблизости, а то, что далеко, – слишком далеко для них. Они не способны задуматься о вечере, они знают только утро.

Итак, обезьяны есть обезьяны, а грозы есть грозы. Зачем обижаться? Они не сражаются с вами. Они только следуют своему распорядку. Поэтому дрессировщик обезьян не обиделся. Он был мудрым человеком, он уступил – он был, как трава. Вспоминайте об этом каждый раз, когда чувствуете, что субъективны. Если кто-нибудь что-то говорит, вы сразу же чувствуете себя задетым, как если бы это было сказано вам. Вас в лодке слишком много. Возможно, сказанное вообще к вам не относилось. Другой, скорее всего, просто выражал свою субъективность.

Когда кто-нибудь заявляет: «Ты меня оскорбил», – в действительности это означает нечто другое. Если бы человек был чуть более разумным, он сказал бы по-другому. Он сказал бы: «Я чувствую себя оскорбленным. Ты, может быть, и не оскорблял меня, но то, что ты произнес, меня задело». Это субъективное чувство.

Но никто не признает своей субъективности и продолжает проецировать субъективное на объективную ситуацию. Другой всегда говорит: «Ты меня оскорбил». А когда вы слышите это, вы тоже становитесь субъективны. Обе лодки полны, просто переполнены. И тогда неизбежны столкновение, вражда, насилие.

Если вы мудры, то, когда говорите: «Ты меня оскорбил», – вы будете смотреть на объективное и задумаетесь: «Почему он чувствует себя оскорбленным?» Вы попытаетесь понять чувства другого, и если вы сумеете расставить все на свои места, то вы уступите. Обезьяны есть обезьяны. Зачем же злиться, зачем чувствовать себя оскорбленным?

Про Муллу Насреддина рассказывают, что на старости лет его сделали почетным мировым судьей. Первое дело, которое ему пришлось разбирать, было дело об ограблении. Насреддин выслушал потерпевшего и сказал: «Да, ты прав». Но ведь он еще не слышал противоположной стороны!

Секретарь суда шепнул ему на ухо: «Вы еще не привыкли к установленному порядку, Насреддин. Вы должны выслушать другую сторону, прежде чем принять решение».

«Хорошо», – согласился Насреддин.

Другой человек, грабитель, рассказал свою историю. Насреддин выслушал и произнес: «Ты прав».

Секретарь растерялся: «Этот новый судья не просто неопытен, он сумасшедший». И он снова шепнул тому на ухо: «Что вы говорите? Оба они не могут быть правы».

«Да. Ты прав», – сказал Насреддин.

Таков мудрец, воспринимающий ситуацию объективно. Он уступит. Он всегда уступает, он всегда говорит «да» – потому что если вы говорите «нет», значит, ваша лодка не пуста. «Нет» всегда исходит из эгоизма. И поэтому, если мудрецу необходимо сказать «нет», он будет по-прежнему использовать «да». Он не скажет «нет» открыто, он воспользуется словом «да». Если глупый человек захочет сказать «да», ему будет трудно удержаться и не сказать «нет». Он будет использовать терминологию «нет», и если ему придется уступить, он уступит весьма неохотно. Он уступит, но с обидой, с сопротивлением. А дрессировщик обезьян охотно уступил.

Дрессировщик охотно

изменил свое предложение

соответственно конкретным условиям,

ничего от этого не потеряв.

Ни один мудрец никогда еще ничего не терял, говоря «да» глупым людям. Ни один мудрец еще ни разу ничего не потерял, уступая. Он лишь приобретал. Когда нет никакого эго, то не может быть и никакой утраты. Утрату всегда ощущает эго: «Я теряю». Почему вы чувствуете, что вы теряете? – Потому что вы всегда боялись что-то потерять. Почему вы ощущаете себя неудачником? – Потому что вы всегда стремились иметь успех. Почему вы чувствуете себя нищим? – Потому что вы всегда мечтали быть императором.

Мудрец просто берет то, что есть. Он принимает то, что будет в итоге. Он знает: нищий утром – император вечером; или император утром – нищий вечером. Что из этого лучше?

Если мудрого человека вынудить сделать выбор, то он предпочтет быть нищим утром и императором вечером. Мудрый человек никогда не выбирает, но если вы будете настаивать, то он скажет, что лучше быть сначала нищим и императором в конце. Почему? – Потому что сначала, с утра, быть императором, а потом, вечером, стать нищим очень трудно. Но это выбор.

Мудрый человек выберет боль вначале и удовольствие в конце, потому что боль с утра задаст вам тон, и после нее удовольствие будет приятнее, чем когда-либо. Удовольствие вначале – расслабит вас, и затем боль будет слишком сильна, она будет невыносима.

Восток и Запад выбрали разные варианты. На Востоке в первые двадцать пять лет жизни каждый ребенок должен испытать лишения. Этому принципу следовали тысячи лет до тех пор, пока не появился Запад и не начал доминировать над Востоком.

Ребенок должен был отправиться в джунгли искать учителя, он должен был пройти через всевозможные тяготы. Как нищий, он спал на полу на циновке – никаких удобств не было. Он ел как нищий; ему приходилось ходить в город и просить милостыню для учителя, рубить дрова, водить животных к реке на водопой, пасти их в лесу.

В течение двадцати пяти лет он вел самую простую, аскетичную жизнь – и не важно, кем он был рожден, королем или нищим, – разницы не было никакой. Даже императорский сын должен был пройти через это, исключений не делалось. А потом, когда он, наконец, узнавал все стороны жизни, жизнь становилась такой прекрасной!

Но если Восток и был таким удовлетворенным, это был трюк, выбор соответствующего варианта: ведь что бы ни преподносила вам жизнь, это всегда оказывалось больше того, с чего вы начали. Ребенок переходит жить в хижину. Для него это дворец, по сравнению с тем как он спал на голой земле безо всякой крыши над головой! Он спит на обыкновенной кровати – и он на седьмом небе от счастья. Обычные хлеб, масло и соль – это райская пища, потому что в хижине учителя не бывало даже масла. Он счастлив всему, что бы ни даровала ему жизнь.

А вот западная модель противоположна. Пока вы учитесь, вам предоставлены все удобства. Общежития, прекрасные университеты, красивые классы и аудитории, преподаватели; для вас предусмотрено медицинское обслуживание, организовано питание, о вашей гигиене тоже заботятся – обо всем заботятся. А после двадцати пяти лет подобного существования вы брошены в безжалостную битву жизни. Вы стали тепличным растением! – и что такое борьба, вы понятия не имеете. А потом вы становитесь клерком в офисе или преподавателем в начальной школе: жизнь превращается в ад. Теперь всю вашу жизнь вы будете причитать, вся ваша жизнь будет бесконечным брюзжанием и жалобами, все вам будет не так. Так будет.

Дрессировщик обезьян предложил: «Три порции утром и четыре вечером».

Но обезьяны настояли: «Четыре утром и три вечером».

Четыре утром и три вечером… тогда вечер наверняка будет мрачен. Вы будете сравнивать его с тем, что было, с утром. Император с утра – нищий вечером… вечер наверняка будет тоскливым. А вечер должен бы быть не несчастьем, а кульминацией.

Обезьяны выбирают не мудрый вариант. Во-первых, мудрый человек не выбирает, он живет без выбора, потому что знает: что бы ни произошло, результат будет одним и тем же. Во-вторых, если ему и приходится выбирать, в силу объективных обстоятельств, то он выберет три штуки утром и четыре вечером. Но обезьяны заявили: «Нет. Выбирать будем мы. Четыре каштана у нас будут с утра». Тот дрессировщик согласился, он изменил свой выбор соответственно объективной ситуации. Он ничего от этого не потерял. А обезьяны? Они потеряли.

Поэтому, когда вы оказываетесь рядом с мудрецом, предоставьте ему выбирать варианты, не настаивайте на своем. Во-первых, выбирать вообще не следует. А во-вторых, каков бы ни был выбор, сделанный вами, обезьянами, он будет неверным. Обезьяний ум смотрит только на сиюминутное, мгновенное счастье. Обезьяну не заботит то, что произойдет позже. Она не знает, у нее нет перспективы целого. Так что предоставьте мудрецу решать.

Но вся расстановка сил, вся система ценностей изменилась. На Востоке решали мудрые. На Западе существует демократия: голосуют и выбирают обезьяны. А теперь и весь Восток превратили в демократию. Демократия означает, что голосуют и выбирают обезьяны.

Аристократия означает, что выбирать будут мудрецы, а обезьяны будут им уступать и следовать. Но если аристократия вдруг исчезла, ничто не способно ее заменить. Демократия не может не превратиться в хаос. Обезьяны в восторге, потому что они выбирают, но мир был много счастливее, когда выбор оставался за мудрецами.

Помните, короли всегда ходили советоваться к мудрецам, чтобы принять решение по важным вопросам. Мудрецы никогда не становились королями, потому что не хотели взваливать на себя такую заботу – они были нищими, живя в своих хижинах среди лесов. Но когда бы ни возникала серьезная проблема, король не назначал голосований, чтобы спросить народ: «Что делать?» – он спешил в лес, чтобы просить совета тех, кто от всего отрекся, – потому что они видят целое, у них нет ни привязанностей, ни навязчивых идей, ничего, что бы они решали сами. Они отказались от выбора; они видят целое и решают.

Истинно мудрый человек,

рассматривая обе стороны проблемы

без пристрастия,

видит обе в свете Дао.

Это называется «следовать в двух направлениях одновременно».

Взглянуть на целое – значит следовать в двух направлениях сразу. Тогда это вопрос не четырех каштанов утром и трех вечером. Это вопрос семи – за всю жизнь.

Расклад нематериален. Варианты можно менять в зависимости от объективных условий, но все равно получится семь, сумма в обоих вариантах совпадет. Мудрый человек видит все сразу, в целом. Секс доставляет удовольствие, но мудрец видит также и боль, которую он приносит. Богатство дарует наслаждение, но мудрец видит и ночные кошмары, которые сопутствуют богатству. Успех делает счастливым, но мудрец знает и о той бездне, что следует за вершиной, о провале, который обернется страшной, невыносимой болью.

Мудрый человек смотрит в целом. А когда вы видите все целиком, то у вас нет выбора, вам не из чего выбирать. Тогда одновременно двигаетесь в двух направлениях. Утро и вечер теперь объединены – четыре плюс три теперь вместе. Ничто теперь не разбито на фрагменты, все стало целостным. И следовать этому целому – и есть Дао. Следовать этому целому – и значит быть религиозным. Следовать этому целому – и есть Йога.

На сегодня достаточно.

* Джапа – повторение мантры с ведением (или без) счета.

** Киртан и бхаджан – религиозные песнопения в индуизме.