Текст книги "Пустая лодка. Беседы по высказываниям Чжуан Цзы"

Глава 6
Потребность побеждать

Когда лучник пускает стрелу ради забавы,

все его мастерство при нем.

Если он стреляет на медную пуговицу,

он нервничает.

Если же он стреляет на золотой приз,

то слепнет,

а мишень двоится в его глазах —

и он уже безумен.

Мастерство его осталось прежним,

но приз разрывает его на части.

Он озабочен наградой.

Он думает больше о победе,

чем о выстреле, —

и потребность побеждать

истощает его силы.

Если ваш ум заполнен мечтами, то вы не можете правильно видеть. Если ваше сердце заполнено желаниями, то вы не можете правильно чувствовать. Желания, мечты и надежды – будущее беспокоит вас и разрывает на части. Но все, что существует, существует в настоящем. Желание уводит вас в будущее, а жизнь – здесь и сейчас. Реальность – здесь и сейчас, а желание переносит вас в будущее. Тогда вас здесь нет. Вы смотрите, но вы не видите; вы слышите, но все равно вы пропускаете мимо ушей; вы чувствуете, но чувства ваши размыты, они неглубоки, они не могут потрясти вас. Вот так вы упускаете истину.

Люди продолжают спрашивать: «Где находится божественное, где истина?» Это не вопрос – как найти божественное или истину. Истина всегда здесь, она не где-то там, нигде больше она не может быть. Она там, где вы, только вас там нет, ваш ум бродит где-то вдалеке. Ваши глаза застланы мечтами, ваше сердце полно желаний. Вы устремлены в будущее, но что такое будущее, как не иллюзия? Или вы двигаетесь в прошлое – но прошлое уже мертво. Прошлого уже не существует, а будущему еще только предстоит настать. Между этими двумя существует настоящее, момент «сейчас». Этот миг очень короток, он мал, как атом, и вы не можете разделить его, он неделим. Этот момент проходит в мгновение ока. Если появляется желание, то вы его упустили; если вы погружаетесь в мечты, то вы его упускаете.

Вся суть религии состоит не в том, чтобы куда-то направлять вас, но в том, чтобы переносить вас в «здесь и сейчас», возвращать вас к целому, туда, где вы на самом деле всегда пребывали. Но голова ваша ушла далеко, очень далеко. И эту голову нужно вернуть обратно. Поэтому незачем искать Бога где-то – именно из-за того, что вы где-то его разыскиваете, вы его и теряете. Он был и есть здесь все это время, ожидая вас.

Как-то раз Мулла Насреддин пришел домой совершенно пьяный и долго стучал в дверь своего дома. Было уже за полночь. Жена отозвалась, и он спросил ее: «Не могли бы вы, мадам, подсказать мне, где живет Мулла Насреддин?»

Жена воскликнула: «Идиот! Ты – Мулла Насреддин».

«Да, я знаю, – сказал он, – но это не решает моей проблемы. Где он живет?»

Такая вот ситуация… Опьяненные желаниями, пошатываясь, вы стучите в свою собственную дверь и спрашиваете, где находится ваш дом. В действительности вы спрашиваете, кто же вы есть. Это и есть ваш дом, и вы никогда его не покидали, покинуть его невозможно. Это не нечто вне вас, от чего вы можете уйти прочь или что вы можете бросить; это внутри вас, это сама ваша суть.

Спрашивать о том, где Бог, глупо, поскольку вы не можете Бога потерять. Он внутри вас, это ваша глубочайшая суть, самое ваше сердце. Это ваше существование: вы дышите им, вы живете в нем, и по-другому быть не может. Ситуация такова: вы так пьяны, что не можете узнать свое собственное лицо. И пока вы не вернетесь назад и не протрезвеете, вы будете искать и искать, и снова и снова вы будете Его терять.

Дао, дзен, йога, суфизм, хасидизм – все это методы, чтобы отрезвить вас, прервать ваше опьянение. Чем вы так пьяны? Что вас так опьяняет? Почему ваши глаза затуманены? Отчего вы ничего не воспринимаете? В чем коренная причина всего этого? Основная причина состоит в том, что вы желаете.

Попытайтесь понять природу желания.

Желание алкоголично, желание – это наркотик, величайший из наркотиков. Марихуана – это ничто, ЛСД – это ничто. Желание – величайшее из возможных ЛСД, это запредельный наркотик.

Какова же природа желания? Что происходит, когда вы желаете? Когда вы желаете, вы создаете в уме иллюзию; когда вы желаете, вы уже отбыли отсюда. Теперь вы не «здесь», вы отсутствуете в «здесь», потому что ум создает мечту, ум порождает сон. Это ваше отсутствие – и есть ваше опьянение. Присутствуйте! Будьте здесь!

И в ту же самую секунду распахиваются врата рая. Не нужно даже стучать, потому что вы не за пределами рая, вы уже внутри. Просто будьте бдительны и посмотрите вокруг ясным взглядом, не застланным желаниями – и вы рассмеетесь. Вы будете смеяться над всем этим курьезом, что длился так долго. Это в точности как с человеком, который видел ночью сон и пробудился.

Один человек ужасно страдал и переживал – ночи напролет он проводил в кошмарах. Всю ночь он сражался. Это было так мучительно, что он всегда боялся засыпать и всегда был счастлив проснуться. Ночь превращалась в кошмар – людям снятся плохие, ужасные сны. А суть была в следующем: как только он засыпал, он начинал видеть тысячи львов, драконов, тигров и крокодилов, прячущихся у него под кроватью. Из-за этих снов он не мог выспаться – в любую секунду на него могли наброситься.

Вся его ночь была непрекращающимся кошмаром, мучением, адом. Он даже принимал лекарства, но ничто не помогало. Все было напрасно. С ним работали психологи и психиатры, но и у них ничего не получалось. А затем, однажды утром, он вышел из дому, залившись смехом.

Уж много лет никто не видел его смеющимся. Его лицо всегда было мрачным, печальным, напряженным и испуганным. Соседи поразились: «Что случилось? Ты смеешься? Мы так давно не видели твоей улыбки, мы уже и забыли, что ты можешь смеяться. Что сталось с твоими кошмарами?»

«Я рассказал обо всем моему шурину, брату моей жены, – ответил тот человек, – и он вылечил меня».

«Твой шурин какой-нибудь великий психоаналитик? Как же он тебя вылечил?» – спросили соседи.

«Нет, – объяснил он, – мой шурин плотник, он просто отпилил ножки у моей кровати. Теперь под ней абсолютно негде прятаться, и я впервые за много лет выспался!»

Вы сами создаете пространство, и желание – это способ создания такого пространства. Чем больше желание, тем больше создается пространства. Если желание может быть исполнено в течение одного года, тогда у вас пространство в один год. Вы можете туда переместиться, и вы столкнетесь со множеством рептилий, множеством драконов. Пространство, созданное желанием, вы называете временем. Если желания нет – во времени нет необходимости.

Существует только один момент – даже двух не существует, потому что второй нужен только для желания, а вашей жизни он ни к чему. Вашей жизни во всей ее полноте достаточно одного-единственного момента.

Если вы считаете, что время – это что-то, находящееся снаружи, то вы ошибаетесь. Время – это не внешнее явление.

Если человек исчезнет с лица Земли, останется ли время? Деревья будут расти, реки будут течь, облака все равно будут плыть по небу, но я спрашиваю, будет ли время? Не будет. Будут моменты, и даже более того, будет один момент – и когда один момент уходит, начинает свое существование другой, и так далее. Но времени как такового в этом нет. Существует только момент, такой же неуловимый и крохотный, как атом.

Деревья ничего не желают, они не желают цвести – цветы появятся сами собой. Это часть природы дерева – то, что появятся цветы. Но дерево не мечтает, дерево не движется, оно не думает, оно не желает.

Если человека не станет, время перестанет существовать, будут только длящиеся вечность моменты. Вы создаете время с помощью своих желаний. И чем больше желание, тем больше времени необходимо.

Но для материалистичных желаний много времени не нужно. Вот почему на Западе считается, что человеку дана лишь одна жизнь. На Востоке мы стремимся к мокше*. Это величайшее из возможных желаний – ни одно другое не может быть больше него. Разве можно достичь мокши за одну жизнь? Одной жизни недостаточно. Вы можете обзавестись дворцом, вы можете создать королевство, вы можете разбогатеть и добиться власти, стать Гитлером, Фордом, вы можете сделать себе имя, но мокша – это настолько огромное желание, что одной жизни недостаточно.

Поэтому на Востоке мы верим во множество жизней, в перерождение, потому что для достижения мокши, для исполнения этого желания требуется много времени, много жизней. Только тогда есть надежда, что желание исполнится. Дело не в том, существует много жизней или одна, а в том, что на Востоке люди верят во множество жизней из-за того, что желают мокши.

Если у вас есть только одна жизнь, как вы можете достичь мокши? За одну жизнь можно достичь только чего-то материального, но духовная трансформация за такое короткое время невозможна. Это желание столь огромно, что необходимы миллионы жизней. Вот почему на Востоке люди живут так неторопливо. Нет никакой спешки, ибо нет нехватки времени. Вы будете рождаться снова, снова и снова – так зачем спешить? Время не ограничено.

Поэтому Восток ленив и совершенно не поспевает за временем, само время на Востоке едва течет – и все из-за уверенности, что жизней впереди много. И если Запад настолько чувствителен ко времени – это потому, что существует только одна жизнь, и надо успеть достичь всего именно в этой жизни. Если вы что-то упускаете, вы упускаете это навсегда, другой возможности не будет! Из-за этой нехватки времени жизнь на Западе стала до предела напряженной. Столько нужно сделать, а времени почти не осталось. Времени никогда нет, а желаний так много.

Люди всегда спешат, всегда все делают бегом. Никто вокруг не живет спокойно. Все бегут, и требуется все большая скорость. И Запад продолжает изобретать все более быстрые средства передвижения, но удовлетворения это не приносит. Запад продолжает удлинять человеческую жизнь, но лишь затем, чтобы дать вам еще немного времени для исполнения ваших желаний.

Но зачем нужно время? Разве вы не можете быть здесь и сейчас без времени? Разве недостаточно этого момента – просто сидеть рядом со мной, без прошлого, без будущего – в этом промежуточном моменте, настолько мимолетном, словно его вообще не существует? Этот миг настолько мал, что вы не можете его ухватить. Когда вы его ухватили, он уже в прошлом. Если вы думаете о нем, он еще в будущем. Вы можете быть в нем, но вы не можете его поймать. Когда вы его поймали, его уже нет; когда вы о нем думаете, его еще нет.

Когда он есть, сделать можно только одно – вы можете проживать его, жить им, только и всего. Он настолько мал, что вы можете только жить в нем, но он настолько живой, настолько витальный, что дает вам жизнь.

Запомните, он словно атом – так мал, что его нельзя увидеть. Еще никто не видел атом, даже ученые. Вы можете видеть только следствия. Ученые сумели взорвать его: Хиросима и Нагасаки были последствиями. Мы видели пылающую Хиросиму, тогда погибли больше сотни тысяч человек – таким было следствие. Но ни один человек не видел, что произошло внутри атомного взрыва. Никто не видел атом своими собственными глазами. Все еще не существует инструментов, чтобы увидеть его.

Время атомарно, момент тоже атомарен. Никто не может его увидеть, потому что, когда мы видим его, его уже нет. За время, которое требуется для того, чтобы увидеть, он уже исчез – река утекла, стрела улетела; и никто никогда не видел время. Вы продолжаете использовать слово «время», но если вас просят дать ему определение, вы теряетесь.

Кто-то спросил Святого Августина: «Объясни, что такое Бог. Дай определение Бога. Что ты имеешь в виду, когда говоришь слово „Бог“?»

И Августин ответил: «Это то же, что пытаться объяснить, что такое время. Я могу говорить о нем, но если вы просите дать ему определение, я затрудняюсь».

Вы спрашиваете у людей: «Сколько времени?» Что они вам ответят? Они посмотрят на часы и скажут, который час. Но если вы действительно спросите: «Что такое время?»**, если вас интересует определение, часы не помогут.

Можете ли вы определить время? Никто никогда не видел его, его невозможно увидеть. Если вы посмотрите на него – оно уже ушло; если вы подумаете о нем – его еще здесь нет. Когда вы не думаете, когда вы не смотрите, не следите – когда вы просто есть, оно есть. Вы проживаете его. И Святой Августин прав: «Бога можно пережить, но нельзя увидеть». Время тоже можно пережить, прожить, но увидеть его нельзя. Время – не философское понятие, это экзистенциальное понятие. Бог – тоже не философичен, он экзистенциален. Люди живут им, но если вы настаиваете на определении, они промолчат, они не смогут ответить. А если вы сумеете быть в этом моменте, в настоящем, то двери всех таинств откроются вам.

Поэтому отбросьте все желания, уберите всю пыль с ваших глаз, будьте спокойны внутри, не стремитесь ни к чему – даже к Богу. Все стремления одинаковы: к роскошному лимузину, к Богу, к большому дому – нет никакой разницы. Стремление – это всегда стремление. Не стремитесь – просто будьте. Даже не смотрите – просто будьте! Не думайте! Пусть будет этот момент, а вы в нем, и внезапно у вас появится все – ибо появится жизнь. Вдруг все начинает изливаться на вас, и тогда момент становится вечностью, тогда время перестает существовать. Теперь есть только сейчас. Это сейчас никогда не заканчивается, никогда не начинается. Но теперь вы в нем, а не снаружи. Вы вошли, вы влились в целое, вы осознали, кто вы есть.

Теперь постарайтесь понять сутру Чжуан-цзы о потребности побеждать. Из чего рождается эта потребность – потребность быть победителем? Каждый стремится к победе, стремится к выигрышу, но откуда возникает эта потребность побеждать?

Вы никак не можете осознать, что вы уже победители: с вами случилась жизнь. Вы уже победитель, и ничто большее невозможно, все, что может быть, у вас уже есть. Вы уже император, и не нужно завоевывать никакого королевства. Но вы не понимаете этого, вы не видите красоты жизни, которая уже ваша. Вы не ведаете тишины, мира, блаженства, которые уже есть.

И так как вы не осознаете своего внутреннего королевства, вам постоянно кажется, что нужно что-то большее, нужна победа – чтобы доказать, что вы не нищий.

Однажды Александр Македонский вторгся в Индию – чтобы победить, разумеется. Если вам не надо побеждать, то вы никуда не пойдете. Зачем себя утруждать? Афины были так прекрасны… отправляться в такую даль было бы ни к чему.

По пути он прослышал, что на берегу реки живет мистик, Диоген. Он слышал о нем много историй. В те дни, особенно в Афинах, на устах были два имени: одно – Александр, другое – Диоген. Они были двумя противоположностями, двумя полярностями. Александр был императором, пытающимся создать королевство, которое распростерлось бы от одного края Земли до другого. Он хотел владеть всем миром, он был завоевателем, человеком, стремящимся к победе.

А Диоген был полной его противоположностью. Он жил голым, не владея ни единой вещью. Вначале у него была чаша для подаяния, он пил из нее воду и иногда использовал ее, чтобы просить милостыню. Но как-то раз он увидел лакающую воду собаку и немедленно выбросил прочь свою чашу, воскликнув: «Если собаки пьют прямо так, неужели я не смогу так же? Собаки настолько разумны, что могут обходиться без посуды. Я был глуп, что таскал с собой эту чашу, она – ненужный груз».

Он принял ту собаку в качестве учителя и пригласил пса жить с ним, раз тот был столь разумен. Ведь пес указал ему, что чаша его была ненужной ношей, – сам он не сознавал этого. И с тех пор пес остался с ним. Они спали вместе, вместе ели. Тот пес был его единственным другом.

«Почему ты дружишь с этим псом?» – спросил кто-то у Диогена.

«Он разумнее так называемых человеческих существ, – ответил тот. – Я был гораздо глупее, пока не встретил его. Наблюдая за ним, изучая его, я стал более чутким, восприимчивым. Он живет в „здесь и сейчас“, не заботясь ни о чем, ничем не владея. И он так счастлив, что, не имея ничего, он имеет все. Я не настолько удовлетворен, внутри меня остается некоторая тревога. Когда я стану таким же, как он, я достигну цели».

Александр слышал о Диогене, о его экстатичном блаженстве, о его безмолвии, о его подобных зеркалу глазах, что были точно голубое небо без единого облака. И человек этот жил голым, ему не нужна была даже одежда. А тут кто-то напомнил: «Он живет здесь, неподалеку, на берегу реки, и мы будем проходить мимо…» Александр пожелал повидать его и отправился туда.

Было утро, зимнее утро, и Диоген загорал, лежа голым на песке, наслаждаясь этим утром, солнцем, льющим на него свои лучи; все было прекрасно, безмолвно, струилась река…

Александр задумался, что ему сказать. Человек вроде Александра не может думать ни о чем, кроме вещей и власти. Поэтому он взглянул на Диогена и произнес: «Я – Александр Великий. Если тебе что-нибудь нужно, скажи мне. Я могу существенно тебе помочь и буду рад это сделать».

Диоген рассмеялся и ответил: «Мне ничего не нужно. Просто отойди чуть-чуть в сторону – ты заслоняешь мне солнце. Это все, что ты можешь для меня сделать. Запомни: не застилай солнце – это все, что от тебя требуется. Не стой у меня на пути, и больше ничего не нужно».

Александр посмотрел на этого человека. Должно быть, рядом с ним он чувствовал себя как нищий: «Ему ничто не нужно, а мне нужен весь мир, но даже тогда я не буду удовлетворен, даже всего мира мне будет недостаточно». Александр сказал: «Мне нравится смотреть на тебя, я никогда не видел раньше такого умиротворенного человека».

«Так в чем же дело?! – спросил Диоген. – Если ты хочешь быть таким же умиротворенным, как я, иди и ложись рядом, загорай. Забудь о будущем, оставь прошлое. Что тебе мешает?»

Александр рассмеялся неестественным смехом и сказал: «Ты прав – но время еще не пришло. Когда-нибудь я с радостью расслаблюсь подобно тебе».

«Тогда этот день не настанет никогда, – ответил Диоген. – Что еще тебе нужно, чтобы расслабиться? Если даже я, нищий, могу быть расслабленным, что же нужно тебе? К чему эта борьба, эти усилия, эти войны, это завоевание – зачем тебе побеждать?»

«Когда я одержу победу, – заявил Александр, – когда я завоюю весь мир, я приду учиться у тебя и сяду рядом с тобой здесь, на берегу».

«Но если я могу здесь лежать и наслаждаться прямо сейчас, зачем откладывать на будущее? – сказал Диоген. – И зачем обходить целый мир, принося страдания себе и другим? Зачем ждать конца своей жизни, чтобы прийти ко мне и расслабиться? – Я же уже расслаблен».

Так что же это такое – потребность побеждать? Вам необходимо самоутверждаться. Вы чувствуете себя настолько неполноценным, настолько бессодержательным, вы чувствуете внутри себя такую пустоту, что возникает потребность доказывать, утверждать себя. Вам приходится доказывать, что вы кто-то, и до тех пор, пока вы не сумели самоутвердиться, – как можете вы успокоиться?

Есть только два пути, и постарайтесь понять, что они – единственные. Первый – действовать вовне и самоутверждаться; второй – устремиться вовнутрь и осознать, что вы – никто. Если вы движетесь вовне, вы никогда не сможете доказать, что вы – кто-то, вы не сможете самоутвердиться. Потребность останется, более того, она может усилиться. Чем больше вы будете доказывать, чем больше вы будете утверждать себя, тем более нищим вы будете себя чувствовать – как Александр, стоящий подле Диогена. Показное самоутверждение перед другими не поможет вам действительно стать кем-то. Глубоко внутри будет оставаться пустота, чувство, что вы – никто. Это исподволь гложет сердце, и в глубине души вы знаете, что собой ничего не представляете.

Никакие королевства не помогут, потому что королевства никогда не попадут внутрь и не заполнят в вас той внутренней пустоты. Ничто не может попасть внутрь вас, ничто не может войти в вас. То, что снаружи, будет оставаться снаружи; то, что внутри, будет оставаться внутри. Встретиться они не в силах. Вы можете владеть всеми богатствами мира, но разве вы сможете перенести их внутрь и заполнить пустоту? Нет, даже если вы будете иметь все богатства мира, вы все равно будете чувствовать себя опустошенным – еще более опустошенным, потому что теперь вы будете сравнивать. Вот почему Будда оставил свой дворец: увидев все богатство и все-таки ощущая внутреннюю пустоту, он почувствовал бесполезность всего этого.

Другой путь – это направиться вовнутрь, не пытаясь избавиться от этого «никто», но осознать его. Это то, о чем говорит Чжуан-цзы: «Стань пустой лодкой, просто погрузись в себя и осознай, что ты – никто». В тот миг, когда вы осознаете это, вы «взрываетесь» в новое измерение, ибо, когда человек приходит к осознанию того, что он никто, он осознает также и тот факт, что он – все.

Вы не «кто-то», вы являетесь всем. Как все может быть «кем-то»? «Кто-то» – это всегда часть. Бог не может быть кем-то, ибо Он – все; Он не может ничем владеть, потому что Он – целое. Владеющие – всегда нищие, поскольку все владения конечны, они не могут стать безграничными. Быть «кем-то» – значит иметь предел, будучи «кем-то» – невозможно избавиться от границ, невозможно стать бескрайним. Когда вы «никто» – это беспредельно, это то же самое, что и переживание «Я – все».

В действительности, оба способа одинаковы. Если вы будете двигаться вовне, то ваша внутренняя суть будет переживаться вами как «никто». Если же вы будете двигаться вовнутрь, то ощутите ту же самую пустоту. Вот почему Будда говорит, что шунья, абсолютная пустота – есть Брахман. Быть «никем» – это осознать, что вы – это все. Осознать, что вы «кто-то», – это осознать, что вы не «все». И ничто меньшее не поможет.

Другой путь – это двигаться вовнутрь, не бороться с этим «никто», не пытаться заполнить пустоту, но осознать ее и стать с нею единым. Станьте пустой лодкой, и тогда все моря – ваши. Тогда вы сможете двигаться в области, не нанесенные на карты, тогда этой лодке ничто не помешает, никто не сможет препятствовать ее пути. Карты не нужны. Эта лодка будет двигаться в беспредельное, и тогда целью вашего путешествия станет все, цель будет повсюду. Но двигаться нужно вовнутрь.

Потребность побеждать – это желание утвердить себя, доказать, что «я – кто-то», а единственный известный способ утверждать себя – это самоутверждаться в глазах других, потому что их глаза становятся зеркалами.

Глядя в глаза других, Александр мог видеть, что он был «кем-то»; стоя рядом с Диогеном, он ощущал, что он – никто. Диоген не признал бы внешнего величия. Перед ним Александр, должно быть, чувствовал себя глупо. Говорят, он сказал Диогену, что, если бы Господь даровал ему родиться еще раз, то он предпочел бы стать скорее Диогеном, чем Александром, – но в следующий раз!

Ум всегда устремлен в будущее! В этот самый момент он мог бы стать Диогеном, не было никаких препятствий, никто не мешал ему. Будут миллионы препятствий на пути к тому, чтобы стать Александром Великим, потому что всякий постарается воспрепятствовать этому. Когда вы пытаетесь самоутвердиться, вы задеваете самолюбие каждого, и все будут стремиться доказать, что вы – ничтожество. И пока вы не поразите их, пока вы не преуспеете в этом – они будут продолжать оговаривать вас. Вы себя считаете кем-то? Вам придется доказывать это, а это очень трудный путь, полный насилия, полный разрушения.

А чтобы стать Диогеном – препятствий нет. Александр преклонился перед красотой и изяществом этого человека. «Даруй мне Господь другое рождение, – воскликнул он, – я хотел бы родиться Диогеном».

И добавил: «Но в следующий раз».

Диоген рассмеялся и сказал: «Что касается меня, то одно точно: я бы никогда не хотел быть Александром Великим!»

В глазах Диогена Александр не мог увидеть признания своих побед. Вероятно, внезапно он испытал подобное смерти пронзающее ощущение, что он – никто. Должно быть, он бросился прочь, убежал от Диогена со всех ног. Тот был опасным человеком.

Говорят, что Диоген преследовал Александра всю его жизнь. Куда бы тот ни направлялся, Диоген был с ним подобно тени. Ночью, во снах, Диоген появлялся – и смеялся. И эта красивая история повествует, что они умерли в один и тот же день.

Они умерли в один день, но Диоген, вероятно, подождал немного, чтобы последовать за Александром. Во время переправы через реку, отделяющую этот мир от потустороннего, Александр столкнулся с Диогеном вновь, и эта встреча была пострашнее первой. Александр был чуть впереди, поскольку он умер несколькими минутами раньше, – а Диоген задержался, чтобы последовать за ним. Александр, услышав, что позади него в реке кто-то есть, обернулся и увидел смеющегося Диогена. Александр был ошарашен, потому что на этот раз дела обстояли обратным образом. Он был так же гол, как и Диоген, – невозможно взять в другой мир одежду. В этот раз он был абсолютно никем, он вовсе не был императором.

Но Диоген был тем же. От всего, что смерть могла отнять у него, он отрекся еще при жизни, поэтому смерть не смогла забрать у него ничего. Он был точно таким же, как в тот день на берегу реки; здесь, в этой реке, он был абсолютно таким же, как и прежде.

И чтобы выглядеть беспечно, чтобы придать себе смелости и солидности, Александр тоже рассмеялся и сказал: «Прекрасно, просто здорово! Снова встретились величайший император и величайший нищий».

«Ты абсолютно прав, – отозвался Диоген, – только несколько заблуждаешься в том, кто император, а кто нищий. Это действительно встреча величайшего императора и величайшего нищего, но император – тот, кто сзади, а нищий – впереди. И я говорю тебе, Александр, при первой нашей встрече было так же. Ты был нищим, но считал таковым меня. Взгляни теперь на себя! Что ты получил, побеждая весь мир?»

Так что же это такое – потребность побеждать? Что вы хотите доказать? Вы знаете, что в собственных глазах вы – ничтожество, что вы – ничто, и это начинает терзать ваше сердце. Вы страдаете, потому что вы – ничто, и, стало быть, вам необходимо проявить себя перед другими. Вам необходимо возвыситься в глазах других людей, создать у них впечатление, что вы не ничтожество. И, глядя в их глаза, вы будете собирать мнения, точки зрения, и из их мнения вы создадите образ. Этот образ – эго; он не является вашим настоящим «я». Он – отраженное великолепие, не ваше собственное, он соткан из взглядов окружающих.

Такой человек, как Александр, всегда будет опасаться окружающих, потому что они могут забрать назад все то, что они ему дали. Политик всегда боится общественности, ибо она может забрать все, что она ему дала. Его «Я» – это позаимствованное «Я». Если вы боитесь других, то вы раб, вы не хозяин.

Диоген не боится других. Вы не можете ничего у него отнять, потому что он ничего у вас не одалживал. У него есть «Я», у вас же – только эго. В этом и заключается разница между «Я» и эго: эго – это «Я», взятое взаймы.

Эго зависит от других, от общественного мнения; «Я» – это ваша подлинная суть. Она не заимствована, она – ваша. Никто не может забрать ее назад.

Взгляните, как прекрасны строки Чжуан-цзы:

Когда лучник пускает стрелу ради забавы,

все его мастерство при нем – просто ради забавы!

Когда лучник пускает стрелу ради забавы,

все его мастерство при нем.

Когда вы забавляетесь, вы не пытаетесь самоутверждаться. Вы спокойны, вы как будто дома. Пока вы играете, действуете просто ради забавы, вас не волнует, что о вас подумают другие.

Видели ли вы отца, который в шутку борется с ребенком? Он будет побежден. Он будет лежать на лопатках, а ребенок будет сидеть на нем верхом, хохотать и кричать: «Я тебя победил!» – и отец будет счастлив. Это обычная забава. В игре вы можете быть побеждены и при этом быть счастливы. Забава несерьезна, она не имеет отношения к эго. Эго всегда серьезно.

Так что помните, что, если вы серьезны, вы всегда будете в суматохе, вы будете пребывать во внутреннем смятении. Святой всегда забавляется, как если бы он пускал стрелу шутки ради. Его не интересует мишень, он просто приятно проводит время.

Немецкий философ Евгений Херригел отправился в Японию учиться медитации. А в Японии используют все виды упражнений для обучения медитации, стрельба из лука – одно из них. Херригел был прекрасным стрелком: он был абсолютно точен, он никогда не промахивался. Поэтому он отправился к мастеру, чтобы тот обучил его медитации с помощью стрельбы из лука, раз уж он уже был в этом дока.

Прошло три года обучения, и Херригел начал чувствовать, что попусту тратит время. Мастер продолжал настаивать на том, что он не должен стрелять. «Предоставь стреле пуститься в путь самой по себе, – говорил он Херригелу. – Когда ты целишься, тебя не должно там быть, позволь стреле целиться самой».

Это было абсурдом. В особенности для западного человека, это было абсолютным абсурдом: «Что значит „позволь стреле стрелять самой?“ Как может стрела стрелять сама?» И он продолжал стрелять, никогда не промахиваясь мимо мишени.

Но мастер повторял: «Цель – это вовсе не мишень. Цель – ты. Мне неважно, попадешь ты в мишень или нет. Это механическое мастерство. Я обращаю внимание на тебя, на то, есть ты или нет. Стреляй ради забавы! Наслаждайся этим, не пытайся доказать, что ты никогда не мажешь мимо мишени. Не старайся утвердить эго. Оно уже и так есть, ты есть, совершенно незачем это доказывать. Будь спокоен и позволь стреле вылететь самой».

Херригел никак не мог понять, о чем речь. Он все пытался и пытался и спрашивал снова и снова: «Если я всегда набираю сто очков из ста, почему ты не признаешь моего умения?»

Западный ум всегда заинтересован в конечном результате, а восточный ум всегда интересуется самим процессом. Для восточного ума результат бесполезен; вся суть в начале, в стрелке, а не в мишени. Поэтому мастер говорил: «Нет!»

И вот, окончательно разочаровавшись, Херригел попросил разрешения уехать. «Тогда я должен уехать, – заявил он. – Три года – это слишком долгий срок, а в результате я ничего не добился. Ты продолжаешь говорить „нет“… говорить, что я все еще не изменился, что я остался таким, каким был».

В день отъезда он пошел попрощаться с мастером и застал его за обучением других учеников. Но этим утром Херригелу все уже было неинтересно; он уезжал, он махнул рукой на свои планы. Поэтому он просто ждал, когда мастер освободится, чтобы попрощаться и уехать.

Сидя на скамье, он впервые взглянул на мастера. В первый раз за три года он посмотрел на мастера. Тот и вправду ничего не делал; все было так, будто стрела вылетала сама. Мастер не был серьезен, он забавлялся, наслаждался. Не было никого, кто бы интересовался, достигнет ли выстрел цели.

Эго всегда нацелено в мишень. У забавы нет мишени, забава лежит у самого начала, когда стрела еще только покидает лук. Выстрел случаен, и если он и достигает мишени, это к делу не относится; попали вы или промахнулись – значения не имеет. Но когда стрела покидает лук, стрелок должен наслаждаться, быть несерьезным. Когда вы серьезны, вы напряжены; когда вы несерьезны, вы расслаблены, а когда вы расслаблены – вы есть. Когда вы напряжены, есть эго, вы – сокрыты им.