Текст книги "Диаспора"

– Я тоже это заметил, – сухо согласился с ним Листер. – Это оттого, что мы, похоже, забрели в Ловушку...

* * *

– Ну, не знал я, что ты до такой степени идиот, – сообщил Рога своему незадачливому спутнику, плетущемуся следом за ним в унылом, утопающем в тумане мраке. – Я же говорил тебе – ни за что не выдавай себя! А ты сразу, как тебя к столу подвели, так на настоящий Камень и уставился, словно на гадюку! Теперь тебе – одна дорога: хомут на шею и носом в землю – Камни вынюхивать! Я же тебе...

– Разговорчики!.. – окрикнул его вынырнувший из тумана «стервятник».

Окрик сопровождался основательным пинком. Рога ответил конвойному злобным, многообещающим взглядом.

– Так ведь же... – зашептал Микис, когда стражник, судя по производимым им звукам, удалился куда-то к голове медленно ковыляющей сквозь мглу цепочки пленников. – Так ведь он же меня окликнул... Он меня окликнул, этот Камень...

– А ты чего хотел? – вполголоса раздраженно отозвался рыжий авантюрист. – Ты что – не знал, что у тебя Способность?

– Какая такая Способность? – с точно таким же раздражением зашипел Палладини. – Я только третьи или четвертые сутки здесь – на вашей милой планеточке. И если вы думаете, что я хоть что-нибудь понимаю в ваших тут делах, господа, то не надо так думать! Алоиз Бибер знает только одно: когда он тащится по этим проклятым каменюкам, его все время кто-то зовет. Не вслух и не словами, а... Ну, тут какая-то телепатия или что-то в этом роде. Но только я... Только я готов поклясться, что то тут, то там кто-то... или что-то просит меня о помощи. Хочет, чтобы я забрал его с собой. Отнес кому-то... И когда меня подвели к столу, на котором были разложены эти... ну – камни, просто камни – как их еще назвать? Так вот: когда меня к ним подвели, я снова это почувствовал. И очень сильно почувствовал...

Из тумана вынырнула фигура «стервятника» и на этот раз без особых происшествий снова канула во мглу. Микис выждал, пока сопение разбойника стихнет в отдалении, и хотел возобновить свой монолог, но Рога, прижав палец к губам, призвал его хранить молчание. Он прислушивался к чему-то. К какому-то едва слышному звуку, доносившемуся из тьмы. Улыбнулся кривоватой, злорадной улыбкой и кивнул Микису, чтобы тот продолжал.

– И я... Я понял... – торопливо зашептал Палладини. – Я понял, что это он – один из этих Камней – зовет меня... Я был настолько поражен, что...

– Что отвесил варежку и уставился на него, выпучив зенки! – зло закончил за него Рога. – Ты, видно-таки, с Луны слез. Хотя и не верю я твоим байкам, но – не здешний ты, точно. Так вот, пойми, малахольный, что Камни – это что-то вроде мозгов. Живые, одним словом, существа. Они всякое могут: советы давать, задачи решать, говорят – даже будущее предсказывать. Но это только тем, кто умеет с ними разговаривать. Вот так вот – без звука. Только это не настоящая телепатия. Там что-то типа подпороговых сигналов... В общем, ничего я в этом не понимаю. И не надо. По-настоящему с ними «разговаривать» могут только ранарари и те – другие... Люди – очень редко. А вот чувствовать Камни – как ты – некоторые могут. Процентов пятнадцать. Из них многие идут к нам, к Продавцам. Или к господину Фальку на поклон. Но это значит – все равно к нам. Дело, как видишь, рискованное, но года за два можно сколотить хорошие деньги и мотать отсюда. Или в Диаспоре очень хорошо жить. Открыть свое дело...

– А они – откуда? – Микис облизал пересохшие губы и хрипло повторил: – Откуда они берутся, эти Камни?

– Всем стоять! – раздалось из тумана.

Команда была отдана пониженным голосом, словно рядом появилось что-то, от чего надо было срочно укрыться. И оно действительно было рядом – это нечто. Низкий, быстро приближающийся гул невидимых моторов.

– Авиация ранарари... – с каким-то злым удовольствием констатировал Рога. – Каратели. Нам крышка. И им – тоже! Но нам – не совсем, а им совсем!

– Всем – носом в землю! – раздалась из тумана очередная команда. – Рассредоточиться! Нас засекли!

– Вот что, – уже не обращая на эти команды никакого внимания, распорядился Рога. – Ползи ко мне и давай – зубами вытаскивай кольцо из браслета – у меня на левом запястье. Большой, толстый... Быстрее! Быстрее!!

Гул двигателей нарастал. Прокатился над головами. Удалился и вернулся вновь...

Ухватить зубами проклятое кольцо, торчащее из массивного браслета, украшавшего одно из сведенных за спиной запястий Роги, было для Микиса занятием нелегким, но с третьего захода он это кольцо выдрал. Браслет тут же распался на две половинки, и на скалистый грунт посыпались какие-то желтоватые комки. Рога резко перевернулся с одного бока на другой и принялся хватать эти комки губами.

– Жри! – просипел он, одновременно пытаясь как можно быстрее прожевать непонятную дрянь. – Жри! Иначе нас сейчас...

Краем глаза Микис увидел, что четверо остальных пленников устремились к рассыпавшейся по камню субстанции, и, преодолев страх и отвращение, принялся хватать ртом и, давясь, разжевывать и глотать преотвратное на вкус зелье. Четверо товарищей по несчастью навалились на них с Рогой сверху, отталкивали и их и друг друга от остатков отравы. Микису свело скулы, и содержимое черепа почти моментально «поплыло». Кто-то из подоспевших «стервятников» огрел его по спине прикладом и, кажется, тоже включился в борьбу за содержимое браслета Роги, но тут на всех сверху обрушилась упругая и стремительная ударная волна.

Последующее Микис воспринимал какими-то мало связанными между собой эпизодами: то он сам никак не мог выползти из-под кучи одеревеневших почему-то тел, то Рога совершенно невероятным прыжком пробрасывал скованные руки из-за спины вперед, под поджатыми ногами. Потом – это он уже припоминал лучше – Рога из бластера перебивал цепи наручников Микиса и шатающегося из стороны в сторону негра.

А совершенно отдельно – словно что-то случившееся не с ним, не здесь и не сейчас, может быть, вообще во сне, – он вспоминал потом, как, звеня остатками кандалов, на четвереньках карабкался куда-то вперед, к голове колонны. Туда, где среди одеревенелых тел «стервятников» должен был валяться кожаный мешок, из которого во время проверки доставали и раскладывали перед ним на оцинкованной поверхности стола камни. Один из них был тот самый – настоящий Камень.

А потом Рога гнал их обоих куда-то вверх по уходящему из-под ног склону, а он – Микис – судорожно прижимал к животу руками, на запястьях которых все еще болтались покалеченные наручники, твердый и округлый красноватый Камень. Позади снова и снова гудели, шарили по туманному морю огнем прожекторов и долбили этот туман тупыми молотами газовых снарядов невидимые воздушные машины карателей. И при каждом ударе такого молота сердце и вообще все нутро Микиса сжималось с мучительной болью. А Камень благодарно и ласково говорил, шептал и шептал ему что-то свое...

* * *

Конспиративная квартира, предназначенная для «дорогого гостя» из Метрополии, располагалась на окраине города – поближе к кромке леса. Леса совсем не такого, в котором был укрыт «внутренний изолятор Службы безопасности Диаспоры», – не пронизанный лучами ниспадающего с небес света, просторный, простирающийся бесконечно на все четыре стороны колонный зал, а хмурая, сочащаяся сырой мглой, больным туманом громада. Тьма, которая только намекала о себе там – в царстве света, – властвовала здесь. И хотя между неприметным, из красного кирпича, под старину сложенным коттеджем и кромкой черного леса простиралось еще несколько жилых кварталов – с домами поскромнее, чем вдоль берега реки, – и довольно обширные заболоченные пространства лугов, присутствие тьмы давало себя знать постоянно, неприятной, знобящей моросью – не той, от которой может избавить хорошо настроенный кондиционер, а той, которая темной плесенью оседает на душу.

Дом – просторный, двухэтажный – почти не просматривался за стеной разросшихся со времен его постройки деревьев, и подъезжать к нему Ким предпочел по-хитрому: сначала вырулил на набережную и проверился на предмет слежки. Тут Кай убедился, что река представляла собой не просто водный путь, а еще один квартал столицы. Тут и там прямо из воды поднимались башни домов ранарари, а вдоль набережных в несколько рядов покачивались на волнах многочисленные катера и яхты, между которыми были перекинуты мостики. Не все эти «плавсредства» были земной конструкции. Многие из них явно не вписывались ни в одну категорию судов, известных земным мореходам. Зато все они были обитаемы – на некоторых уже зажглись огоньки иллюминаторов и окон кают, на палубах и мостках виднелись человеческие фигуры – в движении или созерцательно замершие.

– Это – здешняя Венеция, – чуть иронически объяснил Ким, кивая в сторону загроможденной суденышками водной глади. – Так живут, как правило, новички. Потом, устроившись и подзаработав, съезжают в собственные особняки или покупают квартиры в муниципальных домах Диаспоры. Но некоторые застревают на всю жизнь. Кое-кому даже нравится такое житье. В сезон отпусков многие из них снимаются с якоря и путешествуют к пойме. Или даже до океанского побережья добираются. Для этого достаточно за месяц предъявить маршрут хозяевам и потом отмечаться в пути. Сейчас такой катерок среднего пошиба, подержанный, можно купить в кредит и за год расплатиться без проблем. Было бы рабочее место. А слегка аварийные – под ремонт – так и вообще за гроши идут... Так что, как видите, живет Диаспора по-разному.

Агент свернул в узкий проезд и подрулил к особняку, снимаемому Службой безопасности, со стороны хозяйственного подворья – с черного хода. Он взял с сиденья свой блок связи. Но их уже заметили: одетый в комбинезон садовника негр отворил дверцу низкой ограды и, подойдя к кару, наклонился к окну водителя.

– Знакомьтесь, господин следователь, – Ким повернулся вполоборота к обоим своим собеседникам. – Мустафа Дрейк – сержант Службы безопасности... Входит в особую группу.

Негр кивнул Каю.

– А это – господин Кай Санди, следователь федерального управления расследований. Далее именуйте его Джоном Крюгером. Джоном Кинли Крюгером...

Теперь Кай кивнул негру.

– Проводите следователя в дом, – распорядился Ким. – А я сейчас с понтом подъеду к парадному входу. Дурацкая, конечно, конспирация, но – так предписано...

– Полиция здесь имеет привычку приглядывать за жителями таких вот незаметных домиков, – отозвался Мустафа, открывая дверь салона перед федеральным следователем. – Но, к счастью, занимается этим формально... Так что достаточно просто соблюдать правила игры. Пойдемте.

– А полиция не поставлена в известность о нашей операции? – поинтересовался Кай, шагая впереди своего темнокожего сопровождающего по направлению к дому.

– Нет, не поставлена, разумеется, – слегка удивленно отозвался тот. – Ни наша, ни ранарари. Они – полицейские – здесь, конечно, не такая продажная шваль, как, скажем, на Мелетте, но все равно – достаточно одной-единственной паршивой овцы...

– А вы, оказывается, в курсе дел Федерации, – удивленно заметил Кай. – Знаете, например, что собой представляет мелетская полиция...

– Еще четыре года назад, – Мустафа открыл перед федеральным следователем заднюю дверь дома, – я работал во внутренней инспекции федеральной полиции. Но понял, что еще пара лет такой работы – и у меня начнутся крупные неприятности с мафией. Уволился, принял гражданство Фронды и купил визу сюда...

Они прошли через пустующую кухню и вошли в просторную комнату – раньше, видно, служившую гостиной. Мустафа представил Кая двум типам в штатском. Один из них, Нильс, – светловолосый скандинав с шевелюрой, перехваченной на затылке резинкой, – нацепив наушники, колдовал перед типичным универсальным терминалом связи. Второй – Артур, плотно сбитый и плоховато выбритый шатен неопределенно-европейской наружности – поглощал пухлый покетбук «Месть Хромого». Попутно он прихлебывал из разового стаканчика самый настоящий «мокко» – Кай почувствовал это по наполнявшему комнату аромату – и заедал его весьма аппетитного вида пончиком. Ни на кого из присутствующих появление федерального следователя впечатления не произвело.

«Кажется, здесь все-таки можно раздобыть нормальную человеческую пищу, – с удовлетворением отметил Кай. – Да и было бы удивительно, если бы десять с лишним миллионов „граждан Диаспоры“ не обеспечили бы себе хоть минимум комфорта».

Хлопнула дверь парадного, и в комнату энергично вошел Ким Яснов.

Артур мгновенно захлопнул книжку и стал с удвоенной энергией дожевывать свой пончик, шумно захлебывая его остатками кофе.

«Кажется, у этих ребят существует все-таки субординация», – заключил Кай. И тут же получил подтверждение своей правоты.

– Если вы уж решили прикончить кофе, Арти, – ядовитым голосом заметил Ким, – то взяли бы в компанию господина следователя. Так вы быстрее управились бы...

– Черт возьми! – очнулся к жизни Нильс. – Право же, мы – свиньи!

– Вы это поймете еще лучше, – усмехнулся Ким, – когда усвоите, что в мое отсутствие распоряжения господина Санди вы должны выполнять как мои собственные.

Нильс, видимо, достаточно быстро проникся этой задачей. Он торопливо сдернул с головы наушники и водрузил на стол объемистый термос. Арти озаботился тем, чтобы на пластиковом подносике возникло нечто, нем содержимое термоса можно было закусить.

– А куда делся Манич? – осведомился Ким, наливая кофе в пластиковые стаканчики.

– В городе, – объяснил Арти. – У него встреча с Барышником. Вроде наметились кое-какие зацепки... будет через пару часов. Вот сахар – в этой банке...

– Вот что, – Ким пригубил кофе и поставил стаканчик на стол. – Санкция на начало операции дана. Беремся за дело с места в карьер: завтра к утру здесь у нас должна быть не резиденция, а образцовое гнездо преступности. Роли наши расписаны и отрепетированы. Позаботьтесь о внешности, ребята. Сейчас я провожу следователя в его гм... апартаменты. Человек приведет себя в порядок, и через часок мы с вами прокрутим планы на ближайшие сутки.

Кай молча, мелкими глотками пил кофе и старался хотя бы несколько минут не думать ни о чем – упражнение, которое раньше давалось ему гораздо легче.

Ким свой кофе допил залпом и принялся разбирать лежащие на столе распечатки. Нильс снова взялся за наушники, а Арти, которому, судя по всему, на данный момент делать было нечего, принялся торопливо пояснять агенту суть сообщений, поступивших за время его отсутствия. Тот терпеливо дождался, когда Кай покончит с кофе и пиццей, и, попридержав ретивого Арти, кивнул федеральному следователю: «Пойдемте...»

Они спустились в относительно чистую и заставленную полупустыми стеллажами комнату. Ким, достав из кармана брелок-пультик, надавил на его кнопочки, и одна из каменных плит замусоренного пола ушла вниз и в сторону, освобождая проход в подполье. Лестница, уходящая вглубь, кончалась довольно тяжелой дверью, а за ней следовала еще пара лесенок и тамбур. В тамбур выходило сразу четыре двери. За одной из них находились апартаменты, предназначенные для господина Крюгера: пара комнат, обставленных с несколько нелепой претензией на роскошь. Впрочем, Ким не стал распространяться насчет качества предоставляемых гостю удобств, а поспешил продемонстрировать систему связи и сигнализации, которая должна была вовремя предупредить обитателя этой подземной квартиры о любой приближающейся опасности, а также лаз в потайной туннель и пару надежных тайников, скрытых за спинкой дивана. Пока – пустых.

– Подземный ход разветвляется, – пояснил он, – примерно через полкилометра отсюда. Направо – в подземные гаражи Службы. Формально – это прокатная фирма «Каледония». Там в боксе тридцать три стоит наготове наш флаер. Ключ в замке. Код бокса – CENDER-триста тридцать три. Легко запомнить. Всюду одни тройки и «пепел». Та ветка, что ведет влево, – снова разветвляется. Направо – к речному порту, налево – к заброшенному дому в лесу. А это, – агент извлек из стенного шкафа довольно объемистый пакет, – ваши личные вещи. Изъятые при аресте.

– Ну что ж, – федеральный следователь вскрыл пакет и принялся раскладывать на столе его содержимое, – вы неплохо подготовили базу для операции. К сожалению, я не имел еще возможности хорошенько познакомиться с вашими людьми. Ну, Дрейк – здешний, а кто – на контракте?

– По контракту с Диаспорой работают Константин Манич и Артур Ланг. Нильс Лундгрен, так же, как и Мустафа Дрейк, – из здешних. Жители Диаспоры во втором уже, если не в третьем, поколении. Не стоит обижаться на них – сейчас мы все еще не притерлись друг к другу. До сих пор совместные с федералами операции не проводились в Диаспоре ни разу. А так – народ надежный. У всех – дипломы юристов. Хорошая спортивная форма. Не пьют и не курят. Хотя временами и чудят – работа такая, что требует разрядки...

Кай задумчиво рассматривал свой пистолет. Проверил предохранитель, обойму и определил оружие в наплечную кобуру. Принялся прилаживать эту сбрую на себя. Разложил по карманам мелкое барахлишко. На мозаичной крышке стола остались лишь темного цвета орешек на шнурке – Шептун, бес худых тайн, да небольшая металлическая фляжка с коньяком.

Шептуна Кай сунул в карман, а остатки коньяка разлил в пару мини-фужеров, взятых из встроенного в стенку бара, предварительно выдув из них пыль. Пыли той, видно, пошел не первый уж год...

– Извините, что не предлагаю вашим... нашим сотрудникам поднять бокал за знакомство, – он в смущении пожал плечами. – Но раз уж вы говорите, что они у вас чужды такому греху, то... То – за тех, кто остался там – на борту «Ганимеда». За то, чтобы встретились нам живыми.

– За них, – согласился Ким.

Глава 8
ЛОВУШКА

– Все как в страшной сказке. Кажется, Синдбад в одном из своих странствий никак не мог уйти от какой-то скалы. Все время его путь заворачивал к ней... У нас – та же притча, – констатировал Кирилл.

– Не хочу сказать ничего дурного в ваш адрес, капитан, – подобрал наконец нужные слова Смольский, – но не могли бы вы объясниться поточнее относительно того места, куда завели нас? Что это за Ловушка такая? И как из нее выбраться? Если, разумеется, вы вообще собираетесь из нее выбираться...

– Присаживайтесь, – махнул рукой Листер. – Благо, камней вокруг хватает... – И, подавая пример, устроился на плоской слоистой глыбе.

– Я сам только недавно почувствовал, что нас «водит», – устало объяснил он. – Должно быть, меня как-то притягивают подобные вещи... Точно так же было и в прошлый раз.

– Это вдохновляет, – без особого энтузиазма в голосе заметил Смольский. – Я уже заметил, что вы в этих краях не впервой. И раз вышли живым из этого капкана прошлый раз...

Тут он осекся.

И Листер и Кирилл глядели на него какими-то остекленевшими глазами, словно он сморозил нечто невероятное. Оскорбительное...

– Эти... – кэп почувствовал странность возникшей паузы и попробовал заполнить ее, – эти... штуки смастерили давно... Может быть, даже и не сами ранарари, а те, кто их самих – ранарари – завез на Инферну.

– Э-э... гм, – заметил на это Смольский.

С этой гипотезой он был знаком – раз уж берешься писать о Фронде, воленс-ноленс приходится поднабраться знаний и об Инферне и ее обитателях. У теории инопланетного происхождения «чертей»-ранарари были неплохие основания для того, чтобы числиться в ряду вполне научных теорий – уж слишком мало напоминали ранарари любых других известных земной науке обитателей Инферны. С той, впрочем, важной оговоркой, что известно земной науке о фауне Инферны было не так уж и много. А о ее палеофауне – вообще ничего.

– Ловушки эти были предусмотрены для каких-то естественных врагов ранарари, – продолжил Листер. – Может быть, для неких разумных обитателей планеты, которых ранарари вытеснили и от которых даже следа не осталось. Кроме самих этих Ловушек. Они и простаивают здесь веками... А теперь в них хорошо стали ловиться люди, может быть, потому, что они сильно напоминали тех, для кого этот огород городили...

– А что люди вообще делают на этом Аш-Ларданаре? – поинтересовался Анатолий. – Зачем их сюда заносит?

– За Камнями, – словно имея в виду нечто очевидное, пожал плечами кэп.

И видя, что собеседники явно не в курсе дела, уточнил:

– Продавцы Камней. Камни и «пепел» – это две вещи, на которых на Инферне можно делать большие деньги. Ладно, попытаемся все-таки выбраться отсюда. Еще раз...

* * *

Негра – его звали Доминго, как потом пояснил Микису Рога, – они таки потеряли. Непонятно – когда и где. Случилось это во время очередного приступа беспамятства, навалившегося на Палладини. Скорее всего негр недобрал желтого противоядия, и газ или аэрозоль, обрушенные на «стервятников» и их пленников, сделали свое дело. Сам Микис чувствовал себя ходячим покойником. Дважды его почти в буквальном смысле слова вывернуло наизнанку. Так что, когда, затащив его в узкую расщелину, края которой чуть ли не сходились над их головами, Рога объявил наконец привал, владелец «Риалти» без слов рухнул в сырой мох, уподобившись груде тряпья. На некоторое время он утратил способность издавать хоть какие-то звуки, кроме сдавленных всхлипов и придушенного стона. Больше всего ему хотелось провалиться в бездну беспамятства, но капризный бог сна не был милостив к нему – тошнота после двойного – газом карателей и противоядием Роги – отравления волнами накатывала на него, да время от времени его начинало неудержимо колотить малярийной дрожью и сводить болезненной судорогой.

Рога тоже выглядел неважно – насколько можно было разглядеть в проклятой темноте. Во всяком случае, двигался он с трудом, а говорил перхая и запинаясь.

– В принципе, – констатировал он, – мы легко отделались. Ранарари могли нас и проморгать в этом месиве... Или наоборот – могли из огнеметов шарахнуть. Но они обычно пускают эту свою парализующую дрянь. Чтобы, значит, не угробить кого не надо...

– А они – ранарари – что, – с трудом выдавил из себя Палладини, – воюют со «стервятниками»? Или с вами – с Продавцами? Что это вообще за налет такой был? Ведь ты сказал, что они... Что они Камни эти у вас покупают...

– Одни – воюют, – меланхолично ответил Рога. – Другие – покупают... Ранарари – они ведь разные...

* * *

Очередная попытка уйти прочь от странного нагромождения каменных столбов и плит, погруженных в вечную ночь, закончилась, как и предшествующие: из мглы перед ними снова вынырнул то ли храм, то ли капище. Тот же самый или точно такой же, как тот, к которому они выходили тогда – до наступления рассвета.

– Так что же нам остается? – с досадой спросил Смольский. – Ждать, пока кончится запас воды, и спокойненько отдать богу душу? Или сначала попробовать взорвать эти красивые столбики? Может, тогда эта идиотская магия поломается? Надо же ведь что-то делать, черт возьми?!

– Ни то и ни другое... – Кэп устало опустился на угольно-черный песок. – Вы уже поняли, что уходить прочь от Ловушки – бессмысленно... Мне кажется, что в этот раз... Что нам стоило бы попробовать поступить наоборот: не уходить от этих скал, а войти внутрь этого лабиринта. У меня ощущение, что где-то там – в самом его сердце – лежит выход. Или – ключ к выходу... Правда, вряд ли выход этот ведет на свободу...

– Так на кой же черт он нам тогда сдался?! – окончательно утрачивая последние остатки решпекта, вспылил Смольский.

Он уставился на самозваного руководителя их непонятного похода воспаленным, злым взглядом. Листер этот взгляд выдержал.

Смольский откашлялся:

– У меня такое впечатление, что вы уже начинаете заговариваться, капитан. Какой это, извините за выражение, выход, если он не ведет на свободу?

Листер набрал черный песок в пригоршню и пропустил его сквозь раздвинутые пальцы. Устало посмотрел на Анатолия:

– Это – выход в то место, где ожидали хозяева Ловушек. Подстерегали...

– Очень милое, надо полагать, место, – пожал плечами Смольский.

– По-своему – да, – кривовато усмехнулся кэп. – Хотя бы тем милое, что их там уже нет – этих хозяев... Предтеч.

– Вы всерьез думаете, что они здесь побывали? – изумился литератор.

– Всерьез.

Капитан поднялся на ноги, отряхнул ладони.

– От них здесь много всякого осталось. Но не думаю, чтобы все это было слишком опасно... Главное, чтобы он не был закрыт, этот выход...

В голосе его не хватало уверенности.

– А он может быть еще и закрыт... – не столько спросил, сколько уныло констатировал Смольский. – Почему же вы до очумения водили нас вокруг этой мышеловки, если знали, что...

– Я ничего не знаю до конца, – нервно оборвал его Листер. – Спрашиваете, почему я сразу не повел вас к черту в зубы? Охотно отвечу вам, господин писатель: мне было страшно.

* * *

– Как вам спалось на новом месте? – поинтересовался Ким у федерального следователя, входя в дверь бункера, распахнувшуюся по приказу инфракрасного пультика, зажатого в его руке. – Первые два-три месяца ужасно трудно привыкнуть к этой разнице между двадцатичетырехчасовой системой, принятой по всей Федерации, и здешними сутками...

– Ну, мне не приходится привыкать к таким вещам надолго, – вздохнул Кай. – Единственное неудобство – не забывать поставить будильник на нужное время. Но оставим сантименты на более подходящее время. Как я понимаю, у вас есть для меня новости...

– Вы правы, – согласился Ким. – Целых две – хорошая и плохая.

– Садитесь, – Кай освободил место на диване от распечаток и топографических снимков, – и начинайте с плохой. А я пока приготовлю вам что-то вроде чая. Из того, что нашел здесь на кухне.

– Итак – плохая, – начал Ким, опускаясь на расчищенную для него посадочную площадку. – Ранарари напрочь отказываются от вашего участия в экспедиции к месту захоронения «Ганимеда». По всей видимости, боятся какой-нибудь... неадекватной реакции. В общем, они туда направляют комплексный отряд из «чертей» и сукку...

– Сукку? – удивился Кай.

– Сукку, – повторил Ким. – Бродячая Цивилизация. Их «караваны» проходят через систему Инферны примерно один раз в двадцать лет...

– А эти сукку – что? Во всей документации, которую я успел прочесть, они упоминаются как цивилизация, установившая регулярный обмен информацией с Инферной. И только. – Недоумение все еще жило в голосе следователя.

– Очень существенно то, – кисло улыбнулся Ким, – что с Земной Цивилизацией цивилизация сукку так и не нашла общего языка... Вопрос этот сложный. Тут мне приходится говорить с чужих слов. Ходят слухи, что некоторое время назад «черти» пытались создать на планете своего рода «противовес» Диаспоре землян. Да-да – они уже тогда почувствовали, что там – на Фронде – они проглотили слишком большой кусок. Гораздо больше, чем им удалось бы переварить... Тогда-то и был открыт почти свободный доступ для сукку на планету. И они не замедлили появиться в здешних краях. Знаете ли, этакие деловитые гномы с бульдожьими физиономиями. Но, в общем, ничего из этого не получилось. Нас – Homo sapiens – здесь уже несколько миллионов, а сукку – от силы полмиллиона. И никакой тенденции к росту численности. К тому же у них – совершенно иная психика... Ментальность... Если земляне прилетают сюда затем, чтобы получить непыльную и хорошо оплачиваемую работу, имея в перспективе такой вот красивый домик, как те, на которые вы уже нагляделись, пока мы колесили по городу, и солидный счет в солидном банке, то... то у сукку все наоборот. Даже не наоборот, а вверх тормашками! А мы, равно как и ранарари, наивно полагали вначале, что сукку также свойствен здоровый эгоизм, стремление к обогащению и, вообще, «ничто человеческое им не чуждо» – как бы смешно это ни звучало в данных обстоятельствах. Но все пошло прахом, когда «чертям» пришлось иметь дело с реальными сукку, а не с их образом, созданным коллективным воображением. Для них работа на Инферне оказалась чем-то вроде обряда искупления, отрешения от совершенных грехов через труд и покаяние. Производительность труда у них оказалась довольно высокой, но только в некоторых, весьма специфичных областях. Так что союз Инферны с Бродячей Цивилизацией угас, не успев разгореться как следует. Но отношение к Человеческой Цивилизации у сукку почти полностью задано ранарари... И нам не скоро удастся разрушить тот стереотип, что им вбили в голову здесь, на Инферне... Так что не удивляйтесь их – сукку – несколько враждебному к нам отношению. А они здесь подворачиваются часто. Вне спецлагерей, там – на континенте. Этот Мир тесен...

– Стало быть, от той экспедиции – к «Ганимеду», мы не можем ждать особой благожелательности в выводах? – скорее констатировал, чем спросил Кай.

– Нет, не можем, – вздохнул Ким.

– Надеюсь, что они хотя бы найдут «пепел» в целости и сохранности, – Кай свел кончики пальцев «домиком» и некоторое время рассматривал получившееся сооружение.

– Не смею приставать к небу с лишними просьбами, – с горьковатой иронией произнес он, – но было бы неплохо, если бы им вдруг удалось взять след той тройки.

– Палладини – Кириллов – Смольский? – уточнил Ким. – Скорее всего их будет больше. Я имею в виду конвойных или проводников. Смотря по обстоятельствам. Но спутниковая съемка и съемка с гелиопланеров наблюдения сейчас неэффективна – на Аш-Ларданаре туман. Те из Диаспоры, кто постарше, придают этому туману какие-то особые, чуть ли не мистические свойства. Но там и без мистики опасностей и бед хватает. Если ваши приятели живы, то они непременно нарвались либо на Продавцов, либо на «стервятников». В обоих случаях в самом скором времени с нас – точнее с Большого Джонни – начнут трясти выкуп...

– Если бы речь шла о привычных мне бандах, орудующих на Харуре или на Мелетте, я бы поддержал такое предположение, – пожал плечами Кай. – Но в здешних делах я – совершеннейший «чайник». «Стервятники»... Продавцы камней... Что это за группировки? На кого они ориентированы? Какое отношение имеют к «пеплу»?

– Временами – самое непосредственное, – заверил его Ким.

– Тогда просветите меня хоть немного на этот счет. – Кай всем своим видом изобразил внимание к собеседнику.

– Собственно, это – здешние бродяги, – Ким хрустнул суставами пальцев. – Маргиналы. Но довольно хорошо зарабатывающие маргиналы. Там – на Ларданаре – при каких-то непонятных процессах возникают специфические образования. Их здесь принято называть Камни – с большой «К». Им приписывают массу разных магических свойств, но все это – не для простых смертных. Чтобы с Камнем таким говорить, надо обладать какими-то сверхъестественными способностями...

– Это действительно так? – поднял левую бровь федеральный следователь.

– Не знаю, – пожал плечами Ким. – Здесь много всяких заморочек... Невозможно за одну человеческую жизнь разобраться даже с самыми докучными из них. Камни активно покупают на черном рынке. Но Продавцы и «стервятники» работают на разных хозяев. Продавцы ориентированы на внутренний рынок – на самих ранарари. А «стервятники» сбывают свою добычу на сторону. Мне не удалось вычислить – кому. Но с планеты они уходят.